Читать книгу: «Копия», страница 12
– Вы страшный человек, мистер Стеблин. Не хотел бы я оказаться в блокноте, где список ваших врагов.
– Да я тоже не сильно мечтаю быть в списке твоих клиентов, – усмехнулся Влад. – Джессика, что думаешь об этом? В первую очередь, как понимаешь, это коснется тебя.
– Всё нормально, – тихо соврала она.
Слова Билли про страшного человека напомнили ей первую встречу со Стеблиным. Его видение насквозь слабостей людей, их тайных секретов и желание воспользоваться этим только для своих целей, напоминало Влада в этот момент если не чёрта, то кого-то близкого к нему. Только последователи дьявола могли так спокойно злоупотреблять низменными чувствами обычных людей, делая из них свой послушный инструмент – так рассказывали в церкви. И в машине сейчас сидело два человека, которые пошли на это из-за денег. Она не знала, о чем сейчас думает старик, но теперь цифра пять, с таким же количеством нулей, не вызывала того разрушающего ветра в голове, который пронесся, когда прозвучало это число в первый раз. Нет, это не корысть, это всё для Линды. Но почему нельзя благими намерениями! Почему преступление! Имя дочери, как и в прошлый раз, начало отодвигать возрождающиеся сомнения. Конечно, Билли легче в этом отношение, он давно решил, что рай ему не светит, но совесть Джессики снова выглянула из окопа, поднимая в атаку вопросы на которые не было ответов. И среди этого хаоса в мыслях начала всё четче выделяться, некогда услышанная фраза – “ Преисподняя полна добрыми намерениями, а небеса полны добрыми делами”. Только сейчас Олсон начала понимать всю суть этого выражения. Благие желания не всегда могут привести к таким же последствиям. Как это сложно и запутанно! Почему так? Кто может помочь с ответом? Она вдруг вспомнила, что незаметно для себя уже месяца три не посещала церковь, а объяснить вырвавшиеся внутренние противоречия, по её мнению, могли только там. Сегодня суббота, значит, двери обязательно будут открыты.
Пустая трасса, ведущая в Сиракьюс, дала возможность спокойно заполнить голову Джессики этими мятежными мыслями, но уже шум родного города и дорожный трафик заставил переключить всё внимание на себя. Стеблин прекрасно видел эту серьёзную задумчивость и не пытался что-либо спросить, давая ей самой разобраться в сомнениях, а когда её глаза начали бегать по зеркалам заднего вида, он, смотря прямо на дорогу, тихо предложил перекусить в ближайшем уютном заведении. Первым вежливо отказался Билли, сославшись, что надо погулять с Джиной, которая, однозначно, очень волнуется, а Джессика, прошептав что-то о сильной усталости, также спешила домой отдохнуть. Высадив Влада около отеля и проделав утренний маршрут наоборот, она вернулась домой, в котором теперь присутствие дочери не давало места этим тяжелым размышлениям.
Нельзя сказать, что Стеблина не озадачило поведение Олсон на обратном пути и он, недолго раздумывая, сразу пошел на стоянку гостиницы, где был припаркован арендованный автомобиль, а через пятнадцать минут уже наблюдал за её коттеджем через зеркало в салоне. Влад видел, когда вернулась Джессика, но внутреннее чутьё подсказывало, что сегодня она обязательно выйдет из дома. Его интересовало только два вопроса: куда и какова цель. Он решил не тратить силы на отгадки, вот когда узнает ответы, тогда можно и начинать что-то просчитывать, а сейчас обычное наблюдение.
