Читать книгу: «Дерлямбовый путь Аристарха Майозубова», страница 16

– Можно тут присесть, – напористо спросила Оля.

– А что, вокруг мало мест? – удивился зевающий Аристарх.

– Я хочу присесть у окна, а свободное место у окна только за этим столиком.

– Тогда без проблем, – ответил молодой человек, удивляясь, что всё в точности повторяется. Очертания совершенной фигуры девушки вызвали соответствующую реакцию, а в случае с Аристархом, как вы хорошо понимаете, реакция чересчур заметна. Молодой человек, вспомнив пережитые ранее эмоции, из чувства внутреннего противоречия, решил что-то изменить в деталях повторно выстраивающегося события.

– Меня зовут Аристарх, я гениальный поэт и очень многое знаю про тебя, – прямолинейно выпалил он.

– Да неужели? – с лёгкой издёвкой ответила девушка, посчитав самоуверенное заявление дешёвым подкатом.

– То есть, ты мне не веришь? – располагающе улыбнулся Аристарх.

– Ни единому слову…– Ладно, тогда попробуй найти хоть одну неточность… Договорились?

– Конечно, найду и прямо сейчас выведу тебя на «чистую воду»…

– Начнём с простого, тебя зовут Оля и ты из Киева, так?

– Допустим, – чуть самоуверенно кивнула собеседница.

– Ты желаешь сделать карьеру певицы и поэтому приехала в Москву к продюсеру, которого, кажется, зовут Константин? Так?

– Откуда ты всё это знаешь? – удивилась и немного испугалась Оля. Она считала себя неглупой девушкой и понимала, что о деталях её приезда в Москву никто не может быть в курсе, тем более, какой-то первый встречный.

– Я же предупредил, неточностей не будет.

– А… Я поняла, ты просто знаком с Константином, он как-то узнал, что я еду в Москву и поэтому подослал тебя, чтобы меня разыграть.

– Нет, Оля, не знаком, тем более, ты уезжала из Киева спонтанно, не ставя никого в известность и так торопилась, что не обратила внимание на тот факт, что приедешь на день раньше и теперь думаешь, где остановиться. О последнем факте уж точно никто не может знать… Более того, ты же сама подошла ко мне…

– Ты меня пугаешь, Аристарх…

– Оля, ты бы только знала насколько это всё пугает меня…

– Может быть ты экстрасенс?

– К сожалению, нет, всё намного страннее, но у меня есть и хорошая новость, раз уж я знаю, что тебе негде остановиться, предлагаю переночевать у меня.

– А где ты живёшь? – с сомнением спросила девушка и внимательно посмотрела на собеседника, как бы оценивая насколько тот может быть опасен.

– Совсем рядом отсюда, минут семь пешком.

– А что я буду должна? – всё ещё проявляя недоверие, уточнила Оля.

– Приготовишь ужин и всё.

– И всё?

– Ну, если хочешь, хочешь, купи выпить…

Через час Майозубов стоял на кухне и задумчиво смотрел в окно. За окном намечались лёгкие сумерки, а в остальном почти всё соответствовало тому, что происходило день назад и жизнь назад: на столе лежала ещё горячая курица гриль, а в морозилке отдыхала литровая бутылка финской водки. Памятуя про тяжёлое утро, Аристарх купил два больших пакета апельсинового сока, лаваш и несколько шоколадных батончиков. Девушка, переодевшись в удобную для дома одежду, лениво суетилась, расставляя на столе посуду. Дом и квартира произвели на неё благоприятное впечатление, отчего теперь Аристарх виделся очень приличным молодым человеком, хоть и с кучей странностей. К её удивлению, жильё нового знакомого, оказалась довольно большим для одного человека и состояло из трёх комнат, гостья самоуверенно заняла комнату, в которой располагалась уютная диван-кровать и попросила без стука не входить. В общем, быстро освоилась, обрадованно посчитав, что всё идёт самым лучшим образом.

Оля заполнила своей энергией всю кухню, деловито разламывала курицу-гриль и увлечённо говорила, что хочет стать певицей. Аристарх, почти не слушая жизнерадостный щебет девушки, вспоминал, как встретил свежее тысячелетие, а затем, чтобы сильно не заморачиваться от нахлынувших мыслей, налил себе и гостье водку, и без тоста выпил. Рюмка противно охладила руку, а вкусовые рецепторы почувствовали резкий вкус довольно неприятного напитка и почему-то показалось, что где-то промелькнула тень ненавистного Ельцина. Молодой человек резко тряхнул головой, в отчаянной попытке избавится от наваждения и уставился на болтливую гостью. Что говорила гостья его по-прежнему мало интересовало, но вот то, чем она издавала эти почти бессмысленные звуки завораживало. Идеальные губы Оли могли завести кого угодно, а великого поэта эпохи, тем более. Именно по этой причине, особо не желающий употреблять алкоголь Аристарх ещё раз наполнил рюмки и произнёс:

И глаз пелена, и губ наслажденье,

Так выпьем скорей за чудес проявленье…

– А ты и правда поэт, – самодовольно улыбнувшись, произнесла девушка, ей льстили продекламированные строки, и она справедливо приняла их на свой счёт.

