Читать книгу: «Дикополье. Слово Шубина», страница 14

Эпилог. Шубин шалит

За тем, что происходило дальше, я наблюдал со стороны. За собой – таким молодым. За своими друзьями, о которых я молодой совсем скоро забуду.

Вот оно ведь… Прожить так, чтобы было куда нырнуть, где окунуться, в точности как в Северский Донец – это ли не главное? Только это будет река воспоминаний, светлых и добрых. Я наконец-то проснулся. Я обрёл место силы – я одолел Темногора, снова став одним целым с самим собой.

И когда маленький я, разочарованный, ничего не понимающий подросток, но нашедший единственный источник всех своих бед, подбежал ко мне взрослому и ударил что есть сил, я обнаружил, что так и стою у метро “Семеновская”, прислонившись ладонью к деревянной двери.

И Миша был здесь, рядом со мной.

* * *

Мы шли с ним по утренней Щербаковской. Долго спорили о том, что в конце концов с нами случилось.

– Ты убил в себе самое важное, – говорил Миша. – Перестал рассказывать истории, фантазировать, ты просто решил вырасти, мол так безопаснее… Укрепился в маленькой уютной реальности. Школу закончил, на выпускной фотографии был угрюмый, как Горнячок. А потом ходил тут, по чужому городу, как неприкаянный, всё-то искал, где бы приткнуться.

Я размахивал палкой и противопоставлял что-то Мише не столько с целью что-то доказать, сколько просто из веселья, из невиданной, необъяснимой радости.

– А может, я всё-таки не Шубин, а? Просто какой в этом смысл? Я знаю, что я Саша, я помню себя Сашей. А ты мне тут – Шубин, Шубин… Миша, ты как ото я не знаю.

– Ну ты достал! – смеялся Миша. – Послушай: ты-то можешь решить что угодно. Что нет никакого Шубина в принципе например. Или что Шубин – это я. А лучше – реши-ка то, что Шубин – это каждый, кто прожил на земле Дикополья и сохранил её в себе. Ты. Я. Все мы! Мы все – Шубины.

– Это ты в своём стиле. Бредишь, ха-ха! – я стукнул палкой по дереву.

– Дикополье, Донбасс, Донецк – всё это теперь не только география. Он в тех, кто остался, и в тех, кто уехал, но держит его в своём сердце. Поэтому и Шубин такой разный. Мы-то ведь – тоже разные! И каждый решает, убить его, забыв навсегда, изгнать… или нести дух Дикополья, хранить его до прихода Прекрасного далека, о котором ты мне однажды сказал. Донецк стал разменной монетой, о нём говорят всё громче те, кто ничего о нём не знает, пытаясь пробудить Темногора из спячки… Я рад, что ты оживил Шубина в самом себе, – Миша посмотрел на указатель. – Кажется, это твой дом?

– Мой дом?

Знаете… А впрочем – конечно, знаете. Во взрослой жизни такое бывает редко, но всё же. Когда просыпаешься утром. И понимаешь, что выспался. И смотришь на мир ясно. И знаешь, что делать дальше. И даже вчерашний день вспоминаешь с удовольствием. Сейчас я испытал примерно это чувство. Только стократ сильнее.

И все лица вокруг стали отчётливее. И этот открытый люк перед собой я взял – и увидел. И – что это? Неужто птицы поют? Прямо здесь, посреди Москвы? Так бывает?

– Я уже лет десять как не произносил это слово всерьёз, – сказал, и по телу побежали мурашки. – Будто и нет у меня больше дома. Но всё-таки – есть. Где-то глубоко. Он со мной и во мне. Он – всегда.

– Верно. Он – всегда. Дом – постоянно.

Я кивнул, продолжая наслаждаться не пойми чем.

– Саша.

– А?

– Ладно я скажу кое-что, как ты это говоришь, “в своём стиле”?

– Валяй. Кто ж тебя-то удержит?

– В общем. Ты можешь решить, что я – просто твоё детство. А ты – взрослый, который тоскует о том, что было когда-то и будто бы ушло навсегда.

– И?

– Так вот. Не ушло, Саша.

Я посмотрел на него. Миша улыбался. Детской, наивной улыбкой.

– Я уж это понял, – улыбнулся я в ответ. – Никуда мне от тебя не деться, – я отфутболил палкой камешек, как клюшкой. – А славно мы тогда Темногора-то, а?

