Читать книгу: «Свадьба вампира», страница 8
– Держись, ребята! Скоро жарко будет! – и пошла игра.
К закрытию ресторана Граф проиграл еще 20 тысяч…
На следующий день бригадир Маркел недоумевал. Чудак этот нефтяник! Просадил 30 штук и в ус не дует, целое состояние, и снова желает отыграться. Обычные люди за всю свою жизнь столько денег не заработали и в руках уж точно не держали. Продал с себя костюм заграничный, золотые часы, погасил все аккредитивы, кому-то звонил, у кого-то занял, полностью рассчитался. Если дальше играть, где он деньги возьмет? А он – не ваше дело, нефтяники народ дружный, зарабатывают не чета инженерам, в беде не оставят, если что, выручат. И точно, проторчал Костя на переговорном пункте весь вечер, а на следующий день напринимал переводов со всего Советского Союза. Крепко его забрало, если в такие долги влез. А отыграться-то ему не дадут! Таких гусей, не ощипав, не выпускают.
На этот раз катали в гостинице, церемониться не собирались, сразу составили крупный банк, и Костя с одного кона взял 9 штук, глаза загорелись, воспрянул духом, решил, что удача вернулась. Но это была только затравка. Маркел действовал наверняка. Снова сдали карты, и Костя, бедолага, поставил все, что имел. Маркел с Мюллеров переглянулись, «капитан» подал условный знак, объявляя масть. Нефтяник был обречен, бригада шулеров прокатывала отработанный вариант. Но произошло нечто невероятное: Костя выиграл?! Каким образом, никто не понял. Маркел тупо смотрел в свои карты. 60 тысяч! Разом продули 60 тысяч? Идиотизм. Он разразился уличной бранью, выражая свой гнев и даже презрение к партнерам. Такая ругань на игре считалась признаком хорошего тона, выражение сильного азарта на развод клиента, но в эту минуту Маркел вкладывал в нее отнюдь не символический смысл. Он одарил Мюллера неласковым взглядом. Свинья! Выпил много, вот и напутал. Но разбираться было некогда, счастливый нефтяник сдавал карты, от волнения роняя из рук. Без паники. На то они профессионалы, и на старуху бывает проруха. Сейчас они его сделают, если что, живым не выпустят. Маркел тусклым голосом предложил ва-банк. Мюллер и Капитан согласно кивнули. Костя пошмыгал носом, партнеры затаились, момент решающий. Костя почесал затылок и, была не была, махнул рукой. Есть! Лица плавали в сигаретном дыму, ночь была душная, игроки обливались потом, четвертый час утра, за окном светало. Развязка потрясла на долгие годы, обросла легендами и вошла в анналы русской мафии. Костя взял банк! Но это было еще не все.
– Что, малыши. Поучить вас в карты играть? – насмешливо спросил Костя.
– Ах ты, гнида! – закричал Мюллер, поднимаясь со стула.
Во все стороны полетели осколки бутылочного стекла, Мюллер рухнул на место, лысая голова уткнулась в стол, с нее ручейками засочилась кровь. Маркел отрешенным взглядом обвел полутемную комнату. Что происходит? Обернувшись, он увидел угрюмую личность с черепом неандертальца и «розочкой» в руке. Капитан также находился под надзором. В комнату зашли еще двое и остановились в ожидании. Маркел перевел опешивший взгляд на Костю. Тот сидел, засучив рукава белой сорочки, и одной рукой небрежно тасовал колоду, да так ловко, что у бригадира Маркела мурашки побежали по спине, до него начал доходить смысл происходящего.
– Будем знакомы, я – Граф. Может, слыхали?
Они слыхали. Бригада Маркела две недели отрабатывала долг. В то время Граф был гораздо моложе и стройнее… От воспоминаний его отвлекла новенькая, Лиза. Совсем еще девчонка, лет семнадцать. Испорченная молодежь, никаких идеалов, в коммунизм никто не верит, а шлюхи тем более: не успевают с горшка встать, а туда же метят, в проститутки, и фильмы такие снимают. По опросам школьников, кем мечтают стать? Рэкетирами и проститутками. И что делать с такой страной? Грабить или воровать, кто что умеет, от портного до секретаря ЦК, и он, Граф, в этом деле не последний человек. А девушки слабы, они не виноваты, что продаются.
