Читать книгу: «Мемуары Барьериста», страница 9

После этой истории ОГТ вцепилось в меня словно клещами и далее из поля зрения не выпускало в течение последующих лет, пока я сам в связи с появлением так называемых «мини-ЭВМ» на работу в ОГТ не перешел, сохранив при этом прочные профессиональные связи и с ОММИ, и с другими научными подразделениями этого большого НПО. Интересно, а заметил ли читатель легкое изменение тональности и лексического состава повествования от средних хотя бы глав. Растет лаборант, растет…

Но подрастал и барьер.

ГЛАВА 19. АКТИВИСТ ВСЕГДА В СВОЕМ ФУТЛЯРЕ

Вследствие события, описанного в предыдущей главе, передо мною открылось как бы новое поприще, работы на котором было выше головы и работа была по мне. В то время в нашей милой стране только ленивейший из лояльных писак не упражнялся в тогдашних односторонних СМИ на тему «научной организации труда» НОТ, что создавало вполне обоснованное предположение, что наш великий советский народ под руководством передовой марксистско-ленинской Коммунистической партии Советского Союза, то есть светоча и маяка для рабочего класса всея Земли на основании строго научной теории марксизма-ленинизма, ухитрился создать и внедрить по всей своей огромной стране какую-то отсталую «ненаучную» организацию труда, которой теперь официально противопоставлена эта самая-самая-самая «научная» организация труда НОТ, и с ней в направлении создания материально-технической базы коммунизма мы продвинемся еще, еще и еще на очень серьезный шаг. Народ иронизировал на эту тему, ёрничал и ухмылялся, однако организация труда в производственных подразделениях изрядного по тому времени НПО от какого бы то ни было «научного» качества очень была далека. Разные неувязки, узкие места и затруднения торчали тут и там. В дальнейшем мы коснемся чуть-чуть подоплеки такого положения дел и увидим, что никакой конкретной вины руководящих работников предприятия снизу доверху в этом нет. Конечно, на всех уровнях управления каким-либо огромным, сверхчеловеческим делом попадаются неподходящие люди – но что поделаешь, если подходящих-то нет. Далеко не каждый ведь человек справится с работой начальника участка или цеха, если правительство делает все для того, чтобы ему помешать, и при этом только и слышишь со всех углов громогласно: НОТ, НОТ, НОТ!

В нашей стране принято было считать, что если некоторое предприятие переходит на выпуск новой продукции, меняет технологию или, тем более, делает это все сразу, то на период освоения этих производственных новаций можно было бы как бы неофициально закрыть глаза и посмотреть сквозь пальцы на временные отклонения от установленных порядков отчетности и расходования материалов в цехах и на снижение производительности труда, лишь бы к концу периода освоения новой тематики это все пришло бы к своим намеченным рубежам.

Производственные подразделения нашего НПО работали главным образом в режиме опытного производства для нужд научных отделов и мелкосерийных заказов нашего и других министерств, очень часто по экстренным указаниям сверху вне планового порядка работ. В этих условиях технологическое оборудование участков приходилось переналаживать в иную неделю несколько раз. Разнообразие этой работы было таким, что я не стал даже подсчитывать количество модификаций комплектующих изделий, основных и вспомогательных материалов и сырья на этом производстве за время работы в том ОГТ. С меня хватило узнать, что только существенно различных модификаций резины и резиноподобных компаундов в опытном производстве проходит около девятисот, а ведь это только один из малозаметных корпусных материалов той наукоемкой продукции, которую разрабатывало и в опытном производстве осваивало НПО! В любое время от любого так называемого «руководителя нижнего звена» на производстве могло потребоваться знание технологических особенностей любого из этих материалов и грамотного включения их в производственный цикл. А ведь кроме материалов, существуют еще и конструктивные особенности множества различных изделий, особенности разнообразных технологических операций, огромная номенклатура оборудования с расчетным износом и износом реальным, каждое устройство со своим графиком ППР… Не расскажешь всего того, что должен учитывать, рассчитывать, планировать и предвидеть рядовой руководитель низшего уровня на местах. Очевидно, подобные условия производства на предприятии равносильны постоянному освоению всяческой новизны, то есть тому состоянию производства, которое на серийных предприятиях может быть только временным, и в течение которого снижение строгости требований к отчетопроизводству воспринимается как естественный шаг.

