Читать книгу: «Хроники вечного наместника. Акт 1», страница 31
Глава 36. Укрепления убеждений
Майор Павел больше не приходил к пленникам, которых осталось двое. Дэвид и Бамир упорно сидели до конца. Но когда была успешно завершена еще одна кампания сопротивления по захвату заводов, то и друг Дэвида вышел из клетки. Молодой человек посчитал это за предательство и сразу предупредил, что скажет Императору, что Бамир предал Империю.
Глория заходила пару раз, но все разговоры заходили в тупик, и стало понятно: либо все вокруг – глупцы, не понимающие, что Император не враг народа, либо Дэвид – тупой олень. Молодой человек верил, конечно же, в первый вариант и не признавал ничью точку зрения. Глория приносила ему очевидные доказательства предательства Императора, но упертый Дэвид просто игнорировал все, и после второго визита к нему уже никто, кроме человека, приносящего еду, не подходил.
В полном одиночестве дни шли так долго, что Дэвид, уснув днем, даже не сразу понял, проснулся он утром или вечером. Он постоянно слышал, как говорили, что скоро будет решающее собрание всех глав сопротивления, и, конечно, Дэвид надеялся, что наместник с Императором что-то придумают и взорвут тут все. По его подсчетам, прошло семь дней с того момента, как его заключили. И по природе вокруг и количеству пройденных рек было понятно, что находились они в Междуречье, но это ничего не давало.
План бежать был у него изначально, но так как Дэвида после той прогулки с Глорией почти не выпускали наружу, ему было не осуществиться. Можно было во всем покаяться, но после недельного отрицания всей их идеологии было бы странно вдруг поменять мнение. Требовался веский повод. И идея пришла. Нужно было поговорить хоть с кем-то, и вывести его на разговор о доказательствах предательства Императора, и проникнуться этим. План был, но самому просить встречи было странно. Нужен был кто-то, кто намекнул бы человеку поговорить с ним. И это был Бамир.
В очередной раз, когда принес еду один из солдат, он попросил его найти Бамира и сказать, что Дэвид хочет с ним поговорить. К удивлению молодого человека, уже через пятнадцать минут к клетке подошел его напарник.
– И зачем я тебе? – оглядываясь, спросил он.
– Мне надо, чтобы ты с кем-то поговорил, точнее намекнул, что ему стоит со мной поговорить, типа до меня начало доходить, что Император – зло и тому подобное.
– Бежать решил? – спокойно спросил Бамир.
– Да, – шепотом ответил Дэвид.
– Не забудь меня потом предупредить, когда будешь бежать, понял?
– Угу.
– Ну хорошо, Дэвид, поговорю я с Глорией, – наигранно деловитым тоном сказал Бамир явно для кого-то постороннего, и отошел от клетки.
А вот встречи с бывшей девушкой пришлось ждать долго, целый день. И только где-то в середине ночи она подошла к клетке и начала говорить.
– Чего тебе?
– Я под вашим давлением начал задумываться, а прав ли я, вот и хотел, может быть, прогуляться с тобой под ночным небом и послушать аргументы еще раз.
– По-моему, это просто нелепая попытка сходить со мной на свидание, – усмехнулась девушка.
– Хоть ты меня больше и не любишь, мои чувства к тебе все еще очень крепки, несмотря ни на что, – сладостно говорил Дэвид.
– Ладно. Выпустите его, у нас прогулка, – сказала девушка.
Дэвида выпустили и дали ему лошадь. Ехали они в основном по окраинам лагеря. Конечно, Дэвид сразу заметил того же охранника, который держался немного сзади, но, похоже, всегда был начеку с арбалетом в руках.
– Итак, что же ты хотел сказать?
