Читать книгу: «Игры чародеев», страница 4
«Ты как раз вовремя», – Максим кивнул головой, веля следовать за ним.
Мы вышли из здания вокзала на платформу. Уверенным шагом Максим двинулся по перрону, высматривая на экранах табло нужный поезд.
«Сейчас никаких вопросов, понял? – на ходу бросил он. – Просто молча делаешь то же, что и я».
Затем он свернул и направился вдоль одного из составов, который, судя по табло, следовал далеко на восток. Отыскав нужный вагон, Максим без лишних слов кивнул хмурой пожилой проводнице и нырнул внутрь, жестом позвав меня за собой.
Мы оказались в спальном вагоне – своеобразном аналоге категории «Бизнес-класс», принятом для российских поездов. Максим занял одно из купе, а мне указал на соседнее.
«Попутчиков у тебя не будет. Зайди ко мне через пару часов, когда мы отъедем подальше от города», – сказал он и закрыл дверь перед моим носом. Следом раздался щелчок замка. Мне оставалось лишь пожать плечами и последовать примеру своего спутника – зайти в небольшую двухместную коробку купе и захлопнуть за собой тяжеленную дверь.
Вскоре поезд зашевелился и начал потихоньку набирать ход. Колеса знакомо застучали по рельсам и от этого стука слегка потянуло в сон. Я прилег на одну из двух жестких кушеток, находившихся в купе, и уставился в потолок, терпеливо выжидая установленные Максимом два часа.
Как и любой маг, ждать я умел хорошо. Но, увы, несмотря на моё терпение, время, как назло, текло медленно-медленно. И чтобы хоть как-то занять себя, я принялся смотреть в окно, разглядывая проносившиеся там то невзрачные бетонные постройки, то небольшие деревянные домики, то гигантские стены леса, то просторные поля.
Каждый, кто хоть раз ехал на поезде по нашей стране, хорошо знал такие картины.
А ведь я не имел ни малейшего понятия куда и зачем вез меня этот человек. Можно ли было доверять Максиму? А главное – стоило ли?
В любой иной ситуации я бы бежал прочь от него. Но так уж сложилось, что именно сейчас Максим оказался единственной зацепкой, ведущей к ответу на мои вопросы.
Как вспышка в памяти мелькнул образ Алисы, державшей пистолет и решительно настроенной выпустить в меня пулю – от этого воспоминания по телу пробежала неприятная дрожь. Затем я вспомнил окровавленное лицо профессора Силуянова, перестрелку в квартире – и мне стало окончательно не по себе.
Выждав положенный срок, я без лишних церемоний распахнул дверь в купе Максима и зашел внутрь. Он сидел, закинув ноги на соседнюю полку, и пил какое-то дешевое пиво из бутылки.
– Стучаться не пробовал? – недовольно спросил он.
Я пропустил вопрос мимо ушей, сел напротив него и всем видом показал, что настало время поговорить.
– Ты обещал объяснить, что, черт возьми, происходит, – сказал я.
Максим задумчиво посмотрел на меня, словно выбирал нужные слова, которые стоило произнести.
– Ладно, – он отставил бутылку в сторону. – Давай так, ты – спрашивай. А я отвечу – если смогу, конечно. Врать не стану – незачем мне это. Но и о лишнем тебе не скажу.
– Ты знаешь, почему Алиса пыталась меня убить? – задал я главный вопрос.
– Нет, – Максим лишь пожал плечами. – могу лишь догадываться. Единственное, что скажу наверняка – в этом замешана магия. Хотя ты и сам, наверное, догадался.
– Что ещё за магия?
– Серьезная магия. Твоя девчонка – Алиса, да? – знала нечто важное и очень ценное. Настолько ценное, что за ней по пятам шли вонты.
– Вонты? – я удивленно приподнял брови.
– Да-да, вонты, – Максим снова отхлебнул из бутылки. – Ну ты же маг – должен о них знать.
