Читать книгу: «Напряжение», страница 7

Атмосфера в кафе мне очень нравилась. Хоть оно и было совсем небольшим и незаметным, но все же людей приходило достаточно много, особенно в выходные дни. Какая-то неестественная сила притягивала их к этому невзрачному месту. Из-за большого количества посетителей, почти в каждой смене работало по 2 человека. Моей напарницей была очень добрая и общительная девушка старше меня на 10 лет, но в общении с ней, это совсем не ощущалось. Мне казалось, что пройдет еще лет 15 или же 20, а она все также будет вести себя как девочка-подросток. Но очень простым и отзывчивым подростком. Звали ее Алена. Своими бодрыми и незатейливыми разговорами она буквально принуждала меня вступать с ней в дискуссию, а иногда и спорить на такие глупые темы как «Стыдятся ли самцы фламинго своего розового цвета». С другими людьми я никогда бы не вступила в спор, но с Аленой все это превращалось во что-то веселое и комичное. Перед ней я совсем не боялась показаться глупой и ограниченной. В своей серой, жестокой и замученной повседневности разговор с ней был тем самым живительным напитком, выпив который, герои игр восстанавливали свою ману. Когда недовольный посетитель грубо со мной обращался, она всегда вставала на мою сторону и готова была загрызть нападавшего. Если же я ошибалась и как-то неправильно оформляла документацию, она всегда успокаивала меня и иногда в ущерб себе исправляла ситуацию.

Как-то однажды, я спросила у нее, как она может быть такой доброй.

– Я добрая не со всеми, – ответила она.

– Кем же нужно быть, чтобы не понравиться тебе?

– Не знаю, обычно таких людей чувствуешь нутром. Люди могут быть снаружи просто лапочки, но в разговоре с ними чувствуешь, что что-то не то. На самом деле, фальшивого человека можно определить по глазам. Причем в буквальном смысле. Бывает, смотришь знакомому в глаза, а вместо своего отражения видишь одну лишь пустоту. Вот почему советую тебе всегда смотреть собеседнику в глаза, – в это время к нам подошел посетитель и заказал чашку эспрессо. Пока я выполняла заказ, Алена рассчитала его и выдала чек. Когда я отдала горячую чашку эспрессо, Алена продолжила. – Про что я там говорила… а… не всегда удается смотреть человеку прямо в глаза. Многие их просто-напросто прячут. Как будто скрывают что-то… Ты, кстати, тоже в начале нашего знакомства постоянно прятала свои глаза. Думаю, это не потому, что ты скажем так «преступница», а просто потому, что боишься людей. Ты милая и чувствительная, но стараешься скрыть это чрезмерным усердием и стойкостью. Если будешь так продолжать, то долго не протянешь. Какой бы ни была крепкой веревка, если ее беспрерывно натягивать – она в конце концов рвется. Позволь себе иногда и капризничать, и жаловаться, совсем как маленькая девочка.

В качестве ответа я только улыбнулась. Слышать от посторонних такие откровения о себе – было выше моих сил. И даже если сказанное ею правда, то я никогда не соглашусь с этим. Если бы я признала, что на самом деле ненавижу весь этот город, работу, коллег, соседку, людей в метро, серое холодное небо, если бы дала себе малейшую слабину, то не смогла бы уже подняться. Пока у меня есть мой воздушный замок, я смогу выдержать. Главное – собрать нужную сумму и сбежать отсюда навсегда.

– Я уже вижу, как ты пропускаешь это мимо ушей, – усмехнулась Алена, хватая меня за уши обеими руками.

– Нет, я все поняла, – засмеялась я, стараясь как-нибудь увернуться от ее ловких рук. – Я постараюсь. Спасибо за совет.

– Мой лестный отзыв можешь оплатить позже, а сейчас за работу, – подмигнула она и поприветствовала нового посетителя.

