Читать книгу: «Пока не забыто», страница 4

Сейчас было видно, что и гостья удовлетворена произведенным на меня впечатлением. А поэтому она продолжала показывать себя во весь свой великолепный рост. Я же продолжал с восхищением рассматривать на ней все мелочи. До чего великолепными были шелковые локоны, которые покрывали лебединую шею и едва касались округлых плечиков.

– Что это? – Спросил я, наконец, о белом лоскутке бумаги в руке Аллы.

– Билеты на концерт коллектива художественной самодеятельности дома отдыха. Это нам подарок от Лидии Ивановны. – Так Алла называла свою мачеху, – Представление начнется через 30 минут в летнем театре.

Алла говорила о нем с таким восторгом, словно речь шла о билетах на оперу в Большой театр. Я только слышал об этом прекрасном коллективе и знал, что такая удача выпадала редким жителям Немирова. А профессиональных артистов тогда не хватало и в Москве. Где уж им было взяться в глубокой провинции.

На мои сборы ушло не более 5 минут. Большой и разнообразный концерт на площадке под открытым небом мне понравился. Еще бы, его талантливых исполнителей приглашали и сманивали из разных мест. А они соглашались выступать и одновременно работать официантами, поварами, уборщицами и ремонтниками. Еще бы, за это можно было рассчитывать на редкую в те времена койку или комнатку в семейном общежитии.

После концерта Люда предложила прогуляться на стадион, в северной окраине городка, несмотря на поздний час. А я был готов отправиться с новоявленной красавицей и на край света. Эти чувства многократно усилило ощущение пухлых и влажных от волнения пальчиков девушки в моей огнем пылавшей ладони. На стадионе, из-за отсутствия денег в скудном бюджете городка, все еще не было ни скамеек, ни ограждения. Вместо него, чтобы местные жители не выпасали коров на футбольном поле, была вырыта глубокая траншея. Когда мы опустились на ее дно, Алла стиснула мою руку:

– Когда мы учились в седьмом классе, с этого места, – она привстала на цыпочки, – я несколько раз наблюдала за играми с твоим участием. А прошлым летом, по вечерам, я прибегала в парк послушать пение вашего квартета на главной аллее. Конечно, мне хотелось увидеть тебя, прежде всего. А сейчас за то, что ты откликнулся на тяжело давшееся мне письмо, я тебя еще и первой поцелую.

В ту минуту пальцы Люды сомкнулись в замок на моей шее. Мне пришлось наклониться, чтобы она могла дотянуться до моих губ, и я ощутил на них не то аромат земляники, не то липового цвета. От волнения они задеревенели. Время остановилось. Мне показалось, что какая-то волшебная сила вознесла меня со дна траншеи высоко, в звездное небо…

Было далеко за полночь, когда я привел Аллу к порогу ее огромного дома. Тогда я впервые подошел к нему так близко. В свете луны и еле светившейся электролампочки на стене я увидел какие-то цветы на клумбе рядом. Осматривая двухэтажное строение снизу вверх, я понял, что еще одного такого индивидуального дома в нашем Немирове нет. А если бы и нашлось что-то на него похожее, то оно могло принадлежать только секретарю райкома.

На свою старую веранду под толевой крышей я пришел уставшим, но счастливым. Чтобы осмыслить все, что произошло, я присел на единственный деревянный порожек. У моих ног свернулся калачиком наш черно-белый песик Рябчик. Мне было не до него. Но вдвоем все равно было приятно провести еще больше часа под теплым звездным небом. Ведь в памяти продолжали мелькать чудные видения необычного вечера.

Так выглядел мой дом с верандой под толевой тогда крышей

В ней снова, как наяву, проплывал сказочной красоты силуэт девушки на фоне ярко освещенного луной особняка с мансардой. Его широченные окна были похожи на витрины магазина. За ними проживала семья известного почти всем горожанам человека – директора спиртзавода. От тех, кто знал отца Аллы, я слышал, что он отважно сражался на фронте и имел немало боевых наград. В звании полковника он демобилизовался по окончанию войны.

