Читать книгу: «Я – рысь. Время одиночества», страница 7

– Доложить!

– Все чисто! – немедленно донёсся из рации голос Ольшана.

– Чисто! – эхом повторил его брат.

– Никого! – это уже Верес.

– Следов нет, – доложил Бус.

– И я не вижу, – последним отчитался Летяга.

– Прибью! – коротко рявкнул Улар. – Он здесь! Я не мог ошибиться!

– А ты и не ошибся! – совершенно неожиданно раздался хриплый голос моего врага.

Совсем рядом! Близко! На расстоянии прыжка! Ярость выметнулась, мгновенно взводя тело в боевой режим. Рванув в сторону, я сбиваю с ног дядю, сам одновременно ухожу перекатом от удара. Тут же взлетаю на ноги, смещаюсь, бью наотмашь в пустоту. Мне не нужно видеть моего врага. Глаза могут подвести. Я и так точно знаю, где он. Я чувствую биение его жизни! Его кровь! И я не ошибся. Когти полоснули по живому, выдёргивая рыжего из невидимости. Запах крови только раздразнил, выводя мои странные способности на новый уровень. Теперь у меня не осталось никакой другой цели. Только я и он. Мой враг. И в этот раз я не позволю ему уйти! Весь остальной мир тонет в густом кровавом тумане. Вернее, не так. Я по-прежнему чётко вижу все, что вокруг меня, но то, что не касается волка, проходит мимо сознания. Становится неважным и ненужным.

У волка преимущество. Его руки длиннее и в каждой по ножу. В правой длинный, вроде мачете, в левой короткий, армейский клинок. А предплечья плотно обхватывают широкие наручи, с виду кожаные, но под ней я чувствую металл. Да, и вообще на его теле достаточно много металлических пластин, которые надёжно защищают тело от моих когтей. А ещё он невероятно быстр! Это тоже какая-то способность? Вроде моего дара? Впрочем, я недаром изучал его стиль боя, характер и вообще все, до чего мог дотянуться. Есть у меня оружие, которое как раз компенсирует разницу в росте и комплекции. Я срываю с себя ремень и наотмашь бью по корпусу, целясь в неприкрытые пластинами места.

Ремешок у меня непростой. Сам мастерил. Долго и кропотливо. Даже почти забыл про него, привык просто так таскать. По всей его длине металлические вставки в виде наборной цепи, похожей на танковые траки. А что? Стильненько и солидно! Но теперь они превращаются в острые лезвия и шипы! Тьери взвыл, отпрыгнул назад, разрывая дистанцию и явно собираясь смыться. Фиг тебе! Я прыгнул следом. Взмах, и ремень захлёстывает шею волка. Звенья цепи цепляются друг за друга, образуя петлю, которую я затягиваю. Волк захрипел и не глядя швырнул в меня нож и одновременно отпрыгнул назад, пытаясь вырваться. Я мог бы увернуться от ножа, но тогда неизбежно упустил бы волка. А потому я не стал уворачиваться, а прыгнул вслед за ним, только довернул корпус, чтобы словить нож не грудью, а плечом. Теперь я оказался совсем рядом с ним. Страх! Я ощутил его буквально на языке! Липкий, страх волка, почуявшего свой конец. Улыбнулся, оскалившись, чем вызвал новый приступ паники. Тьери попытался вывернуться из петли, обернувшись в зверя, но мой ремень это не верёвка. Шипы впились в шерсть, не позволяя ремню соскочить с шеи. Петли удавки лишь плавно скользнули относительно друг друга, сжимаясь ещё сильнее. Обезумев от ужаса, Тьери рванул прочь, буквально вырвав ремень из моих рук. Чуть кисть не оторвал! Пряжка оставила на ладони и запястье глубокий порез. Я собирался прыгнуть следом, но путь мне совершенно неожиданно преградила Юльшай.

– Юрге-е-еш! – она бросилась мне на шею, заливаясь слезами. – Братик! Брось ты его, дурного! Ты мне что обещал?! Что никогда не бросишь! Так-то ты свои обещания держишь? – она выдернула из моего плеча нож, отбросила его в сторону и неумело принялась протирать рану тряпкой. – Да, ты только попробуй умереть! Да я…

– Юлька! – хрипло выдохнул я, крепко прижав сестрёнку к себе. Попутно отобрал и выкинул тряпку. – Дурёха! Я не собираюсь умирать! И бросать тебя я не собираюсь! Юль, это просто царапина. И она заживёт уже через пару минут! Честно. Иди в машину. Здесь опасно.

