Читать книгу: «Через Суть Сердца. Книга 1. Апокалипсис», страница 6

VIII

Без неожиданностей справиться с дедром не составило никакого труда. Стражники, облачённые в железную броню, легко пронзили его голову и заволокли внутрь. Я подняла белку, которая совсем разбушевалась от произошедшего, и внесла её в комнату с горой скверны. Ничего не было поломано или разбросано, если не считать розовые кристаллы, которые снова придётся убирать с пола.

Поставив белку на её стол, я подошла к большой клетке. Железные прутья были покрыты рыже-розовой ржавчиной везде, где до них докоснулась скверна. А учитывая, что дедр буйствовал по всей клетке, он испачкал своими лапами и пастью почти всё, даже самые верхние перекладины. Ржавчина проела в том числе и цепи. Так дедр и выбрался: повреждённые проушины, на которых висел замок, просто раскрошились от непрестанного натиска.

Главной шибкой было оставить все эти кристаллы здесь. Эта недодумка могла стоить жизни мне, Карин, стражникам, или кому-то из моих помощников.

– Ты в порядке? – спросила воительница. – У тебя платье порвано.

– Это я виновата, – пробормотала я, смотря на клетку и ржавчину.

– Кто же мог знать, что так случится? – мягко проговорила Карин, обхватив меня за плечи.

– Я знала, – ответила я. – Скверна проедала латные перчатки и железные инструменты. Конечно она проела и железную клетку!

– Ты просто устала, – произнесла девушка. – Ничего страшного не случилось. Всё хорошо.

– Но могло случиться!

– Принцесса, не вините себя, – сказал стражник.

Я поймала себя на мысли, что не помню его имени. Десятки раз видела, много раз принимала его приветствие, но имени не помню. Да и знаю ли я его? Я никак не могла сосредоточиться.

– Пойдём, вымоем руки, – проговорила Карин. – Всё уже позади. Ты больше не должна ничего делать.

– Но что, если я упустила что-то ещё?!

– Я прикажу твоим помощникам всё перепроверить, хорошо? Они не такие бесполезные, как ты думаешь.

– Сожгите… сожгите всё.

Я позволила Карин вывести себя на улицу и не сопротивлялась, когда она поменяла мои туфли с дворовых на чистые, и вымыла мои руки. Меня тошнило от запаха отвара, но я изо всех сил пыталась не замечать эту дурноту.

Увидев дым, валивший из окна, я забеспокоилась снова и вошла в коридор.

– Где белка? – спросила я.

– Не волнуйтесь, – указав на птичью клетку, стоявшую на полу, сказала рыжеволосая девочка. – Из комнаты вытащили всё, что могло сгореть.

И действительно, в коридоре скопилось целое нагромождение из столов, оружия, инструментов и бочек с отваром. Я прошла в свой кабинет, чтобы проверить, нет ли там дыма. В помещении было жарко, почти как в печи, и дымом пахло достаточно сильно, но запах шёл с улицы, проникал через окно, но не заполнял всю комнату и почти совсем не мешал дышать.

– И в пламени сгорит душа несносного… – пробормотал заражённый, увидев меня.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Нет имени у обречённых, приговорённых к вечности в огне.

– Ты не помнишь, или что? – раздражилась Карин, не отстававшая от меня ни на шаг.

– Вайенти, если вам угодно, госпожа.

Я села за свой стол, чтобы отвлечься в работе. Записала ещё раз про скверну и железо – одного раза явно было недостаточно, чтобы хорошо запомнить, значит, надо написать ещё раз. Карин опустилась на скамью, отодвинув книги Сэра Дардиона.

Какое-то время тишину нарушало только сопение заражённого, скрип моего пера и голоса помощников, проходивших мимо. Но тут кто-то остановился в дверном проёме.

– Что у вас здесь происходит!? – прогремел отец прямо с порога.

Карин вскочила и поклонилась королю, Вайенти прищурился, как бы пытаясь понять, с кем имеет дело, я устало подняла взгляд.

– Почему из вашей лаборатории валит дым?! – не дождавшись ответа, ещё громче вопросил король.

– Мы испаряем скверну, – твёрдо ответила я.

– Твоя мать больше всего боится пожара. Ты же знаешь об этом! Она упала в обморок при виде дыма! Немедленно потушите огонь!

