Читать книгу: «Роксет. Классификация безумий», страница 6
Кордэ
Очевидно, Сэм понравился комнате. Она раскинула перед ним разноцветную головоломку из камушков на полу, которую он увлеченно собирает уже несколько часов. Получается, правда, что-то странное: кривое и разнобокое, но я не лезу к нему. Заметно, что он так отдыхает. Тем более Роксет отсутствует уже почти три часа, и его влияние на человека начинает слабеть. Тот все чаще хмурится. И тяжело вздыхает.
Обед он, кстати, съел без последствий. Что меня искренне порадовало, потому, как я первую помощь оказывать не умею. Тем более людям. Зеваю и продолжаю орудовать иголкой, зашивая прореху на старом балахоне Роксета. От скуки я решила заняться шитьем. Это всегда меня успокаивало…
– Извините, задержался. – Жнец заходит к себе стремительно, но как-то изможденно, – пришлось повозиться, но теперь ты готов к завтрашнему дню целиком и полностью.
– Не думаю… – Сэм с сомнением качает головой, – я вижу все точно так же, как и раньше, а ты говорил, что у меня будет какое-то «суперзрение».
– Здесь ты разницу не увидишь. А вот когда вернешься в мир людей …
Тут он замечает меня и удивленно замирает посреди комнаты.
– Кордэ?
– М-м-м? – откусываю нитку и встряхиваю балахон.
– Вот я мясо неразумное… Совсем тебя замотал сегодня… – он виновато касается моего плеча.
– Иногда я не против вместо библиотеки и учебы увидеть что-то новое… – улыбаюсь ему, поднимаясь с кресла и складывая на него починенную одежду, – и потом, у тебя так тихо и приятно, что я в кои-то веки отдохнула.
– Я провожу тебя. Ты не против, Сэм?
– Нет, – он отрицательно качает головой, не отвлекаясь от своей мозаики.
Роксет отодвигает занавеску и пропускает меня вперед. В улиточном коридоре разгораются первые факелы. Света пока хватает, но они знают, что скоро Тьма разольется вовсю. Поэтому и начинают просыпаться.
– Хочу извиниться за вчерашнее, – песочный голос Роксета вызывает у меня толпу мурашек между лопаток, – я не пришел на чтение мифов.
– Ты не давал мне обещания непременно быть, – дергаю плечом, – хотя твое отсутствие сделало данное мероприятие довольно унылым и холодным. Но если честно, я действительно обиделась на тебя. Но не за это.
– Да?
– Почему я только от Учителя узнала, и то случайно, что ты собираешься в Сад снов на несколько лет? – чувствую, как сердце кувыркается в груди слишком быстро.
– Это было, в основном, его желание, а не мое, – Роксет понуро опускает Маску к полу.
– Он за тебя переживает… – вздыхаю, чувствуя его неуверенность и расстройство, – он пытается сделать как лучше.
– Да. Только знаешь, чего понять никак не могу?
– Ну?
– Почему он так старательно готовит тебя к тому, что ты станешь Жнецом? – тьма за провалами глазниц Маски выглядит подозрительно, – он уже всех вокруг в этом убедил. От тебя другого и не ждут.
– Ну может потому, что реально есть вероятность… – неуверенно начинаю я, но он перебивает.
– Вот именно, что только вероятность. Такая есть у каждого. Почему он зациклился на тебе?
– Не знаю, Роксет… Может он что-то чувствует лучше, чем все мы?
– Хочешь совет? – его Маска приближается ко мне, и мне вдруг захотелось его поцеловать. Коснуться губами этой живой тьмы, что с появлением Сэма вдруг взорвалась всполохами невиданных мною ранее у него эмоций.
– Давай.
– Не слушай его. Я чую в нем не только заботу о всех нас. Был бы он человеком, я принял бы это за страх. Что-то заставляет его быть неуверенным в своих силах, и он пытается это скрыть. За громкими убеждениями, которые он прививает всем, готовым принимать его слова за истину в последней инстанции. Будь собой, Кордэ, и посмотри на свою суть. В тебе гармонии на десятерых хватит. Тебе чужие роли не нужны.
