Читать книгу: «Ни пера в наследство», страница 7

Глава шестнадцатая

Я не засекала, сколько искала Делано, казалось, немного, но когда я выбежала к машине, поняла, что за время моего отсутствия случился повод здорово поорать.

Попугаев не было. Вокруг машины метался полностью голый Делано, с воем размахивая моей футболкой, и во все стороны прыскали обалдевшие мелкие обезьянки. Из-под машины, по машине, с деревьев, на деревья – все было в обезьянах, и как я могла догадаться, нам уже было нечего жрать.

Попугаиха, которая сидела до моего появления тихо, продрала глотку и заорала во всю мощь хиленьких птичьих легких. У меня от ее истерики заложило уши, и обезьяны меня пугали, противные непредсказуемые твари, от которых неясно чего ожидать, но надо было спасать положение.

И я знала как. Стараясь не сворачивать голову на Делано, не сворачивать голову попугаихе и заодно не передавить местную живность, я подбежала к машине, распахнула водительскую дверь и надавила на клаксон. Обезьяны не куры, они человекообразные, и не говорите, что это у них не инстинкт. Тебя сигналят – вали с дороги, что, собственно, обезьяны и сделали. Делано с торжествующим воплем гнал их до кромки леса, попугаиха верещала, я хохотала, клаксон гудел.

Поле боя осталось за нами, Делано постоял, повернулся, запоздало прикрывшись моей футболкой, и подошел ко мне, состроив поразительно недовольное лицо.

Он еще и недоволен после всего, что наделал.

– Оставьте себе, – разрешила я. – Не думаю, что буду ее носить после того, как вы… кхм, как бы это сказать тактичнее, после того как она выдержала столь длительное соприкосновение с некоторыми частями вашего тела. – Я скосилась вниз, чтобы добить его окончательно. – Держите крепче, не подходите ближе, иначе будет можно уже не держать.

– Дайте мне полотенце, – деревянным голосом приказал Делано.

– Сами возьмите, у нищих слуг нет.

Попугаиха растерянно крякнула. Она от нападения обезьян не пострадала, а вот лишение полотенца переживала сильно.

– Мр-р-разь, – коротко припечатала она. Делано обстоятельно обвязался полотенцем – конечно, я преуменьшала, оно было не для лица и для нижней части тела его хватило, – и натянул на клетку мою футболку, а потом облил ее водой.

– Довыпендривалась? – спросила я попугаиху. – Знаешь, я тебя назову Героиня.

– Почему Героиня?

– Не знаю. Героиня Романа слишком вычурно. Она сидит в клетке, ругается почем зря, клюет кормящую руку, убираться на свободу отказывается… Как вас угораздило купить такую дрянную птицу?

– Там все попугаи одинаковые. Какой-то театр разорился и птиц продали за долги. Это Ифрикия.

И не стоит спрашивать, зачем попугаи в театре.

Солнце падало ниже, мы ползали по полянке и подсчитывали урон. Обезьяны потрепали нас довольно сурово, то, что не годилось уже ни к какому употреблению, мы сложили кучкой. Делано заверил, что местные жители все равно потом это все разберут, потому что это Ифрикия.

Мне казалось, что делать нам тут больше нечего. Попугаи улетели, консервы имеются, вода уцелела, но у палатки не хватало каких-то деталек и поставить ее поэтому было нельзя. Делано, впрочем, упрямо пытался ее собрать, и в итоге это даже ему удалось, но конструкция выглядела ненадежно.

– Зачем это? – пожала плечами я. – Тут до дома пешком дойти можно. До любого, наверное, и гостиница есть.

– Есть, – не стал пререкаться Делано и сел. Я открутила крышку, с наслаждением выпила воду, бросила бутылку на сидение машины – солнце садилось, попугаихе охлаждение было уже ни к чему. – Но попугаи могут вернуться. Бимпо влился в стаю – это возможно, конечно, но и плохо… Он может не среагировать на меня. Зов природы.

– Я понятия не имею, как выглядит ваш попугай. Они вроде бы были похожи на ту стерву, которая кукует под моей футболкой, кстати, ей не пора часом жрать? Но я не знаю, был там Бимпо или нет. А если он не влился в стаю?

– И хуже, и лучше. Значит, у него стресс, он напуган, сидит где-то притавишись, и сманить его будет еще тяжелее…

Я постаралась сложить это все в нечто связное. Разбираться в орнитологических тонкостях я не собиралась совершенно, поняла только, что все намного сложнее, чем думалось.

– Может, плюнуть на все? – предложила я и привалилась спиной к остывающему боку машины. – Птицы эти… бесперспективно.

