Читать книгу: «Палач. Найти себя», страница 15

15. Бард.

До Хельма путники добрались без приключений. Даже разбойники, которых по слухам в этих местах обитало немало, либо все выродились, либо предпочли перебраться в места более прибыльные. И то было, в общем-то, неудивительно, ведь они шли в стороне от дорог и трактов, прямиком через равнины. Несколько раз им на пути попадались деревушки, где они пополняли запасы пищи. И, наконец, к полудню они оказались у стен города. Заплатив подорожную, они направились вдоль улиц, ища подходящую таверну. Раккаим отделился от них еще у ворот, отсыпав щедро сверх оговоренной платы и сказав, что пойдет искать своих караванщиков.

Неожиданно Хэш ощутил укол опасности и с тревогой осмотрелся вокруг, однако все было спокойно. Мальчишка-водонос пробежал мимо, звонко призывая освежиться всех, кто попадался ему на пути. Вот, горшечник стоит у входа в свой дворик и, щурясь, оглядывает прохожих, поджидая кого-то. Женщина, довольно тучная, в цветастом платке и ярком сати, с полной корзиной овощей и разной снеди проплыла мимо и скрылась во дворе на другом конце улицы. Видимо, хозяйка, возвратилась с рынка. Сейчас готовить примется. Так и не заметив ничего подозрительного, Хэш вздохнул и осторожно прислушался к звукам города, закрыв глаза. Теперь он слышал гораздо больше, и внутренним зрением мог даже увидеть кое-что. По соседней улице скакал всадник, чуть дальше оживленно спорили две соседки, щедро пересыпая свою речь витиеватыми выражениями. Дико заорал кот, которому, по всей видимости, на что-то наступили.

– Друг Даэнир, ты это чего? Спишь, что ли? – раздался над ухом голос Чевора.

Внутреннее чутье по-прежнему говорило, что рядом опасность и Хэш, пропустив вопрос, мимо ушей, торопливо перебирал звуки и голоса, стараясь понять, откуда же она исходит. Справа доносился веселый гомон торговцев, зазывал и прочего люда. Видимо, там находился рынок. Слева цокали копыта лошадей. Всадники ехали, молча и их было двое. Ощущение опасности резко кольнуло, и Хэш понял, что опасаться нужно именно этих всадников. И в этот момент один из них осадил коня, остановившись возле таверны, и позвал трактирщика. Хэш вздрогнул, узнав голос Тамира, одного из трёх сотников Наказующих, с которым ему не раз приходилось работать и у которого он, собственно, учился в свое время технике владения парными мечами. Резко открыв глаза, Хэш тихо, одними губами прошептал.

– Так, друзья мои, прекратить временно все молитвы вслух, если хотите жить! И без моего ведома ни шагу!

Эриана обеспокоенно заглянула в его глаза, вновь ставшие желтыми, с кошачьими зрачками. Впрочем, желтый цвет их уже уступал место яркой синеве, а зрачки менялись, становясь обычными.

– Что случилось, Дан?

– Ничего, радость моя, – улыбнулся Хэш, но взгляд его оставался тревожным и серьезным. – Совершенно нечего опасаться, кроме, разве что, палачей! Но, мы, ведь, наемники, верно? Обычные бродяги, ищущие, где бы поприличней подзаработать и как побыстрей заработанное пропить и потратить! Вряд ли мы заинтересуем их, особенно, если будем вести себя, как положено наемникам и не попадемся им на глаза!

Хэш усмехнулся, и накинул на себя, Чевора и Эри изменяющий покров. Этот покров обладал весьма интересными свойствами. Это была не магия, не заговор, не морок. Внутренняя и внешняя энергия тела меняла свой вид, течение, форму и вместе с тем придавала новую форму самому телу. Или только части тела! Никто даже из палачей не умел так хорошо управлять своей энергией, как это делал Хэш. И тем более, никто не мог управлять энергией чужого тела! Хэш мог. Научился он этому у мастера оружейника Тарнгрулла, создававшего уникальное по своим свойствам оружие. Только тот управлял энергией неодушевленного металла, вкладывая в нее часть своей силы, одухотворяя, изменяя свойства и придавая нужную форму. Хэш же из своего неуемного любопытства и любви к экспериментам, попробовал проделать то же с живыми людьми. И результат был ошеломляющим! Правда, влиять он мог только на простых смертных. К тому же, о его возможностях было известно другим палачам. Не всем, правда. Волк знал об этом, Тарнгрулл и еще несколько человек из тех, кому довелось обучать Хэша. к сожалению, Тамир тоже входил в их число. Оставалось лишь надеяться, что бывший наставник не заметит в них ничего подозрительного, а лучше того, вообще не увидит.

