Читать книгу: «Игры чародеев», страница 20
Ольга
Ольга стояла в середине моста и смотрела вниз, на темную гладь воды, слегка рябившую и перекатывающую на себе лунные блики. Вокруг не было ни души. Город спал мертвым сном и даже непрерывный шум проносившихся неподалеку по дороге машин почему-то стих.
Тихий омут манил своими размеренными, неторопливыми всплесками, словно нашептывая Ольге в ухо: «Прекрати сопротивляться. С тебя уже достаточно страданий. Положи конец мучениям – это ведь так просто».
И она действительно не желала больше страдать.
После пропажи дочери, Ольга словно очутилась в аду. Боль и тоска теперь постоянно скребли и терзали её душу, не давали спать, пить, есть, думать о чем-то другом. Смысл всей жизни разом угас – будто его никогда и не было.
Поначалу Ольгу подхлестывала ярость. Со злобной энергией наперевес, она пыталась найти следы дочери – но сделать это было непросто: Настоятель вырвал из памяти Ольги местонахождение Алкеона. Старик понимал, что в противном случае обезумевшая от горя мать обязательно придет за своим ребенком. Наверное, он бы лучше с радостью стер все её воспоминания о Соне – но такая магия была уже не в его власти.
Долгие месяцы поисков заканчивались ничем. Иногда Ольге казалась, что она была совсем рядом – но в конечном счете всё снова и снова заканчивалось неудачей. Алкеон стал неуловимым замком-призраком, навсегда поглотившим её дочь.
Постепенно отчаяние начало одерживать верх. Ольга неизменно заходила в тупик, раз за разом упиралась в глухую, непробиваемую стену – и наступала пора признать горькую правду: никогда не достанет у неё силы вернуть Соню назад.
Ольга взялась руками за металлическое ограждение моста и, перекинув через него ноги, уселась на бортик. Легкое движение вперед – и этот кошмар для неё закончится.
– Выход на случай, если выхода нет? – незнакомец появился словно из ниоткуда. Ольга повернулась и увидела стоявшего рядом мужчину, который опирался руками на забор моста и смотрел на уходящую вперед реку.
Девушка не ответила, лишь снова посмотрела себе под ноги – на манящую темную бездну.
– Думаете, это поможет? – всё тем же мягким, спокойным голосом спросил незнакомец.
– Думаете, отговорите меня? – вопросом ответила Ольга.
– Отговорить? – незнакомец тихонько хмыкнул. – Нет. Не уверен, что от подобного шага можно отговорить. Разве только вы и сами не до конца убеждены в его правильности.
– Значит, не будете меня останавливать?
Мужчина отрицательно помотал головой.
– Хотя, безусловно, это будет не лучший ваш выбор, – добавил он.
– Что бы вы знали о моем выборе.
– Кое-что знаю, – он повернулся и острым, изучающим взглядом посмотрел на Ольгу. – Во всяком случае, понимаю тяжесть вашей утраты. Потеря ребенка – действительно ужасное испытание.
Ольга удивленно посмотрела на него.
– Откуда…
– По пятнам на ауре, – не дожидаясь окончания вопроса сказал незнакомец. – Приглядитесь. У меня есть такие же.
Одними губами Ольга прошептала заклинание и сразу всмотрелась в легкое свечение, исходившее от мужчины. На его ауре действительно были заметны характерные темные пятна – верный признак сильной боли и страданий, которые довелось пережить этому человеку. Только лишь по пятнам Ольга не могла уверенно определить, какие именно несчастья выпали на долю незнакомца. Но следы были достаточно большими и четкими, чтобы точно понимать – он действительно перенес страшное горе.
– И как вы справились со своей бедой? – спросила Ольга.
– Пока никак, – ответил мужчина. – Наверное не справлюсь и до конца своих дней. Но я решил не торопить события. От смерти ведь все равно не убежать – так зачем спешить?
– Затем, чтобы стало легче, – снова глядя в воду, ответила Ольга.