Через час из двери выпорхнула Линда и, посмотрев в сторону машины Стеблина, помахала ручкой. От неожиданности он резко отвернул глаза от зеркала и, ухмыльнувшись, увидел на тротуаре через дорогу двух девочек, которые весело смеясь, также, подняв руки, приветствовали свою подругу. Ждать Джессику долго не пришлось. Быстрой походкой, не смотря по сторонам, она двигалась очень целенаправленно, четко зная свою цель, чем ещё больше озадачила Влада. Он не знал продолжать ли наблюдать из машины или двинуться пешком, понимая, что пункт назначения где-то рядом. В этот момент память, словно бдительный официант, который предчувствуя нервозность клиента, вызванная ожиданием, поднесла меню со всеми её маршрутами, которые он проследил, наблюдая за ней до знакомства на берегу озера. Их было не так много, но это направление отсутствовало. Улица была пустынна, и Стеблин отпустил Джессику на довольно приличное расстояние, а затем, неспешно развернувшись на дороге, последовал за ней по Парк-стрит. Она свернула на Мэри-стрит, и также, не сбавляя темпа, направилась вниз по улице на юго-восток, и только перейдя пересечение с Лоди-стрит, повернув налево, её движение замедлилось, как будто кто-то невидимый в секунду надел на ноги кандалы. Влад остановился на этом перекрестке, пропуская движущиеся машины по главной улице и повернув голову в сторону удаляющейся фигуры его глаза сразу зафиксировали металлический шпиль с крестом, слегка выглядывающий из-за крыш двухэтажных домов. Это была католическая церковь
“ Our lady of Pompei Church”. Все становилось на свои места. Он обогнал Олсон и, проехав чуть далее собора, остановился, заняв удобное место для наблюдения. Судя по количеству машин на стоянке около церкви, там до сих пор продолжалась служба. Не прошло и пяти минут, как в зеркале заднего вида появился столь знакомый уже силуэт. Каждый шаг Джессики становился всё тяжелее и, не дойдя ярдов сорок до входа в храм, она застыла на месте. В этот момент двери собора широко распахнулись, и улица наполнилась жизнерадостным гулом прихожан, которые возбужденно цитировали, обсуждая между собой, недавнюю речь пастора. Разбившись на группы и мило общаясь, никто из них не обратил внимания на женщину, стоявшую посреди тротуара с опущенной головой, а просто аккуратно обходили её, продолжая движение. И когда этот поток из умиротворенных людей превратился в небольшую стаю автомобилей, разбегающихся в разные стороны, а спустя короткое время, растворился полностью, Джессика подняла лицо, не сводя взгляд с дверей храма. Возможно, если кто-то из прихожан остановился, заговорив с ней, или в этот момент из церкви вышел пастор и обратил на неё внимание, всё пошло бы по-другому. А так она приняла это как знак, что теперь здесь, в этом бренном мире, никому не нужна. Резко развернувшись и думая о пройденной точке невозврата, Джессика направилась домой, чувствуя, что сегодняшний день выжал все силы, а внутри стремительно занимало своё место глубокое смирительное равнодушие, как у бездомного, который устав бороться, просто отдается течению, привыкает и успокаивается, четко осознавая, что дно его удел.
Влад не отправился за ней, понимая, что именно сейчас она приняла окончательное решение, которое отправило все сомнения на недавно образовавшуюся мусорную свалку жизненных принципов. Он знал много людей обоих полов, которые ради денег легко и непринужденно закопали свои убеждения, даже ни разу не пытаясь оправдать самих себя, и насколько этот процесс был труден для Джессики. Но в отличие от них, которых никто никогда не вспоминал, стоило им исчезнуть, Стеблин был уверен, эта простая обычная женщина станет для многих жителей Сиракьюс в своем роде героиней, примером того, на что способна мать ради лучшей жизни своего ребенка. Эта сцена около церкви никоим образом не растрогала Влада, и он продолжал относиться к Олсон как к единственному полезному, поэтому его надо беречь, в данном деле инструменту. А затем, наблюдая через лобовое стекло, как небо затягивают насыщенные влагой облака, поймал себя на мысли, что каждый из нас пользовался тысячью шариковыми ручками, которые все выполняли одинаковую функцию – сохранить заданный тобою след на бумаге, но только одна, максимум две, останутся в памяти навсегда, как Джессика.