– Знаешь, Глория, я тут долго сидел и мыслил, пока не понял важное: я тебя люблю. И это удивительно, ведь ты в сопротивлении и желаешь, чтобы оно победило, когда я настроен полностью наоборот. И тогда я задумался – но должна быть хоть какая-то причина этой любви, и, разобравшись в себе, понял, что просто в глубине души я за сопротивление, потому что в нем ты. Я готов поверить во все просто потому, что это говоришь ты. Понимаешь, о чем я? – сказал Дэвид не переводя дух.
– Почему же ты не верил мне раньше? – подозрительно спросила девушка.
– Потому что я не хотел признаваться себе в том, что люблю предательницу. Что я, благородный Дэвид, полюбил разбойницу и не просто полюбил, а сошел с ума от ее голоса, от ее милого личика и запаха волос. Ты даже не представляешь, что творится у меня в голове, пока ты едешь рядом, – говорил молодой человек и поглядывал назад, смотря, как ведет лицом преследовавший их солдат.
– Я все понимаю, Дэвид, но пойми: моя-то любовь уже прошла.
– И ты тоже меня пойми: без тебя я точно не исправлюсь. Я, может, на время, пока ты рядом, поверю в идеи сопротивления, но ты уйдешь – и мои сомнения поглотят меня с головой.
– Даже не знаю, что делать, – растерянно сказала Глория.
– И я не знаю, – говорил молодой человек и постоянно направлял лошадь чуть левее, чтобы отдалиться от лагеря.
– Вот видишь, моя теория, получается, работает. Ты же тоже готов верить в хорошее, хоть и с условием.
– Да, именно так. Ох, Глория, и прости меня, дурака, что водил за нос. Ты же знаешь меня: я не могу признавать чужую правоту, даже если все понимаю лучше кого-либо, – почесывая затылок, сказал Дэвид.
– Ну ничего, тогда ты был зол на меня, теперь-то все лучше?
– Конечно, дорогая.
– Ну все, смутил ты меня. Наверное, я сейчас, как помидор, – сказала девушка и отвела глаза, как и охранник.
– Извини, – прошептал Дэвид.
Он резко, одним ударом вырубил Глорию и бросился на ее охранника, который так удачно отвлекся. Солдат получил два удара оковами по голове и сразу упал с лошади, из раны текла кровь. Дэвид моментально бросился бежать в лес, он понимал, что его будут искать и, пока в Империи царит настроение сопротивления, что двигаться надо осторожно и пытаться себя не выдать.
Вначале было легко, но потом начались нескончаемые лагеря сопротивления. Дэвиду только оставалось удивляться, сколько войск собралось тут, в Междуречье. В одном из лагерей он даже встретил графа Саксонского, но тот-то его не знал и просто прошел мимо. Вообще было видно, как большинство офицерских отрядов движутся в одном направлении. Было понятно, что это важнейшая сходка всех глав сопротивления и, конечно, стоило бы там появиться, но надо было двигаться в сторону столицы.
Везде и всюду был лес, и только через час активного бега лагеря закончились, а бежать было еще далеко. Проблема была в отсутствии оружия и нормальной одежды. И тут он понял, что надо делать, хоть и не хотел этого.
Дэвид вернулся в последний лагерь и подошел к одной из палаток, благо была ночь, и все либо спали, либо были где-то в центральных лагерях. В этой палатке спал какой-то молодой человек. Верный Империи солдат взял меч и лук бедолаги, а также аккуратно забрал его одежду, хотя от этого тот чуть не проснулся.
Дэвид оделся и был готов уйти, но к его горлу приставил нож тот самый спавший солдат.
– Что, тварь разбойничья, думаешь, что я профукаю все свои вещи? – начал говорить голый сопротивленец и получил мечом в живот и отрубленную голову в придачу.
Тело Дэвид спрятал в той же палатке и пошел с беспокойной душой дальше. Он чуть не забыл, что на окраине леса будут часовые, но и тут ему повезло. Часовой был один, и Дэвид, показав карточку мертвого бедолаги, спокойно «заменил» часового, который очень хотел спать.