– А вы уверены, что станет легче? С той стороны мало кто возвращался. Так откуда нам знать, принесет ли этот выбор долгожданное облегчение?
– Других внятных вариантов у меня нет, – тихо сказала девушка.
– Прыжок с моста вы называете внятным вариантом? – улыбнулся незнакомец. – Впрочем, раз так – то никто вас не держит.
И правда – Ольгу действительно никто не держал.
Одно движение – и весь этот кошмар для неё закончится.
– Хотя, – незнакомец медленно приблизился, – я бы предложил альтернативу. Один год. Отведите себе ровно столько на то, чтобы пережить горе. А если ничего не выйдет, вы всегда сможете сюда вернуться. Уверен – за год этот мост никуда не денется.
– Год? – грустно усмехнулась Ольга. – И что может измениться за год?
Незнакомец посмотрел на девушку добрыми, удивительно заботливыми глазами и протянул руку.
– Многое, – ответил он.
******
Первое, что я почувствовал – запах хвои, который полностью пропитал окружавший воздух. Запах окутал меня еще до того, как я смог увидеть мир вокруг: в глазах была темнота, уши не улавливали никаких звуков – только тишину, которая, казалось, сама начала превращаться в один протяжный звук. И лишь пряный аромат хвои нарушал эту пустоту. Затем до меня начали доноситься шелест деревьев и пение птиц, темнота стала постепенно сменяться на расплывчатое зеленое пятно.
Вокруг был лес. Я лежал на небольшой тропинке, протоптанной сотнями или даже тысячами прошедших по ней ног – настолько явной была её колея.
Следом за слухом и зрением вернулись и тактильные ощущения: я почувствовал, что мне под ребра с силой упирался корень растущего рядом дерева. Поднявшись на ноги, я огляделся по сторонам.
Не так мне представлялся загробный мир. Ещё недавно я готов был поспорить, что окажусь в подземных пещерах Аида, чистилище Данте или другом, не менее мрачном месте. Кто бы мог подумать, что путь к смерти начинается в лесу?
Убедившись, что вокруг нет ни души, я двинулся вперед по тропе. Никаких указателей не было, но я был уверен, что шёл в верном направлении. Тропинка петляла вдоль красивых и живописных мест: то пересекала ручей, то заводила на лысый холм, с которого открывался прекрасный вид на бескрайний зеленый океан леса. С разных сторон доносилось щебетание птиц, а пару раз я даже замечал огромных рогатых лосей, стремительно проносившихся меж деревьями.
Очень скоро тропа уперлась в широкую неторопливую реку, которая как лезвие меча рассекала лес на две половины. Воды реки текли медленно, она выглядела спокойной, но чем больше я всматривался в синюю гладь, тем больше убеждался – в её омуте скрывалась незримая опасность.
– Пришёл твой час? – окликнул меня чей-то хрипловатый голос.
Повернувшись, я увидел седовласого дряхлого старика, который сидел в не менее дряхлой рыбацкой лодке и острым взглядом мерил меня.
– Час? – переспросил я.
– Ну да. Пора путешествия за Стикс, – улыбнулся беззубой улыбкой старик.
От этих слов по моему телу как будто пробежал электрический разряд. Эта река – Стикс! А дед в лодке, без сомнения…
– Да-да, Харон, – закряхтел он жалким подобием смеха. Похоже, ему часто приходилось угадывать эту мысль в чужих головах. – Садись, лодка ждет. Не беспокойся, с виду она неказистая, но на тот берег доставит без проблем.
Я с легкой опаской приблизился к самому знаменитому в истории паромщику. Если верить древним греческим легендам, за переправу через реку мертвых я должен был заплатить. Похлопав по карманам, я нащупал железные монеты и вытащил одну из них.
Харон проверил монету на зуб.
– Хорошая плата, – сказал он и спихнул лодку с берега.
Придерживая ветхое суденышко за швартовы, Харон жестом приказал лезть внутрь. С неожиданной легкостью запрыгнув следом, он оттолкнулся шестом от берега и принялся размерено работать веслами, взрезая носом лодки мелкие волны Стикса.
