Читать книгу: «Входящий в Свет. Роман-лабиринт», страница 12
Глава 52
Смеркалось. Широким, нежно-оранжевым крылом изгибалась заря в полёте от края неба до края. Монотонная езда по трассе несколько утомила меня, но мысли неотступно были привязаны к Светлозарии и усталость я почти не замечал…
Со времени моего последнего «посещения» благословенной страны духов-эльфов прошло уже несколько дней. Как я ни старался вернуться в недолгих и обрывочно-неспокойных снах к моим друзьям, к моему наставнику, – у меня ничего не получалось.
Тягостные предчувствия, как нарочно, терзали воображение разной дрянью.
Мерещились полчища Моргия, берущие приступом волшебные земли субъядерного королевства, перекошенное ужасом, всегда такое приветливое, смеющееся личико феи Застры, разбегающиеся в разные стороны миниатюрные жители Светлозарии…
В общем, вместо того, чтобы сосредоточиться на теперешнем действительном, я пытался погрузиться в «воображаемое».
Видимо, хотел «вскочить» в будущее, которое безуспешно ускользало от моей разбушевавшейся фантазии. И почему человек склонен всё преувеличивать, особенно некрасивое и безрадостное?!
Да, не хватало ещё посреди трассы перед въездом в Пермь «разразиться» философскими прениями с самим собой, благо, что брат на заднем сиденье довольно похрапывал и к моей зависти видел девятый сон, конечно же, не из моей «видеотеки», но всё же, всё же…
Сумерки сгущались на подъезде к Перми, и город вдалеке казался огнями некой электрической галактики, в которой, тоже, наверняка, жили добрые и гостеприимные гномы, абсолютно не подозревающие, какой поворот может предпринять история в ближайшее время.
Уже выруливая по Разгуляю и высвечивая редких прохожих ближним светом фар, я в ностальгии момента «притянул» воспоминания о Виктории и они, честно сказать, тоже не ободрили меня своей яркой и вместе с тем всё-таки призрачной давней реальностью.
И только отъезжая от Перми по направлению к Челябинску, я почувствовал некоторое облегчение: с одной стороны печально-тревожные мысли перестали мучить меня, а с другой, я осознал близость родных мест и решил предоставить всего себя их волнительно-трепетному влиянию…
Наконец, заметив поворот на небольшую просёлочную дорогу, я начал притормаживать и направил машину к лесу, намереваясь выбрать на ночлег какую-нибудь удобную для стоянки под открытым небом поляну.
Остановив машину, я вышел на воздух, вдохнул полной грудью, размял ноги и огляделся.
Прикамские леса нежились в льющемся с бескрайних уральских небес янтарно-опаловом с вкраплениями звёздных блёсток потопе лунного сияния. Ветер терпкими волнами упруго разносил свежие запахи дурманящей по-осеннему травы, разноцветья нешумно и щедро осыпающей окрестности листвы. Я ощущал себя наркоманом, принявшим дозу великолепия природы…
В салоне уютно и мирно посапывал младший брат.
«Здоров спать, бродяга!» – подумал я про брата и улыбнулся. Столько времени врозь, а сердце по-прежнему ласково сжимается от ощущения встречи с родной косточкой!..
Сознание тут же перенесло меня в далёкое прошлое, когда я беспомощно стоял на морозном и хлёстком ветру без шапки в одних хлопчатобумажных кальсонах и тапочках на босу ногу, щурясь и вглядываясь в январскую даль раннего утра.
Тяжёлый и мощный, как сам рок, «Урал» увозил моего единственного брата, мою живую кровинку в непонятном направлении, вздымая завихрения снежного пепла с дороги, а я ровным счётом не мог ничего поделать, даже не представляя, зачем это всё происходит…
Нам, малолеткам, никто и не собирался ничего объяснять ни о распределении по другим детдомам в силу распоряжения правительства под №хххх детей осужденных родителей, дабы не плодить «заразу», собирая в одном месте по признаку родства тех, кто был генетически предрасположен к антисоциальному поведению. Ни о том, что если и не было бы такого распоряжения, – братьев Барашкиных, «по любому» растащили бы по разным местам подальше друг от друга: «потому как один совсем шальной – Остап, а другой, Ванька – и вовсе тихарь-отщепенец: кто их знает, чего натворят вдвоём!»
Воспитательница, Шура Григорьевна, еле догнавшая «нехристя» в пустом поле, хоть женщина и не лихая, почти безразличная, но вздула по первое число мальчонку, чуть не лишившего её «не напасённых на всех убивцев единственных нерьвов».