Развалившись на диване, Граф добродушно смотрел на нескладную девичьи фигурку, выпирающие ключицы, на голубые глаза. Голубые-голубые. Как небо глаза. Он немного жалел Лизу: зачем в гарем напросилась? Камилла с Монтаной ее напоили, раздели, танцуй! Куда там, сжалась в комок. Монтана ей кулаком по лицу съездила, чтоб не брыкалась, когда старшие уму-разуму учат. Когда-то у Графа была женщина, тоже девочкой взял, и тоже глаза голубые, прямо копия. То ли спилась, то ли на иглу села. Он и не помнил, хоть режь его, куда делась, стерлась из памяти начисто, а вот глаза запомнились, никак не выковырять. Новенькая упала, сбитая оплеухой. Монтана пьяная, разве можно так? Напугала девочку, плакать будет, настроение испортит. Но та вскочила и, покраснев, приблизилась к возлежащему на диване Графу. Черт их знает, может, и правда так лучше, бабам виднее, как воспитывать поколение, сами прошли. Две хищницы уселись рядом, бесстыдно предвкушая забавное зрелище. У новенькой на нижней губе выступила капелька крови, на ресницах дрожали слезы. Граф цыкнул на проституток.
– Чего пялитесь? Займитесь делом, не мешайте.
Граф приподнялся, усадил Лизу на колени, она сразу обняла его за шею, словно защиты искала. А Монтана с Камиллой тут же расположились на соседней софе, наглядное пособие для начинающих. Голубые блюдца, расширившись, смотрели недолго. Лиза отвернулась от них, начала целовать Графа. Он снисходительно ждал, давая освоиться, куда спешить, зажмурился, умиротворенно посапывая, и вдруг скривился от сильной и резкой боли. Очевидно, Лиза прокусила ему кожу на шее, и как раз, где сонная артерия. Ух, ты какая! Граф неожиданно возбудился, и даже обрадовался столь острому ощущению. Она, чувствуя, что ему понравилось, прилипла губами к ранке, словно собираясь высосать из тучного Графа всю его кровь. Ему стало не по себе, он грубо оттолкнул девчонку.
– С ума сошла?!
Лиза, с растрепанной головой и блестящими от возбуждения глазами, смотрела на него, облизываясь и прерывисто дыша. Графу показалось вдруг, что это очень важный миг в его жизни. Почему, понять он не мог, но сердито закричал:
– Убирайтесь!
На соседней тахте из клубка переплетенных тел поднялись две головы.
– Прочь! – рявкнул Граф. – Кому сказал? Брысь отсюда. Все убирайтесь! – грозно зарычал он, видя, что проститутки не могут прийти в себя.
Оставшись один, он обхватил голову руками. Тоска. Опять тоска и безысходность. Почему, откуда, зачем? Всю жизнь он держал удачу за хвост, словно это была не жар-птица, а обыкновенная курица, и всю жизнь фортуна была к нему благосклонна. Почему именно теперь, когда у него есть все, к чему он стремился и о чем мог мечтать, именно теперь тоска берет за глотку и не отпускает? Никогда еще Граф не чувствовал себя таким пустым и неуверенным, как в последние дни. Он всегда презирал очкариков, как он называл интеллигентов, за то, что они мучаются разными и бесполезными вопросами, будто бы человеку заняться нечем, как размышлять о смысле жизни, и вдруг осознал всю тщетность и зыбкость своего существования на свете. Зачем? Раньше отвлекался женщинами, то теперь даже неограниченное их количество не приносило разрядки и спокойствия. Он имел достаточно ума, силы и влияния, чтобы выставить Хозяину новые условия, недаром тот его побаивается, но зачем? Граф запросто мог спустить накопленные миллионы, сами по себе они мало значили, и снова их взять, как из ларца, где бы ни жил и ни находился, мог сделать это десять раз подряд, люди везде одинаковы, и пороки их тоже. Но никогда он не ответит на вопрос – зачем! Зачем живет? А значит, никогда не обретет душевного спокойствия, и никогда не будет счастлив.
Запищал телефон. Граф посмотрел на часы. Половина третьего ночи? Долго он ждал этого звонка, кто посмеет? Только тот, кто должен. Он взял трубку, услышал писклявый голос с акцентом. Мавр от волнения картавил и путал слова больше обычного, прервал его кваканье.
