Читать книгу: «Ирий. Хроника Лады», страница 3
Часть 6
Ей редко снились сны. Говорят, что они проецируют человеческие переживания, страхи, ожидания, беспокойства или недостижимые мечты. «Видимо, ничего несбыточного на душе не накопилось, раз нет сновидений», – думала Лада. Но сегодня, едва закрыв глаза, она провалилась в какую-то кроличью нору и долго летела в кромешной темноте туннеля. Реальность происходящего ошеломила ее. Надо же, в какие игры разум играет с ней. Ощущения были почти взаправдашними. Скорость отзывалась давлением в ушах, даже слегка подташнивало, как в самолете при взлёте.
Она летела, стирая границы времени и пространства, пока стены тоннеля не начали пестреть мелькающими огнями. Окружающий мир постепенно снижал скорость, наполнялся звуками, приобретал очертания. Через некоторое время Лада осознала, что сидит в движущемся скоростном поезде, а за окном проносятся тоннельные огни. Пустой вагон вздрагивал на стыках рельс, мотаясь из стороны в сторону. Ещё через мгновенье состав выскочил из тоннеля, и яркий солнечный свет брызнул в глаза, заставив зажмуриться.
Проморгавшись, Лада прильнула к окну. За ним мелькали пейзажи её города. Поезд свободно катился по улицам. Места были знакомые, но блёклые, как выцветшие фотокарточки. Внезапно Лада даже вздрогнула: за окном показались стены старого родительского дома, конюшня, сад. Резные ставни – особенная гордость отца – открыты, занавески полощутся на ветру. Мама любила открытые окна, говорила, что в комнатах должен гулять свежий ветер. Из конюшни вышла лошадь с жеребёнком, тот ещё пошатывался на тонких ножках, тычась мордой в материнский бок. «Значит, кобыла разродилась всё-таки», – подумала Лада.
Странно, казалось бы, дом должен мгновенно пролететь мимо окон проезжающего поезда, но время замедлило ход, давая ей насладиться, рассмотреть, вспомнить каждую забытую деталь, любую мелочь. Она почти не удивилась, когда из сада вышли родители с братом. Они весело о чем-то болтали, мама, как обычно, держала отца за руку, а второй рукой трепала брата по волосам.
С пожара они не снились ей. Никогда. Как Лада ни просила, как истово не желала увидеть семью хотя бы во сне… Так почему же сейчас? Спустя столько лет?
Родители выглядели молодыми и счастливыми. Внезапно Юра повернул голову и увидел её. Он поднял руки и начал махать со всей силы, радостно улыбаясь, подпрыгивая от нетерпения и что-то крича. Следом обернулись мама с папой. Теперь они все втроем сияли улыбками и махали ей. Мама что-то говорила, но, к сожалению, все звуки терялись где-то. На глаза навернулись слёзы, сердце билось, как сумасшедшее, отдаваясь стуком в висках. Господи, как хотелось Ладе обнять их, хоть раз.
Поезд удалялся, набирая ход, родительский дом пропал в дымке времени. И вот уже мелькают знакомые избушки бабушкиной деревни. Вон полуразвалившийся колодец, а рядом разбитая молнией старая липа. Бабушка любила ходить по воду с расписным коромыслом. Его ещё дед выпиливал, под неё подлаживал. Да вот же она, бабуля, и коромысло на плечах. Спина ровная. Какая же она красивая!
– Бабуля! – не сдержавшись, закричала Лада. А та, словно услышав, оглянулась и помахала ей в ответ.
Поезд стремительно набирал скорость, виды за окном снова слились в одну светящуюся линию. В абсолютной тишине раздался спокойный знакомый голос: «Всё будет хорошо!»
Лада открыла глаза. Что-то происходило в её жизни. Не плохое, не хорошее. Лёгкие движения, как дуновение ветерка: с одной стороны незаметное, с другой – несущее едва ощутимую прохладу. Мудрая бабушка говорила: «Поживём, увидим». Ну, что ж, поживём.
Часть 7
Как-то само собой получилось, что Женя жил у неё уже месяц, но выгнать или отправить его в больницу мыслей не возникало. Лада даже привыкла к ненавязчивому присутствию Евгения, которое освободило её от хлопот по дому.
Иногда квартирант впадал в какой-то анабиоз, застывая на месте и глядя куда-то внутрь себя. В такие моменты Ладе хотелось, чтобы это самокопание вернуло ему память, но чудо не случалось, казалось, что оно скукожилось и не высовывало носа. Сны прекратились, жизнь постепенно входила в наезженную колею.