Капли дождя сложным ритмом выдали барабанную партию по капоту и уже через несколько секунд мощный водный поток одновременно с раскатом заставил спрятаться редких прохожих под крыши своих домов, вызывая негодование, что вторую половину субботы придется провести под поставленные диалоги всевозможных ток шоу. Влад посмотрел на приборную панель, где электронные часы показывали, что если Джесс нигде не задержалась, то успела домой, оставив нагрянувшему ливню промочить до костей другие невинные жертвы. Заведя двигатель, он включил стеклоочистители и, наблюдая за тщетностью их работы, решил переждать непогоду на месте, а правая рука, как будто сама по себе, непроизвольно начала перебирать радиостанции на автомобильном проигрывателе. Но стоило на мгновение появиться волшебному звучанию акустической гитары Джеймса Хэтфилда, как рука резко оторвалась от кнопки переключения, переместившись на регулятор громкости, наполняя салон, по мнению Стеблина, единственным лирическим хитом с неповторимой горечью цинизма, что и делало его непревзойденным – “Nothing else matters”. Он сразу забыл о Джессике и причинах своего нахождения здесь, а спрятавшийся за полупрозрачной стеной воды собор, отражающийся в автомобильном зеркале, придал всей этой обстановке новые беспросветные психоделические оттенки, заставив полностью накрыться тяжелым одеялом печали о первой, самой настоящей и поэтому единственной в этой жизни любви. Именно тот последний разговор семнадцать лет назад, тот момент расставания двух людей, полностью поглощенных друг другом, но не в силах изменить сложившиеся обстоятельства, приведшие их к брождению по тому проклятому лабиринту имеющего лишь начало и узкие проходы только для одного, сделали Влада жестче по отношению к проблемам других людей. Поэтому многие, незнающие его близко, считали эгоистом и циником, имея на это полное право. А как же было его узнать, когда он больше не подпускал к себе никого? Храня воспоминания только о ней, как спрятанную далеко от чужих глаз шкатулку, открывая которую, каждый раз доставал оттуда незабываемое тепло и радость тайных откровенных встреч, которые имели срок давности, но не имели срока годности. Даже брат не знал о содержимом того ларца.
Влад полностью откинулся на заднюю спинку водительского сидения и, подняв немного голову, уткнулся бесцельным взглядом в бесконечность серого неба за лобовым стеклом, полностью застыв в этом положении. И только губы тихо шевелились, подпевая Джеймсу Хэтфилду о том, как плевать, что говорят, во что играют, делают и знают другие, важно лишь то, что знаю я, а всё остальное не имеет значение – “Nothing else matters”.
Спустя чуть больше шести минут вместе с утихающими звуками этой музыкальной композиции, одновременно с закрывающейся шкатулкой, прекратил свой блицкриг и ливень, а опустевшая мокрая дорога всем своим видом призывала начать движение.
Глава 15. Два дня
Роберт, засыпая, даже не догадывался, что рассказанная им сегодня очередная серия из своей жизни лишила Айвана нормального сна. Нет, он не ворочался, но, как и брат, придавая большое значение совпадениям, его расчетливый ум не давал уснуть, включив движение местных токов на полную мощность. Упоминание о Фреде Коулмане, нью-йоркском психологе, начало вытаскивать на поверхность ещё несколько диалогов с Владом, а одна рассказанная невзначай им история о человеке, который его копировал, бойким пульсом в висках вышла на первое место среди остальных услышанных давно от брата. Этот пасьянс сложился, и уже не было никаких сомнений, что он знает, чем закончится повествование Кейта.
Последние дни Айвана немного забавляла эта ситуация тем, что Роберт даже не догадывался, если всё пройдет, как задумано, тюрьму они покинут в один день. Теперь эта спрятанная игривость ушла на второе место в табели о рангах душевного состояния, освободив место беспокойству, которое так удачно усыплял всё это время. И это злило, ещё дальше прогоняя сон. Всматриваясь в спрятанный темнотой потолок камеры, он не без труда вспомнил место, время и сам рассказ брата о человеке, имевший непонятное влечение к мимикрии.