Я и вовсе не был на неё в обиде, – пусть отводит тётка свою «изведённую охальником душу»…
В последующие же несколько дней не притрагивался ни к воде, ни к еде, не отвечал на вопросы и ни с кем не обмолвился ни словом, а только смотрел и смотрел подолгу в единственное в коридоре окно, из которого видна была дорога, по которой увезли брата. Ну а потом, слёг с воспалением лёгких на долгие полтора месяца, еле выжив…
Глава
53
Поиски по свежим следам не дали практически никакого результата… Беглецы, «как в омут канули», по меткому высказыванию одного из охранников Игоря Самуиловича.
Раскопанные почти восстановившимся от удара судьбы Виктором Соловьём и его дружной командой сведения из архивов «собеса», открыли для всех любопытствующих по этому вопросу ужасную в своей простоте и достоверности правду.
Когда-то разлучённые и развезённые по разным советским детдомам сыновья осужденной за убийство собственного мужа, бывшего «зэка» Стёпки-«бешеного», Барашкиной Глафиры Андреевны и оказывались «в аккурат» теми двумя «беспредельщиками», что учинили в поместье депутата Плешака «кровавую баню убийств и всевозможного насилия».
Не устраивая особо длительных «разборок», – каким образом и почему его несравненная и так жестоко покинувшая его «пышка-бельчёночек» оказалась здесь, – он решил со всей присущей ему тщательностью и въедливостью самолично раскопать целиком подноготную этого запутанного дела и поймать беглецов.
Они даже на удивление быстро нашли общий язык с депутатом Плешаком и обоюдно договорились, не предавая огласке общественности обстоятельства и детали произошедшего, тем не менее, добиться, чтобы виновные понесли самое жесточайшее наказание.
Посовещавшись с уполномоченными и компетентными лицами, пришли к чёткому убеждению, что при всех равных возможностях, беглецы всё же должны предпочесть вернуться к своим «истокам», на малую Родину. Ведь им самим также необходимо разобраться в случившемся и приготовить более надёжное укрытие, благо теперь силы можно объединить и получить неоспоримое преимущество в лице друг друга.
Были разосланы по всем постам ГАИ и милицейским участкам подробные данные по разыскиваемой парочке бандитов-киллеров, с фотороботами, с предполагаемыми адресами их появления и маршрутами возможных передвижений.
В то же время полковник Соловей добился у начальства права самому контролировать процесс поимки особо опасных преступников с выездом в предполагаемую зону их обнаружения, то есть на Урал.
Со своей стороны Игорь Самуилович тоже не собирался сидеть сложа руки и снарядил некую группу «экспертов» для выезда в район Челябинска. Они должны были выследить бывшего доверенного телохранителя Игоря и его родного брата и доставить живьём обратно к депутату.
Они обязаны были также извещать Игоря Самуиловича каждые два-три часа о ходе операции и обо всех происходящих событиях вокруг этого дела.
Важным моментом было также и то, что по информации, дошедшей до Игоря Самуиловича, киллер, который был у него в руках, брат его бывшего друга и телохранителя, имел «заказ» на него, и поскольку убить Игоря не сумел, то международный синдикат, чей «заказ» выполнял киллер, пошлёт и за ним и за Плешаком новых убийц…
Поэтому, если злополучного киллера перехватить раньше синдиката, можно диктовать свои правила. Игорь Самуилович Плешак справедливо надеялся на то, что два брата в совокупности обеспечат ему невиданный ресурс возможностей и «дивидендов» от их поимки.
Только теперь он начинал понимать, кто находился у него в «свите».
И он, безусловно, отдавал себе отчёт, что может произойти в случае противоположного результата.
Дело в том, что он уже довольно неплохо информировал своего спасителя и друга практически о большинстве своих областей деятельности, и Ваня достаточно хорошо разбирался в его, Плешака, внутренних «тайнах». И хотя до конца об Игоре Самуиловиче никто ничего не знал, но из тех, кто всё-таки удосужился быть посвящённым в его дела, как раз Иван Барашкин мог запросто считаться самым посвящённым.
Всё заключалось лишь в одном, – насколько быстро до братьев доберутся его доверенные лица и насколько беспрепятственно смогут задержать беглецов. В компетентности своей команды Игорь Самуилович нисколько не сомневался, но предугадать последствия встречи двух таких могучих профессионалов, каковыми являлись братья Барашкины, сам Господь Бог был не в состоянии…
Тем не менее, бездействие было смерти подобно. Поэтому Игорь Самуилович решил задействовать все свои секретные и явные резервы и связи, чтобы первым добраться до этих двух «феноменов».
