Читать книгу: «Мясник из Грин Лейк», страница 6
«Специальный агент Пол Ротман. Сидел на больничном больше ста двадцати дней в году. Уходил в декрет на полтора года. Серьезно? Этот парень нянчился с ребенком, пока его жена зарабатывала деньги, а теперь вышел на вашу защиту? Лучше бы Обама легализовал однополые браки.»
«Агент Фредерик Чинаски. Наркоконтроль. Если ваши дети курят травку, то знайте, это его пример. Наркоман в отделе по борьбе с наркотиками? Слышал я как-то про собак на таможне, что привыкают к кокаину. Так вот потыкайте этого парня носом в мочу!»
«Специальный агент Ирвин Маккинли, отдел бихевиористики. Что бы вы знали, это такой отдел, где расследуют серийные убийства. Некрофилия, ритуальные убийства. Как тут не запить. Вот и Маккинли не справился. Нечего сказать, просто посмотрите видео.» Далее включается видео с регистратора в отвратном качестве, где я ползу по пешеходному переходу и блюю под себя.
«Да ребята, это не просто пьяница с окраины. Это агент федерального бюро расследований. Эх, приобретайте лицензии на оружие. Нас никто не спасет.»
«Слышали об организованной преступности?»
На экране появились фото Джоуша. Вот он хвастается своим бицепсом и тату. Вот он в клубе с двумя дамами сомнительного поведения. Вот кому-то разбивает морду возле бара.
«Нет вы не угадали. Это не глава группировки. Это специальный агент Джоуш Лисовски. Отдел по борьбе с организованной преступностью. Видели это веселые сериалы, где плохой коп внедряется в клан мафии? Так вот эти кадры даже не оттуда. Кому вы доверяете свои жизни, свои деньги. Свои семьи, свой покой и безопасность?»
Комментарии были разные. Большинство хвалило Лиама. Долой анархию в гос. Учреждениях. Учительницы-стриптизерши, врачи алкоголики, полицейские гопники.
И конечно же больше всех, популярностью пользовался комментарий Агента тридцать сантиметров. Это было видео. Где первый свидетель, зажимал разбитый нос и извинялся перед всеми сотрудниками правоохранительных органов в общем и отделом проецирования, в частности.
Это видео снял кто-то из нас. Я не мог, я бы знал, что это я. Пол? Смешно. Да и гадать не нужно было. Из всего нашего штата сделать такое мог только Лисовски. Он унизил Маллоуна.
Мерзкие холодные мурашки пробежали у меня по спине. А что если Маллоун из мести убил Джоуша, а не Датсон? Нет. Лисовски бы дал старику отпор. К тому же из пропажи агента не сделали сенсацию.
С новым доступом, для меня открылись новые базы данных. Они были перед моим носом. Только протяни руку. Но я боялся. Два вопроса, ответов на которых я боялся. Я бы хотел ошибиться. Я зашел в базу внутренних расследований.
Расследование убийства агента Джоуша Лисовски не было. Потому что не было убийства. И не было убийцы. Это все было цирком для меня и прессы. Агента Лисовски обвинили в связях с мафией, коррупции, фальсифицировании улик, вымогательствах и других смертных грехах. Последним, предписанным ему обвинением было присвоение денежных средств, выделенных на нужды ПНА. Но нам ничего не выделяли. В базе ни фигурировали мои отчеты и сам я. Я работал в пустую. В стол директора Кордона. Расследование не было зафиксировано и задокументировано.
Мозаика собралась. Все встало на свои места. Джоуша не убивал маньяк, Джоуш не исчезал. Джоуш пал жертвой самого бюро. Мои коллеги и начальники убили его и оклеветали. А меня выставили идиотом, который ничего не понимает.
Я все понимал. Я все знал. Следовать логике, уликам… Я хотел бы, но боялся того, к чему меня приведет это дорога. Я всегда прав, но в этот раз я хотел ошибиться.
Теперь мне было все равно. Мое мнение здесь ничего не значит. И дорога открылась мне. Занавес поднялся. Я сам все это время упорно держал рычаг, не желая его открывать.
Глава 12
В десять мне позвонила Пенни.
– Привет? Как работа?
Отвратительно. Я не стал передавать Пенни извинения Скотт за всю Европу. Я не стал говорить, что все очень дерьмово. Я думал, что все будет проще. Как раньше. Когда я радовался участию в инновационной программе профилактики преступлений. Когда был жив Лисовски.