– Я не просто поэт, я гений, такой же, как, например, Есенин, – уверенно сказал молодой человек.

– А почему не Пушкин? – усмехнулась Оля.

– Сравнила! Пушкин – ремесленник, такое писать можно километрами, а ты вот напиши так, как Есенин… Хоть пару строк… Сможешь?

– Не смогу даже, как Пушкин, – ответила смущённая красавица и взяла кусок курицы.

Пространство наполнила та особая тишина, которая предшествует романтичному осмыслению момента, разогревая внутренний кипятильник, будоражащий чувства, мысли и эмоции. Нельзя сказать, чтобы Оля совершенно не предполагала особенного завершения знакомства, но её практичные мозги давали возбудиться телу лишь тогда, когда отношения приносили выгоду, а тут юный поэт. Поэт – это же почти бомж, несчастный, обречённый на незавидную судьбу и вечное поругание, другое дело коммерс или даже бандюган. Трезвой ему точно не дам, – обречённо подумала Ольга и подошла к мойке, где стояли два гранёных стакана.

– Давай, за карьеру, – напористо сказала девушка, разлив водку в только что вымытые ею стаканы.

– Давай, – без особого энтузиазма произнёс Майозубов, которому совсем не хотелось пить. Он и умом понимал, что лучше не стоит, но эрекция пересилила все другие аргументы, включая обожаемую им Эвелину, ведь сейчас она представлялась лишь далёкой абстракцией, до которой ещё надо как-то дожить.

Вы когда-нибудь задумывались над тем, что вселенная настолько огромна, что нет никакого смысла выбирать пункт назначения, ведь в каком бы направлении ты бы не пошёл, до заветной цели дойти невозможно. Но при всей печали этого непреложного факта, есть и оптимистичные нотки, так как в образовавшейся, конкретной ситуации, совсем неважно в какую сторону идти… Учитывая абсолютную недостижимость цели, все направления можно считать в принципе верными, отчего особую важность представляет не направление, а сам пройденный тобой путь, и ты на этом пути. Это понимание снова, но вполне гармонично, вползло в голову Аристарха, когда он залпом выпил стакан водки. От прошлого раза оно отличалось только чуть большей осмысленностью. Алкоголь теплой вспышкой отразился внутри, а вслед за этим нарисовалось чрезвычайно довольное лицо Ельцина, тот нагло подмигнул, а потом моментально исчез, то ли из вежливости, то ли по другим причинам.

– Оля, как ты себя чувствуешь? – желая уйти от наваждения, спросил Аристарх, заметив, что та так же быстро опустошила стакан.

– Совсем неплохо, – ответила сильно захмелевшая девушка.

– Тогда пошли.

– Куда?

– Знакомиться пошли, зря что ли пили? – Аристарх не любил лишних церемоний, поэтому спокойно подошёл к Оле, по-хозяйски взял на руки и отнёс в спальню. Через четыре часа всепоглощающей страсти, девушка крепко спала, а чуть подуставший гений пошлёпал на кухню, отдышаться и немного поесть. Там Майозубов огляделся и отметил, что всё, как и «в прошлый раз» – на столе стоят два наполненных водкой стакана, а на одном лежит шоколадный батончик. Эта маленькая ритуальная деталь невольно давала понять, что тут чьё. «Значит, он появится и в этот раз», – обрадованно прошептал поэт, вспоминая предстоящий разговор. Ведь тогда, в этом здесь и сейчас, началось приключение, которое он, чуть позже, определил, как «Дерлямбовый путь». Теперь же, думая о «Дерлямбовом пути», Аристарх воспринимал его, как то, что будет направлять и давать хоть какой-то смысл существованию, ведь, в конце концов, это единственное, что имеет хоть какое-то значение в абсолютно предсказуемом грядущем. Впрочем, оставался непростой вопрос: нужно ли ему такое грядущее? Разобраться с этим самостоятельно он не мог, поэтому нетерпеливо ожидал своего инфернального спутника.

Аристарх с опаской подошёл к столу, сел на стул и сосредоточенно выпил. Затем, медленно прикрыв веки, терпеливо подождал, когда упругая волна опьянения даст о себе знать, а потом, распахнув глаза, увидел сосредоточенного Ельцина. Бывший гарант Конституции понимающе улыбался и медленно вливал в себя алкоголь, а Майозубов удовлетворённо отметил, что несмотря на то, что всё до мелких деталей напоминает уже когда-то прожитое, теперь кажется немного другим.

