Читать книгу: «Марш в никуда. Фрагменты памяти. Том II», страница 3

В своей работе я не раз сталкивался со случаями принудительного соавторства в сфере рационализации и изобретательства. Часто это были лица, не имеющие ни какого отношения к техническому творчеству, но от которых зависели сроки внедрения, техническое и материальное обеспечение внедренческого процесса. Законодательство предусматривало поощрение лиц содействующих внедрению новых технологий, новых видов продукции, форм механизации и автоматизации труда. Это широко использовалось представителями администрации, которые, спекулируя на зависимости от них сроков и других показателей, влияющих на процесс реализации тех или иных задач, используя свой административный ресурс, побуждали к включению их соавторами предложений рационализаторов и изобретателей. Эта, как я считал, порочная практика ущемляла права рационализаторов, дискредитировала их труд. Я, как и многие мои сверстники, пришедшие на предприятия и, не обтёсанные ещё практикой жизни, естественно противились всему, что не соответствовало справедливости по нашим о ней представлениям, со всей энергией молодости.

Поиски поддержки у первых лиц в руководстве предприятием, в общественных организациях и, прежде всего в комсомольской и партийной, ожидаемых результатов не давали. Меня сначала терпеливо выслушивали, давали советы, которые противоречили всему, чему меня учили в семье, в школе, в техникуме. Когда я пытался разобраться и найти истину, меня одёргивали. Когда же и это не возымело действия просто, не спрашивая моего согласия, перевели приказом на другую работу. Много позже для меня стало понятно, что в те молодые годы, такие как я, были помехами для тех, к кому мы обращались за помощью. Мы, пытаясь добиться справедливости, не осознавали, что те, у кого мы ищем защиты, сами были частью и питательной средой той обратной, невидимой стороны действующей системы, которую мы с их подачи боготворили.

Система, сформированная на неофициально признанном своде правил поведения и взаимоотношений на разных уровнях жизнедеятельности общества, пронизывала по вертикали все уровни управления, включая государственное. Подарки, подношения в конвертах, организация приёмов и проводов, оказание разных неофициальных услуг за счёт фонда соцкультбыта и других источников были нормой. Многообразие форм различных поборов, позволяли пробивать принятие любых решений на любых уровнях, достигать целей по расхожему принципу – «цель оправдывает средства».

Я специально так подробно описал этот случай, чтобы читатель не питал иллюзий относительно наличия родимых пятен, свойственных всем поколениям. И наше, и предшествующее нам, и последующие поколения не были исключением. Просто надо стремиться, чтобы они не переходили в злокачественные опухоли.

Меня переводом, не спрашивая моего согласия, назначили на должность механика по башенным кранам. К этому типу оборудования я ни когда не имел никакого отношения. Крановщики, слесари-ремонтники, другие рабочие сразу поняли мой непрофессионализм и отсутствие практических навыков, имеющих свою специфику. Как в любом коллективе меня окружали разные по характеру, по уровню воспитанности, по профессиональной пригодности люди. Поэтому и отношение ко мне установилось разное. Одни меня, как говорится, в упор не хотели замечать, другие сочувственно показывали сопереживание, третьи помогали, заботясь, наверное, не так обо мне как о деле. Это было трудное для меня испытание, выход из которого определял моё будущее, хотя я этого ещё тогда в полной мере не осознавал. Не выдержи, и сломайся я тогда, и неизвестно, как сложился бы мой дальнейший путь. Видимо какие-то стержни Богом, природой или предками, что, в общем-то, одно и то же, во мне были заложены. Я не сломался и сделал всё возможное, чтобы разобраться в новом для себя деле, следствием чего стало появление уверенности в принимаемых решениях и их обоснованность. Видя это, часть пренебрежительно относящихся ко мне работников, как говорится «зауважало» меня.