Это было удивительно и странно. Звуки, запахи, вновь ворвались в моё сознание. Вернулись ощущения, казавшиеся почти забытыми. Но при этом и ярость крови оставалась со мной. Часть моего сознания бдительно продолжала следить за моим врагом. Тьери попытался сорвать удавку с шеи, но не смог. Перекинувшись в зверя, он сам себя загнал в ловушку. Лапами он не мог расцепить звенья. И не мог перекинуться обратно, чтобы сделать это руками. Он, конечно, попытался. Но у любого оборотня, за исключением, пожалуй, медведя, человеческая шея хоть ненамного, но толще, чем звериная. И Тьери, и без того задыхающийся в ремне, едва не сдох совсем.

– Ничего себе царапина! – бурчит Юльшай, разглядывая моё плечо.

– Царапина! – уверенно сказал я, схватил сестрёнку поперёк туловища, закинул на плечо и спокойно направился к машине.

– А-а-а! – взвизгнула Юльшай. – Пусти, медведь!

– Обязательно! – фыркнул я, подходя к машине, из которой на меня во все глаза смотрела Диана. Она на выходку подопечной просто не успела среагировать и ещё только собиралась вылезать. Закинув сестрёнку на заднее сиденье, я строго проворчал. – Сиди тут. И не вздумай лезть под руку! Поняла? Если будешь мешать, меня скорее убьют.

Тьери за моей спиной обступили каратели, но добивать его никто не спешил. Точнее, их остановил Верес. Правильно. Это моя добыча. Мой враг. И я должен завершить начатое.

– Поняла! – чуть обиженно фырчит Юльшай и дразнится, по-детски показав язык. – Я тут за него переживаю…

– Вот, и переживай, – усмехнулся я. – Сколько угодно. Но только там, где безопасно. Чтобы я за тебя не волновался. А я буду к тебе возвращаться. Всегда.

– Обещаешь? – серьёзно спрашивает Юльшай.

– Обещаю! – кивнул я.

Она посопела, но признала мою правоту.

– Ладно, иди на свои подвиги! – буркнула она и торжественно закрыла дверь машины.

Диана облегчённо вздохнула и тоже закрылась в машине. Кивнув ей, я отошёл обратно, к окружившим Тьери карателям. Бус и Брезан расступились, пропуская меня внутрь круга. Полудохлый, облезлый, рыжий волк медленно, но верно умирал от удушья. Я подошёл к нему, и он тихонько заскулил, слабо скребя лапами по траве. У него почти не осталось сил. Но просил он не пощады. Гордый волчара прекрасно понимал, что живым его никто не отпустит. Он просил оборвать его мучения поскорее.

– Добей, – коротко рыкнул Верес.

Я подошёл к волку, подобрал конец ремня, наступил на шею и резко дёрнул. Вот и все. Собаке собачья смерть. Присев на корточки, я расцепил звенья, снял с шеи удавку. Тело оборотня медленно начало меняться, возвращаясь в исходный, человеческий облик. Надевать ремень я не стал. Во-первых, его теперь нужно очистить, прежде чем носить. И от крови, и от эманаций смерти. А во-вторых, даже будь он чистым, мне банально некуда было его цеплять. Когда я его сорвал, то с джинсов слетели все предназначенные для крепления петли. Хорошо, что сами штаны сидели достаточно плотно, чтобы не сползти без дополнительной поддержки. Моя ярость удовлетворённо улеглась внутри, но не канула в глубину души, как обычно, а обосновалась где-то в животе, свернувшись в клубок рядом с желудком, в районе солнечного сплетения. Видимо, решила перебраться поближе к еде.

– Бус, оттащи падаль подальше и прикопай в нехоженом месте! – проворчал Улар. – Остальным проверить окрестности. Думаю, что мы всех уже переловили, но на всякий случай… сами знаете. Через три дня, на закате жду всех с отчётом. Юргеш, а ты пока со мной. Доделай то, что начал с Юльшай.

– Я теперь со всеми? – уточнил Летяга. – Если кто не заметил, Юргеш остановился сам.