Руки Чевора разгладились, исчезли шрамы, узловатые пальцы распрямились, а мышцы налились силой, вложенной Хэшем. Теперь бывший вор мог легко двигаться и даже как прежде сражаться с оружием в руках, случись им с кем драться. Его белые, словно горные вершины, волосы, спадавшие до плеч, потемнели. Осталась лишь легкая седина, придававшая его облику немного благородства. Резкие, четкие черты лица стали рельефнее, благодаря этой метаморфозе. Эри же Хэш коснулся лишь слегка, подправив черты лица, сделав ее рыжие волосы, светлыми, как у северян, оставив только лёгкую рыжинку, словно закатное солнце вплело в них несколько своих лучей. Немного силы и молодая, гибкая и стройная женщина превратилась в грозную валькирию, способную не только удержать, но и использовать по прямому назначению свою глефу. Чевор заметил, как изменилась Эри, и невольно глянул на свои руки. Так и есть! Они снова здоровы и полны сил!

– Как ты это делаешь, друг Даэнир? – изумленно вздохнул он. – Еще тогда, в Тикке, хотел спросить, да случая не было.

– Сам не знаю! – ухмыльнулся Хэш. – Жаль, Чевор, я не могу оставить это навсегда. Было бы неплохо, а?

Эриана, заметив взгляд Чевора, оглядела себя, но никаких изменений не обнаружила. Хэш усмехнулся и, наклонившись к ее уху, легонько куснул и тихо прошептал.

– Просто веди себя так, как в Тикке, когда мы выезжали из города! Ничего не бойся, ни о чем не сожалей и никому не давай спуску! Мы перекусим в подходящей таверне и направимся восвояси.

Неожиданно, Эри успокоилась и улыбнулась ему. Что-то новое проснулось в ее душе. Что-то, что прежде дремало и лишь теперь начало просыпаться от долгого сна. Хэш мгновенно уловил это изменение настроения подруги и, улыбнувшись ей, кивнул.

– О, да! В моей девочке, оказывается, дремлет душа настоящего воина! А вот и подходящая таверна.

Они подъехали к большому бревенчатому срубу, над которым висела вывеска с изображением огромного серого кота, державшего в лапах мышь. Парнишка лет семи тут же вынырнул из ворот, предлагая накормить и почистить лошадей. Кинув ему монетку за старания, Хэш спешился и спросил.

– Ну-ка, скажи, малец, по-прежнему ли владеет трактиром Ракким Буревестник? И подают ли здесь, как и прежде, пряную свинину с медовыми лепешками?

– Конечно, господин! – ухмыльнулся пацан, показав зубы. – Ракким Буревестник мой отец!

– Буревестник? – ошеломленно выдохнул Чевор и едва не свалился, слезая с лошади. А потом буквально влетел в трактир. – Ракким! Старый, ты, пройдоха! А ну, иди сюда!

Где-то в глубине дома загромыхало, затопало, и в обеденный зал из кухни вылетел немолодой уже, но еще крепкий, смуглый и зеленоглазый южанин. Увидев гостя, он побледнел, а потом взревел на весь трактир.

– Лис! Бездна тебя пожри! Живой! Живой, зараза! Я ж по тебе тринадцать лет тризны справлял! Да, чтоб мне лопнуть! А, ну-ка, подойди, я тебя пощупаю! Вдруг, ты всё-таки сдох и ко мне призраком явился?!

– Не дождешься, старый волчара! – радостно расхохотался Чевор и два старых друга, круша столы и стулья, обнялись прямо посреди таверны. – А ты, я смотрю, осел? Трактир, детишки? И жена, небось, есть?

– А, не все же по дорогам пыль собирать, – смахивая слёзы, проворчал хозяин. – А жену-то мою ты знаешь. Если, конечно, память тебе палачи не отшибли. Как же ты ушёл?

