Читать книгу: «Ирий. Хроника Лады», страница 4

Часть 11

Деревенская жизнь начинается рано. Само собой получилось, что, проснувшись, уже никто не захотел ложиться обратно, кроме Кеши, конечно. Тот ещё блаженно спал, когда Ника с дедом вывели корову и пару коз на ближайшую лужайку.

– Пусть пока свежую траву кушают, успеют ещё сеном наестся за зиму, – бормотал старик, ласково похлопывая скотину по холке.

– А вечером мы с тобой, Никушка, их подоим. Умеешь?

– Да что Вы, я подобное только в кино видела. Боюсь, корова меня не подпустит даже, неумеху такую, – зарумянилась от смущения девушка.

– Ничего, было бы желание. Раскрою тебе одну хитрость, потом к любой скотине сможешь подходить безбоязненно, – Василий усмехнулся по-доброму в седые усы.

Женя с Колей спозаранку решили улизнуть на рыбалку. Хотя первый производил столько шума, возбуждённо размахивая руками и фантазируя, какую огромную рыбу он принесёт. Потому как новичкам в любом деле везёт, а Женя – самый что ни на есть новичок. Коля временами закатывал глаза к потолку и сокрушённо вздыхал, причитая, что если тот не сможет сидеть тихо, то не видать им улова, как своих ушей. Лада похихикивала, глядя на их сборы, одновременно накрывая на стол. В конце концов рыбаки тоже отчалили, и дом погрузился в тишину.

Хотя, на самом деле, деревенские избы трудно назвать тихими. В них постоянно что-то скрипит, дышит, звенит… То сверчок запоёт, то кот по полатям затопает, то ветер на чердаке завоет.

– Дом живой, с ним разговаривать надо, – любила повторять бабушка.

– А он может обидеться? – как-то спросила её Лада.

– Конечно. Вот будешь мусорить да сверчка гонять, или пол царапать, глядишь – прищемит тебе подол дверной косяк, – усмехалась она.

Наскоро позавтракав, Лада решила проведать бабушкин участок. Дед Василий жил на краю леса, поэтому идти пришлось почти через всю деревню. Улицы поросли бурьяном, который нагло расползся по всем брошенным участкам, кое-где превышая человеческий рост. Покосившиеся избы, казалось, с укором смотрели на проходившую мимо гостью, словно понимая: ждать от неё нечего. Заколоченные окна, местами провалившиеся кровли, покосившиеся заборы – ничто не напоминало ту тёплую, пахнущую сдобой, уютную деревню, куда Лада приезжала на каникулы.

Колин дед говорил, что в округе осталось лишь шесть хозяйств, да и те доживают свой век. Пару обжитых домов встретились ей по дороге. Хвостатые охранники, выползая из-под ворот, от удивления не лаяли, а с интересом и удивлением глядели ей вслед, но близко не подходили. Похоже, не часто здесь бывали гости. Трубы дымили, значит, хозяева уже начали свой день, хлопоча по дому.

За поворотом показалась старая липа. Её ствол, изрезанный морщинами, склонился над таким же дряхлым колодцем.

– Эй, – крикнула Лада в его глубину, – привет.

– Привет, привет, – зашептало радостно эхо.

– Как дела?

– Дела, дела, – вздохнуло оно в ответ.

– Не грусти. Всё будет хорошо.

– Хорошо, хорошо, – казалось, эхо соскучилось по людям, как и липа, зашелестевшая листвой так сильно, что грозила растерять последнюю шевелюру.

Поболтав с ними ещё немного, Лада отправилась дальше. От колодца до дома пройти нужно метров сто. «Два дома да поворот», – говаривала мама. Сердце вдруг забилось, предвкушая встречу со старым другом, давно утерянным, но случайно обретённым вновь.

Вот поворот, а за ним виднеется знакомая крыша, даже черепицу последние хозяева не поменяли. Ворота натужно скрипнули, встрепенувшись от долгого сна. Не ожидавшие гостей ставни наглухо заколочены досками поверх любимых бабушкиных наличников. Крытый двор пропах сыростью, но держался молодцом. Входная дверь, конечно, была закрыта.

С завалинки взлетела чёрная ворона, уселась на заборе, удивлённо поглядывая на гостью. На лапке блеснуло кольцо. Видимо, птица имела хозяев. Кто-то же окольцевал её, чтобы не потерять.