Это случилось в начале 2005 года на одном из Карибских островов под названием Невис, где Айван создал и контролировал работу своей оффшорной компании уже в течение десяти месяцев, а Влад всё это время находился в Нью-Йорке, проворачивая разные финансовые махинации, иногда не очень легальные, но которые могли принести неплохую прибыль. В этот период общение между ними на 99 процентов касалось только поточных дел, и лишь один включал в себя фразы “ну, а как у тебя дела”, с типичным однобоким ответом “да всё нормально”. Поэтому прилёт брата на остров прямым рейсом из Майями просто обязал ностальгию и родственную откровенность напомнить о себе, поднимая темы, которыми не принято делиться даже просто с хорошими знакомыми.
В первый же вечер их встречи, расслабившись на шезлонгах около небольшого бассейна арендованной виллы на пляже Пинни и каждой клеткой тела впитывая красоту заката над Карибским морем, Влад, прикрыв глаза, согревая их на медленно опускающемся солнце, как бы невзначай спросил:
– Ваня, помнишь этого отморозка Коваля?
– Конечно. Надеюсь, на зоне его прибили. Таких уродов надо ещё поискать. Хотя с другой стороны, если бы не его “наезд”, мы тогда бы не сорвались в Штаты и не сидели здесь.
– Ты не меняешься. Всегда умел в любом дерьме найти ложку мёда, но сейчас не об этом. Когда-то я тебе рассказывал, что познакомился с интересным человеком по имени Фред Коулман. Можно сказать, мы стали друзьями. Когда мне не хватало общения с умными людьми, я всегда ближе к вечеру приходил к нему в офис и он обязательно удивлял, рассказывая любопытные истории из своей практики. Вот одна из них.
– А как же врачебная тайна?
– Он никогда не называл имена, просто описывал сложившиеся положение и если честно, мне иногда казалось, что он выдумывает. Ты даже не представляешь, какие танки разворачиваются в головах у людей! И вот одна из таких ситуаций, – Влад на секунду открыл глаза. – Какой все-таки чертовски красивый здесь закат! Ладно, слушай историю.
– Как-то в очередной раз я зашел к нему. Фред, как всегда, был очень гостеприимным, но как не пытался, небольшая задумчивость не могла скрыть его озабоченность. На мой вопрос, что его тревожит и могу ли я помочь, он ухмыльнулся и ответил:
– Помощь нужна не мне, а одному моему клиенту. Около года назад, может больше, точно не помню, на прием записался некто, назовем его просто “Солдат”, которого недавно армейский психолог списал со службы. Его история вызывала интерес, так как с подобным случаем, я ещё не сталкивался. Он рассказал, что пришел сюда из любопытства и просто хотел услышать мнение другого доктора по поводу диагноза, который вынес ему мой военный коллега, – Влад сделал непродолжительную паузу и продолжил. – Если я не ошибаюсь, её звали Джессика Лейтон. Ну да Бог с ней. Продолжу рассказ Фреда.
– Память у него была великолепная, и он слово в слово повторил заключение со всеми терминами, зачитанное ею на штабной комиссии. Знаешь, Влад, я был горд и поражен. Во-первых, Джессика Лейтон моя лучшая студентка, а во-вторых, это было очень смелое решение с её стороны. Но дело не в этом. Выслушав этого мужчину, я спросил, беспокоит ли его подобное сейчас, на что получил отрицательный ответ и предложил ему пройти несколько сеансов, чтобы как можно точнее определить импульс, запускающий такое поведение. При этом рассказал ему о сложности постановки точного диагноза и выбора курса лечения, поскольку на данный момент его стремление к подражанию отключено, а предупреждающие действия, сделанные на основе предыдущих пиков, могут быть неверными, так как картина раскрыта не полностью. Другими словами, как сказал Конфуций, очень трудно найти черную кошку в темной комнате, особенно если её там нет, так что надо искать, когда появится. Он внимательно слушал, но было очевидно, что мой ответ не удовлетворил его, и с улыбкой, я бы даже сказал ухмылкой, этот солдат попрощался. Надо признать, что через неделю я уже забыл о его визите, полностью занятый поточными делами.