Впоследствии, я часто задавал себе вопрос: в чём заключалась причина нестабильности моей и многих моих сверстников жизнедеятельности? Следствием этой нестабильности были частые перемены мест работы, многообразие возникающих проблем, в большинстве завершающихся осложнениями в отношениях с руководством и, обычно поддерживающими его представителями общественных организаций. Не редко эти осложнения переходили в конфликты, сопровождающиеся внутренними противоречиями и ощущением какой-то внутренней жизненной дискомфортности. Мучительный поиск причин возникновения этих ситуаций приводит меня к заключению, что эти причины были следствием противоречий между заложенной в нас генетической базой предков в совокупности с воспитанием нас на идеологии, внушаемой нам основоположниками коммунизма и практикой реальной жизни. Предлагаемый нам кодекс чести, которому мы неукоснительно должны были следовать, усилиями проводников этой идеологии, определяющими на практике жизнь советского общества, а значит и нашу жизнь, как его членов, диаметрально противоречил условиям реальной жизни. Вызванная необходимость выбора в многообразии противоречий своего места определяло нашу жизненную позицию, влияло на принимаемые нами решения и наши поступки, наше поведение и отношение к окружающему нас миру.

Нам и последующим поколениям советского периода предписывалось соответствовать принятому ХХII съездом КПСС по инициативе Н. С. Хрущёва «Моральному кодексу строителя коммунизма», и что покажется многим современным молодым людям удивительным, мы искренне к этому стремились. Ниже я привожу этот свод правил.

Моральный кодекс строителя коммунизма

1. Преданность делу коммунизма, любовь к социалистической Родине, к странам социализма;

2. Добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест;

3. Забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния;

4. Высокое сознание общественного долга, нетерпимость к нарушениям общественных интересов;

5. Коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного;

6. Гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку друг, товарищ и брат;

7. Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни;

8. Взаимное уважение в семье забота о воспитании детей;

9. Непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству;

10. Дружба и братство всех народов СССР, нетерпимость к национальной и расовой неприязни;

11. Нетерпимость к врагам коммунизма, дела мира и свободы народов;

12. Братская солидарность с трудящимися всех стран, со всеми народами.

За исключением 11 и 12 пунктов всё это можно найти в библейских заветах, всё это соответствовало выработанным человечеством нормам общественной морали. Поэтому для нормального человека эти правила, кроме положительной оценки, никакой другой реакции вызвать не могли.

Сейчас с позиции приобретённого опыта, когда я прошёл путь от рабочего до руководителя разных уровней, я, наверное, повёл бы себя по-другому. Наверное, был бы проще и терпимее относился к происходящему, не создавая себе и окружающим «лишних» проблем.

Молодости не свойственны смирения и компромиссы, и я не был исключением. Поэтому работа в условиях необходимости сосуществование со средой, которая не вызывала у меня доверия, обязанность контактировать и подчиняться руководителям, отягощённым низменными пороками, при отсутствии альтернативы быть с ними связанным круговой порукой, были для меня несовместимы. Я стал искать другую работу, считая, что мне просто не повезло, что среда, в которой я оказался явление случайное, что в другом месте всё будет по-другому.

Практика дальнейшей моей жизнедеятельности последовательно освобождала меня от многих иллюзий, которыми мы были наполнены. И всё же многое из того советского периода жизни моего поколения заслуживает положительной оценки и, к сожалению, не воспроизводится сегодня, хотя значительной частью населения страны не может быть не востребовано.

Например, понятие безработица, воспринималось нами, как что-то свойственное капиталистическому образу жизни, где господствует эксплуатация рабочих капиталистами, которые могут делать с неугодными им работниками всё что угодно, вплоть до лишения их работы, а, следовательно, и средств к существованию. Сегодня я знаю, что и тогда была скрытая безработица, но она была несоизмерима с той ситуацией на рынке труда, которая существует сегодня в России. И тогда неугодные работники были не застрахованы от произвола администрации, но администрация десять раз отмеривала, прежде чем принять решение по каждому конкретному случаю, так как действовала процедура защиты прав человека в сфере трудовой деятельности и это была политика партии, а, следовательно, и власти. Притесняемый работник мог обратиться с жалобой в профсоюзную организацию, в партийные комитеты разных уровней, в органы советской власти и мог рассчитывать на помощь. Сегодня работники практически беззащитны перед административным произволом, особенно в частном секторе. Я не подвергаю сравнению притеснения по политическим мотивам, сегодня ситуация с политическими правами человека обстоит на мой взгляд несколько демократичнее, но это не означает, что все проблемы сняты.