Для мирной жизни он выбрал Немиров. Здесь он поселился с молодой красавицей Лидой. Здесь у них появились на свет дочь Наташа и сын Вова. Значительно позже и чисто случайно я узнал причину их поселения в Немирове. Ее тоже связывали с фронтом. Там Пищик являлся адъютантом боевого генерала, которому по завершении войны поручили возглавить Винницкий обком партии. Он соответственно не обделил достойной работой своих преданных подчиненных.

Пищик, во всяком случае, не только возглавлял завод. Его имя находилось в списке членов бюро райкома партии и других руководящих органов райцентра. Так друзья одноклассники и однополчане стараются выручать друг друга во всех уголках мира. В стране Советов взаимовыручка обрела особые масштабы. Алла являлась дочерью Пищика от первого брака. Почему он распался, я не знаю. Известно мне было и о двух двоюродных братьях Аллы, ее сверстниках. Они приезжали на летние каникулы в ее немировский дом из Москвы. А вообще мой рассказ не касается ее семьи. Разговор лишь о ней самой, притом только на этапе нашего общения.

Итак, каждый новый день у меня теперь начинался и заканчивался заодно с Аллой. Мы фактически не расставались. Она приходила в мою комнату сразу после завтрака. Отсюда, нацеловавшись до чертиков, мы отправлялись в парк. Местная молодежь обожала не только его тенистые аллеи и солнечные полянки. Летом здесь самой большой популярностью пользовались два причудливых пруда. Тем, кто приезжал по путевкам в дом отдыха, приходилось делить их с нами чуть ли не поровну. Когда гости уходили поесть или на послеобеденный отдых, мы даже могли получить на прокат лодку с веслами на два-три часа. А все вместе мы купались, загорали и играли в волейбол.

После Москвы с моими интенсивными занятиями, совмещенными с работой дворника на полставки, а еще и с разбушевавшейся волной антисемитизма (дело врачей), я видел в парке подлинный рай. Но не прошло и недели, как вдруг здесь мои сверстники стали буквально преследовать меня и Аллу. Это сопровождалось насмешками, оскорблениями и даже угрозами, что явно не вязалось с прошлогодним дружелюбным приемом.

Плетью обуха не перешибешь. Вскоре от походов в парк нам пришлось отказаться. Только как же можно было обойтись без купаний, которые являлись неотъемлемым ритуалом городка в жаркое лето. Восполнить потерю мы с Аллой решили в менее привлекательном пруду местных любителей рыбной ловли. Чтобы не разгневать и их, мы приходили сюда, фактически, к появлению в небе луны.

Как известно, влюбленным рай видится и в шалаше. В новых условиях его роль взяла на себя дощатая рыбацкая кладка. Мы забирались на нее после продолжительного плавания. Далее предстояло включение фантазии. С ней мои наблюдения становились намного красочнее. Жемчужинами мне казались крупные капли воды, которые скатывались с мраморной белизны тела девушки. Ступни ее ног погружались в прозрачную воду. Лунный свет превращал в изумруды аккуратные ноготки на их пальцах. А когда Алла вспушивала волосы, чтобы просохли, она напоминала сказочную русалку.

Слева направо Люда Ярош, Валик Бедный, я, Алла Пищик

Время и этих каникул летело. Из-за пришедших с дождями похолоданий сезон купаний пришлось завершить в первой половине августа. Теперь мы почти не выходили из ограниченного пространства моей комнаты. Чего только мы в ней тогда не обговаривали. Предложение Аллы о создании ранней семьи обговаривали тоже. Она не сомневалась, что и с моим голосом тоже можно было рассчитывать на должность какого-нибудь слесаря-сантехника в доме отдыха. А из этого вытекала надежда и на поселение в семейном общежитии.