– Я хочу ясности, – прямолинейно выразил свою мысль поэт.

– Ясность – это процесс, – прозвучал ироничный ответ…

– Пусть – процесс, мне необходимо знать, для чего мне снова проживать всё то, что уже было…

– Так это не ясность, поэт, а обычный выбор…

– То есть, ты имеешь в виду, что это мой выбор снова перепрожить уже прожитое?

– Да…

– И как мне правильно это сделать?

– Тут всё просто, делай то, что считаешь самым важным…

– Для меня всегда самым важным была поэзия…

– А сейчас?

– И сейчас тоже…

– Тогда сдохни…

– Почему?

– Если для тебя важна поэзия, то, те стихи, которые ты написал – уже написаны и есть в пространстве… Смысл всё повторять?

– А Эвелина?

– Что Эвелина?

– Ну любовь, ребёнок и всё прочее…

– Поэт – это совершенно другое…

– Почему, Бориска?

– Да всё просто, любовь приходит или не приходит после восьми лет брака, а в твоём бурном, но весьма однообразном опыте, Шиманская – всего лишь беременная Муза…

– Для меня она особенная!

– Да брось валять дурака! Чем она для тебя особенная, тем, что видела меня?

– Это тоже, конечно… Но, главное, у меня к ней появились другие чувства…

– Ты себя слышишь, Аристарх, какие, к чертям, чувства? Это просто банальная похоть или более яркая страсть… И то, я так говорю, чтобы тебя совсем не унижать…

– То есть, ты хочешь сказать, что мне совсем не для чего жить?

– Если ты считаешь, что не для чего, то так оно и есть…

– И как мне сдохнуть?

– Ой, мой дорогой, выбор велик! Я бы тебе предложил верёвку или броситься под поезд… Хотя, если разобраться, вариантов ещё тьма…

– Ты опять мне не помог, Бориска, а только всё усложнил! – в отчаянии прокричал Аристарх.

– Просто, поэт, ты меня отказываешься слышать и слушать!

– Почему же?

– Да потому что жизнь в теле – прежде всего действия, причём, проживание этих действий – ежедневный выбор и умение искренне радоваться уже имеющемуся…

– А если я и так знаю, что со мной произойдёт, как быть, где тут выбор?

– Ты и впрямь идиот…

– Хорошо, пусть так… Соглашусь полностью, только подскажи, где мне искать?

– Ищи там, где тебе гвоздь в шею вогнали!

– Почему там?

– Да потому, что в тот момент, ты впервые сможешь выбрать, сдохнуть тебе или нет, ведь непосредственно там ты управляешь своей судьбой и именно в той точке пространства-времени, ты точно ничего не будешь знать о своём грядущем…

– И про дальнейшие отношения с Эвелиной тоже?

– Естественно… Скажу больше, ты же почти не знаешь эту девушку…

– Ты говоришь, что она просто очередная Муза, как быть?

– А ты попробуй проверить мои слова, по крайней мере, тебе будет чем жить несколько дополнительных лет… Потом, она вполне может быть той единственной, которая подарит настоящую любовь.

– А я останусь поэтом?

– Не знаю, брак – это контрольный в голову для поэтов, – рассмеялся Бориска.

– Просто печалька какая-то, – грустно произнёс Майозубов.

– Не печалька, а обычная жизнь… Всё, что конечно и не меняется, то мертво по определению, а жизнь – бесконечный процесс обновления, в котором, отсутствие действий и перемен говорит о том, что ты мёртв, даже если твой организм ещё дышит.

– Почему же всё так устроено, Бориска?

– Потому что, воплощённый всегда находится в той ситуации, которая идеально соответствует развитию его души… Добавлю для ясности: не развитию тела, не развитию эго, а именно души, которая, между прочем, и выстраивает всё то, что воплощённый из себя представляет. Но важнее всего понимание того, что за всем стоит Создатель, что, по сути, самое главное и к тому же единственное, что хоть как-то оправдывает нахождение в теле…

– То есть, воплощённый – всего лишь неосознанная проекция души в трёхмерном мире?

– Похоже на то, Аристарх… Важно осознать первоначальную искорку и со временем она станет целой вселенной, то есть тобой настоящим… Вечным, если хочешь, – делая небольшие паузы, задумчиво вещал Бориска.

– Значит, ничего в земном происходящем не имеет смысла?

– Да, так и есть, всё кроме осознания себя, как души – пустое…

– Получается, что то, чему меня учили и то, чему я научился – сплошной обман?