– Завал.
– Когда сможем увидеться?
– Сегодня. Хоть сейчас. Я хочу тебя видеть. Я в бюро.
– Позвоню, как подъеду.
Я расскажу Пенни. Доктор Летсман советовал делиться переживаниями, чтобы ненароком не начать убивать.
Мы курили возле входа. Пенни по голосу поняла, что я расстроен и притащила бутылку скотча из своего ресторана.
– Она скрывает от меня факты дела. Намеренно.
– Ты в этом уверен на сто процентов? Так же, как и в том, что она порезала тебе провода? И украла документы? Она конечно раздражающая, но не дура. Зачем ей так добиваться твоего перевода, а потом вставлять палки в колеса?
– Она специально меня использует. То она считала меня гением, а теперь наоборот, слушать не хочет. Я нашел убийц своего напарника.
– Убийц? Их было несколько?
– Их были сотни! И я в их числе. Агент Лисовски убили люди из бюро. Чтобы скрыть свои преступления. Козел отпущения. Они мне все врали! Мне все врали! На каждом шагу обман! – мне хотелось вопить на всю улицу, но я говорил шепотом. Только для Пенни. Ведь только она мне поверит.
– Это серьезное заявление? Что ты будешь с этим делать?
– Ничего. Я больше не буду их марионеткой. Я больше не буду помогать агенту Скотт. Я не смогу обвинить правительство, в убийстве друга. Но могу устроить им кучу других неприятностей. Я знаю, кто обезглавливает людей. – Я показал Пенни свернутую в несколько раз ксерокопию.
– Это же Лиам Маллоун! – воскликнула Пенни.
– А ты его откуда знаешь?! – октябрьский ветер продувающий тонкий костюм отрезвил меня.
– Он постоянный клиент моего ресторана. Банкеты, корпоративы, просто ужинает.
– Первый свидетель твой постоянный клиент и ты молчала?
– А что должна была кричать об это на каждом углу? Он радиоведущий, а не звезда Голливуда.
– Вот и я говорю Джоанн, что похож. А она сказала мне держать язык за зубами.
– Он не самый приятный человек, который встречался на моем пути.
– Очень неприятный. Откуда он узнает первым о всех преступлениях?
– Три трупа? У меня на работе целый день радио включено. Я не слышала об этом новостей в его выпуске.
– Он не знает об этом громком деле?
– Или не хочет говорить.
– А что если он свихнулся? А что, если я вот так же, однажды, возьму, и сойду с ума. От всего вот этого вот. Это страшно…
– Какие еще у бюро есть предположения, кроме страха лишится рассудка?
– Сегодня собирался сделать отчет, но не успел осмотреть последний труп. Эксперт будет только завтра.
– А еще завтра может быть новый труп. Пошли сейчас.
– Мы не можем.
– Вообще-то ты теперь можешь.
– А какой смысл. Вся моя работа в бюро, вся моя жизнь, построена на лжи. Я, не знаю, что мне делать. Что делать с работой, со всеми уликами, которые я нахожу, доказательствами, отчетами. Зачем они? Если в итоге все подстроят, сфальсифицируют, перепишут, подкупят. Я словно ребенок, который искал рождественский подарок в шкафу родителей, а нашел бумагу об усыновлении.
– Но теперь ты все знаешь. Жить в неведении не прекрасно.
– Но гуманно. Я теперь не смогу никому доверять.
– Ты всегда можешь доверять мне! – улыбнулась Пенни.
Мы спустились в подвал, где был расположен наш морг. Там обычно прохладно, но после распитого на улице скотча просто благодать. Я сверил номера и открыл холодильную камеру. Пенни бесцеремонно откинула простынь.
– Все убитые белые мужчины?
– Да.
– Доставай.
Я подчинился и открыл остальные камеры.
– Одинаковая комплекция.
– Следов сексуального насилия нет. Лиам был женат? Ты не знаешь?
– Нет… Он асексуал.
– Это что за модное слово?
– Ему не интересны сексуальные отношения. Ни с женщинами, ни с мужчинами, ни с другими живыми организмами.
– Не стоит что ли? – сказал я и захохотал над собственным вопросом на весь морг. Пенни тоже скривилась от смеха.
– Слушай, Ирвин. А в морге можно смеяться?