Было очень страшно идти. Все соседние леса были набиты сопротивленцами, где-то лаяли собаки, где-то веселились солдаты. Еще трех людей Дэвид встретил на пути: двоим повезло, потому что они молча прошли, но один остался лежать трупом, потому что знал покойного сопротивленца, в одежду которого был одет Дэвид.
Всю ночь шел молодой человек и только к утру перестал слышать звуки жизни сопротивления. Он, просто не выдержав, упал под одним из деревьев и очнулся только к вечеру. Все тело болело. Ноги начали гудеть от постоянного движения: броня покойного была тяжелая, и пришлось ее сбросить. И опять ночью двигался Дэвид. Бесконечная ходьба утомляла, а он бежал. И через сколько-то времени (Дэвид его не мог посчитать) он увидел торговую лавку, в которой спокойно спал торгаш-гоблин.
– Чего желаешь, путник? – сонно спросил он, когда Дэвид нажал на кнопку вызова.
– Я хочу в столицу и быстро, – задыхаясь, говорил молодой человек.
– Телепорт за триста золота, – встав и потянувшись, говорил торгаш.
– На… – Дэвид отсчитал все деньги, что нашел в карманах покойного, – тридцать золотых ничего нет?
– Тридцать? Могу дать три зелья скорости, но по их окончании ты просто сдохнешь.
– И за сколько я доберусь до столицы?
– До столицы не доберешься, а тебе только туда надо?
– Можно в Феникс-4, – быстро и задыхаясь говорил молодой человек.
– Ну до него хватит и двух, доберетесь за три дня беспрерывной ходьбы или бега. Советовал бы взять зелье отдыха. Оно вам точно потребуется, когда вы доберетесь, потому что вы будете почти мертвым.
– Давайте, – протянув руку, сказал Дэвид.
Получив все, он быстро выпил зелье скорости и убежал.
– И конечно, без спасибо! – взмахнув руками, сказал ему вслед гоблин.
Ощущения под действием зелий очень странные, к примеру под зельем скорости: у вас просто неистово бьется сердце, а ноги так и тянутся бежать. И ты бежишь, видя только, что деревья проходят где-то мимо. Максимальная зафиксированная скорость человека – сорок четыре километра в час. У Дэвида она оказалась тридцать восемь. Он, конечно, этого не знал, но бежал быстро.
Самому Дэвиду надо было только не врезаться в деревья, и все было хорошо. Целый день и одно зелье потребовались, чтобы пробежать от Междуречья до позиций армии Руфуса. Тут-то он и почувствовал адскую боль, которую почти сразу погасил зельем спокойствия, но те пару секунд теперь будут ему являться в самых ужасных снах.
Он хотел что-то сказать подошедшему солдату, но тот его даже слушать не стал, просто связал и затащил в клетку. И даже его просьбу поговорить с любым офицером отвергли. Конечно, к нему все равно подошел командир и начал расспрашивать, и Дэвид рассказал ему абсолютно все. Конечно, командир ему не поверил, потому что значок-то был солдата сопротивления. Только через два дня заглянули в список служащих и нашли там Дэвида.
Его, конечно, отпустили, но Дэвиду показалось, что Империя и сопротивление похожи чем-то, хотя бы в военном плане. Как выяснил молодой восстановленный солдат, всем теперь управляет генерал Куратов. Генерала Руфуса казнили где-то в столице. И теперь, при невероятном численном недостатке, войска Империи должны отступить или изловчиться выгодно принять бой. Было страшно слушать, что сопротивление в принципе захватило все, что могло. Только одна радость: южные графства, за которые так упорно сражались сопротивленцы, оказались полностью некомпетентны в военном плане, и их попытка захвата Порта «А» полностью провалилась. А все южане либо вернулись в войска Империи, либо были казнены.
– Твой новый отряд, рядовой Дэвид, – двенадцатый, там руководит офицер Икон, – сказал все это время сопровождавший молодого человека распределитель.