Поход в единственный кинотеатр Немирова по вечерам помогал перевести стрелки на разговоры в другой области. При любых обстоятельствах я не планировал прекращать на половине пути занятия в техникуме, поступление в который далось мне с большим трудом. По окончании киносеанса я, как обычно, провожал Аллу к порогу двухэтажного особняка ее родителей. Как-то два мальчугана примерно десятилетнего возраста догнали меня, когда я отошел от особняка всего метров на 20.

– Послушай, кавалер, – вызывающе подчеркнул тот из них, что был чуть поменьше ростом, – нам велели предупредить тебя, что, если ты немедленно не оставишь в покое Аллу, тебя побьют и очень больно.

– Понял, – ответил я, – а ты, в свою очередь, передай тому, кто не дает тебе спать в столь поздний час, что он и сам мог бы поговорить со мной с глазу на глаз.

Мой голос звучал решительно, несмотря на то что передо мной были дети, и я мягко улыбался. Я и вправду был уверен, что никого не боюсь, потому недавно получил третий разряд по боксу в техникуме. Туда мне предстояло вернуться через неделю, а дня через два я снова проводил Аллу до самого порога ее дома. А вот на этот раз, как только я сошел с садовой тропы на булыжную мостовую, меня окружили семь парней в масках.

Все, что произошло далее на безлюдной темной улице, явно не вписывалось ни в веселый маскарад, ни в боксерский ринг с жесткими правилами боя. Сначала мой нос размял, чуть ли не в лепешку, увесистый кулак. Почти одновременно невероятной силы удар в затылок зажег в моих глазах миллионы искр. На ногах я остался чудом. Сообразив, что для самозащиты у меня оставались считанные секунды, я нанес резкий удар в скулу преграждавшего мне дорогу здоровяка. Кулак моей правой рукой был нелегким и без кастета. В следующий миг тело, которое маячило предо мной, рухнуло мешком на мостовую. Я перепрыгнул через него и дал такого дера, что догонять меня никто и не подумал.

Правда, дома, спустя минут пять, я сам свалился в постель мешком. К счастью, мама расстилала ее заранее в моей комнате. Спать я не мог из-за сильной головной боли. Утром мама пригласила врача. Он определил сотрясение мозга от удара тяжелым предметом. Дату моего отъезда пришлось сдвинуть на неделю. Мама не находила места от переживаний.

– Откуда принесло на нашу голову эту чертовую красавицу? – Только и твердила мама.

Молодой организм восстанавливается быстро. Как только мне немного полегчало, я стал задумываться, почему сама Люда, словно провалилась сквозь землю. Она не могла не проведать меня, с учетом того, что не было перерыва и на день в наших встречах. Еще большей горечи добавляли воспоминания об ухудшении моих отношений со святой Розой. Неужели справедливое наказание за содеянное? Донимала и такая мысль.

О том, что прибежавшей на утро Алле моя сестра Шеля пригрозила залить смазливое личико соляной кислотой, я услышал от нее спустя десятки лет. Тот, кто был с Шелей знаком, знал, что она слов на ветер не бросала.

Моя мама и моя сестра Шеля приблизительно той поры

Белая полоса

Слух о том, что произошло с Аркадием в Немирове на каникулах, не оставил равнодушной немалую часть моей московской родни. Все старались меня успокоить и ободрить, как только я вернулся для продолжения занятий. Так это сделала Фира, выйдя проводить меня к калитке после чаепития у дяди Николая:

– Ничего другого я и не ожидала от твоих связей с пустой вертихвосткой, – сказала землячка. – Уверяю тебя, что я бы до такого не допустила. Но для этого мне надо было родиться на несколько лет раньше…

Фира имела в виду разницу в нашем возрасте. Но так мог выглядеть и всего лишь ободряющий жест девушки умницы. Только от девушки такой я и его воспринял в качестве целебного бальзама. А между тем улучшились условия моего проживания в общежитии. Теперь, «как старшекурсника», меня поселили в меньшую (шестиместную!) комнату. Здесь моим соседом по койке оказался весельчак Гоша, будущий модельер-обувщик. Он тоже был старше меня лет на шесть.