Через маленькую калитку Лада вышла в палисадник, а оттуда на задний двор, за которым начинался сад. Когда-то по всему периметру росли яблони, их тяжёлые ветки склонялись над забором, и любой желающий мог полакомиться яблочком. Бабушка никогда не жалела, даже иногда писала объявление, что, кому нужно, милости просим, приходите и собирайте. Сейчас осталось только четыре дерева по углам большого участка. Они, как атланты, стояли на посту, роняя никому ненужные плоды. Лада подошла к каждой яблоне, поглаживая, разговаривала и потихоньку плакала, перебирая в памяти забытые мгновенья.

Откуда-то вылез огромный рыжий кот, уселся на солнышке и принялся умываться, да так тщательно, словно собирался на свидание. Закончив свои процедуры, пушистый хозяин деловито направился в сторону гостьи, сел в шаге и, не мигая, уставился на нее. Кот явно не голодал, был упитанным, ухоженным, знающим себе цену. Лада протянула к нему руку, приглашая к знакомству и давая животному возможность самому решить, хочет он этого или нет. Кот потянулся, выгнув спину, неторопливо, по дуге стал приближаться к ней. Аккуратно понюхав протянутые пальцы, уже более уверенно подошёл и потерся мордой о ноги.

– Признал тебя, Рыжий, – раздался скрипучий голос, заставивший от неожиданности подпрыгнуть. – Прости, девонька, коли напугала.

У калитки на соседний участок стояла пожилая женщина, в сказках таких называют «дряхлая старуха». Она и впрямь выглядела необычно: на ногах кирзовые сапоги не меньше, чем сорок пятого размера, прикрытые длинной шерстяной юбкой, поверх которой красовался передник с большим карманом, полным яблок. Сверху старуха накинула душегрейку, если Лада правильно помнила название. В общем, колоритная соседка.

– Здравствуйте. Это Ваш кот?

– Он ничей. Сам по себе, как и положено быть. Сегодня тут, завтра там. Куда придет, там его и накормят. Все уже привыкли. Нас же мало здесь осталось, каждая душа наперечёт.

– Давно Вы тут обитаете? Может, помните: бабушка у меня здесь жила.

– Алевтина, что ль? Как не помнить, мы с ней по молодости мужа-то ейного, знаешь, как делили, – усмехнулась соседка, – какие только я снадобья не собирала, какими настойками его не поила, ан нет, всё равно к Альке убег. Ну, да ладно. Не в обиде я, дело прошлое. А ты, значит, внучка. То-то смотрю знакомое что-то. Навестить али как?

– Случайно здесь. Дом бабушка давно продала. Тут вдруг узнала, что бросили его, захотелось приехать, посмотреть.

– Да, что тут смотреть, – сплюнула в траву бабка, – помирает изба без хозяев. Ещё лет пять – и всё, почитай, как звали. А ну, пошли-ка в дом. Сегодня сдоба знатно поднялась, как чувствовала гостей. Пирогов напечём, чаю попьём.

– Так не одна я приехала, потеряют, – засомневалась Лада.

– Где остановились-то? У Васьки, поди?

– Как догадались?

– Что тут мудрить? Только у него шалопай из города ещё шастает, остальные уж и дорогу забыли, – встряхнула руками соседка. – Не переживай, сейчас тесто уважим, да к вам пойдем, угощать, так всех. А к Ваське я Рыжего пошлю, он его предупредит.

– В смысле, кота? Он говорящий, что ли? – понимая, как глупо выглядит, Лада густо покраснела. Вот ведь, любительница сказок: говорящий кот привиделся.

Бабка только ухмыльнулась, погладила животное, посмотрела ему в глаза: «Иди к Васе», потом махнула рукой в направлении леса. Рыжий вальяжно, не торопясь, будто делая одолжение, вспрыгнул на забор, оглянулся на Ладу, моргнул и скрылся в листве.

– Звать тебя как?

– Лада. А Вас?

– Зови баба Дуся. Пойдем, за знакомство не грех и настойки рябиновой принять, – старуха заковыляла к своему дому.

«Вот что значит – встать с первыми лучами», – думала Лада, догоняя хозяйку. Кажется, словно день бесконечный: столько событий, и то ли ещё будет. Но ей определённо начинало здесь нравиться.