– А ты как погиб? – налегая на деревянные рукояти весел спросил он. – Вижу, что не от старости. Болезнь какая ко мне привела? Или, чай, в бою гибель встретил?
Ответа я не находил, а вместо этого лишь растеряно смотрел на перевозчика душ. Харон уловил эту странную нотку. Слегка прищурившись, он впился в меня взглядом.
– Так ты же живой ещё! – спустя секунду воскликнул паромщик, словно распознав этот факт по моему лицу. Резко вскинув левое весло, он стукнул им по воде в сторону движения лодки, отчего суденышко начало разворачиваться в противоположном направлении.
– Беги отсюда, глупец! – прохрипел он, сильно напомнив в этот момент героя одного известного фильма. – Тебе ещё рано плыть за Стикс.
Вот тут он ошибался.
– Не меняй курса, старик, – я перехватил весло своей ладонью.
– Ты же не вернешься, – сопротивлялся он. – Почти никто не возвращался.
Это «почти» прозвучало обнадеживающе.
– Мне нужно туда, – настоял я.
Харон смотрел на меня зло и недовольно. Ему не нравилось, что кто-то старался действовать вопреки законам природы, поборником которых он был. Взгляд паромщика скользил по мне, словно я был покрыт письменами – и он, владыка лодки, ходящей по Стиксу, мог их прочесть.
– Будь по-твоему, глупец, – он сплюнул за борт и снова навалился на весла. – Плату ты уже внёс.
Оставшийся промежуток реки мы прошли молча. Вскоре лодка стукнулась о берег, на котором, судя по всему, и начинались те самые земли мертвых. Выпрыгнув на сушу, я обернулся к перевозчику, который по-прежнему смотрел на меня хмуро и недовольно.
– Ещё встретимся, паромщик, – бросил я и, услышав вместо ответа недовольное бурчание, продолжил свой путь.
Лес и все, что окружало меня за рекой, выглядело иначе – пестрее и контрастнее. Как будто цвета стали ярче и насыщеннее, воздух – свежее, ароматы – слаще. Но поглядев на руки я понял: это не мир вдруг наполнился новыми красками, а я выглядел блекло и невыразительно – словно некий художник человеческих жизней взял ластик и слегка подтер мое тело, сделав его тусклым и серым.
Интуиция подсказывала, что надо было двигаться прямо. Я углублялся в лес и тропа под ногами постепенно расширилась – теперь она больше напоминала грунтовую дорогу, которой ежедневно пользуются люди. Что и неудивительно – похоже, именно по ней каждый день идут мертвецы после собственной смерти. До меня начали доноситься приглушенные голоса, стуки молотков и топоров, жужжание ручных пил – как будто где-то рядом кипела столярная работа. Приглядевшись, неподалеку, за кронами деревьев, я заметил силуэты людей, которые строили что-то вроде плотного частокола. Минуя их, я продолжил путь.
По меркам реального мира я, наверное, прошел около двух километров, когда дорогу мне неожиданно преградили несколько молодых людей. Они были похожи друг на друга как братья – светловолосые, с плавными чертами лица, одетые в одинаковые рубахи со славянскими узорами и подпоясанные бечевками. Братья как будто сошли с иллюстраций детских книжек про старую Русь: именно так, по моим ощущениям, должен был бы в древности выглядеть какой-нибудь крестьянский сын Иван или мельник Пересвет.
– Ты не принадлежишь этому миру, путник, – выступил вперед один из них. – Зачем ты пожаловал в наши владения?
– Ищу одного человека, – прямо ответил я. – Мне нужно поговорить с ним, после чего я уйду.
– Здесь нет людей, – подался вперед второй. – Здесь живут только души.
Следом шаг вперед сделал третий из братьев.
– Ты не первый, кто приходит с такими намерениями. Подобные тебе – еще не мертвые, но уже и не живые – иногда появляются здесь. Хотят увидеть тех, кто покинул мир живых: своих родственников, любимых, друзей, даже врагов. А кого ищешь ты?
