Читать книгу: «Это было в Веморке», страница 10

– Михаэль, ты герой.

– Ты на моём месте сделал бы по-другому? Очень сомневаюсь, – улыбнулся Штенц.

***

Через три недели Кирстен сидел в приемной ректора Берлинской высшей технической школы и не знал, что рассказывать фрау Штерн, которая просто засыпала его вопросами.

– Извините, фрау Штерн. Я здесь, потому что так сказал сделать командир, который спас мне жизнь, но я ничего не знаю о Лотаре Логдэ. Я видел его за год всего раз двадцать, и то со стороны. А письмо, как мне сказал командир, не было времени написать. Я передал всё слово в слово. Вот что он только успел, – Кирстен махнул взглядом в сторону лежащей на столе бумаги с адресом школы, – ещё раз извините. Ничем не могу помочь.

Фрау Штерн не хотела отпускать его, пытаясь выведать хоть ещё что-нибудь, но, видя, что больше ничего не получится узнать, поблагодарила, и они попрощались. Обладая хорошей памятью, она сразу вспомнила, что рассказывал Лотар об их встрече после защиты диплома. Парк Тиргартен, озеро Нойер, и где-то там на берегу лавочка. «В принципе, не должно быть сложно найти Лиону. В конце концов, это рядом, если, конечно, за этот год не случилось ничего плохого, – подумала она. – Как же незаметно пролетело время».

Лиону она узнала сразу. Это была пятая или шестая прогулка фрау Штерн по Тиргартену в её поисках. Как и год назад, когда они встретились с Лотаром, она сидела на лавочке и смотрела на озеро, а погода не давала повода усомниться в своей и её красоте. Разительное отличие было в том, что тогда, двенадцать месяцев назад, ей не хотелось вспоминать своё то недавнее прошлое, а сейчас, не скрывая от себя, она с радостью воспроизводила те яркие моменты, связанные с Лотаром. Это её согревало.

– Лиона, девочка, здравствуй! – слегка растягивая слова, проговорила фрау Штерн.

От неожиданности она резко обернулась и не могла поверить своим глазам. Быстро поднявшись, подошла к ней и обняла.

– Фрау Штерн, как я рада вас видеть. Вы не поверите, но я только что вспоминала ярмарку и наше знакомство. И тут вы… – Лиона запнулась, на её глазах появились слёзы, и, с тревогой посмотрев на фрау Штерн, она тихо спросила. – Вам что-то известно о Лотаре?

– Успокойся. Всё хорошо. Давай присядем в кафе. Мне очень хочется утолить жажду чем-нибудь холодным и свежим. Там и поговорим.

Они прошли к одному из столиков на улице и фрау Штерн рассказала о солдате, который десять дней назад пришёл в приемную ректора. Лиона глотала каждое слово, умоляя глазами её рассказывать и рассказывать. Она закончила своё повествование, и Лиона не могла найти слов, чтобы отблагодарить её.

– Знаешь, прогуливаясь в эти дни здесь по Тиргартену, я вот о чём подумала, – как бы размышляя вслух, начала говорить фрау Штерн, – если Лотар сумел передать сообщение из Веморка, то я очень сильно постараюсь найти выход на него. И мы не повторим его ошибку.

Она открыла сумочку и достала чистый лист со штампом Берлинской высшей технической школы. В следующее мгновение в её руке оказалась ручка Parker Vacumatic, подаренная студентами.

– Пиши, девочка, письмо. Пока у нас есть время. Если у меня получится передать его в Норвегию, пусть в этот момент оно будет при мне.

Лиона, пытаясь сдержать дрожь в руках, начала медленно выводить буквы:

«Здравствуй, Лотар!

Пишет тебе просто твоя подруга. У меня всё хорошо, а у тебя? Пишу я тебе вот по какому поводу: случился со мной один случай. Как-то ранним утром пошла я на улицу, смотрю по сторонам, а там… (ты не представляешь) стоит, как ты думаешь, кто? Ты! Вот такая была со мной история. Целую».