Это был отряд вполне хороших солдат, которые почти и не заметили Дэвида, так как были заняты своими делами. Палатку, оружие и нормальную форму ему дали сразу же.
Офицер ввел солдат в курс дела, из которого Дэвид понял, что они через два дня выдвигаются в направлении Фена-Мориса. По самым оптимистичным подсчетам, в объединенной армии Императора сорок тысяч человек, когда у сопротивления больше семидесяти, конечно с учетом новых войск, которые пополняются крестьянами, прошедшими быструю подготовку к армии.
Дэвид начал тренироваться, восстанавливать форму. Сейчас это было делать еще проще, так как все члены его отряда были хорошо подготовлены, и им было без разницы, с кем тренироваться.
Поначалу Дэвид просто моментально проигрывал любую начавшуюся дуэль, но скоро довольно быстро восстановился и начал побеждать. Ни с кем говорить он не хотел, потому что опыт с Бамиром окончился не очень хорошо. А ведь Дэвид в тот самый момент, когда сослуживец сказал ему «прости», не смог его простить – нет, он его возненавидел за это. Бамир оказался слаб: как говорить о высоких и умных вещах в первый день – так легко, а как только запахло жареным, он переметнулся на другую сторону; но то, что Бамир позволил ему бежать, говорило, по крайней мере Дэвиду, что в нем еще осталась честь.
И вновь Дэвид прошел какую-то проверку, он еще не знал какую, но понимал, что теперь его жизнь точно не повернется, теперь никакая Глория, даже если он ее сильно полюбит, не заставит его поменяться. Конечно, возможно, он и раньше был таким, но сейчас чувствовал что-то в себе. Ночью он спал под открытым небом, потому что в палатке было жарко. Звезды почти не светили, и одно он понял еще яснее: Глория теперь его точно убьет, как только встретит.
Девушка очнулась и, потрогав голову, поняла, что у нее очень большая шишка, а рядом лежал уже труп ее охранника. Она неожиданно для себя заплакала. Он был ей никем, она даже не знала его имени, но он всегда присматривал за ней, и слезы текли по ее лицу градом. Она понимала, что надо идти к отцу и все сказать, но голова кружилась, и ей было тяжело встать.
Только через десять минут она встала и, вытирая слезы, пошла в главное здание, где собрались абсолютно все руководители сопротивления. Благо оно было недалеко.
Показанная охраннику карточка позволила ей пройти, и она села на трибуну, в самый задний ряд, особо не вслушиваясь, что там говорили, так как она пыталась прийти в себя.
– Господа, я считаю, что все же мы должны прямо сейчас окружить и уничтожить армию Куратова. И вы не можете мне доказать, что это неэффективно, – говорил Фамус.
– Господин Фамус, я понял ваши аргументы, но почему вы не хотите слушать нас? Нам надо брать столицу, пока основные армии там, на востоке, а взяв ее и заняв трон, мы просто прикажем всем войскам перейти на нашу сторону, а тех, кто не сдастся, просто казним, – говорил один из воевод Консильваля.
– Так вас я могу обвинить в лицемерии, потому что мои аргументы вы тоже не слушаете, а по поводу столицы – я все еще считаю ее неприступной.
– Но Фамус! – сказал Консильваль. – Мои инженеры все просчитали: столица легко берется, кто бы нас ни встречал.
– Я видел ваш план, но я вам жизнью готов поклясться, что ворота Фена-Мориса вам никто не откроет, – сказал Нардкар. – Я согласен с Фамусом. Консильваль, пойми, это не лучший вариант.
– Да я вам также жизнью клянусь, что они только этого ждут и будут разыгрывать партию от этой информации!
– И что же они могут сделать прям такого гениального, что может пошатнуть наши позиции? – усмехнулся Нардкар.
– Объединить войска и взять уже нас в окружение, – спокойно сказал Консильваль.