– Конечно. Это же не библиотека.
После приступа веселья мы продолжили осматривать тела.
– Есть фотографии?
– Последнего нет. Но те двое светловолосые. Крупные лица.
– Родинки? Веснушки?
– Нет. Обычная кожа.
– Зачем ему одинаковые головы?
– Он подбирает их для чего-то? Творческая, мать его, личность.
– Голова. Интересная штука. – задумчиво произнесла Пенни. – Во время первого крестового похода, Франки отрубали головы у павших в бою врагов и запускали с помощью метательных оружий через стены обратно. Для устрашения противника.
– А ты я смотрю, увлекаешься историей. Он хочет напугать кого-то?
– Отпугнуть.
– Нечистую силу.
– Через два дня Самайн.
– Он хочет сделать из них светильники Джека?
– Тыква нынче не уродилась.
– Пенни! Ты невозможная! – я схватил Пенни за плечи и поцеловал в губы. – Я бы никогда не догадался.
– Догадался же про Лисовски, и про Маллоуна.
– Это пристрастность.
– А как называется то, что бюро убивает своего агента, чтобы прикрыть грязные дела? Подлость!
– Власть.
Я не пристрастен. Я не хочу. Я как тот машинист из Испании. Моя смена закончилась. Я останавливаю этот поезд. Но сначала я перееду его колесами бюро!
– Власть не всегда выигрывает. Вот сейчас она у меня есть, но она совершенно бесполезна.
Пенни вцепилась в мои плечи и прижала к ледяному металлическому столу.
Я был уверен в своей догадке. В нашей. Насколько бы абсурдной она не была. Я никогда не ошибаюсь. Я вижу насквозь. Пенни стащила с меня рубашку вместе с пиджаком и бросила на кафельную плитку. Я развернул ее и усадил на стол. Поэтому в таком положении ей приходилось наклоняться чтобы меня целовать. Следом на пол полетел плащ Пенни. Стол очень быстро нагрелся под нашими телами. Скотч с новой силой ударил в голову и кончив я просто отключился.
Пробуждение для меня всегда было тяжелым и болезненным. Но еще ни разу я не просыпался в морге на столе, в собственной сперме укрытый пиджаком.
Интересно что бы сказала Скотт, увидев меня в таком состоянии. Или директор Кордон.
Толи холод морга действовал на меня так ободряюще, то ли похмелье с недешевого пойла. Но проснулся я полный решимости.
Я поздоровался с Джоанн в коридоре и извинился за вчерашнюю сцену. Она встретила меня с улыбкой и сказала, что ничего страшного. Все мы на нервах.
Все вы. Я совершенно спокоен.
«Маньяк разгуливает по городу! Бюро расследований в ужасе…»
Я не нуждался в криминальных новостях первого свидетеля. Я ехал к нему. И у меня были свои ужасающие известия.
Я поднимался по лестнице. Девушка из отдела косметики бросила на меня томный взгляд. Парень из офиса ксерокопирования поздоровался вулканским приветствием из старого научно фантастического сериала.
– Доброе утро, мистер Маллоун.
– Агент Маккинли! – Лиам снял наушники и затушил сигарету. – Чем обязан? Нашли хулигана, который разгромил мою студию?
– К сожалению, пока нет. Я пришел к вам не в официальном порядке. Лиам. И я вас не обрадую. Вы, наверное, слышали и зверских убийствах за последние три дня.
– Я глаза и уши!
– Вы не сообщали об этом в своей сводке.
– Сейчас у всех на слуху мясник из Грин Лейк. Я должен следовать тенденциям.
– У бюро есть некоторые подробности. Мы нашли записку на теле второго убитого. В ней сказано. «Что же ты молчишь?» На теле третьего найдена такая же. «Испугался? Или нет денег на новое оборудование?» Бюро запретило мне досаждать вам. Но я не могу оставить человека в опасности. Убийца пытается обратить на себя ваше внимание. И возможно он причастен к разгрому в вашей студии.
Первый свидетель смотрел на меня тяжелым и отупленным взглядом. Его лицо тряслось. Но не от страха.
– Мне стоит дать ему известность? – осторожно спросил Маллоун.
– Это ваше дело. Запишите мой телефон. На всякий случай.
– Мне угрожает смертельная опасность?
– Возможно. Будьте осторожны.
– Что вы предпримите?
