Читать книгу: «Пятнистый Олень», страница 9
Глава 30
Утром я отдираю себя от простыни. Мое тело похоже на курагу: сморщенное и желтое. Сил улыбаться не осталось. Механически нанизываю на себя вещи и иду на работу пешком. Стараюсь обходить лужи по снежным бровкам, но ноги не слушаются. Ругаюсь на неудобную обувь (до сегодня она была прекрасной) и коммунальщиков. Как можно нормально ходить, если на всю дорогу разлеглась пузатая лужа?! А чтобы ее обойти, нужно по пояс искупаться в снегу. Впрочем, мне сейчас все равно, лишь бы не видеть эту рожу. Не слышать этот голос, не находиться в одном пространстве.
Мне нужно срочно найти жилье. Но в нашем поселке надо быть или замом главы, чтобы все решалось быстро, или суперудачливым. Как показывает ситуация, я не из этих категорий. Ждать помощи не от кого (вариант «к родителям» вычеркиваем), и я прошу вселенную не бросать меня. Просто смотрю на весеннее небо и как заговоренная твержу: Господи, помоги мне найти жилье… Господи, не оставь меня… Господи, помоги мне найти жилье… Господи, не оставь меня… Господи, помоги мне найти жилье.... Господи, не оставь меня.... Как мантру твержу, прошу и плачу. Тону в своем горе, как «Титаник»: с ох…ой скоростью. Захлебываюсь, выплевываю мат и снова в воду. Умирать страшно.
Больше сотни сообщений «Вконтакте» с просьбами, объявлениями о съеме жилья. Готова рассмотреть любой вариант, лишь бы это не повторилось. После семидесяти процентов отказов я звоню своей бывшей хозяйке (у которой снимали квартиру на втором этаже) и спрашиваю, сгорая от стыда, не сдала ли она ее кому? Она так удивлена, что даже замолчала.
– Кать, так твой муж сказал, что там будет жить ваша знакомая Яна. Он и ключи у меня сам забрал, а я так обрадовалась, что новых квартирантов искать не придется. А что такое?
– Да ничего, все в порядке. Просто желающие нашлись.
Пиздец! Сманить меня со съемной квартиры, поиграть в любовь, чтобы поближе к себе подселить эту проститутку! Это ж как все продумано, мама дорогая. И как сладко пел! Люблю, куплю и полетим… Только куда? Я б на Марс взяла билет в один конец. Задыхаюсь от злости.
На мое сообщение приходит ответ: есть девушка Настя, которая ищет в двушку соседку. Если интересно, то скину контакты. Аллилуйя! Конечно, мне интересно! Я вгрызаюсь глазами в номер телефона и звоню узнать подробности. Длинные гудки, и наконец, приятный голос на том конце трубки. Квартира прямо за администрацией, по оплате три тысячи, гостей и парней не водить, курить тоже не приветствуется. Идеальные параметры, и я соглашаюсь. Мне даже не важно, что там за мебель, техника. Главное, что через сутки я забуду, что когда–то провела семь дней на улице Широкой, дом пять.
В заботах о новом доме мой рабочий день пролетел как самолет. Мне нужно возвращаться, а желания нет. Я хожу по магазинам и ничего не покупаю, просто смотрю на вывески, и ничего не впечатляет, иду по тропинке и пинаю сапогом снег. Я хочу драться, я хочу освободиться от этого ужаса, но не чувствовать его больше.
Дома уже сидит мой главный обидчик. Он спокоен и удивлен, почему сегодня я не написала ему ни одного СМС (представляешь, у меня были дела поважнее, чем ты).
– Зачем ты поселил туда Яну?
– Она искала квартиру.
– Но почему туда? Ты специально? Ты знал, что мы не будем вместе и решил сделать мне больнее. На, помучайся! Поищи в этом колхозе жилье.
– Я думал, что мы будем вместе. Но я не могу ее забыть. Никак. Она так и сидит у меня в голове…
– Ты – сволочь. Все ты знал, я тебе не верю. Не переживай, скоро будете трахаться прямо здесь. Смущать не буду, а без штор, может, еще и разнообразие внесете.