– Тогда армии должны уже выйти из столицы, но наша разведка вообще ничего не докладывает по этому поводу, все солдаты сидят в столице и не вылезают, – продолжил Нардкар.
– Ох, не знаю.
– Давайте проведем голосование, – сказал Фамус, – и все. Нас тут почти триста командиров и офицеров.
– Согласен, – подтвердил Консильваль.
– Поднимите руки те, кто считает более эффективным идти на столицу, – крикнул Фамус, и получил гораздо меньше половины поднятых ладоней.
– Думаю, дальше можно не считать, – язвительно сказал Нардкар.
– Все свободны, далее только мы втроем создадим план и выдадим его всем, – спокойно приказал Фамус.
Еще минуты три все расходились, а трое глав прошли в специальную каморку. Глория бессознательно зашла за ними, и если бы она была в рассудке, то удивилась бы, как они ее вообще не заметили. Возможно, сыграло роль, что она завалилась в соседней комнате на кровать и почти сразу уснула.
– Раз мы решили все же сначала убить почти всю армию Императора, давайте думать, какие могут быть слабые места у нашей стратегии, – сказал явно не очень радостный Консильваль.
– Ну во-первых, то, что ты и предложил, – сразу продолжил Фамус.
– А во-вторых, конечно же, возможный голод, потому что в тех землях мы почти съели все запасы, а с западных земель они идут очень медленно, – добавил Нардкар.
– Давайте сразу решать эти проблемы, – встав и посмотрев на карту, предложил глава западного направления.
– Ну первая, по-моему, решается постоянной разведкой по всей территории вокруг Фена-Мориса и, желательно, слежкой за флотом и вообще южными землями. И нужны доклады каждые три часа, чтобы быть убежденным, что войска не вышли, – сказал Нардкар.
– А вторая тогда решается грабежом еще более северных земель, они тут в неделе пути как раз. Думаю, можно отправить туда десятую часть войск, и пусть собирают дань, – сказал Фамус.
– Очень гуманно с нашей стороны, – с сарказмом произнес Консильваль.
– У нас огромная армия, которую надо кормить, и если у тебя есть варианты получше, то говори, – жестко отрезал Фамус, явно давая понять, что его слова не требуют ответа. – Вот и хорошо, давайте тогда обсудим план наступления.
Глория с ужасом в глазах очнулась, укрытая одеялом, в той же комнате. Она в деталях помнила свой ужасный сон. И это ее пугало, потому что раньше она забывала сны, как только просыпалась. Во сне девушка отчетливо видела главную палатку, и там внутри человек в капюшоне убивает ее отца, а трупы Нардкара и Консильваля уже лежали на полу с простреленными головами. Потом она берет что-то тяжелое и забивает убийцу до смерти. И она хочет снять капюшон и посмотреть, кто это, но тут же просыпается от полученной в спину во сне стрелы.
Девушка сразу же выбежала наружу, чтобы рассказать все отцу, и увидела, как тысячи солдат собираются в поход, какие-то отряды уже ушли, а какие-то вот-вот уйдут. Конечно, в такой суматохе найти ее отца было бы невероятно сложно, но хорошо, что первый же офицер сказал, где он. Фамус давал инструкции офицерам. Выглядел мужчина очень уставшим, появились синяки под глазами от недосыпа. Такими же были и Нардкар с Консильвалем, которые, похоже, делали все то же самое в своих армиях.
Отвлекать отца от работы девушка не стала, а сразу пошла собирать свои вещи, по пути заскочив в закрывающуюся кухню, где ей дали холодную кашу с печеньем, которое она положила в карман. Пока Глория ходила, уже почти вся армия выступила, и, когда она вышла с собранными вещами, поляна была почти пустая, буквально несколько отрядов готовились к отправлению.
Фамус уже куда-то ускакал, и Глории пришлось самой найти лошадь, потому что ее кобылу забрал Дэвид.