Однако Лада поняла, что события последних дней изменили её: перестало нравиться плыть по течению, хотелось что-то перевернуть, причём кардинально и решительно. Самым простым было измениться внешне.
Однажды, сентябрьским прохладным вечером, Лада зашла в салон, сияющий европейскими вывесками и уже с порога сшибающий с ног богатым антуражем. Раньше она обходила стороной подобные места, справедливо считая необоснованно дорогими. «Одни понты», – выражаясь словами сыновей. Но живем же один раз!
Администратор – молодая девочка – выскочила навстречу, усадила на мягкий, как облако, диван. Чай, кофе, сок? Чувствуешь себя суперзвездой. Парикмахер же, наоборот, оказалась женщиной среднего возраста, ровесницей Лады. Она спокойно оценила масштаб трагедии, которую придется решать, и предельно вежливо поинтересовалась у клиентки, чего бы та хотела, предчувствуя, как обычно, «чуть подровнять, да форму причёске вернуть».
– А давайте что-то креативное, на Ваше усмотрение, – подмигнула ей неожиданная клиентка.
– И красимся? – встрепенулась мастер.
– Была не была! Красимся.
Работа закипела. Вечер для всего салона пролетел незаметно быстро. Весь коллектив, охваченный творческим порывом, кружил вокруг Лады, предлагая на перебой маникюр, педикюр, формирование бровей, ламинирование ресниц и ещё кучу вещей, о которых их клиентка не слышала ни разу.
В результате уже поздним вечером из дверей салона вышла совсем другая женщина. Нет, не внешне: изменилось внутреннее состояние, мироощущение.
Увидев Ладу, Женя охнул и даже присел от неожиданности.
– Как тебе? – заговорщически подмигнула она.
– Неожиданно! Что случилось? У тебя праздник?
– Да. Пожалуй, у меня великое событие.
– День рождения? Прости, если не поздравил.
– Нет. Думаю, сегодня день смерти, – весело рассмеялась Лада, но, увидев испуганный Женин взгляд, тут же поспешила добавить, – прежняя я умерла. Начинаю жить так, как хочу, несмотря на тех, кто мешает или завидует.
Евгений одобрительно цокнул языком и хлопнул в ладоши.
– Великолепно! Ты – умница! С чего начнём?
– Что начнём?
– Ну, новую жизнь. Ты сказала, что начинаешь заново.
Лада немного задумалась. Действительно, с чего бы начать? Взяла чистый лист, ручку и… написала заявление об увольнении. Прислушалась к себе, нет ли сомнений, страха или неуверенности. Нет, внутри всё сжалось, как пружина перед выстрелом, но не от страха, а от восторженного ожидания чего-то нового впереди.
Часть 8
Следующим утром начальница немного удивилась, но заявление подписала быстро, без уговоров и угроз, что ещё раз убедило Ладу в правильности выбора. Даже положенные ей две недели разрешили не отрабатывать.
Выйдя из офиса, теперь уже бывший бухгалтер пошла вдоль знакомой аллеи, где прогуливалась каждый обеденный перерыв. Тоненькие рябины склонили свои головы под тяжестью оранжевых гроздьев. Ягоды были не спелыми, кислыми и твердыми, но Лада знала, что первые морозы сделают их прозрачно-красными, сладковато-терпкими. Бабушка пекла пирожки с рябиной. Почему-то сейчас во рту явно ощущался их вкус.
Горожане уже приступили к работе, поэтому улицы городка опустели. Кое-где встречались пенсионеры, прогуливающиеся с домашними питомцами или с внуками, родители которых оставили их на попечение бабушкам и дедушкам.
Она ощущала лёгкость, бредя под осенними солнечными лучами, раскрасившими листья позолотой. Ладе хотелось понять, что может чувствовать свободный человек, когда нет мыслей о предстоящем бесконечном отчете, нет беспокойства за детей, ты здорова, одета, обута, сыта, у тебя куча свободного времени, а вокруг сияет чистотой и яркими красками золотая осень. И ты плывёшь по этому расплавленному золоту опавшей листвы, наслаждаясь тихим шуршанием, как бригантина, ведомая лихим капитаном, вернее, капитаншей, подставляя паруса вольному ветру.
– Тётя Лада, привет, – чей-то мужской голос вывел её из медленного потока мыслей.
– Кеша. Доброе утро.
– Вы не на работе? В отпуске?
– Представляешь, Кеша, уволилась. Вот иду и наслаждаюсь свободой, – Лада по-детски улыбнулась, как школьница, которой повезло улизнуть с урока.