Кусок курицы околел на краю тарелки. Мои нервы похожи на жидкий азот. Мне отрезают сердце, а боли нет. Ничего нет. Пустота. Как поросенка, выпотрошили и сняли шкуру. Я не я. Я хожу по комнате и как будто наблюдаю за собой со стороны. Скорее бы выйти за пределы этих стен. Они давят, как бетонные плиты тридцатиэтажки. Дышать через раз уже счастье. Монотонное жужжание мужа проходит мимо. Он стал бесформенный, бестелесный, бесцветный. Еще одна ночь, всего одна ночь…
Глава 31
Сон не идет, но это не огорчает. Я просто лежу и смотрю в натяжной потолок. Записываю на нем свои мысли, раскладываю в стопочки воспоминания. Здесь радость первого свидания и поцелуя, тут – боль от переписки, левее – волнение в день свадьбы, чуть правее, вот там, волшебный Питер. Столько пережито вместе, что хватит на целую гардеробную. Все черное, грязное, нехорошее, грустное я складываю в этот не очень красивый ящик. Наклеиваю записочку «в добрый путь» и сжигаю в печке. Все теплое заворачиваю с собой. Пожалуй, это хорошая практика – чистить свои мысли…
– Кать, может, ты передумаешь и останешься?
– Нет, я все решила.
– А как ты будешь жить?
– Тебя не касается. Что ты вообще приперся ко мне в комнату?
– Надо решить, что делать дальше.
– А что делать дальше? Что предлагаешь?
– Надо подавать на развод.
– Вот тебе надо, ты и подавай. Я сама туда ни ногой.
– Хорошо, я схожу на следующей неделе сам.
– Вот и чудненько! Хоть раз побудешь мужчиной и доведешь дело до конца.
Все внутри оборвалось. Осознания, что это конец, что это все происходит со мной, просто нет. Кажется, что это очередной день икс, который нужно пережить, а завтра все будет по–другому. От переживаний болят волосы. Закрываюсь в подушку и скулю. От моих рыданий сотрясается вселенная. Только она видит, каких усилий мне стоит это решение.
Шуршание пакетов начинает бесить. Я истерю, кидаю вещи. Не могу сообразить, что и куда положить, что оставить, а что забрать. Раздел имущества никак не входил в мои планы. Я беру наш альбом и все внутри сжимается. Почему так?! Вот такая, значит, твоя любовь. Красивая обертка, мишура… Одеяло с птичками беру – мне дарила его бабушка. А мебель, одежда, тарелки… Ноги подкашиваются, падаю и не чувствую тела… Я понимаю, что это мои ноги, но они не слушаются меня и лежат как два батона – ровные и белые.
***
– Кать, я приехала, привет. Где эта маразота? Я ему сейчас устрою!
– Он в школе. Юль, надо собрать вещи, но я не могу встать. Ноги как кисель.
– Чего брать?
– Что положишь, то и будет. Мне все равно. Главное – мои платья и блузки забери, а то на работу не в чем ходить будет.
– Кать, я офигеваю. Как ты столько молчала? Ты чего? Как он мог. Да еще с этой Яной, встречу ее и тоже все выскажу. Я их обоих разорву на части, яйца ему отстрелю (ты знаешь, я стрелять умею), если увижу.
– Слишком много чести им. А это все, может, и к лучшему. Если выбирать между умереть здесь или жить счастливо в другом месте, то я выбираю второе. Я так устала жить в этом аду. Больше не могу, только бы сбежать отсюда скорее.
Мое тело лежит посреди комнаты, если быть точнее, то на спине, лицом вверх. Мои слезы режут кожу по щекам и плюхаются на пол, я их глотаю, а меньше не становится. Так больно, мамочка! Так больно. За что, за что мне такие мучения? Я всего лишь хотела любить и быть счастливой. Куда я теперь? Куда?