Разумеется, я знал о вонтах – легендарном тайном ордене волшебников, который, судя по слухам, многие столетия был чем-то вроде мирового серого кардинала. Многочисленные небылицы, коими полнится мир магии, рассказывали, что вонты имели тотальную власть над королями и президентами, папами римскими и патриархами. Что ни одно важное решение на свете не могло быть принято без их ведома. Поговаривали, что за сотни лет эти волшебники проникли во все сферы власти и общества – и контролировали их изнутри, преследуя свои неведомые цели. И так было вплоть до конца ХХ века, когда орден таинственным образом исчез.
Конечно, я не верил в эту историю, как и в подобные ей теории заговоров масонов, иллюминатов и прочие сказки про мировое закулисье. Но Максим, похоже, разделял иное мнение.
– Вонты – это миф, – сухо ответил я.
– То-то и дело, что не миф. Конечно, народная молва основательно преувеличила их возможности – но, уверяю, они действительно очень сильны.
– Даже если и так – разве они не исчезли лет двадцать назад?
– Всё верно – исчезли. И адепты, и руководители, и даже сам магистр ордена пропали без вести. А это, по скромным подсчетам, несколько сотен человек. Но пару лет назад орден воскрес. Уже не такой влиятельный, как прежде – но всё ещё способный на многое. Короче говоря, вонты положили глаз на твою девчонку.
– Вонты полагают, что Алиса владела какой-то особо ценной магией? – удивился я.
– Владела-не владела, но что-то о ней знала – это точно. Проблема в том, что вонты – ребята упорные и на полпути не останавливаются. И раз Алиса теперь мертва, они по очереди будут вытрясать сведения из всех, кто с ней близко контактировал. Вспомни, что сталось с тем дедулей, у которого она работала. Думаю, следующим в списке на допрос у них стоишь ты.
«Это же парень той сучки. На ловца и зверь бежит, да, Вань? Ладно, сейчас закончим с дедом и возьмемся за него», – я вспомнил хриплый голос одного из бандитов, с которыми недавно столкнулся. Выходит, они действительно разыскивали меня!
Максим говорил правду.
– Но я ничего не знаю!
– Так им и скажешь при следующей встрече. Уверен, те два гопника тебя внимательно бы выслушали. Они, конечно, лишь обычные наемные головорезы – но выбивать информацию умеют и без всякой магии. К тому же там, в парке, Алиса тебя явно не просто так на мушке держала. Девчонка знала, что вонты шли по её следам. Может, боялась, что доберутся до тебя? Что ты сболтнешь лишнего?
Алиса хотела заткнуть мне рот? Почему она не попросила о помощи? Неужели отношения между нами, то чувство, которое со временем могло вырасти в любовь, ничего для неё не стоили?
– Я не знаю её тайн, – сказал я. – Во всяком случае, ничего такого, ради чего меня стоило бы убивать.
– Ну, видать у твоей девушки мнение было иным, – Максим снова пригубил пиво. – В любом случае, теперь догадки строить бесполезно. Но есть одна мысль. Попробуем узнать, что было у неё в голове.
– В каком смысле? – Я удивленно приподнял брови.
– Попробуем с помощью магии заглянуть в её воспоминания.
Мне доводилось слышать про заклинание чтения воспоминаний, хотя сам я такой магией не владел. Но, насколько я знал, у этого волшебства было одно важное условие.
– Для чтения воспоминаний человек должен быть, как минимум, жив, – сухо ответил я. – Память человека полностью стирается через несколько минут после его смерти.
– Верно, – Максим подметил мое замешательство. – Память стирается. Но остается кое-что другое: её проекция. Ты знал, что самые яркие, сильные эмоции, чувства и воспоминания оседают не только в памяти человека, но и на его ауре? Конечно, правильнее сказать, что они и формируют ауру – но это сейчас непринципиально.
Максим потянулся к рюкзаку, вынул из бокового кармана небольшой бумажный конверт и протянул мне. Аккуратно отодвинув клапан, я открыл его и вытащил на свет срезанную прядь светлых волос.
Это были волосы Алисы.
В воображении тут же пронеслась картина того, как Максим срезал прядь волос с мертвой девушки – и губы невольно сжались в неприятной гримасе.