– Все, что в наших силах. – я дружески похлопал Лиама по плечу. Его рубашка была насквозь мокрая от пота. Он был на измене.
– Что мне делать?
– Следуйте своим собственным советам. Как вы там говорили в последнем выпуске. Не откладывайте на завтра, если можете быть убитым сегодня.
Я вышел от Первого свидетеля победителем. Я знал о его гнилом нутре все, с самой первой встречи.
– Ирвин? Где тебя носит? Почему у тебя все время занято? – на пути в бюро мне позвонила Джоан.
– Что случилось?
– Наш подозреваемый был замечен в магазине. Все для дома на шестьдесят второй. Я в пути.
– Я сейчас подъеду.
Бдительная кассирша подробно описала нам человека, показала видео с камер. Одежда та же, только вот лицо скрыто капюшоном.
Он оплатил картой. Банка краски, свечи, эпоксидная смесь. Имя владельца Ирвин Маккинли.
– Что? – я был в замешательстве. Ведь Ирвин Маккинли – это я.
– Твой кошелек на месте?
Я похлопал себя по карманам. При мне был только телефон и фляжка.
– Черт. Меня ограбили. – я подтвердил так, будто меня спросили о погоде. Я не проверял наличие своего кошелька со вчерашнего дня. Не было повода. Я был уверен в себе и своей внимательности. Видимо зря.
– Где ты был утром? – строго спросила Джоанн. – Ты уехал из бюро до восьми.
Я соврал, что ездил домой и возможно в автобусе у меня обчистили карманы. Скотт была бы в бешенстве, узнай она, что я был у Маллоуна.
– Он имеет познания в хаке чужих карт и счетов, это сужает поиск.
– Нет. У меня в кошельке бумажка с паролем карты. Я недавно поменял.
– Даже моя бабуля прячет пароль от фейсбука в банке с сахаром! – отозвался бдительная кассирша.
– Мне не до этого! Я весь в работе! В отличии от вас! Вам лишь бы полицию вызвать и уйти пораньше со смены!
– Убийца ехал с тобой в автобусе, и ты не узнал его?
– Там было куча народу.
– Ирвин! Ты совсем уже! – Джоан начала орать меня. Пол рассказывал, что в нашем госпитале мед персоналу нельзя ругаться при пациентах. Они заходят в кабинет и там кроят друг друга матом, что слышно на первом этаже. А потом выходят как ни в чем не бывало и такие «Доктор Доу» «Доктор Смит»
– Немедленно в бюро! – она вытолкнула меня в двери, словно мамаша, застукавшая свое сынка за курением на чердаке.
Мне было плевать. Теперь я точно знал, что это Лиам. Он стащил у меня кошелек. Сидел там, прикидывался овечкой. Только как? Я держался на расстоянии, пальто не снимал. Как он умудрился вытащить мой кошелек?
– Я не буду рассказывать директору Рейзену.
– Мне стоит сказать тебе спасибо? – безразлично спросил я. Я не держал на нее злость или обиду. Нет. Больше нет.
– Ирвин. Ты не серьезен. Где ты потерял свой кошелек? А что если ты оставил его еще в бюро? А что если убийца мог быть у тебя дома?
– Это проблема бюро, что они до сих пор не починили видео наблюдение.
– Они меняют проводку во всем здании.
– Замыкание произошло больше недели назад. Могли бы и пошевеливаться быстрее.
– Я тебя не узнаю Ирвин. Будешь сидеть в кабинете. Без меня никуда не выходишь!
– Теперь ты меня охраняешь?
– Это не обсуждается.
– Оставь свои солдафонские замашки. Ты уже не в национальной гвардии.
– А ты не в отделе проецирования, чтобы витать в облаках. Возьмем работу на дом.
Скотт заказала суши. У меня аппетита не было. Я думал. Вспоминал каждую мелочь, каждую деталь утра. Где был. С кем здоровался. Где вынимал кошелек. И не было ничего. Последний раз я расплачивался картой вчера, покупая кабель, канифоль и бутылку дешевого винного напитка.
Мы с Джоанн сидели друг напротив друга, так, что было не видно, чем каждый занимается в своем ноутбуке.