– Со всеми, – усмехнулся Улар и махнул рукой. – Свободны.

Каратели, словно бесшумные тени, растворились в лесу, словно их тут и не было. Только Бус задержался, чтобы подхватить тело Тьери. Проводив их взглядом, я невольно ощутил некую причастность к их кругу. Я вырасту. Выучусь. И однажды стану одним из них. Вернувшись к машине вместе с дядей, я привычно плюхнулся на заднее сиденье. Юльшай немедленно принялась меня обнюхивать и ощупывать. Особенно придирчиво она рассматривала раненое плечо. Впрочем, там от раны почти ничего не осталось. Только небольшой шрам ещё напоминал о ранении.

– Едем, что ли? – тихо фыркнула Диана с водительского места.

– Едем, – кивнул Улар, садясь рядом с ней.

Тигрёнок присоединился к Юльшай, тоже обнюхав меня, а потом нашёл новую игрушку в виде моего ремня. Он грозно рычал, чуя волчий запах и пытался то укусить «врага», то шлёпнуть лапой. Пришлось убрать все острые концы, чтобы юный герой не поранился ненароком. Убедившись, что я в порядке, Юльшай угомонилась и притихла, прижавшись к моему плечу. А я молча приходил в себя, заново переживая бой, и то ощущение, когда кровавая ярость поддалась, отступила, не тронув мою сестрёнку. Это не был страх, как у Летяги. Скорее, чёткое осознание, что если я сейчас уступлю своему безумию, то дальше просто не смогу жить. Это было дикое напряжение всего. Воли, тела, души. Я боялся даже двинуться, чтобы не поранить сестрёнку. И только когда понял, что контролирую своё тело, только тогда осмелился ее обнять.

Юльшай освоилась в новом доме довольно быстро. В первый же день она полезла проверять все комнаты, кладовые, погреб, потом принялась чистить и растапливать печь, вытирать везде пыль, заодно все обнюхивая и осматривая. Пушистик неотступно следовал за ней, повторяя все ее действия. За месяц он прилично подрос и уже не путался в лапах. Диану мы предупредили, и она процессу знакомства Юльшай с новым домом не мешала. Только с любопытством наблюдала и иногда комментировала, сравнивая со мной в день моего приезда к маме. Я тогда тоже во все углы залез, обживаясь на новой территории. Таков уж наш, кошачий инстинкт. Ночью я сходил на охоту, восполняя потраченные силы. Заодно принёс в дом мяса. Следующие два дня мы с дядей занимались починкой всего, что требовало мужской руки. Окончательно восстановили разрушенный мной угол, перекрыли крышу, заново поставили сарай. Юльшай быстро сблизилась с Дианой, и они частенько шушукались на кухне, занимаясь готовкой и чем-то ещё.

К вечеру третьего дня я начал собираться. Перебрал свой рюкзак, решительно оставил дома все, что посчитал лишним, вроде бинтов и зелёнки. Запасся солью, специями и спичками. Взял немного крупы, верёвку понадёжней, катушку прочных ниток с иголками, охотничий нож, подаренный мне ещё отцом. Ещё один, купленный через интернет, многофункциональный даже не нож, а инструмент, с помощью которого я изготавливал свои поделки. Он так и пылился в дальнем углу с тех пор, как погиб папа. Пришлось его даже разобрать и смазать. Смену одежды я тоже взял. Не уверен, что она пригодится, ведь большую часть времени я буду бегать в шкуре. Но фиг его знает, как оно обернётся? Лучше взять. И ещё кусок непромокаемой ткани. Вот, он точно пригодится! Шалаш ли сделать, от бури укрыться, в метель завернуться.

– Уходишь? – на пороге комнаты возникла Юльшай. – Куда?

– В тайгу, – ответил я и вздохнул. – Пришло моё время взрослеть. Вернее, оно наступило ещё год назад, но обстоятельства не отпускали. Теперь я могу уйти спокойно. Браконьеров больше нет. Ты под присмотром. Ты же будешь меня ждать?