Несмотря на такой очевидно опытный, постоянно переналаживаемый характер нашей разнообразной работы, в главке и выше в министерстве требовали предоставления отчетности по расходам материалов по всем видам опытных изделий и технологий едва ли не более подробно, чем от предприятий постоянного серийного производства, а штат работников для составления этой отчетности утверждался по нормам для серийных производств. Помнящий советскую реальность человек пожмет плечами и скажет так – ну, мы все кувыркались тогда на работе, вот и вы кувыркались как все…

Самое нелепое было в том, что наверху действительно в любой момент по какому-нибудь неотложному делу могла понадобиться любая частичная справка по тематике наших экспериментальных работ. Нелепо же предполагать, что «наверху» вообще никто никогда не изучал положение дел на множестве различных предприятий, не вдумывался, не сопоставлял. Допустим, что «верхние» службы работали – тогда и сведения им были нужны. Какая же именно понадобится справка – заранее не известно, поэтому требуют сведения часто, сразу и всё, но поднимать штат соответствующих учетных работников, которые по причине сложности предмета все должны быть инженерами профильных специальностей, до ста, например, человек – вот этого они, высокие наши начальники, как раз и не могут позволить нам. Подобные многочисленные штаты учетно-вспомогательной службы ни в какие ворота не лезут, это будет, конечно, не НОТ.

Далее, сотрудницы главка, в руки которых и попадали толстенные «альбомы» с рукописными графами прихода-расхода бесчисленных материалов и в таком разрезе, и в другом разрезе и т.д., с многочисленными подчистками и исправлениями цифр – эти сотрудницы всё понимали и не требовали «лишнего» ничего, лишь бы сходились суммы откровенно подчищенных цифр… Однако и подчищать эти цифры нужно было с большим умом: если поймают за руку – не сдобровать, возьмут да и пришлют комиссию с внеплановой проверкой – и та всенепременнейше найдет какой-нибудь нелепый «негатив».

У меня сложилось впечатление, что с нашей стороны поступали предложения наверх насчет того, что не проще ли было бы направлять туда не формы полной отчетности, но просто аккуратно оформленную «первичку», то есть еще не обсчитанные подекадные данные из цехов, всего лишь проверенные, сверенные и уточненные, но не обсчитанные по всем методикам до конца. В министерстве, чай, имеются большие-пребольшие ЭВМы, квалифицированные-рас-пре-квалифицированные программисты – пусть они загружают наши первичные данные в свои большие-пребольшие ЭВМ да по ним непосредственно и рассчитывают, и распечатывают любые статистические функции нашего предприятия сами. Вполне определенно гарантировать этот факт я, к сожалению, не могу. Разговоры об этом как будто бы были, но легко догадаться, что такую наивность не любят начальники наверху, и номер такой не прошел.

Тогдашние «автоматизированные системы управления» – АСУ – хорошо работали только в теории либо в стабильном, хорошо отлаженном серийном или массовом производстве, к нашему опытному производству они и подступиться не могли. АСУ – это вам не установка вакуумного напыления и не химический реактор. Ее не будешь переналаживать каждую неделю – она перепутает все перфокарты и зависнет уже навсегда. Я уж не стану передавать, что говорили об этих АСУ на предприятии, но лично я за все время своей работы на производстве ни одного специалиста по АСУ в цехах предприятия не встречал. Конечно, под нажимом «сверху» какие-то работы в этом направлении на огромном предприятии, весьма вероятно, по общей моде велись, писались уклончивые отчеты, заслуживавшие несколько легкомысленного определения «туфта» – но лично я на уровне своей работы ничего позитивного об этом никогда не слыхал. Наша страна вообще напоминала толстый слоеный пирог, и в тех слоях, в которых трудились многие и многие миллионы реально работавших бок о бок, рука об руку как членов КПСС, так и людей беспартийных, многое из официальной пропаганды было просто туфтой. Также и в этой задаче, как и во всех других, мы обошлись без официальной «АСУ».

При внимательном рассмотрении долженствовавшая быть решенной задача оказалась не очень-то и простой. Проблема немыслимой перегрузки работников учета и отчета в ОГТ многократно обсуждалась в разном составе заинтересованных в ее решении сотрудников и руководителей этого весьма влиятельного на любом предприятии отдела. После успеха с криволинейными деталями на станках с ЧПУ и решения двух-трех подобных мелких задач люди на производстве и в ОГТ стали считать меня «своим» и времени на разговоры со мной не жалели. Удалось разделить задачу на более простые согласованные между собою компоненты, после чего все их раздельно решить. Кажется, ушел на это год, и задача была решена.