– А теперь еще раз. Помедленней!
– Меня обокрали, – рубка всхлипнула.
– Не понял, говори внятно. Что сделали?
– Граф… – очевидно, негр не мог собраться с духом. – Вся партия пропала.
– Что? – Граф не поверил ушам. – Ты соображаешь, что несешь?
– Это страшный человек, – заклокотала трубка, глотая окончания слов и захлебываясь от ужаса. – Я не могу говорить, за мной следят.
– Кто следит?
– Драма! – трубка булькнула, словно гимнастка нырнула в воду.
– Какая драма, – Граф даже выдохнул воздух и снова вдохнул. – Мавр! А теперь утри сопли и говори внятно. Забыл, с кем разговариваешь?
Мавр что-то пискнул и повесил трубку. Вначале Граф взбеленился, как! Сперли чемодан героина, а этот африканец, ублюдок черный, трубки бросает!? Он его с того конца света достанет, на шею кишки намотает, удавит его же потрохами. Мавр не перезванивал, чем отрезал все шансы на прощение. Покипятившись минут пять, Граф успокоился неожиданно для себя. Вот теперь он знает, что делать.
– Рахит! – крикнул он.
Он чувствовал, как к нему возвращается энергия и уверенность в себе. Может, даже хорошо, что его, Графа, обокрали. Драма? Он вспомнил, кто это, война так война. Он ощутил вкус жизни. Не в этом ли причина тоски, что он перестал рисковать, стал излишне благополучен.
– Оглох там?! – Прислушавшись и убедившись, что слуга покинул свой пост, Граф взялся за телефон, набрал номер гарема. – В чем дело? Быстро ко мне.
Не дожидаясь ответа, положил трубку. Мавр напутал, плохо понимает по-русски. Драма? Нет, это не его уровень. Смелый парень, но теперь ему не позавидуешь. Война с Графом, это война со всем городом, война с системой. Мавр, обезьяна! Ему жирафов в саванне пасти. Денег на канал ухлопали немало, да и не в деньгах дело, а в механизме, который не должен давать сбоев. Тут колесики крутятся на силовой подаче, все зацеплено. А он трубки бросает. Граф вдруг обнаружил, что Рахита все еще нет. Из рук вон. Никогда такого не было, чтобы его приказы не выполнялись мгновенно, что в мире творится? Непонятно.
Наконец, дверь бесшумно отворилась, возникла фигура китайца.
– Какого черта? – спросил Граф, не желая срывать гнев на слуге. Рахит был не просто слуга, но доверенное лицо, причем в самых щепетильных вопросах. И он явился не один. Следом за ним в комнату втолкнули Лизу. Граф расстроился окончательно. Это ни в какие ворота. Зачем девчонку притащили? Мир безобразен, отвратителен. Все срывается, идет как попало. Лиза была не просто бледна, она была белее сметаны, и держалась за горло обеими руками.
– Что случилось? Зачем она здесь.
– Повеситься хотела.
– И что теперь! Я врач, скорая помощь? – Граф помолчал, опять эти «блюдца» перед ним. – Зачем?
Как будто нет других вопросов! Зачем, зачем, зачем.
– Она в ванной закрылась, – зачем-то объяснял Рахит, и смотрел виновато, что на него совсем не похоже. – Монтана достучаться не могла, меня позвала. Еще немного и все, из петли вынули. Вот, она записку оставила, предсмертную.
Рахит держал в руке листок бумаги, собираясь подать хозяину. Граф пытался изменить ход всей этой истории, внести оживление.
– У нас новости. Слыхал? Мавр объявился! Поднимай свою команду, поедете по адресу, я знаю, где искать. Чего ты стоишь? Давай сюда.
Граф с отвращением принял лист белой бумаги, включил дополнительный свет над головой. Надо очки заказать, дожил до старости. Предчувствие чего-то очень нехорошего заставило Графа зевнуть, развернул листок, читать никак не хотелось. Лиза стояла перед ним босиком, завернутая в простыню, прическа, сделанная вечером кокетливой укладкой, вся сбилась, локоны перепутались. Не зря же она хотела повеситься, не зря Рахит ее сюда приволок, письмо это! Надо прочитать. Письмо было написано ровным детским почерком, еще и с завитушками. Он читал, шевеля губами.