– Буду! – кивнула она и порывисто обняла, целуя в нос. – Конечно, буду! А ты возвращайся скорее! Ты сегодня уйдёшь, да? Постой. Я кое-что хочу тебе подарить! – она умчалась, взметнув сарафаном. Будто крыльями. В своей комнате долго чем-то шебуршала, ворчала под нос. Потом с радостным воплем прибежала назад и торжественно вручила мне сплетённый из алых и черных ниток браслет с рисунком. Что-то он мне напоминал. – Вот! – она торжественно повязала браслет на моё запястье, затянула узелки. – Теперь не спадёт, даже если перекинешься! На лапе тоже держаться крепко будет. Это такое особое плетение. Меня ему ещё мама учила. Наш родовой секрет. Правда, похоже, получилось?

Она потыкала пальцем в мою грудь. Точно! Это же руны! Защита и Род, наложенные друг на друга! Знак карателей.

– Спасибо, сестрёнка! – проворчал я, обняв ее и тут же отпустив. – Ну, я пошёл.

– Возвращайся! – прошептала она, отступая назад и освобождая мне проход.

Дядя уже ждал меня во дворе, тоже собранный в дорогу и одетый в одежду карателя. Оглядев меня, он только хмыкнул.

– Дождался, наконец, своей свободы! Ульташу я уже все доложил. Осталось только отпустить по домам ребят. На нашей территории чисто, можно гулять без опаски. Но зная тебя,… может, возьмёшь телефон?

– Нет, дядя Улар, – проворчал я, упрямо тряхнув чёлкой. – Не возьму. Я должен научиться справляться со своими проблемами.

– Главная из которых – ты сам! – фыркнул он. – Ладно. Если что, ребята тебя найдут. И Верес и Летяга с тобой связаны кровью. Ну, иди. Иди и возвращайся.

Я махнул рукой, закинул на плечо рюкзак и направился в лес. Пришло моё время одиночества.

10. В тайге.

Я забирался все дальше и дальше от обжитых рысями мест и охотничьих троп. Было немного странно бродить вот так, никуда не стремясь, не имея конкретной цели или причины. Я просто шёл туда, куда хотел. Делал, что хотел. А хотел я при этом довольно мало. Поесть. Поспать. Найти укрытие от дождя и ветра. Посмотреть в ясную ночь на звезды. Стырить у медведя половину косули. Отдариться рыбой. Заодно и себе соорудить рыбный шашлык, благо специи и соль при мне. А если и закончатся, то не страшно, в тайге разбросано достаточно охотничьих времянок с припасами. Наткнуться на лесного собрата, самца дикой рыси. Удивиться тому, что я уже намного крупнее его, почти как взрослый оборотень.

На исходе третьей недели своих блужданий я снова наткнулся на рысьи следы. На этот раз сородича, притом хорошо знакомого. Меня зачем-то отыскал Верес. На глаза он не попадался, но наследил так, что куда бы я ни направился со своей дневной лёжки, обязательно наткнулся бы на его следы. Похоже на приглашение. Отвлекаться от охоты я не стал. Побродил в поисках удобного места для засады, поймал молодую косулю. Но потом все же не утерпел и пошёл искать наставника. Вскоре обнаружил обширную поляну, посередине которой род мощный кедр. Под этим кедром и расположился Верес, неспешно ошкуривая здоровенную дубину, напоминавшую оглоблю.

– А, явился, – хмыкнул он, едва я показался из кустов.

– Чего звал-то? – спрашиваю я, подходя ближе. – Случилось что?

– Ты учиться собираешься? – ворчит Верес и пристально смотрит на меня. – Или как?

– Предлагаешь вернуться домой? – скептически ворчу я.

– Зачем? Гуляй, сколько влезет, – улыбается Верес. – Я тебя не держу. Просто буду держаться поблизости. Неволить не собираюсь. Начать можем прямо сейчас. Усвоишь эти знания придёшь за новыми. Сам. Пожелаешь ещё куда податься, я найду другую полянку. На новом месте. Отыщешь по следам.

Я задумался. Даже сел, чтобы было удобнее думать. Вообще-то принято оставаться в тайге в одиночестве. Чтобы было время и возможность понять себя, свои желания и силы. Но Верес своё общество и не навязывал. С другой стороны, было очень любопытно опробовать свои новые силы. Вот только один, без наставника я побаивался их использовать. Верес меня не торопил. Молча продолжал ошкуривать свою оглоблю. Потом отложил и принялся за вторую, лежавшую рядом. Наконец, я решился и перекинулся, меняя вид на человеческий.