С точки зрения эксплуатации, основное отличие этих нескольких взаимосогласованных довольно простых программ от обычных тогдашних АСУ состояло в том, что всё это строилось на очень простой методике описания и формирования выходных документов в довольно широком диапазоне документальных структур. Включение в состав выходной информации новых так называемых «форм документов» со всеми «визами», «шапками», «подвалами» и формулами расчета величин в графах «основной части» в экстренных случаях делалось мной «на ходу»; с разработкой обычных форм документов справлялась девушка техник-программист, окончившая тот самый «райпищеторг» (см. главу «Лаборант») которая и была моей единственной помощницей по сопровождению всей этой «АСУ» на мини-ЭВМ. Инженеры-технологи постепенно тоже входили во вкус самостоятельной работы с ЭВМ и все реже и реже обращались ко мне. После внедрения этих программ любой руководитель опытного производства мог запросить для изучения и размышления справку по расходу материалов по любой формуле расчета показателей, как типовых, так и нетиповых, лично им изобретенных, притом в удобной форме документа, которую тоже мог придумать себе сам. Если форма была не сложна – ответ получался, ну, на другой, скажем, день, а если я или помощница были свободны – заказчик мог и в тот же самый день получить подпрограмму новой формы документа, и она поступала в общий поток однотипной обработки данных по этой тематике в ОГТ.

Специальных людей-операторов на эту задачу мы даже и не планировали набирать. Программы на мини-ЭВМ обычно загружала и запускала моя помощница, а данные в режиме диалога вводили и проверяли сами сотрудницы ОГТ, которые такими цифрами занимались по работе вообще и знали их почти наизусть. По крайней мере, видели статистику «насквозь». На первый взгляд, они теряли на этом свое драгоценное инженерное время, но только на первый взгляд. Ведь если бы работал оператор, то предварительно нужно было бы чисто-начисто расписать ему весь массив вводимой цифири на бланках, затем проследить, чтобы он не напутал чего, а потом еще и работу оператора проверять. Такими вкуснючими пряничками мы накушались досыта в «пакетном режиме» с бланками и перфокартами на старых «больших» ЭВМ, а теперь в «диалоге с мини-ЭВМ» соответствующие специалисты ускорили свою работу более чем в двадцать раз и получили возможность оперативно получать не только отчетность по давно установленным и утвержденным формам документов, но также и по любым внеплановым другим. А это значит, что руководство предприятия получило в свое распоряжение самую разнообразную оперативную статистику производства и могло над ней в свое безразмерное рабочее время поразмышлять. До такой гибкости тогдашним АСУ было весьма далеко, и я никогда не забуду суждение Главного технолога в самом начале мой работы по этой теме, когда задача только ставилась передо мной. Дословно фразу не помню, но мысль была та, что установленные формы отчетности для министерства – это по сути пустяк, ему необходимо видеть реальное положение дел. Припоминаю, что в отношении штатных, утвержденных на самом верху учетно-отчетных форм, предназначенных для отправки наверх, этот почтенный, немолодой уже деятель нашей науки употребил элегантное слово «туфта».

А министерство – что министерство? Оно стало получать идеальные машинограммы нашей официальной статистики без каких-либо видимых помарок и подчисток, и какой-то начальник в главке был невероятно удивлен, когда попросил изыскать возможность внедрения в отчетность нашей АСУ новой формы документа, и где-то через неделю в плановый срок текущей отчетности он такой документ получил. Не забудем еще и о том, что примерно десять сотрудниц ОГТ, все инженеры с огромным знанием производства (посидишь годами на тех распухающих год от года расчетах и отчетах по сотням и сотням материалов и процессов – поневоле узнаешь всё) получили возможность, оставаясь в формате своего подразделения ОГТ, бывать непосредственно в цехах производства и вместе с цеховыми технологами реальные, а не бумажные, технические вопросы решать. Например, они стали работать над согласованием и унификацией норм расхода материалов на однородных операциях разных изделий и технологических схем. До того момента в этом вопросе полная неразбериха была. А тут уже никакие ЭВМ + АСУ не помогут, тут нужны инженерные знания, опытность и голова.