– Того, кто пытался убить меня.
Парень, начавший диалог, улыбнулся.
– Похоже, та попытка закончилась неудачей. Впрочем, нас это не интересует – дела живых оставим живым. Если душа того человека ещё в наших владениях, ты сможешь поговорить с ней.
Я ждал, что следом за этими словами, сравнимыми с бочкой меда, последует ложка дегтя. И чутье опять не подвело.
– Но ты не уйдешь отсюда, – всё тем же ровным голосом добавил он. – Переплывшим Стикс нет обратной дороги. Отпусти свое мирское тело. Иначе за тебя это сделаем мы.
Это был тот самый момент, о котором говорила старая жрица вуду. Вот они – стражи смерти, которые не дают путешественникам в загробный мир вернуться назад. Но я пока что не готов был умирать. Слишком много незавершенных дел оставалось на той стороне реки.
Тройня как будто прочитала мои мысли. Один из них тут же попытался схватить меня – и получил крепкий удар в челюсть. Сделав резкий рывок в сторону, я нанес удар второму брату.
Здесь мои движения были гораздо быстрее, инстинкты – острее, а удары – сильнее, чем в обычном мире. Наверное, по сравнению с мертвецами я по-прежнему обладал энергией, присущей лишь живым. Я легко парировал выпады неприятелей и удивительно ловко уходил от их атак. Напал третий брат, но его прямой кросс в переносицу не нанес мне особого вреда – лишь на несколько мгновений выбил из колеи, после чего я тут же двинул противнику ногой в живот.
– Ты не сможешь победить нас, – поднимаясь на ноги, прохрипел один из соперников.
– Ты силен духом – как и любой, отважившийся перейти Стикс живым, – добавил другой. – Но тебе не совладать с нами. Не сопротивляйся!
– Да шли бы вы, – бросил я.
Один из братьев опустил голову и что-то прошептал, после чего его тело неожиданно окутало пламя огня и дыма. То же произошло и с двумя другими стражами. Огонь исчез так же стремительно, как и появился – но теперь вместо трех ребят славянской наружности передо мной стояли более грозные противники. Закованные в азиатские пластинчатые доспехи – подобные тем, что носили японские рыцари-самураи – стражи теперь сжимали в руках копья. А вместо человечьих лиц на меня смотрели страшные, уродливые маски, в которых угадывались божества индийской мифологии: Сканда, Гильгомеш и Шива.
Битва закипела тут же. Старые соперники в новых обличиях стали двигаться быстрее, бить сильнее и прицельнее – но я по-прежнему давал им достойный отпор, отражая колющие удары копий, тычки и пинки. Никогда до этого, и никогда впредь я не мог бы драться с такой техничностью, элегантностью и быстротой. Тот опыт стычек, что я приобрел сначала на улицах, а затем в армии, не шел ни в какое сравнение с боевым искусством, которым невидимые силы наделили меня здесь – в мире мертвых.
Я дрался свирепо и жестоко – как и любой, дерущийся за собственную жизнь. Враги падали, но поднимались и снова атаковали. Постепенно мои силы начали угасать, я стал пропускать чужие удары, а мои собственные – становились слабыми и менее точными. Удар, блок, снова удар, кувырок: я понимал, что проигрывал в борьбе со смертью.
Отступив назад, я окинул взглядом своих грозных врагов. Один из них вышел вперед.
– Сдавайся. Тебе не побе…
Страж в маске Шивы не закончил фразу – его сбил с ног мощный толчок в спину.
За спиной упавшего воина стояла Алиса!
– За мной! – прокричала она и, растолкав двух оставшихся врагов, побежала в лес.
Не теряя времени, я бросился следом за ней. Мы продирались сквозь невысокие кусты и ветви деревьев, слыша позади неуклюжий топот преследователей. Мельком оглянувшись, я заметил, что из зловещих индуистских богов стражи опять превратились в молодых славянских парней в льняных рубашках. Впрочем, сути это не меняло – стражи по-прежнему намеревались оставить меня в мире мертвых.