Другим положительным примером советского периода в жизни нашей страны было отношение власти и общества к молодёжи и пожилым людям. Песня со словами – «Молодым везде у нас дорога, Старикам везде у нас почёт», которую с задором и искренне распевало моё поколение, не была идеологической прокладкой или лозунгом. Это было практикой жизни, хотя за реализацией этой практики в жизнь неустанно следили партийные органы. Осуществление молодёжной политики было важнейшей государственной задачей. Я неоднократно заострял внимание читателя на это ранее, и подчёркиваю это вновь, потому как отсутствие молодёжной политики сегодня уже обернулось для страны и общества невосполнимой потерей, но осознание этого, судя складывающейся сегодня ситуации, к сожалению ещё не произошло и это очень тревожный симптом.

Воспитание молодого поколения было важнейшей государственной задачей. Это было одним из приоритетных направлений идеологической работы КПСС² и её верного помощника – ВЛКСМ.³ Трудно не согласиться с привлекательностью такой социально направленной политики, и в том, что она не могла не иметь адекватную ответную реакцию со стороны молодых людей и основной массы населения в целом. Дети с раннего возраста ощущали заботу о себе государства и общественности и отвечали на эту заботу преданностью и верностью. И как бы ни пытались, сегодня принизить значение проводимой политики в сфере воспитания молодого поколения утверждениями о большевистской идеологической подоплеке этой политики, нынешние политические организации ничего пока лучшего предложить не могут.

История учит, что будущее любого общества зависит от воспроизводимого им поколения. Поэтому забота о здоровье, нравственном развитии, уровне образования, воспитании гражданственности, формировании ответственности у своих поколений должны быть основной задачей каждой семьи, общества, государства. Всё остальное вторично. Сегодня мы пожинаем плоды забвения этого постулата, но об этом мы поговорим в следующей книге.

Не лучше обстоит дело и с положением пожилых людей, которые стали заложниками перестроечного периода. Они действиями власти оказались лишены не только своих сбережений, но и достойного пенсионного обеспечения, которое как я упоминал выше, не только позволяло ранее им вести нормальную жизнь в старости, но ещё и помогать своим детям и внукам. Сегодня, когда я вспоминаю в 90-е годы стариков у помоек, извлекающих отходы пищи и выброшенные старые вещи, или просящих милостыню пожилых интеллигентных людей, или выброшенных обманом из своих квартир пенсионеров, превратившихся в «бомжей», я вспоминаю своих маму и бабушек и других окружавших меня людей их возраста. Я благодарю судьбу, что им несмотря на войны и лишения не пришлось испытывать такого унизительного состояния, которое испытывают сегодня их соотечественники, достигших преклонного возраста. В период развития наших общественно-личностных качеств, нормы, определяющие и регулирующие это развитие, казались нам незыблемыми. Идеология, на которой мы воспитывались и воспитывали наших детей, представлялась нам самой гуманной и справедливой. Будущее, которое мы строили по наказам наших отцов, погибших на войне, под «славным» руководством КПСС, возглавляемой «великими вождями», как нас убеждали, и мы искренне верили этому, должно было быть самым светлым и счастливым. Противоречия, возникающие между нашими представлениями и практикой ещё начинающейся самостоятельной жизни, многими из нас воспринимались, так как нам и объясняли наши идолы от большевиков. Мы их объясняли враждебным проявлением со стороны «врагов народа и их сподвижников», или отдельных нерадивых управленцев, которых необходимо выявлять, обличать, подвергать критике, наказывать и всё встанет на свои места. Я, будучи не удовлетворённым реакцией на свой, как мне казалось, мужественный, обличающий непорядочность отдельных руководителей поступок, с чувством выполненного гражданского долга решил, как я уже упоминал выше, покинуть этот коллектив. Я не усомнился в своей правоте, даже не получив ожидаемой поддержки в своей борьбе за справедливость. Было бы неверным считать, что это мне далось легко. Меня много хорошего связывало с этим предприятием. Это и интересная практическая работа, и доброе отношение ко мне многих людей, включая товарищей по работе в ремонтной бригаде, рационализаторов, понимавших мои мотивы в конфликте с администрацией, приобретённых новых друзей, и товарищей, в том числе и из числа ИТР и руководителей производственных подразделений. Особое место занимает в моей памяти о том времени участие в работе комсомольской организации и художественной самодеятельности. Последним увлечением я болел на протяжении многих лет моей жизни. У предприятия было два клуба, в которых помимо проведения политических и общественных мероприятий, показа кинофильмов, работали различные кружки художественной самодеятельности и прикладного искусства.