Она подняла влажные глаза и сказала:

– Не знаю даже, что писать. Как-то нескладно получилось, – и протянула письмо фрау Штерн, которая, не читая, сразу положила его в приготовленный уже конверт.

– Девочка, самое первое, что пришло тебе в голову, это из самой глубины сердца. Не переживай и подпиши конверт, – слегка командным голосом (это была бы не она) сказала фрау Штерн.

– Спасибо вам за всё, что вы сделали и делаете для нас. Ещё раз спасибо.

– Держись. В жизни так бывает, что, нехотя этого, у тебя появляется второй дом. Вот так и у Лотара им сейчас стал Веморк.

– Фрау Штерн, а можно мне взять ту бумагу, где он написал, как вас найти?

– Конечно, она должна быть только с тобой.

Лиона возвращалась домой в смешанных чувствах. Но если быть честной перед собой, она с большим трудом верила в то, что Лотар вернется через год. Просто надеялась, и поэтому сегодняшняя новость не стала для неё столь жестким ударом, а разрушение надежды очень смягчила фрау Штерн. Любовь стоит того, чтобы с грустью наблюдать в окно, как пролетают дни.

Глава 13. Улыбка Черчилля

Когда Михаэль Штенц сказал ему, что Германия объявила войну Советскому Союзу, Лотар не мог этого понять. Зачем?

– Да. Мы сильны как никогда, и фюреру виднее, но почему Россия? – спрашивал он. – СССР, это бездонная бочка, которая сможет поглотить всё и всех. Бисмарк не мог ошибаться.

– Ты знаешь, – отвечал Михаэль, – может, русские не так и сильны, как нам рассказывали, ведь в Первую мировую они сдались, так что время покажет, кто был прав.

– У них тогда революция была, там не до войны было.

– Может, ты и прав.

– Но война на два фронта снизит твой энергетический потенциал в четыре раза. Извини, Михаэль, но я рассуждаю как физик. Если силу тока уменьшить в два раза, то есть, открыв второй фронт, то во столько же станет слабее магнитное поле, и энергия, соответственно, снизится в четыре раза.

– Вот сейчас я ничего не понял, что ты мне сказал, – улыбнулся Штенц, – но мне кажется, что физика не имеет никакого отношения к стратегии.

– Стратегия заключается в достижении конечного положительного результата в длинном ряде событий, и только знание доказанных теорем и законов может привести к этому, – не унимался Лотар.

– Всё, хорошо. Закончится война, и ты обязательно напишешь по этому поводу, как вы это называете, научную работу, что ли? Мы маленькие звенья в этой бесконечной цепи и не нам решать, что делать. Пойдем лучше на плато, посмотрим на беркута. Как по мне, так он нарушает все законы физики, но летает. Цель достигнута.

Они оба рассмеялись, не заметив, как Якоб проводил их взглядом, в котором сложно было уловить и намёк на доброжелательность. Судя по тому, какие данные просили в Британии, он отлично понимал, что Веморк уже нанесен на карту и обведен красным карандашом в каком-нибудь важном кабинете. Чутьё его подводило редко.

И хоть рядовые британцы не ощутили сразу изменение обстановки к лучшему в связи с нападением Германии на Советский Союз, Черчилль прекрасно понимал, что хватка немцев будет только слабеть и английский бульдог обязательно дождется своего шанса на смертельную атаку. Разведка всё больше докладывала о разработках немцев в создании ядерного оружия, и Уинстон в это время создал все условия для группы Рудольфа Пайерлса в Бирмингеме. Естественно, все сообщения из Веморка носили строго засекреченный характер. А последние донесения, в которых сообщалось об увеличении производства тяжелой воды в несколько раз, вызывали нешуточные опасения.