Мои соученики и друзья по общаге: Петя Приходько, стоят Алла и Фаина. Гоша в шляпе. Я слева.

С каникул Гоша вернулся в прекрасном настроении. Это было связано с его женитьбой на сокурснице Инке, которая изучала технологию швейного производства. Инка проживала этажом выше. Ее соседки по комнате и комендантша не разрешали Гоше задерживаться у жены до поздней ночи. Ему приходилось лишь утешать себя мыслью, что при коммунизме будут строить общежития для семейных студентов.

Расторопная Фаина не фантазировала, а действовала. Вскоре ей удалось упросить неприступную с виду комендантшу – принять Гошу и меня истопниками котельной общежития. Это тоже была четырехчасовая занятость только в ночных сменах. В итоге мой заработок даже несколько подскочил, притом, что расстояние от койки до места работы не превышало 30-40 шагов. Новое для нас дело началось с побелки котельной. Она находилась в полуподвале. Втроем мы буквально выложились, чтобы придать помещению вид чуть ли не исследовательской лаборатории.

Это понравилось комендантше. За это она нас уважила маленьким столиком и старой кушеткой из своей кладовой. Загрузка углем двух небольших водогрейных котлов не требовала от нас больших усилий. Не требовала их и уборка шлака, ведь мы убирали его с помощью транспортера с электроприводом. Я в тех шикарных условиях выполнял еще и немалую часть своих учебных заданий.

Гоша перед сменой тщательно брился и освежался одеколоном «Шипр». Для него и Инки запиравшаяся изнутри котельная преображалась в супружескую спальню. А представившаяся нам возможность меняться сменами, с отработкой за друга полной ночи, вообще, не имела цены. На таких условиях я и отправился на подмосковную дачу Наташи Дегтяревой праздновать 37-ю годовщину Октября.

Кроме меня, на дачу приехали с ночлегом еще три пары. Закуску и напитки мы покупали в складчину. Водку – из расчета «литр на мужчину»! Мог ли я отказаться? Разумеется. Но, верх одержало желание ближе познакомиться с самой яркой студенческой молодежью техникума. Предстояло и мне научиться жить по ее правилам, «чтобы не уподобляться белой вороне и дальше», как выражалась Наташа.

«Яркие молодые люди» в тот вечер быстро опьянели. Они слишком часто разливали водку и редко закусывали. К разочарованию девушек, ни танцев, ни песен не было – не получилось. Немного поболтав, все разбрелись по нескольким комнатам. В них к утру заметно посвежело, хотя накануне были хорошо протоплены две печки. Я проснулся от озноба и увидел рядом Наташу. С непривычки у меня побаливала голова, хотя я и выпил намного меньше других.

– Мне и двадцати минут хватило для отдыха, – пожурила меня хозяйка. – Жаль, что и ты приехал сюда отсыпаться. Видимо, расшевелить тебя способна только недоразвитая Роза. Но это мы еще проверим. А сейчас ты мне поможешь накрыть стол для завтрака. Со вчерашнего вечера осталась вся еда. И учти, что мы снова сидим рядом. Загадочность поведения Наташи продолжала меня интриговать, возможно, потому что я был самым молодым в компании студентов последнего четвертого курса.

А вот завтрак затянулся. На этот раз мы не только много пили, но и ели, пели и даже танцевали. Виртуоз Алеша Мухин, вероятно, родился вместе со своим немецким аккордеоном. Под его замечательный аккомпанемент я спел несколько песен. «Дымок от папиросы» даже пришлось повторить на бис. Для меня и Алеши это не было новинкой.

Вдвоем мы уже не раз показывали себя в нашем клубе на студенческих танцевальных вечерах. А здесь, от нескольких вальсов, танго и фокстротов все заодно переключились на модные тогда «буги-вуги». Часа три спустя, мы очень разогрелись и отправились остывать на набережную водоканала. Тот осенний день выдался на редкость теплым и солнечным.