Скотт хмурила брови, читала что-то серьезное. Я играл в «ферму.» Да. Я бездельник, нахлебник, эмигрант, прыщ на теле общества, папиллома под мышкой королевы, как выразился директор Кордон. Я скрываю улики, нарушаю приказы, сплю с коллегой, запугиваю потерпевших. Думали, что в бюро нет никого отвратительнее и лживее чем начальство? А вот и нет.
– Ирвин! Мне одобрили доступ к базе Интерпола!
– Здорово! – безучастно ответил я.
– У них есть подозреваемый. Убийство, произошедшее на «принцессе Диане.». В центре Лондона был поджег центре метеорологии. Они настаивали на отмене выхода в море Дианы и их кто-то поджег.
– Они подозревают, что поджигатель, скрылся на Диане? – спросил я.
– Его никто не видел. Единственный свидетель застрелился из ружья. На глазах у полиции.
Я тихонько свернул свой ноутбук и ждал, когда этот светлый ум осенит. Но таким как Джоанн голова нужна только чтобы носить фуражку и есть.
Она начала оправдываться, что достала эти дела, лишь чтобы потешить меня. Что она действует по уставу и не собирается проводить немыслимые связи.
А где же у вас в уставе прописано, что в случае полного разложения нравов и совести, начните заниматься кумовством и убивайте подчиненных, чтобы повесить на них все внутренние преступления?
От мук мыслительных процессов ее освободил телефонный звонок.
«Да? Где? Выезжаем.»
Я отложил ноутбук.
– Что случилось?
– Есть свидетель. Он работает на заправке. Он видел Уилсона за несколько часов до смерти. Может убийца уже был с ним в машине.
Я согласно кивнул.
Мы поехали к свидетелю. Джоанн включила криминальную хронику. Я не сказал ни слова против.
«Добрый день! Если вы меня слышите, значит вы еще не потеряли голову! С вами первый свидетель и это криминальные новости! Три жестоких убийства за три дня! Обезглавленные молодые мужчины! Неужели у нас завелся новый маньяк – охотник? Или старый сменил предпочтения?..»
Джоан нажала кнопку и погрузила салон в тишину.
– Что такое?
– Мне сейчас не до аудиоверсий желтой прессы, той что с голыми бабами на обложках.
– Я думал, тебе нравится первый свидетель?
– Я люблю страшные истории, но не абсурдные, что забивают людям головы. Мясник и наш охотник за головами – разные люди.
– Убивают в разных местах.
– Разные мотивы. Охотник – убийца. Мясник – экспериментатор. Он умен. А охотник – глуп. Охотник попал на глаза людям все три раза. Мясник ни разу. Охотника никто не знает. Мясника знают все. Но никто не может и предположить!
– А что, если это игра. Соревнования.
– Блять! У них там что, специальная олимпиада? – Джоанн резко затормозила. – Приехали.
Здесь заканчивался город и начиналась одноэтажная Америка. Выкрашенные заборы, почтовые ящики один к одному. Мы подошли к ветхому дому. Окна были заколочены. Сад запущен. Он резко отличался от соседских коттеджей, живых и ярких, словно с рекламы счастливой семьи, купившей новое молоко по акции.
Постучав, я услышал шум за дверью, но никто не спешил открывать.
– ФБР! – крикнул я, без всякой надежды, что это поможет. – Откройте дверь, нам нужно поговорить.
– Вас там двое? – отозвался хозяин.
– Да.
– Вот и поговорите!
– Мистер Вейсберг, мы расследуем убийство. Вы должны ответить нам на пару вопросов.
– Пошли вон! А то собак спущу!
– Мистер Вейсберг! Если вы не откроете, мы вынуждены будем выбить дверь!
– Так выбивайте! Вы только и умеете, что ногами махать и стрелять в черномазых! Я вас не уважаю! – высказал свое мнение Вейсберг и загремел дверной цепочкой.
– Он может быть опасен и вооружен. – тихо сказал я Джоанн.
Она кивнула, спустилась с крыльца и наставила пистолет на дверь.
Дверь нам открыл неухоженный мужчина. Ему было не больше сорока, но выглядел он как старик.
– Спрашивайте!
– Вы работаете на заправке напротив парка Гас Уоркс. В девять вечера вы обслуживали черный фольксваген…
– Пьянчуга с гос. номером и шлюхой, который сбил рекламный стенд. Видел.
– Это он? – Джоанн подошла ближе и показала Вейсбергу фото на телефоне.
– Он. Этот говнюк кого-то убил? Неудивительно!