И вот, Влад, пролетел год, может больше, а сегодня он снова пришел ко мне. Я сразу вспомнил этого молодого человека. На его лице была озабоченность с той же ухмылкой, и с порога он сказал, что черная кошка появилась в темной комнате. Пригласив присесть в кресло, я попросил начать свой рассказ с того места, которое считает нужным.
После того первого и последнего визита ко мне, через два месяца он устроился, просто от безделья, охранником в одном небольшом бизнес центре, где-то здесь поблизости. Сам знаешь, в Манхэттене они на каждом углу. Место работы ему понравилось. Это была небольшая комната с окном прямо в холл, которое снаружи выглядело как зеркало. Стол с большим монитором, на котором выведено четыре камеры наблюдения, скромная, удобная офисная мебель и главное для него, который по жизни был одиночкой – никого рядом, сам себе хозяин. Но больше всего ему нравилось наблюдать за людьми, которые подходили к зеркалу, не догадываясь, что в двух ярдах за стеклом сидит человек и видит каждое движение, каждый жест. По словам этого Солдата, его внимание сразу привлек один мужчина лет тридцати пяти, пусть будет “Белый воротничок”. Он редко приходил в это здание, но каждый раз его появление включало тот тайный рубильник, о котором говорила армейский психолог, и теперь уже мой подопечный ничего не мог с этим сделать. На мой вопрос, что именно привлекло его внимание на этого человека, он не мог сразу объяснить. Я сразу начал над этим работать. Это был не внешний вид, хотя Солдат довольно подробно описал его, сравнивая стиль выбора одежды “Белого воротничка” с Джеймсом Вудсом из фильма “Специалист”. Постоянно разные, но всегда качественные, явно сшитые под заказ, старомодные легкие двубортные пиджаки и обязательно другого цвета свободные, с широкими штанинами, брюки, как у игрока в гольф, – Влад повернул голову в сторону брата и слегка издевательской интонацией спросил. – Ваня, ничего тебе не напоминает?
– Это был ты?
– В самую точку. Зная меня, догадываешься, что я не мог пропустить такую игру. Фред Коулман не провел никакой параллели между мной и “Белым воротничком” по той причине, что он никогда не видел меня в пиджаке.
– Я помню, он всегда аккуратно лежал у тебя на заднем сиденье. Ты одевал его непосредственно перед выходом на деловую встречу и сразу, только всё заканчивалось, на ходу снимал галстук, расстегивая две верхних пуговицы на рубашке, закидывая вещи назад в машину.