– Вот дела! Что собираетесь делать?
– Пока не знаю, но я придумаю. А сейчас хочу пригласить тебя в гости, если ты не занят. Пошли, нажарим оладушек, как ты любишь, – она по-дружески ухватила Кешу за руку и чуть потянула.
– Это удобно? – немного смутился Иннокентий. Все-таки он уже не маленький мальчик, который бегал к ним раньше на правах хорошего друга Ладиных сыновей.
На самом деле, ему очень хотелось пойти. Почувствовать теплоту домашнего тепла, уют неспешных бесед обо всём на свете. Словно угадав его смятение, Лада уверенно потянула Кешу в сторону дома. Это была отличная идея для обоих, чтобы отвлечься и принять решение, может быть, судьбоносное. Как передышка, затишье перед бурей.
В квартире стояла тишина. Странно, куда подевался Женя? Видимо, вышел погулять или в магазин.
– Иди к мальчишкам в комнату и возьми какую-нибудь футболку, чтобы не замарать твою. А то она, поди, больших денег стоит.
– Ду ну, отец новую купит, – отмахнулся Кеша, но все-таки направился в детскую.
Здесь всё осталось там, где он помнил, даже модели самолетов, которые они вместе мастерили. Тётя Лада, помнится, таскала их в какую-то старую мастерскую, где пожилой мастер, лет шестидесяти, учил их строгать и обтачивать детали, склеивать заготовки, балансировать модель, чтобы самолет мог взлететь. И он взлетел. Кеша помнит тот момент счастья. Но домой своё творение не взял, оставил здесь, понимая, что там никто не поймет и не оценит.
Пальцы легонько пробежали по крылу, смахивая пыль, крутанули пропеллер. Может стоит взять его и выйти в поле, пусть самолет расправит свои крылья, вспомнит тот счастливый полет. Почему-то его стало жалко. Или может себя? Кто он, Иннокентий? Что сделал в свои годы? Кроме приручения шпаны, ненужной родителям, как и он. Не пора ли, наконец, перестать что-то доказывать отцу, который вечно занят, и, уж тем более, матери. Просто уехать, начать новую жизнь там, где Кеша нужен, там, где его будут любить и ждать.
Солнечные лучи бегали по потолку, словно танцуя и подмигивая. Кеша нашёл растянутую старую футболку с якорем. Ну, что ж, вперед. Сегодня я лишь боцман, но завтра стану капитаном на своём собственном корабле. Весело подмигнув самолетику, Кеша зашагал на кухню.
Лада уже во всю колдовала над тестом, не торопилась, давая парню время прийти в себя.
– Ну, тётя Лада, командуй, – задорно произнес тот.
Они, как в детстве, дурачились, все перемазались сладким, пышным тестом. В конце концов, не оладушки были конечной целью кулинарии, а сам процесс. Получилась полная тарелка толстеньких и горячих лепёшек, пышущих жаром.
– Много для нас двоих. Не находишь? – подмигнула Лада.
Как будто услышав ее, дверной звонок оглушительно затрезвонил.
– Скорее всего Женя, – бросила на ходу Лада, но, открыв дверь, опешила.
Евгений пришёл не один. На пороге смущённо маячили матрос Коля и Ника.
– Вот, встретил ребят, решил пригласить на чай, – невозмутимо констатировал мужчина. – А чем это так пахнет?
– Милости просим. Мы как раз оладушек напекли.
Часть 9
Всеобщее смущение грозило перерасти в раздражение. Всё время, пока они пили чай, болтал только Женя, да Лада пыталась вторить ему, чтобы разрядить обстановку. Казалось, воздух на кухне наэлектризован настолько, что вот-вот полетят искры. Когда напряжение достигло предела, Евгений внезапно встал и хлопнул в ладоши, заставив всех встрепенуться и посмотреть на него. А потом стали происходить настоящие чудеса.
Гость сделал какие-то быстрые пассы руками, и в них появились разноцветные карты, которые, перетекая между длинными, тонкими пальцами, меняли окраску. Движения ускорялись, Женины руки мелькали перед глазами изумленной публики, а карточки вдруг изменили форму. Как это произошло, никто не заметил.
Лишь через пару минут Лада осознала, что сидит, открыв рот, как, впрочем, и ребята. Ещё через несколько мгновений мужчина сложил ладони лодочкой, спрятав там колоду, подул, потом попросил каждого внести свою лепту в чудо и тоже дунуть, но сначала загадать желание. Да не простое, а нечто самое желанное, казалось бы, несбыточное. Все искренне задумались, но ненадолго. Знаете, обычно, самое отчаянное желание у нас всегда одно. Оно живёт в нашей голове, всплывая время от времени. Первой дунула Ника, затем Коля, Лада, Кеша был последним. Женя хитро улыбнулся и встряхнул руками… Карточки пропали.