– Бабье лето! Надолго ли? – щурясь от солнца, сказал атлетического сложения красавчик Толик Пьянов и стал раздеваться до трусов.

То же сделали Борис Грызлов и Алеша Мухин. Ловко перебравшись через невысокий бетонный барьер, они плюхнулись в ледяную воду. Все они громко фыркали, когда плыли до недалекого противоположного берега и возвращались. Я в ледяную воду не полез. Выскочившая из нее троица обернулась к нам спинами и стала выжимать мокрые трусы. Для растирания посиневшей от холода кожи парни позвали близких подруг Веру, Лену и Дашу. За глаза наши студенты их уже давно называли «жена Вити» или «жена Лехи». Наташа отвернулась. Она держала меня под руку, и я почувствовал, что эта сцена была ей особенно неприятна.

А большая темная туча внезапно заслонила солнце. Усилившийся ветер понес по улице густое облако серой пыли, сорванное с давно убранных соседних огородов. Закачались верха белых стволов молодых берез, которые были высажены вдоль тротуара. Их тонкие веточки взъерошились. На них затрепетали одинокие, еще не успевшие опасть листики. Эти картинки сохранились на двух черно-белых фотографиях в моем семейном альбоме.

Еще одна фотография тех времен остановила миг другого, более существенного торжества. Это была свадьба Наума, сына младшего брата моей бабушки. В зале ресторана «Москва» тогда собралось около двух сотен гостей. В основном это были родственники жениха и невесты. Все они только и говорили о замечательной паре. А природа действительно щедро наделила красотой и умом и жениха, и невесту.

Я же тогда впервые увидел свою большую московскую родню. До этого я немало о ней только слышал. И вот сейчас Густа Лазаревна с гордостью представляла ее мне, а меня ей. Без ее помощи я, конечно, не узнал бы кандидатов наук в изрядно облысевших двоюродных братьях Яше и Марке, потому что не могли так громко и безудержно хохотать такие солидные люли. А они ведь еще и нам пересказали еврейский анекдот, который только что услышали от Юры грузчика-экспедитора одного из крупнейших универмагов.

Такая большая родня отличалась и разнообразием профессий, и возрастом. Это виделось и в толпе, которая сейчас теснила Юру в дальнем углу вестибюля. Там добрая дюжина врачей, инженеров и экономистов упрашивала Юру «достать им по блату, с любой переплатой» недавно появлявшиеся в продаже телевизоры с водяной линзой.

А в центре зала свадьба уже во всю мощь пела и плясала под зажигательные «Семь сорок» и «Хава Нагила». Ассимиляция не обошла стороной младшее поколение и в моей московской родне. В общем кругу держали друг друга за руки не полсотни ли танцоров. Но даже человек с самым острым взглядом не мог бы обнаружить разницу в исполнении танца между евреем и русским, узбеком и украинцем. Настолько четко действовал единый коллектив с единой национальностью и религией – человек.

Пока десятки разгоряченных участников общего танца рассредотачивались на отдых вдоль стен, центр зала заняли исполнители «Аргентинского танго». В этом красивом танце участвовала врач Теля, со своим ярким русским партнером. Любимая племянница Густы Лазаревны не так давно перешагнула свой сорокалетний рубеж. Но она и сейчас была очень эффектна, в черном платье с большим вырезом на спине. Очарованные танцем родственники награждали аплодисментами каждый удачно исполненный элемент.

– Не первый мужчина из танцевального кружка на крючке у Телички, пусть ей Бог пошлет здоровья! – Рассказывала за моей спиной немолодая худенькая родственница своей располневшей золовке.

– А трое предыдущих сбежали! – подключилась к разговору третья дородная особа. – Кто же в состоянии выдержать такой огненный напор!