Каждый раз после ночной смены в гостинице, я ехала домой, принимала душ, наносила новый макияж, наспех завтракала и к полудню поспевала на работу в кофейню. Из-за отсутствия сна между одной работой и другой, мой организм запротестовал. Первое время меня буквально тошнило от усталости, но я продолжала игнорировать сигналы тревоги. А потом он сдался. Я просто перестала что-либо чувствовать, а точнее перестала слышать свое тело. Конечно, я боялась последствий, боялась перейти дозволенные границы, но в минуты отчаяния меня успокаивала только единственная мысль, которую я постоянно проговаривала внутри себя: «Еще немного. Еще чуть-чуть. Еще совсем немного потерпи».

К 10 часам вечера, когда эта тяжелая смена заканчивалась, я в полном беспамятстве возвращалась домой. Все 30 минут до дома я как в бреду передвигала ноги, желая только добраться до дома, лечь на свою кровать и выключить свое тело. На другой день я все удивлялась как же в таком состоянии я не свалилась где-нибудь в придорожной канаве и не замерзла насмерть. Некоторое время спустя, у меня появились серьезные проблемы со сном. Я ложилась на кровать, укрывала себя одеялом и не могла заснуть. Тело изнывало от усталости, оно буквально умирало, засыпало и обмякало, а мозг не отключался. Он продолжал работать, словно издеваясь надо мной: «Ну что же ты, давай работай, тебе же все равно плевать на свое тело, так может и вовсе про него забудешь? А давай-ка еще куда-нибудь устроимся? У тебя еще две ночи свободны, можно ведь куда-нибудь ночным администратором устроиться? Ну давай же! Ну давай же!».

Я плакала от невыносимой жалости к себе. Я тряслась над каждой копейкой, перестала покупать себе сладкое, брала в магазине только самое дешевое, на завтрак съедала только половину омлета, чтобы остальную часть съесть вечером – таким образом я могла хорошо сэкономить на еде. Пусть все деньги пойдут на мою мечту. Лучше я буду страдать сейчас, лучше я немного потерплю, но потом у меня будет все. Я выдержу все испытания. Если у меня есть время ненавидеть себя, значит есть время для работы. Работой нужно заполнить все пространство, тогда я перестану испытывать жалость к себе. У меня просто не будет на это времени.

Я думала о том, чтобы позвонить маме, высказать ей всю боль, накопившуюся во мне. Я хотела, чтобы хоть кто-то узнал о моем плачевном состоянии и пожалел меня, обратил на меня внимание. Но в то же время я боялась, что, если родители узнают о моем образе жизни и о том, как я себя насилую, то уговорят меня бросить все и уехать назад. Я знала, что сначала буду отказываться, но под их настойчивыми уговорами в конце концов приму их предложение и уеду, а потом буду ненавидеть себя. И ненавидеть буду до конца жизни за эту моральную трусость и слабость. Уж лучше я буду ненавидеть себя здесь, какой-то незначительный отрезок времени, чем там всю жизнь, гадая, что если бы тогда я еще немного потерпела, то смогла бы достичь всего, чего так желала.

Поэтому, когда приходилось разговаривать с мамой по телефону, то я рассказывала только хорошее – про хорошую зарплату в гостинице, про доброжелательных гостей, про дружелюбных коллег, и конечно же про воображаемые вечера с Женей и ее подружкой, полные уюта и веселья. Во время своих рассказов, я настолько вживлялась в эту фантазию, что воодушевлялась и смеялась вместе с мамой. Мама же рассказывала, как растет Егорка, как Оля нашла себе нового ухажера и похоже, что у них все серьезно, папа же начал самостоятельно осваивает новую профессию – слесарь по ремонту автомобилей и ему это чрезвычайно нравится. Слушать о той жизни в уже идеальном для меня городе было очень захватывающе. В ее историях мелькали рассказы про большой урожай помидоров в этом году, про замерзшую сливу, про назойливых колорадских жуков, про заблудшую кошку Соньку с отрезанным хвостом, которую родители приютили, про медянку, ужасно напугавшую маму. Все эти подробности создавали яркое ощущение того, что я уже нахожусь там. Я ощущала аромат свежескошенной травы, мягкую шерстку рыжей Соньки под моей ладонью и солнце, бесстыдно светившее мне прямо в лицо. Все это приносило мне огромную радость.