Часть 12

Изба бабы Дуси оказалась не менее колоритной, ей под стать. В сенях висели охапки разной душистой травы, отчего в носу засвербело и потянуло чихать. Лада не могла остановиться, пока не вычихала из себя всю городскую пыль, так ей показалось.

Из сеней куда-то наверх вела массивная деревянная лестница, туда шмыгнула хозяйка, прокричав чихающей гостье приглашение заходить и не стесняться. Как баба Дуся на своей хромой ноге так быстро залетела туда, осталось загадкой.

Открыв тяжелую низкую дверь, Лада очутилась в большой светлой комнате, посередине которой, по обычаю, стояла чисто побеленная печь. На стене уютно тикали ходики, и она была уверена: в них живет кукушка. Впрочем, оставалось пятнадцать минут, чтобы подтвердить догадку.

За спиной хлопнула дверь, и вернулась баба Дуся, неся крынку со сметаной и связку каких-то сушеных корешков.

– Давай-ка, мой руки, – протягивая расшитое полотенце, подтолкнула хозяйка Ладу к умывальнику. – Знаешь, как пользоваться?

Рукомойник, как называла конструкцию бабушка, был древним, почти музейным, экспонатом. Кое-где в дальних деревнях ещё такими пользовались, да садоводы порой приспосабливали их в хозяйстве в отсутствии центрального водоснабжения. Устройство представляло собой небольшой жестяной бак, в который сверху заливалась вода, а дно аккуратно протыкалось железным стержнем с набалдашником. Поднимаешь его – бежит вода, отпускаешь – и отверстие плотно закрывается шляпкой. Раньше рукомойники стояли в каждом доме для умывания.

Сполоснув руки, подобрав волосы и нацепив на себя огромный хозяйский передник, Лада с радостью включилась в работу. Планировался большой пирог с рыбой, выловленной, по рассказам бабы Дуси, местным лесником. Говорят, он её умеет заговаривать, да так, что она сама на берег выпрыгивает, сплетничала бабка.

Лада толкла вареную картошку для маленьких пирожков и слушала байки старой хозяйки. Та с удовольствием доставала всё новые удивительные истории про местных жителей и этот край. Порой рассказы становились настолько неправдоподобными, что Лада про себя скептически усмехалась.

Дело спорилось, кукушка, действительно живущая в часах, успела прокуковать всего пару раз, когда они закончили, вытащив пышущие пироги из печи на стол, укрыв полотенцем.

– Пока выпечка дойдёт, у нас есть полчаса. Можем сходить в избу Алевтины, если запал не иссяк, – баба Дуся, не глядя на гостью, обтирала руки полотенцем.

– У Вас есть ключ?

– Новые хозяева оставили, когда ездили исправно. Чтобы я приглядывала да цветы поливала. А потом пропали, а ключ у меня так и остался.

– Пойдёмте, конечно.

По сравнению с обжитой соседской избой бабушкин дом казался запущенным, забытым, брошенным. Он ещё хорохорился, пытался не скрипеть рассохшимися досками, не кряхтеть кое-где подсевшими дверьми. Окна, выходившие в сад, не были заколочены, Лада распахнула их настежь, запуская свет и тепло. К её удивлению, новые хозяева мало что поменяли. Круглый стол тот же, кресло-качалка, сделанная дедом, слегка покачивается рядом. Необъятных размеров сервант красовался у стены, выпятив нижние шкафчики для солидности. А вот кровати уже новые, занавески современные, а не по старинке вышитые или украшенные кружевом, потолочная люстра по последней моде с диодной подсветкой. Вроде мелочи, но они вызывали диссонанс, казались лишними, инородными что ли.

Пока баба Дуся ворчливо сметала паутину в углах, Лада поднялась на второй этаж. Здесь когда-то был кабинет деда. Она его почти не помнила: дедушка рано умер, но из бабушкиных рассказов знала, что хозяин работал в местном совхозе механиком, чинил трактора, машины, сеялки, разные механизмы, а дома любил возиться с часами, которые раньше тикали во всех комнатах. Гонялся дед за старыми и сломанными ходиками, так как считал интересными, с историей. Одни до сих пор стоят в городской квартире: продав дом, бабушка привезла с собой только их.

Сейчас изба молчала, хотя пару часов ещё висели на стенах, они спали, укрытые серой пылью забвенья. Внезапно крыша гулко просела, словно дом горестно вздохнул. Хотелось забрать его с собой, как брошенного щенка, но ведь это не собака, в квартиру вряд ли пролезет.