– Думаю, что мне тут безопаснее будет учиться, чем дома, – проворчал я. – Уж очень эти способности разрушительные.

Верес кивнул и молча бросил мне только что ошкуренную оглоблю. Сам подхватил вторую и закрутил хитрой восьмёркой.

– Тогда начнём с родовой памяти. Помнишь, в прошлый раз, когда мы с тобой знакомились, ты использовал приёмы, которых никогда не знал или мельком видел у взрослых?

– Было такое, – кивнул я. – Это и есть память рода?

– Именно так, – кивнул Верес. – Но тогда ты использовал ее неосознанно. Это я раскрыл твои способности. Сейчас попытайся дотянуться до памяти сам. Вспоминай те ощущения и ищи их внутри себя.

Очередная восьмёрка неожиданно и плавно перешла в атаку, столь стремительную, что я едва успел среагировать.

– Давай, парень, вспоминай. Не бойся. Раз остановившись, ты уже не потеряешь себя.

Я потянулся к силе, дремавшей тёплым комочком где-то рядом с желудком. Мысленно погладил и тот отозвался, развернулся, прогоняя неуверенность, страх и смущение. Мысли стали чёткими. Восприятие ускорилось в десятки раз. Казалось, будто время вокруг меня замерло на месте. Эмоции улеглись на дно души. Осталась лишь ярость и неистовое желание битвы, крови, опасности, холодное и расчётливое. Цель? Взгляд фокусируется на единственном возможном противнике. Верес стремительно атакует и его силуэт размазывается в воздухе, на фоне застывших деревьев и птиц. Ярость уже не бешеная, но холодная и неотвратимая, вбивает тело в боевой режим. Дробный треск прокатился по тайге, вспугнув всю окрестную живность.

– Вспоминай! – рычит Верес. – Вытаскивай родовую память! Учись с ней работать!

Его очередная атака совершенно мне незнакома. Я о такой технике даже не слышал! Но из глубины выныривает и раскрывается нечто новое. И какая-то часть меня немного неуверенно узнает приёмы. Всплывает название. Техника семи теней. В следующее мгновение руки сами меняют хват и я уже не уворачиваюсь от следующей атаки, а блокирую ее, уводя удар вниз, и тут же бью в ответ. Тело действительно вспоминает давно забытые приёмы, словно я их когда-то учил. Кажется, я даже слышу ворчание наставника, который поясняет, для чего нужно двигаться так, а не иначе, где можно использовать эту технику и с каким оружием ее сочетать кроме глефы… стоп! Глефы? Ну, да! Это же давно забытая техника сражения копейщика против толпы! Но додумать мысль я не успел. Верес снова сменил стиль и на меня обрушился град мощных ударов его оглобли, отбросив на самый край поляны и мало не впечатав в дерево. Это ещё что? Память уже куда быстрее выдаёт результат. Это тоже старая техника копейщиков, но уже наша, русская, вполне себе подходящая не только копью или глефе, но и боевому молоту, шесту, типа вот этой самой оглобли, секире и прочим нестандартным видам тяжёлого и не очень вооружения. Верес замер посреди поляны и насмешливо смотрит.

– Ты знаешь все это, Юргеш. Все, что когда-то создавали наши предки. Поколение за поколением. Ничего не забыто. Все хранится в памяти рода. Памяти крови. Тот волк, Тьери, тоже владел родовой памятью. Потому-то и было так тяжело с ним сражаться. А того хуже, что среди его предков помимо европейцев затесалась и японская кровь. Их наследие я узнал сразу же. Да, взять хотя бы и ту технику скрытности! Сволочь рядом с нами ходила!

Я с трудом поднимаюсь на ноги, приходя в себя. Холодная ярость ушла, и эмоции накрыли буквально шквалом. Приходит осознание, что я, сражаясь с наставником бил всерьёз, на поражение, имея целью именно убить. Вереса!

– Давай, поднимайся, – ворчит он. – Продолжим. Память Рода штука довольно противоречивая и капризная. Чтобы выудить из моря разнообразных умений то, что тебе конкретно нужно, придётся хорошенько постараться.

– Верес, а обязательно так? – осторожно спрашиваю я. – Вот, как-то это… стремно.