– Нам туда, – Алиса указала на видневшуюся неподалеку деревянную крепость.
Мы приблизились к форту с несколькими сторожевыми башнями, огороженному высоким частоколом из спиленных сосен и открытыми воротами. Завидев нас, один из часовых несколько раз громко свистнул.
Следом за Алисой я вбежал внутрь – и бревенчатые ворота закрылись за нами. Вокруг тут же собрались люди. Жадно глотая воздух, я старался отдышаться после этой беготни. Алиса, согнувшись и упершись руками в колени, делала то же самое.
– Лучники, на стены! – в отдалении я расслышал чей-то командный голос. – Если черти зайдут за периметр – вы знаете, что делать.
Оглядевшись, я заметил, что внутри форт оказался гораздо больше, чем выглядел снаружи. Там поместился целый город, конца которого я даже не мог разглядеть. Мы стояли на площади, от которой веером уходили в разные стороны шесть улиц, заставленных двухэтажными и трехэтажными деревянными срубами. Вокруг ходили люди и суетились вооруженные стражники, сжимавшие в руках луки и мечи.
Складывалось странное ощущение, что я очутился в средневековье.
Пропихнувшись через толпу, к нам приблизился крупный бородатый мужчина в кольчуге и резко дернул рукой Алису.
– Это что было, плутовка проклятая? – по голосу я сразу опознал того, кто секунду назад отдавал команды стражникам.
– Потом объясню, – неровно дыша ответила та.
– Погоди, а это что ещё за хмырь? – бородач указа на меня. – Он ведь…
– Сказала же – всё потом, – перебила его Аня и утерла вспотевший лоб рукавом своей зеленой льняной рубахи.
Жестом позвав меня идти следом, она пошла по длинной утоптанной улице. Алиса шла быстро, оставляя меня немного позади, как будто специально не давала нам возможности поравняться.
Я шел следом, одновременно с интересом стреляя глазами по сторонам. Обогнув высокий, роскошный сруб, больше напоминавший целый деревянный дворец, мы прошли мимо длинных торговых рядов, на прилавках которых была разложена всевозможная утварь: от рубах и сарафанов, до мечей и луков. Складывалось острое ощущение того, что загробный мир жил весьма интересной и насыщенной жизнью.
Алиса свернула за угол и подошла ко входу в небольшой одноэтажный дом.
– Сюда, – она открыла скрипучую дощатую дверь и зашла внутрь, моментально утонув в царящей там темноте. Следом в дом вошел я.
Мы очутились в просторной комнате с резной кроватью, небольшим столом, стульями и платяным шкафом. Внутри стоял спертый, пыльный запах. Через несколько крохотных оконец, затянутых слюдой, в помещение проникал свет.
По всем признакам складывалось ощущение, что я попал не в мир духов, а перенесся в прошлое – и очутился в эпохе древних славян. Но всё же Алиса была здесь – мертвая девушка стояла передо мной и смотрела своими ярко-голубыми глазами.
Пройдя в глубину комнаты, она села на один из стульев и, облокотившись об стол, продолжила внимательно глядеть на меня. А потом её губы растянулись в легкой, приятной, такой знакомой улыбке.
Некоторые события миллионами раз проигрываются в голове: репетируются слова, которые хочется сказать, мысленно оттачиваются нужные действия, и даже эмоции подчас подбираются заранее. Я много раз думал, что бы мог сказать, доведись мне снова увидеть Алису. И вот – такая возможность у меня появилась.
Но теперь, стоя перед ней, найти нужных слов не удавалось.
Сев напротив, я растерянно уставился на Алису – как будто надеялся, что не понадобится никакого разговора, а ответы на вопросы я получу, просто глядя на её лицо.
– Прости меня, – тихо сказала Алиса, опустив глаза.
Её слова звучали честно. Без напускного пафоса и лишнего драматизма. В тот миг я понимал – Алиса искренне просила прощения.
– Зачем? – задал я вопрос, который все это время гнал меня вперед и заставлял рисковать жизнью – Зачем ты пыталась убить меня?