– На волосах пока ещё остались следы её ауры, – пояснил Максим.
Я прищурился и разглядел легкое, едва различимое свечение энергетического поля, исходившее от них. После смерти человека аура не сразу покидает тело. Она тускнеет постепенно, незаметно – до момента, пока совсем не угаснет.
– В горах на востоке есть человек, – сказал Максим, – опытный маг. Он может извлечь воспоминания из ауры. Фрагмента с волос Алисы для этого должно хватить.
Если Максим говорил правду, то речь шла о действительно сильном чародее. Мне было трудно даже представить себе подобное волшебство. Но вслух я сказал другое.
– Опытный маг-отшельник, живущий в горах? – скептично съязвил я. – Прям сюжет для фэнтези-романа.
Максим улыбнулся, кажется – первый раз с момента нашей не самой приятной встречи.
Я убрал волосы Алисы обратно в конверт. Вся история Максима звучала не очень правдоподобно. Но других объяснений пока что у меня не было.
– Хорошо, – я положил конверт с волосами на стол. – Выходит, Алиса знала некую важную тайну, а за ней гнался возродившийся из пепла орден вонтов. И ты хочешь узнать эту тайну, заглянув к ней в воспоминания. Что ж, отлично – флаг в руки. Но зачем тебе нужен я?
Максим скинул ноги со скамьи на пол.
– Извлечь воспоминания из ауры – это только полдела. Это как извлечь кассету из видеомагнитофона. Но кассету ведь ещё нужно отсмотреть.
«Кассету из видеомагнитофона? Что за допотопная аналогия, – почему-то подумал я.
– И вот здесь начинаются нюансы, – продолжал Максим. – Смотри: есть легковесные и простые воспоминания, которыми люди не стесняются делиться и вываливать наружу. Они не представляют ни секрета, ни ценности. Узнать их может каждый. Вот стал бы ты, скажем, особо сильно скрывать от окружающих свое имя? Или дату рождения? Или кличку своей собаки?
– Нет, – ответил я.
– То-то и оно. Такие воспоминания не представляют особой ценности. Вытянуть их из человека несложно. Но чем важнее, тяжелее становится воспоминание, тем сильнее оно оберегается от посторонних. Самыми искренними и сокровенными воспоминаниями мы делимся только с очень близкими людьми. А бывают и такие воспоминания, которые люди не готовы раскрыть никому – даже под страхом смерти. Понимаешь?
Я утвердительно кивнул.
Максим наклонился поближе ко мне.
– Если в её воспоминания попробую пробиться я, то черта с два смогу узнать что-то стоящее. Я был для неё посторонним при жизни – им же остаюсь и после смерти. А посторонним никто секреты раскрывать не станет. Но ты – другое дело. Вы с Алисой были близки. Дружили, спали вместе, может быть – любили друг друга. Хрен его поймет, что у вас были за отношения – раз девчонка едва-едва не отправила тебя на тот свет. И тем не менее я уверен – Алиса доверяла тебе куда больше, чем многим другим. А значит, у тебя есть гораздо больше шансов добраться до её сокровенных тайн.
Максим одним глотком допил пиво и отставил бутылку на стол.
– Да и выбора у меня нет. Возможно, будь бы время, удалось бы найти ещё кого-то – родственника или другого знакомого. Так сказать – более доверенное лицо. Но к тому моменту её аура окончательно бы угасла. Поэтому попробуем обойтись тем, кто есть – то бишь тобой.
Он замолчал и испытующе посмотрел на меня, словно уточняя, весь ли смысл сказанного я уловил. Максим говорил о сложной, запредельной магии. Подобные ритуалы едва ли можно найти в интернете или вычитать в современных изданиях средневековых гримуаров. Нет – скорее их передают от отца сыну как семейную реликвию, изучают в элитарных магических школах или же находят самостоятельно спустя годы упорных поисков.
– А зачем тебе это? – рассеянно глядя сквозь Максима, задумчиво спросил я. – Меня, например, пыталась убить лучшая подруга – и я, разумеется, хочу понять причину. А ты?