Пакеты с вещами завалили всю прихожую. Пора грузить вещи и уходить. Услужливый водитель помогает. Я же пытаюсь встать, но кроме как ползком не могу передвигаться. Последний пакет в багажнике. Юлька держит меня под руки (белый день, и я вовсе не пьяная). Я скольжу взглядом по стенам с дешевыми обоями и говорю «прощай».
– Надо позвонить Жене и спросить, как передать ключи.
– Да это пиздец! Выкинь их и все. Еще отдавать! – выпалила Юлька.
– Я так не могу. Это ж не по–человечески. Все, звоню. Жень, привет. Я собрала вещи, когда встретимся, чтобы отдать ключи?
Молчание. Обрыв. Я поняла.
– Что с тобой? Ты чего побледнела? – спрашивала подруга.
– Он сказал бросить ключи в почтовый ящик. Ты представляешь?! Я что, проститутка, гость, дальний родственник, чтобы так делать?
– У этого козла нет даже смелости встретиться лицом к лицу. Поехали, Кать.
– Ага.
Бреньк. Звук мертвечины, преисподней отозвался со дна железного ящика. Стыдно, стремно, очень плохо. Как будто все помои мира вылили на меня. Эта грязь стекает по волосам и меня тошнит.
Три поворота, и я не верю своим глазам: он идет вдоль дороги и болтает по телефону. Синяя шапка, серые брюки и куртка. На манжетах белая полоска. На рюкзаке брелок. Такой родной и сто раз холодный, чужой, не мой. Я не узнаю в нем своего мужа. За этот год он изменился и трансформировался в робота без души и сердца. Мой взгляд цепляется за его глаза, но он даже не смотрит. Все вокруг мутнеет, темнеет. Окна запотевают, и пожухлая трава на проталинах превращается в темно–коричневую кашу. Больно! Адски больно! Асфальт ускользает под колесами, и я в конец теряю ориентацию в пространстве.
Глава 32
Разбор пакетов на новом месте проходит с переменным успехом. С одной стороны, я радуюсь, что больше не придется участвовать во всем этом концерте, а с другой, это очень неприятно. И жутко стыдно перед всем белым светом. Я ж думала: эх, выйду замуж, нарожаю детей, а тут ни дома, ни лома, ни мужика.
Неловко смотреть в глаза соседке Насте (она по–любому в курсе, почему я тут, сплетни разлетаются как микробы). А как идти на работу, вообще не представляю! А родители!.. Блин, еще им нужно все рассказать. Это завтра. Сегодня обустройство комнаты.
Она большая, это зал. Два окна на разные стороны, советская стенка цвета «орех» вдоль всей стены. Половина шкафа занята книгами хозяев, в остальном – все пусто. Расшатанный стул и прочный стол. Цветов, картин, ковров нет. Голый крашеный пол, белая дверь с черной ручкой. В левом углу стоит моя кровать. Она односпальная. Такая крошечная, узкая, старая. Я смотрю на нее и понимаю, что она напоминает меня. В свете последних событий я не похорошела: синяки под глазами стали нормой. От жалости к себе реву, сидя на полу (в комнате неизвестных мне людей, в комнате, где мне предстоит учиться жить заново). Сквозь слезы наряжаю кровать в постельное белье. Становится немного теплее, привычнее, что ли. На верхнюю полку ставлю статуэтки и сувениры. С любимым Оленем по центру. Крупные вещи в нижние шкафы. Ноут на стол. По большому счету, все разложила. Осталось только привыкнуть. Никак не могу понять, что я не в гостях. Часы на кухне так сильно тикают, что мне периодически становится страшно.
Перед сном захожу к Насте (отдать должное, она меня не трогает и не лезет с расспросами). Договариваемся насчет еды и оплаты. И по койкам.
Завернулась в одеяло. Ворочаюсь, но никак не могу уснуть. Я жду СМС, волшебника, НЛО (да кого угодно, лишь бы не одна), но вокруг звенящая тишина. Я трогаю ее руками.
На следующий день мой пока еще муж подкараулил меня после работы.