– А если я не знаю какая моя собственная роль?
– Так этого никто не знает, – легко пожимает плечами, – задействуй свои сильные стороны, которые приносят тебе удовольствие. Мы не можем предсказать решение Маски. Или как-то поменять ее выбор, если не выполняются выставленные ей условия обретения свободы. Все, что мы можем, – это постараться оставаться тем, кем тебя изначально задумали и создали…
– Знаешь… – я останавливаюсь перед входом в свою комнату, – я никогда не видела тебя таким.
– Каким?
– Сложно объяснить… Лучше всего подходит сочетание понятий: живым и влюбленным…
– Жнецы не умеют любить… – тихо смеется он… – просто интересная работа, приносящая позитив. Мне действительно этого не хватало.
– Похоже на правду… Ладно, я пошла к себе, приятного отдыха.
– И тебе… – он смотрит, как я вхожу в комнату, и его взгляд жжет мне спину. Он будто сумел сконцентрироваться внутри своего балахона в нечто более плотное и живучее, чем обычно. И тут же я ловлю себя на другой, странной на фоне всех обстоятельств мысли: я умею любить. И это не по отношению к Роксету… А к этому человеческому существу, которое возвращает мне моего друга, уставшего бесцельно бултыхаться в вечности.
Взгляд сверху
Роксет отдергивает занавеску и входит в свою комнату. Световые шары на стене оживают мягким светом. Жнец невольно тормозит на пороге, разглядывая изменившийся интерьер. Появился камин и парочка кресел. Уютная тахта у стены, мягкий ковер пружинит от каждого шага, резной костяной столик рядом с бассейном. Сэм сидит спиной ко входу на границе с балконом и смотрит в небо, похожее на бесконечное фиолетово-багровое северное сияние с вкраплениями черных и белых огней.
– Ты вернулся? – мечтательный тихий голос Сэма заставляет Жнеца вздрогнуть и выставить вперед пакет, зажатый в руке.
– Я принес тебе человеческой еды, на всякий случай… Я не знаю, как часто…
– Спасибо… – Сэм поворачивается к нему, улыбаясь приглашающей улыбкой, и Роксет легко пересекает комнату, усаживаясь рядом с ним на выступ балкона, – бабушка никогда не говорила, что Жнецы могут заботиться. Она считала вас коварными и беспринципными.
– Ну… – Роксет подпирает Маску ладонью, поджимая к груди одну ногу, – вообще от истины она недалека была. Но ты здесь оказался не по своей воле в общем-то… А так как мы заключили сделку, и ты должен будешь мне помогать, я обязан создать для тебя комфортные условия, чтобы ты не отвлекался от своей части договора.
– То есть все дело в нашем с тобой контракте? – усмехается Сэм, засовывая нос в пакет.
– Можно и так сказать…
– М-м-м… Ты принес мне мою любимую яичную лапшу с курицей и свежие овощи, нарезанные звездочками???
– Покопался в твоих воспоминаниях, – отмахивается Роксет, – не обижайся, надо же было понять, чем тебя кормить на тот случай, если наша еда тебе не подойдет.
– Знаешь, – Сэм достает судочки с едой, вилку и термос с чаем, – после такого можешь спокойно лезть ко мне в голову за любой информацией. Я не против.
Жнец издает короткий смешок и поднимает Маску к небу. Время стоит так основательно, что действия, кажется, стараются набрать скорость, чтобы компенсировать его отсутствие мелкой вязью перемен.
– Здесь так красиво… – Сэм убрал опустевшую посуду обратно в пакет и замер с чаем, налитым в крышку от термоса, – никогда еще в своей жизни я не видел такой потрясающей вещи.
