Читать книгу: «Оно-но-Комати», страница 4

Поглощённая всецело поисками сестёр, сначала я не понимала, что происходит. Затем я поняла, что такая почтительность была связана с моим кимоно – это была форма ученицы Императорской Школы для девушек, основанная родом Фудзивара. Позже я узнала, что Школа г-жи Юко Фудзивара была элитной. Эта форма свидетельствовала о том, что я была близка к императорскому дому и элите Фудзивара.

Когда я бродила по одной из улочек, оставив повозку и кучера чуть в стороне, меня остановила какая-то женщина, шедшая на рынок. Я узнала её, потому что она присутствовала на похоронах мамы. Её звали Юрико, и она являлась моей дальней родственницей по линии отца. Сначала поклонившись мне, Юрико затем обняла меня и зарыдала.

Юрико была хрупкой женщиной невысокого роста в фиолетовом кимоно с изображением цветов. Ярко-красные таби (носки) резко контрастировали с цветом кимоно и, тем не менее, весь вид этой хрупкой женщины говорил об её вкусе и скромных манерах.

– Бедная девочка, – произнесла Юрико, – такая нелепая судьба…..Я слышала об участи г-на Хоакито, твоего отца и г-жи Мий-око. Должно быть, ты приехала сюда, чтобы разыскать твоих сестёр?

Да, но, кажется, никто не видел их.

Юрико привела меня в свой дом и накормила, видя мою усталость.

Я знаю, что случилось с бедной Хакирой, и знаю, где сейчас находится Кимико, – вдруг произнесла Юрико.

Знаете? – спросила я, доедая свою порцию риса с пастой мисо.

Голод исчез, я чувствовала в себе силы, чтобы продолжать поиски.

– Что же произошло с моими сёстрами? – спросила я.

Юрико утёрла слёзы:

– В тот день я приехала на похороны г-на Хоакито. Монах пропел уже последние гимны богам после того, как твой отец был предан земле, когда эти страшные люди налетели на ваш дом.

Несколько женщин попытались преградить им путь, однако всё было бесполезно. Они вытаскивали дорогие вещи. Я видела, как один из них обесчестил твою сестру Хакиру. Что же касается Кимико, то её продали в рабство к некой г-же Наоми из рода «эмиси» на «улицу красных фонарей».

Значит, Кимико живёт в этом городе? – спросила я.

Юрико покачала головой:

Разве ты не знаешь, что такое «улица красных фонарей»?

Нет, не знаю.

Там находится известный в Шайори притон г-жи Наоми.

Неужели у отца было столько долгов? – удручённо спросила я.

Юрико пожала плечамип:

Кто сейчас точно скажет? У твоего отца было много недоброжелателей из рода «эмиси». О, эти «эмиси», они очень коварны, злодейства тянутся за ними на протяжении веков.

Но…Кимико, ведь, ещё совсем ребёнок.

Я слышала, она прислуживает гейшам и самой г-же Наоми.

Я вытащу Кимико оттуда и привезу в Киото, – сказала я.

Но г-жа Наоми не отдаст тебе Кимико, если ты не заплатишь долг и те деньги, которые она в неё вложила.

Тогда я украду Кимико и увезу её с собой.

Юрико была согласна со мной, но она ничем не могла мне помочь, поэтому она лишь сочувственно закивала.

Я решила отправиться на поиски сестры, когда совсем стемнеет.

Ты можешь на время остановиться у меня, это всё, что я могу тебе предложить. Тебе нужно отдохнуть, набраться сил, но лучше всего.....

Юрико вдруг замолчала и опустила глаза.

Говорите, что «лучше всего».

Лучше всего, если ты забудешь о своей сестре и уедешь обратно. Г-жа Наоми держит хорошую охрану и при попытке увезти сестру тебя могут убить.

Без Кимико я не уеду.

Я подумала о бедной Хакире и решила, что спустя какое-то время, когда устрою младшую сестру в Киото, я обязательно разыщу свою старшую сестру и позабочусь о ней. Тётушка Акира не откажет нам в приюте.

О, как я была наивна тогда!

Через день я направилась на разведку в квартал «красных фонарей». Юрико отдала мне своё кимоно, чтобы меня никто не узнал в этой одежде, а не в одежде воспитанниц Школы Фуздивара. Эмиси и Фудзивара враждовали между собой за право влияния на молодого императора, поэтому принадлежность к Фуздивара могла плачевно закончиться для меня, так как Наоми являлась потомком «эмиси».