– Как плюнуть? – устало спросил Делано.

– Как обычно плюют? Слюной, – хмыкнула я. – Вы хоть раз думали, что дед мог там спрятать? Или даже не он, но почему он не искал это сам? Зачем вообще научил попугая координатам места? Это же просто смешно.

– Ваш дед был своеобразным, – теперь хмыкнул уже Делано.

– Вы все-таки местами воспитанный человек. Дед был куском дерьма, и знайте, все то, что во мне так бурлит, досталось именно от него…

Мы помолчали. Царили короткие ифрикийские сумерки, где-то в кустах завели свою песнь сверчки или кто тут обитал, какая-то птица заунывно жаловалась на жизнь тонким пронзительным писком. Звуки города пропали окончательно, мне казалось, я даже слышала, как где-то плещется кто-то в воде.

– Еще пятнадцать лет назад здесь были джунгли, – сказал Делано.

– Да ладно, – не поверила я. – Вы видели дом моего деда? Ему лет двести, он весь сыпется.

– Такая постройка. Город растет, скоро это снесут и выстроят дома для среднего класса. И вырубят еще добрую часть этого леса. Так всегда бывает в странах, которые развиваются слишком быстро…

Он говорил об этом с болью. Что-то и у этого человека было такое, что задевало его, в конце концов он биолог, природа его слабое место. Но я не могла не признать, что – да, это красиво. Красива вся эта жизнь, скрытая подступающей темнотой, тайная, незримая, полная интриг и зловещих убийств…

– Как думаете, там кого-нибудь съели? – спросила я, когда вопль в глубине леса затих. – Прозвучало чересчур обреченно.

– Это ревун. Он всю ночь будет так орать, привыкайте. А еще лучше – залезайте в палатку, ложитесь спать. Я еще похожу тут немного, может, Бимпо и явится. Приманить его нечем, проклятая птица стащила лакомство, но надежды я не теряю.

С таким убитым лицом о надежде только и говорить. К счастью, мой телефон уцелел в нашествии обезьян, я нашла его под сидением и убедилась, что Лайелл уже несколько раз спрашивал, как обстоят наши дела. Он посылал уморительные эмозди и притворялся, что мой интерес к Делано его не смущает и не веселит.

– Как ты там? – Я устроилась в палатке так осторожно, как только могла. В ней было место еще для одного человека, но: жестко, непонятно, как лечь и того и гляди все это рухнет на голову. – Чтобы ты знал: мы почти поймали этого Бимпо, мистер Делано потерял штаны, на нас напали обезьяны…

– Это связано? – оживился Лайелл.

– Относительно. Ну, версия Делано такова, что он свалился в речку с крокодилами и пожертвовал им трусы, а на самом деле он побежал за вороной.

– За какой? – не понял Лайелл. Возможно, решил, что я так выразилась из ревности.

– За обычной. С крыльями. Она стащила у него приманку. Кстати, знаю, что ты хочешь спросить, нет, мы все еще партнеры по бизнесу. Ничего более близкого.

Про мафию я упоминать не стала. Лайелл решит, что мне пора возвращаться, но ведь тут я все-таки в безопасности? Если учесть, что Делано не спит, но какой с него прок.

– А драгоценности в сейфе банка? – как бы вскользь уточнила я. – Потому что мы встретили Зака и я ему сказала об этом…

– Да, его шеф уже в курсе, приезжал и описывал. Он был в шоке, что это наследство, но против закона он бессилен. Разрешение будет готово завтра к вечеру, пришлось кое-кого жирно подмаслить. Иначе, сказали, надо ждать.

– И долго? – Не то чтобы мне было жалко денег на взятку. Ненаказуемо, ведь это Ифрикия. – Я из чистого любопытства.

– «Надо ж дать», – перевел Лайелл. – Я и дал. Так что времени у тебя, Дэй, немного. Если ты имеешь на Делано какие-то виды.

– Я уже собиралась спать, – проворчала я. – Он бегает без штанов, не переживай, в полотенце, видок у него весьма дикий. А я загорела, в отпуск можно не ехать. Давай, созвонимся. Целую, пока.

Я сунула телефон под циновку и завертелась. Пока вроде все хорошо и беспокоиться не о чем. Завтра… значит, мне не судьба, но как так получилось, что к человеку, который мне даже не нравится как человек, у меня интерес абсолютно не делового характера? Гормоны, Дэй, напомнила я себе, именно так это все и работает, и штука в том, чтобы называть все своими правильными именами.