Алиса собиралась ответить, но слова будто застряли в её горле. Она смотрела на меня своими голубыми глазами, которые даже после смерти оставались красивыми и чарующими.
Так и не проронив ни слова, она поднялась с места и подошла к большому деревянному сундуку, стоявшему рядом с одной из стен. Приподняв тяжелую крышку, Алиса запустила руку внутрь и вынула оттуда хорошо знакомую тетрадь в кожаном переплете.
Это был дневник Адель.
– Дочитай, – Алиса протянула тетрадь мне. – Пожалуйста, сначала дочитай. Здесь все страницы на месте. Мне теперь незачем снова их вырывать.
Не знаю откуда, но Алиса, похоже, была в курсе событий, происходивших со мной после её гибели.
Я аккуратно открыл дневник. Он выглядел иначе, чем та его версия, что была в мире живых: страницы не выцвели от времени, кожа не потемнела, не потрескалась, а чернила сохранили свою яркость. Все листы действительно были на своих местах и казалось, что записи сделали совсем недавно. Бегло пролистав дневник до конца, я на мгновение поднял взгляд на Алису, а затем вцепился глазами в текст.
Адель
«Моя милая дочка!
Спешу поделиться с тобой рассказом о новых приключениях, которые выпали на мою долю после находки Великого реестра. Только было я подумала, что все тайны наконец-то раскрыты, а жизнь снова входит в плавное русло, как судьба тут же подкинула новую загадку, ответ на которую оказался гораздо, гораздо важнее, чем что бы то ни было до этого. Я с трудом пересиливаю себя, чтобы не торопить события и рассказать обо всем по порядку.
Если тебе когда-нибудь доведется читать Великий реестр, то ты непременно заметишь, что в конце него приводятся короткие сведения о каждой из добавленных туда магических процедур: их краткое описание, а также номер конклава, на котором эта процедура была впервые озвучена. Похоже, таким образом Хранители вели своеобразную летопись и отсчитывали хронологию найденных ими заклинаний.
Мы с отцом Бартоломью внимательно изучали этот раздел и наткнулись на странную деталь: одна из приведенных там записей разительно выделялась на фоне прочих. В ней не было ясного и четкого описания магической процедуры – как во всех остальных случаях. Было сказано лишь следующее: "Особый ритуал, не подлежит документированию в реестре. Разделен между магистрами". А рядом с этим загадочным комментарием стояла римская цифра XIII, обозначающая номер конклава, на котором и был озвучен этот ритуал.
И конечно же, во мне снова вспыхнуло жгучее любопытство.
«Что ещё за Особый ритуал? – спросила я у себя. – Почему он упомянут в перечне, но не записан в самом Великом реестре?».
От всего происходящего у меня шла кругом голова. Но теперь, уже добившись больших успехов, я была полностью уверена в собственных силах – и решила во что бы то ни стало докопаться до самой сути.
Из книги было ясно, что сведения о таинственном «Особом ритуале» следовало искать глубоко в прошлом – во время Пятого конклава Ордена хранителей.
Не стану утруждать тебя ненужными подробностями своих поисков. Скажу лишь, что благодаря отцу Бартоломью я быстро разыскала бывшую штаб-квартиру ордена, которая находилась в Праге. А дальше на помощь пришел мой дар: я отправилась туда – и заглянула в прошлое, в момент тех самых событий. И своими ушами услышала историю об удивительном заклинании, которую как можно скорее хочу поведать тебе!
Глядя в прошлое, я очутилась посреди большого церемониального зала. Вокруг горело множество свечей, а за длинным столом, покрытым багряной драпировкой, сидело пять человек, одетых в длинные темные мантии. Это был совет магистров.
Через двустворчатые двери в зал вошел молодой человек – один из рыцарей ордена. Он приблизился к магистериуму и встал напротив них, в середине нанесенного на полу белого символа ордена. Рыцарь поклонился магистрам и начала свой доклад.
