Читать книгу: «Мясник из Грин Лейк», страница 3

Глава 7

В бюро появляться не стоило. Парни, конечно, пропустят меня по старой памяти, не спросив пропуск, но, если я попадусь Кордону или нашим стукачам, точно не отделаюсь двумя неделями отстранения. Но мне туда было крайне необходимо. Стикер с адресом Датсона я благополучно забыл на столе. А ничего не знающая, о моем отстранении Скотт, ждала меня на еще одно вскрытие. Я проскользнул мимо офиса как мышь. До чего я дожил. Прячусь от собственных коллег за тележками уборщиков.

– Придержите дверь!

Я вскочил в лифт и стал отчаянно бить по кнопке. В закрывающихся дверях показалась аккуратная ножка в бежевой туфле. Это была Бойл. Она с легкостью раздвинула локтями двери и проскользнула в лифт. Как такой хрупкой женщине удается ломать двери и печи?

– Привет! Я от доктора Летсмана.

– Рад тебя видеть Пенни. Встретимся вечером, у меня сейчас вскрытие.

– А можно мне с тобой? – Пенни воодушевленно вжала меня в стенку лифта.

– Конечно нет! Это морг! Тебе вообще нельзя здесь ходить, дальше кабинета Летсмана. – еле выдавил я.

– Тебе тоже. Тебя ведь отстранили! – с укором произнесла она.

– Ты уже знаешь. – вздохнул я. Мне не хотелось вмешивать Пенни в свое дерьмо.

– Твои коллеги сказали. Мог бы и сам мне сказать. – Пенни обиженно отвернулась.

– Я не хочу вешать на тебя свои проблемы.

– Я подожду тебя снаружи. Заодно постою на стреме.

– Пенни… – я не смог сказать ничего против. В конце концов, она права.

Агента Скотт не было. Патологоанатома тоже. Их одноразовые халаты небрежно болтались на спинке стула. Скотт оставила свой телефон. Видимо пришлось срочно выйти. Я постоял у двери. Обошел несколько раз труп. Облокотился на холодильник.

– Пенни! Выйди немедленно.

– Мне стало скучно! – Бойл просунула в двери сначала голову, а затем вошла полностью.

– Тебя могут арестовать.

– У них срочное собрание на восьмом этаже. Я слышала по громкоговорителю. Так что, здесь никого нет.

– А если агент Скотт вернется? Или доктор Шейн?

– Скажешь, что я помогаю. Ты ведь сам говорил, что убийца мясник. А в мясе я разбираюсь. Расслабься. На вот послушай. – Пенни протянула мне наушник. – Доктор Летсман посоветовал мне, когда хочется что-нибудь сломать, слушать лав коллекшен шестидесятых. Рой Орбисон, Эверли бразерс, Билли Джоэл.

Я перегнулся через тело и предоставил свое ухо.

«Любовь – это боль. Любовь – это шрамы.»

Действительно успокаивает. Я смотрел на Пенни, Пенни смотрела на вскрытый труп.

– Легкие нездорового цвета. Поэтому их оставили.

– Заядлая курильщица. Они, наверное, отдают дымком. – я счел, что моя черная шутка будет уместна и понравиться Пенни.

«Я слишком молод, я знаю, но, тем не менее…»

Я закрыл глаза, чтобы не видеть, что я в морге. Чтобы не было отстранения, Директора Кордона и его шестерок, не было Датсона, Пола. Чтобы остались только музыка и размеренный голос Пенни.

– Пора. – Пенни дернула меня за руку, и мы побежали прочь.

Она отправилась на работу, а я домой. Почему я собственно расстраиваюсь. Я ведь всегда хотел получать деньги, за то, что сижу дома, смотрю сериалы и бухаю.

«Что есть жестокость?» – спросил меня через динамик радио Первый свидетель.

– Это неспособность смириться с тем, что происходит… – ответил я ему.

Зазвонил телефон и мне пришлось убавить приемник.

– Агент Маккинли. Это агент Скотт. Я ждала вас сегодня.

– Простите агент Скотт, меня отстранили. Я не мог прийти.

– Очень жаль. Надеюсь, у вас все образуется. Сегодня произошли странные вещи. Из морга пропали органы.

– Как такое возможно?

– Мы с доктором Шейном проводили вскрытие и нас срочно вызвали на собрание. А когда мы вернулись, у жертвы пропали легкие.

– У нас в бюро были посторонние? Записи с камер смотрели?