Не только эти женщины отзывались с нескрываемой гордостью о заведующей терапевтическим отделением одной из больниц. Они говорили и о том, что немало родственников обращались за помощью к прекрасному диагносту и безотказному человеку. Часть из них Теля спасала сама, а другой части устраивала консультации у хороших специалистов.

На свадьбах и прочих семейных торжествах любительницы перемыть косточки и ближнему и дальнему окружению успевали обсудить самые щекотливые подробности. Притом, когда говорили о кровной родне, то в ее темпераменте виделось бесспорное достоинство. Его же они называли распущенностью, применительно к неугодным персонам из более дальнего круга.

При всех обстоятельствах мне было на кого равняться в такой родне, и я тоже старался за ней тянуться. Во всяком случае и ко мне уже обращались за помощью мои соученики, когда мы приступили к выполнению заданий по проектированию и расчетам деталей машин. Это началось с третьего курса, и теперь меня уже обступали в вестибюле на переменах. Этим была недовольна Наташа Дегтярева. Она и здесь настаивала, чтобы я с ней прогуливался на виду у всех.

Для улучшения моего расположения к ней она даже подружилась с Фаиной и Гошей. Конечно, меня удивило ее признание, что так она реагировала на предательство Пьянова. Ей и в самом деле было больно, что он так легко поменял ее, одну из самых ярких девушек в техникуме, на флегматичную и еле заметную Машку. И вот сейчас Наташу мучили сомнения – не преувеличила ли она по части чрезмерной скромности в отношениях с парнем ангельской красоты.

Исправить положение она спланировала демонстрацией почти открытых отношений со мной. Так ей хотелось дать понять суженному, что она вовсе не из монахинь. Своей идеей Наташа поделилась с Фаиной, решив, что та поймет ее, как женщина с опытом. Только Фаина была в очень хороших отношениях со мной. Она не захотела, чтобы друга ее мужа использовали в качестве дешевой разменной монеты.

Такое придумать!

Чтобы немедленно расстроить коварные замыслы Наташи, Фаина придумала свой встречный план. В числе ее подруг была одна исключительно бойкая, но порядочная девушка Алла. Ей она и поведала, что у мужа обнаружился стоящий паренек из тех, с которыми можно построить устойчивую семью. Для этого, правда, придется отшить одну увязавшуюся за ним с грязными намерениями особу. Далее были раскрыты все подробности с заключением «овчинка стоит выделки, а парней, как известно, выбирают девушки, а не наоборот».

Везло мне на Алл. Соответственно наставлению, она появилась в котельной 31 декабря, минут за 25 до наступления Нового года:

– Не ожидал? – с улыбкой спросила нежданная гостья, которая действительно решила, что надо брать быка за рога.

Пока я отходил от удивления, Алла подошла к столику и собрала мои расчеты. Вместо них появилась небольшая тканная сумка. Пальто и шляпку, отороченную искусственным мехом, Алла повесила на крючке, у входной двери. Ее она заперла на защелку уверенным движением. Знала она и том, что всю эту ночь Гоша с Фаиной будут праздновать со своими друзьями.

– Пришла поздравить тебя с Новым годом, – продолжала Алла, – потому что одной оказалась и я. Мама в такие дни возвращается с работы под утро, а потом валится в постель от усталости. А дверь я закрыла на крючок, чтобы нам не помешала еще одна особа.

Алла коротко изложила все, что услышала от Фаины и заверила, что именно она могла бы стать для меня тем единственным и верным другом, которого я достоин. А еще я узнал, что она не избалованна с детства. Ее мама работает буфетчицей в привокзальном ресторане. Алла тоже росла без отца, который погиб на фронте. Именно это смягчило мою реакцию на ее появление в котельной. Я ведь с самого начала визита поджидал подходящий момент, чтобы прервать его в культурной форме. Все, что со мной произошло в Немирове минувшим летом еще не было забыто.