Юноша рассказывал о казни ведьмы, которую совершил несколькими месяцами ранее где-то в районе моравийских болот. Насколько я поняла из его слов, таково было поручение совета магистров. Перед тем, как привести приговор в исполнение, он допрашивал ведьму, пытался выпытать её тайны и секреты, которые могли бы оказаться полезны делу ордена. Но ведьма упорно хранила молчание – похоже, она сумела околдовать себя дурманящими чарами, сделавшими её тело безразличным к боли и пыткам.
Совершив казнь, рыцарь обыскал ветхую ведьмачью лачугу и среди прочего бесполезного хлама обнаружил пергаментный свиток с содержанием, напоминавшим описание странного магического ритуала. Разумеется, рыцарь ордена счел своим долгом доставить найденный документ совету для дальнейшего всестороннего изучения.
Закончив рассказ, рыцарь достал свиток из внутреннего кармана, показал его магистрам, а затем передал в руки одного из секретарей ордена, после чего поклонился и покинул зал церемоний. Дождавшись ухода юноши, секретарь аккуратно развернул ветхую бумагу и принялся громко зачитывать текст документа.
Свиток содержал странную легенду про царя Давида и его знаменитого сына Соломона – двух легендарных правителей Израилевых, живших примерно три тысячи лет назад. Я постараюсь привести текст настолько точно, насколько смогла его запомнить.
«В один из дней царь Давид позвал к себе Соломона, одного из младших сыновей своих. И сказал он сыну своему:
– Хочу я, чтобы после смерти моей ты стал царем народа моего. В тебе вижу я силу и мудрость, чтобы мог ты править во славу и во благо народа. Но опасаюсь я, что после смерти моей алчность и жажда власти могут затмить глаза братьям твоим – и захотят они восстать против тебя, нарушив тем самым волю мою.
– Но отец, – сказал Соломон, – что же мне сделать, чтобы братья не восстали против меня и исполнили волю твою?
– Если сбудутся опасения мои, и если захотят братья нарушить завет мой, то на помощь себе ты призовешь великое волшебное существо.
– Отец мой, – вопрошал Соломон, – но что это за существо?
– Имя ему – джинн, – отвечал Давид. – Создан он из огня по воле Бога нашего и живет в невиданных глубинах мира нашего. Если станешь ты хозяином его, исполнит он любую волю твою и любой приказ твой. И будет он до смерти твоей рабом твоим. И никто не сможет забрать у тебя власти над ним. Но чтобы стал джинн слугой твоим, ты должен сначала изловить его.
– Отец, но как же мне изловить это существо?
– Чтобы изловить джинна, обратишься ты к искусному стеклодуву. Из чистого стекла выдует он кольцо с печатью твоей из песка, добытого на земле народа твоего. Услышав зов крови, пролитой на печать, джин сразу придет в неё, чтобы насладиться вкусом крови твоей. И тогда, сжимая кольцо, произнесешь ты слова: «Велю тебе стать оковами для существа из огня и удерживать его, пока не иссякнет прочность цепей твоих». И ты почувствуешь, как оковы пленяют джина: кольцо в ладонях твоих раскалится и оставит ожог. А чистое, прозрачное стекло кольца потемнеет.
И после этого джинн будет заперт в печати твоей.
Но помни – эти оковы не вечные. Если разобьется кольцо, то джинн вновь обретет свободу – и не сможешь ты больше изловить его своей кровью.
И знай – заточив джина в оковы, ты ещё не подчинил его воли своей. И он ещё не считает тебя господином своим и не исполнит приказы твои.
– Отец, но как же мне подчинить его воле своей и стать господином ему? – спросил Соломон.
– Поклянись сын, что не станешь подчинять джинна воле своей, если не нарушат братья данные им заветы и не захотят поднять руку на тебя.
– Клянусь, отец.
– Тогда слушай. Когда джинн будет заточен в кольце твоем – и кольцо будет на пальце твоем, джинн должен лицезреть в тебе сильного и непреклонного господина. Только такому господину согласится он преклониться.
– Отец, но как мне доказать свою силу и непреклонность этому существу?