– Вонты всерьез интересовались твоей девушкой, – хмуро ответил Максим. – Я – всерьез интересуюсь вонтами. Вот и всё, что тебе надо знать.
– Значит, Алиса знала что-то об очень ценной магии?
– Очень на то похоже, – Максим пожал плечами. – Иначе зачем ещё вонтам гоняться за простой девчонкой?
– А ты за ней зачем гонялся?
Наши глаза встретились. Максим промолчал.
– Почему ты так уверен, что Алиса знала нечто важное?
– Поверь, – Максим поднял на меня тяжелый взгляд, – я уверен.
Ещё несколько минут мы ехали молча, каждый – погруженный в свои мысли.
Не сказать, чтобы покров повисших надо мной тайн и загадок, сильно приподнялся. Максим недоговаривал и уклонялся от вопросов – явно опасался сболтнуть лишнего и предпочитал держать мысли при себе. Он не доверял мне. И это чувство было взаимным.
Конечно, с момента нашей встречи кое-что мне действительно удалось выяснить, но всё же о многом оставалось лишь гадать и надеяться, что сложившийся между мной и Максимом странный союз поможет найти ответы.
– Почему ты оказался вчера вечером на поляне? – спросил я.
– Следил за Алисой.
– Зачем?
– Ты задаешь очень много вопросов, – огрызнулся Максим, но немного помолчав добавил. – Думал поговорить с ней.
– Но вместо этого застрелил?
– Вместо этого – спас тебя, – он хмуро посмотрел мне в глаза. – Прояви благодарность что ли.
Откинувшись на жесткую спинку – длинную дермантиновую подушку, прибитую на стенку за спиной – я посмотрел в окно, где волной проплывали ряды деревьев.
– Сколько нам ехать? – спросил я.
– Сутки.
– Полетели бы лучше самолетом. – буркнул я. – Через пару часов были бы на месте.
– Рискованно. Вонты подмяли под себя безопасность всех аэропоротов страны. Там нас схватят в один миг.
– Да ну ладно? – я с недоверием отнесся к его словам. – По-моему, ты преувеличиваешь их возможности.
– Хотелось бы, – сказал Максим.
Тогда мне показалось, что Максим перегибает палку в отношении своих подозрений и опасений. Ведь не мог же я, обычный парень, перейти дорогу такому опасному сообществу.
– С поездами проще: контроль здесь так себе и всегда есть возможность договориться с проводником.
– Договориться – в смысле, заколдовать?
– Заколдовать? Конечно нет. Зачем понапрасну тратить силы? Просто дал ей на лапу нормальную сумму денег. Поезд и так полупустой, свободных мест полно.
– Зря раньше не сказал, что придется сутки в поезде трястись, – посетовал я. – Хоть еды прихватил бы.
– Предусмотрено, – Максим вынул из рюкзака и протянул мне герметичный пластиковый контейнер со звездой на упаковке.
Армейский сухой паек я узнал сразу.
– Индивидуальный рацион питания, – буркнул я, отковыривая защитную пленку с одного из отделений. Если память не подводила, то в этом кармашке должно было лежать печенье.
Максим посмотрел на меня с легким удивлением.
– Служил?
– Ага, – раскупоривая небольшую пачку печенья, ответил я.
– Где?
– Срочная. Мотострелковые войска.
– Стрелок, значит, – выдохнул Максим и молча уставился в окно.
Всю оставшуюся дорогу мы не разговаривали.
Максим
Перелет, не выходящий из зоны турбулентности и довольно жесткая посадка – известные визитные карточки Дамаска. Самолет был как всегда полупустой – немногие хотели лететь в этот Богом забытый край. Да и те, кто сейчас находился в салоне самолета, едва ли прибыли сюда по собственному желанию.
Резко сдернув с полки дорожную сумку с минимально необходимым для командировки набором вещей, Максим вышел из самолета и, спустившись по трапу, окинул взглядом аэродром, за забором которого начинались бескрайние просторы сирийских пустынь.