– Ты же хочешь научиться контролировать свою силу и способности? – прищурился Верес. – Так, их использовать нужно.

– А по-другому никак? – хмурюсь я. – Это состояние… бездушное какое-то. Одна голая логика и вся направлена на разрушение и убийство.

– Ты боишься, верно? – вздохнул Верес. – Ты боишься своей силы. Боишься, что будет как с Тьери. Что взглянув на меня сквозь жажду крови будешь видеть во мне только врага.

– А это не так? – спросил я.

– Не так, – кивнул Верес. – Это правильный страх, Юргеш. Пока ты его испытываешь, ты поймёшь, когда вовремя остановиться. Но помимо этого, нужно ещё и суметь это сделать. Подавить в себе жажду крови непросто. И этому тоже надо учиться. Иначе никак. Ты должен управлять своей силой, а не она тобой. Ты должен решать, кто твой друг, а кто враг. Когда остановиться, а когда рискнуть. Твоя сила это оружие. Но если ты не умеешь им пользоваться, то пострадают те, кто рядом. Так что? Ты учиться будешь или ныть, как девчонка?

– Учиться! – вздохнул я и подобрал свою оглоблю, вгоняя тело в состояние берсерка.

– Отлично! – усмехнулся Верес, и в его глазах тоже сверкнула холодным блеском стальная ярость. – Твоей силе всегда нужна цель. И это совсем не обязательно должно быть именно убийство. Поставь себе целью, например, вытащить из памяти пятнадцать новых приёмов. Цель может быть любой. Решить задачу. Перебраться через стену. Проникнуть в здание. Пересчитать ворон на крыше. Или выдернуть у каждой из них по перу. Можно убить, можно обезвредить противника, – он широко улыбнулся. – Разумеется, для всего этого нужно не столько использовать, сколько сдерживать свою силу. Чуть потеряешь контроль, и… командир будет долго и изощрённо ругаться. Что весьма неприятно, потому как… впрочем, это ты и сам узнаешь, когда принесёшь клятву служения. Конкретно сейчас попробуй поставить целью не бить на поражение, а только обозначать удары.

– Хорошо. Я попробую.

Две деревяшки снова встретились с громким треском. Касания не получилось. М-да! Не так-то уж это легко, сдержать удар. Все равно, что остановить грузовик на полном ходу, да под гору. Но я упрямо берусь за шест снова и снова. До тех пор, пока желудок не намекнул громким урчанием, что ресурсы тела не бесконечны и энергия снова на нуле. И это при том, что я только что охотился! Придётся сворачивать тренировки и срочно искать еду.

Осень, а за ней и зима с ее долгими, полярными ночами подкралась незаметно и быстро. За четыре года, проведённых в городе я успел немного привыкнуть к неторопливой смене времён года средней широты. Здесь, в тайге все иначе. Здесь вся жизнь делится на короткую весна-лето-осень и доооолгую-долгую, снежную зиму. Для рысей это было вполне себе комфортно. Мы легко переносили как сорокаградусную жару летнего периода, так и зимние минус пятьдесят, а то и шестьдесят с хвостиком. но человеку здесь пришлось бы нелегко. Теперь я это хорошо понимал.

Сидя в снежной пещере, под корнями старой, разлапистой ели, я думал о том, каково сейчас тёте. Конечно, ее защитит сила рода, ведь она теперь одна из нас, хоть и не может перекидываться. Но зная тётин характер, я все равно беспокоился. Вдруг, она, как мама, не приживётся в тайге? В пещеру, кстати, меня загнала метель. Вернее, она загнала меня под ёлку. А пещера образовалась уже вокруг меня и ствола с корнями. Короче, замело меня конкретно. Ещё бы! Буран наверху бушует уже третий день, да такой, что и носа не высунуть! Я вчера пробовал. Тут же засунул обратно. Ну его нафиг, в такую пургу по лесу шляться! Тем более что и мясо тоже замело. И фиг ты его найдёшь, пока оно само из-под снега не выберется. Я лучше тут, в тепле пережду. Однако, к вечеру буря, наконец, стихла. Ветер перестал завывать, а ель больше не скрипела, как старая, ржавая дверь. И я рискнул выбраться из укрытия.