«Дэвид! Что произошло вчера? Черт, да этот засранец забрал мою лошадь, убил охранника, а ведь так красиво говорил, что я не заметила, как мы все сильней отдаляемся от лагеря. Конечно, было бы хорошо, чтобы он сдох по пути, но почему-то у меня есть ощущение, что он жив и бежит сейчас где-то», – думала Глория.
Девушка решила не спешить за армией, а наоборот – идти немного поодаль. Также она хотела найти Дэвида, что было трудно, но он, скорее всего, бежал бы в столицу, поэтому направление понятно.
Целых два часа езды в ту сторону ничего не дали. Да, Глория нашла труп часового, которого, похоже, очень быстро похоронили, просто присыпав землей, но самого Дэвида нигде не было видно. Как жаль было бы узнать ей, что в какой-то момент она проскакала в двадцати метрах от ямы, в которой в это время спал молодой человек.
Отчаявшись в поисках, девушка повернула назад и к ужину догнала войска сопротивления. Они уже шли не вразнобой, а четкими сформированными армиями со своими целями и задачами. Плохо было то, что, похоже, ее отец подумал, что она все подслушала и знает, куда он движется, а это было не так.
Даже расспросы офицеров и командиров ничего не дали, потому что они понимали свои задачи, но задач руководства никто не знал, всем известна была только цель – победить армии Куратова. Зато от тех же командиров она узнала, что армии Императора движутся навстречу им, желая занять выгодные позиции сверху, и поэтому поступил приказ двигаться без перерыва на еду, только на сон, иначе сопротивление не успеет.
Конечно, Глория хотела понять, что за вершина такая, к которой все спешат, и остановилась, чтобы посмотреть на рельефную карту Империи: и да, небольшой холм был, но, если вспомнить все сражения за тысячи лет, именно такие холмы в бою не помогали, так как даже не мешали подниматься наступающим. И единственная польза от таких холмов тем, кто сверху, – можно пустить конницу, потому что она гораздо сильнее разгонится и сомнет врага. Потом аккуратно отступит и вновь атакует, но армия Империи, очевидно, атаковать не будет, поэтому расчет на изматывание войск – ошибка! Надо было предупредить отца, чтобы тот не совершал глупостей. Но его было в принципе теперь не найти. Она была в отряде майора Варакана, а он вообще был из армии Нардкара.
Что удивило Глорию больше всего, так это отсутствие антимагии над этой армией. Да, в их рядах было пять магов – наверное, чтобы помогали отбивать неожиданные огненные шары, но все же это было очень небезопасно, и девушка ехала всегда поодаль от основных сил.
Только на четвертый день похода им сказали, что Республика магов официально высказала поддержку сопротивлению Империи. Это означало, что она по факту объявила войну, что развязало бы руки Императору, если бы не проблемы в самой стране. Все складывалось просто замечательно.
И вот на пятый день войска наконец обнаружили противника. Все армии были брошены в бой, и… И ничего, там никого не было. Армии еще целый час бежали на невидимого врага, но в итоге все столпились где-то глубоко в Пандарском графстве.
Наконец-то девушка нашла отца, который вместе с Нардкаром и Консильвалем кричали на командира разведки, который только два часа назад получил информацию, что их перехитрили, просто пройдя мимо позиций сопротивления, убив буквально пять отрядов и не создавая лишнего шума.
– И что нам теперь делать? – кричал Консильваль.
– Готовиться к битве. Армии вышли из столицы и готовы встречать Куратова, так что Император собирает все силы в один кулак, мощный кулак, и будет сметать нас, – говорил командир разведки.
– Он смог еще и собрать нас в единую армию, просто гениально, – сказал Нардкар. – Нас переиграли, очень жестоко.
– И что, господа, вы считаете, что мы проиграем битву лоб в лоб? Нас больше, так еще и Лииндар скоро присоединится к нам, – пытаясь всех успокоить, сказал Фамус.