– Неужто, Ласка? – ахнул Чевор.

– Она самая! – раздалось от кухни, и из-за полога выплыла стройная, кареглазая южанка в ярком, цветастом сати. – Ракким, ты что же? От радости забыл гостей накормить?

– И верно! От радости! Эй, Шакку! Сегодня всем посетителям пиво за счёт заведения! Кто откажется – поить насильно! Пошли-ка, Чевор, на кухню! Там обстоятельно посидим…

– Постой-ка! – Чевор оглянулся и кивнул спутникам. – Я не один, Ракким. – Вон, целая банда со мной. Знакомься. Даэнир и Эриана Хэшим. Лучшие наемники, каких я знал! А знал я их немало!

– Друзья моего друга – мои друзья! – рявкнул Ракким, шагнул к гостям и замер, вглядываясь в лицо Хэша. – Ты?! А… но…

– Мира твоему дому, Ракким Буревестник! – усмехнулся Хэш. – Примешь ли гостя?

– У меня для всех найдётся место, Дейн Шипохвост!

И трактирщик, широко улыбнувшись, протянул руку бывшему палачу. Хэш пожал её в ответ, озорно сверкнув глазами.

– Я смотрю, твой сын подрос. В прошлый раз, помнится, он только говорить учился.

– А ты заходи почаще, бродяга! – хохотнул Ракким. – А то видим тебя раз в пять лет!

– Дейн Шипохвост, значит?! – прищурившись и уперев руки в боки, фыркнула Эриана. – И чего я ещё о тебе не знаю? А?

– Да, уже почти все, радость моя! Я тебе потом расскажу, – ухмыльнулся Хэш, обнимая жену и притягивая к себе. – Жена моя! Эриана из рода Снежного Барса. Была. Теперь по мужу Хэшим. Эх, теперь мне в северные предгорья лучше не ходить. Тёща в бараний рог свернет за то, что дочку у неё увел! Вот, парочку карапузов настрогаем, тогда можно и попробовать.

– Ну-ка, пошли! – притворно сердито рявкнул Ракким и подтолкнул обоих к кухне. – Пошли! Расскажешь нам, каким таким ветром тебя занесло в северные предгорья, и как ты с Чевором познакомился! Люблю я твои враки слушать!

– Вот, так, сразу и враки! – хохотнул Хэш. – Да, я, между прочим…

– Да, да, – махнул рукой Ракким. – Лапшу ты вешать умеешь! Пошли, кому говорю! А не то Ласка, вон, половником-то приласкает! Она, брат, сам знаешь, пока не накормит…

Чевор и Эри, изумленные и потрясённые, слушали историю похождений Дейна Шипохвоста в изложении хозяина трактира и с трудом верили, что он говорит о Хэше. Сам виновник их потрясения сидел рядом и посмеивался, ехидно комментируя особо пикантные сцены и кое-где поправляя рассказчика, когда он совсем уж завирался, расписывая его подвиги. По словам Раккима Дейн Шипохвост был странствующим бардом и проявил себя как настоящий герой, несколько раз спасая жизнь и ему и многим другим людям. А его маленького сына буквально вырвал из рук палачей! За что удостоился почетного статуса побратима и дяди мелкого сорванца.

– А где же твой кинтар? – неожиданно спросил Ракким. – Неужто променял талант на деньги?

– Увы, кинтар разбит, – вздохнул Хэш. – А сам я ныне снова в бегах. И, боюсь, теперь палачи по мою душу придут. Так что, надолго я у тебя не задержусь. Не хочу подставлять.

– Э, нет! И не думай! – отмахнулся Ракким. – Я тебе, по меньшей мере, четыре жизни должен! Так что, сиди и не шурши! В смысле, располагайся и будь как дома! С палачами я, как-нибудь, разберусь. Они, кстати, вовсе какую-то бабу и беглого святошу ищут! Ну, тогда, хоть, спой, что ли! Эй, Клоп! Живо принеси сюда кинтар из кладовки! – и он с ухмылкой пояснил в ответ на вопросительный взгляд Хэша. – Да, по случаю, оставил в подарок один… постоялец. Платить ему нечем было. Ну, я-то в этом не разбираюсь… да, подумал, покажу тебе. Вдруг, да на что сгодится? А ежели вещь стоящая, так и забирай! Мне-то он, сам понимаешь, ни в одном месте не нужен. Только пылится в кладовке. А тебе без инструмента никак! Что ж это за бард, да без инструмента?! Верно я говорю, Чевор? А ты, что же, брат, сидишь, словно язык проглотил? Ну-ка, рассказывай, давай, как ты жив-то остался? О, вот и Клоп!