Но, с другой стороны, как же можно было не улыбнуться тому, что прекрасные девушки и здесь затеяли вокруг моей персоны такую многоходовку. А улыбка была воспринята Аллой в качестве зеленого сигнала светофора. Так или нет, но именно вслед за ней она уже извлекала из сумки четвертушку водки, половину белого батона, нарезанные тонкими ломтиками кусочки холодной говядины и несколько маринованных огурцов.

Пока я догружал топку углем, Алла разломила батон на несколько кусков и налила грамм пятьдесят водки в единственный граненый стакан. Когда я вернулся, отмыв до бела руки хозяйственным мылом, Алла задержала в своих горячих руках мою ладонь.

– За уходящий, – сказала она и выпила, не торопясь закусывать.

Я выпил налитые мне полстакана и скривился от горечи. Не без удовольствия закусывая, я расслабился и снова улыбнулся. В действиях этой девушки было столько тепла, темперамента и свойственной женщинам преданности, которых я не видел во всех предыдущих своих контактах с представительницами славной половины. Должен заметь, что их и было у меня не так много. Со слов Аллы я у нее был вообще первый, да еще и рекомендованный лучшей подругой.

– С Новым годом! – Не без растерянности во взгляде улыбнулась и Алла.

Она разделила поровну все, что оставалось в четвертушке. Мы выпили и доели закуску.

– Так и на брудершафт! – услышал я и почувствовал на своих губах запахи батона, говядины и губной помады.

Но это было еще не все. Далее последовал, что называется, сеанс неумелого стриптиза. И это могло быть продолжением инструктажа Фаины. Ведь взяла она чем-то Гошу, не столько яркая, сколько находчивая девушка. Вот и Алла была из ей подобных. Ничего выдающегося, но и ничего такого, что можно было критиковать. От своей бабушки Соси я уже давно слышал, что из таких девушек получаются лучшие жены и матери.

А пока я размышлял и дожевывал, Алла оказалась ногами на кушетке, предварительно сняв модные тогда белые бурки. Ловкие руки девушки мигом стащили через голову темный свитерок ручной вязки. Под узкими бретельками шелковой светло-розовой комбинации показался белоснежный лифчик. Он только наполовину прикрывал девичьи груди. Серая тканная юбка продолжала плотно облегать бедра длинных ног.

Для меня это уже не было новостью после рыбацкой кладки на немировском пруду. Но не только поэтому я встал с табуретки, подошел к Алле и решительно взял ее за руку.

– На сегодня достаточно. Я и без этого убедился, что ты хорошая девушка. А сейчас здесь в любую минуту может появиться комендант общаги, и тогда за недозволенные игры нам мало не покажется.

Моя предупреждение сработало. Алла несколько стушевалась, но ненадолго. Она даже улыбнулась и разоткровенничалась. Дескать, жаль, что не всегда получается хорошо, как хотелось. По такой реакции тоже можно было судить, что Алла хорошая и здравомыслящая девушка. Кто же мог обвинять ее в том, что в те времена девушки стремились выйти замуж, как можно раньше, потому что по достижении 25-летия ее будут называть старой девой. А кто мог предъявить претензии мне за нежелание обзаводиться семьей в свои 17 лет?

Спустя полчаса я проводил гостью только до тротуара, потому что не имел права отлучаться с ответственного рабочего места. Улицы в новогоднюю ночь были людными, и мы тут же остановили появившееся такси. Меня удивило, что и при встречах в техникуме мы пожимали друг другу руку, как хорошие друзья. Вот с такой девушкой даже хотелось обменяться последними новостями.

Складываются ведь подобное с соседкой или сотрудницей, услугами которых тебе приходится часто пользоваться. А за такое хорошее отношение хочется преподнести им цветы или коробку конфет на 8 марта. Так в техникуме у меня появился еще один действительно надежный друг. У меня нет объяснений, почему там у меня не складывались настолько хорошие отношения с ребятами.