Получив хорошую хореографическую подготовку в техникуме, я создал танцевальный коллектив, и возглавил его работу.

Моё выступление в концерте художественной

самодеятельности ЛДК, 1962 год

Кроме этого, обладая приличным репертуаром произведений, читаемых мною в прошлом со сцены я продолжил своё художественное творчество и в этой сфере. Заметив, что я обладаю приличной дикцией и голосовыми данными, меня использовали и в качестве конферансье, или как теперь принято говорить – ведущего программы. Мне на всю жизнь запомнилась эти незабываемые праздничные ощущения от зрительской оценки твоего творческого труда, концертные поездки и выступления в разных творческих коллективах и участие в смотрах художественной самодеятельности.

Вот и сейчас, работая над этой книгой, я, перебирая свой архив, вспоминаю то время, смотрю на награды тех лет, и у меня невольно перед глазами встают как живые, картины минувшего. Эти воспоминания навевают грусть о невозвратности былого.

Глава четвёртая:
Новые испытания

Ну, а в описываемый мною период жизни от «тлетворного» влияния Запада, схожего с тем, что имеет место быть сегодня, нас надёжно укрывал «железный занавес». Работы на рынке труда предлагалось много, было из чего и что выбирать. Любое предложение гарантировало оплату труда, обеспечивающую прожиточный уровень молодой семьи, а не одного человека, как это принято подсчитывать сегодня. Это предполагало нормальное питание семьи из двух-трёх человек при одном кормильце, возможность скромно одеваться, иметь иногда возможность посещать зрелищные учреждения, а при двух работающих ездить в отпуск отдыхать, немного помогать родителям и самим обустраивать свой быт и делать не дорогие подарки близким. Поэтому мы были уверены в стабильности своего материального положения. Мы так же не сомневались в социальной защищённости своего потомства, гарантируемого конституционными нормами и действующими институтами власти, обеспечивающей бесплатные медицинские услуги, бесплатные образование и содержание детей в дошкольных учреждениях.

Ознакомившись с предложениями на рынке труда, я выбрал для себя работу в новой сфере деятельности, и устроился на должность инженера отдела оборудования Стройснаба Главкрасноярскстроя. Это было самое крупное в крае и одно из крупнейших строительных объединений в СССР, объединяющее не только крупнейшие строительные тресты и управления, но и предприятия стройиндустрии, строймеханизации, и крупнейшие базы комплектации и материально-технического обеспечения стройиндустрии. Именно Главкрасноярскстрой был призван обеспечить реализацию задач выдвинутых партией и правительством по вводу в строй гигантских проектов. К ним относилось строительство Красноярской ГЭС, в то время самой крупной гидроэлектростанции в мире, Ачинского глинозёмного комбината, Красноярского алюминиевого завода, возведение Байкало-Амурской магистрали (БАМ), крупнейших заводов-гигантов, объектов жилищного строительства, и ряда других объектов социального и культурного назначения. Многие из перечисленных объектов были объявлены «Всесоюзными ударными комсомольскими стройками». В нас, я имею в виду своё поколение, жила романтика подвигов наших предков, первых комсомольцев – строителей Магнитки, Днепрогэса, Волго-Донского канала, Комсомольска на Амуре, мы тогда не знали, что эти объекты возводила и другая категория нашего общества. Мы, и я в том числе, тоже хотели совершить что-то значительное, оставить след своего поколения в истории своей страны. Это было одним из определяющих мотивов для меня выбора места работы. Как я уже отмечал выше, Главкрасноярскстрой курировал важнейшие стройки Восточной Сибири. Для меня это была новая область деятельности во всех отношениях. Во-первых, я не был знаком со спецификой строительной индустрии, а это целая отрасль со всем своим многообразием, во-вторых, мне ранее не приходилось сталкиваться с материально-техническим снабжением даже в рамках маленького подразделения, а тут огромное многоотраслевое объединение, по нынешним понятиям своего рода – холдинг. Всё это было для меня тайной за семью печатями и конечно на душе было тревожно. В то же время именно новизна и желание приобрести новый опыт превалировали над страхами в принятии решения.