– Камеры не работали. Произошел сбой электричества из-за замыкания в пятом лифте.

– Простите агент Скотт, у меня вторая линия. – я переключил звонок.

– Ты заедешь сегодня? У меня для тебя сюрприз.

– Твои сюрпризы аукнуться мне на сдаче физ. подготовки.

– Это немного другой сюрприз. Я закончу в шесть.

Что еще делать временно безработному? Конечно же, шататься по ресторанам.

Скотт я не перезвонил. Переоделся. Можно ли костюмы стирать в машинке? Сдать в химчистку? Ну, нет. Пусть лучше мой пиджак превратится в половую тряпку, чем его почистят рядом с чьей-нибудь головой.

Я заказал кофе, но официант настаивал на чем-нибудь еще.

– Зря отказываетесь. – указала мне дама за соседним столиком. На ней был леопардовый, ужасный пиджак, но зато от Гуччи. – Рагу с копченостями просто отменное. Будто на настоящем костре готовили!

– Я учту. Спасибо.

Мне не хотелось не с кем разговаривать. Меня беспокоило происшествие в морге. Как в такое охраняемое здание, мог пробраться преступник? Хотя, я же смог. Промежуток от того как мы с Пенни покинули морг, и тем как туда вернулась Скотт с доктором Шейном был меньше десяти минут. Или больше. В тот момент, когда я стоял там, напротив Бойл, рискуя быть пойманным, я не чувствовал времени. Оно, то текло как густое масло, то летело, то совсем останавливалось. От обилия вопросов, у меня раскалывалась голова. Почему на них нет ответов? Почему моя решительность и уверенность снова ускользает от меня, как тогда, с Джоушем. Мне вспомнились слова Пола, а том, что Джоуша обвинили во внутренних преступлениях.

– Еще раз здравствуй! – Пенни подсела ко мне. – Ты поел?

– Дома перекусил. А ты будешь что-нибудь? Все нахваливают твое рагу.

– Если я буду, есть все, что готовлю, то скоро не пройду в двери ресторана. – улыбнулась Пенни.

– Тогда что-за сюрприз?

– Ты кое-что забыл в офисе. – Пенни протянула мне зажатую между пальцев бумажку с адресом. Я потянулся к ней, но он отдернула руку.

– При одном условии. Мы пойдем вместе.

– Нет. Это опасно. Этот парень псих.

– Я тоже.

– Пенни… – зачем она так говорит. Я не достоин ее беспокойства.

– Ты отстранен. И собираешься вломиться в чужой дом. Либо нарушаешь правила. Либо едешь домой.

И мы поехали. Я не мог ей отказать. Она так помогла мне.

***

Квартира недалеко от центра в пяти минутах пешком от работы с графиком два через два. И кто из нас еще ненормальный?

Мы поднялись на четвертый этаж и позвонили в дверь. Еще и еще. Никто не открывал.

– Похоже, его нет дома.

– Или он видел нас в окно. Он ведь знает тебя.

Был только один способ это проверить. Замок быстро поддался, и мы оказались в прихожей.

В квартире было жарко. Или это меня бросало в жар. Кучи коробок от пицц и запах прокисшего мусора. Датсон не слишком заботиться о чистоте.

Обычное жилье ленивого холостяка. Прямо как у меня.

– Ирвин. Иди сюда.

Я последовал на голос Пенни и оказался в ванной комнате. Среди кучи грязного белья лежала рубашка, перепачканная кровью.

– Кажется это кровь.

– Я вижу, что не кетчуп. – ответила мне Пенни.

– У тебя бывало так, что нашла, что искала, но теперь не знаешь, что с этим делать.

– Нет.

– Я нашел эти улики незаконно. Их никто не примет.

– Только если их нашел ты. Если, допустим, их, найду я или другой обычный человек, не относящийся к бюро или другим органам.

Пока Пенни рассуждала, я присел на ванну.

– Нашел в чужой запертой квартире.

– Можем вынести его одежду на мусорку. Так сознательные граждане заподозрят неладное и вызовут полицию.

– Сфальсифицировать улики?

– Хуже уже не сделаешь.

– Ты прямо как мой напарник.

– Только живая. Складывай рубашку в пакет, а я вызову полицию.

Я осторожно подхватил рубаху пакетом и свернул в комок. Я не чувствовал себя так с тех самых пор как работал с Лисовски. Он, почему-то считал, что значок и казенная форма дает ему вседозволенность. Все так считали. Но в их умах это ограничивалось вымогательством денег и домогательствами к свидетельницам.