Юрико жила одна, потому что была вдовой, детей у неё не было, и она с радостью предоставила мне небольшую комнату для гостей.

После скудного ужина мы обнялись, я заметила слёзы на её глазах.

Пожалуйста, прошу тебя, будь осторожна, Оно-но. Я не прощу себя, если с тобой случится беда.

Со мной ничего не случится. В любом случае я попрошу покровительства у тётушки, которая служит во дворце и имеет отношение к нашему императору.

Юрико с сомнением посмотрела на меня, но промолчала.

Проникнув в «квартал красных фонарей», я ощутила, как сильно стучало моё сердце от волнения. Я поняла, что это был настоящий страх – до сего момента я его не испытывала, живя вместе с сёстрами и любящими нас родителями, которые заботились о нас. Теперь же я чувствовала себя одинокой, и никто уже никогда не позаботится обо мне.

Красные фонари уже были зажжены, отбрасывая на дорогу и булыжники тусклые красные отсветы.

Свернув в проулок, я столкнулась с целующейся парочкой. Гейша была одета в роскошное чёрное кимоно, поэтому сначала я не заметила её, она слилась с общим потоком ночи. Парень, скорее всего, был сыном какого-нибудь зажиточного землевладельца, потому что представители высших сословий вряд ли купят гейшу «второго сорта». Он с интересом уставился на меня, гейша вышла на свет и нахмурилась:

– Что тебе здесь нужно? – возмутилась она, – не видишь что ли, я работаю? Или ты хочешь отработать за меня?

Она поморщилась:

– С такой плоской фигурой ты вряд ли в ком вызовешь интерес. Г-жа Наоми не любит таких.

– Г-жа Наоми? Ты знаешь её?

Гейша улыбнулась:

– Ещё бы! Ведь она – моя хозяйка. Но г-жа Наоми жалует нашу красотку Мэзуми. Она у нас – звезда, и к ней посылают самых богатых клиентов.

– А ты никогда не видела девочку по имени Кимико?

Мне показалось, что гейша оживилась.

– Да, я слышала о Кимико. Сейчас она выполняет самую грязную работу у г-жи Наоми, но в будущем хозяйка хочет сделать Кимико звездой нашего заведения.

Я протянула гейше увесистый мешочек с монетами – это всё, что у меня было из моих сбережений.

– Отведи меня к Кимико, – сказала я.

Гейша уже издали оценила толщину мешочка с деньгами; казалось, она над чем-то раздумывала, всё ещё не решаясь принять какое-то решение. Юноша подтолкнул её вперёд:

– Возьми деньги, – шепнул он ей, – мы уедем в округ Акита, где у моего отца есть заброшенный дом. У нас будет время наслаждаться друг другом, Изуми. Разве твоя хозяйка заплатит тебе столько?

– Нет, г-жа Наоми жадная. Она заботится лишь о своей репутации, нежели о благополучии девочек-гейш. Нас кормят помоями, прививают плохие манеры, а ещё хотят, чтобы мы блистали в обществе.

Изуми хмыкнула и приняла мешочек.

– Хорошо, я помогу тебе найти твою сестрицу, – сказала гейша, – но большего от меня не требуй. Я ещё жить хочу. Наоми везде держит этих псов охранников, владеющих виртуозно и мечами, и дубинками. Иди за мной.

Я последовла за этой странной парочкой, юноша держал себя как-то отчуждённо, предвкушая несколько дней проведённых в безделье и праздности.

Улочки были кривыми, мы прошли ещё несколько кварталов, я едва не налетела на огромную лужу, которых здесь было во множестве после серий ливневых дождей. Темнота ночи не пугала меня, хотя должна была испугать, как и любого подростка моего возраста. Отныне я ничего не боялась – смерть родителей изменила меня, и я смотрела на мир уже совсем другими глазами в отличие от моих сверстниц, чувствующих всегда и во всём опеку родителей, а в будущем и власть мужа. В их жизнях было всё определено до мельчайших деталей, даже мыслить они не имели право свободно. Я же вкусила свободу, однако и ответственность тоже. Что же бы я выбрала, будь у меня выбор раньше? Конечно, свободу….