Структурно аппарат главка состоял из специализированных управлений, которые в свою очередь имели свои структурные подразделения, где первичным элементом был отдел. Вот в отдел оборудования конторы «Стройснаб», Управления материально-технического снабжения Главкрасноярскстроя я и был принят на должность инженера. Нас в отделе было семь человек, каждый вёл определённую группу оборудования. Так, как я имел образование техника-механика деревообрабатывающего оборудования и имел практический опыт работы механика, меня «посадили» на группу деревообрабатывающего и металлорежущего оборудования, которую вследствие большой номенклатуры вели два инженера. Мне повезло с напарником. Владимир Иванович, так звали моего напарника, к сожалению фамилии, не помню, был мужчиной предпенсионного возраста, имеющим огромный опыт в этой сфере деятельности. Будучи внимательным и очень добрым человеком с открытой душой, он доброжелательно встретил молодого ещё, ничего не сведущего в этом сложном деле напарника. А какой из меня ещё был напарник, больше обуза. На начальном этапе ему пришлось выполнять функции моего наставника, и пока я учился, ему приходилось работать за двоих. Я, конечно, старался поскорее освоить новую работу, но это оказалась далеко не так просто. Освоение технологии планирования и распределения основных производственных и материальных фондов в системе Госснаба оказалась для меня камнем преткновения. Конечно, нашими основными клиентами были работники отделов и управлений материально-технического снабжения предприятий и организаций, входящих в систему главка или их руководители, но нередко к нам заглядывали и начальники участков, управлений, трестов. От нашей работы не в малой степени зависел успех в работе этих организаций и благополучие их коллективов.

Обычно все они старались с работниками, к которым они приходили вести себя доверительно, не портить отношений. Нередко преподносились на первый взгляд невинные презенты, например цветы или духи для женщин, бутылочка коньяка для мужчин. Иногда передавались какие-то свёртки открыто. Иногда отдельные работники выходили с клиентом из отдела и возвращались со свёртками. Я тогда не придавал этому особого внимания, так как считал это проявлением искренней благодарности за работу своих товарищей. Это потом я стал понимать, что это «благодарность», за конкретную услугу, нередко в ущерб или за счёт другой организации. И все равно у меня осталась добрая память о том коротком времени, общения с этими людьми. Ко мне все относились хорошо, делились своим опытом, оказывали практическую помощь, когда я что-то не понимал или не знал. Я не так быстро, как хотелось, но всё же вникал в новое дело, и мне стали доверять некоторую самостоятельную работу. Сначала это было систематизация заявок по группам в журналах, затем разноска выделенных главку фондов и заполнение картотеки в соответствии с заявками с заполнением специальной документации и разноской в рабочие журналы. Меня, конечно, проверяли и поправляли там, где я ошибался, но постепенно я входил в курс дела.

В силу общительности характера я быстро познакомился с другими работниками конторы, а затем и управления и обрёл новых друзей. Встав на комсомольскиё учёт, я сначала выполнял отдельные поручения, а потом по рекомендации комсомольской организации управления был избран членом комитета комсомола главка. Конечно новое для меня дело, в силу особой специфики, с которой мне не приходилось ранее сталкиваться, вызывало у меня тревогу за свои способности справиться с этим поручением. Меня окружали опытные в своём деле профессионалы, но их отношение ко мне как к новичку было благожелательным и равноправным, исключающим появление комплекса неполноценности.

Шел 1963 год, мы ждали прибавления в семье, к осени у нас должен был появиться наш совместный ребёнок, вся жизнь была наполнена этим ожиданием и заботами, связанными с этим событием. Этим жили не только мы с женой, но и наши родители и родные, особенно мои, потому что это предвещало им переход в новое качество. Они в отличие от моей тёщи и других родственников моей жены впервые становились бабушками, дядями, тётями и так далее. У тёщи жили внучка, дочь брата моей же жены, живущего с матерью и внук Юра, наш сын, а у нас это всё было вновь.