– Привет! А на что ты будешь жить? Ты же денег не взяла.
– Я не знаю. Пока мне хватит, а до зарплаты проскриплю как–нибудь. Ты за этим пришел (слезы уже подступают, я бегу к дому)?
– Да. Я не могу так, зная, что ты чуть не голодная. Можно я хоть продукты тебе куплю? Я помогать тебе буду, пока ты не сможешь делать это сама.
– Делай, что хочешь, только отстань от меня.
Он разворачивается и уходит. Я сажусь около подъезда и пытаюсь переварить эмоции. Моя соседка возвращается с работы и зовет меня домой. Я иду и рассказываю ей всю историю. Мы и едим, и нет (сама не знаю), но обсуждаем бурно, как в дверь раздается звонок. Я вообще никого не жду и даже не реагирую. Настя идет открывать дверь. Там Женя. Чтобы не нарушать правила, выхожу на лестничную клетку.
– Вот, я принес фрукты, каши, крупы. Здесь немного, у меня у самого денег мало. Кать, я не брошу тебя одну, честное слово офицера. Сколько смогу, я буду тебе помогать, платить часть денег за дом.
– Ну да, конечно. Пока замуж не выйду, будешь меня содержать. Что за бред?
– Да, так и буду. Я обещаю. Я люблю тебя, Катя! Люблю!
– Уходи отсюда.
– Я сошел с ума! Что мы делаем?
– Я не знаю (я ору это на весь подъезд, нервы сдают)!
– Мы должны быть вместе!
– Уже нет. Ты другую любишь, и я давала шанс.
– Да она меня не любит, как ты. Я это вижу, ей другое надо.
– Прекрати, прошу. Мне больно.
– Но только ты меня можешь понять. Я запутался. Люблю, люблю… тебя, ее… тебя, ее…
– Я пошла.
Закрываю дверь, и апельсины катятся по прихожей. От нервов меня трясет! Я вообще не понимаю, зачем я взяла этот чертов пакет. Не умерла бы с голода. Это ведь не забота с его стороны, а чувство вины. А я, дура, схватила и побежала.
Спать еще тяжелее. Я нищая, бедная, без куска хлеба и гроша в кармане. От страха повелась на подачку мужа. Где взять силы это пережить? Объяснить каждому, почему все так вышло, не хватит жизни. Просто такой сценарий, такие роли. Не самая завидная, но после нее точно в Голливуд. Напряжение в ногах перерастает в ломоту. Мну рукой пальцы ног и вспоминаю, что они уродские.
Господи, ну что ж я такая страшная? Сжимаю одеяло между ног и давлю свою обиду.
Глава 33
Я боюсь поделиться с родителями (не принято у нас в семье рассказывать про переживания. Вот радостью поделиться – пожалуйста. А тут, можно сказать, горе, и как с ним быть?). Не знаю, как они на все это отреагируют. Все женились, жили, ругались, мирились, но никто не разводился. Я первая. И этот груз ответственности напрягает.
***
– Мам, пап, привет! Надо поговорить (я разглядываю занавеску, зачем–то запоминаю ее узор и все никак не могу перейти к разговору)…
– Ну чего тянешь кота за уши. Говори, чего стряслось. Беременна, что ли?
– Если бы, но нет. Не надо мне никаких детей. Мы разводимся.
– В смысле разводитесь? А где Женя?
– Мы уже несколько месяцев живем отдельно. У него есть любовница. Я давала ему шанс, мы даже пробовали жить вместе, но ничего не вышло. Я не нужна ему.
– Да, вот так новости. Катя как скажет, так скажет. Такого позора у нас еще не было. Свадьбу сыграли, пожили и разбежались. Чего в харю-то надо? Все есть, – выходя из себя проговорила мама.
– Мам, у него нет любви. Нет взаимности, я не хочу с ним жить.
– Ну а что тебе? Вали теперь по съемным майся, а он полеживать в доме будет! Оббегала Катя домик Жене и сразу не нужна стала. Ну хитер, а.