Я услышал, как хлопнула дверь в коридоре, а за хлопком последовала молчаливая возня.

– Пенни? – тихо позвал я, потянувшись за пистолетом на поясе.

Я выглянул в коридор.

– Агент Маккинли. – Датсон держал Пенни за волосы. В другой руке у него был нож.

Он не изменился. Даже не постарел, в отличии от меня. Конечно. У него ведь работа без нервов.

– Мистер Датсон. Отпустите девушку. – меня охватил страх. Я так долго искал с ним встречи, а теперь, когда нашел, все бы отдал, чтобы этого момента не было. Что бы жизнь Бойл не была в руках этого подонка.

– Зачем? – ехидно ухмыльнулся Датсон.

– Вы же не хотите, чтобы вас обвинили во взятии заложников.

– Все мы заложники. – хмыкнул Датсон. – Знаешь. Она не та, кем кажется. Люди моются. Стирают одежду. Убираются в доме. Но им никогда не избавиться от той грязи что внутри.

– Та женщина? Которой ты отрубил голову. Она тоже была нечиста?

– Она никогда не доплачивала за отпаривание. Хотя у нее имелись средства.

– Поэтому ты убил ее?

– Я никого не убиваю. Я лишь навожу чистоту.

– Что ты сделал с Джоушем Лисовски?

– С этим грязным копом? Его нельзя было постирать.

– А тебя можно постирать? Как обоссанные трусы? – спросила у него Пенни.

– Заткнись. Лживая сука! – Датсон поднял нож и коснулся щеки Пенни. Темная кровь потекла по ее лицу, шее и скрылась за воротником.

– Хватит! – я закричал так, что чуть не оглох от собственного голоса.

– Твой напарник кричал тоже самое. А с виду был таким крутым.

– Заткнись!

Все произошло слишком быстро. Пенни дернулась в сторону, и я успел выхватить пистолет.

Теперь и Датсон был испачкан. Собственной кровью. Он зажимал рану на животе, прижавшись к полочке для обуви. Я выронил пистолет, и он с грохотом упал на пол.

– Ирвин. Ты ведь не такой. Ты честный. Вызови скорую. – Датсон пытался сохранять лицо, но его корчило в агонии, он заикался, захлебывался.

– Что ты сделал с Джоушем?!

– Я не трогал твоего напарника.

– Не ври…

Датсон открыл рот, чтобы вновь оправдаться, но его резко передернуло. Судорога заставила руки на ране разжаться, и он растянулся на полу. Я опустился рядом. Я убил человека.

– Я убил человека. – обратился я к Пенни.

– Ты никогда не стрелял в людей раньше? – Пенни тяжело дышала, вытирая со щеки кровь рукавом.

– Это было так давно. Я надеялся, что мне больше не придется…

– Откуда у тебя пистолет? Ты ведь сдал свой…

– У меня есть еще.

– И ты взял его, идя сюда.

– Я….

Датсон шумно вдохнул. Треск и он снова опустил голову на плечо. Это была Пенни.

– Зачем? – вскрикнул я. – Зачем ты это сделала?

– Я испугалась. Прости… – Пенни отскочила от тела.

– Откуда у тебя электрошок?

– Купила в магазине. В нашем районе орудует маньяк! Как еще защититься беспомощной женщине?

– Пенни? – я протянул руку, чтобы забрать шокер.

– Я ведь не прошу твой пистолет. – вкрадчиво прошептала Пенни.

– Пенни…

– Он убил твоего напарника…

– Он сказал, что нет…

– И ты ему веришь?

– Мы должны вызвать полицию…

– Нас посадят. Он был бы рад.

– Господи… Пенни, прости что втянул тебя в это… – я сел на пол рядом с Датсоном. Меня колотило. Я не мог контролировать свое тело.

– Ты сожалеешь. Значит, ты ни в чем не виноват. Уходим.

– А как же улики?

– Его игра окончена. Крупье мертв. Просто пойдем.

Я стрелял в человека всего один раз. Еще в особо тяжких. Он убегал, а я даже не целился. Он тогда убежал и убил еще. Я винил себя. За малодушие. За страх. За еще одну смерть невинного человека. Наверное, до сих пор виню. В тот год исчез Лисовски. В тот год от меня ушла жена. И во всех этих событиях я винил себя. Пора снять с себя вину.