– Мы называем это танцем абсолютной любви. Когда Свет и Тьма как бы движутся в едином порыве, никогда до конца не рассеивая друг друга, а лишь позволяя частям своих сердец сливаться воедино… – отзывается Роксет. Его голос звучит глухо и ровно.
– Интересная теория.
– Здесь это правда…
– У меня много вопросов накопилось. Ты мне ответишь, если спрошу?
– Конечно, – он чуть сдвигает капюшон балахона назад, открывая лоб Маски.
– Учитель здесь главный?
– Нет, – Жнец звучит тихой улыбкой, – Учитель лишь несет свою миссию обучать новые поколения всему, что знает. Главная здесь Гармония. Именно она позволяет сосуществовать Свету, Тьме и Вселенной вместе. И, соответственно, нам всем тоже. Это похоже на бесконечный цикл взаимного порождения. Убери из процесса любой элемент – и все разрушится. Но пока вроде никто к этому не стремится.
– У меня складывается ощущение, что вы не знаете ни голода, ни войн, ни болезней. Все у вас как в сказке и будет так вечно…
– Ты нас слишком очеловечиваешь. Войн у нас действительно не бывает: нам нечего делить, и мы здесь все слишком заняты, чтобы всерьез думать о каких-то революциях. Вселенная дает нам то, в чем мы нуждаемся, но при этом не балует излишествами. Болезни, конечно, бывают… Но пока наших знаний хватает, чтобы все не расползалось до стадии эпидемий и пандемий.
– А как же любовь? Ревность? – Сэм снова наполняет крышку термоса чаем, – люди из-за этих чувств на колени Империи ставят…
– Так то люди… – вздыхает Роксет, отворачиваясь к Саду Рождений, – мы во многом на вас похожи, но все же… У нас нет любви в вашем понимании.
– Что ты имеешь ввиду?
– Мы не встречаемся друг с другом, как вы. Не создаем семьи. Нам это ни к чему. Мы можем объединиться в пару, но это скорее будет результат того, что двое увидели друг в друге что-то недоступное остальным и помогли себе снять Маски и получить свободу.
– Я думал, что вы с Кордэ пара…
– Хм… – Жнец по-доброму фыркает, – она еще ребенок. Так что мы просто друзья…
– Но когда подрастет, мне кажется, что она захочет стать твоей.
– Что ты под этим понимаешь?
– Ну… – Сэм красноречиво поднимает брови.
– А… все, можешь не объяснять. Посмотри туда, – Роксет указывает рукой, заставляя Сэма повернуть голову, – это место называется Сад Рождений. Там мы появляемся на свет. Не рождаемся, а именно появляемся приблизительно в четырех-пятилетнем возрасте. Нас порождают Свет или Тьма. И младенчества у нас не бывает, как и кровных родителей среди нам подобных. Поэтому все усилия, которые прилагают люди, чтобы продолжить свой род, мы просто не прикладываем за ненадобностью…
– То есть ты мне сейчас мягко намекаешь, что у твоей расы не бывает секса и своих детей.
– В общем, считай, что да…
– Знаешь, такую информацию необходимо переварить. Мне надо подумать…
– Тебе лучше поспать. В твоем мире уже почти два часа ночи, – Роксет легко поднимается на ноги, – у тебя был трудный день. Но перед этим я хочу, чтобы ты померил вот это.
Он достает из складок балахона черный тигриный коготь на серебряной цепочке, к кончику которого прикреплен кровавого цвета камушек в виде капли.
– Это что?
– Это одно из очередных изобретений Сайлота. Поможет тебе перемешаться в мире Людей со скоростью Жнеца. Да и скроет твою человеческую сущность не только от тебе подобных, но и от местных. Надевай, сейчас тут полно теней, заодно проверим, как работает.
– Теней? – Сэм с сомнением просовывает голову в цепочку.