Откапываться пришлось довольно долго. Снегу за три дня намело более чем прилично. Москве с ее тёплыми зимами столько и не снилось даже в самых страшных снах коммунальщиков! Наконец, выбрался, встряхнулся, откопал рюкзак. Сначала хотел перекинуться, ибо скрадывать добычу было лень, а ждать в засаде долго. Куда проще поставить на тропке силки. Но прикинул глубину сугроба, из которого вылез и перекидываться передумал. Утону нафиг! Это широкие, рысьи лапы позволяют ходить по глубокому снегу, не проваливаясь. Человеку здесь понадобятся снегоступы. А их у меня не было. Ухватив зубами рюкзак я потихоньку почапал в сторону ближайшего ручья.

На берегу снега было поменьше. Можно было перекинуться, без риска застрять в сугробе. Напившись ледяной воды, я перебрал рюкзак и искренне пожелал енотам подавиться сожранными накануне пурги сухарями и кашей. Перед бурей я отлучился, чтобы пополнить запасы воды, неосторожно оставив рюкзак у костра. И парочка этих лесных вредителей немедленно в него залезла! Разумеется, они сбежали, едва я только оказался в пределах их чутья. А потом неожиданно налетел буран и пришлось срочно перекидываться и искать укрытие. Под ёлкой три дня я просидел в звериной форме. Человеком я бы под корни не влез. Да и свод бы обрушил. Пещерка-то маленькая, только для одного меня. Так и провалялся, используя рюкзак как подстилку. А вот теперь в рюкзаке обнаружилась приличная дыра, которую прогрызли еноты. Ещё и пакеты с крупой, взятые мной с последней охотничьей времянки, порвали! Гречка и пшёнка высыпались сначала на дно рюкзака, а потом, через дыру, вовсе куда-то в снег. Только пустые пакеты и горсть крупы осталась. Готовые силки из лески тоже куда-то пропали. И запас спичек. И соль. Видимо в том же направлении, что и крупа. Хорошо, что хотя бы вещи остались более менее целыми.

Вытряхнув остатки крупы в ближайшее дупло, я кое-как закрыл дыру, переложив вещи, чтобы ничего не вывалилось. Потом закинул рюкзак на плечи, затянул потуже лямки, чтобы они не свалились после оборота. И, уже в виде зверя, потрусил на поиски кого-нибудь съедобного. Однако уже через пару сотен метров я вместо дичи обнаружил вампиров! Пятеро высших сосредоточенно изучали снег, похоже, пытаясь найти следы. Интересно чьи? О, как! Да, они сородича ищут! В смысле, ещё одного вампира по имени Калеб. Переговаривались они на английском, так что я их более-менее понял. Один из них принюхался.

– Марков, у нас гости. Это оборотень, – тихонько прошипел он.

– Нам только свидетелей не хватало! – так же тихо откликнулся другой вампир. – Должно быть, местный охотник или одиночка.

Кажется, у меня проблемы. Целых пять штук! А, может, и шесть, учитывая, что где-то ещё бродит таинственный Калеб, которого ищут эти ребята. И чем, интересно, он им насолил? Вампиры довольно шустро окружили меня, решив, по всей видимости, быстренько разобраться. Ну, что ж, посмотрим, чему я успел научиться.

Холодная ярость замораживает эмоции. Передо мной цель. Пять целей! Холодный разум мгновенно анализирует обстановку. И я срываюсь в прыжок, навстречу вампирам, атаковавшим одновременно со мной. Они движутся быстро, но я все же опережаю на доли секунды, успевая буквально ввинтиться между двумя атаками. Раскинув лапы совсем не по-кошачьи, бью когтями вначале одного, потом второго, своим любимым ударом, ломая шею в самом ее хрупком месте, у основания черепа. Приём, отработанный сотни раз на охоте. Ну, и когтями тоже деранул от души. Чтоб наверняка. Вампира трудно убить с одного удара. Для этого нужно оторвать голову. В любом другом случае велик шанс, что он выживет, а то ещё и в ответ ударит. У меня получилось. Теперь против меня трое вампиров. И самый опасный среди них – тот самый Марков! Он посылает вперёд двоих подчинённых, а сам отступает, пытаясь смыться. Да, щас! Так я тебе и позволю! Прыгаю влево, на ствол ближайшей сосны. Тут же отталкиваюсь, перелетая через головы двух вампиров, чтобы рухнуть на их лидера. Хрусь! Кто сказал, что ломать шею дурная привычка? Ну, подумаешь, рыси так не охотятся? Я даже не знаю, откуда она взялась, эта привычка. Я разворачиваюсь и прыгаю назад. Снова через сосну. Потому что вампиры успели повернуться ко мне. А, вот, обратно успел только один. Второй с оторванной головой остался в снегу. Вампир, кажется, что-то понял. Попытался перекинуться и улететь. Ха! Ворон я научился ловить ещё раньше, чем крыс! Ну, а нетопырь от вороны не сильно-то отличается.