Однако счастье сразу же исчезало вслед за гадкой мыслью – «меня там нет». Я не была частью того волшебного мира, про который мне рассказывала мама по телефону. Все это происходило где-то очень далеко от меня. Я же находилась в полном отчаянии в грязном, сером, беспощадном городе, не имея ни единого дня, когда бы я смогла спокойно выйти на улицу и гулять, не боясь опоздать на работу. Моя настоящая жизнь казалась мне беспросветной. Я не могла рассказать об этом никому и не могла даже попросить совета. И все из-за страха показаться слабой.

Долгими ночами, когда я лежала в своей комнате и не могла заснуть, я представляла в голове тысячи причин почему я могу бросить все и поехать домой, и все они казались мне весьма уважительными. Эти мысли согревали мне сердце, а после всех долгих раздумий я засыпала, чтобы во сне увидеть родной дом и кусты роз, посаженных вдоль забора. Я привычными движениями рук хватаюсь за ручку калитки так, чтобы никто не услышал моего появления. Еще когда я училась в начальной школе и возвращалась домой одна, я осторожно и медленно бралась за ручку калитки, тихонько тянула ее вниз и бесшумными шажками заходила внутрь. Обернувшись к двери, я придерживала ее так, чтобы она аккуратно поравнялась с проемом и также без единого звука поднимала ручку.

Все это таинство было для меня забавной игрой – великолепной возможностью поиграть в шпиона, которому нужно совершенно секретно проникнуть в дом и затаиться там. Я медленными шагами шла по направлению к крыльцу. Это испытание было намного сложнее предыдущего, потому что идти по гравию беззвучно было очень трудно. Не сдаваясь, я плавно поднимала и опускала свои ступни, надеясь, что мое задание не будет провалено из-за какого-нибудь мелкого камешка. Когда я достигала крыльца, то приходилось производить повторную операцию уже с другой дверью – непосредственно ведущую в дом. С этой дверь было меньше хлопот, вот только нужно было уделять внимание звонкому щелчку замка, так как эта дверь была совсем новой. Когда же дверь за мной закрывалась, и я оказывалась в коридоре, никем не замеченная, задание считалось успешно выполненным. Далее уже шли разные варианты развития сюжета – я могла продолжить играться и незаметно пробраться на кухню к маме, чтобы напугать ее или же как ни в чем не бывало пойти к себе в комнату, переодеться в домашнюю одежду и пойти удивить маму таким образом.

Такой уютный сон подходил к концу, а затем я просыпалась на съемной квартире и осознавала, что «мне опять придется жить».

* * *

Уже месяц, как я работала в «Coffee Valley», когда Алена спросила меня, почему я решила переехать в Москву после окончания университета. Я попыталась увернуться от ответа и сказала, что просто захотелось другой жизни, «да и зарплата здесь выше, чем у меня». Когда я спросила коренная ли она москвичка, она рассказала, что родилась в Барнауле, но, когда ей было 3 года, родители решили переехать в столицу, так как ее папе предложили хорошую работу.