Я то проваливалась в дрему, то выплывала обратно. Лес не спал, но меня это не волновало. В очередной раз очнувшись, я поняла, что Делано пытается пристроиться – деликатно, голова в палатке, остальное снаружи. Пристроиться, но не ко мне.

– Лезьте сюда, что вы жметесь, – проворчала я. – Тут достаточно места.

– Я боюсь вас стеснить.

– Было бы чего вам бояться.

– Вы же одеты? – напрягся Делано, но впихнулся в палатку и скрутился у выхода. – Мне очень неловко.

– Да, – призналась я, – но я в затруднении, чем вас попросить ко мне повернуться. Вы храпите?

– Нет. Надо?

– А кто вам сказал, что нет?

Делано повернулся. Палатка заколыхалась. Я затаила дыхание, но обошлось.

– Вы не первая женщина, с которой я сплю голым.

– Ручаюсь, что первая, – скривилась я, не конкретизируя, о чем я. Или Делано имел в виду буквально, что тоже было вероятно, потому что он мог ездить в какие-то экспедиции. – Постарайтесь не обрушить всю эту конструкцию и не лягните меня во сне. Машину вы заперли?

В темноте я, конечно, не видела, но, наверное, Делано кивнул. Я подождала еще, потом еще, уловила ровное дыхание и смирилась с мыслью, что он действительно спит. Неудивительно, если считать, как ему сегодня досталось, а стоило подробнее расспросить, кто оставил его без штанов. Да и вообще голым, специально он, что ли?

Я протянула к нему руку, но, подумав, вздохнула и отказалась от этой затеи. Будить уставшего человека не стоит, я запросто могла бы оказаться на его месте, только вот выжила бы я, если свалилась в ту самую реку? Я подумала и решила – пятьдесят на пятьдесят. Или выжила бы, или нет, на более точные счисления я была не способна.

И я уснула тоже. Спала крепко – прежняя скверная ночь, потом беготня по лесу, попугаи, обезьяны, этим могло и не ограничиться. И несмотря на все это сквозь сон я явственно унюхала, что пахнет чем-то странным и неприятным, и я подумала – лучше бы Делано храпел.

Потом я очнулась от духоты. Дышать было нечем, я открыла глаза и обнаружила перед лицом стенку палатки. Делано, а может быть, я сама повернулись не слишком удачно, и вот результат. Я выдохнула и досчитала до пяти, чтобы не выругаться нецензурно.

– Мой криворукий друг, подъем! Вас не прибило? Вы… ой.

Что-то было не так. Я лежала, и в этом сомневаться не приходилось, но одновременно я двигалась. И чем-то пахло, не тем, что устроил Делано ночью, а…

Это запах машинного топлива? Я кое-как пошевелила рукой. Я была словно в коконе, или нет, я и была в каком-то проклятом коконе, в палатке, завернута плотно, не выпутаться, и… еще одна кочка, которую я ощутила спиной, в заблуждение не вводила. Меня куда-то везли.

Глава семнадцатая

Меня не убьют, повторяла я себе. Не сказать, чтобы выходило у меня убедительно, но не могу я просто так умереть! Хотя почему нет, могу, еще как могу, а еще меня могут съесть с экзотическим местным гарниром. Это Ифрикия, как твердил мне Делано, шампур ему куда хочешь, и кстати, где он? Я здесь, а его нет? Или тот сомнительный запах был усыпляющим газом на случай, если я вдруг некрепко сплю, а не тем, о чем я подумала?

Тени, мое мягкое место отказывается от этого договора. С меня хватит и приключений, и поисков клада. Сейчас меня как того пьяницу начнут макать головой в таз с вопросом «где жемчуг», а потом пригласят на дружеский ужин, только не в качестве гостя, а в качестве блюда.

Где мы едем?

Дорога была относительно ровной. Выбоины попадались, но редко. Значит, из пригорода мы выехали, и теперь меня везут неизвестно куда. В племя какое-нибудь, лихое и очень голодное.

Выкинув из головы истерический хаос, я попыталась размышлять трезво. Это не та машина, в которой мы ехали с Делано, я лежу, спокойно вытянув ноги – микроавтобус? А жаль, потому что я помнила, что бросила нож куда-то в салон, когда клаксоном распугивала обезьян. Не то чтобы мне помог этот нож, но…

Телефон! Могла бы, я бы подпрыгнула от счастья, я же сунула телефон под циновку, а меня, как я понимала, вытащили как я была и законопатили в нашу палатку. Воздуха маловато, и сейчас, подумав об этом, я резко приказала себе перестать, пока не накрыла паническая атака. Никто еще не умер от того, что был завернут в паршивый брезент, конечно, всегда можно стать номером один, но это не мой случай точно.