«Граф, извините, вашего настоящего имени я не знаю. Вы не помните мою мать. Вы ее приучили к наркотикам. Когда она умерла, я воспитывалась у бабушки, потом умерла бабушка. Утомлять рассказом не буду, я повторила жизнь и судьбу своей матери. Я очень плохая девочка, с 15 лет я жила в том мире, который погубил ее, теперь меня. Мир наркотиков, мир продажной любви, это ваш мир. Ваше сиятельство, говорю это с горькой иронией, потому что имела детскую надежду вас найти! И заглянуть в глаза. Мечта исполнилась, теперь я могу умереть спокойно, без мук и страданий. Знайте же, чудовище. Вы мой отец. Я хотела с вами непременно переспать, чтобы заразить, получилось проще. Вы больны Спидом. Самой страшной формой. Помните мой кровавый поцелуй? Спасибо скажите Монтане. Своим ударом она придала мне сил. Стучат в дверь! Прощайте, на этом заканчиваю. До встречи на том свете! Еще раз целую, как родного отца. Ваша любящая дочь, Лиза».
Глава 12
Мавр
Мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
«Заговор Фиеско в Генуе». Шиллер.
Мавр повесил трубку и, чуть помедлив, вышел из будки. Это был крупный афроамериканец лет 30-ти, с запросами взрослого мужчины и разумом ребенка, большего от него не требовалось. Курьер мафии, он разъезжал по миру под дипломатическим прикрытием, перевозя в своих чемоданах разные полезные вещи, которые принято называть контрабандой, но это его не волновало. Он получал очень приличные деньги, папа его проживал в Африке и занимал в своей стране весьма высокий полицейский пост. А вот в России все было сложно, пора отсюда мотать. Все, последнее указание выполнено. Ему осталось заехать на съемную квартиру, точнее, съемный дом, про который никто не знал, ни одна живая душа. И все. Переодеться, билет на самолет в кармане, вылет через 2 часа. И поминай как звали. Утром будет в Москве, а вечером вылет на Париж, где ему никакой Граф не страшен. А здорово толстяк взбеленился. Вообразил себя пупом земли, а его надули. Он и надул! Не он, конечно, есть умные люди.
Негр расплылся в отработанной рекламной улыбке, хотя никто его тут не видел, половина третьего ночи, надо спешить, самолет ждать не будет. Он любил улыбаться и заглянул в стеклянное отражение телефонной будки. В свете фонарей улыбка сверкала! Лицо черное, почти не видно, а зубы – состояние можно сделать, в рекламе сниматься на Западе, милое дело, зубную пасту рекламировать. Всю жизнь, и никакой мафии. В Америке можно жить, а тут работай на русских лентяев. Лежа на диване, хотят всем миром командовать, они бы только деньги считали, не выйдет.
Мавр подошел к стоянке такси. Днем здесь всегда многолюдно, почти центр города, а сейчас только две девушки стоят, ножками постукивают на морозе. Да, в России холодно, а вот девушки красивые, и как они терпят такое отношение? Наверно, студентки. Пальто короткие, ножки в капроновых чулках, ужас. Щеки и носы красные, и ничего, даже смеются. Не любят русские женщин. Красивая девушка состояние, драгоценность, а они тут среди ночи стоят на морозе и мерзнут, здоровье теряют.
Девицы, поглядывая на важного негра в лайковом пальто и меховой кепке с опущенными ушами, с кожаным дипломатом в руках, зашептались между собой и громко рассмеялись, делая вид, что заняты собственными заботами. Хохотушки. Мавр не спеша приблизился и заговорил с улыбкой, чтобы зубы показать.
– Девушки, здравствуйте. Кто последний?
– Ты что, папаша, ни разу ни грамотный! Девушки женского рода, а последний – мужского.
Девицы расхохотались. Мавр был доволен, что так непринужденно болтает по-русски.
– Я грамотный, и я не папаша. Мне есть тридцать один… года. Лет. Девушки, вам нелегко жить. Я тоже был студент. Институт Лумумба, дружба народов, – он не стал уточнять, что не учился никогда, диплом ему купили, мафия может все, за папины деньги, конечно, но девушкам этого знать не надо. – Вы имеете телефон, могу вам… позвонит, – это он сказал, чтобы не молчать. – Завтра я в Париж улетаю, мой папа в Африке живет. Большой пост занимает, в полиции.