Я спускался по лестнице, словно в хлам пьяный. Пенни держала меня под руку. Перед глазами все еще разорванное выстрелом брюхо Датсона. Пенни убрала мой пистолет в кобуру. Поправила пиджак. Мы ждали такси у соседнего дома. Она сказала водителю, что я перепил, и просто запихнула на заднее сидение.

– А это, если его стошнит на коврики. – Пенни протянула ему еще купюру и двинулась по тротуару. Мы проехали мимо нее.

Первый свидетель рассказывал об очередном леденящем душу происшествии, а я заливал в себя остатки открытого вина, недельной давности, лежа. Давился им, но голову с дивана принципиально не поднимал.

Я позвонил Пенни. Она не взяла трубку. Она, конечно, наблюдается у доктора Летсмана, но она явно не сумасшедшая, чтобы общаться со мной после того, как подверг ее жизнь опасности. Втянул ее в убийство. Заставил увидеть смерть.

Я услышал стук в дверь только с третьего раза. Это была Бойл.

– Прости Ирвин. Я не могла ответить, была на работе. А потом аккумулятор сел…

– Зачем ты пришла?

– Уйти?

– Я думал, ты не захочешь, больше, видеть меня… – я бормотал все эти слова себе под нос. Как с моей первой женой. Я чувствовал себя виноватым, глядя на уставший взгляд Пенни и кусочек лейкопластыря на припухшей щеке.

– Из-за Датсона? Думаю, теперь, я хочу видеть тебя еще больше. Ты спас меня. Я принесла тебе ужин.

– Меня тошнит.

– Это с голоду. – отмахнулась Пенни и оттолкнув меня прошла в прихожую.

Пока Пенни накрывала стол, я выпил горсть всякого аспирину и таблеток от желудка.

– Почему накрыла на одного?

– Уже поздно. Я просто выпью.

– От одного раза, ничего с твоей талией не случится.

– Мне правда не хочется.

– Без тебя, я есть, не буду.

– Ладно. – она громко поставила на стол вторую тарелку. Я тоже психовал. Я ведь как-никак несколько часов назад стрелял в человека.

– Чего вкус?

– Я обижу тебя, если скажу, что неизвестности?

– Не обидишь. Неизвестность – время для раздумий. И для принятия решений.

– Ты в это веришь? – я отправил последний кусочек со своей тарелки в рот.

– Ты, я заметила, отказываешься верить в очевидное.

– В то, что Датсон убил моего напарника?

– В то, что ты решил проблему. И неважно, было ли это правильно. Знаешь, в кулинарных книгах есть миллион рецептов. Но если ты экспериментируешь, это не значит, что ты делаешь не верно.

– Когда готовишь – создаешь, а не уничтожаешь…

– А кто сказал, что ты ничего не создал? Созидание и разрушение идут рука об руку.

– Ты права. Повара тоже неплохие психологи.

– До барменов далеко, но мы стараемся.

Мы могли так философствовать всю ночь, но, слава богу, нашли занятие поинтереснее.

Утром Пенни уехала. А я решил, что раз теперь я отстраненный агент и убийца, можно заняться собой. Я побрился, выбросил из холодильника все банки с плесенью, смел с дивана крошки, постирал носки и даже не покурил на голодный желудок.

К обеду такая жизнь мне надоела, и я поехал на работу. Из-за пропажи органов прямо из морга охрану усилили, но меня по старой памяти все равно пустили, даже не спросив пропуск.

Иногда я поражаюсь, сколько всего зависит от связей людей. Как строги мы к незнакомцам и как сильно хотим верить тем, кого знаем.

Размышляя эту мысль, я столкнулся с директором Кордоном.

– Что вы здесь делаете, Маккинли? Извиняться пришли?

– Нет. Забыл линейку в столе.

– Правильно. Я бы вас все равно не извинил.

Я молчал. Кордон уже даже не смотрел на меня, но все равно продолжал унижать. Сейчас он в своем страстном порыве не различает кто я, его подчиненный, кассирша в супермаркете или работник заправки. Ему важно показать свое превосходство. Финансовое, умственное, карьерное… Я сделал шаг в сторону. Еще один. И еще. Кордон не заметил, как я ушел. Он все еще смеялся над своей остротой, про то что меня надо выставить в палате мер и весов как эталон невежества в вакууме. По мне, так это идиотизм. В вакууме ведь нет звука. И никто не услышит моего невежества.