– Да. Эта штука делает тебя частью их реальности и позволяет легко прыгать куда угодно, где они есть, – Роксет с интересом подается вперед, рассматривая как почти черные глаза Сэма наливаются светлым золотом. Чуть расширяются и заостряются клыки и чернеют ногти.
– Так, человеческая форма прекрасна, теперь шагни в тень.
Сэм послушно делает три шага и как только его нога касается темного участка пола, лишенного освещения, как его тело мигом преображается в мощную вальяжную пантеру, нервно бьющую себя длинным хвостом по бокам.
– Супер!
В ответ Роксету прилетает настолько неласковый рык и взмах лапой, что он еле успевает увернуться.
– Эй, не хулигань! – Жнец скрещивает руки на груди. – Твоя задача прыгнуть сейчас на другой теневой участок. Вон тот. Что на столе. Не бойся стол не развалится, и в бассейн не упадешь. Только не напрямую через комнату. Прыгай в сторону сгущающейся тьмы.
Судя по взгляду, Сэм рассматривает Жнеца в качестве идиота-смертника, однако послушно разворачивается носом в угол и немного неуклюже изображает прыжок. И тут же пропадает из комнаты буквально через секунду материализуясь на небольшом шатком столе в виде пушистого черного котенка с красными неприятными глазами, и угрожающей тенью сидящего на столе недовольного человека за своей спиной.
– Великолепно. Если хочешь стать собой, выйди на свет.
Котенок лихо соскакивает со стола, в то время как тень медленно поднимается в полный рост, и они вместе делают пару шагов на середину комнаты. Котенок растворяется в ничто, в то время как Сэм снова обретает цвет, объем и форму.
– Сайлот предложил добавить туда еще и боевую форму, чтобы ты мог быть каким-то крупным хищником на свету. Но тогда он бы с этой игрушкой возился неделю… – Роксет задумчиво барабанит пальцами по подбородку Маски. – Что скажешь? Как ощущения?
– Если я в этом образе застряну, ты станешь моей когтеточкой… – зловеще рычит сквозь хохот Сэм, сверкая золотистыми кошачьими глазами….
Учитель
Завтра большой день. Появятся новые дети. Жрицы говорили о трех бутонах. А вечером будет праздник Сорванных Масок. И возможно наши ряды пополнятся несколькими Проводниками и Жнецом. Но я даже думать об этом не могу.
Разговор с Вселенной меня не успокоил. После занятий я хотел найти Роксета, но он был в Пустыне Иллюзий вместе с психом Сайлотом, и я просто не рискнул к ним подходить близко. Отношения этих двоих между собой напоминают мне какой-то изощренный садомазохизм. Жнец старательно пестует в Проводнике его безумие, получая взамен очень ценные дары. Что при этом чувствует сам Роксет, мне неведомо. Хотя возможно, что ничего, раз все его эмоции утратились или истощились в призрачную паутину.
Подхожу к своему бассейну и, сбросив с себя одежду, медленно вхожу в теплую воду. Она словно просачивается сквозь меня, вытесняя усталость, но тревоги остаются на месте. Сажусь на каменный выступ своей купальни и делаю несколько глубоких вдохов.
– Покажи мне комнату Роксета, – этот повелительный тон мне пришлось тренировать довольно долго, но в результате замок начал меня слушаться.
Вода вокруг меня мерцает искристой рябью, и показывает… СПЛОШНУЮ СТЕНУ С ВКРАПЛЕНИЯМИ БУСИН. Монолит. Комната закрыта самим Жнецом. И меня она слушаться не станет. Вот мясо протухшее. Ладно, пойдем другим путем.
– Покажи мне последнее, что помнит вода в его комнате…
Изображение меркнет от отражения неба и тихий голос Жнеца ползет песчаной ящерицей по моему загривку.
– Закрой здесь все, что можно. Чтобы сюда даже жук-компас не прогрыз дорогу. И сделай так, чтобы он не просыпался до моего возращения. Он же тебе понравился, вот и береги его, как хранишь сердце Вселенной, что питает тебя силой. Я ненадолго. Расплачусь с долгами и вернусь сразу. И сделай, пожалуйста, мне новый гамак.