– А в Африке есть телефоны? Страсть как хочу в Африке побывать, особенно на Гондурасе.
Девицы прыснули. Мавр укоризненно поправил.
– Гондурас распложен в Центральной Америке. А в Африку могу вызов сделать, адрес или телефон давайте. Папа будет рад гостям, у нас даже дирижабль есть.
– А пальмы есть? – студентки пританцовывали, озорно улыбаясь. Глядя на их веселые мордашки, негр за компанию переминался с ноги на ногу, притаптывая свежий снежок финскими сапогами.
– Пальмы есть. Много пальм!
– А ты по пальмам лазить умеешь?
– Зачем? – толстые губы Мавра озадаченно сложились в трубочку. Тут подъехало такси.
– Как зачем! За симпатичными макаками! – девицы, отчаянно хохоча, уселись в такси и, махая в окна руками, уехали. Он не обиделся, глупенькие, что они понимают. Нищие, живут в рабстве, хуже некуда, а еще смеются. А вот невеста у него умная. Мавру стало грустно, когда еще увидятся? Про Илону он не забывал ни на секунду, даже когда с вертихвостками разговаривал. Она в сердце, всегда рядом, но если прямо думать, то щемит, и грустно, плакать хочется. Он ее очень любит, потому и пошел на эту сделку, чтобы много денег заработать. Она к нему приедет, в Париж, и все будет хорошо.
Подъехало такси. Мавр сел, аккуратно пристроил дипломат на коленях, назвал улицу.
– Куда конкретно? – спросил таксист, рыжеватый крепкий парень в кожаной летной куртке и кепке, надвинутой на лоб.
– Где лесопарк. Надо быстро, я тороплюсь. Платить буду хорошо, много. Валюта.
Таксист кивнул, машина резво тронулась…
Мысли Мавра вернулись к любимой. А здорово она придумала. Обокрали! И все тут. И человека нашла, который весь товар купит, всю партию оптом. Деньги большие, ему не вывезти столько, все рассчитала. Деньги ей на счет, а ему она свои деньги дала. Ему надо скрыться, она позже приедет, и свадьба будет. Это здорово! Папу позовут, в Африку ехать она не хочет. Франция прекрасна, тепло. Купят виллу на южном побережье, с бассейном. Мавр погладил кейс. 100 тысяч долларов! Он боялся, но она убедила, и все получилось. Вспомнив минувший вечер, он снова расплылся в улыбке. Сам бы он ни за что не решился, но Илона сказала, за «шестерку» она замуж не пойдет. И правильно! Какой смысл возить героин за копейки и рисковать ради какого-то Графа? Так хорошо. Любит она его, иначе бы деньги не доверила. Вдруг мелькнула забавная мысль. А что если перед самой посадкой позвонить Графу еще раз и сказать, кто ему нос натянул? Они тут друг другу глотки перегрызут. Нашли дурачка, он им покажет!
Мавра охватило радостное возбуждение. Он начал подпрыгивать на сиденье, как ребенок в ожидании лакомства. Таксист покосился. Ужаленный пассажир? Хлопот с таким.
– Здесь налево, пожалуйста! – негр указал на боковой, совсем не освещенный проулок. Таксист затормозил, пискнули тормозные колодки, лениво пояснил:
– Туда не поеду. Там тупик, дорога узкая, не развернуться.
– Разворот не надо. Можно задом выехать, тут рядом. – Мавр дружелюбно улыбнулся. Пешком идти ему не хотелось, таксист уедет, здесь машину не поймать. – Мне, товарищ, в аэропорт надо. Я хорошо заплачу! 100 долларов. Это много!
– Ты рассчитайся вначале, там видно будет.
Мавр пошарил по карманам пальто, набрал 2 рубля с мелочью, посмотрел на счетчик.
– Там у вас меньше, полтора рубля. Это аванс.
– Что?? – таксист от такой наглости опешил. – 100 долларов не надо, четвертак гони.