– Да, мой король, – прозвучал голос кого-то из коридора, и один из стражников с ведром проскользнул в проёме двери в сторону комнаты дедров.

– Прости, отец, – сказала я, хотя сожаления не испытывала.

– Пожалуйста, пусть оно прекратит… – пробормотал Вайенти.

– А это кто? – повернувшись к клетке, спросил папа. – Вы что, заразили человека?

– Как ты можешь так говорить? – Меня охватило возмущение. – Спроси у Сэра Равалона. Это он привёл к нам этого мужчину! И узник уже был заражён, когда я его осматривала.

– Чья это кровь? – спросил отец, смотря на Карин.

Похоже, сегодня у него будет ещё много вопросов. Девушка бросила короткий взгляд на меня, затем ответила, что кровь принадлежит лабораторному дедру, которого умерщвили перед тем, как сжигать. Я была благодарна ей за то, что она не рассказала папе о том, что дедр вырвался. Слухи, возможно, до него всё равно дойдут, но не сегодня, не прямо сейчас. Стражники побоятся рассказывать, что такое произошло в их смену, а помощники ещё Сэром Дардионом были приучены отвечать только на прямые вопросы.

– Отцом для ангелов и сущего всего, быть может только Бог? – спросил Вайенти, и отец странно покосился на него, но промолчал.

Огонь потушили, и в окне вместо дыма показался пар. В коридоре слышалось шипение раскалённых камней и дров, доносившееся из соседней комнаты.

– Я не видел тебя на ужине уже несколько дней, – сказал папа. – Не соизволишь мне объяснить…

– Нет! Нет! Пусть оно прекратит! – закричал мужчина в клетке.

– Да что с ним такое?!

– Ты прекрасно знаешь, что с ним такое, – тесня отца к выходу, произнесла я. – Давай поговорим на улице.

Папа согласился, и я пошла за ним, с беспокойством взглянув на Карин. Говорить мне ничего не пришлось, девушка сразу всё поняла. И кивнув, направилась проверять, удалось ли за это время выпарить всю скверну, или король испортил всё своим визитом, и нам придётся разводить костёр повторно.

– Выглядишь ужасно, Лана. Ты сама не заразилась?

– Нет, – сказала я. – Думаю, я так выгляжу потому, что устаю.

– Я прикажу стражникам, чтобы выгоняли тебя…

– Но Вайенти… я не могу его оставить…

– Вайенти? Так зовут этого романтика?

– Что ты говоришь такое?

– Да ты только взгляни, как он смотрит на тебя!

– Он заражён, пап. Он покроется чёрной шерстью через неделю. И я не могу этого изменить. Единственное – я могу записать его слова. Пока он окончательно не потеряет рассудок. А сделает он это очень скоро. Может быть, смена стадий поможет нам найти лекарство. Не лишай нас такой надежды!

– От одного дня ничего не случится. У тебя целая толпа помощников! Пусть отрабатывают свой хлеб! Пусть запишут, что он говорит. Всю эту беспределицу…

Я поклонилась отцу, принимая его приказ.

– Жду тебя на ужине. И умойся – у тебя чернила на лице!

– Да, отец.

Обрадованная тем, что он не заметил надорванный лоскут, который зацепила белка, и царапину на моём бедре, я поспешила обратно в лабораторию. Карин вопросительно кивнула мне, наблюдая из коридора за уборкой в комнате дедров.

– У нас нет времени, – отозвалась я и вошла в свой кабинет, чтобы найти чистый листок пергамента. – Я должна оставить записку для… не важно, для тех, кто будет тут.

К ужину мама совсем отошла от своего обморока, если она, конечно же, не притворялась, и теперь мило щебетала о том, что физалисы в этом году особенно красивые, а ягоды уже скоро можно будет попробовать. Никто её, конечно же, не слушал. Я удивлялась тому, как мама так долго умеет разговаривать на одну и ту же тему. Может быть, она повторяла всё сказанное по несколько раз, чтобы до нас достучаться? А мы и не замечали. Скорее всего, так и есть.

Карин всё ещё не пришла, улаживая мои дела в лаборатории. Сама я умылась, поменяла платье и попросила Меридит расплести мои тугие косы и переплести причёску на что-то более свободное. Сидя в зале пиров за огромным столом рядом с родителями и Сэром Равалоном, я чувствовала себя лишней. Вайенти, наверное, лежит сейчас в клетке совсем один, и тихо, а может быть и душераздирающе крича, медленно сходит с ума. Я должна быть рядом с ним, а не здесь. Почему отец отказывается это понимать?