Офис пустовал, и я пошел к доктору Летсману. Он все-таки психиатр и умеет оскорблять людей так, что они потом остаются довольны.

– Здравствуйте. – я заглянул в кабинет.

В кресле, а точнее на его спинке, сидел юноша и теребил собственные рукава.

– У меня пациент Ирвин. Подожди в коридоре.

Я сел у самой двери.

– Вам стало легче, когда вы разбили процессор? – хриплый размеренный голос доктора Летсмана доносился из-за тонкой двери.

– Это системный блок! – кричал парень. – Как можно их путать?!

– Простите, мистер Макдолан. Я в этом, как говорят, чайник. Возможно, к концу нашей терапии, я научу вас контролировать свою злость, а вы меня отправлять емейлы. Так вам стало легче?

– Нет. Вы меня не поймете. Я поставил новые драйвера.

– Раз вы понимаете больше меня, то разрубить системный блок было плохой идеей. Вы бы справились, с помощью терпения и своих знаний. Вы были злы на ситуацию. С таким же успехом вы могли покричать в окно. Знаете, что мы с вами сделаем. Каждый раз, когда вы будете злиться, откройте окно…

– И выбросить туда вас, доктор. – Макдолан повысил голос.

– Вы опять злитесь. Вы хотите меня ударить?

– Да! Хочу.

Раздался шум, и я ворвался в кабинет. Парень успел только опрокинуть кресло. До Летсмана он не добежал. Я повалил его на пол.

– Что? Не нравится? Старик, то тебе не ответит. И компьютер не может ответить.

Заломив руки, я подтащил этого ублюдка к старенькому компьютеру доктора Летсмана, который пылился у него в кабинете без дела. Устроив лоб пациента возле дисковода, я стал методично нажимать на кнопку. Дисковод сталкивался с его лбом снова и снова.

– Как тебе такое восстание машин? Малолетний говнюк! – меня веселило происходящее и пугало одновременно.

– Вы не имеете право! – вопил Макдолан, мотая головой.

– Считай, что это пиратское программное обеспечение! – я отпустил его и то вылетел из кабинета пулей.

– Ирвин! Так нельзя! – вскочил Летсман со своего кресла.

– Он напал на вас!

– Мы боремся против насилия.

– Любая борьба – это насилие. – я уселся на место пациента.

– А что если он подаст на тебя в суд? Что если, ты спровоцируешь его на преступление?

– Преступление? Нам уже эвакуировать офис Майкрософт? Или подождать как этот сосунок сменит трусы… Этот щенок теперь и камушек не пнет.

– Ирвин, что с тобой происходит? Это из-за отстранения? – Летсман сел обратно.

– Не надо меня анализировать! – закричал я., наверное, в глазах Летсмана я был не хуже Макдолана.

– А мне кажется, тебе нужна помощь.

– В окно предложите покричать? – я убрал со лба взмокшую челку и сел, напротив.

Доктор Летсман усмехнулся. – Был у меня пациент. Сломал фильтр для воды, из-за того, что не мог ждать.

– Так попил бы из-под крана.

– А какой вариант ты придумаешь для себя? Пока срок твоего отстранения не закончиться?

– Я не могу действовать незаконно. Мне будто связали руки, заклеили глаза и уши…

– Бездействие тоже действие. У тебя есть время обдумать некоторые вещи. В конце концов, просто отдохни.

– Не могу.

– Тебя что-то гложет. Скажи мне. Все останется в этом кабинете. Я гарантирую это.

– Я в чем-то сильно ошибся. Но не могу понять в чем.

– Людям свойственно ошибаться.

– Вы врач. А я агент ФБР. Наши ошибки иногда стоят человеческих жизней.

– Речь об убийстве твоего напарника?

– Нет. Вы знакомы с неким Датсоном?

– Да. Я беседовал с ним всего один раз. После того, как его направили в закрытую клинику, я больше не видел его. Но вчера я слышал, что его объявили в розыск.

– В розыск? – я не был удивлен. Я был возмущен. Я видел, как он умер, а теперь он в розыске. Это какой-то бред.

– Да. Больше я ничего не знаю.

– Что вы можете о нем сказать?

– Мои правила распространяются не только на тебя. Из этого кабинета ничего не выходит.

Доктор Летсман действительно хороший доктор. Другим человеком из его кабинета я конечно не вышел, но был исполнен решительности.