– Маме пришлось устроиться продавщицей в продуктовом магазине, потому что у папы начались какие-то проблемы с выплатой зарплаты. Помню, как мама один раз принесла огромный кусок халвы, завернутый в холщовую бумагу. Думаю, там было около 2 кг. Представляешь какое я испытывала счастье, понимая, что могу съесть очень много халвы, да еще и на следующие пару дней останется. Понимаешь, были ведь девяностые, всякими сладостями детей не баловали, поэтому халва для меня была слаще любой карамели. А сейчас на прилавках такое разнообразие, что халвой ребенка уже не порадуешь. Что-то я улетела в воспоминания, – усмехнулась Алена, – так что, отвечая на твой вопрос, я считаю себя коренной москвичкой. Себя я помню только лет с пяти, и всегда считала свой родной город Москвой. Да и мне здесь нравится, это ведь самый центр России, можно найти занятие на любой вкус, познакомиться с крутыми людьми, да и как ты говоришь, деньги можно хорошие зарабатывать.

– А в город с более приятным климатом никогда не хотела переехать?

– Ты будешь смеяться, но я никогда не выезжала за пределы центрального региона. Так что и климата другого не знаю, для меня такая московская погода вполне привычная, и мне это нравится. Хотя летом бывает так жарко, что хочется сдохнуть.

– Да уж, в моем городе ты бы давно копыта отбросила, – усмехнулась я.

– А как вам сегодняшняя погода, мисс?

– Немного хмуро, впрочем, как и всегда.

– Хмуро так же, как и ваше лицо. Впрочем, как и всегда, – пошутила Алена, и сама же посмеялась над своей шуткой, толкая меня в бок.

– Неплохо, неплохо, – ответила я.

Я обслужила несколько посетителей, протерла кофемашину и убрала на столиках в зале. Алена в это время принимала доставку. За счет того, что Алена работала здесь дольше, а соответственно и опытнее меня, то на доставку уходила она. Я лишь в теории знала, что там нужно делать. Как рассказывала Алена, то ты приходишь с листом заказа, принимаешь партии кофейных зерен, проверяешь количество пачек со списком, ставишь галочки и идешь дальше по следующим пунктам. Занятие на вид не сложное, но нужно быть внимательным, иначе недостачу будешь оплачивать из своего кармана. Неожиданно начали заходить люди «электричкой», то есть много и сразу. Я разнервничалась от большого количества задач – нужно было принять заказ, произвести оплату, поставить наливаться кофе, в это время обслужить другого посетителя, опять же принять оплату, отдать первое кофе, поставить следующее капучино, положить в пакет круассан, обслужить еще одного посетителя и так до бесконечности.

«Ну почему они все приходят сразу целой бандой…» – ругалась я про себя. Звать Алену на помощь нельзя было, потому что грузчики с доставкой не будут ждать ее, пока она будет работать на прилавке. Поэтому надеяться можно было только на себя.

Через 30 минут, когда вся эта суета закончилась, как раз в это же время закончила с делами и Алена. Посетителей в зале было всего 3 человека, поэтому можно было немного расслабиться. Когда она вышла, я стояла возле кулера в сторонке и жадно пила воду.

– Что-нибудь происходило пока меня не было? – поинтересовалась она.

– Да ничего, пустяк. Пару электричек проходило, – ответила я, пока наливала себе еще один стакан.

– Ого, справилась?

– Кое-как… терпеть не могу такой резкий наплыв людей, – недовольно отозвалась я.

– Да никто их не любит, – сказала Алена и обратила внимания на мои руки, – а чего у тебя руки трясутся?

Я посмотрела на стакан, который держала и увидела, что этот самый стакан дико дрожит в моей руке. Сперва это испугало меня, но я быстро справилась с волнением и схватилась ее другой рукой, чтобы унять дрожь.

– Как ты себя чувствуешь? Голова не кружится? – забеспокоилась Алена, вглядываясь мне в лицо.

– Да нет, все нормально, у меня иногда бывает такое после длительной работы. Через некоторое время пройдет, – отмахивалась я.

– Уверена? Давай лучше ты пойдешь и посидишь спокойно минут 15, выпьешь чайку, а я пока поработаю здесь сама.