– Да, не люблю этот офисный дресс-код. Честно, вообще не понимаю, как можно целый день носить этот ошейник. Он же душит и сковывает. Как по мне, абсолютно бесполезный, ещё и дорогой, кусок ткани. Ладно, вернёмся к этому персонажу. Как сказал Фред, по всей видимости, этого солдата под влияние брала полная уверенность человека в каждом шаге, движении и слове, где все просчитано, ничего лишнего, а искрой или возбудителем был цепкий взгляд, не упускающий ни одной мелочи. Я специально, как будто меня эта история слабо заинтересовала, не стал узнавать, что он ещё рассказывал из своей жизни и кто были предыдущие “манипуляторы”. Последний, как я понял, это был его командир в армии. Немного проследив за ним, я уже полностью знал график дежурств. Под невинным предлогом, что сегодня я опоздал на очень важную деловую встречу здесь в офисе, по причине независящей от меня, когда солдат был на выходном, попал в комнату охраны. Что-то наплел его сменщику секьюрити о сорвавшейся важной сделке, про автомобильную пробку, разрядившийся телефон, и попросил его посмотреть, кто приходил ко мне в офис около десяти утра, так как стоило телефону ожить, он показал два пропущенных вызова от этого важного клиента за десять минут до встречи. Вполне возможно, что он также застрял в этом уличном коллапсе, и тогда ко мне не будет претензий. Типа, я не хотел потерять лицо перед будущим партнером по бизнесу. Охранник сказал, что, в принципе, это не проблема и уткнулся в монитор. Этого было достаточно, чтобы я прикрепил миниатюрную камеру в глубине одной из полок. Ты знаешь, Ваня, у меня несколько арендованных офисов и все под разными именами, но этот я стал посещать чаще. Игра началась, и какое удовольствие я получал, просматривая запись из комнаты охраны. Стоило мне появиться в холле, как этот солдат вставал со стула и сразу подходил к одностороннему зеркалу. Он контролировал все мои движения, не догадываясь, что сам полностью находится под наблюдением. Так прошло месяца три, может больше, и мне надоело смотреть, как он начал поправлять свою куртку точно так, как я делаю это с пиджаком. Также, когда вскидывает часы на руке, копируя меня, делает небольшую барабанную дробь двумя пальцами правой руки по большой фаланге указательного пальца левой руки. Это уже было не интересно и скучно. К тому же появилась большая проблема.
– Коваль? – Айван резко приподнял и повернул голову в сторону брата, который, не открывая глаза, слегка кивнул.
– Я не знаю, как он меня нашел, но это, мягко сказать, был неприятный сюрприз. Выследив и подойдя ко мне на улице, этот ублюдок со своей мерзкой улыбкой предложил поговорить в каком-нибудь ближайшем тихом кафе. Вкратце, он сказал, что долги надо возвращать, а побег в Америку и его пребывание на зоне никоим образом не является причиной невыплаты по счетам, причем с учетом набежавших процентов за эти годы, не будет возражать против компенсации в пять миллионов долларов. Я ответил, что, во-первых, у меня нет таких средств, а во-вторых, это не Россия, и здесь никто не выделяет отдельную комнату в квартире для денег. Всё находится в обороте и чтобы вывести их, на это уйдет время. Он сказал, что не спешит и ему здесь нравится, так что месяц подождет, а потом, либо пятерка с шестью нолями на бумаге, либо девять грамм с могилкой в тихом лесу, которую не увидит даже статуя Свободы, поэтому эти тридцать дней придется очень усиленно поработать. А баловаться он не советует.
– Почему не сказал мне? – в голосе Айвана пробежала мелкой рысью злость, и он снова оторвал голову от шезлонга, посмотрев на Влада.
– Успокойся. Конечно, я сразу подумал о тебе, но потом решил, что скажу об этом позже. По крайней мере, впереди был целый месяц, и надо было собрать кое-какую информацию, чем я собственно сразу занялся. Коваль после освобождения вернулся в город, но время его прошло. Там уже несколько лет всё движение курировало ФСБ, для которых какой-то криминальный авторитет из девяностых абсолютно ничего не значил. Удивительно, но этот отморозок всё прекрасно понял, что здесь, если начнет мутить воду, ничего хорошего его не ждёт, поэтому решил свалить в США и найти контакты среди местного русского криминалитета. Как сказал мне один знающий человек, договор был заключен. Пятьдесят процентов с выбитой суммы, и работай, как хочешь. Кого нельзя трогать, сразу объяснили. Из того разговора я понял, что конкретно за ним никто не стоит и Коваль больше напоминает маленькую ставку «экспресс» с огромным коэффициентом на баскетбольные матчи. Сыграет – хорошо, не сыграет, да и чёрт с ней. С одной стороны от этого стало легче, но с другой, Ваня, ты знаешь, я давал себе слово, никогда не связываться с “мокрыми” делами.
– Это так, но “Glock” ты всё-таки приобрел.