Глава 8

Есть ошибки. Есть правила. А я лист. Я пошел к Кордону и попросил прощение. Выражение лица у него было, будто я пил воду, в которой он мыл ноги.

Через три дня мне вернут оружие, значок, гордость и право влачить свою службу в отделе по борьбе с проецированием непроизвольной агрессии. Будущее профилактики убийств. Будущее Америки.

Чувство, что я где-то ошибся, не отпускало. Или в ком-то. В Датсоне? В Робертсоне? В Лисовски? В Себе?

Я сомневался во всем. Во всем кроме того, что я ел на ужин.

Свинина, базилик, всякие хмели-сунели.

– В следующий понедельник меня восстановят

– Почему мы до сих пор за это не выпили? – спросила Пенни. – Принесите шампанского!

– Думаешь это к лучшему? Думаешь, мое восстановление изменит что-то?

– Люди не меняются.

– Ну, ты же ничего не ломаешь?

– Пластиковая доска. Мне не нравилось, как она скрипит под ножом.

– Мне кажется все наши эмоции, в том числе и злость, делает нас теми, кто мы есть.

– Только личность имеет право на настоящую агрессию. Про того парня… Датсона. Уже знают? – осторожно, чтобы ни задеть меня, спросила Пенни.

– Летсман сказал, что он в розыске. Это странно. Они что не обыскивали его квартиру?

– Он был еще жив, когда мы ушли. Может он и впрямь пустился в бега.

– С огнестрелом? Без медицинской помощи он бы умер.

– У него был пособник?

– Это вряд ли. Такие люди как он, действуют в одиночку.

– Если бы я захотела кого-то убить, я бы взяла тебя с собой. Ты бы пошел? – многозначительно спросила Пенни. Многозначительности вопроса я недопонял и спросил:

– Почему?

– Ты работаешь в органах. Ты мстителен. Ты на грани. Ты мой друг.

– Значит друг? – другие пункты меня почему-то не смутили.

– Любовник звучит слишком пошло и пусто.

Все в моей жизни было пусто и пошло. Но она продолжалась. Сломанные утюги, чайники и даже целый кондиционер. Скотт звонила мне. Я не отвечал. Я не желал больше смотреть на изуродованные тела. Я снял с себя вину. Я не хотел видеть смерть, вспоминать Лисовски, Датсона, Робертсона. Я хотел мило беседовать с разрушителями обогревателей, слушать лав коллекшен шестидесятых и Пенни.

– Агент Маккинли! – Скотт сама явилась ко мне. Он нелепо ковыляла к моему столу на маленьких каблуках. Она была даже накрашена, и я почувствовал неладное.

– Что вы хотите от меня?

– Вы меня упорно игнорируете. Я вас чем-то обидела?

– Совсем нет, агент Скотт. Я недавно восстановился и у меня очень много работы.

– Пасьянс не сходится? – Скотт не была психологом, психиатром, барменом или поваром и поэтому обижала людей. – Вы занимались делом мистера Датсона?

– Он попал под подозрение в убийстве и перешел в другую юрисдикцию.

– Я не думала, что вы бюрократ.

Я и сам не думал. Что же вы так рубите с плеча…

– Я просто не собираюсь вмешиваться в чужие дела. Я не затычка в каждой бочке… – сказал я вслух.

– Датсон объявлен в розыск.

– Он сбежал? – безразлично спросил я. Я знал, что он мертв. После моего выстрела…

– Обыск в его квартире подтвердил его причастность к убийству Амалии Лэнс. Той самой женщине, чью голову нашли в прачечной мистер Лэндрю. А также к убийству его соседки три года назад.

– В убийстве Линды Роуш? Его бывшей соседки? – вот это меня хоть и не удивило, но заставило напрячься точно. – Миссис Роуш убил бывший муж. Он признался и был осужден.

– Эрон Роуш был наркоманом. Он мог признаться в чем угодно, будучи неадекватным. Но он не виновен.

– Его выпустят?

– Он повесился в тюрьме. Через полгода после суда.

– Он воровал. Нарушал порядок, употреблял наркотики… Не такой уж невиновный. – пожал я плечами.

– Но он действительно никого не убивал, каким бы говнюком не был.

– Что еще нашли у него дома?

– Кровь Лэнс на одежде. Некоторые личные вещи Роуш: украшения и запчасти от ее стиральной машины. До сих пор не понимаю, причем здесь стиралки?