В кухню всунулась чумазая, вихрастая голова. Дождавшись кивка хозяина, пацан, уже другой, не тот, что в воротах встретил, протиснулся в дверь и подал пыльный, холщовый мешок.

– Тьфу, пропасть! – рявкнул Ракким. – Ты что же, не мог пыль встряхнуть? Вот, негодник!

– А ну, дай! – не удержался Хэш.

И решительно отобрал мешок. Аккуратно, стараясь не трясти, развязал тесьму и вытащил инструмент. Кинтар был совершенно чистый! Ни пылинки на нем не было! По тёмной древесине поющего дуба извивались золотые побеги плюща. Знак мастера-дроу! Осторожно просунув пальцы между струнами, Хэш нащупал на внутренней поверхности печать мастера и улыбнулся, довольный неожиданной находкой. А, тронув струны, замер, только теперь ощутив, насколько сильно он скучал по своему кинтару, который, кстати, и впрямь пришлось разбить.

– Ты, что же, друг Даэнир, и в самом деле умеешь на нем играть? – ахнул Чевор.

– Ну, вроде того, – улыбнулся Хэш. – Хм-м, надо же! А руки-то помнят…

Прикрыв глаза, он несколько минут посидел, тихонько перебирая струны и прислушиваясь к инструменту. Кинтар был словно живой, и охотно отозвался, стосковавшись в тёмном чулане по руке мастера. А потом… слова пришли как-то сами собой. И мелодия тоже. Песня, словно живая, вырвалась изнутри и расправила крылья. Чувства, много лет скованные Печатью, вдруг, рванулись наружу. Боль, тревога, любовь, раскаяние, надежда, вера и робкое ещё счастье! Когда стихли последние отзвуки струн, Хэш открыл глаза и увидел, что по щекам Эри текут слёзы. Ласка, суетившаяся у плиты, присела, тоже утирая лицо рушником. Да, и Чевор, и Ракким тоже прячут глаза. А потом, как гром среди ясного неба, из зала раздался пьяный рев Тамира.

– Эй, трактирщик! Ты где, скотина, спрятал барда? А? А ну, давай его сюда! Я тоже хочу послушать!

Ракким икнул, ошарашенно посмотрев на Хэша. Эри глухо вскрикнула и едва слышно шепнула.

– Нашли?

– Не бойся, – твёрдо ответил Хэш и кивнул Раккиму. – Иди, скажи, что я сейчас приду.

– Дан, не надо! Он… – Эри тихо всхлипнула, вцепившись в его руку. – Он же тебя узнает!

– Не бойся, радость моя! – Хэш притянул её к себе и поцеловал. – Эри, котёнок, не бойся ничего. Я справлюсь. Все будет в порядке! Вот увидишь! Я когда-нибудь тебе врал?

– Врал! И ещё как! – пискнула она и кивнула на кинтар.

– Это не вранье, радость моя, – хмыкнул Хэш. – А тактическое умалчивание некоторых щекотливых фактов моей биографии!

Буревестник вернулся мрачный и качнул головой.

– Дейн, не ходи! Эти ско… мр… короче, упились до чертиков в глазах! И желают только развлекаться. А развлечения у них… пойдем-ка, я выведу тебя…

– Нет, Ракким, – твёрдо ответил Хэш. – Если я уйду, они и тебя и всю семью твою порежут. Не бойся, все нормально будет. Чевор! Эри держи. И покрепче.

И он, решительно отстранив жену, шагнул в зал.

Посетителей в трактире было немного. Самые сообразительные убрались сразу же, едва палачи переступили порог. Их было двое. И оба знали Хэша, как облупленного. Тамир и Волк. А поодаль, возле стены, примостились четверо подростков. Трое собственных, сотника, учеников и Агата. Впрочем, сейчас его не узнал никто. Об этой части его жизни не ведал даже шимам. Для них он сейчас выглядел молодым, светловолосым мужчиной с признаками отдаленного родства с темными эльфами. В своё время, отыгрывая роль юноши-барда, Хэш досконально прочитал, изменил и проработал каждое своё движение, подгоняя моторику под выбранную личину. Палача Хэша в нем не напоминала ни одна мелочь!