Чтобы не было впечатления, что я там только эпохальные задачи решал, расскажу об одной из множества небольших, но полезных задач. Была на предприятии бригада, которая по сути дела неизбежно должна была состоять из рабочих разных специальностей при очень разнообразном оборудовании, бывшем в распоряжении у нее, так что как ни планируй работу, а всяко кто-то в простой попадет. Пока бригада была небольшая и оборудования тоже было не много, то как-то все это самотеком привычно шло, но вместе с нашим опытным производством бригада тоже мало-помалу росла. Совпали два события одновременно – наше ОГТ обзавелось новейшей по тем временам диалоговой мини-ЭВМ с очень удобным дисплеем, а бригадиром той бригады назначен был толковый инженер моих примерно лет. Начинал он рабочим, учился заочно и недавно диплом получил. Пришел он как-то раз ко мне на эту мини-ЭВМ и поделился со мною задумкой, как ему казалось, очень непростой. Вот бы ему организовать дело так, чтобы рабочие в его бригаде получили бы, кто пожелает, вторые специальности хотя бы до средних рабочих разрядов, избавились бы от простоев и стали бы сверх оплаты по нарядам еще надбавку за совмещение профессий получать. Однако сделать это нужно так, чтобы подросла вместе с этим также и производительность труда, иначе не пропустит ОТЗ – то есть нужно дать бригаде дополнительную работу (возможность есть) но в разумных количествах, чтоб согласился народ и планы были бы выполнимы. Нормативную базу он проработал, но ручной расчет вариантов получается долгим и путаным, надо бы смоделировать его бригаду на ЭВМ. Тем более это желательно потому, что бригада развивается, будут еще новые люди, новые станки. Придется подновлять проект под ситуацию, и не один, видать, раз.

Сделаем, а?

Ну что, это вам не учебные задачки лодырям решать, это приятная просьба была. Я с удовольствием согласился, и, поскольку у коллеги вся подготовительная работа, притом грамотно, была уже проведена, то у меня это заняло несколько дней на фоне текущих задач. Работать с ним было удобно, легко, объяснять азы про ЭВМ ему было не нужно. Он был уже из нового поколения инженеров, спокойно относящихся к ЭВМ. Он рассчитал по этой программке весьма убедительный проект использования, как в те времена говорили, «внутренних резервов» своей бригады, начальство одобрило, ОТЗ пропустило. Все официальное было утверждено, Отдел Технического Обучения посодействовал с дополнительной подготовкой рабочих – вот и стали люди в той бригаде работать больше, разнообразнее, стали больше и получать. Кто не хотел – мог уйти, но насколько я помню те годы, бригада вполне процветала и постепенно росла. Замечу вскользь, что в реорганизации той бригады на этапе организационно-правовых решений принимал самое активное участие один интереснейший деятель нашего заводского профкома, большой знаток и сторонник внедрения в производство ЭВМ. Но обо всех единомышленниках и товарищах в этой серии не рассказать. Будет отдельная серия – «Люди, которых я помню всегда». Думается, такая серия была бы очень нужна.

Помимо разнообразной официальной работы, у меня было еще неофициальное сотрудничество с разными специалистами других отделов и участие в одном загадочном научно-техническом обществе, которое я здесь не назову вследствие того, что мнение людей об этом обществе было неоднозначным, от восхищения до наоборот. Некоторые вообще считали его шарлатанским, а у меня в этом кратком мемуаре нет возможности его защищать. Будут другие серии мемуаров, в них войдет то, что сюда не вошло. Во всяком случае, это научное общество действовало официально, проводило регулярные семинары в разных городах страны и генеральные сессии в Москве на площадке Политехнического музея и какое-то время поддерживалось на самом партийном верху. Поездки на сессию в Москву требовали нескольких дней. Главный технолог выписывал мне командировки без проблем, но и отчета требовал с большим интересом весьма.

Учитывая все это, трудно поверить, что столь деятельный человек жил за стеклянным барьером судьбы. Тем не менее, это так. Корешок недоверия к миру «взрослых людей», укоренившийся с детства, развивался вместе со мною и рос, вот развился совсем и расцвел. Возьмем для примера тот же самый огромный, многолюдный, в современных интерьерах, мощный отдел ОММИ. Это витрина огромного НПО в глазах министерства, многочисленных комиссий и делегаций, посещающих НПО. В отделе есть отделанный лаковым деревом свой конференц-зал и свой маленький, освещенный через стеклянную, разноцветную, подсвеченную изнутри работу профессионального художника очень уютный кафетерий. В отделе есть другой профессиональный художник, оформленный как инженер, который обеспечивает постоянную приятность для глаз всех интерьеров отдела, и вид интерьеров хорош.