Войдя в трапезную, Карин уважительно приклонила голову перед королём и королевой, а затем прошла ко мне и села по правую руку. На место, на котором, по традиции, должен сидеть мой муж. На девушке было чистое, брусничного цвета платье и тонкие золотистые ленточки в волосах. Я в который раз подумала, что она больше годится на роль принцессы, чем слабая, еле ворочающая мозгами я, неспособная угодить собственной матери.

Королева перестала разговаривать сама с собой о саде и принялась хвалить украшения Карин. Воительница ответила ей целой речью благодарственных слов, сдобренных притворной скромностью и комплиментами служанкам, заплетавшим её косы. Я встретилась взглядом с Сэром Равалоном. Он неловко приподнял уголки губ, как бы пытаясь оправдать свою дочь: «Этому не я её научил. Наверное, слишком много читала или общалась с королевой». Я опустила глаза в тарелку.

Карин положила свою горячую ладонь поверх моей дрожащей руки, сжимающей вилку, и дрожь мгновенно прекратилась. До этого я даже не замечала, что моя кисть так сильно напряжена, но тепло и в прямом смысле осязаемая поддержка девушки успокоили меня. Хотя бы ненадолго.

– Мы всё сделали, – тихо сказала Карин.

Я заметила, что на тыльной стороне её ладони багровеет тонкая царапина. Наверное, дедр задел мою телохранительницу когтем, когда пытался вырваться из комнаты. Меня снова начала душить вина. Надо обработать рану, чтобы воспаление поскорее прошло. Карин сама наверняка этого не сделала.

– Орфелана, – вопросил отец, воспользовавшись возникшей паузой. – Что ты можешь рассказать об успехах в своём ремесле?

– Ремесло! – возмутилась мама. – Это просто увлечение!

Сэр Равалон вздохнул. Отец посмотрел на маму, но не стал ничего ей говорить.

– Лана? – чуть мягче спросил он. – Есть какие-нибудь новости?

– Сегодня я… – Я задумалась, пытаясь сформулировать всё сделанное за день: Вайенти, вырвавшийся дедр, огонь… Мама думала, что это пожар. А что она делала в предыдущий раз, когда мы выпаривали скверну из коридора? Неужели там было меньше дыма?

– Мы собрали необходимые травы в закрытой оранжерее Сэра Дардиона, допросили заражённого, – чётко, как солдат, проговорила Карин, – умерщвили дедра и избавились от его тела. Теперь осталась только белка, заражённый человек и, возможно, позже нам понадобятся новые образцы.

– Нет, – пробормотала я. – Вайенти пока достаточно. Когда… когда он умрёт, мы вскроем его тело и осмотрим. Если… если он пил много вина, эля или пива, то…

– Причём здесь вино? – спросил Сэр Равалон.

– Печень, – сказала я, не зная, как точнее выразить свою мысль. Тут уже даже Карин не могла мне помочь. По её взгляду я поняла, что она не знает, как продолжить мои слова. Да я и сама не знаю.

Мама с шумом отодвинула свой стул, не дожидаясь, пока слуга его переставит, и встала из-за стола.

– Я больше не намерена терпеть ваши омерзительные, вульгарные разговоры за столом! Вы оскверняете святость трапезы! Знать больше всех вас не желаю! – церемонно прогремела она и с достоинством, высоко вскинув нос и изящно придерживая свой подол, удалилась.

Я проводила маму взглядом, а Карин обхватила меня за плечи.

– Орфелана просто очень устала, – сказала девушка. – Я прослежу за тем, чтобы она отдохнула.

– Прости, Лана, ты сказала мне днём об этом, а я не послушал.

– Ничего, пап, я справлюсь.

Выпутавшись из рук Карин, я допила остатки морковного сока в своём кубке.

– Спасибо. – Сказав это, я встала. И поклонившись папе, направилась к выходу из зала. Карин поспешила за мной.

На ужине она не успела притронуться даже к хлебу, не говоря уже о каких-либо блюдах. Я попыталась протестовать, убедить её вернуться в зал, но воительница была непреклонна.

Взяв её руку, я рассмотрела царапину поближе.

– Надо протереть её отваром, – сказала я.