И этот образ тает от того, что Замок, и в частности, его комната слушаются мягкого шепота Роксета беспрекословно.
Вот же… Ладно, он здесь столько существует, что Замок явно воспринимает его, как своего доброго друга. И балует его покорностью.
Интересно, а какие именно долги он пошел отдавать? Хм… В Пустыне Иллюзий он был с Сайлотом… О, нет… Мясо неразумное, ну неужели опять…
– Покажи… Хотя, нет, не хочу это видеть… – потираю лицо ладонями. Вода стекает по скулам и бороде. Чувствую, как пара капель зависла на ресницах… Я должен знать, что происходит… Иначе не смогу влиять на ситуацию, и все может выйти из-под контроля… Зажмуриваюсь. Голос скребет глотку так, будто обратился в жука-компаса.
– Покажи мне Сайлота и того, кто с ним.
Вода послушно отзывается волной и наливается мягким светом свечей, утыкавших полки на стенах как ядовитые грибы. Стол грубо сколочен из досок. И рядом с ним стоит стул, на котором сидит…
– Радость моя… Свет мой… Тьма моя… Смысл… Нежность моя… Девочка ненаглядная… – Голос Сайлота скулит, как погибающая в муках тварь. Его голова лежит на окровавленных изгрызенных почти до костей плотоядными жуками коленях девушки с длинными темными волосами, прячущими лицо за плотной занавесью. Те шевелятся от ее дыхания. И белая сорочка ее нереально чиста для столь искалеченного насекомыми тела. Ее тонкие хрупкие руки пачкают его волосы легкими прикосновениями.
– Ты же пришла ко мне? Ни к кому другому только ко мне, своему бестолковому Сайлоту, правда? – от этого скорбного воя мурашки кусают мое тело так, что больно становится каждой клетке.
– А… – она чуть кивает головой. Занавесь волос медленно качается, выпуская этот звук тихим выдохом.
– Знаю, ты не простила меня… никогда не простишь… я и не надеюсь на это, – дрожащие пальцы Проводника ползут по изуродованным ногам вверх, натыкаются на ткань и с ожесточением рвут ее, в лоскуты… Треск уничтожаемого платья оглушает тише, чем его тонкие всхлипы, когда перед взглядом Сайлота предстает развороченное чужим безжалостным голодом нутро покорно сидящей девушки.
– Сайлот… – чуть слышно… Но от затаенной в этой робости боли кажется, что тебя тонкими крючьями медленно рвут на бесчисленные части… – мне так холодно… Сайлот…. Обними меня…
Проводник подхватывает девушку на руки с величайшей бережностью и медленно кладет на стол… Занавесь волос разливается на две части, являя на неровный свет свечей уничтоженное лицо. От губ остались неровные лохмотья. Носа, как и левой щеки, просто нет. Но самое страшное – это глаза… У меня тошнота подкатывает, когда я замечаю, что в одном из них под половиной радужки застрял погибший детеныш жука-компаса. Второй же, налитый кровью от лопнувших в результате удара головой сосудов, сияет лунным холодным отблеском.
– Мне страшно, Сайлот… Они еще во мне, я чувствую это… Их лапки, жвала… То как они жевали мою суть… И самое сокровенное…
Мне кажется, что я сейчас начну орать от того ужаса и агонии, что она вливает в его уши каждым своим словом. Но Сайлот лишь сильнее прижимает ее к себе, целуя так, что почти проваливается в это едва не расползающееся от его напора тело… И девушка вдруг поднимает чудом уцелевшие веки и смотрит прямо мне в сердце, словно зная, что я наблюдаю за ними.