Как это ни странно, но тот отдел действительно работал, и работал он в полную силу, и отдача от этой работы была. Во всяком случае, большая ЭВМ отдела нередко светилась в две смены, иной раз и в ночь. (Сам дежурил когда-то старшим по смене на ней.) Поколения ЭВМ планомерно менялись, в отделе вводились в эксплуатацию все новые и новые, более производительные, более скоростные ЭВМ. Совместно с собственно научными отделами, тоже довольно большими, но без таких интерьерно-бытовых совершенств, решались могучие, кардинальные, великие отраслевые задачи. И одновременно с этим на том же самом предприятии годами кисло и прокисало огромное со многими участками и цехами сложнейшее современное производство, в котором люди кувыркались на множестве мелких проблем. И никого, кроме недоучки-рабочего, отдел не направил туда.

Честно по правде сказать, такие попытки были. Делались они крайне неуклюже, потому что творческие работники отдела почему-то не понимали сущности производственных задач. Они хорошо понимали сущность теоретических задач. Например, решить на большой ЭВМ систему дифференциальных либо, наоборот, интегральных уравнений такой размерности и сложности, что человеку с арифмометром и логарифмической линейкой даже и не подступиться к ним – это они могут, а производству по мелочевке помочь – это как-то не получалось у них. Было бы этически некорректно по отношению к коллективу того отдела описывать их неудачи, так как эта тема будет уже не обо мне. Поэтому сообщу только один эпизод, не называя имен.

Когда я работал еще в ОММИ, но занимался уже исключительно задачами цехов, один ответственный товарищ из руководства этого отдела (но не начальник отдела, отнюдь) поинтересовался как-то раз у меня, как работа идет. О своей работе вообще рассказывать приятно, тем более что это был товарищ «ответственный» и мнение его могло быть весьма и весьма весомым в любом совещании на уровне, недоступном для меня. С открытой душой поведал я ему важный методологический момент. Я разделяю работу по каждой теме на два этапа. На первом этапе применяются средства и методы программирования, посредством которых получаются медленно действующие, но зато легко изменяемые, легко модифицируемые программы. На этом этапе начинается решение реальных заводских задач и отрабатываются приемы работы сотрудников цехов с этой программой. У них в процессе этой пробной эксплуатации программы, тем не менее на задачах вполне реальных, возникает множество замечаний, пожеланий, предложений по улучшению программы итп. Все то, что можно из этого учесть, я учитываю и дорабатываю программу достаточно быстро и легко. После того как улучшать уже нечего, наиболее удобный для заказчиков вариант этой программы подлежит переработке на другой уровень реализации программ, на котором изменить программу уже трудно, но работает программа значительно быстрей. Медленный же вариант остается в запасе на случай, если возникнет необходимость что-либо доработать и вернуться к нему. Так, например, по той задаче, над которой я работаю в тот момент, просчет одного варианта заводского задания занимает до десяти минут на нашей ЭВМ, а в день бывает десять и более вариантов. Ожидается, что после окончания всех доводок переработанная программа будет работать быстрее в несколько раз. Все это было выслушано очень внимательно, и руководитель очень серьезно сказал что-то вроде того: – «Денис, вы не учитываете того, что помощь нашего отдела цехам определяется количеством машинного времени, которое расходуется на них.» Нетрудно догадаться, в каком дурацком положении относительно заказчиков из цехов могли оказаться программисты отдела, в большей степени зависевшие от того «ответственного товарища», нежели зависим был я.

Но был и другой аспект. Бесспорно, те задачи, которые успешно решали на большой ЭВМ специалисты ОММИ, были очень востребованы на предприятии, но не на производстве, а на среднем, промежуточном уровне – в научных отделах отраслевого НИИ. Однако разница в том, что физики и химики прикладники из научных отделов, заказывая свои неподъемные «краевые задачи», «системы уравнений» и прочее такое на ЭВМ, вовсе не обязаны были в кратчайший срок облекать их в металл. Эти результаты нужны были им для того, чтобы дать какую-то специальную пищу для размышлений на какое-то время вперед, а до «отчета» по теме еще и месяцы могут быть впереди, и сто раз еще можно переобдумать и пересчитать, если что-то получилось «не так». А на производстве дело обстоит иначе, там результат работы ЭВМ во многих случаях идет непосредственно в работу с «металлом», с материалом, иной раз буквально на следующий же день, и срок сдачи изделия в ОТК и в отгрузку заказчику может считаться на дни. В первом случае ЭВМ готовит пищу умникам для размышлений, во втором ЭВМ становится как бы инструментом работников для непосредственной работы в мастерской. Очевидно, что праксеологическая природа работы «на науку» чем-то серьезным отличается от таковой в отношении КБ или цеха, однако праксеологию в советских вузах не преподают. Поэтому умнейшие ребята, прошедшие весь матанализ сквозь жернова полной трилогии Фихтенгольца и усвоившие многое еще и похлеще того, но никаких навыков в элементарной праксеологии не имеющие, никак не могли столковаться с теми, кого не могли (или не хотели?) понять. Я легко находил контакты и с теми, и с другими, пытался это все уяснить, уложить в голове и понять. Но никто не давал мне ответа, и снег за окном молчал…