Челябинск встретил преследователей ясной и на удивление тёплой погодой конца сентября…
Самолёт прилетел вовремя, ранним утром по расписанию…
Боб (Борис) Горский был очень хорошим исполнителем особо важных поручений, и поэтому медлить не стал, а сразу «взяв быка за рога», решил обратиться и к местным «ворам», и к «спецам», и к своему единственному другу здесь, однокашнику по Рязанскому воздушно-десантному училищу, Косте Малому. Костя приехал на Родину после Афгана с ранением ног и остановился в Челябе, чтобы продолжить на «гражданке» консультировать охранные предприятия и службы безопасности банков.
Он жил в центре города, но Боб разместился в гостинице «Малахит», чтобы не стеснять товарища, а также иметь максимально свободный режим перемещений и действий. Сначала он разослал свою немногочисленную группу «архаровцев» по всем возможным точкам сбора информации для их первейшей насущной задачи – розыска и поимки братьев Барашкиных. Сам же, взяв в центральном гастрономе бутылку дорогущего коньяка, пошёл на улицу Цвиллинга, где жил его однокашник, и уже через некоторое время вдавливал кнопку звонка квартиры пятого этажа своим тренированным для выполнения «срочной и жёсткой работы» пальцем.
Ждать пришлось недолго, и Костян с криком: «Десантура, вперёд!», – уже крепко сжимал в объятиях Боба, что называется, со всей пролетарской сердечностью…
Друзья потягивали терпкую влагу цвета густой заварки и спокойно перебрасываясь вялыми репликами, блаженно затягивались «Беломором», который со времён учёбы предпочитали всем другим иностранным и домашним маркам курева. В углу, у плиты, сиротливо примостилась инвалидная палочка Костяна Малого. Он вытянул протез одной ноги под стол, а другую, перебитую и зашитую в двух местах искусным полевым хирургом, примостил на табурете, который всегда служил ему в таких случаях незаменимым подспорьем.
– Не знаю, брат, – задумавшись на минуту, а потом, переведя взгляд на Боба, тихо проговорил Константин. – То, что ты мне поведал, – история мутная. Задействовано много всякого барахла: имена, интересы, риски…
Затянувшись ещё раз и сладостно прикрыв глаза, он опять помолчал, не говоря ни слова и, наконец, медленно изрёк:
– В Афгане всё было просто. Враги там, мы – здесь. Вот и вся правда… А, кстати, Барашкины эти… Хм… Фамилия-то какая, прям агнцы на заклание… Ну, что они, реально, так достали твоего босса, что никак без прессухи невозможно. Или азарт тебя забрал, братуха, что сам вцепился и отступать не хочешь?.. – Огонёк папиросы Малого вспыхнул яркой точкой и тут же как-то сразу, неожиданно, сдулся и затих, оставляя после себя только длинную ленту дыма, которая тягуче поползла вверх к жёлтому кухонному абажуру.
Горский задумчиво проводил её своими узкими карими щелками-глазами, потянулся, затушил о крышку початой банки с малосольными огурцами свою недокуренную «беломорину» и чётко, грубо буркнул вместо ответа:
– Ладно, Костик, потрепались, видимо, порожняком. У меня работа. Пора за дело. Потом перезвоню. Бывай, старина, совсем ты тут обабился в своём болоте. Не поминай лихом, короче, советник по охране…
– Ну, чё ты Борь… Вот колбаски ещё, огуречиков хочешь?.. – засуетился хозяин, совсем без обид восприняв высказывание своего давнего друга.
– Пошёл, пошёл я! Хватит с меня соплей. Зараза всё это… Нюни гражданские! Бывай, в общем… – Боб резко встал с места и, будто совсем не было двух бутылей «конины», вышел в коридор, нацепил на бритую голову новенькую кепку, деловито кивнул Косте и открыл внутренний замок.
Константин Малой, неуклюже опираясь на «живую» ногу, непонимающе и виновато смотрел в широкую спину друга, стоя в прихожей. Тот помедлил, повернулся к двери и вышел за порог, плотно прикрыв за собой тяжёлую деревянную дверь.
В холостяцкой квартире героя-«афганца» Константина Малого воцарилась прежняя одинокая тишина.
Глава 54
Теперь дремал Иван, а я сменил его на посту, правда, пока всего лишь на посту «караульного».