Чувствуя, что расплачется, Лада быстро слетела со второго этажа и выскочила в сад. Сев на завалинку, она пыталась унять бешено колотившееся сердце.

– Что, ноет сердечко? Вижу, пожалела ты Алевтинин дом, – соседка, ковыляя, вышла следом. – Только ничего уж тут не поделаешь. Для всех однажды придет время умирать, будь то человек или изба.

Старуха сняла со связки на поясе ключ и заперла входную дверь.

– Пойдём, пора уже нам собираться к Василию.

Оглянувшись на дом, смахнув набежавшую слезу, Лада побрела за бабой Дусей, отчаянно желая вернуться.

С забора слетела чёрная ворона и примостилась на завалинке, не мигая уставившись вслед уходящим.

Часть 13

– Кеша, ты мне не веришь? Да, я тебя уверяю, та рыба была огромной. Просто невероятно огромной! Коля, ну, скажи ему.

Уже заходя с улицы в дом, Лада услышала отчаянные возгласы Жени, смех Ники и довольное хмыканье Иннокентия.

– Лада, Ладочка, – кинулся к ней взъерошенный Евгений, – они совершенно бесчувственные и неверующие. То, что я не принес пойманного гиганта, не значит же, что всё выдумка. Ты мне веришь?

Лада одобряюще и успокаивающе похлопала Женю по плечу.

– Конечно, верим. В нашей реке мелочи отродясь не бывало, – протискиваясь в дверной проем, пророкотала баба Дуся.

Молодёжь отвесила челюсти, увидев её. Лада прекрасно их понимала. Их поколение, ещё выращенное на старых русских сказках, могло увидеть в старухе легендарную личность волшебного мира, как и она некоторое время назад. Поразительное сходство.

– Фу, ну вот, хоть кто-то подтвердил вам, – буркнул Женя в сторону опешивших студентов.

– Много шуму создаёшь, – пристально глядя на него, сказала бабка, – на-ка, поставь пироги на стол.

– Ух, ты, привет, Евдокия. Какими судьбами? – из сеней вышел дед Василий. – Да ещё с гостинцами.

– До сих пор удивляешься? – усмехнулась баба Дуся. – Звон-то по всей деревне уж идет, мол, гости у Васьки. Рыжий не предупреждал что-ль?

– Приходил кошак. Блюдце сметаны умял да на сеновал ушёл, ночью мышковать будет.

Гости переводили взгляд с одного на другого, не понимающе моргая.

– Простите, здравствуйте, – первой отмерла Ника. – Это Вы про кота сейчас говорили? Такого большого, рыжего. Разве он говорящий?

Лада не удержалась и прыснула от смеха. Надо же, наш человек, мечтательница.

– Скажешь тоже ерунду, – заулыбалась следом старуха, – так, понимает немного.

– Ну что ж, – хлопнул в ладоши Василий, – давайте-ка на стол собирать. Чувствую, не последние гости у нас сегодня, раз звон пошёл.

Надо отдать должное ребятам, без уговоров кинулись помогать: занесли с веранды ещё один стол, чтобы все разместились, собрали имеющиеся в избе лавки и стулья, накрыли их специальными вязаными попонами для удобства. Лада с Никой под руководством бабы Дуси накрыли столы скатертью, расставили тарелки, в центре водрузили большой рыбный пирог да корзиночки с маленькими картофельными, в кувшине – молоко, в крынке – сметана, в туеске – мёд. Хозяин во дворе «заводил» огромный самовар. Женя расщеплял ему полешки на лучины. Работа спорилась.

С чердачного окна сеновала на них смотрел рыжий кот, щурясь на клонившееся к горизонту солнце.

– Деда Вася, а мы же хотели корову подоить! – крикнула в открытое окно спохватившаяся Ника.

– Умница, – одобрительно буркнула бабка, – про скотину подумала, значит, толковая девка. Смотри, Колька, профукаешь.

Коля, в этот момент не сводивший глаз с девушки, дёрнулся, словно его застали за чем-то неприличным, и расцвёл алым цветом, как мак на полянке.

– Сейчас и пойдем. Как раз возвращаться им пора, – засобирался хозяин, затягивая потуже ремень да накинув поверх рубахи байковую фуфайку. – Может, ещё кто-то хочет прогуляться перед ужином?