– Вы говорите о служащем ФБР. – напряглась Джоанн. – Придержите язык и опишите женщину, которую видели в его машине.
– Шлюха.
– Поподробнее.
– Блондинка, разукрашенная. В платье по самый срам! Оба пьяные, как собаки.
– Мы вызовем художника, можете ему составить фоторобот.
– Нет! Мне насрать! Одним ублюдком больше одним меньше.
– Вы мешаете следствию…
– Да пошла ты! – Вейсберг попытался закрыть дверь, но я дернул ее на себя.
Джоанн снова вытащила пистолет. – Отвечайте на наши вопросы, или будете арестованы, за сокрытие.
– Сраные беспредельщики! Я уже все сказал.
– Женщина! Цвет глаз, форма носа, тату, шрамы. Напрягите свои мозги! Сделайте хоть одно полезное дело! – Джоанн не церемонилась. Она снова включила солдафона.
– Обыкновенная девка. Блондинка, белая, прямые волосы, шрам был… на морде! На правой щеке. Видимо сутенер порезал!
Джоанн поменялась в лице. Она резко выпучила глаза и сжала свой пистолет, так что рука побелела.
– Чего уставилась?
– Вы должны поехать с нами. – я попытался развернуть его к себе, но он ударил меня кулаком в ухо. От обжигающей боли и звона меня пошатнуло. Я еле устоял на ногах, ухватившись за стену.
– Убрал от меня свои руки, гнида! – он замахнулся еще раз, но Джоан выстрелила. Она попала точно в голову. Мозги Вейсберга вылетели мне на лицо.
– О боже! Ирвин ты цел?
Я был цел. В ушах все еще звенело. Вейсберг упал на меня, придавив к крыльцу.
– Зачем ты убила свидетеля? – возмутился я, скидывая с себя тушу Вейсберга.
– Господи! – Джоанн бросила пистолет на землю. – Он напал на тебя! – она закрыла лицо руками. Ее что-то очень испугало. Не нападение на меня. Еще до него она впала в ступор. На ее лице был ужас.
Да. Бюро влияло на Джоанн так же плохо, как на меня. Я знал, что в армии у нее были лучшие оценки по стрельбе и отличная реакция. Иногда, опережающая мысли.
– Он напал на тебя! – повторяла Джоанн.
– Тише! Сходи покури.
– Я убила его… Но он напал…
– Он был напуган. Напуган теми, кто должен защищать его. – шептал я Джоанн в ухо. – Теми, кто дал присягу, а потом пустил пулю в его голову. Естественно он напал. Он был словно загнанное животное. А ты Джоанн. Ты в тот момент была человеком.
Мне хотелось заставить ее почувствовать то, что чувствую я. Такие как Джоанн – сильны, но легко поддаются влиянию. Умны, но ограничены. А я больше не ограничен верностью лживому конгломерату, потребляющему деньги. Который до сих пор не может найти охотника за головами и каннибала, убившего агента бюро.
– Я разберусь. Иди Джоанн. – я выпроводил ее за забор и усадил на бордюр.
Вернувшись, я почувствовал острое желание обследовать его дом.
Он напоминал бомбоубежище из фильмов про холодную войну.
Склады тушенки и кукурузы, Веб-камера, заклеенная лейкопластырем. И ежедневники. Куча ежедневников и записок. Имена, адреса, телефоны, названия, время и даты. Подписанные контейнеры в холодильнике. Он записывал все.
Он боялся нас. Ненавидел бюро, военных, полицию. Я тоже их ненавидел, после того, что они сделали с Лисовски.
Я втащил Вейсберга в квартиру. Вытер все двери. Замыл все следы крови, забрал гильзу и пулю. Но чего-то мне не хватало. Я чувствовал себя виновным в смерти Вейсберга. Но это еще не конец. Не зря он так ненавидел нас всех. Я взял с кухни нож и отрезал Вейсбергу голову. Точнее то, что от нее осталось.
– Ты уже позвонил директору Рейзену? – спросила Джоанн.
– Нет.
– Спасибо. – тихо сказала она.
– Считай это авансом.