Якоб уже более недели собирал данные о защите завода. Наличие зенитной батареи и 20-мм скорострельных автоматических пушек прикрывало Веморк от атаки с воздуха. Минные поля, заградительные сооружения, замаскированные огневые точки и само расположение завода делали его неприступной цитаделью. Вопрос Веморка Уинстон Черчилль хотел решить предельно просто. Атака с воздуха, и забыть об этом названии навсегда. Но после тщательного изучения, где специалисты по баллистике пришли к выводу, что бомбардировка ни к чему не приведет, даже если пройти противовоздушную оборону, они не смогут разрушить бетонные перекрытия цеха, находящегося в цокольном этаже завода, отказались от этой идеи. Ещё одной причиной отказа от атаки с воздуха был протест норвежского правительства в изгнании. При бомбардировке могло произойти разрушение цистерн с жидким аммиаком, которое уничтожило бы всё живое в ущелье, то есть Рьюкан. Норвежцы этого не простили бы, и Черчиллю пришлось с этим согласиться. Завод может остаться целым, а тысячи мирных жителей погибнут. Такое действительно не прощают, и решение этого вопроса было передано в Управление специальных операций.

Так как Веморк перестал быть для британцев загадкой и вопрос о его уничтожении стал просто делом времени, Якобу пришло задание доставить Йомара Бруна в Швецию, но с одним условием. Главный инженер завода должен будет вывести всю документацию. Так требовало Управление специальных операций.

Одним осенним вечером 1941 года они встретились в уже знакомом им доме.

– Йомар, – Якоб давно перешел на “ты” в личных разговорах с главным инженером, – в Лондоне считают, что ты отлично работал весь этот год, и они готовы принять тебя. Но для этого нужен ещё один шаг. Все проектные чертежи завода, оборудования и гидроэлектростанции. Это будет самое трудное для вас задание. Готов его выполнить?

– Если меня поймают, они будут допрашивать, а затем расстреляют, – тихо ответил Йомар Брун, рисуя перед собой картину допроса, понимая, что он его не выдержит.

– Абсолютно верно. Можешь не сомневаться. Но это твой единственный билет в Англию, – и, выдержав паузу, добавил, – тебе это сделать в десять раз легче, чем любому на этом заводе. Выкинь сомнения.

– По большому счету, у меня и выхода нет, – в голосе Йомара Бруна появились нотки уверенности, – лишь один вопрос беспокоит, англичане узнали, зачем гитлеровцам требуется такое количество тяжелой воды?

– Думаю, да. А более подробно, может быть, расскажут в Британии. Сам-то я не знаю, – ответил Якоб.

Управлению специальных операций явно не хватало информации, и они ожидали новостей из Веморка. К этому времени подпольщики норвежского сопротивления объединились в организацию «Милорг», и разрозненные саботажи по всей стране превратились в четко спланированные акции. Эти действия, в которых явно чувствовалась рука Лондона, не могли не настораживать немцев. Англичане были прекрасно осведомлены обо всех перемещениях военно-морского флота Германии, и по всей Норвегии прошли облавы, где оккупанты очень жестко расправлялись с попавшими под подозрение местными жителями. Но в основном это всё касалось прибрежных городов с крупными портами, поэтому для жителей Рьюкана многочисленные аресты по стране прошли незаметно, и жизнь здесь продолжалась без особых изменений. Единственное, что их коснулось, это изъятие всех радиоприемников.

Йомару Бруну в этой обстановке не составило большого труда добыть требуемую информацию, и через месяц он снова общался с командиром местного подполья.

– Отличная работа, – сказал Якоб, рассматривая планы и чертежи завода, – это то, что нужно. Теперь у нас только один вопрос. Как ты думаешь, кто будет после тебя на заводе и можно ли с ним иметь дело?

Главный инженер задумался, поднял глаза и неуверенно сказал:

– Думаю, это будет один из моих помощников, Альф Ларсен.

– Что он собой представляет?

– Он всем видом показывает, что вне политики и просто делает свою работу. Но как бы Альф ни скрывал это, я вижу, он очень недоволен работать на немцев. Скажу честно, я не разговаривал с ним на эту тему. Сам понимаешь, здесь все боятся попасть на агента Йозефа Тербовена, поэтому никто ни о чем ни с кем не разговаривает, впрочем, как и я. Но мне кажется, с ним можно будет иметь дело. Альф Ларсен очень осторожный человек, значит, недоверчивый, и любые свои действия, я сужу по его работе, он просчитывает несколько раз. То, что Альф – патриот, это без сомнения, но пойдет ли он на контакт, вот это вопрос. Даже бывая в гостях друг у друга, мы так и не стали близкими друзьями. Просто хорошие знакомые по работе.