– Пожалуй, пойду с вами. Пока солнце не село, пошукаю по близости, вдруг запримечу чего, – баба Дуся подхватила одну из корзинок, висевших на стене.

Лада ещё раз удивилась местному укладу. Никто не спрашивал друг у друга разрешения. Если вещь нужна для дела, брали, потом возвращали на место. С собой приглашали, но не настаивали, приходили в гости без приглашения, но не с пустыми руками, чтобы не напрягать хозяев. Складывалось впечатление, что деревня – большая семья, живущая по своим внутренним правилам. Жители доверяли друг другу настолько, что даже животные участвовали в общении.

Вот, пожалуй, чего лишены городские жители. Доверия. Здесь двери не запирались, на окна не вешались решётки. Полуметровые заборы служили, скорее, для красоты и лишь защищали огород от диких животных.

Единение – ещё одна потеря современного мегаполиса. Где каждый – за закрытыми сейфовыми дверями квартир, обставленных дорогущей техникой, за бесконечными телефонными разговорами ни о чём. В бурлящем потоке, среди толпы людей, в одиночестве…

Похоже, гостей заразила местная деревенская сопричастность, поэтому ребята похватали куртки, направляясь следом за дедом Василием. Даже Рыжий вылез с сеновала и с независимым видом зашагал по тропинке на пастбище. Иногда в траве мелькал его хвост, но кот сохранял дистанцию.

Студенты шли вереницей и молча слушали перепалку Василия и Евдокии. А те, словно продолжая давно начатый спор, беззлобно перекидывались репликами.

– Что вы с Трофимом такие упёртые? – в который раз вопрошал дед. – Ведь знаете, что я прав, но упрямитесь, как дети малые.

– А ты нас поучи, – хмыкала бабка, – молод ещё. Мы, чай, поопытнее тебя по жизни будем.

Баба Дуся недовольно зыркала на Василия. А Лада прикидывала: интересно, сколько же ей лет, если Василий для неё молод. И кто такой Трофим? Ещё один местный житель?

– Ты, Евдокия, никак не хочешь понять, что новое нужно не отталкивать, а приспосабливать под себя. Иначе оно обрушится, как когда-то всемирный потоп, на землю и смоет нашу деревню. Вы с Трофимом как эти, птицы заморские, которые головы в песок прячут.

– Страусы, – тихо подсказал Женя.

– Вот-вот, они.

– А о чем спор-то ваш? – перебил Евгений, чем вызвал недовольное шипение со стороны бабы Дуси, открывшей было рот для возражения.

– Ещё один умник, – цокнула она языком, – погоди, я ещё с тобой разберусь. Вижу-вижу, что-то прячешь.

Женя тут же ретировался подальше от разгневанной старухи.

– Не бойся, – дернул его за рукав Коля, – Дуся отходчивая. Побушует да подобреет.

Дед только руками всплеснул да укоризненно покачал головой.

– Нечего чужих привечать, от них только беды одни. Мало что ли нам проблем принесли любители лёгких денег? Еле отвадили их, – не сдавалась Евдокия.

– Не все такие.

– Только Колька твой ещё шастает, остальные-то убёгли.

– Конечно, ты же чуть что, за метлу хватаешься, ногами топаешь да глазами свербишь.

– Вот и нет. Лада не даст соврать. Я её по-доброму встретила, – старуха в поисках поддержки оглянулась на идущую следом Ладу.

– Знаем, знаем, Рыжий тебе не дал, – хохотнул Василий.

– Вот же, усатая морда, пожаловался значит. Погоди, придёшь ещё ко мне за сметаной, – помахала бабка кулаком в сторону мелькнувшего в траве кошачьего хвоста.

За их беззлобными препирательствами не заметили, как вышли на огромную поляну, где утром Ника с дедом оставили корову и пару коз. Те мирно лежали, уставши за день бродить по пастбищу.

Евдокия, поманив за собой Женю: «Пойдем, пошушукаемся», заковыляла в сторону леса. Подождав, когда они скроются за деревьями, Лада спросила у Коли.

– О чем спорили твой дед и баба Дуся?