Наконец, изуми сделала ещё один поворот. Мы преодолели улочки, пропитанные запахом помоев, здесь же чувствовался аромат масел, используемых для массажа. Гейша остановилась возле маленького приземистого домика, недавно выбеленного известью, и сейчас имеющего неплохой вид.

– Здесь живёт г-жа Наоми? – спросила я, а сама подумала о том, что вряд ли владелица притона станет обитать в столь тесном домишке. Мои мысли подтвердились, Изуми мотнула головой.

– Нет, г-жа Наоми живёт в другом доме, но она сюда часто наведывается. Здесь она держит твою сестру.

Я осторожно подошла к двери и несмело постучалась. Никто не ответил мне. Я приложила ухо к двери и прислушалась. Никаких звуков не раздавалось изнутри.

– Кимико! Это я, оно-но! Открой же! Я приехала за тобой, и сегодня мы уедем в Киото к нашей тётушке Акире. Она позаботится о нас.

Гейша Изуми жеманно засмеялась, я видела, что юноша запустил пальцы в её растрёпанные волосы и что-то прошептал ей.

Вы можете идти, – сказала я, не желая, чтобы Кимико видела гейшу «в работе».

Может быть, тебе нужна наша помочь? – спросил юноша.

Помощь?

Может быть, придётся выломать дверь?

Однако ломать двери не пришлось, изнутри послышался шорох, в окне я увидела, как зажглась лампадка. В доме кто-то был.

Мне открыла пожилая женщина в старом кимоно. Гейша Изуми махнула рукой, увидев старуху:

– Не пугайся, это – Каюра, она присматривает за твоей сестрицей.

С помощью клиента Изуми мне удалось отстранить от двери Каюру и проникнуть в дом. Кимико спала на полу, накрытая ворохом лохмотьев. Увидев меня, она зарыдала на моём плече. Мы обнялись.

Лицо Кимико было худым, исчез румянец, так свойственной моей жизнерадостной в прошлом сестре. В этом жалком униженном создании я едва узнала мою младшую сестру Кимико.

Кимико плакала на моём плече от всей той боли, невысказанных унижений, которые ей пришлось испытать. Клиент Изуми связал руки старой Каюре и вставил ей в рот кляп. Однако она всё равно продолжала сопротивляться. Я с благодарностью посмотрела на юношу, его помощь мне действительно пригодилась.

– Если её не связать, эта старая карга разбудит весь район, и тогда охранники г-жи Наоми будут здесь.

Кимико была очень слаба и едва могла передвигаться. Мне пришлось дать ей немного лепёшки, которую Юрико уговорила меня взять с собой, несмотря на то, что сначала я сопротивлялась. Я видела, с каким рвением набросилась Кимико на еду, она так быстро поглотила сухую лепёшку, что я не успела опомниться.

– Неужели, тебя здесь не кормили? – спросила я с ужасом глядя на худое лицо Кимико.

– Г-жа Наоми говорила мне, что если я не буду слушаться её, то она не станет кормить меня.

– И ты слушалась? – спросила я, гладя её густые волосы.

– Нет, однажды я попыталась убежать, но мне это не удалось.

– Почему?

– Каюра проснулась, она подняла тревогу, прибежала г-жа Наоми. Меня били, и г-жа сказала, что отныне меня будут кормить вдвое меньше.

Кимико со страхов взглянула на связанную Каюру. Её трясло.

– Не бойся, на этот раз она не принесёт тебе вреда. Идём.

Я помогла Кимико подняться, она едва держалась на ногах от усталости. Клиент Изуми взял девочку на руки и донёс её до центральной площади, где нас уже ждала повозка (я заранее договорилась с возницей, чтобы он увёз нас).

Я была благодарна спутнику Изуми, посмотрела на него совсем иными глазами.

– Как Ваше имя, г-н?

– Нобору, – произнёс юноша, – мой отец Токайо Такаяцу – владелец земли на востоке Японии, ему подчиняются многие феодалы на Западе.

Я видела, как обиженно глядела на него Изуми, она ревновала, и меня позабавило это. Дёрнув за рукав Нобору, Изуми прошептала:

– Пойдём, а то у меня пропадёт настроение, а если оно пропадёт, г-жа Наоми будет крайне недовольна мной.