Я удовлетворённо фыркнул, оглядев дело лап своих. Ярость улеглась. Зато желудок взвыл дурным голосом. Однако, теперь ко мне вернулись эмоции и испачканные в чёрной крови лапы мне решительно не нравились, вызывая брезгливость. Пришлось снова повернуть к ручью и тщательно вымыться, прежде чем идти дальше.

К счастью, мне улыбнулась удача, и долго искать не пришлось. Уже через пару километров я наткнулся на кабана, который тоже выкапывался из-под снега и, занятый этим занятием, не заметил меня. Ну, что ж, в тайге выживает сильнейший. Или тот, кому повезёт. В этот раз повезло мне. Однако едва я пожелал себе приятного аппетита, как замер. До слуха донёсся чей-то хриплый, сдавленный кашель. Прислушиваюсь. Но нет, вокруг тихо. Опять вампиры? Принюхался. Нет, ничего и никого. Только белка на соседнем дереве, из дупла выглядывает, прикидывая, не пора ли делать ноги. Да пара сорок тихонько переругивается из-за удобной ветки. Но как только я разодрал шкуру и собрался куснуть мясо, как снова уши уловили тихий стон и сдавленный шёпот. С характерным, таким шипением, какое издают только клыкастики. Теперь уж точно кусок в горло не полезет! Поводив ещё ушами и убедившись, что на моего кабана никто не покусится, пошёл выяснять, кто это портит мне аппетит.

Вампир обнаружился не так уж далеко. Под солидным кедром, с подветренной стороны, у самых корней образовалась пещерка, наподобие моей. Только эту сверху не занесло. Густой ежевичник образовал что-то вроде потолка, а снежные сугробы высились справа и слева, надёжно защищая небольшой пятачок, в котором и валялся вампир. Весь израненный, переломанный, бледный. В глазах смертная тоска и алый отблеск голода. Будь я человеком, он, может, и бросился бы. Но моя кровь для вампира – смертельный яд. Полуприкрыв глаза, вампир судорожно и часто дышал. Неожиданно он открыл глаза и посмотрел прямо на меня.

– Ну, чего припёрся? Поиздеваться? Жуй, давай, да вали отсюда! Дай сдохнуть спокойно!

– Я б поел, да ты мне весь аппетит портишь!

– Слушай, добей, а? – неожиданно вносит предложение вампир.

– С ума сошёл? Я только лапы помыл! И опять пачкаться?

– Блин, я твой кошачий не понимаю! – морщится вампир. – Но ты-то должен меня понять. Сам я ещё не скоро сдохну. Да, и от голода умирать… так себе идея. А ты быстро. Раз! И отмучился.

Может, правда, добить? Однако на этот раз я ощущаю некий внутренний протест. В тайге есть свои, неписаные законы, которые стараются соблюдать все, кто живёт в этих краях. И люди, и звери. Не оставлять подранков. Не охотиться на молодняк и беременных самок. Каждый вносит свой, посильный вклад в охрану тайги. И выручать тех, кто попал в беду – один из таких законов. Во время пожара или паводка хищник не тронет тех, на кого обычно охотится. И спасаться они будут вместе. Лисы, волки, зайцы, кабаны, рыси, тигры, лоси и косули. А охотники, увидев беспомощного зверя, постараются ему помочь. Попавшего в капкан зверя не тронь – так учил меня отец. Не много чести убить беспомощного. Вот, и сейчас я ощутил что-то подобное. Я подхожу ближе, осторожно осматриваю вампира. На его теле повсюду следы когтей, но это не рысьи когти. Вампирские. Похоже, что его порвали те пятеро, что попались мне недавно. Решившись, я перекидываюсь, снимаю рюкзак.