– Мистер. Деньги дома! На минуту зайду, переоденусь, и поедем в аэропорт. Понимаете, да? – деньги имелись при нем, в дипломате, но там целые пачки, открывать не хотелось, а в доме был тайник, за ним сюда и приехал. – Я вас не обману.
– Знаю, – таксист достал из-под ног монтировку. – Я доллары по твоим ребрам пересчитаю. Подельники ждут, выручка нужна, машина? Заманили в лесопарк, бритвой по горлу, труп в колодец. Три трупа уже нашли. А ну, выходи, – таксист выскочил, обошел машину, распахнул пассажирскую дверку.
– Зачем сердиться! – Мавр перепугался. – Я не сбегу. Не хотите в проулок, я пешком схожу, пальто оставлю, оно кожаное. Хорошее пальто. Только не уезжайте!
– На хрен мне твое пальто ворованное. Дипломат оставишь, тогда поедем.
– Я не могу дипломат. Там бумаги ценные.
– Вылезай, чернота. Я тебе нарисую ценные бумаги! – таксист показал монтировку. – Ну!
Мавр в панике завертел головой, не смея звать на помощь. Но и кейс открывать страшно. Таксист увидит деньги и убьет. Он за 100 долларов убить готов, за четвертак. Это 25 рублей, всего-то! А в чемодане сколько? Кто угодно убьет. Вон какой страшный, все русские такие.
– Хорошо, мистер! Хорошо, оставлю дипломат, – заторопился Мавр. – Только учтите, я ваш номер запомню. Если уедете, вас найдут по номеру.
– Нужен мне твой дипломат, – таксист захлопнул дверку, обошел машину, сел за руль, монтировку положил между сидений. – Мне четвертак больше нравится.
Такси влетело в проулок.
– Вот, этот дом, – Мавр проверил на кейсе замки, сдвинул цифровые коды, положил дипломат на заднее сиденье. – Пусть там лежит, я быстро-быстро. Пять минут! Не уезжайте, пожалуйста. – Мавр вышел из машины. Водитель проводил взглядом блестящее в лунном свете кожаное пальто, оно скрылось за воротами, он засек время. Скоро во всех трех окнах вспыхнул свет, желтые шторы были задернуты…
Мавр включил свет, скинул пальто и сразу поспешил в спальню. Вытащил из шкафа цивильный костюм и новую сорочку в упаковке, бросил все на кровать, начал переодеваться, по пути соображая, как бы чего не забыть. Наверно, уже и регистрация началась! Стянул через голову теплый свитер, швырнул на пол, туда же полетела грязная рубаха, расстегнул джинсы, спохватился. Вначале тайник! Там деньги и золото, прикупил украшения, наверняка, ворованные, в Москве оптом продаст, есть кому. Он засуетился. Когда торопишься, вечно все из рук валится. Стащив брюки, запнул их под кровать, чтобы не мешались, поспешил на кухню. Сдвинул ногой половик, встал на четвереньки, засунул руку в кошачий лаз, нащупал сверток сбоку на приступке. Тут показалось, что скрипнула входная дверь. Таксист? Негр замер в неудобной позе. Нет, показалось, все тихо. Граф про этот дом знать не может, вообще никто не знает, кроме Илоны, она и сняла убежище, чтобы в гостинице не встречаться. – Мавр выпрямился со свертком в руке, вышел в комнату. И заорал! Перед ним стоял высокий парень в белом халате и медицинской шапочке, с закатанными рукавами и громадным скальпелем в руке.
Негр выронил сверток и бросился к выходу из дома, но проворная рука незнакомца поймала его за трусы, резинка лопнула, толку мало. Рука с ножом прижала негра к стене, задрав локтем подбородок. Мавр от ужаса завизжал по-поросячьи. Вообще они были примерно одного роста, негр даже крупнее, шире в плечах, он занимался спортом, но парень в халате действовал так жестко и умело, что сопротивление не замышлялось. Одной ладонью убийца прижал голову негра к стене, разом перекрыв нос и рот, не давая дышать, а нож ткнулся под ребра. Ощущение холодной стали парализовало. Глаза Мавра стали походить на шарики от пинг-понга, казалось, они выскочат из орбит, и запрыгают по комнате в разные стороны, попробуй-поймай! Без теннисной ракетки. Парень в белом халате явно наслаждался безграничным ужасом жертвы.