– Не больше как дань американским традициям. Ты же не удивишься, увидев домохозяйку в зрелом возрасте, которая двадцать минут назад мило тебе улыбалась в открытое окно, стоя у плиты, приготавливая сливовый пирог по рецепту из “Нью-Йорк Таймс”, а теперь с ружьем на крыльце гонит прочь от своего дома парочку местных наркоманов. А насчет пистолета, скажу, пришлось вытереть с него пыль и купить кобуру скрытого ношения. Зная неадекватность и на что способен Коваль, когда он употребляет всякую дрянь, лучше, чтобы “Glock” был со мной. В один из вечеров, спустя неделю после той встречи, я решил перезагрузиться, так как чувствовал, что зашел в тупик с этой проблемой и включил запись своей камеры за последние семь дней, так, ради интереса, посмотреть, что делает “Солдат”. Я не мог поверить своим глазам, перематывая видео и снова по кадру пролистывая. Он сидел за столом, а в руках держал такой же “Glock”. Затем встал со стула и вложил его в скрытую кобуру под рубашкой на поясе, как у меня. То, что опытный взгляд военного увидел спрятанное оружие на поясе, это не удивило. Как он узнал, что это именно такой пистолет? Вопрос. Но не самый главный на тот момент. Я решил на следующий день наведаться к Фреду и невзначай перевести разговор об этом солдате. Оказалось, что он прилежно посещает старину Коулмана и старается соблюдать все советы. Хотя, насколько я понял и знаю, рассказывает не обо всём. Но самое главное заключается в том, что Фред решил попробовать, как он сказал, уйти от жертвы и привить ему психологию хищника, где игра на опережение является одной из основ. И теперь при встрече с «белым воротничком», то есть со мной, “Солдат” должен смоделировать дальнейшее его действие и опередить. Весь последующий вечер я снова смотрел записи скрытой камеры и действительно, это было занятно. Он на пару секунд раньше поднимал руку, чем я, чтобы взглянуть на часы. На мгновенье был быстрее, когда я хотел поправить прическу, пиджак или кобуру. Со стороны казалось, что мимикрия у меня. Ваня, психология сильная штука. Ещё я досконально изучил, что показывают мониторы на столе в комнате охраны. Как чувствовал, что мне это пригодится. Оказывается, камера в холле снимала только вход, двери лифта и лестницу, а место перед зеркалом было в мертвой зоне…
Влад замолк для небольшого перерыва и открыл глаза посмотреть последние минуты жизни сегодняшнего заката, красоту которого постепенно и равноценно заменяло темное небо с бесчисленным количеством звезд, что создавалось впечатление, если встать в полный рост, вытянуть руку, то можно их покачать пальцами. Настолько некоторые из них были огромные. И только исходящий холодный свет подсказывал, что это большой обман. Айван тоже сохранял тишину, вспомнив, как он точно так наслаждался этим видом в свои первые вечера на этом прекрасном острове, который в отличие от Нью-Йорка не убивал своим электрическим освещением Николы Теслы лицезрение бездонного моря небесных светил прямо над тобой. Немного спустя солнце уже стремилось на другую сторону земного шарика, оставив после себя этот мерцающий звездный мрак, где только тихий шелест прибоя и мягкая подсветка бассейна напоминали о том, что они ещё на своей планете.
Пауза в повествовании пролетела как передышка перед первым дополнительным таймом футбольного матча, когда ты успеваешь только пару раз всполоснуть рот и немного восстановить дыхание, не слыша слова тренера, но машинально молча кивая в ответ головой, прекрасно понимая, что он от тебя требует. Влад продолжил свою историю, только теперь невинными слушателями стали десятки созвездий по обе стороны небесного экватора.