– Ты и есть бард? – прищурился Тамир, разглядывая его снизу вверх. – И как тебя зовут?

– Дейн Шипохвост, господин р'хате, – с лёгкой полуулыбкой и поклоном ответил Хэш. – Что вы желаете услышать?

– Играй, что можешь! – рявкнул Тамир. – А я послушаю. И если мне не понравится, я отрежу тебе все пальцы! Ясно?

– Как будет угодно, – Хэш снова поклонился и, отступив на пару шагов, устроился на перевернутом на бок столе.

Пальцы осторожно тронули струны. Лёгкая улыбка зазмеилась по губам. И музыка, на этот раз яркая и задорная, наполнилась зал.

Вся жизнь, как сон, как пьяный бред

Проснуться хочется порой

Но невозможно это, нет

И не вернуться вам домой.

Тропа меж света и теней

Скользит, ведёт и снова в бой

И снова это чья-то смерть

Не уготована Судьбой.

Весь путь лишь боль, и кровь, и мрак,

И одиночество в толпе.

И не свернешь. Ведь нет пути назад

Душа на привязи. Тебе

Лишь остаётся только жить

И проливать чужую кровь

В хмельном угаре позабыть

Как больно может быть порой

И словно пёс на поводке

Ты мчишься выполнять приказ

А коль не смог, так твой удел…

– Хватит! – рявкнул мгновенно протрезвевший Волк. – О чем ты поешь, бард? Откуда ты знаешь?

Хэш вздрогнул, вынырнув из музыки, непонимающе хлопнул глазами и осторожно сказал.

– Простите, р'хате, я не подумал. Моя музыка рождается сама. Я эмпат. Чувствую настроение тех, кто рядом и…

– Я знаю, что такое эмпат! – хмуро перебил его Волк. – Спой что-то другое! Повеселее! А то и так повеситься хочется, ещё и ты со своей песней!

– Как пожелаете, господин р'хате! – поспешно кивнул Хэш и снова коснулся струн.

На этот раз, мелодия вышла иной. Хэш бросил взгляд на Агату и, заметив еле заметную усмешку, невольно вспомнил своё детство. И то, как он сам, вот так же протирал штаны у стенки, дожидаясь, когда подвернется возможность поесть. Считалось, что голод закаляет дух молодого палача. Лично сам Хэш считал, что ничего, кроме злобы, таким образом, не закаляется.

Я вершитель судьбы, я бессмертный палач

Я тень ветра, я шорох в ночной тишине

Сладкой песней звучит чей-то горестный плач

Отчего же так тягостно мне на душе?

Предо мною дрожат, и поклоны мне бьют

Умоляя не трогать малых дочерей

Я решаю, кто жив, а кого я убью

И проклятья меня не страшат, уж поверь.

Я смеюсь, когда вижу страданья людей

Я для них самый страшный и жуткий кошмар

Я без совести век проживу в темноте.

Тьма мой мир. И мой самый прекраснейший дар.

Я не чувствую боли, не знаю преград…

Только кажется мне иногда, что в той тьме

Где-то тихо и горько рыдает душа

Потому что без света и жизни ей нет.

Хэш невольно стиснул зубы, ожидая удара, и в тот же миг отлетел к стене, впечатавшись в неё спиной.

– Ты опять? – раздался рев Волка. – Я же просил! Весёлое!

Хэш обмяк и сполз по стене на пол, заботливо удерживая от падения кинтар.

– Я не могу по-другому! – тихо прошептал он, затравленно хлопая глазами. – Простите, господин р'хате! Но я…

– Довольно! – мрачно рыкнул Тамир и поднялся. – Остынь, Волчара, мне понравились его россказни. Эй, как там тебя? Давай, попробуй ещё разок. Может, и впрямь что повеселее выйдет? Но это будет твой последний шанс. Что заснули? Помогите ему подняться!

Агата среагировала первой. Проворно подскочила, подставила плечо и рывком вернула Хэшу вертикальное положение. Пошатнувшись, он тяжело оперся о стол и тихо попросил.