Изворачиваться было невероятно тяжело. Кто бы ни усердствовал надо мной, поработал на совесть. Видимо, еще скотчем обмотал, чтобы наверняка, но не стретч-пленкой, тогда бы я задохнулась. Я ерзала по циновке спиной, пытаясь нащупать…

Есть! Мой телефон, и главное теперь извлечь его из-под себя же. Я закусила губу, подождала, пока руку отпустит судорога, дала себе слово начать заниматься нормальным спортом, а не так, чтобы пару миль трусцой два раза в неделю, и начала переворачиваться. Если до того я мечтала скорее приехать на место погребально-кулинарного костра, то сейчас я молилась, чтобы мы опять встали в пробку. И чтобы никто не заметил, как я копошусь, потому что решат, что у меня должна быть истерика, а раз ее нет – точно что-то задумала.

Чтобы придать себе сил, я выдумывала казнь для Делано. Фантастическая тварь, это все из-за денег. Знал наверняка, что дед спрятал, или не дед, но дед не нашел, и тут до меня вдруг дошло, что на клад должен иметь право тот, кому принадлежит проклятая птица. Лайелл не предусмотрел, а может, напротив, сделал это специально, он же сказал, что нотариус чуть с ума не сошел, когда узнал про драгоценности…

Стоп. Я даже руку остановила буквально в полдюйма от телефона. Зак же сказал, что они все описывали. Нотариус был в шоке, Лайелл не стал бы мне врать, а нотариус притворяться, это ведь очевидно, и Зак не знал, что-то не так со всем этим, что?

Об этом подумаем после, оборвала себя я и усилием воли подцепила телефон, но трудности только начинались. Я лежала плечом прямо на нем, придавила его основательно, пальцы скользили, мне нужно было подвинуться. Если сейчас кто-то спросит, скажу, что я хочу в туалет. Естественное желание, может, даже развяжут, но до этого надо вытащить телефон, а куда мне его деть, когда у меня все в обтяжку?

Когда я наконец подцепила телефон, замерла и задержала дыхание. Если сорвется, придется сначала, а я еще упихала его дальше, второго шанса может не быть. Тени, поняла я вдруг, нотариус полагал, что мы не распознаем в куче всякого барахла драгоценности и они загонят их вместе с кладбищенским приблудами. Это Ифрикия, не щелкай, съедят.

Я сжимала в руке телефон. Звонить я не могла, если к тому, как я бултыхалась в палатке, отнеслись снисходительно, то к голосу точно прислушаются. А что я могу? Отправить сообщение? Можно попробовать, но у меня мелькнула идея получше. То, что меня похитили, факт, но искать меня могут до тех пор, пока и кости мои обглодают. А на телефоне есть геометки. И если я отправлю Лайеллу фото, он обязательно поймет, что не так. Плевать, что на фото будет чернота, у него будут координаты. Если не спалят сразу, я смогу конкретизировать.

Я отправила первую фотку и выключила звук, если Лайелл решит уточнить, не намек ли это на то, что я прибила Делано и теперь мне нужен совет, куда спрятать труп. Но Лайелл не отвечал, экран был мертвый.

«Меня похитили и куда-то везут».

Сообщение загрузилось, но отправлено не было. Сеть, нет сети, и я закусила от досады губу. Но ладно, я могу делать фото с координатами до тех пор, пока машина не остановится. Я считала до шестидесяти, делала новое фото стенки палатки и кидала в мессенджер, который все еще был неактивен. На машине, наверное, стояла глушилка, вещь бесполезная, но не тогда, когда не хочешь, чтобы тебя отследили по сигналу телефона. Для спутников не помеха, а я молодец.

«И я не знаю, где Делано».

Последнюю фотку я сделала, когда шины зашуршали по гравию, потом скрепя сердце сунула телефон под циновку. Мессенджер сам все отправит, но главное, чтобы не поняли ничего, иначе или убьют поскорее, или, что вероятнее, отвезут в другое место. Влипла я крепко, но вот когда? Из-за Делано или дело все же не в нем?

Машина остановилась, дверь хлопнула. Раздались незнакомые голоса, а потом меня потащили наружу.

– Головой осторожнее! – рявкнула я, и от неожиданности меня чуть не уронили, но стали поделикатнее и на землю опустили, будто разбить боялись. Затем меня начали разворачивать, и я прикидывала, какие именно из знакомых рож увижу. Нотариус? Делано? Сукин сын.