– Ты боишься гнева этой г-жи, красотка? – спросил юноша, неся Кимико через квартал «красных фонарей».

– Вовсе нет, просто, ты уже заплатил за ночь, а если г-жа Наоми узнает, что я ничего не сделала, чтобы отработать эти деньги…..

– Я ничего не скажу г-же Наоми, не беспокойся. К тому же, у нас ещё будет много ночей впереди. Разве ты этого не хочешь?

Гейша пожала плечами, с опаской оглядываясь назад.

– Ты боишься охранников твоей г-жи?

– Конечно. Они способны уничтожить кого угодно, потому что регулярно тренируются и возжигают курения возле статуи Хатимана в храме синто. Сам бог войны помогает им.

Мы дошли до стоявшей одиноко повозки, Нобору осторожно положил в неё хрупкое тельце моей сестры, посмотрел на меня.

– Дальше я сама, – сказала я, – благодарю Вас, г-н. Я не могу оплатить Вам ещё, потому что у меня нет денег, мой дом разорён.

– Мне не нужно платы, – произнёс Нобору, – однажды ты подаришь мне ночь, и тогда я буду благодарен богам за этот дар.

Его слова показались мне странными, однако я промолчала, мы отправились в путь. Юрико уже ждала нас, однако мы решили отправиться в Киото, когда рассвет осветит этот мир. Тогда я ещё не знала, что вернуться в Киото предстояло вовсе не мне, а Кимико.

Нас ждала г-жа Наоми вместе со своей стражей возле городских ворот. Повозка со мной и спящей Кимико была остановлена двумя огромными самураями, имеющими очень устрашающий вид, будто, это были не люди, а демоны «Они». Я заметила соседнюю повозку, уже ожидавшую нас воле городских ворот.

День был солнечным, из повозки вышла красивая женщина в ярко-красном кимоно и такого же цвета миниатюрным зонтиком. Она приблизилась к нам.

Кимико проснулась, увидев даму в красном, сестра обняла меня, будто, искала во мне защиту.

Женщина дала знак самураям отойти от нашей повозки, когда они удалились, она спокойно произнесла:

– Меня зовут Наоми Эмиси.

Она подняла мой подбородок и внимательно изучающе посмотрела на меня. Её взгляд был таким пристальным, что я вздрогнула.

– А ты очень красива и в будущем можешь вполне заменить мою звезду Мэзуми. Более того, ты станешь намного успешнее Мэзуми, и моё заведение будет процветать. Я не стану задерживать тебя здесь силой, – произнесла г-жа Наоми Эмиси, – я хочу, чтобы ты сама сознательно сделала свой выбор. Или твоя сестра Кимико останется у меня, и я сделаю из неё гейшу, продажную девку, тогда ты уедешь.

Наоми улыбнулась своей хищной улыбкой. Она была бы намного красивее, если бы не эти повадки хищницы, отталкивающие от неё.

– Либо ты останешься у меня, и тогда твоя младшая сестра будет свободна.

– Разве Кимико принесёт Вам столько дохода, сколько, по Вашему мнению, могла бы принести я? – спросила я.

Хозяйка притона снова внимательно посмотрела на меня, так внимательно, что я вновь смутилась.

– А ты не только хороша собой, но ещё и очень умна. Красота и ум – те качества, которые редко сочетаются в одной женщине. Мэзуми менее красива, чем ты, но она ещё и глупа.

– Разве мужчины не боятся умных женщин?

– Нет, вкусы меняются. Сейчас в цене умные красавицы, но таких богинь в моём салоне нет, ты станешь первой и, возможно, последней.

– Почему «последней»? – удивилась я, – разве Вы хотите продать своё заведение?

– Отнюдь. Но интуиция подсказывает мне, что таких, как ты, больше не будет.

– Что же ещё подсказывает Вам Ваша интуиция, г-жа?

– Ты станешь звездой, ты принесёшь моему заведению очень много денег. Ты прославишься на века. У меня намётанный глаз.

– Г-жа, почему же Вы хотите, чтобы я сама сделала свой выбор?

– Чтобы ты никогда не упрекнула меня ни в чём, – ответила цинично Наоми Эмиси.

Я посмотрела на огромных стражников, стоявших чуть в стороне с обнажёнными саблями; Кимико ревела, сильнее прижавшись ко мне. А жестокая г-жа Наоми обмахивалась своим роскошным веером – день обещал быть жарким.