Она довезла меня до самого подъезда. Я пообещал ей не делать глупостей, заблокировать карту и лечь спать. Едва ее машина скрылась за поворотом, на выезде из двора, я вытащил свой подарок, в виде половины головы, из морозилки и вышел из дома. Я мог вызвать такси, мог попытаться завести свою колымагу, но я хотел пройтись. Размахивая пакетиком. Проехать пару остановок на автобусе, чтобы пассажиры оборачивались на вонь из моего багажа. Не все же им трясти потными подмышками над моим лицом.
Я приоткрыл светлую, в грязных от дождя пятнышках, калитку и вошел во двор.
Подстриженная трава. Аккуратные клумбы. В других дворах уже творится хаос из тыкв, пугал и бумажных приведений на окнах. Маллоун видимо готовит свой сюрприз на десерт.
Я постучал. У него был звонок, но я громко постучал кулаком, и собирался ногой. Я шотландское быдло, что вы хотели?
– Агент Маккинли? Что привело вас сюда? – Маллоун открыл мне дверь слишком быстро. Будто ждал у порога гостей. Он был в домашнем халате.
– Кошелек или жизнь? – спросил я и протянул Лиаму пакет.
Он заглянул и только поднял бровь. Не испуга, ни отвращения, ни возбуждения.
– Вернете мне то, что украли, за небольшое вознаграждение? – заговорчески спросил я. Я решил поиграть с ним в его игру. На его правилах. В его доме, но со своими костями.
– Какое странное совпадение. Пару часов назад мне принесли, почти такой же подарок. – ответил мне Маллоун с невозмутимой гостеприимной улыбкой. А я вот таким самообладанием не владел. Меня слегка качнуло, и я чуть не выпал в открытые двери.
– Вы рады пополнению? – спросил я. Еле удержавшись от панического крика «Кто?», а точнее Что? Если еще точнее, то чью. Чью голову?
– Конечно! Две головы – хорошо. А три еще лучше! Хотите чаю? Или чего покрепче.
– Я не собираюсь с вами пить! Вы арестованы, по подозрению в трех убийствах с особой жестокостью. – я спокойно достал пистолет и направил на первого свидетеля.
– А ваша подруга была более любезной. И голова у нее была целая. – Лиам пытался сохранять хладнокровие, но я видел его страх. А он видел мой. Какая подруга? Здесь была Скотт?
– Что ты несешь? Где части тел? Что ты с ними сделал?
– Не то, чего бы вам хотелось. Жуткая на самом деле идея… И как вам такое в голову пришло.
– Я сейчас прострелю тебе колено! – я не понимал, о чем он говорит, и злился. Злость и паника заливали меня. Я тонул. Я увел прицел от Маллоуна, чтобы не выстрелить ненароком, как Скотт утром.
– Все конечно после развода пускаются во все тяжкие. Стриптизерши, байкерши, йога, гомосексуализм. Но такое! Вы ее не боитесь? Хотя, вы и сам такой же. Я всегда знал, что в ФБР, как и в полицию нормальные люди не идут.
– Что ты несешь?! – меня затрясло. Я был готов выстрелить, как вдруг Маллоун закашлялся. Он с самого начала разговора прочищал горло, но я обратил внимание только сейчас.
– Ты… – снова приступ кашля перебил его. Он согнулся в три погибели и отхаркнул на пол сгусток крови.
– Что с вами происходит? – я убрал оружие и подбежал к первому свидетелю. Он побледнел у меня на глазах. Я пытался ему помочь, но ничего не мог сделать. Кровь шла у него горлом. Он хватался за живот и грудь. Хрипел. Я должен бы вызвать ему скорую помощь, но я этого не сделал. Я бросил его в коридоре, захлебываться собственной кровью. Я убежал. Спрятался.
Пенни была права. Я не хочу видеть. Я даже не могу понять, что именно я не хочу видеть.
Вместо криминальной хроники по радио крутили рекламу открывшегося торгового центра и Рианну. Горькое облегчение подступило к горлу. Я больше никогда не услышу Первого Свидетеля.
Джоанн подпевала себе под нос. Я проверял почту. Мое письмо о перерассмотрении дела Лисовски висело как «не доставленное». Будто я написал в никуда. На несуществующий адрес. Как скоро они заткнут мне рот?
– Да. – Джоан ответила по телефону. – Сейчас будем.
– Что на этот раз?
– Лиам Маллоун найден мертвым в собственном доме.
– Первый свидетель? – я попытался изобразить удивление.
– Да Ирвин. Тот самый, которого ты обвинял в убийствах.