Ребята молча переглядывались, постепенно приходя в себя.
– Обалдеть, – выдохнул Кеша.
– Вы – фокусник? Наверное, в цирке работали? – Ника с интересом рассматривала пустые Женины руки.
– А кто такой фокусник? – гость вопросительно уставился на Ладу.
– Ты что-то вспомнил? – с надеждой ответила она вопросом на вопрос.
Ещё несколько минут в кухне раздавались вопросительные возгласы. Все были настолько обескуражены и удивлены, что никто не замечал отсутствия ответов. Одно бесспорно: напряжение ушло. И вот уже Ника наливает всем чай, Кеша по-хозяйски раскладывает варенье в пиалы, а Коля выкладывает из своего рюкзака забытые конфеты.
Глядя на них, у Лады потеплело внутри, она благодарно взглянула на Женю, а тот лишь благодушно улыбался, как мальчишка, получивший желанный подарок.
Часть 10
Шёл четвёртый час. Лада тихонько выбралась из-под тёплого одеяла и на цыпочках подошла к окну. Снаружи начинал пробуждаться мир. Небо уже посветлело, а на горизонте, за кромкой тёмного леса, зарождалась заря. Пока несмело, осторожно потягиваясь, она лишь слегка подрумянила близлежащие облака. Но Лада знала, что уже через несколько минут небо заиграет сумасшедшими красками.
Невдалеке запел петух. Трудно назвать его крик пением, но этот задира явно воображал себя великим тенором. Лада усмехнулась, представляя, как влюбленные куры рассаживаются на жердочках, чтобы услышать голос своего Петушка, который раздувался от гордости, распушал перья и ходил по двору гоголем, задирая даже собак, случайно забежавших на его территорию.
Пока Лада размышляла о петушином царстве, небеса начинали своё представление. Оранжево-алые волны побежали от горизонта в разные стороны. Сталкиваясь с облаками, они выплескивали на них бледно розовые а, иногда, сиреневатые брызги. Восход пульсировал, выталкивая из-за кромки леса, казавшегося сейчас почти чёрным, всё новые яркие краски, растекающиеся, как акварель, по мокрому холсту. Цвета набирали силу, оттенки становились насыщеннее, облака, пропитанные зарёй как профитроли малиновым джемом, зависли над землёй, словно замерли в ожидании. Как, впрочем, и всё вокруг.
Лада давно, ещё в детстве, заметила и полюбила это последнее мгновение, когда затихает ветер, замолкают птицы, не жужжат насекомые, не шелестит трава, листья не дрожат на ветках, а люди, если им посчастливилось не спать в такой момент, задерживают дыхание в предвкушении. Всего мгновение, три-четыре секунды… А потом горизонт прорезает первый луч солнца. С его рождением природа оживает, словно вздыхая с облегчением.
Когда-то, будучи маленькой и любопытной, Лада спросила у бабушки: «А что, если однажды луч солнца не родится утром? Всё умрет?» На что получила лаконичный ответ: «Если когда-нибудь солнце не встанет над горизонтом, то мир не умрет, конечно, но это будет уже совершенно другой мир».
Сейчас, глядя в окно на затихшую природу, Лада с замиранием сердца следила за небесным краем, сжав на груди руки, беззвучно повторяя бабушкины слова, как молитву: «Всё будет хорошо, потому что плохо уже было, но даже если что-то пойдет не так, мы сможем это исправить, поэтому всё будет хорошо».
И луч родился! Разбрасывая солнечные брызги, как святую воду, на всё вокруг. Оживляя, окрыляя, наполняя светом глаза и души тех, кто видел его рождение, кто ждал и верил.
– Разве в городе можно увидеть такую красоту?
С полатей свесились две лохматые спросонья головы. Коля, раскрасневшийся от сна, со следами от подушки на щеке, ещё раз вопросительно посмотрел на Кешу.
– А ты просыпаться не хотел. Чуть всё не пропустил.
Кеша засопел, тряхнул головой, от души зевнул и снова забрался с головой под одеяло.
– Ну, спасибо тебе. Теперь я видел всё в этой жизни, – донеслось оттуда, – пожалуйста, скажи, что часа два у меня ещё есть до следующей демонстрации.
– А мне понравилось. Вернее, «понравилось» – это слабо сказано, – раздался голос Ники. Оказывается, она тихонько сидела на своей кровати в глубине комнаты.