Мне пришлось трезво оценить обстановку – прорваться сквозь стену охранников нам бы не удалось, просить помощи было не у кого.

Возле нашей повозки начала собираться толпа, всех заинтересовал затор, образовавшийся по выезде из города. В толпе я различила Юрико. С сочувствием полными слёз глазами Юрико смотрела на нас. Я была благодарна ей за всё. Время замерло для меня. Мне так хотелось исчезнуть, раствориться в воздухе, возникнуть на берегу Океана, куда я бегала тайком от родителей, чтобы услышать плеск волн и смотреть на невозмутимую гору Фудзи-яма, которая манила к себе. Я бы растворилась в воздухе навсегда….если бы могла сделать это подобно всеми прославляемой богине Гуань-Инь. Но я была не Гуань-Инь. Я была обычной Оно-но, дочерью землевладельца и предводителя феодалов, лишившейся родителей. Отныне Оно-но должна была взять свою судьбу в свои собственные руки.

Глава 4
«Звезда»

«В помраченье любви

Сквозь сон

Мне привиделся милый –

Если б знать могла, что пришёл он

лишь в сновиденье,

никогда б не просыпалась…!

…..

С той поры,

Как во сне

Я образ увидела милый,

Мне осталось одно

– уповать в любви

Безнадежной

На ночные сладкие грёзы…..

……

Я не в силах уснуть,

Томленьем любовным обята,

Ожидая его,

Надеваю ночное платье

Наизнанку

Кверху исподом.

…..

Много ль проку

Слезах,

Что бисерной россыпью капель

Увлажняют рукав?

Льются слёзы мои потоком,

На пути сметая преграды!»

(Оно-но Комати).

……..

Так я оказалась в притоне Наоми Эмиси, и мне её не в чем упрекнуть, несмотря на то, что это она подтолкнула меня принять решение остаться.

Моя младшая сестра Кимико в тот же день уехала в Киото; так разошлись наши судьбы. Я же поклялась себе разыскать Хакиру и не оставляла этих безуспешных попыток. Но никто ничего не слышал о хромавшей на левую ногу девушке, она, словно, растворилась в воздухе или…….

Вдруг меня пронзила страшная мысль – что если моя Хакира покончила с собой, не выдержав позора? Однако я тут же отбросила от себя эту мысль. Нет-нет, я бы почувствовала, я бы знала, как чувствуют, ощущают близкие родственники, если что-то происходит с их родными. Что-то подсказывало мне, что моя Хакира была жива.

К моему удивлению в заведении Наоми Эмиси мне был выделен отдельный дом недалеко от её собственного дома, чтобы контролировать меня, как я подумала. И это было действительно так.

Видимо, хозяйка притона давно поняла, что курица скоро собиралась давать золотые яйца, и с ней следует обращаться хорошо. Я не подвергалась избиениям, как многие девочки, прислуживающие при той или иной гейше или хозяйке. За мной никто не следил, потому что я сразу же была предупреждена хозяйкой о том, что если вдруг я задумаю сбежать, то придут к Кимико и сделают из неё проститутку.

Г-жа Наоми – дальновидная проницательная женщина, изучила мои слабые места, поэтому контроль её заключался вовсе не в соглядатаях. Лишь издали я могла видеть прохаживавшегося по холму охранника, смотрящего исподлобья на весь внешний мир. Городок Шайори побаивался верных псов госпожи, и даже власти предпочитали не связываться с ней.

Меня не заставляли работать, хотя все девушки, попавшие в этот притон, прошли через это. Г-жа Наоми выделила мне красивое кимоно, которое очень подошло мне, пригласила преподавателей, приходивших ко мне в одно и то же время. Мы занимались философией, поэзией, математикой и литературой. Этим госпожа решила восполнить моё неоконченное образование. Вскоре я уже делала большие успехи в хирокане и отлично писала иероглифы. Я даже рисовала на бумаге, и эти рисунки вывешивались на стены домов обитательниц притона.

– Ты хорошо изображаешь природу, – говорила г-жа Наоми, рассматривая мои рисунки.

Мне была приятна её похвала, потому что здесь я чувствовала себя отчуждённой от этого уродливого мира и одинокой. Через некоторое время хозяйке пришлось приставить ко мне охрану, так как у меня появились завистницы, и одной из этих завистниц оказалась сама звезда Мэзуми.