– Само заживёт.

– Никогда ты меня не слушаешь.

– А ты – меня. – Карин улыбнулась.

Я чувствовала растерянность. Остановившись в коридоре, забыла даже, куда собиралась идти. Куда угодно, лишь бы подальше от вопросов отца и капризов мамы.

– Ни одной розовой пылинки не осталось? – спросила я. – Там же целая гора была. Сколько времени прошло бы, чтобы всё это превратить в… в… в дым?

– А ты думаешь, чем мы с твоими помощниками занимались всё время ужина?

– Прости, ты даже не поела.

– Принесут в комнату. Ничего. Я сама не люблю эти собрания.

Кивнув, я прислонилась щекой к плечу Карин. Мне казалось, она носит тепло, которого во мне больше не осталось. Девушка обняла меня.

– Если бы я знала, как тебе помочь…

– Если бы я сама знала…

– Так что ты там говорила о печени?

– Помнишь того дедра, что блевал скверной?

– Ну.

– У него была больная печень.

– То есть заражённый пьяница…

– Да.

– Это жутко.

– Хорошо, что мало людей заражается… – пробормотала я.

– Этот придурок жрал кристаллы специально.

– Он уже сам пожалел об этом.

– А мне так не кажется, – возразила Карин.

– Поверь мне.

– Ну ладно, – смягчилась она. – Пойдёшь сейчас спать?

Я кивнула:

– Наверное.

– Вот и договорились.

Карин проводила меня до развилки в коридорах и, коротко кивнув на прощание, направилась к себе. Я, словно оставшись без опоры и теплоты, растерялась. Смотря на удаляющуюся фигуру девушки, пыталась понять, что мне стоит делать дальше. На улице уже было темно, и лунный свет примешивался со светом масляных ламп, развешенных по стенам.

Я сказала Карин, что пойду спать. Наверное, так и стоит поступить. Но войдя в свою комнату, я ощутила, что что-то забыла. И только внимательно всё осмотрев, поняла – дневник! Я старалась держать свой дневник всегда при себе, чтобы записывать все возникавшие мысли, но отец прервал меня прямо на половине слова, и я, торопясь на ужин, оставила оба дневника в лаборатории. Попытавшись смириться с этим, я расплела волосы, переоделась в ночное платье и забралась в холодную постель.

Сон никак не шёл. Я думала о Вайенти и о своём дневнике. Даже приготовленные чернила, перо и стопка чистого пергамента не давали успокоения. Сдавшись, я всё-таки встала. Заберу дневники и вернусь сюда. Это ведь не работа. А мне сразу станет спокойнее. Узнают об этом только ночные стражники. Если отец приказал им выгонять меня в неподобающее время, то просто попрошу вынести для меня книги. Да. Так они и не нарушат приказ, и удовлетворят моё желание. Мне же много не нужно…

Я беспрепятственно вошла в лабораторию, и передо мной предстала неожиданная картина: за моим столом, подобрав под себя ноги и платье, с яблоком в одной руке и моим дневником исследований в другой, сидела Айель. Девушка поперхнулась, увидев меня, и тут же бросила книгу в твёрдом переплёте на стол, а сама вскочила и, спрятав яблоко за спину, поклонилась и замерла так, не поднимая глаз.

Вайенти встрепенулся, услышав шум, и поднял взгляд на меня. В тусклом свете масляной лампы, который едва освещал мужчину, он не щурился, и от этого выглядел только более безумным. Но молчал. Возле него в углу клетки стояла миска с похлёбкой и кружка.

– Айель, – спокойно произнесла я.

– Госпожа, – ответила она, всё так же не поднимая глаз и ожидая своего наказания.

– Не стоило бросать так мой дневник, страницы могли помяться.

– Простите, госпожа, этого больше не повторится.

– Почему?

Мой вопрос удивил её, и девушка посмотрела на меня.

– Я не…

– Ты читала его, – спокойно сказала я. – Я не знала, что ты умеешь читать.

– Я попросила хранителя книг научить меня. Я хочу научиться врачевать.

– Мой дневник не помощник в этом.

Я наклонила голову, рассматривая её. Девушка дрожала от страха. Холода и растерянности я больше не чувствовала. Я не понимала, что чувствую. Любопытство? Облегчение? У меня, похоже, появился ученик. Это не могло не радовать.