– Знаете, человеческий словарный запас непростительно беден, потому что слов для описания красоты происходящих в природе явлений не хватает. Это нужно видеть, чувствовать, ощущать.
– Спасибо, Коля. Честно говоря, до сих пор не понимаю, как вы меня уговорили на подобную авантюру, но нисколько не жалею, – Лада искренне недоумевала, как оказалась здесь.
Ещё вчера, хотя сейчас вчерашний день казался далёким прошлым, мальчишки были врагами, а Ника – яблоком раздора. С трудом вспоминался тот переломный момент, когда причины, отталкивающие ранее, сблизили, перечеркнув прошлые обиды. А может и не было их, причин, а только фикция, внушаемая родителями с детства об исключительности и непохожести.
Взрослые сознательно дробят общество, приучая детей с малых лет воспринимать это как обычное явление, повторяя: «не дружи с этими, не гуляй с теми». Так и живём: разделимые, разделённые, порой страдающие от несправедливости, но всё равно принимающие происходящее, как должное.
Вчера случайно выяснилось, что Коля из той же деревни, где жила Ладина бабушка. Оказывается, деревня умирала, осталось лишь несколько жилых домов, остальные заброшены. «Сначала, – рассказывал парень, – люди ещё держали их как дачи, приезжая на лето или в отпуск, но со временем и такие хозяева пропали. Продать участки сложно, ведь селение располагается вдали от федеральных трасс, от городов, и даже ближайшее жилое село находилось в часе езды на машине. Поэтому хозяйства просто бросали».
Бабушкин дом оставили лишь несколько лет назад, он не успел ещё развалиться, поведал Коля. Ладе стало так обидно и настолько жалко, как будто он был собакой, которая осталась ждать хозяина, уехавшего навсегда. Вот тут Коля и предложил.
– Давайте туда съездим. Все же свободны?
– Когда?
– Прямо сейчас, – Кеша уже воодушевился новой идеей.
– Я «за», – подхватил его запал Женя, – будет здорово.
– А где мы все жить будем? – Ника обвела всю их команду вопросительным взглядом, – нас много.
– Так у нас, – подскочил Коля. – Дом большой, места всем хватит. Я вам такие рассветы покажу, на реку сходим, можем с лесником до заимки прогуляться. Соглашайтесь, – он умоляюще посмотрел на Ладу, словно она была последней инстанцией по решению вопроса о поездке.
– Остался ещё один важный вопрос: как мы туда поедем? На чём? – где-то в глубине души Лада уже согласилась на внезапный порыв молодёжи, но мозг, не привыкший к спонтанности, лихорадочно искал пути к отступлению.
– Тут всё просто, – Кеша полез в карман и выудил ключи, – кабриолетом отец меня давно снабдил. Ну что, едем?
– Только выезжать лучше сейчас, чтобы успеть засветло, – выдохнул от радости Коля.
В каком-то тумане растерянности Лада собрала наскоро вещи. Зубные щётки решили купить по дороге, как и продукты на два-три дня. Уже когда они тряслись по ухабам проселочной дороги, уходящей в сторону леса, в голове прояснилось, и затрепетала мысль: «Ты же хотела изменений, вот они начинаются. Перестань сопротивляться». И она перестала. Выдохнула, расслабилась, наслаждалась видами за окном, смеялась вместе со всеми над Жениной неуклюжестью, по-доброму, искренне.
Дорога заняла три часа, все, немного уставшие, решили лечь пораньше. Тем более, как сказал Колин дед, в деревне принято отходить ко сну вместе с солнцем, чтобы утром встретить его лучи.
Дед Василий жил один. Отправив внука учиться в ближайший город, он не надеялся, что тот вернётся обратно. Понимая всю обреченность малой родины, старик не хотел ограничивать парня. Этим он напоминал Ладе бабушку. Ей очень хотелось поговорить о ней, но она решила отложить пока разговор. Дорога утомила, глаза закрывались сами собой.
Хозяин быстро распределил спальные места, не спрашивая их мнений, а лишь констатируя факт. Парни – на полатях, девочка – на кровати в дальнем углу, Лада – у ближней стены под часами, а они с Женей – на веранде, мол, ещё не холодно, под одеялами на свежем воздухе лучше спится. Гости быстро расползлись по местам и затихли.
И вот сейчас в пять часов утра, Лада, босая, стояла у окна, кутаясь в плед, слушая добродушную перепалку парней на полатях, и понимала, как же ей всего этого не хватало. А больше всего – свободы, внутренней свободы.