«Естественно не понимаешь. Тебе только выбивать двери и размахивать дубинкой.» подумал я и сказал. – Он их ненавидит. Они стирают одежду грязным людям. Что-нибудь еще? Кровь? Следы борьбы…

– Ничего. Если ты думаешь о Лисовски, то улик нет никаких.

– Не мог же Датсон испарится.

– Он объявлен в розыск. По всем штатам.

– Он в Сиэтле. А все силы брошены на патрулирование Грин Лейк.

– Помоги мне Ирвин.

– А как же ваш напарник?

– Уилсон улетел в Италию на две недели, со своей женой.

– Тесть отправил его отдохнуть. Подальше от опасных психопатов. Как это мило. – ухмыльнулся я. – Знаешь, как я делал в первые годы работы. Я брал стикеры писал на них по одному факту, клеил перед собой и собирал как мозаику в целую картину.

– Я попробую… А что ты делаешь после работы?

– Пособирать с тобой мозаику?

– Нет. – Скотт слегка покраснела. – Хотела позвать тебя в гости, выпить пива…

– Вечером я буду со своей девушкой.

– Тогда увидимся завтра. – Скотт покраснела еще сильнее и быстро покинула офис.

Меня восстановили. Меня приглашают женщины в гости. На улице замерзла грязь. Неужто белая полоса?

Пола, наконец, выписали. Он, мужественно превозмогая боль, наклонялся за упавшим карандашом и стонал при каждом движении.

– Меня уговаривали отлежаться дома недельку. Но я все равно пришел на работу. – хвастался Пол.

А ведь есть на свете прекрасные страны бывшего СНГ, где сидеть на больничном, больше десяти дней считается моветоном.

Вызовов не было. Никто ничего не ломал. Никто не проецировал. Мы решили отметить выздоровление Пола и мое возвращение в ближайшем баре. Пришла Скотт, хотя ее никто не звал. Она последнее время оказывалась очень внезапно в моем офисе, на нашей пьянке и в моей постели утром.

Мне было отвратительно и стыдно. Мы пьяные мужчина и женщина. Такое иногда случается, но у меня ощущение, что я предал Пенни. Она хранит мою тайну, об убийстве Датсона и проникновении в его квартиру, а я беру и сплю с кем попало.

Лежа с закрытыми глазами я придумывал оправдание. Такое, чтобы больше не пришлось спать со Скотт, но что бы она продолжала держать меня в курсе дела Мясника Грин Лейк.

Но агент Скотт избавила меня от этого сама. Почти бесшумно, она встала с постели, собрала свою одежду, немного повозилась в ванной и тихонько хлопнула дверью.

Ну что за чудесные женщины попадаются мне после развода.

***

Пол ехал ужасно медленно, и меня укачало два раза по дороге в бюро.

Буквы на экране не складывались в слова. Тошнило, то ли от выпито, то ли от секса со Скотт. Я черт возьми даже не знаю, как ее зовут.

Громкоговоритель назвал мое имя, и я побрел в кабинет директора.

– Я просмотрел ваш отчет. Все приемлемо, но слишком много личных суждений.

– Хорошо сэр. Я исправлю их. – согласился я, только что бы не стоять, потому что меня шатало из стороны в сторону.

– Агент Маккинли, вы только восстановились и уже приходите на работу в таком состоянии. Как вы это объясните? День Святого Патрика вроде бы весной.

– Я не ирландец.

– Ирландцы, шотландцы. Все вы одинаковые тунеядцы на британской шее. Папилломы подмышкой королевы. Едите к нам, в Америку, думая, что здесь деньги падают с неба.

– Я не ехал к вам в Америку за легкими деньгами. Родители привезли меня сюда ребенком.

– У всех у вас есть оправдание!

– Я думал, вы ненавидите расизм.

– Да ненавижу. Человек, не может выбирать с каким цветом кожи и разрезом глаз ему родиться. Но может выбрать страну, которой будет верен. Законы, которые будет чтить. Вы, агент Маккинли, не уважаете и не считаетесь с…

Нас прервал телефонный звонок. Кордон пригладил свои новые волосы, будто через телефон его могли видеть.

– Директор Кордон. Да. Что? Да. Он здесь. – Кордон поднял глаза на меня и легкое волнение начало вытеснять похмельный синдром.

– Может еще закажите ему пиццу или отсосете? Да. Сейчас приедет.

Кордон медленно вернул трубку на место и многозначительно посмотрел на меня.

– Что вы сделали, Маккинли?