– Лишь одного господина примет джинн. Того, кто принес ради этого достойную жертву. Того, кто своими руками умертвил родную кровь свою: отца своего или мать свою, брата или сестру свою, сына или дочь свою. Только эту кровь примет джинн как доказательство. Поэтому помни мой завет – призови джинна на помощь, только если братья воспротивятся слову моему и пойдут войной на тебя. Накажи того из них, кто поднимет руку на тебя – и кровью его и жертвой его подчини себе волю джина.
И сделав это, громко скажи джинну: «Я – владыка твой. Отныне – и до самой смерти моей. И ты теперь – раб мой. Отныне – и до самой смерти моей».
И после этого разрушится печать твоя, служившая оковами для джинна, ведь не нужны будут больше ему оковы – ибо станет он верным рабом твоим и будет служить тебе до самой смерти твоей».
На этом текст свитка заканчивался. Я видела, как секретарь свернул пергамент и посмотрел на магистров ордена. В зале повисла глухая тишина. А за ней последовало длительное обсуждение.
Хранители не сомневались в истинности этой легенды – судя по их разговорам, орден долгое время искал описанный в ней ритуал. Они полностью понимали, что власть над джинном сулила огромные возможности – и вместе с тем огромную опасность.
Разумеется, и речи не шло о том, чтобы полностью заносить описанный ритуал в Великий реестр. Но, к моей удаче, некие нерушимые протокольные правила ордена обязывали упомянуть эту процедуру в книге. Так и появилась запись про «Особый ритуал», которая и привела меня сюда.
Более того, магистры сошлись во мнении, что даже сами они не должны полностью владеть этими знаниями – слишком велики были риск и соблазн. После долгих переговоров совет принял решение разделить найденный свиток между собой. Каждый из магистров отныне оберегал свою часть заклинания, а остальные знания торжественно клялся уничтожить в своей памяти с помощью эликсира забвения. Теперь никто не мог в одиночку применить волшебство – и даже объединившись вдвоем или втроем это оставалось бы им не по силам.
К сожалению, на этом мои силы исчерпались – и я не смогла узнать, что же случилось в зале хранителей дальше. За последнее время моя магия порядком ослабла, нужно хотя бы несколько недель на восстановление. Но и того, что я узнала, оказалось более чем достаточно.
Джинн – вот что такое «Особый ритуал»! Алиса, ты только можешь себе представить?!
Не знаю, стоит ли верить в легенду, которую мне довелось услышать: многие источники приписывают царю Соломону власть над джиннами и прочие волшебные способности – а ведь до сих пор точно неизвестно, жил ли этот царь когда-нибудь на свете. И даже моих чар недостаточно для того, чтобы настолько глубоко окунуться в прошлое. Но что, если за этой легендой действительно скрывается нечто правдоподобное? Рассказы о джинне – великом исполнителе желаний – давно будоражат умы волшебников. Многие чародеи безуспешно искали и не оставляют попыток найти это мифическое существо.
Не стану скрывать от тебя надежду, которая теперь зародилась в моей душе: если джинн действительно существует, если его сила хоть немного близка к той, что описывалась в преданиях – то вдруг с помощью этой магии мне удастся излечиться от болезни? Вдруг он поможет мне остаться живой? Остаться с тобой, вырастить тебя, стать для тебя настоящей матерью.
Разумеется, я ни за что на свете не буду слепо следовать всем требованиям найденного здесь ритуала. Царь Давид говорил о необходимости жертвоприношения кровного родственника – и я прекрасно понимаю цель этой жертвы, но никогда не соглашусь на подобную плату, даже ценой собственной жизни. Если джинна и вправду можно поймать, то я постараюсь найти иной – не такой кровавый и безумный способ подчинить его своей воле.
Я не тешу себя ложными иллюзиями и прекрасно понимаю, что шанс на удачу минимален, практически ничтожен. Но всё же шанс существует – а значит я не опущу руки. Быть может, это заклинание и есть та самая соломинка, которая сможет вытянуть меня из бурного потока опасной реки? Думаю, скоро я это узнаю.