– А попить можно?

– Потом попьешь! – отрезал Тамир. – Пой! И на этот раз без выкрутасов!

Хэш вздохнул и покорно взялся за кинтар.

Они ушли спустя два часа. Проводив их взглядом на достаточное расстояние, Хэш тихонько рассмеялся, привалившись к стене. Они так и не узнали, кто он такой! Ракким с тревогой выглянул из кухни и, заметив, что никого нет, крикнул остальным.

– Они ушли! Бездна! Дейн! Что эти твари с тобой сотворили?

– Да, живой я! – отозвался Хэш, поморщившись. Боли он не чувствовал, но знал, что она должна быть и сильная. – Живой. Ну, потрепали малость. Ты, главное, не паникуй. На мне, сам знаешь, как на собаке. Лучше помоги подняться. Э, нет! Кинтар не трогай! Я сам…

– Сам ты сейчас рухнешь! – проворчал Ракким, подставляя плечо. С другой стороны его молча подхватил Чевор. Эри решительно отобрала кинтар. – Наверх его! Дейн! Не вздумай мне сейчас… а, бездна! Кажется, он потерял сознание.

– Ничего, дотащим! – проворчал Чевор. – Я ещё не настолько немощный. Эри! Иди наверх, дочка! Нечего тут… не ровен час, вернутся. Иди вперёд.

Эри поспешила наверх. Там уже хлопотала Ласка и ещё одна девица, расстилая чистую постель. Хэша совместными усилиями раздели, уложили и укрыли, оставив отдыхать. Эри решительно всех выпроводила, заявив, что её мужу необходим покой. Но как только дверь за всеми закрылась, она повернулась к постели и фыркнула.

– А ну, хорош притворяться! Поросенок! Немедленно, теперь же рассказывай, как ты оказался ещё и бардом?!

– Что, и даже не посочувствуешь? – хитро ухмыльнулся Хэш, приоткрыв один глаз, но тут же снова застонал, да так натурально, что Эри всполошилась.

– Что с тобой?! – она шагнула ближе. И тут же оказалась рядом с ним на постели. – Ай! Пусти, медведь! Ах ты, враль бессовестный!

Возмущалась она, впрочем, тихо, чтобы не услышали за дверью. Хэш притянул её к себе, обнял так, что она не могла даже дернуться, а потом поцеловал, мигом пресекая все возражения.

– Я тебя люблю! – тихо проворчал он в самое ухо. – Очень-очень! И это самое главное!

– Я тоже тебя люблю! – так же тихо прошептала Эри. А потом все ещё немного сердито добавила. – Но, может, всё-таки соизволишь рассказать, что вообще происходит?!

– Вот-вот! – раздалось тихое ворчание, и в дверь тихонечко просочился Чевор. – И я бы тоже хотел услышать эту историю, друг Даэнир! Ракким пока внизу. Он уверен, что ты без сознания. Рассказывай!

Хэш прислушался, внимательно перебрал каждый подозрительный шорох, покачал головой и поморщился. Ощущение взгляда никак не желало покидать. Неужели кто-то его заподозрил? Или это Волк просто по привычке перестраховывается? Есть у него такая привычка нехорошая, по поводу и без оного, оставлять следить учеников. Авось что-то и нароют. Открыв глаза, он выразительно посмотрел на спутников и хмыкнул.