Это была уже третья командировка в Сирию – стабильно раз в год, примерно в одно и то же время, судьба распоряжалась так, что Максиму приходилось приезжать сюда.
В здании аэропорта его встретили два человека, одетые в камуфляжную форму без знаков отличий. Одного из них Максим помнил ещё по прошлому своему визиту – это был офицер «Рихарда». Впрочем, звание давались там лишь условно, никаких опознавательных знаков, шевронов и лычек офицеры-наемники не носили – а подчиненные солдаты запоминали своих командиров исключительно в лицо. Второго мужчину – невысокого и коренастого, с лицом закоренелого уголовника – Максим видел впервые.
В «Рихарде» было полно таких – бывших заключенных, преступников и прочего сброда, способного выполнять тупую, грязную, иногда – кровавую – работу и не задавать лишних вопросов. Официально «Рихард» считался охранной компанией, которая помогала нанимателям сопровождать ценные грузы и содержать объекты в безопасности. В реальности же эта организация оказывала куда более специфические и деликатные услуги. Располагая немалым штатом вооруженных и неплохо тренированных людей, «Рихард» с удовольствием брался за разные задачи: заказные убийства, проведение незаконных военных операций по всему миру, поддержка во время международных боевых действий.
Максим неоднократно пересекался с ними по долгу службы. Несколько раз «Рихард» даже нанимал Максима и его команду к себе в помощь. В том числе – и сейчас.
Крепким рукопожатием поочередно поприветствовав встречавших его людей, Максим без лишних слов проследовал за ними на стоянку и сел на заднее сиденье японского джипа. Автомобиль покатил по длинной асфальтированной дороге в сторону основной базы, где уже несколько лет квартировались солдаты «Рихарда». Ехать до нее было долго.
Максим лениво смотрел в окно на унылые и такие знакомые пустынные пейзажи.
«Что Ирак, что Афганистан, что Сирия – всё одно», – подумал он, разглядывая однородный рельеф.
– Надолго к нам? – поинтересовался старший по званию солдат.
Максим знал, что протокол безопасности строго запрещал подобные вопросы. Каждый должен был знать ровно столько, сколько ему сообщалось – а излишние любопытство не приветствовалось.
С другой стороны, лейтенант уже несколько месяцев почти безвылазно сидел в этой дыре, развлечений в которой – не то, чтобы особо много. И его желание заполнить копящийся в голове информационный вакуум было совершенно естественным явлением.
– Пока не знаю, – честно ответил Максим.
– В прошлый раз ты тут несколько месяцев, кажется, провозился, да?
В прошлый раз Максима перебросили сюда из Африки – помочь навести порядок в районах, с трудом отбитых у боевиков. Ровно сто дней Максим вместе со своей командой выполнял здесь не самые приятные, но крайне необходимые задачи.
Джип громыхал и подпрыгивал на ухабах и неровностях. Дорога была Максиму знакома – трястись в машине предстояло ещё несколько часов. В базовый лагерь они должны были прибыть как раз на закате.
– Руководитель базы не сменился? – спросил Максим. – Петрович командует?
– Ага, – односложно ответил лейтенант.
Реальные имена были у наемников не в ходу – куда чаще использовали позывные прозвища. Петровичем здесь называли бывшего украинского полковника Сергея Петренко. Максим хорошо помнил его ещё по прошлой командировке – когда этот крепкий вояка только-только стал начальником сирийской базы «Рихарда».
Петрович был жестоким, беспощадным к врагам, и весьма кровожадным по своей натуре человеком. И при этом всегда оставался крайне принципиальным – и скорее умер бы в страшных муках, чем предал свои идеалы или наступил на горло собственному мировоззрению. Он присоединился к наемникам года четыре назад – как раз, когда на Украине началась гражданская война. В то время Петрович служил в вооруженных силах Украины – был перспективным командиром и числился на хорошем счету у руководства. Но когда от него потребовали воевать против самопровозглашенных республик, отделившихся от страны, полковник ответил резким отказом. Не в его правилах было без веской причины стрелять по людям из-за политических разногласий между кабинетными халуями во властных структурах – тем более стрелять по соотечественникам, которых он присягнул защищать. За этим отказом последовал естественный в таких случаях военный трибунал, отставка и лишение всех званий и наград.