Похолодало…
Стёкла машины запотели от нашего дружного дыхания. Внутри стало довольно душно, и я решил выбраться наружу. Осторожно открыв дверь, чтобы не разбудить посапывающего брата, я, словно гусеница, часть за частью выкарабкался на природу…
Постояв и понюхав воздух наподобие охотничьей собаки, я с полнейшей ясностью в голове и вновь воскресающей во мне пылкостью влюблённого в жизнь самурая медленно, но верно приходил в себя.
Поездка до Зауральска благотворно повлияла на моё самочувствие, навеяла былые воспоминания начала начал юности, когда мир выглядел многоцветной сказкой, когда любая неприятность казалась мимолётной и неважной, а будущее представлялось одной долгой и многообещающей дорогой к счастью…
До города нашего с Иваном далёкого детства оставалась считанная пара-другая сотен километров. Возможных преследователей мы тоже наверняка оставили позади и кое-какие шаги смело могли предпринять для последующего исчезновения из поля досягаемости наших противников.
Было жутко осознавать, что не успев как следует насладиться общением с новообретённым братом и пониманием своей после этого полной везучести, мы вынуждены скрываться от погони, которая угрожает продлиться незнамо сколько времени…
Но вместе с тем ощущение открывшейся перспективы взаимодействия с собственным братом на столь скользкой стезе, как «путь войны», наполнял мою душу истинным восторгом. Ведь в лице брата я обрёл не только самого близкого родственника, а ещё и искуснейшего, виртуознейшего соратника по оружию, напарника экстра-класса.
Мы пока особо и не поговорили, и я не расспрашивал брата о том, где и кто обучал его всем премудростям нашего непростого и уникального ремесла, но очевидность супернавыков, имевшихся у Ивана, не оставляла сомнений в недосягаемости его уровня подготовки для обычного смертного.
А это меняло многое…
Мы могли совместной синергетикой своих умений спутать любые самые серьёзные планы кому угодно, всяческим врагам и недоброжелателям, мы сумеем при таком раскладе добиться для себя самого наилучшего положения вещей. Теперь я в этом точно не сомневался ни секунды.
Произошло чудо… И я молился на свою судьбу так, как никогда. Я чувствовал себя на самой крутой вершине удачи. Я знал, что момент истины, которого я так долго и терпеливо дожидался, наступил для меня.
Я смогу реализовать любой, самый смелый свой замысел!
Моей опорой стал один из сильнейших воинов современности, и это – мой собственный брат!..
Я поковылял взад и вперёд. Взглянул сквозь туманное стекло на мирное лицо любимого брата и тихо, счастливо засмеялся.
Заря захватила уже полнеба и властно торопила утро, разжигая кострище ветреного и студёного нового дня.
Было легко на сердце и зябко телу…
Я поёжился и заторопился, как мог, к машине, потянул на себя дверцу, нажав на ручку, и залез внутрь тёплого и уютного чрева нашей «боевой колесницы». Закрывшись изнутри, я решил прикорнуть, и чуть-чуть покемарить ввиду того, что вряд ли кто забредёт в ближайшее время на эту глухую и незаметную с дороги лесную поляну.
Весь путь из Москвы мы, благодаря брату, проделали практически без приключений. Зауральск маячил совсем близко, и не было сомнений, что через небольшой промежуток времени мы всё равно пересечём его благословенную черту…
Так что я тут же заснул беззаботно-младенческим сном, как в начале творения мира.
Глава 55
– Моргий пересёк границы Светлозарии! – мрачно произнёс страшные слова Дракон. И хотя, как всегда, звука не было, но смысл, гнетущий смысл сказанного из-за этого не утратил всей своей печальной определённости.
С отвисшей челюстью я смотрел на Светломудра и молчал в полнейшем недоумении.
– Я сама видела, как он выводил свои полчища из Тьмы Зазеркалья и проводил что-то навроде инструктажа на дальних подступах… – добавила Застра.
Я помедлил…
Наконец, спросил то, что давно мучило и нависало над моей головой, как грозовая туча:
– Но ты же говорил, Светломудр, что всё зависит именно от того, смогу ли я не ввязываться в те конфликты, которые мне будут вставать поперёк дороги и которые я должен обходить и не принимать близко к сердцу? А теперь… Что же получается? Хотя… – я тут же вспомнил, как отбивал брата из лап изуверов…
– Значит, в счёт не идут намерения, а только сами действия?.. – закончил я свою короткую, но пламенную речь.
– Успокойся, о, ученик! – тихо заговорил Светломудр уже в обычном для восприятия землянина обличье. – Я всего лишь тянул время и не хотел расстраивать тебя раньше, чем нужно… Вторжение орд Моргия было неминуемо… Единственно, что требовалось, это то, чтобы ты оказался именно там, где оказался… – Светломудр мрачно и тягостно помолчал.