– Ну, слушайте. Это было давно, ещё задолго до того, радость моя, как я сподобился заявиться в посёлок Снежных Барсов. И даже до того, как мы повстречались с тобой, Чевор. Я, если помните, родом из посёлка Шепчущей травы, что на самой границе с эльфийским лесом. И кроме меня у матери ещё пять голодных ртов оставалось. Ну, я и подался в Ликею на заработки. Устроился служкой в бродячий цирк, за зверями ухаживать. А там, в цирке этом, выступал Шакти. Вы слышали когда-нибудь про Шактииля? – он широко ухмыльнулся, любуясь полным непониманием на лицах спутников. – Шакти из тёмных эльфов. Их ещё называют альвами. И, кстати, во мне какую-то там родную кровь углядел. То ли бабка с некросом согрешила, то ли дед с альвой снюхался… ну, да неважно. Взялся Шакти меня учить. Ну, и выучил на свою голову. Я свой первый кинтар из его рук получил. А потом дар этот, будь он трижды неладен, проявился. Эмпатия называется. Начитаю петь не то, что хочу я или зрители, а то, что чувствуют окружающие меня люди. И чем сильнее их чувства, тем хуже для меня. Не всем нравится, когда вот так, прилюдно… м-да. А потом мою песню сам ихний главный изволил послушать. Ну, палачей этих. И ему моё творчество сильно не понравилось. Случилось это аккурат в Ханнуане. Пришлось срочно уносить ноги, удирая от палачей. Помню как сейчас! На каком-то пирсе пробрался на корабль тайком, да и в трюм забился, в мешок с крупой залез и так и сидел, дрожа от страха, пока корабль не отплыл. Вот, собственно, так мы и познакомились с Раккимом. Вернее, сначала я с Лаской познакомился, когда она в трюм за крупой спустилась! Ох, и гоняла она меня! По всему трюму! Потом наверх выволокла. Глядите, говорит, какие крысы у нас завелись! Ракким в ту пору ещё пиратом был. Ну, поржали они всей командой, да и приняли меня в матросы. Там ко мне прилипло прозвище Шипохвост. У всех бардов есть… ну, что-то вроде клятвы. Никогда не касаться боевого оружия. За оружие не считается только то, что используется в мирных целях. Посох, нож, веревка… я предпочитал защищаться, используя плетку, которой лошадей гоняют. А на концы плетки шипы приделывал. От растений. Когда какие попадутся. Роза, люцена, мандра, болотный вереск… ну, а все остальное вам Ракким уже рассказал. Правда, уж как-то совсем бессовестно приукрасил! На самом деле не так уж я и геройствовал. Просто, на тот момент по-другому поступить и не получилось бы. Или бы мы все вместе спаслись, или все вместе же погибли. А умирать ну совершенно не хочется! Расстались мы с ним, спустя три года. Шхуна его тогда разбилась так, что не восстановишь. Большая часть команды погибла. Собственно, остались только я, Ракким с Лаской, Лютик и Шенк. Лютик решил домой податься. Шенк дальше бродяжничать отправился. Я с ним ещё некоторое время тоже ходил. А Ракким решил осесть. Ласка тогда как раз понесла второй раз. Вот, тут, в Хельме мы и распрощались. Я потом ещё пару раз заезжал к ним, когда случалось.

– А кинтар тогда зачем разбил? – хмыкнула Эри. Пока Хэш рассказывал, она перестала сердиться, подлезла к нему под бочок и задумчиво гладила пальцем то место, где у него настоящего должен был быть шрам.

– Играть отказался, – поморщился Хэш. – Года полтора назад или около того снова я попался на глаза кому-то из палачей. Ну, а как они просят-то? Сама видела, знаешь. А я после этого ихнего… короче, учёный уже. Не буду, говорю, играть. Хошь, сам попробуй! Ну, он и того… хрясь об дерево! Меня. Сломался, правда, только кинтар. А я вырубился и трое суток в лесу провалялся! Как только не сожрали? Очухиваюсь, а они, сволочи, уже примериваются!

– Кто? – не удержалась от вопроса Эри.

– Волки! – хохотнул Хэш. – Я как эту морду перед собой увидел, так и в штаны наложил! Заорал дуром. И на дерево! Да, с перепугу чего только не сделаешь! Я потом пошевелиться боялся, не то, что слезть! Это мандр оказался! Но я это только при свете дня разглядел, когда волки уже ушли. Ну, кое-как слез.

– Ох, и складно же ты врать умеешь! – вздохнула Эри. – Я и то уши развесила! И как того палача звали, а?

– А я знаю? – Хэш широко ухмыльнулся и с независимым видом пожал плечами. – Он представиться не изволил. Шрам у него был. Здоровенный, такой, в пол лица. С тех пор зарекся, и играть и с палачами дело иметь! А оно вот как вышло! Говорила мама, не зарекайся от судьбы!

Судорожный вздох, едва слышный, на грани восприятия, и тихий шепот. Шуршание босых ног и снова тихо. Притаилась? Ушла? В том, что это была Агата, Хэш уже не сомневался. Но ощущение взгляда пропало. Всё-таки ушла.