– Вот теперь только и остается надеяться, что лбом наша армия будет сильнее армий Императора. У него в общем где-то тридцать пять тысяч профессионалов, машин для убийств, а у нас более семидесяти пяти тысяч обычных солдат. Вот и думай, – будто в отчаянии говорил Нардкар.
– Надо разворачивать силы, срочно искать и занимать выгодные позиции. Я так понимаю, наши заводы вернутся к бывшему владельцу? – уже успокоившись, сказал Консильваль.
– Ну вот, правильная мысль. Всем отрядам! Разбить лагерь и готовиться выступать к утру! – крикнул Фамус.
Через полчаса лагерь был разбит, а Глория вновь сидела сбоку, слушая, как генералы говорят о новой тактике. Но вскоре ей наскучило, и она вышла подышать воздухом и дошла до края лагеря. Тут оказалось довольно тихо, еще был только вечер. Лес всегда был таким, и самым страшным было получить стрелу из этой тьмы, поэтому вокруг городов вырубают леса, чтобы какой-нибудь Ассасин не убил тебя и не скрылся в чаще, но так поступают не все, наоборот – множество городов сохраняют лес.
Вдруг из леса послышались шаги и голоса. Часовые подали сигнал, и к границе подбежало несколько отрядов. Но из-за деревьев вышли генерал Руфус и несколько десятков отрядов солдат.
– Извиняюсь, господа, что так поздно, – сказал он и посмотрел на Глорию, которая была шокирована тем, что он жив. – Госпожа Глория, я очень вам благодарен, благодаря вам я понял истинного врага. Ну что же, проводите меня до ваших генералов.
Руфуса молча повели, а его отряды распределялись по свободным местам. Глория наконец-то вновь встретила сыновей генерала, они обнялись, и девушка начала расспрашивать, как так получилось, что Руфус выжил вместе со своими отрядами.
Генерал рассказал, как их допрашивали в лагере и сняли с должности, и после этого он собрал всех несогласных и покинул армию Куратова. К их удивлению, генерал восточной армии не стал преследовать предателей, но теперь, когда они узнали, что Император собрал все свои силы в одну армию, они поняли, что он просто не хотел тратить на это время, так как много часов потребовалось, чтобы провести людей незамеченными.
– И что вы теперь хотите делать? – спросила Глория.
– То же, что и вы: победить Императора в генеральном сражении, – недоуменно ответил Биван.
– Ну да, – неуверенно хихикнув, сказала девушка. – Проходите и располагайтесь.
– Нам сказали, что мы будем жить в главном шатре, или нас обманули? – спросил Николас, намеренно смотря не на Глорию.
– Я не слышала таких распоряжений, спросите лучше у кого-то из генералов, если они, конечно, будут вас слушать, – улыбнувшись, ответила Глория.
– Может, и спросим, – сказал Биван и повел брата в сторону.
Девушка, спокойно выдохнув, пошла в главную палатку, у которой столпились офицеры в ожидании приказа. Протиснувшись сквозь толпу, Глория зашла внутрь и поймала взгляд своего отца, который означал: сядь в углу и ничего не говори.
– То есть вы считаете, что просто так сможете победить в генеральном сражении? – удивленно спросил Руфус.
– Ну конечно, не просто так. Наша атака будет с двух сторон, Лииндара и нашей. Возьмем их в кольцо и раздавим, – сказал уже начинавший кипятиться Нардкар.
– И не забывайте, генерал, что нас гораздо больше, а опыт солдат в таких массовых сражениях не так важен, – дополнил Консильваль.
– Это все оправдания! – выкрикнул Руфус. – Извините. Вы победили в двух сражениях с графами и теперь думаете, что массой возьмете профессионалов Империи. Это просто глупо, вас расстреляют еще на подходе. Иссилиур знает маневры, которые были забыты и теперь вообще неизвестны. Вам ли не знать, Фамус?