– ВСЕ, ХВАТИТ!!!! – рявкаю я, с силой ударяя по водяной глади, поднимая тучу брызг…
Оскальзываясь на пологих ступеньках с трудом выбираюсь из бассейна и, пошатываясь иду к своему тайному бару, достаю оттуда кувшинчик с самой крепкой настойкой и делаю несколько больших глотков прямо из горла. В желудок падает жидкое острое тепло, а я медленно пытаюсь отдышаться и одновременно понять, где я оставил свой халат. Ой, да, впрочем, Вселенная с ним…
С размаху опускаюсь на диван голышом и понимаю, что дрожу… Эти двое совсем похоже границы потеряли. Ну должен же быть хоть какой-то край их не брезгливости…
Я все понимаю. И про потерю Сайлота, который не может себя простить настолько, что не желает видеть свою пару в виде живой. И про беспринципность и общее равнодушие ко всему в силу возраста и беспамятства Роксета, желающего баловаться чужими полезными для Жнецов изобретениями… Но то, что я сейчас наблюдал…
От воспоминаний, возникших перед моим взором желудок резко решает избавится от выпитого мной, но я все же не поддаюсь его настойчивым позывам.
Так, ну что ж… Роксет больше в наставники Кордэ не годится. Ему придется найти замену. Благо пару лет в запасе у меня точно есть, а через несколько дней он уйдет в спячку. И сколько его у себя продержит Богиня Сада Снов – только ей самой и известно. Хорошо бы подольше, но на нее я влиять не могу никакими способами, к сожалению. В наставники Кордэ буду готовить Вескела. Тем более, что девчонка ему явно нравится. Еще бы не нравилась. Такая сила, ум, энергия, но при этом отличная внушаемость. Дети привыкли доверять мне. И если в их душах посеять зерна сомнений в их собственной гармоничности, то через какое-то время они начинают в это верить. Замыкаются на вопросах к себе самим. И невольно закрываются от окружающих.
В случае с одеванием Масок никогда ничего гарантировать нельзя. Можно быть полным интровертом, вообще ни с кем не общаться и всех избегать, но оказаться свободным, а можно с точностью до наоборот: раскрываться полностью и бесстрашно натягивать себе на лицо то, что не стащишь потом в лучшем случае несколько лет. А можно ведь попасть, как Роксет и еще несколько Жнецов, что помладше его на пару сотен поколений…
Но порой мы действительно становимся именно тем, что думаем о себе. И мне она нужна в качестве Жнеца. Потому что среди свободных я не вижу ей места с таким потенциалом, а если она станет Проводником, то в изобретательности легко может перещеголять Сайлота. И если ,не дай Гармония, что-то случится с ее парой, хоть это у нас большая редкость, проявлений ее горя не выдержит уже ни наш дом, ни порожденные им миры…
Я надеялся на Роксета, что всегда был к ней внимателен. Думал, она воспримет его как кумира и захочет стать ему подобной. Ну или, в крайнем случае, быть его опорой. Но эта его выходка с человеком… Прилюдные заявления о том, что я чего-то не вижу, которые вообще-то могли услышать ученики. Да и показательные выступления перед бедным психом-Проводником не делают ему чести.
Видимо пора поговорить со Светом насчет будущего этого Жнеца. В конце концов, сколько можно мыкаться, он исчерпал себя. Может смело отправляться к родителю под крыло…
Закрываю кувшинчик с настойкой и отставлю его на маленький столик. Тяжело поднимаюсь на ноги и иду в сторону спальни. Через несколько часов появятся новые дети. Их встречаем все вместе. Жрицы сада Рождений обещают двух детей Тьмы и одного порожденного Светом. Этот год дает богатое поколение. Дети у нас появляются примерно раз в четыре года. И не больше десяти. И то это редкость. А в этот раз получается, что их будет одиннадцать… Надо встретить их со всем радушием, на которое я способен… И без дергающегося глаза, после просмотренных сегодня мною удивительных сцен… Вот в такие моменты понимаешь, что отсутствие способности помнить некоторые вещи – великое благо…