Я видела её в храме на празднике богини Гуань-Инь. Она была в ярко-оранжевом кимоно, сопровождаемая многочисленными девочками-служанками. Мэзуми посмотрела в мою сторону, затем незаметно подошла ко мне после того, как я на бамбуковой ленточке написала своё имя и отдала на алтарь божествам, чтобы они были благосклонны ко мне.

– Так ты и есть та самая Оно-но Комати? – спросила меня звезда притона.

Я кивнула.

Она усмехнулась:

– Держись от меня подальше и не путайся под ногами, иначе мой пёс загрызёт тебя или нанесёт на твоё тело безобразные увечья, и госпожа вышвырнет тебя на улицу.

– Почему ты так меня ненавидишь? – спросила я.

– Потому что госпожа стала более благосклонной к тебе и осыпает тебя подарками, которые раньше доставались мне.

– Возьми мои подарки, они не нужны мне.

Мэзуми с презрением взглянула на меня.

– Мне тоже, потому что они побывали в твоих руках.

Однажды мне показали двух девушек, изуродованных собакой Мэзуми за то, что они танцевали перед господином из Киото вместо неё. Из жалости их оставили при притоне выполнять самую грязную работу. Но несмотря на это я не боялась Мэзуми, потому что понимала, она была так же несчастна, как и я.

Больше всего мне нравились занятия с г-ном Такуси – учителем поэзии. Говорили, г-н Такуси был поэтом при старом импраторе Дзюна, а после его смерти новый двор уже больше не нуждался в его услугах. Пенсия была настолько мала, что пожилому Такуси пришлось давать частные уроки поэзии, путешествуя из одного городка в другой и перебиваясь случайными заработками.

Такуси уже был к тому времени немолодым человеком, он вёл себя с достоинством, и этим вызывал к себе уважение.

– Женщины, пишущие стихи, обычно несчастны,– сказал он мне на первом занятии.

– Почему?

– Потому что их страдающая душа жаждет нечто большего, что есть в этом мире.

– Прочтите мне Ваши стихи, – попросил он.

Когда я декламировала, Такуси слушал меня, закрыв глаза, словно, мысленно погружался в те миры, о которых шла речь. Я заметила слёзы в его глазах, остановилась и ещё раз посмотрела на своего учителя.

– Вам плохо, г-н? Может быть, сегодня мы отложим наше занятие? Не беспокойтесь, г-жа всё равно оплатит Вам этот урок.

– Беги отсюда, девочка – едва слышно произнёс мой учитель.

Сначала мне показалось, что эти слова прозвучали внутри моего ума, слишком необычны они были, однако, взглянув на Такуси, я поняла, что учитель был очень взволнован.

– Почему Вы так говорите, г-н?

– Многие девушки были загублены здесь, хотя они могли бы стать хорошими жёнами и матерями, но они предпочли славу и мимолётные почести. Ты другая, в тебе чувствуется какая-то прекрасная независимость, и твои стихи побуждают душу и сердце откликаться на них. Каждая строка прожита тобою.

Я велела служанке принести нам чая и оставить нас.

Когда мы остались наедине, никем не обеспокоенные, я рассказала Такуси свою печальную историю. Он слушал меня, так же, закрыв глаза, затем, когда я закончила, произнёс:

– Я помогу Вам бежать, только скажите. В этом маленьком городке у меня найдутся влиятельные друзья.

– Нет, г-жа Наоми не так глупа, как Вы думаете, г-н. Она всё предусмотрела, чтобы задержать меня здесь надолго. Вот почему мои стихи полны такой печали – я не властна над судьбой, и это очень удручает меня.

Г-н Такуси вздохнул:

– Вы правы, человек – игрушка для богов; кому-то выпадает счастье, кому-то – боль. Однажды Вы станете знаменитой и не только в Японии, но и за пределами Китая.

– Но я хочу счастья и для себя, и для моих сестёр, – сказала я.

Г-н Такуси ничего не ответил, казалось, он был погружен в свой собственный внутренний мир и не замечал ничего, что происходило снаружи в мире внешнем. Странные существа, эти поэты, они всегда такие непредсказуемые, и никто не знает, что произойдёт с ними в следующее мгновенье.