– Давно мечтал негру печенку отрезать.
Белки Мавра покрылись красными прожилками, шарики от пинг-понга могли треснуть и прийти в негодность.
– Хватит, ниггер, а то описаешься, – убийца отпустил свою руку. Мавр судорожно вздохнул, и вскрикнул в последний раз…
Докурив сигарету, таксист выругался. Все так говорят! Минута, пять минут, сами по полчаса, а то и больше валандаются. Он вышел из машины, чтобы размяться, а то кемарить начал. Ночь глубока, смена к концу, отвезет в аэропорт пассажира, и все на этом. Четвертак будет достойным завершением смены. В 100 долларов ему не верилось, тут ночью 5 рублей в порт – за глаза хватит, такса. С валютой лучше не связываться, хищение или мафиозные разборки, показания давать, если выяснится, потом греха не оберешься, ментам повод. И тут он услышал первый вопль. Решил даже, что из лесопарка, там бывают истории, но, взглянув на желтые шторы, почувствовал, что в доме творится неладное. Тени мелькнули, две. А клиент был один, и никто вроде не заходил, разве со двора. Тут раздался поросячий визг. Таксист был парень не робкий, мало ли. Прихватив из машины монтировку, он оставил дверь открытой и пошел к окнам по чьим-то свежим следам, стараясь не начерпать в ботинки снега. Шторы задернуты, но щель нашлась. Он приник к окну. В щелочку виднелось что-то белое. Он передвинулся в сторону, увидел в щель выпученные глаза своего черного пассажира. Еще не понимая причины столь отчаянного ужаса, таксист взялся рукой за ставень, чтобы встать на цыпочки, и одновременно с третьим криком, точнее, всхлипом увидел взмах чей-то руки. Черное стало красным. Таксист кинулся к своей машине, дверка хлопнула, мотор взревел, такси задним ходом полетело прочь.
Минут через десять, когда люди Графа зашли в дом и включили свет, они невольно оторопели. На полу алели большие пятна и целая россыпь кровавых брызг, словно дождь прошел.
– Стой здесь! – приказал Рахит Бандере, который был из разряда громил, сам с пистолетом заглянул вначале на кухню, потом двинулся в спальню.
Мавр лежал на кровати под одеялом, натянутым до подбородка. Изо рта сочилась розовая пена, глаза пялились в потолок. Рахит откинул одеяло и отшатнулся. Мавру словно провели вскрытие, зрелище было ужасным. Китайца замутило от запаха вспоротых кишок. Его внимание привлекла рука убитого, протянутая к стене. На светлых обоях были запечатлены кровавые иероглифы, но написано по-русски. Склонившись над парным трупом, Рахит терпеливо разбирал букву за буквой. Агонизируя, негр написал только одно слово: «драма». Что бы это значило? Вряд ли покойник собирался в театр.
Глава 13
Визит
Мальбрук в поход собрался.
Из песни.
(Тетрадь Драмы)
Утро!?. Все тело налито свинцом. С трудом двигая конечностями, включил лампу. 6 часов. Кряхтя и охая, как столетняя старуха, поднялся и сел на кровати. Голова гудела как колокол, по которому какие-то сволочи бьют кувалдами. Что же вчера произошло, почему так празднично на душе?.. Вспомнил! И похолодел. Медленно, оттягивая кошмарное зрелище, повернулся и закричал. Кровать пуста, трупа нет. Никаких следов присутствия, смылся труп. Что тебе снится, крейсер Аврора? Допился до чертиков. Надо бы опохмелиться. Кое-как перебрался в кресло, дрожащими руками вылил остатки коньяка в фужер, и содрогнулся. Только не это! Но выпил. С минуту сидел каменным изваянием, почувствовал боль в желудке, поплелся в ванную. Вывернуло наизнанку, зато полегчало.
Что лучше похмельной головы под краном?.. Она прояснялась. Холодная вода привела в чувство. Ноги подгибались, сердце скакало, но становилось легко и празднично, хотелось петь и плакать. Стоп, вчерашнее не сон. Неужели? И тут я чуть концы не отдал. Деньги! Он спрашивал про деньги. Как раненый слон, я побежал в комнату, натыкаясь плечами на стены. Так и есть! Сейф только прикрыт. 100 тысяч долларов, как корова языком! Все подчистую вымел Народный артист, герой Советского Союза.