Я не стала отказываться от предложения и поблагодарив ее, ушла в комнату для персонала. Я чувствовала дикую усталость и голод несмотря на то, что с утра после смены в гостинице хорошо позавтракала. Я плюхнулась в кресло у столика и закрыла лицо руками. С закрытыми глазами голова еще больше закружилась. Было ощущение будто кресло и стол разъезжаются по противоположным стенам, а я через секунду просто упаду, не найдя себе опоры.

«Когда же это все закончится?» – спрашивала я саму себя. Открыв глаза, я увидела, что на настенных часах короткая стрелка показывала 15:35. Значит мне оставалось работать еще 5 часов и 25 минут. Я часто на работе считала сколько мне остается до конца смены, как бы успокаивая себя этим. Но в самом начале смены ты не скажешь себе: «Мне осталось работать еще 12 часов». Нет, это, наоборот, давило ощущением безнадежности, а вот начиная с цифры 6 или еще лучше 5, ты уже чувствуешь всем своим телом приближение конца рабства и начало свободы, хоть и непродолжительной.

За 15 минут, что я находилась в комнате отдыха я успела выпить чай и немного прийти в себя. Было непросто заставить себя покинуть спокойное, тихое помещение и пойти обратно к людям, которым вечно что-то нужно от тебя. Хотя работа в кофейне и не так утомляла, как в гостинице, но все же это была работа с людьми. Преодолев дикое желание остаться здесь еще на часиков пять, я вышла помогать Алене.

– Справилась без меня? – спросила я с шутливой издевкой.

– Нет, что ты, мне тебя очень не хватало. Еле обслужила того единственного посетителя, заказавшего гляссе, – закатывая глаза ответила она.

– Всего только один? За все то время пока я находилась там?

– Ага, видимо народ больше любит, когда ты одна за пультом управления, а ко мне никто не подходит. Вот пришлось балду гонять, рецепт нового гляссе в пятисотый раз перечитывать, – хихикнула Алена.

Мы обе посмеялись над моим ведьмовским обаянием, способным притянуть народ в считанные минуты и разговор перешел к другой теме.

– Я просто обожаю ходить в бассейн. Если домашних дел нет, то непременно ухожу туда часиков на 2–3. Это очень успокаивает и полезно для позвоночника. Если бы не моя тупость, я бы выучилась на физическом факультете и работала бы тренером по плаванию в каком-нибудь детском центре, – рассказывала Алена.

– А почему сейчас не переучишься?

– Да куда мне уже, четвертый десяток пошел. Я слишком стара для этого уже, мозги не те, – пошутила она.

– Ну конечно, ты со своим обаянием и остроумием любую молодую студентку перегонишь. Если поставишь себе цель, то обязательно ее достигнешь, – сказала я и увидела, как глаза у Алены засверкали надеждой.

– Думаешь? Да и правда, может если постараться, то смогу наконец осуществить свою мечту. Я подумаю над этим. Ты меня прямо вдохновила! – кинулась она ко мне и крепко обняла. Мне было неловко и в тоже время стало тепло на душе от такого дружеского знака внимания. – Ну а ты что? Как проводишь свое свободное время?

– Я не помню, когда у меня было свободное время, – начала я издалека, желая как-нибудь поменять сменить тему. – То в гостинице работаю, то здесь.

– Ну чем ты обычно занималась до того, как начала здесь работать? Должно же быть что-то.

– Ну… в парк иногда ходила гулять… – с каждой секундой я чувствовала себя еще более ущербной.

– Как так? И это все развлечение? Ну вы даете мадам, у вас самая молодость в разгаре, а вы ее то на работе, то дома растрачиваете. Молодое время нужно прожигать на тусовках, гулянках, поцелуях и обнимашках до утра. Ты меня прямо разочаровываешь! – воскликнула она. – Так, слушай сюда внимательно. В следующий наш общий выходной мы пойдем с тобой в аквапарк развлекаться. И никаких возражений не принимаются!