Я слегка коснулась его плеча, а когда он открыл глаза, то показала ему портрет великой Сапфо, подаренный мне жрецом Акайо.

– Я хочу услышать стихи, потому что я о ней ничего не знаю.

Его взгляд, направленный на меня, бы очень удивлённым.

– Вы знаете великую поэтессу Сапфо? – спросил г-н Такуси.

– Я услышала это имя не так давно, однако я ничего о ней не знаю.

– О ней до сих пор ничего доподлинно неизвестно, лишь одни мифы и легенды. Впрочем, в этом нет ничего удивительного, о таких людях всегда ходили легенды. Известно, что мать Сапфо звали Клеида, у неё была дочь и три брата. Никто не понимал эту страдающую душу, она была сослана на остров Сицилию.

– Как она умерла? – спросила я.

– Из-за неразделённой любви она бросилась со скалы, но……

Видя мою удручённость, г-н Такуси произнёс:

– Но я думаю, это – лишь красивая история, сочинённая о ней. Сначала её клеймили, затем почитали.

Затем г-н Такуси продекламировал стихи, которые меня потрясли:

«Блаженством равен тот богам,

Кто близ тебя сидит, внимая

Твоим чарующим речам,

И видит, как в истоме, тая,

Из этих уст к его устам

Летит улыбка молодая.

И кажды раз, как только я

С тобой сойдусь, от нежной встречи

Трепещет вдруг душа моя,

И на устах немеют речи,

И чувство острое любви

Быстрей по жилам пробегает,

И звон в ушах, и бунт в крови….

….И пот холодный проступает….

….А тело…тело всё дрожит

Цветка поблёкшего бледнее

Мой истомлённый страстью вид…..

….Я бездыханна….и, немея,

В глазах, я чую, меркнет свет….

….Гляжу, не видя, сил уж нет….

…И жду в беспамятстве…..и знаю….

…..Вот-вот умру….вот умираю….»

……………..

Мы долго молчали, и только затем г-н Такуси заметил слёзы на моих глазах, он, также, был поражён этим явлением, как и я была поражена стихами Сапфо.

– Вы потярсены? Вы совершенно сбиты с толку…..

– Да…..

В остальные дни приходили учительницы по этикету, математике и искусствам, и несколько кандидаток в гейши, в том числе и я, занимались в одной группе.

Я знала, г-жа Наоми следила за моими успехами в учёбе, ведь, скоро она ожидала получить за меня деньги, много денег.

В учёбе я поднаторела, и всё же, в моём сердце оставалась тоска. Я продолжала думать о сёстрах. Прошло не так много времени после моего расставания с Кимико, и, вероятно, она сейчас грустила обо мне, так же, как и я о ней. Однако я была уверена, пройдут года, и Кимико забудет обо мне, и даже начнёт презирать таких, как я.

На людных праздниках, посвящённых богам, Мэзуми держалась со мной холодно. Я знала, это она нанимала уличных мальчишек, чтобы они кидали камни в мою сторону и во всеуслышание надсмехались надо мной.

Я чувствовала, звезда притона г-жа Наоми ожидала того же от меня, она думала, что со дня на день я нажалуюсь г-жа Наоми, но я ничего не предпринимала. Насмешки мальчишек не задевали меня, потому что я считала, что жизнь моя кончена, моё гнездо было разорено,…..и нет никаких целей.

Однажды после урока танцев, на котором г-жа Наоми решила присутствовать лично, она подошла ко мне и попросила следовать за собой.

– Ты очень хорошо танцуешь, Оно-но, – сказала она мне, когда мы дошли до её особняка, – каждое движение твоё отличается пластичностью и какой-то сердечностью.

– Но другие девушки танцуют не хуже меня, – возразила я.

– В их танце нет души, а мне важна душа.

Она пронзительно посмотрела на меня.

– Г-н Такуси сказал мне, что ты делаешь заметные успехи в поэзии. Я хотела бы почитать твои стихи.

– Хорошо, г-жа, я принесу Вам свои записи.

– И я вижу, что Мэзуми завидует тебе, – продолжала г-жа Наоми.

Я промолчала, чувствуя, куда она клонит.

– Почему ты никогда не докладываешь мне о её проделках? Думаешь, я буду снисходительна с ней только из-за того, что Мэзуми – звезда моего заведения?

Она взяла меня за руку и приблизила к себе.