– Скорее, просто игра…

– Но я же поэт, я этим жил, считая, свой гений самым важным, думал, что это подарок Создателя, которого никак нельзя подвести…

– Так ты и есть тот, кем себя считал и это абсолютная правда…

– Но ты же говоришь, что всё бессмысленно…

– Глобально – бессмысленно, однако, надо же чем-то наполнять существование в теле…

– Очень сложно всё, – печально произнёс Майозубов, пододвинул к себе тетрадку и записал, неожиданно пришедшие в голову строки:

Жизнь – танец бренного тела,

Обречена, по сути,

Исканьем сует и смыслов,

Да прочей забавной мути…

Мишень, что в небесном тире,

Считает разящие пули,

А ты лишь усталый Путник,

Которого вновь обманули…

– Между прочем, поэт, не плохо получилось, я даже выпью за сие творение…

– А какой смысл во всём этом, даже если и не плохо?

– Так весело же!

– Чем весело, если бессмысленно?

– Пойми, перед тобой удивительное, а главное, абсолютно счастливое воплощение… Даже интрига есть, в виде призовой игры – Эвелины… Ныряй и наслаждайся…

– Думаешь, имеет смысл?

– Не знаю, попробуй…

Привидение, присвоившее себе очертания неприятного Ельцина, с удовольствием продолжало пить водку и молчало, а Аристарх думал над тем, как хочет поступить. Принять решение оказалось совсем не простой задачей… С одной стороны, он получал возможность повторить жизнь, которая его восхищала каждой своей деталью, с другой, он уже жаждал того мира, где ощущал себя чистым духом или, говоря определениями Бориски, «душой». Ему, конечно, нравилось собственное молодое тело из понятного и насыщенного теперь, льстило, что его эго или, если хотите личность, приняло форму гениального поэта, но он всё равно колебался, не зная, какой выбор необходимо сделать.

Вдруг, в потоке удивительного осознания, почудилось, что ему предложено второй раз пойти учиться в школу, причём, начиная с первого класса – это странное, немного ленивое осмысление крутилось в голове, мягко отталкивая от желания продолжить существование в трёхмерном пространстве. Одновременно с этим будоражило понимание того, что высшее счастье воплощенной личности – быть тем, кем являешься. Ведь если ты принимаешь себя таким, каким тебя задумал Создатель, то нет никаких противоречий с Высшим: нет обид, гордыни, сожалений, разочарований и прочего. Есть только счастье быть тем, кто ты есть, что в принципе, не что иное, как чистый кайф от воплощённого бытия.

– Слушай, Бориска, у меня столько мыслей, что, кажется, без водки не разобраться, – улыбнувшись провозгласил Майозубов.

– Это конкретно печалит, – сделав грустное выражение лица, саркастично ответило привидение.

– Почему же?– искренне удивился Майозубов.

– Да потому что ты – жалкая и жадная до всего субстанция, будешь сейчас потреблять причитающийся мне напиток, несмотря на то, что имеешь отличное тело, чтобы наслаждаться всеми радостями этого мира. Ты меня, так сказать, обпиваешь!

– Прости, Бориска, я не знал, что это для тебя так важно…

– Да что ты знаешь «о важно», бестолочь! Может, это соломинка за которую я держусь, чтобы хоть как-то ощущать краски восхитительного трёхмерного пространства!

– Прости, ещё раз, я не знал этого…

– Поэт, ты так туп и жалок, что хочется дать тебе пинка…

– Не понимаю тебя…

– Ну что тут может быть непонятного, если у тебя есть сомнения, принимай сторону сомнений, они скрывают, что-то неосмысленное или несделанное, – жёстко произнёс Бориска, взял бутылку с остатками водки, и залпом выдув всё до дна, медленно растворился в воздухе.

Аристарх сначала страшно удивился такому поступку привидения, но затем понял, что в имеющихся обстоятельствах, он делал выбор там, где просто не имел права выбирать. Со слов привидения получалось, что в его жизни оставалось нечто неосмысленное, непонятое или даже непрожитое, то, что никогда бы не пропустило за пресловутые библейские «врата рая». Получалось, что у него нет и не могло быть никакого выбора, а есть лишь возможность осмысленно принять предложенное хитромудрым Создателем.

Мной рисует Судьба,

Мной играет Создатель

В рамках узких свобод,

Иллюзорна борьба

Принимаю себя:

Словно старый приятель,

Проклиная в себе,

Обстоятельств раба…

Написав эти строки, Аристарх окончательно смирился с разрывавшими его противоречиями, полностью приняв то, что есть. Сидение на кухне потеряло всяческий смысл и поэт, тяжело вздохнув, пошёл в спальню, хорошо понимая, что, проснувшись, он окунётся в новую-старую жизнь.