– Генерал, мы не отрицаем опыт Императора и технологичность его армии, но все же вы преувеличиваете. В огромных битвах стенка на стенку решают не маневры, или вы забыли сотни сражений, изученных в стенах военного университета? – строго спросил Фамус. – То-то же, – не получив ответа, договорил отец Глории.
– Посмотрим, – сухо ответил генерал.
– Завтра мы выступим и, по нашим данным, встретимся с Императором через пять дней, и потом еще за пять доберемся до столицы, – говорил Консильваль.
– Оптимистично, – фыркнул Нардкар.
– Генерал Нардкар, вам интересно, где ваш брат сейчас? – вдруг спросил Руфус.
– Нет.
– Почему?
– Я был у него в тюрьме и сказал ему: «Давай пойдем отсюда, присоединишься к сопротивлению», но он отказался. Вы же знаете, за что его посадили, генерал?
– За бегство с поля битвы, он дезертир, – спокойно сказал Руфус.
– Верно, но я более чем уверен, что это был один из самых верных Империи людей, а она просто так выбросила его в тюрьму, – сказал Нардкар, и все в комнате замолчали. – Вы, генерал, прекрасно знаете, что делают у вас в тюрьмах, как ломают людей, вы, скорее всего, руководили пытками?
– Ну и? – напрягшись, спросил Руфус.
– И я это знал, и потому у меня больше нет брата, – без тени сожаления сказал Нардкар.
– Это был ваш выбор, генерал, и винить будете в содеянном только себя. Мне жаль, что я начал этот разговор, давайте продолжим о стратегии.
Весь вечер четверо мужчин говорили о том, как и где они будут окружать войска, сколько отрядов отправить туда, а сколько сюда. Глория начала засыпать уже к концу первого часа. В полудреме ей стало казаться, что в палатку забежал убийца и расстрелял всех, отчего она резко вскочила и, поймав недоуменные взгляды генералов, зевнула и ушла к себе в комнату.
Утро выдалось неспокойным. Все куда-то бежали и ругались. Несколько офицеров пытались успокоить свои отряды. Генералов в палатке не было. Все четверо куда-то ушли и, похоже, также устраняли беспорядок. Оказывается, несколько солдат прошлой ночью привезли восемьдесят бочек вина и других напитков. Они угостили соседние отряды. Напившись, парни дебоширили всю ночь, а сейчас носились и пытались устранить последствия их ночной попойки. Также, конечно, нашли виновных, что было нетрудно, так как разило от них, как от свиней.
Конечно, весь этот балаган вылился в то, что выступили войска не с утра, а к обеду, к тому же не в лучшем настроении духа. Виновников ночного торжества судили по военным законам, и поэтому, выезжая из лагеря, можно было увидеть небольшую кучу трупов, присыпанных землей. Жуткое зрелище наводило страх на всех проезжающих и должно было предотвратить такие поступки в будущем.
Предстояли долгие, если не вечные, пять дней пути и ожидания то ли смерти, то ли великой победы. Одно радовало: при любом исходе ты попадешь в историю, только в каком ключе – зависело от концовки. Хотя Император мог и записать в учебники истории это восстание как героическое, праведное, кто его знает. Такое уже случалось, когда один молодой человек притворился его сыном и поднял восстание. В учебниках об этом восстании говорят как о гениальном, благородном и справедливом. Император лично признался, что в какой-то момент поверил в происхождение главаря восстания и потому приказал внести его имя в книгу великих имен.
Конечно, их восстание чем-то уникально, как минимум тем, что они подняли всю Империю против одного города, но в остальном оно не отличается. И это больше не их заслуга, а дурацкого приказа, отданного Императором несколько сотен лет назад: разделить Империю на двадцать с лишним почти независимых областей. Только из-за этого Фамус смог сыграть на властных желаниях графов и взять их в свои руки.
– Ужин! – послышалось вдалеке.
Все отряды начали останавливаться для привала, еще не зная, что их ждет в ближайшем будущем.
