Читать книгу: «Сборник рассказов. Плохая концовка», страница 5

My Winter

The winter's come and I am glad

I hide my hair under the hat

my red nose trumpets I am cold

but spirit shines as golden fire

My good warm days now to be end

and summer sings afar away

I left you there my fever love

beneath the gentle wind of August

The cold embraces me with chill

it's freezing yet I'm smiling still

white fills the eye goodbye sunshine

I bid you farewell!

Дневник

23 января

Сегодня, ровно год назад, ты умерла, и я умер вместе с тобой. Какая чугунная усталость, невозможная тоска, бесконечная зимняя ночь. Я не мог двигаться, говорить, я не мог и не могу больше ничего. Моё существование превратилось в статичный план из какого-нибудь претенциозного меланхоличного фильма. У меня больше нет голоса, у меня нет меня, мою почти истёртую в ничто самость тошнит, тихо, очень тихо…

Да, прошёл уже год. Помню, как в тот день, было часов пять вечера, зашёл домой и в коридоре почему-то была твоя подруга, медленно скребущая стену ногтями в совершенной прострации. Я сразу встревожился, стал спрашивать в чём дело, но, когда она даже не посмотрела на меня, я побежал в нашу спальню, а там ты, в петле, такая сосредоточенная и флегматичная, будто бы глубоко задумалась о чём-то, я ведь сначала и не поверил. Только потом заметил бутылку вина, два бокала и упаковку каких-то таблеток на столике. Конечно, я сразу положил тебя на кровать и позвонил в скорую, потом, уже плохо помня себя, твоим родителям.

Что уж говорить, я и сейчас плохо помню себя и тот день. Всё покрыто дымкой, влажным ознобом. Какие-то урывки бригады скорой помощи, вопросы, документы на подпись. Глаза твоей матери, на секунду встретившиеся с моими, какое ужасное, необратимое горе было в них. Потом я уже не различал лиц, восприятие будто подалось ниже, и остались только плечи и грудь. Я больше не был там.

Память блокирует большую часть следующих недель. Выяснение причин, допросы, разговоры, постоянная беготня туда-сюда, похороны, слёзы, отчуждение. Затем помню, как наконец остался один в нашей квартире, лёг на пол и остался лежать так.

Причины твоей смерти так и не были выяснены. Самоубийство, и всё, большего никто не сказал. Твоя подруга ничего не помнит из того дня, а других свидетелей нет. Хоть слез во мне осталось не так много, но я плачу прямо сейчас, я плачу о тебе, я кричу о тебе в своём сердце, я хочу говорить с тобой хотя бы так, одностронне, но говорить, мне легче от этого, хотя всего на каплю.

29 января

Сегодня весь день просидел в ванной, как любил делать мы с тобой. Просто сидел так и ни о чем не думал. Вечером хотел почитать, но услышал шорох из спальни и сразу встревожился. Я знал, что это не могла быть ты, но как хочется иногда просто обмануться, схватиться за соломинку и ввериться ей. Входить я побоялся, поэтому прислонил ухо к стене и слушал. Я представил себе, как ты ходишь по комнате и тихо-тихо что-то лепечешь. Я не мог разобрать ни слова, но улыбался этой милой манере размышлять. Так и прошел остаток вечера. Какое безумие.

Ночь.

Это была ты? В темноте мне показалось, будто дверь спальни открылась и оттуда кто-то выглянул, всего на мгновение, потом дверь сразу закрылась, входить туда слишком страшно, поэтому я лежал, вслушиваясь в ночь. Скажи, это была ты?

Утро.

Уснуть так и не получилось. Был слишком взволнован. Я робко постучал в дверь, сказал, что пора вставать. Ответа, конечно, не последовало. Это не могла быть ты.

4 февраля

Сегодня пришлось выйти на улицу, в эту морозную бездну. От тревоги сил сидеть на месте не было. Дороги запорошило, поэтому шагал я с трудом. Улицы были пусты и будто заброшены. Я вспоминал наше последнее лето. Ты была так весела тогда, так радовалась новому платью, радовалась прохладному утру, хотела погладить каждую бездомную кошку, которые топали куда-то по своим делам, ты всегда так любила кошек. Помнишь, как мы пошли гулять, но собралась такая феноменальная гроза, что домой мы шли, несмотря на зонт, до нитки вымокшие. Ты тогда так вдохновилась этой грозой, что потом только о ней и говорила, хотела даже начинать поэму. Ты всегда была вдохновенной.

В каком-то глухом дворе я увидел слепую сгорбленную старуху, которая стучала палкой по колеям, оставленным машинами, ей было тяжело передвигаться, каждый шаг был мукой для неё. Она была одна в этой чернейшей ночи, как провалившийся под лёд зверь. Зрелище вгоняло в помешательство, но я всё смотрел на неё, пока она не обернулась на меня и замерла. После этого я развернулся и пошёл домой не оборачиваясь