Слыхали, умер Пан! А Аполлон живет. Он переходит в план работ Из года в год... Д. Авалиани
Умер Пан и умер Аполлон. В план, каким бы он ни был, переходит отныне лишь одно имя. История изменилась навсегда. Вернее будет сказать - история закончилась, мир был сотворен заново, и под новым солнцем засияли новые империи и кровавыми пятнами расплылись новые зверства. Мир переродился, но остался прежним - сотканным из парадоксов и противоречий местом обитания людей, у которых нет ни нор, ни гнезд - ничего.
Можно как угодно относиться к христианству, но нельзя отрицать его революционного характера. По сути, эта религия не теряет своей новизны и по сей день. Достаточно неподготовленному человеку сесть за чтение Библии, чтобы обнаружить свое бессилие перед градом тяжелых, как жернова, текстов, которые утверждают сперва жестокий закон, а затем стирают его в порошок словами о Любви. В тексте Священного Писания можно копаться очень долго, отыскивая все возможные противоречия и темные места, и в итоге остаться в недоумении. Все вопросы снимаются при наличии веры - но вера никогда не давалась легко. К вере - истинной вере - если и можно прийти, то через тернии сомнений, субъективизма, убеждений, догматов и пр., и пр.
И это сейчас, когда прошло уже две тысячи с лишним лет с того момента, когда в Вифлеемской пещере явился не то человек, не то кто-то иной, которого впоследствии прозовут Спасителем. А как реагировали на явление новой веры тогда, через несколько лет после страстной пятницы и последовавшего за ней чуда?
Этим вопросом задается Сенкевич и на этот вопрос он пытается ответить в своем романе. И надо же - у него получается: Рим, этот гомункул, в котором расцвета достигает то, что было сотворено греками, то ли доживает свои последние дни, то ли постепенно к ним приближается. У власти находится безумный женоубийца, окруженный подобострастными льстецами и хитрыми приспособленцами. Искусство, за неимением новых форм, в очередной раз совершает путешествие по замкнутому кругу. Философия истощается, а верования, по сути, исчезают: религия становится риторикой, а боги - своеобразными тропами, художественными приемами, которыми обогащают свою речь знатные римляне. Но боги, пусть и находятся в смертельной агонии, все еще живы в памяти народа - Пан умирает, но умирает он не в одно мгновение.
Свидетели Пришествия распространяют христианское учение, и к нему волей-неволей прислушиваются все. И как все новое, христианство пугает их. Их пугает этот Бог, который берет на себя функции сразу всего античного пантеона и обладает при этом несгибаемым милосердием. Пугают уверовавшие в этого Бога, готовые гореть заживо, чтобы в последнюю секунду жизни земной загадочно и искренне улыбнуться наступающей жизни вечной. Их это пугает потому, что христианство обрушилось на неподготовленный Рим всей тяжестью водородной бомбы. И теперь кто-то пытается понять его и в итоге принимает, а кто-то остается в лоне старого Мира, решая умереть вместе с ним.
Зачем тут нужна любовная интрига? По трем причинам. Во-первых, потому что это роман, а сюжетным центром романа, будь то «Дон Кихот», «Айвенго» или «Улисс» (я, кстати, читал "Улисса", если кто не знал), являются некие отношения между тремя и более персонажами, которые принято называть любовью. Даже капитаном Ахавом движет любовь - любовь к себе («Пекод» гибнет по той же причине, по которой Нарцисс был обращен в цветок: Ахав слишком много о себе возомнил). Во-вторых, для раскрытия одной из моделей поведения, которые оказываются возможны при крушении старого мира, которым оказалось христианство. Вторую модель - приверженность к эстетике и блаженную смерть в объятьях умирающих Афродиты и Деметры - демонстрирует в романе Сенкевича легендарный создатель «Сатирикона». И, наконец, в-третьих - для того, чтобы ближе к финалу явить чудо спасения юной девы, предназначенной в супруги центральному герою. Именно на категории чудесного уже на протяжении двухсот десятилетий строится Церковь Нового Мира.
Пан умирает, и отныне одно только имя Христа перейдет в «план работ». Правда, дальше по списку - Средневековье со своим своеобразным представлением о гуманизме. Но об этом напишут другие.
.
Отзывы на книгу «Камо грядеши», страница 9