Якоб внимательно выслушал Йомара Бруна, ухмыльнулся и сказал:

– Что-то подобное мне рассказывали о тебе. С тобой всё получилось, получится и с ним.

***

В начале 1942 года бумаги, которые достал Йомар Брун, уже лежали на столе Чарльза Хэмбро, месяц назад возглавившего Управление специальных операций. А в Веморке к этому времени уже закончили полный монтаж новых электролизных установок, и завод вышел на максимально возможное производство.

Докладывая своему другу Уинстону Черчиллю, Чарльз Хэмбро не мог сдержать радости от того, что с ними здесь работает бывший главный инженер завода Йомар Брун, чьи консультации в планировании диверсии в Веморке просто бесценны.

– Теперь мы знаем о них всё, вплоть до того, где находятся двери туалетов и на каких этажах. Я создал британско-норвежскую группу для планирования операции. У нас есть всё для её удачного выполнения, – бойко рапортовал он.

Английский бульдог внимательно выслушал доклад и, затянувшись своей любимой кубинской сигарой, улыбнулся. На тот момент в истории Британии, улыбка Черчилля была равносильна если не победе, то её началу.

Глава 14. Под прицелом

Если 1942 год был полон событиями как в восточной Европе, так и на туманном Альбионе, то по другую сторону Северного моря про ад войны слышали только по редким слухам. Когда с неба на тебя не падают бомбы и ты не вздрагиваешь от разрывов, а единственное, что напоминает о войне, это чужие люди в военной форме, то, в конце концов, чувство опасности притупляется. Можно так сказать, это становится привычкой, на которую уже не обращаешь внимания. Тебя уже не бесят эти чужеземцы, они просто вызывают вполне переносимый дискомфорт. Приблизительно такие чувства ощущали жители Рьюкана. Лотар уже часто видел вполне доброжелательные улыбки и приветствия в свою сторону. Он не стал там своим за эти два года и не станет, но и чужим уже не был. В отличие от большинства немцев, он пришел сюда без оружия, поэтому отношение к нему в городе было другое. Именно об этом очень часто говорил Хельг Бьернсон, когда кто-нибудь из местных предъявлял ему претензии в дружбе с немцем. Лотар уже свободно общался на норвежском языке и каждую пятницу посещал Kornsnok, где Льот наливала свежее пиво в столь дорогую для него кружку со львом. Ему не нравилось, что на полке в доме, где она стояла, покрываясь пылью, он всё реже обращал на неё внимание, как бы постепенно забывая Лиону. Ловя себя на мысли, что не думал о Львенке пару дней, он чувствовал себя предателем, поэтому спросил разрешения принести свою кружку в таверну, чтобы в эти вечера Лиона была с ним. Хозяйка полоза любезно согласилась, как всегда, кротко улыбнувшись. Кружка очень понравилась ей, и она нашла для неё самое видное место на полке бара.

Сорок второй год также шел размеренно, как и предыдущий. Лотар отчётливо понимал, чем быстрее будет произведено нужное количество тяжелой воды, тем раньше он покинет Норвегию. Где-то в глубине души он уже проклинал её.

Пятница 20 ноября 1942 года заставила шуметь весь город. Рьюкан ещё не видел такого количества солдат вермахта. Руководитель СС и полиции Норвегии Вильгельм Редисс лично приехал в Веморк и встретился с Лотаром. Втроём, вместе с Михаэлем Штенцем, они поднялись на плато, и, внимательно рассматривая окрестности, он вкратце рассказал, что произошло:

– Сегодня ночью разбились два британских планера с диверсантами на борту. Один в районе Эгерсунда вместе с буксировочным самолетом, а второй в двадцати километрах восточнее Ставангера. На борту планеров были только британцы, по группе из 17 человек в каждом. На месте крушения были обнаружены значительные средства диверсионной деятельности.

Вильгельм Редисс открыл офицерский кожаный планшет, достал карту и показал места, где это произошло. Штенц, посмотрев на карту, с сомнением спросил:

– Это двести километров от Веморка. Значит, цель была другая.