– Моя бабушка была знахаркой, она научила меня кое-чему. Я хочу помочь вам! – выпалила Айель.

– Я хорошо тебя знаю, – протянула я. – Думаю, ты станешь отличной «правой рукой».

– Что…? – удивилась она. – О, я не могу, принцесса…

– И явился ангел божий человеку, и увидел человек, что он прекрасен, – прокомментировал Вайенти.

– Я принесла ему еду… – сказала Айель. – И увидела, что чернильница не закрыта. Чернила же высохнут, а дневник был открыт и… Я не смогла сдержать любопытство.

– Не оправдывайся.

– Простите, госпожа.

– И не извиняйся.

– Уже поздно. Наверное, нам всем стоит отдохнуть…

– Нет отдыха для заболевших хворью мудрых и живых, лишь постигающей открытых сердцем, и…. – Лицо Вайенти перекосилось от боли, по щекам потекли слёзы. – Пусть оно прекратит, – прошептал он.

– Мне так жаль его, – сказала девушка, снова взяв мой дневник в руки.

– Тебе больно? – спросила я, обращаясь к заражённому.

– Нет, мой ангел. Я рад увидеть вас. Возможно, завтра… уже завтра…

– Возможно, – подтвердила я.

– Доброй вам ночи, принцесса.

– И тебе, Вайенти.

IX

Айель подала мне дневники и вышла со мной во двор. Спальня девушки располагалась в моём крыле, в комнате моих личных горничных, поэтому она шла вместе со мной.

– Он умрёт, да?

Я кивнула.

– И мы не можем ничего сделать?

– Я дала ему лекарство от головной боли. Днём ему больно от света, но больше ничего не поможет. Вайенти всё равно превратится в дедра.

– А вы пробовали?

– Да, мы с учителем много чего испробовали на заражённых животных. Всё это бесполезно.

– Боги обозлились на нас, – проронила Айель.

Вздохнув, я стала подниматься по лестнице.

– Как умер Сэр Дардион?

– Он обратился в дедра, и кто-то из солдат пустил ему стрелу в лоб.

– Вы так спокойно об этом говорите…

– Это скорбь, а не спокойствие, Айель. У меня нет сил на красивые сцены и бурные рыдания. Оставь их моей матери.

– Простите.

Служанка помолчала, остановившись вместе со мной возле лестницы, ведущей в мои покои. Я видела, что она хочет сказать что-то ещё, поэтому терпеливо ждала.

– Я не понимаю, – проронила девушка.

– Чего? – мягко спросила я.

– Этот заражённый… Вайенти… всё ещё не превратился в дедра за весь день, и сколько ещё дней прошло перед тем, как он сдался тюремщикам? А Сэра Дардиона я видела утром… а ночью вы уже приехали без него…

– Ты ещё, наверное, не дошла до этого в дневнике, – задумчиво пробормотала я, тупо смотря на переплёты в своих руках.

– О, я очень медленно читаю, ещё не очень уверенно.

– Вайенти ел кристаллы, а Сэру Дардиону жидкая скверна попала в открытую рану. Он продержался всего несколько часов.

– О, – проронила Айель.

Я протянула ей книги.

– Прочитай их. Если ты хочешь стать моей ученицей, тебе нужно всё это узнать.

– Хорошо, – бережно принимая записи, сказала девушка.

– И… наверное, с тебя стоит снять обязанности моей прислужницы.

– О, мне это в радость, принцесса! Я буду справляться и с тем, и с тем, если вы того пожелаете!

– Хм. Ладно. Тогда попроси Эйрин не будить меня завтра.

– Хорошо, госпожа!

Поклонившись, Айель побежала вниз по лестнице, к комнате слуг. Проводив её хрупкую девчачью фигуру взглядом, я впервые со смерти Сэра Дардиона почувствовала лёгкость. Не кратковременное облегчение, а настоящую лёгкость. У меня есть ученица. Возможно, она поможет мне разобраться. Мне больше не нужно делать всё самой.

Я вошла в свою комнату.

– Так, значит, ты идёшь спать? – Голос Карин, раздавшийся в темноте, напугал меня. Я поставила лампу на стол и вгляделась в силуэт девушки.

Она сидела в моём кресле, одетая в тёмную мужскую пижаму. И закинув щиколотку одной ноги на колено другой, вертела в руках перо, взятое с моего стола.