Зарубка в памяти

Ну какие такие отношения у меня могли с ними сложиться в общежитии? У Гены, как и у меня никогда не было свободной минуты. Если мы не были заняты обучением, то бежали в одно из трех мест – к родственникам в гости, в театр на спектакль или на разгрузку вагона с овощами или с углем. В общежитие мы в основном прибегали на ночлег. Так что и разговаривать там поэтому фактически не приходилось. А вот Игорю с Фаиной и полного дня бы не хватало на ненасытное общение друг с другом.

Остальные всегда голодные ребята из дальнего Подмосковья только и говорили, где бы занять рубль до стипендии на батон и сахар. Когда же они получали свою мизерную стипендию, то в течение нескольких дней она разлеталась на раздачу долгов и выпивку, для смелости, чтобы сходить в воскресенье в женское общежитие на танцы. Притом в целях экономии брали в аптеке очень дешевый спирт, который почему-то назывался муравьиным.

И все же кое-что они привозили из дому в ходе редких визитов – картофеля, пряников или денег. Однажды кто-то привез из дому в общагу настоящей выпивки – несколько бутылок крепкого самогона. Вот тогда отслуживший армию самый старший из нас северянин Борис обратился именно ко мне: «Хватит пренебрегать коллективом. Сегодня и ты выпиваешь с нами свой стакан водки, чтобы доказать, что и ты мужчина, а не размазня». Это слышали все. Деваться было некуда. Под общее «пей до дна» я осушил стакан, закусил остатками консервов из бычков в томате и сразу опьянел.

Время двигалось к ночи. Я улегся в свою кровать и сразу отключился. Среди ночи меня окончательно развезло. Отравление оказалось такой силы, что от рвоты меня выворачивало на изнанку. Все это мне рассказали ребята. А им я так надоел, что они выставили кровать вместе со мной на улицу через окно. Там в некомфортной прохладе я пролежал до утра. Так, о чем я мог разговаривать в такой компании.

А в техникуме словно подменили Наташу. По крайней мере исчез ее агрессивный напор. Соответственно несколько осмелела скромнейшая из скромнейших девушек Роза. Так что в моих отношениях с тремя девушками, включая Аллу, все на удивление уравновесилось. На том этапе это меня очень устраивало – никаких обязательств, полная свобода. С Розой мы еще несколько раз побывали на театральных спектаклях. При встречах с Наташей или Аллой мы забегали в буфет на стакан сока с пирожком или булочкой. На четвертушке водки мы совместно поставили крест в самом начале.

Чем взрослей мы становимся в молодые годы, тем быстрее умнеем и проникаемся уважением к старшим. Так это складывалось у меня и, видимо, поэтому теперь я все чаще навещал бабушку Сосю и ее сестру Густу Лазаревну. А ведь поездка за город в Кунцево на выходной день отнимала немало времени, потому что я, как и прежде, помогал им ухаживать за огородом и за домиком. Так и мог ли я относиться иначе к родне, помощь которой в моем становлении была самой существенной. Однажды бабушка Сося подсела ко мне на скамью под старым кленом:

– Абрашкале, – ласково прозвучало имя, которым она называла меня в раннем детстве, – заканчивается последний четвертый год твоего обучения. Я думаю, что ты уже понял, что еврею надо располагать особо хорошими знаниями, чтобы рассчитывать на приличную должность. Сужу об этом по твоим результатом на экзаменах в зачетке. Но жизнь состоит не только из обучения и работы. Разговор о семье, которая возникает из встреч с хорошими девушками. О Розе, одной из них, я уже знаю. Я не исключаю, что среди твоих знакомых появились и другие девушки, что естественно для подобных тебе симпатичных парней. Но, в итоге, парни выбирают себе ту единственную спутницу на всю жизнь, которая будет согласна делить с ним все хорошее и плохое. Так вот, я настаиваю, чтобы это была девушка из еврейской семьи. Другие барышни, помимо их воли, полны наследственной нетерпимости к нам. Еще века потребуются на искоренение этого явления. А пока по этой причине разрушается немалая часть смешанных браков, и я ничем не могу оправдать страдания ни в чем неповинных детей.