– Я тоже так вначале подумал, – ответил Вильгельм и достал ещё одну карту. – Её мы нашли у одного из диверсантов, жалко, он уже был неразговорчивый.

Лотар вместе с Михаэлем быстро разобрались, что было изображено на ней, и одновременно повернули головы на северо-запад. Это была карта плато Хардангер, видом которого они часто наслаждались.

– Теперь, вы понимаете, почему я здесь. Мне придется задать вам некоторые вопросы. Больше они будут касаться охраны объекта, но я не исключаю диверсий внутри завода. Поэтому, Логдэ, я хочу пообщаться и с вами.

Они спустились с плато и направились в дом Михаэля, где продолжили беседу. Штенц очень подробно описал всю защиту Веморка и внимательно выслушал рекомендации Вильгельма Редисса по поводу увеличения количества заминированных участков. Затем очередь дошла и до Лотара.

– Как, по вашему мнению, исчезновение в начале года Йомара Бруна имеет отношение к происшедшему, и если да, то насколько сильно?

Теперь пришлось задуматься ему. Когда тебе задаёт вопрос руководитель СС, ты невольно боишься сказать что-то не так, и поэтому приходится подбирать каждое слово. Медленно он начал отвечать:

– Герр Редисс, я думаю, что имеет самое непосредственное отношение. Здесь, в Рьюкане, никто не знал завод так, как Йомар Брун. Все его слабые и сильные места. Вы говорите, что погибшие были британцы. Не зная ничего о Веморке, кроме того, где он находится на карте, они не смогли бы сюда даже подойти, значит, у них был очень подробный план завода. В Британию он мог попасть только с Йомаром Бруном.

– То есть я так понял, что англичане знают не только подходы к заводу, но и всё, что происходит внутри. Значит, обнаружить и вывести из строя установки для них не составит большого труда? – хмуро спросил Вильгельм Редисс.

– Боюсь, что именно так, – ответил Лотар.

– Тогда, Михаэль Штенц, срочно усилить гарнизон, а вам, Логдэ, я рекомендую пожить здесь, на заводе, некоторое время. Боюсь, что возможны диверсии изнутри. Йомар Брун не мог действовать в одиночку.

Они вышли из дома и направились к подвесному мосту, где увидели подъезжающую машину Йозефа Тербовена. Сухо поздоровавшись со всеми, он учтиво поинтересовался у Вильгельма Редисса:

– Есть что-нибудь новое?

– Никак нет. Дал рекомендации и указания.

– Хорошо, подробнее на обратном пути, – проговорил рейхскомиссар и, повернувшись к ним, устало спросил, – вам всё понятно? Вопросы есть?

И, не дав даже доли секунды на ответ, резко развернулся и вместе с шефом СС быстрым шагом направился к машине.

– Одного не могу понять, – сказал Лотар, – их должен был кто-то встречать из местных.

– Я тебе скажу больше, этот кто-то сто процентов с завода.

Михаэль ошибался. На плато Хардангер ровно месяц назад высадилась группа из четырёх норвежских солдат, уроженцев Рьюкана, прошедших подготовку в Управлении специальных операций. Они и должны были встретить британский десант. Так начались события, вошедшие в историю как «Битва за тяжелую воду».

Англичане были шокированы полным провалом операции, но не смирились с поражением. Построив макет завода, они скрупулезно подготавливались к новой диверсии, тщательно рассматривая все возможные варианты событий. Надо было спешить. Четверо связных на плато Хардангер не могли ждать долго без еды в эту суровую норвежскую зиму.

***

Лотар уже два месяца не был в Рьюкане. Только благодаря общению с Михаэлем он как-то держался, чтобы не впасть в уныние. Не страх, а предвкушение чего-то не хорошего настолько засело в его голове, что иногда он резко дергался при безобидном скрипе двери. Он, как и Михаэль, прекрасно понимал, англичане не оставят в покое. Что-то будет. Веморк под прицелом.