Я зажмурилась от яркого света, а проморгавшись, рассмотрела насупленные мафиозные хари. Один – местный, раскрашенный, и я решила, что его интересуют драгоценности, второй – я обозвала его шариком – в костюме и черных очках. Из рта у него торчала сигара, на шее болталась толстая золотая цепь.

– Как вас зовут? – спросил местный и почесал голову под охапкой перьев. Шарик кивнул.

– Вам для меню? – уточнила я. – А еще одна сигара у вас есть? Это подлинник или контрафакт? Если подлинник, то давайте.

К моему удивлению, Шарик щелкнул пальцами, к нему тотчас подлетел мой старый знакомый – тот самый мальчишка, который за нами следил. У него был подбит правый глаз, и то ли это был отличительный признак работы местного мелкого криминала, то ли Делано отделали кто посерьезнее.

Шарик вынул сигару из коробки, откусил от нее кончик шипцами – я сглотнула, этим и пальцы кусать хорошо, – и протянул мне сигару. Я села, пацан проворно удрал, Шарик и Вождь чего-то ждали, я осматривалась.

Я сидела на вымощенной дорожке. Впереди шикарная вилла, вокруг забор высотой ярдов пять, это кто же так расстарался? Журчал фонтанчик, росли тощие пальмочки, перед домом гуляли павлины.

– Я, кхм, Дэй Крэсвелл, – наконец представилась я и сунула сигару в карман. Невежливо, но не критично. Может, они похитили не того человека? – Вам точно нужна именно я?

Вождь кивнул. Шарик тоже.

– Вы какие-то немногословные, – пожаловалась я. – Вы меня есть не?.. Нет? А продавать тоже нет? – Я подумала. А, точно, почка. – И на органы тоже нет?

– Мы не дикари, – всерьез обиделся Вождь и поправил пачку из перьев. На этот раз ту, которая болталась на бедрах. – Вставайте и пойдем.

Успел телефон поймать сигнал или нет? Я встала – тело ломило, но выкаблучиваться был не лучший момент, и мою палатку замотали и куда-то уволокли, а я покорно пошла следом за Вождем и Шариком. Два таких разных человека, чего они от меня хотят?

– Сэр? – окликнула я. Хоть кого, сами там разберутся. – А там птичка была! Попугай. Где она?

Шарик остановился и повернулся ко мне. Я тоже обернулась зачем-то – может быть, потому, что смотрел он явно за мою спину, – ага, не побегаешь, меня конвоировала пара головорезов таких габаритов, что лучше было не дергаться.

– Мы не трогали, шеф, – сказал один.

– Не трогали, – подтвердил другой.

Я скорчила недовольную физиономию – пусть думают, что к чему. Надо узнать про Делано, или не надо, но какую выбрать линию поведения? Они меня точно не знают, иначе не спрашивали бы, кто я есть?

– Зачем я вам?

Мне не ответили. Шарик деликатно похлопал меня по плечу.

– Если Ко и Бо съели вашу птицу, они за это заплатят.

– Я понятия не имею, сколько она стоила, – соврала я. На самом деле я просто не помнила, да и Шарик, как я видела, не шутил.

– Кровью, – прибавил Шарик.

– Надеюсь, что не моей? – съязвила я.

Эта история начиналась так весело – похороны, наследство, полуразвалившийся дом, а чем все кончается? Попытками шутить с главой местной мафии. Да и шутки какие-то невеселые…

– Простите, а вы – Спиногрыз? – блеснула я неуместными, в общем, познаниями.

– Нет, – он совершенно не удивился. – Я Кости.

– Какие же вы кости? – хмыкнула я. Кости у него, разумеется, есть, но где-то под слоем жира.

– Зовут меня так, – объяснил он. – А это Мох.

Я проводила взглядом спину Вождя. Ну, Кости, допустим, на контрасте.

– А почему Мох? – Он здесь вообще растет? Очень странное погоняло.

– Вообще-то Моржовый Хрен, но он не очень любит полное имя, – понизив голос, признался Кости.

– А я вам зачем?

– У вас есть кое-что, что нам очень нужно, – учтиво сказал Кости и указал мне на дверь, в которой исчез Мох. – Мы вас накормим, напоим, а потом отпустим. Можем даже одежду вам принести… И проводить в ванную.

– Давайте сначала по делу, – перебила я. – Не каждый день меня вот так похищают, предварительно потравив какой-то дрянью, да еще заявляют, что у меня что-то есть. Ничего у меня нет, я, конечно, не нищая, но выкуп за меня большой не дадут…

Я рассчитывала услышать про драгоценности. Но Кости только пожевал сигару и опять указал на дверь.

– Люблю деловых людей.

Тени, не в кулинарном смысле, надеюсь.