– Но у меня же еще есть другая работа…

– Я же сказала никаких возражений, – сказала она твердо и слегка постучала кулаком по моей голове. – Мы с тобой все хорошенько спланируем чтобы ты не пропустила свою работу. Отдыхать знаешь ли тоже нужно! А то ты себя так загонишь, что лицо покроется морщинами преждевременно.

Перспектива покрыться морщинами совсем не радовала меня и, не в силах больше сопротивляться ее настойчивости, я в итоге согласилась. После длительных переговоров мы решили встретиться в четверг на следующей недели. День у меня будет свободным, а вечером нужно будет торопиться на ночную смену в гостинице. Алена еще долго после этого ворчала насчет того, как можно было соорудить настолько загруженный график. Я понимала, что она действует из добрых побуждений, но мне было не по себе из-за такого пристального внимания и заботы к своей ничтожной персоне.

Все же идея о походе в аквапарк глубоко засела у меня в душе, я с нетерпением ждала этого дня. У меня наконец появился близкий человек в этом городе, с которым можно сходить погулять, поговорить на щекотливые темы и просто подурачиться. Я никогда не была в аквапарке, поэтому в интернете искала всю информацию, которая могла бы мне пригодиться. Что можно, что нельзя, сколько стоит, что по времени, где можно перекусить. Во мне проснулся небывалый энтузиазм, даже работа стала для меня не настолько невыносимой. Я жила лишь мыслью о предстоящем дне. На другую смену мы с Аленой обсуждали время и место встречи. Нужно было прийти как можно раньше, чтобы успеть покататься на всех горках, покупаться в разных бассейнах, и опробовать другие развлечения. В 5 вечера я должна была быть уже дома, чтобы успеть собраться на работу. Мы условились встретиться в 11 часов утра возле входа в аквапарк и купить абонементы на 4 часа.

Перед этим в понедельник и вторник мы должны были еще отработать наши смены в кофейне. В понедельник мы отработали все как обычно. Пока не было гостей мы шутили на тему купальников. Алена кидала пошлые шутки, а я безудержно смеялась. Во вторник же я пришла как обычно пораньше на смену, но в раздевалке встретила Веронику, которая работала в другие дни.

– А где Алена? – спросила я озадаченно.

– Не знаю, мне Света вчера позвонила и попросила встать на смену сегодня. Она мне ничего толком не объяснила. Скорее всего Алена заболела.

– Понятно… Позвоню ей чуть позже, спрошу, – сказала я и почувствовала дикое разочарование. Если Алена заболела, то наша встреча была под вопросом. Мне конечно было ее жалко, но и долгожданное событие было очень важным для меня.

«Может быть успеет выздороветь» – подумала я и пошла проверять работу кофемашины.

Посетителей в этот день было на удивление много. Один человек сменял другого, столики постоянно были заняты. За всеми этими делами я совсем забыла позвонить Алене и справиться о ее здоровье. Лишь на своем обеденном перерыве я отыскала записанный на листочке ее номер, набрала его и ждала пока гудки перестанут отзываться в моей голове эхом не поднятой трубки. Я звонила 2 раза периодичностью в 10 минут, но Алена все равно не отвечала. Было немного странно, потому что она всегда держала свой телефон при себе, то украдкой переписываясь с парнями из приложения для знакомств, то подругам переслать фото себя в рабочей обстановке. Иногда я дружелюбно высмеивала ее типично женские выходки, но она никогда не обижалась и смеялась вместе со мной. Постоянного молодого человека у нее не было, но на свидания она ходила довольно часто. Самым главным советом, с которым она поделилась со мной во вторую же мою смену был: «Никогда не ходи с парнем на повторное свидание, если на первом свидании он не подвез тебя на собственной машине. А если подвез, то обязательно запомни ее марку, чтобы дома проверить цену». Тогда меня позабавила эта странная инструкция, но я решила с уважением отнестись к человеку с таким большим опытом в свиданиях. Если бы у меня была возможность в то время побольше расспросить ее про все особенности первых свиданий, то я обязательно бы это сделала. И вдоволь бы посмеялась над всеми подробностями ее удачных или неудачных встреч.