– Дом по закону его, он за него отрабатывает в школе. Да, это все нечестно, но ждать десять лет (пока дом не будет в его собственности, и мы сможем поделить как совместно нажитое) я не могу.
– Честно, нечестно. Как дом надо было, так и жопа пела у него. А ты чего смотрела? Что родители его говорят?
– Да ничего не говорят. Он их слушать не хочет, а матери его стыдно передо мной, вот и все.
– Что скажут соседи, бог ты мой. Добегалась наша Катя, вон аж мужик сбежал. Правильно, с твоей–то работой тебя дома никогда нет. Вот и нашел себе поспокойнее.
– Мам…
Дальше как в тумане. Нотации, упреки, унижения. Я вне системы «счастливая, образцовая семья». Я – позор семьи, изгой, неправильный ребенок и вообще самый плохой человек на земле.
А мне просто хотелось объятий. Понимающих, не осуждающих глаз. Маминых, папиных рук. Слов, что я нужна им любая, с кольцом или без. Что меня здесь любят и ждут всегда. А вышло все наоборот. Двери дома захлопнулась с оглушительным звоном! И это еще больнее, чем измены. Самые родные люди на земле отвернулись от меня вопреки инстинктам. Что ими управляло? Сложно сказать, может быть, страх общественного мнения, а может, и шок. Ведь до этого момента в их голове жил образ, что у меня все хорошо. И сегодня я его разбила. Может, мы достигли равновесия? Я разбила их картину мира, они – мою? Обид быть не должно. Да мне их некуда и совать, из карманов и так уже больше сотни хвостов торчит.
Да, не получила то, что хотела, но это не повод вычеркивать их из своей жизни. К тому же практики поддержки у нас нет. Почему–то скупость на добрые, ласковые слова стала нормой. В своей семье хочу жить по–другому. А своя семья – это пока я сама, а внутри скопилось много всего интересного. Есть над чем подумать, что исправить, а что укрепить раз и навсегда. Например, любить себя, хвалить, уважать. Не давать себя в обиду. Отстаивать свои интересы, мнение. Не жить в угоду другим, лишь бы не расстроить их, не сделать плохо. У меня есть свои потребности, желания, и пора бы пожить по свои правилам.
Вечер розово–грустный. С ноткой первого дождя и легкости. Теперь все знают правду, мне не придется врать и придумывать отмазки. Я выдыхаю поток воздуха и направляю его восвояси (так–то лучше).
Включаю на ноуте сериал «Сумерки», зову Настю, и мы смотрим его до часу ночи не отрываясь. Волшебная любовь нравится всем, а осколки быта – единицам. Не все в мелочах видят глубокий смысл или неземную красоту. Зато те, кто видят, несказанно богаты. Я вижу, но пока получаю по шапке. За что? Может, не тут радуюсь? А может, я научилась радоваться мелочам и мне пора в путь для чего–то большего?
Спать одной не смертельно. Порой даже приятно, ведь можно лечь звездой, и все одеяло твое. Правда, в моем случае ноги свешиваются на пол, но это не мешает мечтать, что в один прекрасный день я проснусь и скажу: как я счастлива!
Глава 34
– На тринадцатое мая в тринадцать тридцать нам назначили развод. Приходи с паспортом. – как диктор в по первому каналу проговорил Женя.
– Конечно приду. А что будем делать с венчанием? Я не хочу всю жизнь за твои грехи в аду гореть. Да и отношения строить, зная, что я твоя жена на небесах, как–то больше вселяет страха, чем радости.
– Хватит и обычного развода.
– Ну уж нет. Встретиться с тобой там я не хотела бы. Мне этого знакомства надолго хватит.
– Тогда будем думать. Узнай, как это делается. Если что, я все подпишу и на все согласен.