И такое вот положение с применением ЭВМ складывалось практически везде по стране, а в известных мне случаях иного положения дел в основе лежит поддержанный начальством энтузиазм одиночек в низах. Почему о проблемах внедрения ЭВМ в реальных условиях производства не пишут хотя бы партийные издания в СССР? Во всем мире ЭВМ дают прекрасные результаты, в Финляндии фермеры применяют уже ЭВМ для оптимизации своих сельских хозяйств, а у нас прекрасные ЭВМ все еще заняты только «большими задачами» и не видят ничего иного вокруг себя. Ах, эти «взрослые люди». До чего же они глупы… И мне было просто неприятно даже в своем воображении видеть себя среди них.

Последствия таких настроений и размышлений были просты. Многие доброжелатели пытались мне втолковать нелепость моего положения среди реальных людей. Предлагаемая программа была проста:

а) Вступление в партию (особенно настаивали на этом сначала начальник ОММИ, затем, после моего перехода на производство, секретарь партбюро в ОГТ.)

б) Любой технический вуз. С моей подготовкой и работой я смогу многое сдавать досрочно и выиграю год или два. С четвертого, а то и с третьего курса возможны инженерные должности, с получением диплома – ведущий инженер или научный сотрудник, руководитель бюро по внедрению ЭВМ в ОГТ. (Примеры на предприятии были, в том же ОММИ один толковый, весьма уважаемый мною парень прошел подобным путем.)

С хорошими работниками у меня хорошие отношения были всегда вне зависимости от того, в партии те или нет. Если бы я захотел вступить в эту партию сам – то не только рядовые члены партии, товарищи по работе рядом со мной – но также иные члены заводского парткома охотно дали бы рекомендацию мне. Но для меня вступление в партию означало приобщение к миру тех самых неприятных мне умозрительных «взрослых людей». Стало быть, это – табу. С изобретательностью, достойной лучшего применения, я придумывал самоотвод.

Я прекрасно понимал, что, будь у меня диплом, то в должности рядового инженера не удержусь. Однако занимать какую бы то ни было, даже самую скромную руководящую должность – это тоже приобщение к миру «взрослых людей». И в этом то же самое табу, и тоже требуется самоотвод.

Известно, посеешь поступок – пожнешь привычку, посеешь привычку – пожнешь характер, посеешь характер – пожнешь судьбу. Сумма всех моих самоотводов требовала постоянного подтверждения мотивировками, особенностями поведения и прочего всего такого, что создает особенность характера без прямой конфронтации с обществом вокруг. А попробуйте играть все эти особенности постоянно и при этом постоянно сохранять регулярно подтверждаемый допуск по электробезопасности IV-ой категории до полутора тысяч вольт (от высшей V-ой категории я отказывался сам, так как она давала администрации формальное право назначить меня бригадиром, а я вообще-то не только программировал, но и по технике делал еще кое-что, но «бригадирствовать» не хотел;) затем сохранять допуск секретности и отметку в пропуске, дающую право свободно проходить сквозь проходные нескольких предприятий нашего куста в любое время с 7.00 до 23.00 в любые, в том числе и нерабочие дни. (Начальник чуть было не подписал бумагу на круглосуточный пропуск, но я его остановил. Ночное время – это время повышенной серьезности в промышленности вообще. Лучше не трогать его. Начальник понял, что я имею в виду, и поставил разумные, вполне удобные часы.)

Любой человек, знакомый с работой режимных предприятий, поймет, что мне нужно было над так называемым «образом» хорошо поработать, чтобы и все это себе сохранять, и в партию не вступать, и от вузов держаться далеко в стороне. Так и сложился великолепный, отлично сработанный, очень прочный футляр. Ну что тут много говорить, посеешь футляр… что пожнешь?