***

В начале февраля 43-го года в его жизни произошло событие, после которого вся отвратительная ему депрессия исчезла, как глупая мысль в разумной голове.

Он сидел в кабинете, когда услышал шаги в коридоре, бегом направляющиеся к его двери. Лотар встал с дивана и не успел подойти к двери, как в неё постучали. На пороге стоял совсем молодой солдат и, не отдышавшись, быстро проговорил:

– Герр Логдэ! Вас срочно зовут к пропускному пункту на мосту.

Не задавая никаких вопросов, Лотар накинул пальто и в сопровождении рядового двинулся в сторону единственного въезда на завод. Ещё издалека он увидел так хорошо знакомый ему грузовичок Бьернсона, который стоял на той стороне ущелья. Хельг, облокотившись на крыло, спокойно смотрел на направленные в его сторону два винтовочных ствола.

– Опустить оружие, – услышал Лотар сзади себя командный голос Михаэля Штенца, который тут же тихо спросил, – ты его знаешь?

– Да, это мой сосед.

Он не знал, что привело сюда Хельга, но был очень рад его видеть. Улыбнувшись друг другу, они крепко пожали руки, и Бьернсон с наигранным возмущением произнес:

– Ну и законы у вас тут. Чуть что, сразу за винтовку.

– Хельг, мне тоже приятно тебя лицезреть, – рассмеялся Лотар и уже весело спросил. – Какая причина привела потомка Одина в Веморк?

– Эта причина будет тебе стоить как минимум три бокала пива.

– Согласен. Извини, не могу пригласить тебя к себе на завод. Сам понимаешь, закрытая зона. Давай в кабине поговорим.

– Мне там будет даже удобнее, – и, разместившись в машине, Бьернсон начал свой рассказ, – сегодня утром ко мне в Осло подошел один твой, как он сказал, знакомый. Ты знаешь Отто Рихтера?

Лотару явно было знакомо это имя, но он никак не мог вспомнить, кто это. Видя его небольшое замешательство, Хельг продолжил:

– Он сказал, что учился с тобой вместе в Берлинской высшей технической школе.

– Точно, – Логдэ постучал себя пальцами по лбу, – на гуманитарном факультете.

– Так вот, он просил передать, что это очень важно и тебе послание от фрау Штерн. Завтра этот Отто будет ждать в полдень, где мы с ним сегодня встретились.

У Лотара всё перевернулось внутри и волнение так захлестнуло, что он не мог сдержать небольшую дрожь. Кирстен передал послание. Это был ответ.

– Хельг! Кровь из носу, мне завтра надо быть там.

– Надо? Будешь. Я для этого сюда и приехал, – спокойно ответил Бьернсон.

***

И хоть Отто Рихтер никогда не был ему хорошим знакомым, иногда пересекались на семинарах, встречались в библиотеке и, кроме дежурного приветствия, ни о чем никогда не разговаривали, Лотар был настолько рад его видеть, как будто встретил старого закадычного друга. В этот момент перед ним стоял человек, который приехал из того самого мира, который стал для него последние годы только воспоминаниями.

Хельг поехал к брату и сказал, что вернется через час, а выпускники Берлинской школы зашли в ближайшее кафе, и Отто начал свой рассказ:

– После окончания высшей школы я остался на кафедре. Специальность – литературовед. Это было моё. Каждый день я погружался в тишину библиотеки, изучая работы литературных критиков. Начал писать свою работу, но тут после нового года снова произошла мобилизация, которая уже не прошла мимо меня. Лотар, какой из меня солдат? С моим-то зрением! Я готов служить Германии, но на фронте от меня не будет никакого толку. Рассказал об этом фрау Штерн, которая обещала помочь мне попасть в Норвегию. Это всё-таки не восточный фронт. Поверь, там ад. Не знаю, как у фрау Штерн это получается, но, как видишь, я здесь, в Осло. При штабе. Одним словом, она серый кардинал. Тяжелее ручки ничего не поднимаю. Когда я хотел отблагодарить фрау Штерн, даже не представляя, как я могу это сделать, она сказала, что надо найти тебя и передать вот этот пакет. И это будет самая большая признательность. Я очень рад, что нашел тебя. Поверь, это было непросто, но, в конце концов, мне показали этого парня, который привез тебя, и сказали, что он из Рьюкана. Я не мог отдать пакет ему, только обязательно тебе в руки.