Наш сын Юра на детской площадке в парке, в период жизни у бабушки в Украине, 1963 год

Приобретались необходимые для такого случая вещи и предметы, по всяким приметам и признакам строились предположения о том, кто родится – мальчик или девочка. Почему-то большее подтверждение получало предположение о мальчике. Мы с женой желали тоже мальчика, и наши ожидания оправдались, 13 сентября 1963 года на свет появился один из продолжателей родословной Зориных, наш сын Константин.

У нас родился второй сын, которого мы назвали в память

моего отца Константином, 1963 год

До его появления у нас второго сына моя супруга была несколько раз беременна. Один раз родившийся ребёнок и тоже мальчик умер, прожив всего несколько часов из-за гемофилии, причиной наличия которой я считаю себя. Было ещё неудачи, но, слава Богу – он и жена подарили нам ещё одного сына. Всё прошло благополучно и мама, и ребёнок чувствовали себя удовлетворительно. Я, конечно, ощущал себя счастливейшим из отцов, но к осознанному отцовству, требующему проявления не только отцовских чувств, но и несения родительских не связанных с материальной стороной обязанностей, я ещё не был готов. Это я уже осознал через несколько лет, когда может быть запоздало, но обрёл необходимый жизненный опыт. Мы ведь дети войны хоть и взрослели быстрее более поздних сверстников, но в чём-то и отставали от них, детей развивающихся в нормальных условиях.

Один из моих современников, который помогал мне в корректировании и редактирования рукописи этой книги, считал что подобные, как он выразился «откровения» неинтересны читателю и могут вызвать неприятные чувства у моей бывшей жены. Может он и прав. И всё же я в своей работе над жизнеописанием своего поколения на своём примере стремлюсь обратить внимание молодёжи, вступающей в самостоятельную жизнь, на возможность проявления в ней различных неожиданных, в том числе, и неприятных обстоятельств. С тем чтобы они, столкнувшись с ними, могли быть к ним готовы и, веря в счастливое их завершение, готовы были преодолевать эти трудности.

Возможно, на мою работу оказывают влияние моя многолетняя педагогическая и воспитательная практика и жизненный опыт. Возможно, этим вызваны мои, как покажется отдельным читателям «ненужные излишества» но я, будучи привержен принципу: что если опыт жизни моего поколения, хоть кому-то окажется, полезным, стараюсь рассказать о нём. Вся наша семья, включая наших родителей, искренне радовались появлению на свет нового члена семьи, но самым счастливым человеком была моя жена. Хотя она скрывала свои мысли, но всем окружающим было понятно её неуёмное желание как можно быстрее родить ребёнка, даже когда роды угрожали её здоровью. Она стремилась укрепить семью, и все к этому относились с пониманием и сочувствием, о чём я уже упоминал выше.

Моя жена хотела назвать сына Димой, в память об умершем до этого после родов ребёнке, которого тоже тогда назвали Димой в честь моего деда, революционера-большевика, о котором я писал в первой книге.

Это, как про себя считала моя жена, должно было укрепить нашу семейную базу. То, что она именно к этому страстно стремится, не для кого из окружающих не было секретом. Это было её право, и все относились к этому с уважением и пониманием. Так как мы ещё раньше условились, что если будет мальчик, то право на имя получаю я, а если девочка, то имя ей будет давать семейный совет, то ни у кого не вызвало удивления имя Костя, которым мы назвали ребёнка. Память о погибшем на фронте отце была для меня и моего брата священна. Я думаю, что это свойственно всем нашим сверстникам, потерявшим в войне своих родных и близких. Именно в наших детях как бы возрождались погибшие в Отечественной войне наши родные, кому не суждено было стать для них дедами, бабушками и другими положенными в этих случаях родственниками. Как многие утверждали, мальчик уродился в Зориных, и мне очень хотелось в это верить. Это был черноглазый с чёрными волосами смуглый бутуз с ямочками на щеках и двумя точками на складке подбородка свойственными его отцу и деду, которому не суждено было его узнать.