Хорошенькое дело! Я упал в кровать, как Александр Матросов на фашистскую амбразуру. Отмочил номер артист. Жену задушил, сейф взял, труп сунул в прорубь и пошел себе на премьерный фуршет, автографы раздавать. Стоп. А где ключ от сейфа? Я свалился с кровати, отогнул край паласа, вынул плитку паркета. А ключ на месте. И как же он сейф открыл? Взлома не видно. Не артист, фокусник какой-то, грабитель с большой дороги. Вспомнилась черная рожа. Брр. Теперь я оперу уважал, рисковые ребята там работают. Идиот. Надо проявить пленку. С похмелюги я совсем забыл про «Никон»! Пока пленка проявлялась, потом закреплялась, я сильно нервничал, ожидая увидеть нечто вроде фильма ужасов. Наконец, когда пленка была готова, я взял ее в дрожащие руки и слезящимися от волнения глазами просмотрел на свет. То, что я увидел, меня доконало. Не доверяя негативам и своему ослабевшему зрению, я решил напечатать фотографии, поскольку все было наготове.
Сомнения рассеялись. Я бегал по квартире. Меня прокрутили как лоха, убийства не было, потому и трупа нет. Фотоснимки все рассказали. Во-первых, когда я ушел на кухню готовить кофе, эта ведьма Марина всыпала мне в рюмку какую-то гадость. Рюмка маленькая, она боялась просыпать, тут ее «Никон» и запечатлел. Сестрица Аленушка травит братца Иванушку. Это с моим-то здоровьем, так и угробить можно. Дальше. Как муженек душит верную супругу, никогда не забуду, но следующие кадры. Вы когда-нибудь видели, как покойницы одеваются? А я видел. Они одеваются по-солдатски. Раз, два и готово. А муж ее в это время у сейфа стоит. С ключом! Следующий кадр: покойница салфеткой рюмки протирает. И чего это покойнице вздумалось? Ах, да. Отпечатки пальцев. Опытная попалась покойница, рецидивистка, следы заметает. И последний кадр: Волошин склонился над пультом, догадался систему выключить. Шутите, товарищи артисты? Не на того напали.
Я стал готовиться к походу. Вообще-то мне редко приходится участвовать в ковбойских переделках, для этого есть специальные люди, но здесь дело особое. С такими шутниками надо держать ухо востро, мало ли. Начал с обмундирования. Вдернул в джинсы узкий кожаный ремень необыкновенной прочности, по виду и смыслу напоминающий гарроту, испанскую удавку. Надел немодные лакированные штиблеты, в которых наверняка замерзну, но они имели неоспоримое преимущество перед всей остальной обувью, бронированные носы. Однажды, запугивая несговорчивого клиента, я пнул по ножке письменного стола. Дубовая ножка подломилась, стол упал, а клиент отдал все, что имел. На всякий случай напялил белую рубашку с жестким, но легко отрывающимся воротничком. Очень эффектно действует на дам. Представляете, мужчина в темпе раздевается, но в самый неподходящий момент заедает пуговку, в порыве страсти воротничок отрывается напрочь, с треском. После такого внушительного жеста женщины сопротивляться забывают, и часто оказываются раздетыми раньше партнера, опасаясь, что участи воротничка подвергнется их нижнее белье. Достал с антресолей наплечную кобуру и фирменный стартовый пистолет, очень похожий на американский кольт 45-го калибра, копия. Стрелять не надо, достаточно показать и в ухо сунуть. А главное, статьи никакой. Грабить я не собираюсь, но и себя обманывать не дам. Если же дело дойдет до исключительной меры, для этого есть дорогуша Макс. Перед зеркалом примерил сбрую, а ничего видуха. Держись, Отелло! Скоро сам себя душить будешь. Облачился в свободный кожаный пиджак, чтобы ствол не выпирал, а худеть некогда. Сунул в карман пачку свеженьких фотографий, улики должны быть под рукой, накинул дубленку, шапку енотовую и, чувствуя себя коварным басмачом, вышел из дома навстречу приключениям. В восьмом часу утра я прибыл в гостиницу, хорошо бы, Лидка дежурила. Тогда все будет проще, как два пальца, размажу артиста по асфальту.