Так и началась его новая жизнь. Руководство «Рихарда» тут же предложило опальному полковнику хорошее место, которое полностью соответствовало его характеру и навыкам. Здесь, в Сирии, Петрович с чистой совестью умывал руки кровью врагов и проводил самые жестокие карательные операции, которые, стань они достоянием общественности, запросто привели бы его на скамью подсудимых в Гааге. К счастью для полковника, «Рихард» умел подтирать за собой следы, так что волноваться о серьезной утечке информации и лишнему интересу с ненужной стороны Петровичу не приходилось.
– Он только заместителя своего сменил, – добавил солдат, который был за рулем.
– Тебе кто-то рот разрешал раскрывать? – гневно ругнулся на него старший по званию.
– Да ладно, не психуй, – разрядил обстановку Максим. – И кто теперь заместитель?
– Спартак.
Услышав это, Максим улыбнулся.
«Добился-таки своего», – подумал он.
Максим и Леонид Спартинский – по прозвищу Спартак – были хорошими друзьями, ещё со времен срочной службы в армии.
Они познакомились в первый же день после приезда в военную часть – когда устроили драку с сослуживцами. Попытка обязать Леонида развязать берцы одному из «дедов» – так называли старослужащих солдат, пользовавшихся в армии негласным авторитетом – закончилась моментальным отправлением «дедушки» в нокаут. Естественно, другие «авторитеты» тут же попытались усмирить зарвавшегося новобранца – но один на один совладать с новичком им оказалось не по силам. «Деды» набросились на Леонида толпой – и исход драки казался предрешенным.
И тут вмешался Максим, который решил занять более слабую сторону.
Как итог – восемь их соперников были отправлены на больничную койку, а Максим и Леонид удостоились личной аудиенции у начальника части – который битый час орал на новобранцем всеми матерными ругательствами, имевшимися в его богатом обсценном лексиконе.
С тех пор Максим и Леонид сдружились. Сначала они провели вместе два года срочной службы, затем – ещё три года контрактной. Потом их дороги, казалось бы, разошлись – но, как выяснилось, не надолго.
Леонид завербовался в «Рихард». Он оказался гораздо толковее и смышленее большинства других солдат удачи – и очень быстро его карьера среди наемников пошла в гору.
А Максим выбрал иной путь.
В последние годы друзья мало общались – ничего удивительного при такой-то работе. Людям, которые меняют номера телефонов и места жительства чаще, чем нижнее белье, сложно оставаться на связи со своими близкими. Редкие случайные встречи обычно происходили на военных базах в кипящих уголках планеты – где каждый из них оказывался со своим особым заданием.
Из нахлынувших воспоминаний Максима вырвал знакомый свист, раздавшийся над автомобилем. Он выглянул из окна и увидел спешно удалявшийся прочь белый беспилотный самолет.
– Пиндосы? – спросил он у лейтенанта. Этим пренебрежительным словом Максим называл военные силы США.
– Да, – глядя вслед улетающему беспилотнику ответил тот. – Американцы совсем достали своей разведкой. Вроде, и договоренности все есть, и ребят их мы не трогаем – а всё равно постоянно утюжат своими дронами. Чуть ли не в толчок к нам заглянуть норовят.
– Характер у них такой, – Максим откинулся на сиденье и закрыл глаза, – везде хотят затычкой быть.
– Особенно там, где их никто об этом не просит, – раздраженно добавил лейтенант.
Как и ожидалось, автомобиль приехал на базу «Рихарда» на закате. Максим бегло окинул взглядом контуры лагеря, мысленно отметив, что за прошедшее время ничего здесь особо не поменялось. Обнесенная высоким глухим забором база, как и прежде, состояла из невысоких блочных построек – эдаких псевдо-домов, которые можно быстро собрать и разобрать в любой точке мира. Разве что за минувший год этих конструкций явно прибавилось. На сторожевых постах, охраняя периметр, стояли и лениво глазели по сторонам вооруженные солдаты. А по территории то тут то там привычно сновали люди в камуфляжной форме без нашивок и опознавательных знаков.