– Это не то, что ты…

– Хватит, – прервала меня Карин. – Ты выглядишь как бледный призрак! Твой отец попросил меня проверить, заражена ли ты! А ты продолжаешь работать по ночам!?

– Днём он спросил у меня то же самое, – устало пробормотала я, садясь на постель.

– Значит, тебе он больше не верит. И как могу верить я?

– Перестань, Карин.

– Ты ходила к Вайенти? – спросила девушка, чуть смягчившись.

Я кивнула, избегая взгляда на неё.

– И как он?

– К еде не притронулся. Декламирует стихи. Хуже, вроде бы, не стало.

Карин встала, отложив перо, и подошла ко мне.

– Скажи мне, как понять, что человек заражён? Ну, до того, как он начнёт пускать слюни и выкрикивать бессмыслицу?

– Зрачки перестают сужаться от света, глаза краснеют, – не подозревая подвоха, ответила я.

Девушка взяла лампу со стола и резко поднесла её к моему лицу. Щекой я почувствовала жар раскалённого стекла, и моим глазам стало больно от света.

– Что ты делаешь? – поморщившись, я отвела её руку.

– Смотри на меня! – приказала Карин и снова чуть не обожгла меня лампой. Она что, действительно подозревает меня в том, что я заразилась?

– Даже если у меня красные веки, это от того, что я плохо спала, – сказала я, смотря в её глаза.

– Зрачки сузились, – убирая лампу, пробормотала Карин.

– Отлично, – отозвалась я, стягивая с ног туфли. – Ты довольна?

– Я останусь здесь, – твёрдо ответила девушка.

– Как хочешь.

Мне было всё равно. Я забралась под одеяло и, перед тем как уснуть, почувствовала, что Карин ложится недалеко от меня. Не забирается под одеяло и никак не касается, просто ложится. Решила предотвратить мои ночные прогулки?

***

Карин ушла ещё до того, как я проснулась, может быть даже ночью, и всё утро я была предоставлена сама себе. Эйрин принесла мне обед (завтрак я проспала), после чего Меридит предложила мне принять ванну. Я не стала отказываться. Спросила только, где Айель. Эйрин ответила мне, что девушка всю ночь сидела с какими-то книгами, и теперь спит.

– Мне разбудить её? Или, может быть, я могу помочь вам?

– Нет, благодарю.

– Не ругайте её, этого больше не повторится! – сказала Эйрин, пока Меридит расчёсывала мои мокрые волосы.

– Я сама дала ей эти книги. Айель будет помогать мне.

– О-о, – протянула девушка. – Она такая смелая!

Меридит только улыбнулась. Я тоже не считала нужным отвечать на этот возглас. Служанки заплели мои волосы, помогли завязать тесёмки на сером льняном платье, какое я обычно надевала в лабораторию, и оставили одну.

Я решила проверить, как там Вайенти, и свободно прошла по двору в лабораторию. Ни Карин, ни кого-либо ещё, кроме стражников и слуг, я так и не встретила. Внутри здания лаборатории ужасно пахло гарью, и весь пол был омерзительно грязным от копоти и комков земли, которые натаскали на своих башмаках помощники. Вчера я этого совсем не замечала. Странно.

Вайенти сидел, обхватив кружку руками, и дышал в неё, но не пил. Увидев меня, он оставил свою попытку попить и лучезарно улыбнулся:

– О счастье видеть лик принцессы в последний день… – Тут он замялся, словно забыл слова, а затем сказал: – Сегодня не такой яркий день.

– Здравствуй, – проронила я.

Заражённый молча и удивительно спокойно наблюдал за тем, как я ищу что-нибудь, на что можно присесть на одном с ним уровне. Единственным подходящим предметом для этой цели в моём кабинете оказался мешок с хвоей для моющего отвара. Я бросила его на пол возле клетки Вайенти и села. Мужчина пододвинулся ближе и мог достать до меня рукой, но я мало об этом беспокоилась.

– Спасибо, что остаётесь со мной, миледи, – пробормотал Вайенти и медленно протянул руку сквозь прутья клетки, чтобы коснуться кончиками пальцев моих волос.

– Я не знаю, что мне делать, – проговорила я. Меня охватывало отчаяние, и я не способна была с ним справиться.

– Может быть, достаточно просто оставить всё как есть?