Конечно, появление нашего совместного ребёнка наполнило нашу жизнь новым содержанием, новыми заботами, новыми планами. Я вообще не имел опыта обращения с грудным ребёнком, а у моей жены он был очень ограничен. Дело в том, что выхаживанием её первенца занималась бабушка, её мама, к которой он был привезён с трехмесячного возраста и через два месяца оставленном у неё дочерью, так как молодой маме надо было заканчивать учёбу в техникуме. Студенческие общежития не были приспособлены для проживания одиноких мам с детьми, тем более с грудными детьми. Мы тогда ещё не были с нею близко знакомыми, и о нашем союзе даже не мыслилось, хотя это было не за горами, где-то около года, но в, то время каждый жил своей жизнью.

На тот период моя мама работала, и в полной мере помогать нам в уходе за ребёнком не могла. Поэтому для решения этой проблемы жене надо было или идти в отпуск без содержания на работе и в академический отпуск в институте, или брать на первых порах няню, а потом отдавать ребёнка в заводские ясли. Мы склонились ко второму варианту и наняли няню, которая поселилась у нас, и нас уже стало четверо.

Гордая бабушка, наша с братом мама со своими внуками Юрой и Костей. 1964 г.

Юра, старший сын, оставался пока у бабушки на Украине, и взять мы его смогли только на следующий год, когда он достиг детсадовского возраста. Через год, получив место в яслях, которые располагались в двухэтажном деревянном доме, напротив нашего барака, мы расстастались с няней. Этому способствовал один случай. Как-то забежав, домой среди рабочего дня, когда меня обычно не ждали, я стал свидетелем действия выражавшегося в вылизывании няней лица нашего ребёнка языком. Язык её мне показался невообразимо большим, а личико сына маленьким. Я в бешенстве выхватил ребёнка из её рук и потребовал объяснения её действий. Она стала плакать и жаловаться, что ребёнок очень беспокойный, что мы приучили его к рукам, и у неё нет сил, целый день качать его на руках и что это народное средство, успокаивающе действующее на детей грудного возраста. Меня это несколько смутило, но не сняло настороженности, и я стал пристальней приглядываться за действиями няни. Я привёл этот пример, чтобы показать читателю бытующие в наше время приёмы ухода за новорождёнными детьми. Няня была преклонного возраста малограмотная деревенская женщина, старость которой была социально мало обеспеченной, что было для одиноких людей, проживающих в сельской местности, уже не способных вести своё хозяйство для того времени явлением не редким. В общем-то, особых претензий у нас к ней не могло быть. Она как могла, старалась, но видимо отсутствие собственных детей и преклонный возраст, а уход за детьми это тяжёлый труд, вынуждали её применять некоторые хитрости, которые не могли устроить нас. Например, я стал замечать, что она, чтобы успокоить ребёнка начинала сильно качать коляску и буквально укачивала ребёнка. Глаза у него закатывались, и он не то что засыпал, а создавалось впечатление, впадал в состояние беспамятства. Причём это состояние было кратковременным, и он вскоре опять начинал вести себя беспокойно, а она опять начинала его «убалтывать». Всё это ускорило наше расставание. Считаю необходимым отметить, что и сегодня можно наблюдать подобную описанной мною выше картину, когда молодые мамы трясут, а не укачивают своих новорождённых детей. Хочется им напомнить, что это чревато серьёзными неприятными последствиями для здоровья ребёнка. Поэтому я и счёл необходимым привести пример из своей жизни.

Вскоре вся наша семья восстановилась, бабушка привезла нам Юру и некоторое время пожила у нас, чтобы он привык к родителям, которых он фактически обретал заново. Нам тоже необходимо было привыкнуть к ребёнку, к приобретённым им привычкам и образу жизни, отличном от нашего. Необходимо было притираться, приспосабливаться к нему, заинтересовать и привлечь его к себе, сделаться для него необходимыми. Я чувствовал особую ответственность, и старался из всех сил, понравиться ребёнку, и не дай бог допустить что-нибудь не соответствующее принятым на себя родительским обязанностям. Может быть, надо было быть проще, и не выделять в своём отношении детей, но тогда я об этом не задумывался, осознание этого пришло позже.