– Скажи, почему ты так равнодушна к себе и к собственной жизни?

Я не знала, что ей ответить, поэтому продолжала оставаться в молчании.

– Говори же!

– Вы знаете, г-жа почему мне всё равно. Вы разлучили меня с моей сестрой.

Г-жа позвонила в колокольчик, вошла служанка.

– Принеси нам чая.

Наша беседа была продолжена уже за чаем.

– Я хочу, чтобы ты танцевала на празднике богини Гуань-Инь, – произнесла хозяйка притона, – и ты будешь изображать саму богиню Гуань-Инь.

Она посмотрела на мою реакцию, я долго собиралась с мыслями. Мой ум пребывал в смятении

– Но….Мэзуми будет играть роль Гуань-Инь, – возразила я, – она всегда изображала богиню на предыдущих праздниках. Она – звезда Вашего заведения.

– Звёзды зажигаются и гаснут, – философски заметила г-жа Наоми.

– Однажды и я вот так же погасну, и все забудут обо мне.

Впервые за всё время моего пребывания в заведении я заметила слёзы на лице г-жи.

– Знаешь, однажды я, оказавшись сиротой, была брошена на произвол судьбы; мои родители погибли, уличённые в заговоре против прежнего императора. Меня продали в рабство, я была обесчещена в очень юном возрасте, и все мои родственники брезгливо открещивались от меня, они меня презирали. Но однажды судьба улыбнулась мне – прежняя хозяйка заведения умерла, и я вышла замуж за одного из очень богатых свих клиентов, который выкупил это заведение, заплатив большой налог. Так я стала его хозяйкой.

– И где же Ваш муж, г-жа?

– Он умер, потому что был стар и немощен. Я была лишена любви, чести, мир отверг меня, и сейчас я сама мщу этому ничтожному миру, который когда-то отверг меня.

– И Вы смирились с этим, г-жа Наоми?

Она замолчала и как будто бы ушла в себя, её взгляд затуманился. На мгновенье я вдруг представила себе г-жу Наоми совсем ещё юной, когда она впервые попала в этот ужасный притон и не смирилась. Она не смирилась, но предпочла мстить; я же не хотела этого, в моей душе, внутри моего сердца жило человеколюбие и покорность этому миру и судьбе.

Наоми допила свой чай и вновь посмотрела на меня.

– Я хочу, чтобы ты более оптимистично смотрела на этот мир, Оно-но.

– Отпустите меня к берегу Океана. Я хочу попрощаться с Фудзиямой и Океаном. Его волны всегда так вдохновляли меня.

Молчание, воцарившееся между нами в тот момент, казалось, продлилось целую вечность. Наконец, г-жа Наоми спокойно произнесла:

– Ты можешь ехать.

– И Вы не боитесь, что я убегу?

– Ты не убежишь, Оно-но. Ты останешься здесь, потому что мир отверг тебя, и именно здесь – твоё место.

…….Я глядела на родительский дом с высоты утёса и не могла сдержать слёз. Отныне я поклялась себе, что никогда никто не увидит моей печали, слёзы будут внутренними, но внешне я останусь непроницаемой.

Почему я приняла такое решение? Это был своеобразный способ защиты от превратностей и жестокости этого мира. Это было моим убеждением, в котором я мечтала укрыться, чтобы никто, абсолютно никто не нашёл меня там. Я была одна, я была одинока, моя душа страдала. О, боги, помогите мне, ибо я не в силах справиться с собою!

…..Гейша Мэзуми всё ещё держалась холодно со мной, она игнорировала меня так явно, что остальным это бросалось в глаза. Однако я вела себя по-прежнему. Я знала о том, что её состоятельные любовники покупали ей дорогие подарки, а один из них даже купил ей повозку, на которой главная гейша могла выезжать на рынок и покупать себе изысканные украшения, которые она затем использовала, чтобы привлечь больше клиентов, так обожающих её и восхищающихся ею. Я знала, этим покупкам могла бы позавидовать сама императрица, если бы узнала о них. Мэзуми очень гордилась этим и считала себя «маленькой императрицей в маленьком королевстве», во всяком случае, она так себя называла. Если бы Наоми узнала об этом, она не преминула поставить бы свою главную гейшу на место, но никто не решался донести хозяйке, ибо все боялись Мэзуми.