Ему просто не терпелось разорвать этот склеенный прямоугольный кусок бумаги, но он решил вскрыть его, когда попрощается с Отто. Ещё немного времени они беседовали о Берлине и о том, что там сейчас происходит. Лотар поблагодарил его, и они разошлись. Оставшись за столиком один, он взглянул на часы, до приезда Хельга оставалось двадцать минут. Вскрыв пакет, достал конверт с печатью Берлинской высшей технической школы. Письмо, словно лист на ветру, дрожало в его руках, пробивая всё его тело тем разрядом, который заставляет жить. «Фрау Штерн всё-таки нашла Лиону. Святая женщина», – думал он, в сотый раз перечитывая текст, который запомнил на всю жизнь с первого взгляда.

Хельг, как всегда, был пунктуален, и обратная дорога встретила их падающим снегом.

***

Михаэль встретил Лотара и сразу увидел, как он изменился. Глаза горели, движения стали более легкими, и никакой усталости на лице. Если последние месяцы улыбка на его лице получалась натянутой, то сейчас она излучала свет.

– Пойдем ко мне, расскажешь, как всё прошло.

Выслушав, Штенц сказал, что очень рад за него и тому, что имеет к этому непосредственное отношение, так как всё получилось очень хорошо.

Нервозность исчезла, и Лотар спокойно продолжал работать, но чувство долга перед Хельгом заставило покинуть Веморк. В пятницу 26 февраля он пришел в Kornsnok, где, как всегда вечером, уже сидел Бьернсон, который не спеша с довольным от наслаждения вкусом холодного пива лицом, медленно делал небольшие глотки.

– Пришел отдать долг потомку Одина, – улыбнулся Лотар, и норвежский друг в ответ важно и одобрительно с серьезным выражением кивнул.

– Вас ещё не было в этом году. Как ваши дела? – услышал он за спиной приятный голос Льот, которая держала в руке его бокал со львом, наполненный свежим пивом.

– Большое спасибо. Всё хорошо. Я тоже соскучился по вашей улыбке. Как ваши дела?

– У нас тоже всё хорошо, – ответила она и, как всегда, очаровательно кротко улыбнулась.

– А где Ада? Как поживает этот маленький лев?

– Позавчера она заходила к нам, а сейчас, наверное, на охоте. Хищник, как-никак, – весело пропела хозяйка бара.

После трёх месяцев пребывания в Веморке, Лотар действительно соскучился по Рьюкану, какой никакой, но на данный момент, это был дом. Все-таки на заводе всегда чувствовалось напряжение, а здесь просто хотелось гулять, не думая ни о чем. Подойдя к заснеженному крыльцу своего дома, он достал лопату, стоявшую в нише за углом, и принялся убирать снег. В темноте блеснули глаза, и Лотар без тени сомнений, спокойно прошептал:

– Ада, я знаю, это ты. Пришла, заходи.

Маленькая рысь не заставила себя уговаривать, и уже через пару минут дом наполнился громким её урчанием. Уткнувшись в Логдэ, она всем видом показывала, что очень скучала.

В субботу он проснулся около 11 утра. Это можно было понять только по часам и ощущению, что наконец-то выспался. С новыми силами собрался на завод, и уже в два часа дня шёл по подвесному мосту, до которого впервые так далеко его провожала Ада.