Когда же я вернулась с перерыва к прилавку, людей стало чуть поменьше. Вероника сходила на перерыв еще передо мной, поэтому мы обе стояли без дела, по тысячу раз протирая свое рабочее место. Так как в кофейне были большие окна, выходящие на относительно оживленную улицу, то я могла наблюдать перемены погоды. Сейчас на улице покрапывал мелкий дождь. Можно было даже заметить легкий туман, заметный только в оранжевом свете уличных фонарей. Обстановка была далека от уюта, но с чашечкой горячего какао это было хоть как-то сносно.

Общение с Вероникой как-то не клеилось. Думаю, что это из-за того, что мы с ней были очень похожи. Обе скрытные и застенчивые. Таким как нам с Вероникой, нужны были другие, совсем отличные от нас люди, чтобы перекрыть своей харизмой всю нашу социальную неполноценность. Я была очень рада, что попала в смену к Алене, которая заражала своим желанием жить и наслаждаться каждой минутой, не озираясь по сторонам.

До конца смены оставалось еще 3 часа времени. Людей заходило все меньше и меньше. Я уже начинала активно прикрывать свои зевки и тереть глаза от усталости. Обычно, чем ближе к концу рабочей смены, тем дольше тянется время. Так и сейчас эти последние 3 часа были дикой мукой. Просто мазохизм чистой воды. Когда в очередной раз открылась входная дверь и прозвенел колокольчик, я ожидала увидеть какую-нибудь запыхавшуюся девушку, которая пришла согреться за чашечкой кофе, но это оказалась Света. Это очень удивило меня, так как она обычно приходила в утренние часы, чтобы заодно и принять доставку продуктов. В лице ее читалась нервозная сосредоточенность. Она задумчиво подошла к нашему прилавку и даже не сразу поздоровалась. Когда же она услышала наши повторные приветствия, то будто проснулась от сна. Она посмотрела на нас, но ничего не ответила. Когда же Вероника спросила у нее все ли в порядке, то она сделала глубокий вдох и на выдохе сказала:

– Мне самой не верится в то, что я говорю, но… Алена умерла.

Для меня ее ответ прозвучал как будто с параллельной вселенной. Я не могла понять смысл всего сказанного. Как будто это было то же самое, что сказать: «Сегодня солнце потухло» или же «Наша планета только что сделала сальто». Смысл для меня был равноценен.

– В смысле? – только и смогла произнести Вероника. Я же стояла и молчала.

– Позавчера вечером она переходила дорогу и ее сбил автомобиль на высокой скорости. Сказали, что скончалась в считанные минуты, – голос Светы звучал тихо и задумчиво. – Вчера ее брат обзванивал всех, кто был записан в ее телефонных контактах и сообщил все.

Постепенно до меня начал доходить смысл всего сказанного. Когда же я до конца осознала, что больше не увижу свою вечно улыбающуюся подругу, что больше не смогу посмеяться с ней над глупыми шутками, то внутри что-то оборвалось. Тело вдруг парализовало и все чувства исчезли. Я просто перестала что-либо чувствовать. Я видела, как глаза Вероники блестели от еле сдерживаемых слез, как Света беспомощно старалась сосредоточиться на отчетах по продажам. Я же стояла на месте и не могла пошевелиться. В кафе в это время звучала музыка Lana Del Rey – Once upon a dream. Каждое пропетое слово звучало в моей голове как заклинание, перевод слов меня совсем не беспокоил, меня завораживала сама мелодия. Все мысли исчезли из моей головы. Я решила, что подумаю их потом. Сейчас же я просто пересыплю кофейные зерна в кофемашину.