Я посмотрела мужчине в глаза. Маленькое белёсое пятнышко уже появилось в середине огромного чёрного зрачка.

– Ты что-нибудь видишь? – спросила я.

– Теперь только мутные очертания. И запах… Он стал гораздо сильнее. От вас пахнет травами… Самыми разными, многие мне незнакомы.

– Мы с учителем скупали все-все травы у южных торговцев. «Никогда не знаешь, что тебе пригодится», говорил он.

– А где сейчас ваш учитель?

– Он обратился в дедра…

– Как я?

– Нет, гораздо быстрее… И часа не прошло… Я думаю…

– Да, принцесса?

– В его рану попала скверна, и это убило его.

– Сла-а-а-дость, – протянул Вайенти, непроизвольно сжимая руку в кулак.

Я бережно вытянула прядку своих волос из его ладони и отодвинулась подальше, но не встала, наблюдая за заражённым. Просветление прошло, и мужчина заскулил:

– Пусть оно прекратит… Пожалуйста… Сла-а-а-дость… Дай мне сла-а-дость! Дай… Да-а-а-ай!

Он продел и вторую руку сквозь прутья клетки и начал тянуть обе ко мне, совсем как белка. Лицо Вайенти, зажатое между железными прутьями, перекосилось от безумия. Когда-то это был красивый мужчина, с острым умом и здоровыми, ровными зубами, но теперь…

– Сла-а-а-дость, – не унимался он. – Дай мне её… Дай! Дай!

Мне было жаль Вайенти, мне было жаль себя, мне было жаль Сэра Дардиона и весь мир, который умирает. Я не могла ничего изменить. И просто продолжала сидеть на мешке с хвоей и грызть себя непреодолимым чувством вины.

– П-принцес-са? – заикаясь, протянула Айель за моей спиной.

Я повернулась к ней. Заражённый продолжал тянуть ко мне руки, но никак не мог достать. Его слова теперь слились в неразборчивые обрывки слов и рычание. Пока ещё человеческое рычание. Айель не решалась войти в комнату, на что я довольно резко бросила:

– Закрой дверь, мне дует.

Повинуясь, девушка вошла в кабинет, держа в руках дневники.

– П-пр-простите меня, принцесса, Эйрин сказала мне, что вы утром спрашивали обо мне?

– Хотела дать тебе ключ от варочной комнаты и клеток.

– Эйрин так напугала меня. Она подумала, что вы недовольны мной.

– Я, наверное, всё ещё плохо выгляжу.

– Вовсе нет! Во всяком случае, намного лучше, чем вчера вечером…

Я улыбнулась.

– В-вы сейчас наблюдаете за Вайенти? – спросила Айель.

Услышав своё имя, мужчина на мгновение затих и с каким-то странным подозрением посмотрел на девушку. Она отступила назад, подальше от клетки, когда встретила его взгляд.

– Я так и не смогла придумать, как мне ему помочь, – пробормотала я, смотря на мужчину.

– Он так ничего и не съел с ночи…

Вайенти опустился на подстилку и обхватил свои колени руками. Ему стало немного лучше. Обострение отступило. Я встала и посмотрела на Айель. Она всё ещё выглядела напуганной, но уже не пятилась от клетки.

– Пойдём, я представлю тебя остальным, – сказала я. – Покажу, что у нас тут есть.

Приклонив голову, Айель положила дневники на стол и пошла за мной. Я ожидала, что остальные мои помощники будут с подозрением относиться к новенькой, начнут спорить о том, что старшим учеником должен быть кто-то из последователей Сэра Дардиона, но ни один из бывших крестьян и горожан не позволил себе даже косо посмотреть на Айель. Рыжеволосая девочка с матерью даже предложили объяснить всё моей новой ученице, чтобы я не утруждала себя.

Я приказала найти для меня чистую книгу для записей, и когда её принесли, протянула Айель. Девушка неуверенно приняла из моих рук её новый дневник и раскрыла, любовно гладя страницы пальцами.

– Ты должна, как и я, как и Сэр Дардион, начать вести свой дневник.

– Но я не могу… я так некрасиво пишу… и что мне там писать?

– Ничего страшного, – улыбнулась я, пододвигая к Айель стопку листов пергамента. – Потренируйся на черновиках. Постепенно станет получаться всё аккуратнее и аккуратнее.