– Темногор… – проговорил Миша. – Чудовищная сущность, которая силами людей окутывает мраком всё, к чему прикасается. Не давай этому случиться впредь. Говори о Дикополье как Шубин, рассказывай о нём настоящем, и тогда никакой Темногор не явится на берега Северского Донца. Он сумел добиться своего могущества, поскольку люди ему верили. Поскольку читали, что он Святогор, идеализировали его, ничего о нём толком не зная.

– Так, получается, Темногор – не Илюха?

– Конечно, нет. Илюха – только часть его, а состоит Темногор из множества частей. Из тех, кто под видом добра совершает худо. Из тех, кто смотрит на Дикополье, а видит один только Донецк – набор пустых для него звуков…

– Ну, отлично. Да-да, Миша, тут ты прав. Я про другое. Раз Илюха – не Темногор, значит, я всё до сих пор не отомстил. Сейчас вернусь домой, найду его в соцсетях, затем поеду и начищу репу так, что искры из глаз полетят.

– Нормальная идея.

– Серьёзно?

– Конечно. А ты думал, я тут в святоши заделался? Не дождёшься. Но ещё лучше – позвони-ка тем, кто в самом деле мог стать твоим другом. Никите позвони. Виталику Корбуненко. Марьяне… Ты в курсе, что она таки дала концерт в филармонии?

– Да. Я слышал. Даже лайк поставил…

– Этого мало.

– Я знаю! Не дави на моё чувство вины.

– Сам на него давишь.

– А Шубина я зачем в себе убил?

– Э, и мне интересно, на кой, блин, чёрт!

Мы посмотрели друг на друга. Несколько секунд, не мигая, оба в шоке с того, что Миша сорвался. А потом как расхохотались, что прохожие нас стали обходить, как прокажённых.

– Короче говоря, главное – не зачем, – успокоившись сказал Миша, – а как вернуть его к жизни. Этим ты и будешь теперь заниматься. Ну, бывай, Саша! И, да, спасибо тебе, что рассказал тогда мою историю. А то я и не знаю, вернулся бы я или нет.

– Да это всегда пожалуйста. Обнимемся?

– Обнимемся! Только ты с дрыном своим поаккуратнее. Москвичей пораспугал всех, так мне-то хоть глаза не выколи.

Я отвернулся на мгновение. А как снова посмотрел на Мишу – он уже исчез.

Я зашёл в квартиру. Не разуваясь, подошёл к зеркалу и долго ещё смотрел в своё отражение. Впервые за долгие годы не испытывая к себе ненависти. И поняв, кто на самом деле я есть. И, главное, откуда…

Потом я заказал в интернет-магазине шахтёрскую кирку, оранжевую каску, написал абсолютно всем нормальным, хорошим людям из своего прошлого и позвонил начальнице Ирине. Пообещал прийти на корпоратив при полном параде.

– Чего это ты передумал? – спросила она, не сумев скрыть в голосе радость.

– А я в детство с головой окунулся. Знаешь, как оно бывает? И понял, что там было здорово. Даже пришлось по ночной Москве прогуляться. Это всё ты – из-за тебя всё!

– Конечно же, я виновата!

– А то кто ж?

– И кем ты будешь на вечеринке?

– Кашляющим стариком с копытами вместо ног, – ухмыльнулся я. И увидел боковым зрением, как блестит на кровати под солнечным светом Киркалибур. И как заглядывает мне в окно волк Васька. И как Горнячок что-то ворчит у меня за спиной. И как Миша… смотрит на меня и чемоданчик свой держит при этом. – А у меня идея!

– Какая?

– Давай ты будешь лисой? – сказал я. – Такой, знаешь, сексуальной. И будешь смотреть на меня весь вечер влюблённым взглядом.

– Шалишь?

– Не я… – улыбнулся я, включая камеру и поднося фонарь к лицу. – Это Шубин всё… Это Шубин шалит!

13.05.2022

Благодарности

Из всех сайтов в наибольшей степени – сайту miningwiki.ru – за шахтёрский жаргон, “слонов”, “Бабу-Ягу” и прочие бесконечно любопытные познания о жизни горняков.

Книге Коновалова “Байки, сказы и бывальщины старого Донбасса” – за Бархатную Злодейку, Гремучего Дедушку и других удивительных созданий.

Тимофееву Петру Тимофеевичу (1952–2017) – за восторг от рассказов о фольклоре на филфаке и за его книгу “Протёкших дней очарованье…”, из которой взяты все основные версии происхождения Шубина для “Дикополья”.

И, конечно, всем дончанам, которые даже в самые тёмные времена продолжают нести в себе дух Шубина.