Один из дежуривших наемников проводил Максима в административный корпус, где квартировался местный генеральный штаб, и после непродолжительного ожидания в тесной приемной, его завели в кабинет начальника базы.
Похожий на медведя Сергей Петренко сидел за столом и старательно что-то изучал в ноутбуке, но завидев посетителя, сразу захлопнул крышку компьютера.
Старая-добрая паранойя была обычным делом для этих мест.
Дежурный быстро отчитался по установленной форме: мол, обозначенное лицо встречено и доставлено в штаб в целости и сохранности – после чего покинул помещение.
– Давненько не виделись, – Петрович крепко пожал руку своему гостю.
Этот здоровый суровый вояка всегда относился к Максиму сдержанно. Он знал, на что был способен Максим – но напрочь отказывался верить в магическую составляющую этих способностей, списывая всё на удачу и благоприятное стечение обстоятельств.
– Наслышан про твои успехи – хорошо работаешь. А был бы с нами – знаешь, каких бы высот уже достиг?
Петрович не раз пытался завербовать Максима. Вероятнее всего, не столько по своей инициативе, сколько по команде вышестоящего руководства – «Рихарду» в своих рядах был бы весьма ценен такой сотрудник. Но Максим всякий раз отказывался, а на дежурную в таких случаях фразу «Ну ты всё же подумай об этом предложении на досуге» не обращал никакого внимания.
– Ладно, давай дела наши насущные обсуждать, – Петрович достал из ящика стола сигару и принялся неторопливо её раскуривать.
Кабинет начал быстро наполняться густыми клубами табачного дыма. Теперь командир наемников стал выглядеть в точности как герой классических низкобюджетных боевиков, видеокассеты с которыми мальчишки в детстве засматривали до жеваной плёнки – большой, грозный дядька с сигарой в зубах. Для полноты образа полковнику не хватало только длинного шрама на щеке.
Выпустив изо рта идеально ровное кольцо дыма, Петрович протянул Максиму небольшую фотокарточку. На снимке был запечатлен худощавый мужчина среднего возраста с характерными арабскими чертами лица.
– Знаешь этого бородача?
– Нет, – вглядываясь в фотографию, ответил Максим.
– Его зовут Фарих аль-Домини. Один из главарей боевиков по ту сторону от Ефрата.
– Приятно познакомиться, – съязвил Максим, кладя фотоснимок на стол.
– Разведка сообщает, что этот бандит уже неделю как окопался и безвылазно сидит на одной из своих баз.
Максим подавил смешок, вызванный словом «бандит» в устах Петровича.
– Нам нужен этот тип, – полковник уперся кулаками в стол, – и нужен живым.
– Так возьмите – раз нужен, – пожал плечами Максим. – Что, у вас опытных бойцов не хватает?
Пассаж явно задел Петровича, он бросил гневный взгляд на собеседника, но на легкую провокацию не отреагировал.
– Тут дело не в бойцах, – ответил он.
Раздался стук в дверь. В кабинет вошел невысокий, крепко сложенный молодой человек с коротко стриженными светлыми волосами, длинным, неоднократно поломанным носом и глубоко посаженными глазами.
Максим отметил, что с момента их последней встречи Лёнька изменился. Под грузом штабной ответственности черты его лица стали ещё более грубыми, а во взгляде появился суровый блеск. Лёнька по-армейски отдал приветствие командиру, а затем кивнул старому товарищу, но вслух ничего не сказал, соблюдая местную субординацию. Максим тоже сохранил молчание.
– Представлять вас друг другу не надо, – сказал Петрович. – Операцией командует Спартак, он и введёт в полный курс дела. А теперь – свободны, оба.
Максим и Лёнька по очереди покинули кабинет.
Закрыв за собой дверь, стоя в приемной, они посмотрели друг на друга и, улыбнувшись, крепко обнялись – вызвав легкое удивление на лице сидящего рядом молодого солдата-референта.