– Это была лишь теория. Ты сама сказала.
– Нам нужно будет серьезно поговорить. После работы.
– О чем?
– Ты беспокоишь меня. Мне кажется, ты что-то скрываешь от меня.
– Ты велела мне не болтать ерунды.
– Нет. Дело в другом.
– В чем же? В том, что у нас как минимум два непойманных маньяка? Или в предательстве моего напарника?
– Твоего напарника? Джоуша Лисовски? Я слышала его убил один из ваших подозреваемых.
– Я тоже так думал. Пока не нашел в базе данных отчеты, о том, что Лисовски, якобы скрылся с деньгами бюро.
– А что если он инсценировал собственную смерть?
– Не было никакой инсценировки. И денег не было. Его обвинили в чужих грехах.
– Ирвин…
– Да. Это серьезное обвинение. Но я был там. Я все видел. Видел, как они искали его по лесам и канавам. Видел, как составляли отчеты, опрашивали свидетелей. Все это было показухой. И я ее главный и последний свидетель. И клоун и ведущий! Они перевели меня в тяжкие, потому, что еще не знают, что мне все известно. Если бы знали. То, наверное, я бы уже стал жертвой охотника за головами, или мясника, или случайно поскользнулся в ванной.
– Я могу проверить. – серьезно, без колебаний предложила Джоанн.
– Что проверить?
– Член экспертной комиссии по внутренним делам – агент Грегори Коул мой старый друг. Мы с ним были в Афганистане в одной группе. Я могу попросить его навести справки, поднять дела, бухгалтерию.
– И ты сделаешь это ради меня?
– Ты же мне помогаешь. Ты не сдал меня Рейзену. После вскрытия, я поеду к нему.
– Кстати о Вейсберге ничего не слышно. Не проходит ни по пропавшим, ни по убитым.
– Он был странным, и вел очень замкнутую жизнь.
– Идеальная жертва маньяка. – – грустно вздохнула Джоанн.
Доктор Шейн часто забывал закрывать окна и холодильники. Поэтому в морге было очень бодро. Мы даже не стали снимать пальто. Просто надели фартуки поверх них.
– Мистер Лиам Маллоун. Смерть наступила вчера. Между девятью и десятью часами вечера. Маллоун был отравлен. В его желудке, а точнее в том, что от него осталось, я нашел следы кислотных соединений и остатки капсулы.
– Какой капсулы? – спросила Джоанн.
– Обыкновенной. Она растворилась в желудке и содержимое оказалось в желудке Маллоуна, вызвав сильнейшие ожоги и кровотечение. От которого он и умер.
– Его отравили! – вскрикнул я. Его отравили. Тот, кто был у него до меня. Тот, кто тоже принес ему голову.
– Не совсем капсуле. В кишечнорастворимой оболочке. Такую обычно используют для приготовления домашних колбасок и сосисок.
– В доме наверняка есть следы. Мы поедем на место преступления. Ждем письменного отчета. – Джоанн сбросила фартук и потащила меня к выходу.
Я не хотел снова появляться в доме Маллоуна. Я боялся, что выдам себя. Мне, с моими внутренними расследованиями, достаточного было одного неверного шага. И тогда меня сотрут с лица земли. Я пропаду без вести, как Лисовски.
«Агента Маккинли срочно вызывает директор Кордон.»
Кордон? А ему какого черта от меня нужно? Я вроде бы освобожден от его острот на два месяца.
– Ты нарасхват, Ирвин! – улыбнулась Джоанн. – Я сама съезжу на осмотр дома. А вечером все расскажу тебе дома. – и она скрылась за дверями лифта. А я отправился к Кордону. Чего я там не видел. Я мог описать такие подробности преступления, какие не под силу были бы даже самой жертве. Я ведь не только убийца, но и агент ФБР.
– Агент Маккинли. – директор нервно улыбался и теребил именную ручку в руках. Он очень любил личные подарки. Паркеры, пресс папье, кружки, ножи. Я надеялся, что однажды этим хламом ему кто-нибудь проломит голову и гравировка отпечатается в его черепе.
С ним сидели еще двое. Мужчина и женщина в строгих костюмах. Они выглядели свежо на фоне черных пиджаков, но морщины на шее выдавали года.
– Вам кажется предоставили расчлененку и ненормированный рабочий день! Что еще вам нужно? Что вы все не угомонитесь!