Это был обычный день, как и все до этого. Лотар проверил состояние электролизных установок. Всё работало в штатном режиме. Капля за каплей пополнялся объём тяжелой воды, и уже в девять часов вечера он сидел с книгой на диване у себя в кабинете с зашторенными плотно окнами. Царившая вокруг тишина со слегка слышным размеренным шумом генераторов всегда клонила его ко сну, но в этот день он выспался. Веморк был полностью погружен в темноту, опасаясь атаки с воздуха. Единственные лучи света исходили от фонариков караула. Как часто бывает в такие моменты, у Лотара родилась одна мысль по усовершенствованию электролизера, и он направился в цех высокой концентрации проверить свою догадку. За стеной доносился непонятный шум, как оказалось позже, он исходил из кабельного тоннеля. Не разобравшись, откуда и что это за звук, он спустился в подвал, где находилось несколько складских помещений, которые уже не использовались. Включив свет в коридоре, точнее, одну лампочку на весь подвал, Лотара не покидало ощущение, что он здесь не один. Посмотрев на часы, стрелки которых расположились прямой линией, показывая 12 часов 33 минуты ночи, он начал обход. Первые два складских помещения были закрыты, и в этой гробовой тишине явно слышался тихий скрежет, который принял за крысу. Он аккуратно подошел к следующей двери, она была открыта, и сделал два шага. В этот момент сверху прозвучал взрыв, и обвалившиеся куски стены закрыли выход, а один из них попал в голову, заставив потерять сознание.

***

Присутствие Руво и общение с ним, его мировоззрение, всё это стало для Логдэ непонятным открытием, которое, как ему казалось, привело в движение мозг. Создавалось впечатление, что его извилины шевелятся, словно черви. Несмотря на это, он выспался, даже не представляя, сколько прошло времени. Подземный человечек уже проснулся и, услышав, как изменился ритм дыхания соседа по завалу, обратился к нему:

– Судя по твоему сердцебиению, ты очень спокоен и я уже не вызываю у тебя волнение. Это меня радует.

Лотар уже ничему не удивлялся и легко отшутился:

– А судя, Руво, по твоему счастливому голосу, ты долго ждал, когда опять начнешь меня учить. И вот время пришло.

– Наверное, ты прав. Но теперь я хочу только отвечать на вопросы. Ты не забыл? За мной идут, и времени у нас мало, – ответил он, и Лотар услышал уже знакомый тихий скрежет за стеной напротив.

Логдэ не знал, о чем спрашивать, так как ему казалось, что они обсудили уже практически все вопросы. Единственное, что его цепляло, так это его способность чувствовать будущее. Он очень хотел спросить об этом. Его не интересовало только своё будущее, он думал лишь об одном, будет оно вместе с Лионой или нет.

Руво также молчал, прекрасно понимая, о чём думает Лотар. Нет, он однозначно дождется этого вопроса. Ему даже стало интересно, насколько его хватит. А шум за стеной был слышен все отчетливее.

Логдэ упорно не задавал ни одного вопроса, и в этой тишине он подпрыгнул от неожиданности, когда услышал напротив звук осыпающейся штукатурки.

– Всё, за мной пришли, и тебя тоже отсюда вытащат, я обещал, – сказал Руво, и Лотар, уже не в силах больше сдерживать этот вопрос, задал его.

– Подожди немного, – проговорил он, не видя, как это «потерявшееся дитя» обернулось в ожидании и слегка улыбнулось. – Я буду с ней рядом?

– Люди могут быть рядом только тогда, когда важные вещи они делают вместе.

– Слушай, сказал бы просто «не знаю». Это не ответ, – с разочарованием проговорил он и подумал, что, наверно, это к лучшему.

– Хорошо. Буду точнее. Вы будете рядом, и это будет не Берлин…. Всё, мне надо идти. Ты был хорошим собеседником.

Через пару минут закончилось копошение, и Логдэ даже не заметил, как снова наступила тишина, раздумывая о том, что сказал Руво. Если не Берлин, то где они могут встретиться? А с другой стороны, какая разница? Главное, они будут рядом, а место встречи это уже мелочи. Эти слова убили тот страх, который нашел себе место в его сердце, и он мысленно, сотый раз прочитал письмо Лионы, помня каждый завиток пера в этих дорогих ему словах.

Тишину резко нарушил стук металла о бетон, который исходил снизу. Удары звучали очень мощно, и не надо было быть гением, чтобы понять, это дело рук Руво. А уже через несколько минут Лотар услышал движение за завалом, после которого сразу прекратились удары. Он хотел начать разбирать камни со своей стороны, но темнота не давала такой возможности, и просто сидя в ожидании, он опустил голову.