– Я знаю, что теперь тебе под силу многое, практически всё, что ни пожелаешь. Я не говорил тебе… Но Моргий ещё в самом начале своего похода потребовал, что либо он двинет все свои полчища и накроет тёмной ордой миры нижние и миры верхние, либо… Либо в одиночном бою ему будет противостоять самый могучий, самый лучший витязь светлых Сил… И я… Я всегда знал, что… Что этим воином Света окажешься Ты. Так звучало пророчество… – Светломудр строго и властно посмотрел на меня из-под угрюмо нависших над ясными, почти лазоревыми очами красивых седых бровей. И хотя голос Светломудра в моей голове звучал торжественно и очень серьёзно, я всё же ощущал за этими высокими эмоциями Учителя мощную и светлую искорку тепла, участия и ободрения.
Молчаливая и притихшая до той поры Застра вдруг, будто прозвенев серебряным колокольчиком, хохотнула своим привычным смешком. Я с удивлением, перемешанным с крайней степенью замешательства, тревоги и озадаченности от неожиданно открывшейся перспективы предстоящего мне противостояния с могущественнейшим Царём мрака, всё-таки нашёл в себе силы задать следующий вопрос.
– А как мы будем биться или это произойдёт каким-то иным способом?
Застра опять коротко хохотнула и сказала вместо Светломудра, что тоже показалось мне каким-то странным наваждением:
– Видишь ли, Барашек, простите, – Воин Света! Видишь ли, Воин Света, в пределах твоих будущих обязанностей… воевать один на один с Моргием, ты можешь сам выбирать способ битвы и виды оружия. Так захотел Моргий. Но лично я бы тебе посоветовала не торопиться, а подождать, пока все наши войска в полной боевой готовности не выступят тебе на подмогу. Кстати, великая битва назначена в районе предгорной равнины близ Зауральска… – добавила Застра.
Всё виделось мне сном во сне, и я не совсем понимал, что происходит на самом деле.
Я спросил почти на автопилоте: каким образом Моргий и его полчища окажутся в районе Зауральска? Но воцарилось молчание и три собеседника как будто зависли в безвременье…
После умопомрачительно долгого отрезка времени, который показался мне более чем бесконечным, заговорил Светломудр.
– О, ученик! Всё и вся в Универсуме связано между собой гораздо теснее, чем ты можешь себе представить. Всё вокруг: и нижние и верхние миры, вся иерархия миров творения – единая живая система удивительных взаимодействий внутри огромного механизма живой жизни чувствующей ипостаси Единой Верховной Сущности. Поэтому вещи, кажущиеся с точки зрения одного-единственного человека, как ты, или существа, как я, абсолютно враждебными и несопоставимо непримиримыми – всего лишь иллюзия многообразия, всего лишь сон одной частички мироздания обо всём мироздании… – Светломудр перевёл дух и продолжил:
– Таким образом все события могут либо дублироваться в любом месте Универсума, либо ждать своего часа в любой самой уникальной форме воплощения… Но действия остаются теми же самыми раз и навсегда, кто бы их не производил. Они будут повторяться и повторяться во всех мирах на всех уровнях великого Проявления, пока полностью не используется энергия осуществления событий, выделенная именно на них. В этой грандиозной мистерии тебе отпущена довольно внушительная и солидная доля ответственности, удивительная миссия… Ведь ты, – Воин Света! – Великий Учитель закашлялся. Я было хотел поднести ему росы с зонтичной шапки внушительного папорта, но Застра жестом и сердитым взглядом остановила меня.
– Ты, Иван, наша самая большая надежда и упование с незапамятных времён противостояния Сил… Сил, регулирующих поток равновесия Универсума. Нужно восстановить нарушенный баланс между злобой и душевным добром, ненавистью и всепрощающей любовью, мраком отчаяния и Светом сопереживания!..
Речь Светломудра струилась в моём сознании, словно всеочищающий поток равновесия и гармонии. Каждая высказанная им мысль заполняла всё моё существо невыразимой благодатью и умиротворением. Я понимал, какая великая Сила кроется в его высказываниях. Я видел всем сердцем его подлинное сострадание ко всему живому… Я осознавал ту могучую светлую Радость, что вселяла в меня речь моего Учителя, благословенного наставника в мирах…
Покой и высшая благодать разливались от сияющих улыбкой глаз старца, и я знал, что вся история наших с ним дружеских взаимоотношений сводилась именно к этой, теперешней, происходящей сию секунду мистерии Откровения, к этому моменту Истины.