Не верится. Не принимается. Эта правда со вкусом плесени. Спрятать бы ее на самую верхнюю полку, да таких полок еще никто не придумал. Значит, все же сходил и подал… Быстро, однако. Что ж, тем лучше. Назад пути нет. Только вот ну никак, никак не верится. Мысли в кучу. Вчера еще говорил люблю, а сегодня конкретная дата развода. Хочу кофе в черной чашке. Кофе есть, чашки нет (но я знаю, где есть). Еду к Саше. Пьем кофе в холодной редакции. Почему–то отопление уже отключили или просто я настолько замерзла (не знаю). Чайник вскипел и щелкнул маленьким замочком, в две черные глянцевые кружки насыпается кофе и сахар. Наливаю кипяток и тону в пенке. Потом вместе с дымком плаваю по кабинету. Смотрю закладки, дипломы, фотографии, газеты. Отдельный мир, который доступен избранным. Сегодня хочу быть в их числе.
– Возьми камеру.
– Зачем? – спросил Саша.
– Снимешь меня, сделаем маленький фильм! Ни разу не снималась в кино.
– Вон как! Тогда бери кофе и пошли на крыльцо. Там будем делать первые кадры.
– Ух! Иду–иду! Р–р–р!
– Повернись, вот так. Сядь на перилку и пей кофе. Сексуально. И глаза, посмотри прямо в камеру.
– Саш, мне страшно!
– Не дури. Будь смелее, сама напросилась. А теперь медленно вставай и иди по ступенькам на дорогу и в парк. Поняла?
– Угу… Иду
– Медленнее, пластичнее. Придерживай платье одной рукой, вот, вот так. Иди ко мне спиной и не забывай пить кофе.
– Вот то, что нужно. Красивая спина, завораживающая походка. Катька, супер! А теперь развернись и скажи первое, что придет в голову.
– Люблю…
Крупный план был шикарный.
Неожиданно для всех я расплакалась и сказала «люблю». Просто люблю. Люблю тебя за то, что ты сейчас здесь со мной. За эту шалость и полное погружение.
– Не плачь. Ты просто устала. Пошли обратно.
– Пошли.
– Я включу Стинга и будем сидеть в тишине.
– Да.
Мелодии баюкали. Кофе плавил стол. Время исчезло вместе со всеми границами. Есть только два израненных, настрадавшихся сердца, которые любят друг друга в эту минуту. Не здесь, не в реале, а где–то между. Мы только чувствуем, улавливаем знаки. Кольцо с Оленем жгло палец: мы были знакомы раньше. Это очевидно. От этого осознания прошибает до самых глубин.
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Я уже с тобой. Нам это ни к чему. Ты же знаешь.
– Знаю, но хочу.
– Тебе мало меня в прошлой жизни?
– Мне всегда тебя мало. Но я рад, что успел отыскать тебя здесь. Любимая. Катенька. И твои пятна, как самое дорогое украшение. Ты прекрасна, мой Олененок.
– Я чувствую тебя вне времени.
– Я тоже.
– А..
– А фильм подарок. Проводник из прошлого… Помнишь, как много мы их делали?
– Смутно, но меня тянет магнитом к этой технике.
– В ней ты…
– Мне пора. Спасибо за кофе.
– Я провожу до крыльца.
– В каждом глотке кофе мой поцелуй. Много не пей, это вредно.
– Аккуратнее на дороге.
Внутри новое состояние. Понимание, что то важное, что мне нужно, я нашла. И это чувство может жить не только в Саше. Любовь проявляется в мелочах, в дуновении ветра, в красивой сумке, новой фотографии, взгляде мужчины, вкусном кофе. Просто наша с ним любовь прорвалась сквозь все миры и напомнила, что я живу, что я счастлива. Только забыла об этом, а кофе, камера все открыли… На мгновение, но мы все поняли. Это так волнительно! Никому не отдам это ощущение.
Деревья, повороты, дома мелькают по очереди. Я еду. Кайфую от себя! Я знаю, какая я на самом деле. Мягкая, женственная, страстная, сумасшедшая, романтичная, вечно влюбленная и улыбчивая. Та, что ради кофе протопает не один километр, но когда сядет за стол, то растает, как мороженое. Та, что будет восхищаться, когда другие не заметят счастье.