– Поскольку, как я сказал, место у зеркала было в мертвой зоне, этим было грех не воспользоваться и я, как пацан, который пересмотрел вестернов, красуясь в отражении, начал пытаться быстро вынимать “Glock” из кобуры, как в фильмах. Естественно это происходило только, когда дежурил “Солдат”. А уже вечером, я просматривал запись с камеры. Ты знаешь, Ваня, то, с какой скоростью пистолет оказывался у него в руках, готовый открыть огонь, просто поражала. Чувствовалась неслабая выучка. И опять он всё делал, на секунду опережая, иногда недовольно качая головой, когда я принимал позу для стрельбы, видя мои ошибки. Но самое главное, “Солдат” даже не догадывался, что всё происходящее под моим полным контролем. До конца срока, что предъявил Коваль, оставалась неделя, и этот урод теперь звонил каждый день, узнавая своим гнусавым голосом с идиотским смешком, как идут наши дела, так как он начинает нервничать, а на днях обязательно наведается в гости.
В тот день он следил за мной, как и во все остальные, это чувствовалось, потому прекрасно знал, где я нахожусь. После полудня в этот офис, как к себе домой, зашел Коваль. По всему было видно, что отморозок уже нюхнул кокаина или принял дозу амфетамина. Он явно был перевозбужден. Естественно, разговор не получился, и я сказал, что у меня через полчаса важная встреча с управляющим банка, поэтому надо ехать, если он хочет увидеть деньги. Это его успокоило, даже скажу больше, развеселило. Мы вдвоём вышли в пустой холл из лифта, направились к выходу, когда Коваль вдруг остановился и спросил, где здесь “эстрада” (на тюремном жаргоне – туалет). Я повернулся показать направление и тут мой взгляд остановился на зеркале, за которым, сто процентов стоял “Солдат” (сегодня была его смена), и наблюдал за всем происходящем. Не знаю, Ваня, как объяснить этот импульс, но я повел его к зеркалу и когда мы были вне наблюдения видеокамер, указал на коридор слева, а по нему первая дверь направо. Это была комната охраны, а туалет в самом конце. И только он скрылся за углом, пистолет уже был в моих руках, направленный ему вслед. Дальше всё произошло мгновенно. Глухих три выстрела за стеклом, выпущенных с такой скоростью, словно из автомата и уже через пару секунд я был в коридоре, где увидел завалившиеся в открытую дверь комнаты охраны тело Коваля, с огнестрельными, рядом друг с другом, выходными отверстиями на спине. “Солдат” даже не посмотрел на меня, просто присел на стул около мониторов, опустил голову и бессмысленно начал рассматривать пистолет в своих руках. Затем еле слышно сказал, чтобы я вызывал полицию, которые не заставили себя долго ждать.
– Это было красиво, Влад, чёрт побери, – Айван перебил брата и не без толики восхищения, добавил. – Только ты мог до такого додуматься. Что произошло дальше?
– Абсолютно, ничего. Единственное, слегка волновался за документы, когда давал показания прибывшим полицейским. В этом здании меня знали как Стоянова Владимира, русского эмигранта из Латвии. Помнишь? Ты сделал их на славу, копы даже ничего не заметили. Потом стандартная процедура. Я рассказал, что с погибшим познакомился только сегодня днём, а до этого даже не знал о его существовании. По словам убитого, он недавно приехал из России, хотел вложить деньги в ценные бумаги на бирже, а так как, мягко сказать, не сильно владел английским, поэтому искал русскоязычного брокера и таким образом вышел на меня. После встречи мы вдвоём спустились в холл, он спросил, где находиться туалет. Я указал на коридор и остался ждать около зеркала, где услышал три выстрела. Больше добавить ничего не могу. На суд вызвали в качестве свидетеля, но я прислал своего адвоката, который представил справки от лечащего врача, что на данный момент мне требуется постельный режим, и он будет представлять мои интересы на этом процессе. Знаю только, что “Солдату” дали шесть лет. Со слов человека, с которым я до этого общался по поводу Коваля, его сразу забыли и никто не вспоминал. Он оказался законченным наркоманом, а бизнес с такими людьми, ты сам понимаешь, никто иметь не хочет и всё возвратилось на круги своя. Вот такие были, брат, дела.