– Этот спор не прекращается, сколько себя помню, – нахмурил лоб парень. – Дед считает, чтобы спасти деревню, нужно пригласить людей жить здесь, разрешить провести дорогу или, на худой конец, базу отдыха открыть. Но другие против, считают, что чужаки нарушат экологию, навредят больше, чем принесут хорошего. Баба Дуся – старожил, дольше всех живёт, ещё с рождения. Правда, уже даже она не помнит, сколько ей лет. Мой дед приезжий, самый молодой, как они говорят.

– Они? – подключился к разговору Кеша.

– Здесь около шести хозяйств осталось, но почти все местные.

Кеша сорвал пахучую травинку и сунул в рот, задумчиво разглядывая божью коровку, деловито рассекающую воздух. Он вытянул руку и раскрыл ладонь. Прервав свой неторопливый полет, краснокрылый жук уселся на палец. Три пары глаз неотрывно наблюдали за ним. Аккуратно сложив сначала нежные прозрачные крылья, а затем прикрыв их жестким алым панцирем в чёрную крапинку, божья коровка покрутилась на месте, словно оглядываясь, и засеменила по ладони вверх. Кеша ловко подсунул ей вторую руку, создавая препятствия, но жучок упорно карабкался выше и выше. Усевшись на запястье, насекомое замерло.

Божья коровка,

Полети на небо,

Принеси нам хлеба.

Чёрного и белого,

Только не горелого.

Пропела Лада всплывшие в памяти слова. Жучок закрутился, закрутился, затем раскрыл крылья и полетел в закатную небесную рябь.

Ника и дед Василий уже отвязали скотину и вели её на поводу к выходу с поляны. Коля, словно заворожённый, смотрел, как девушка уговаривала коз идти с ней. Со стороны выглядело забавно и мило. Однако, ей явно требовалась помощь.

– Господи, Колян, права бабка, хватит пялиться, действуй, – закатив глаза к небу, простонал Кеша. – А то я психану и отобью ее, ты меня знаешь.

Николай дернулся, как от неожиданного удара, и кинулся спасать Нику от запутавшихся в поводьях коз. Иннокентий довольно хихикнул, но, взглянув на Ладу, смутился.

– Это шутка. Его если не подстегнуть, он же ещё три года телиться будет.

– Посмотрим на твои действия, когда влюбишься, – подмигнула в ответ Лада.

– Вот тут – увольте. Я, скорее всего, женюсь по контракту, когда папе понадобится важный партнер, – не то весело, не то печально вздохнул Кеша.

– Разве можно так говорить про отца?

– Мне можно. К сожалению, я знаю, что от него ждать, только противиться его требованиям не научился. Что бы там не говорили про безответную любовь, я знаю о ней не понаслышке, – взгляд Иннокентия застекленел, лицо превратилось в злобную маску.

Но уже через мгновенье парень мотнул головой, словно стряхивая обиду. Лада знала его слишком хорошо, чтобы начать жалеть. Нельзя. Не сейчас и не явно: этот мальчишка имел закаленный в боях с родственниками характер, не позволявший никакой жалости к себе, разрывая связи с теми, кто проявил неосмотрительность.

– А где у нас Евгений? – отвлекаясь от печальных мыслей, бросила Лада. – Давно его не видно и не слышно. Не потерялся, случайно?

Они закрутили головами в поисках непутёвого Жени, но его нигде не было. Догнав остальных, Кеша спросил про него деда Василия, на что тот махнул рукой в сторону леса. В этот момент на противоположной стороне поляны появилась баба Дуся. Её корзинка, прикрытая листьями, явно наполнилась чем-то доверху. Рядом семенил Женя, виновато смотревший под ноги. Ощущалось между ними какое-то напряжение, отсутствующее ранее. Что могло произойти?

Обратно дошли молча, каждому было о чём подумать, а лесная тишина способствовала самокопанию как нельзя лучше.

У калитки их встречал кот Рыжий. Когда успел вернуться раньше всех? Рядом с ним сидел вислоухий пегий пёс неопределённой породы и …улыбался от уха до уха.

– Здорово, Дружок. Что, хозяин на подходе? – ласково потрепал собаку по загривку дед. – Знакомьтесь, Дружок.

Пёс, словно получив команду, принялся бегать вокруг, радостно виляя хвостом и создавая суматоху. Ребята посвистывали, хлопая себя по коленям, но Дружок, решив, что с ним играют, кружил рядом, не даваясь в руки.

Рыжий скептически вздохнул, глядя на сей бардак, и величественно удалился на сеновал.