– Пришел на работу с похмелья. Такого больше не …

Директор стукнул по столу и заставил меня замолчать…

– Девятнадцатилетний сопляк, вооруженный полуавтоматом, захватил заложников в здании Майкрософт и требует вас…

– Макдолан? – с опаской уточнил я.

– Вы знакомы? Что, из одной деревни?

– Я слышал о нем от коллег и видел на приеме доктора Летсмана.

– Согласно отчетам, парень крушил свой ПК два раза минимум. Он требует вертолет, бесплатные обновления на восьмерку и вас, агент Маккинли.

– Зачем ему я?

– Вы еще здесь? Вы уже должны быть у офиса. Нет. У ног Макдолана!

И я поехал. Машина ждала меня уже у входа. В чем уж Кордон и был хорош – это в скорости и пунктуальности. Он за секунду мог подать машину, получить разрешение, оформить документы, смешать подчиненного с грязью.

Мне открывали дверь и подавали зонт. Хорошо хоть яблоко в рот не вставляли.

– Агент Маккуиннли?

– Маккинли. Без «у». – поправил я командующего операцией.

– Как вас зовут? – его взгляд метался между мной, монитором и другими участниками операции.

– Ирвин.

– Ирвин. Ты не против, если я буду с тобой на ты.

– Нет. А вы…

– Дэн. Просто Дэн. Ты должен надеть бронежилет, Ирвин.

Теперь стало ясно, почему он хотел называть меня по имени. Доктор Летсман говорит, что звучание собственного имени успокаивает. Именно имени, не фамилии.

Ирвин – успокаивало. Бронежилет – нет

– Это беспроводная гарнитура. – Дэн надел мне на ухо неудобный наушник. – Мы будем слышать все, что происходит вокруг тебя. В любой момент ты можешь, сообщить нам об угрозе.

– А можно, хотя бы узнать, что происходит? И зачем я нужен.

– Какой-то псих, из ваших. Захватил офис Майкрософт. На почве резко возникшей острой неприязни к их программному обеспечению. Бывает. Я вот Линукс ненавижу. Еще с колледжа. Но к таким радикальным мерам не прибегаю.

– У него есть заложники?

– Около двадцати работников. Они в порядке. Пока что. Он сказал, что будет убивать их по одному, пока ты не приедешь. Ты с ним знаком?

– Один раз видел… Он проходил у нас по делу….

– Ты должен войти в здание и следовать указаниям. Мы постоянно будем на связи. Ничего не предпринимай. Не повышай голоса. Делай все спокойно. —Дэн говорил очень быстро, но не для того, чтобы побыстрее отвязаться. Он жестикулировал, смотрел в глаза.

В это время на меня натягивали бронежилет, шлем, дурацкую куртку со светящимися полосками. А я стоял как болванчик и кивал головой. Меня все используют. Дэн. Этот гаденыш, захвативший здание, Кордон, Скотт. Я для них кукла.

Как и советовал Дэн, я медленно двигался к входу, держа руки на виду. В этот момент стало кое-что проясняться. Я ошибаюсь. Я был уверен, что вреда от Макдолана, как от мухи и прогадал. Я был уверен, что Робертсон себя проявит и того убили. Я был уверен, что застрелил Датсона, но тело того испарилось. Я был уверен, что Джоуша убил Датсон.

Машины остались далеко позади. Я толкнул дверь. Как жаль, что я не был уверен в том, что Макдолан меня пристрелит.

В светлом просторном холле было пусто. Информационные стойки, двери, лифты. Я остановился посередине, ожидая дальнейших указаний.

– Кто явился! – раздалось эхом со всех сторон.

– Я вас слушаю! – громко ответил я, в надежде, что меня слышат.

– Не ожидал такого? Что ты теперь сделаешь?

– А чего ты хочешь?

– Я не опущусь до твоего уровня. Не буду тебя унижать.

– Спасибо. Тогда для чего ты хотел меня видеть?

– Я хотел, чтобы ты видел меня. Я не слизняк! Я убью всех заложников!

– И ты можешь доказать это лишь тем, что убьешь ни в чем невинных людей?

– Сядь в третий лифт.

Я подчинился.

– Молодец Ирвин. – шипящую тишину в наушнике прервал ободряющий голос Дэна. – Продолжай разговаривать с ним.

Он держал заложников на пятом этаже. Они все сидели у стены, под окном, закрыв головы руками и прижавшись друг к другу.