– Спасибо за веру в меня, госпожа, но я всё же не уверена…

– Это не настолько страшно, как тебе кажется. Что ты сегодня видела? Ну, связанное с дедрами.

– Вайенти так ничего не смог выпить, а та страшная белка смотрела на меня этими ужасными белыми глазами… Но разве стоит это писать на бумаге?

– Никогда не знаешь, что тебе может пригодиться… – повторила я слова Сэра Дардиона. – Запиши на черновики, а потом, завтра, к примеру, перепишешь только то, что сочтёшь важным.

– Хорошо, госпожа.

– Айель, – приветственно произнесла Карин, и я обернулась к ней.

Карин явно удивило присутствие моей горничной возле меня в комнате, в которую не заходил никто, кроме Сэра Дардиона и, с недавнего времени, моей телохранительницы.

– Леди Тешер, – поклонилась Айель.

– Я назначила Айель моей первой помощницей, – сказала я.

– Весьма неожиданное… решение, – произнесла Карин. Она что, ревнует?

– Ты пришла обсуждать моих учеников или за чем-то более важным? – спросила я.

– Твой отец желает удостовериться, что с его дочерью всё в порядке, и потребовал проводить тебя к нему.

– Опять?

– Ну, вчера ты явно была не в порядке… И не найдя тебя в твоих покоях – опять, – я пришла сюда.

– Ладно, иду, – сказала я и повернулась к Айель: – Запиши всё, что считаешь нужным. Про Вайенти, про назначение перегонного куба, что-нибудь ещё, что сегодня узнала. Хорошо?

– Да, госпожа.

Кивнув, я последовала за Карин.

– Ты отдохнула? – строго спросила она.

– Наверное, – пожала плечами я.

Девушка фыркнула.

– Когда я уходила, спала как младенец.

– Спасибо, что хранили мой сон, Леди Тешер, – съязвила я.

– Вижу, кое-кто сегодня не в духе.

– Почему отец не может просто оставить меня в покое?

– Потому что, дорогая моя, – голос отца, возникший из ниоткуда, заставил меня подпрыгнуть, – я до сих пор позволяю тебе возиться с дедрами!

Король вышел из тени и строго посмотрел на меня.

– Но, после смерти Сэра Дардиона… – возразила я.

– Особенно после смерти Сэра Дардиона.

Я насупилась. Отец прекрасно знал, что я не могу оставить лабораторию и пустить изучение дедров на самотёк. И, возможно, даже лучше меня понимал, что больше никто не справится.

– Спасибо, Карин, – сказал отец, и моя телохранительница, поклонившись королю, пошла обратно по коридору.

Я проводила её взглядом. Предательница. Могла бы «искать» меня подольше, прикрыть, отговорить отца… Вместо этого привела меня прямо в ловушку!

– Не вини её, – словно прочитав мои мысли, произнёс папа и мягко положил ладонь на моё плечо. – Я не буду тебя бить или угрожать тебе, Лана. Мы волнуемся за тебя. Карин тоже волнуется.

– А я ни о чём не волнуюсь. Сама святая безмятежность.

– Не богохульствуй, – сказал отец.

– Прости, – выдохнула я.

Постояв ещё немного в коридоре возле уединённого кабинета отца, я начала терять терпение. Король никуда не торопился. В изоляции у него было всё время мира, чего уж никак нельзя было сказать обо мне.

– Ну-у, тебе что-нибудь от меня нужно? Или я могу вернуться к своим мертвякам?

– Вообще-то, я хотел бы, чтобы ты мне в подробностях рассказала, что именно вы там делаете?

– Да ничего мы не делаем! – всплеснула руками я.

– Значит, тебе некуда спешить, верно?

Я толкнула дверь в кабинет отца и вошла. Чем быстрее я от него отделаюсь, тем быстрее смогу вернуться к Айель. Она там, наверное, совсем растерялась одна.

Сначала отец слушал меня молча. Я не знала, что именно он хотел узнать, поэтому рассказывала всё подряд: и про то, как я взяла кровь у Сэра Дардиона для проверки, и про колбу, назначение которой никто не знает, но открывать мы её пока не решились, и про то, как дедр превращается в скверну после окончательной смерти… Мне казалось, отец давно потерял нить повествования, и я просто продолжала говорить, надеясь, что он вскоре устанет от меня, как от болтовни мамы, и отпустит в лабораторию. Но затем он начал задавать вопросы: