Читать книгу: «Люди до. Новая история», страница 6
Спустя несколько минут, я все же, выбираюсь из чащи на открытое пространство. Я не узнаю это место, впрочем, не удивляясь этому. Все настолько одинаково, что я бы не смогла увидеть различия, между холмами и равнинами местности. Смотрю на солнце, и иду в противоположную его движению сторону. Так я должна найти правильный путь и уже к вечеру добраться до нашего с Тимом холма. Я все время оборачиваюсь на заросли, что остались по правую сторону от меня, но никого не замечаю, хотя странное чувство, что за мной наблюдают, заставляет оборачиваться чаще. Ловлю себя на мысли, что у меня снова разыгрывается паранойя, с которой я не могу совладать. Я заставляю себя не оборачиваться, и идти, не сбиваясь с курса. Солнце начинает греть сильнее, и мне тяжелее идти. Хотя, еще совсем недавно, я так хотела согреться, а теперь стало невыносимо жарко и я снимаю свитер, который согревал меня. Достаю из рюкзака воду, и делаю несколько маленьких глотков, экономя ее, так как не знаю, сколько времени придется бродить, в поисках Коммуны. Все же оглядываюсь, но, не увидев преследования, заставляю себя идти вперед. Усталость, уже дает о себе знать и мои ноги, словно вата, переступают тяжело и медленно. Я не могу остановиться и выжимаю из себя все оставшиеся силы, чтобы двигаться и не падать.
Солнце уже не так ярко светит, что радует меня. Я ждала этой прохлады и наступления вечера, ведь если я выбрала правильный путь, то вскоре, увижу холм, который будет служить мне привалом. Эта точка моего пути, до которой я должна добраться. За все время, я лишь раз останавливалась, чтобы перевести дыхание и перекусить. Это придало мне сил идти дальше. В округе никого нет, и темнеет очень быстро. В городе не так заметно, как наступает вечер, ведь лампы зажигаются по всему периметру улочек, и люди продолжают работать, не взирая, на позднее время. На природе резкий переход от дневного времени суток к ночному происходит быстро, и я с трудом могу разглядеть дорогу. Хорошо то, что взамен дневному солнцу – приходит луна и звезды, с помощью которых я могу идти, не сбиваясь со своего пути. Паника нарастает, ведь я должна уже быть на месте, но успокаиваю себя тем, что иду медленнее обычного. Моя натренированность ушла, после того, как я неделями была в запертом пространстве и очень мало двигалась. Еще, становиться страшнее, чем днем. Что-то зловещее мерещиться мне в кустах, и я держусь подальше от царства зверей, не претендуя на их территорию. Даю понять, что я путник, который не нарушит их покой, и не лезу в заросли, чтобы не стать, чьим-то ужином. А с другой стороны – ощущаю себя словно на ладони, на меня могут напасть со всех сторон. Если кто решится мной перекусить, то это не составит большого труда. Напеваю себе под нос какую-то бодрящую мелодию, лишь бы не думать о чем-то плохом. Но не громко, чтобы не нарушать покой местных лесных жителей.
Я дошла. Я понимаю это, когда вижу холм, который не спутаю с остальными. Он идеален своими формами, а за его границами начинается лес, тот, через который я доберусь до стены, и снова пройдусь по шаткому мосту, что уже не внушает мне ужас. Как бы ни было темно, я вижу следы от машин, расчертивших на земле множество рисунков. Видимо жители Нового города продолжают наведываться в это место, и подбирают то, что возможно, не успели унести в прошлый раз. Я забираюсь на холм, осматриваюсь, боясь кого-то встретить, и сажусь у камня, на котором мы дружно завтракали, перед долгой дорогой. Поглаживаю, камень, рукой сожалея о том, что оказалась здесь одна, без тех людей, которых так хочу видеть рядом с собой. Лён, распускал бы свои шуточки в отношении меня. Су, загадочно молчала бы, не посвящая меня в свои душевные терзания. А Тим, обнимал бы меня, придавая мне сил и даря свою любовь. Мои размышления и тоску прерывает шорох в кустах. Я насторожилась, в ожидании увидеть дикого зверя, готового разорвать меня на части, но ничего не происходит. Уже расслабившись и списав все на воображение, которое разыгралось в ночной темноте, я отвожу взгляд от кустов, и в этот момент замечаю боковым зрением, как что-то движется на меня, очень медленно и синхронно со всех сторон. Я вскакиваю на месте и жду, когда очертания станут четче, и я буду знать, с кем имею дело. Это люди. И меня это пугает еще больше, чем, если бы я бы увидела стаю голодных, одичавших зверей. Они выходят из покрова кустарников, и им нет числа. Их так много, что я чувствую себя мелкой и не заметной на их фоне. Может они пройдут мимо. Но они движутся на меня со всех сторон, зажимая в кольцо, не дают возможности скрыться. Это военные люди, это те, от которых я бежала долгое время, чтобы они настигли меня в том месте, на защиту которого я так рассчитывала. Меня, словно взяли в кокон, не давая возможности прорваться наружу. Вперед выходит одна фигура и продолжает сближаться со мной, когда другие уже остановились. Я могу различить его мощную фигуру, и она меня пугает. Это лицо, что освещает луна, выглянувшая из-за туч, мне знакомо. Сам господин Вил, член совета Нового города, отвечающий за безопасность, вышел ко мне на разговор. На мой отлов.
– Доброй ночи, Лин. Мы ожидали встретить тебя здесь раньше, но тем лучше, тем эффектнее получилось наше появление – Его голос раздается в округе, как раскаты грома, нарушая ночное спокойствие. Он застревает в моей груди и щемит мое сердце, которое замерло от испуга. Тело подрагивает в нервном ожидании чего-то страшного, того, что несет в себе этот бессердечный человек.
Я молчу, мне нечего сказать этим людям, тем, кто запер меня и мучил все время. А он продолжает радостно и зловеще.
– Ты сама нам открыла это чудесное место, и я не сомневался, что ты придешь именно сюда, чтобы продолжить свой путь к Коммуне. Мы не будем тебе мешать, только ты пойдешь под нашей охраной, чтобы с тобой ничего не случилось.
Я в шоке! Они хотят, чтобы я показала им, где располагается поселение Коммуны. Чтобы я завершила то, что в прошлый раз отказалась делать. Наконец, я прихожу в себя. Они не сделают мне ничего плохого, до того момента, пока я им нужна.
– А с чего вы взяли, что я поведу вас туда? – Задаю прямо свой вопрос, вскинув свою голову выше, упрямо не поддаваясь на угрозы и звенящее напряжение вокруг нас.
– У нас есть то, что поможет тебе в твоих внутренних спорах с собой. Я заранее подготовил тебе условие, от которого ты не сможешь отказаться. – Противная ухмылка на его лице – не предвещает ничего хорошего, и я попадаюсь на удочку.
– И что же это? – Заинтересованно расспрашиваю я. Интересно, чем они рассчитывают меня купить. Ведь я точно знаю, что чтобы они не предложили, мне не нужно!
– У нас твоя мать. – Бросает он мне свой аргумент, чем выбивает почву из-под моих ног.
Я мотаю головой, не веря сказанным словам. Ноги подгибаются, и я еле держусь, чтобы не свалиться на холодную землю. Я отказываюсь в это верить, хотя оснований для этого у меня нет. Это люди из Нового города, оттуда, где прячут мою маму.
Господин Вил машет рукой кому-то в темноте. Из кустов выходят две тени, проявляясь отчетливее с каждым шагом. Мужчина идет чуть дальше, а перед ним, с руками, заломленными назад, идет женщина. Когда я вижу ее лицо, то не могу себя сдержать, бросаюсь к ней, цепляюсь за ее одежду и крепко сжимаю руками, обвивая их вокруг скованной фигуры моей мамы. Меня никто не останавливает, дает эту призрачную надежду на свободу. Это она, нет сомнений, что эта женщина является очередной галлюцинацией, вызванной намеренно. Я чувствую, как часто бьется ее сердце, и как слезы катятся по ее щекам, капая на мою кожу. «Не говори им» – шепчет она мне на ухо, когда я прикасаюсь губами к ее щеке. Знаю о чем она. Хочет принести себя в жертву, чтобы я не раскрыла этим людям важную информацию. Я и сама не хочу, но как это сделать теперь, когда я повязана по рукам и ногам. Они предъявили тот аргумент, от которого я действительно не могу отказаться. Я не брошу ее снова. Не могу, потерять ее, когда только нашла. Но и предать столько людей я тоже не могу. Как мне быть. Мои мысли запутаны, я не нахожу ответа. Это ловушка, которая расставлена грамотно и точно. Я попалась в нее, и теперь не могу выбраться без чьей-то помощи. Но мне не на кого надеяться, только на себя. Как же грамотно меня поймали.
– Ну, что ты скажешь теперь. – Голос господина Вила, нарушает мои раздумья, но я не могу говорить. Слезы сковали мое горло, словно железом. – Хорошо, подумай, даем тебе несколько минут. – Он дает команду своему человеку и тот отводит от меня маму, вырывая ее из моих рук. Я цепляюсь за ее одежду, но это не помогает. Она все равно оказывается в стороне от меня. А чтобы мне лучше думалось, по моему лицу скользит что-то тяжелое, металлическое, даря волну боли физической, заглушая душевную. Меня отшвыривает в сторону, ноги подкашиваются, и вот я уже на земле, прижимаю руку к окровавленному участку на лице. Боль пульсирует и нарастает, а в ушах начинает гудеть. Этот звук мне что-то напоминает, но я не понимаю что. Может гудок, что оповещал всех о начале или завершении чего-то, когда я была заперта в здании. Нет, это что-то более реальное, что-то щемящее душу. Я поднимаю голову, чтобы разглядеть, что это может быть, и вижу страшную картину. На людей, окруживших меня, наваливается черная туча, она кишит и издает звуки, которые заставляют съежиться и закрыть руками уши. Но я не могу оторвать глаз от этой картины. Все бурлит и перетекает в одно месиво, а звуки, что проникают через мои ладони к ушам, просто душераздирающие. Крики людей и чудищ, что их пожирают, соединяются в одно, и это звучит дико, страшно. Я жду, когда туча накроет меня, но не могу себе позволить бездействовать. Ползу в сторону, где, предположительно, должна быть моя мама. Я вижу ее, лежащей на земле, с руками, связанными за спиной. Голову ломит, но я продолжаю ползти, пока не накрываю ее тело своим. Пусть хоть так, но я спасу ее. Я укрою ее от этой страшной кончины, пусть и сама пострадаю, вместо нее. Она бы сделала так же, если бы смогла. Вскоре, весь гул стихает. Я думаю, что это конец, но в голове все еще трещит и отдает болью на каждое мое движение. Я делаю усилие над собой, поворачивая голову в сторону царившего хаоса, но не вижу ничего, кроме нависшей над нашими телами черной тени. Я промаргиваюсь, чтобы различить ее очертания, и мой взгляд натыкается на желтые глаза, что сверкают в темноте. Я не могу пошевелиться и отвернуться, я разглядываю мощную фигуру животного, что пожирает меня глазами в ответ. Оно подставляет к моему лицу свою пасть, и я жмурюсь от страха. Слышу его дыхание, оно учащенное, а вонь, что доходит до моего носа, просто невыносима. Я чуть не кричу, «скорее же!», когда все прекращается и замирает. Зверь, фыркает мне в лицо, оставляя на нем капельки, что высыхают, как только легкий ветерок обдувает меня. Я уже не чувствую чьего-то присутствия рядом, но продолжаю лежать неподвижно, боясь шевельнуться. Лишь, когда подо мной начинает ерзать мама, сдавленная моим весом, я перекатываюсь на свободное пространство рядом, и открываю глаза. Вокруг так же темно, хотя мне казалось, что прошла целая вечность, и уж утро должно было наступить, непременно. Но ничего не поменялось. Тишина ночи давит на меня, что я даже не могу понять, что произошло. Но ощущаю, что здесь было что-то страшное. Каждая клеточка моего тела отказывается поверить, что я лежу на холме, дарившем мне столько приятных воспоминаний, нынче усеянным телами, разорванными в клочья. Я боюсь встать и увидеть это. Пока я так, неподвижно лежу, моя мама садиться и озирается по сторонам. Я вижу ужас на ее лице. Мне достаточно этого. Я закрываю глаза руками и тоже сажусь, не открывая их.
– Нам нужно уходить отсюда. – Прошу ее, встаю, не открывая глаз. Голова немного кружиться, но я поднимаю веки, лишь отвернувшись в сторону зарослей кустов. – Пошли.
Я отхожу в кусты, и слышу, как мама идет следом. Она хлюпает носом, стараясь подавить рыдания, а когда сближается со мной, я обнимаю ее так крепко, насколько только могу. Это помогает, и она успокаивается в моих объятьях. Развязываю ее руки. Так легче. Вдвоем – мы сильнее. Я даже не могла надеяться на такой подарок судьбы, как присутствие рядом со мной мамы. Но это стоило слишком многих жизней. Как только вспоминаю, скольких человек с собой привел Вил, для поимки меня одной, а после на погибель – по телу пробегает дрожь. Мы идем медленно, под ноги постоянно попадают разные части тела, которые приходится переступать. Пару раз я поскальзываюсь и падаю в чью-то кровь, полностью измазав руки и лицо. Меня рвет. Но мама поднимает меня и тянет вперед.
Глава 9.
Мы не решаемся остановиться. Кто знает, на что способна стая диких зверей. И возможно, доброта их небезгранична, и они решат нагнать нас, чтобы продолжить расправу. Успокаиваю себя тем, что это было не спонтанное нападение, а спланированная акция помощи мне, от дикого зверя, которого я спасла. Я узнала этот взгляд, и, смотря в глаза чудищу, я не читала в них агрессии, они были добры и услужливы. Я видела такие глаза у зверей в заповеднике Основного города. Там они не боятся людей, и с благодарностью во взгляде принимают нашу помощь, еду и нежность. Этот зверь был благодарен мне за помощь, которую я ему оказала, но он оплатил за нее сполна, и думаю при нашей следующей встрече, он не будет столь мил, особенно если будет голоден.
Моя усталость переходит все границы, ноги уже еле идут, а веки, от каждого движения, медленно опускаются, желая, чтобы наступил долгожданный отдых, на который я рассчитывала. Но ничего нельзя планировать наверняка. Теперь все изменилось. Радует то, что мама рядом, и мы вместе идем в Новый мир, в Коммуну, которая ждет нас и примет с радостью и любовью. Друзья, которые будут рады встрече с нами. Я рассчитываю на это, иначе мне не на что будет больше надеяться. Можно будет сесть, и не шевелиться больше никогда. Надежда, это то, что подогревает меня всю дорогу, что заставила вырваться из Нового города, из тюрьмы, что своими стенами закрыла мне выход на свободу. Теперь это все мое. Этот воздух, эта земля, эти деревья и этот дождь, который медленно начинает капать, грозя обернуться нешуточным ливнем, который вымочит нас с ног до головы.
– Мам, нам нужно отдохнуть и переждать дождь. Надо искать подходящее место. – За всю дорогу, которую мы прошли, не меньше четырех часов, это были первые слова, сказанные мной. Нас не слишком тяготило молчание. Мы наслаждались присутствием рядом, теплом рук, сомкнутых вместе. Мы поддерживали и помогали в пути друг другу, как могли. Наконец, после долгого расставания, мы рядом, и продолжаем этот путь, чего бы нам это ни стоило.
– Давай что-нибудь подыщем. – Спокойно отвечает она. Мама тоже устала, и по ее движениям ясно, что она так же вымотана долгой дорогой и эмоциональными потрясениями.
Мы осматриваемся по сторонам, но кроме кустов, которые не манят нас теперь и открытой местности, на которой нас вымочит до нитки, ничего не видно.
– Смотри, вот там, в кустах, есть дерево с широкими ветками. Попробуем забраться на него? – Мама предлагает вариант, который кажется мне неприемлемым, но она объясняет. – В детстве, я любила лазать по деревьям. Они в городе не такие высокие и крепкие, но на них будет безопаснее всего. Нам будет видно все издалека, звери не смогут нас достать, а густо растущая листва защитит нас от дождя.
– Ну, давай попробуем. – Со всем скептицизмом в голосе, на какой только способно мое уставшее тело, отвечаю маме. Я не уверена, что этот план сработает.
Однако, мы карабкаемся на дерево, напрягая трясущиеся мышцы наших рук и ног. Скользим по вымокшей коре, но когда добираемся до прочных веток, расположенных выше остальных и усаживаемся на них, становится уютно и спокойно. Я, наконец, расслабляюсь, но все же держусь руками за ствол, боясь свалиться вниз с той высоты, которую мы покорили.
– Теперь намного лучше, и капель здесь меньше, чем на открытом пространстве. – Удивляюсь я, когда понимаю, что у нас все получилось.
– Вот видишь. – Отвечает мне мама, а в ее глоссе сквозит та уверенность и забота, к которой я так привыкла. Это успокаивает и обнадеживает. Теперь я не одна и мне будет проще, когда есть кому обо мне позаботиться.
Я протягиваю руку к большому листу, а с него стекает вода, что набралась в него за время дождя. Обмываю руки и лицо от чужой крови и грязи. Мама повторяет за мной.
– Мама, я все узнала у Зоина. – Начинаю я разговор, который все время витал незримо над нами, когда мы расслабленно полулежим на толстых ветвях дерева. – Он подтвердил твои слова по поводу Лёна.
– Ты это про мальчика, которого назвала моим сыном? – Спрашивает она меня, поддерживая разговор, дает понять, что внимательно меня слушает и не засыпает.
– Да. Зоин рассказал, что это ребенок его друга, который погиб. А он его забрал и воспитал, как сына, которого хотел видеть рядом с собой всегда. Лён не знает ничего о своем настоящем отце и считает тебя своей матерью.
– Печально. – С грустью в голосе, отвечает мама. – Я бы хотела увидеть его.
– Мы как раз идем туда, где предположительно, находится он. И остальные мои друзья. – Я тоже грущу, когда вспоминаю их лица. Как давно я не видела никого из них. Су, такая родная, такая храбрая и милая. Черты ее лица, до каждой мелочи знакомы мне. И Лён, красивый, спокойный, уверенный в себе мальчик, к которому я с осторожностью присматривалась все это время. А сейчас обняла бы при встрече, забыв все недопонимание, что было между нами. И, конечно, Тим. Как давно я не чувствовала его присутствия рядом. Он необходим мне, как воздух, как вода. Когда он рядом, я способна свернуть горы и пройти весь путь, которым шла, хоть миллион раз, лишь бы чувствовать его руки, обнимающие меня и поддерживающие в тяжелые моменты.
Я не заметила, как заснула. Мне снятся лица друзей, словно мы и не расставались. Мы идем по улочкам Коммуны, между чудных домиков, раскрашенных яркими красками. Мы сидим у фонтана, который брызгает нам в лицо каплями, что переливаются на солнце, отражая в себе все краски, которыми наполнен городок. И Тим, обнимает меня, как раньше, как всегда. А я смотрю в его глубокие, темные глаза и не могу оторвать от него свой взгляд. Он так прекрасен.
– Милая, нам пора. – Голос мамы будит меня. И на мгновение я забываю, где я, и что должна делать. Я представляю себя в своей кровати, а мама, как обычно подходит ко мне, и гладит по голове, чтобы я проснулась и не проспала занятий. Но, когда окончательно просыпаюсь, понимаю, что этого больше не может быть. Что, и дом, и вся прежняя жизнь, утонули в череде событий, которые я сопровождала своим присутствием. Но я выдержала все, и теперь не собираюсь раскисать. Я покажу, на что способна и себе, и своей маме, которая не привыкла видеть меня решительной, смелой и сильной.
Мы вымокли, но не так, как если бы находились на открытой местности. Когда слезаем с дерева, то ноги хлюпают по размокшей почве, проваливаясь в грязи. Холодно, но скоро взойдет солнце и согреет нас первыми не смелыми лучами.
– Ты поспала? – Спрашиваю я маму, когда она, вслед за мной, приземляется на землю, спрыгивая с последней ветки.
– Да, немного. Я боялась спать, а когда закрывала глаза, то меня преследовали те ужасы, которых я насмотрелась на холме. – Мама вздрагивает, вспоминая, свидетелем чего ей пришлось стать. И я не заостряю внимания на этом, чтобы не погружать ее в те события снова.
– Мы пойдем, ориентируясь по солнцу, до стены, ограждающей город, к которому нам нужно добраться. За стеной будет река, мы перейдем ее по мосту, подвешенному от одного берега к другому, и будем в безопасности. – Объясняю маме по пути, не останавливаясь от нетерпения.
– Быстрей бы. – Подталкивает меня она.
Мы продолжаем наш путь. Немного отдохнув, я чувствую себя лучше. Мышцы приходят в норму и привыкают к нагрузкам, на которые их настраивают.
– Расскажи, что было в Новом городе, после того, как нас с тобой развели по разные стороны. – Я хочу узнать, что было с мамой, в мое отсутствие, и к тому же, за разговором дорога будет не такой долгой и выматывающей.
– Меня поселили в комнату, вместе с другими женщинами Основного города. Проводили беседы, пытаясь выяснить, что мне известно о тебе и о Совете. Но так как я ничего не знала, они не сильно упорствовали, когда это поняли, то оставили меня в покое. А потом, явился член правления, и сказал, что ты пропала. Он хотел, чтобы я помогла им в поисках. Все время расспрашивал меня, куда ты могла пойти в Новом городе, чтобы скрыться от них. Но я и этого не знала. Теоретически, я предполагала, что ты можешь быть у Зоина, но я им этого не сказала. Тем более, что я не представляю где он сейчас живет и чем занимается. Да и тебя выдавать не собиралась. Ведь если ты бежала, значит было от чего и куда. Ты быстро выросла и повзрослела, а я совсем пропустила этот момент, когда ты стала самостоятельна и можешь принимать такие взрослые решения, без моей помощи. – Мама горько вздыхает, проводя своей рукой по моей голове. На секунду я чувствую себя легко, словно проваливаюсь в детство, но потом состояние отпускает, и я погружаюсь в мрачные мысли.
– Мне пришлось повзрослеть, мама. Ведь то, через что я прошла, не оставило мне выбора. Меня похитили из Основного города, под предлогом выезда в Новый город, после аттестации. А вам сообщили, что я пропала без вести. Твориться что-то странное, в чем я до сих пор не могу разобраться. Все происходит на высшем уровне, куда мне нет доступа, и я могу лишь предполагать, что это было. Может и правда Совет пяти вел войну против правления Нового города, но они мне сказали, что это не так. А может правление Нового города – нашло повод, чтобы развязать эту войну. Я замешана во всем этом, но сама не могу разобраться в вещах, которые творятся вокруг. – Я тяжело вздыхаю, когда мои размышления снова заходят в тупик и упираются в непробиваемую стену. Лишь догадки, которые не подкреплены ничем. Лишь факты, которых мало, чтобы разобраться в происходящем. Если Совет пяти не замешан в похищениях, как они утверждали, тогда кто? Ведь похищали нас из Основного города, и увозили на их машинах в укрытие, заполненное оружием. Как об этом могли не знать правящие в городе верха, и чем обосновывалась пропажа всех девушек, непонятно. Может, в Основном городе существует еще власть, о которой мы не имеем представления, которая имеет свои тайные планы против Совета. Это могло бы объяснить то, что произошло. Но у меня нет ничего, что могло бы подтвердить эти домыслы. Только предположения. Да и с ними я только запутываю себя еще больше.
– Ты не знаешь, что происходило в Новом городе, после того, как я бежала? – Спрашиваю маму, после долгого молчания.
– Я знаю только то, что все слишком переполошились, когда поняли, что ты устроила побег. Не понимаю, зачем ты им так нужна?
– Я знаю то, чего не смогли узнать они. – Объясняю ей, чтобы ввести ее в события. – Им нужна Коммуна. Мы это поняли еще на встрече с правлением, когда Тим, глава Коммуны, согласился обсудить сотрудничество с властями Нового города, а после исчез, вместе с машиной и сопровождающим его человеком. Это произошло как раз накануне нападения на Основной город. Тим на самом деле не хотел в этом участвовать, он помогал мне оповестить жителей Основного города, о надвигающейся войне, и выводил людей из города в Коммуну. Я не знаю, скольких ему удалось спасти, ведь я не встречала его после. – Я вздыхаю, снова возвращаясь в тот день, когда рассталась с ним. Я обещала ему вернуться, но не смогла сдержать своего слова. Как долго он меня ждал? Как понял, что ждать уже нет смысла? Видел ли он людей, которые ворвались в город, а потом выводили всех строем за его границы? Видел ли он меня? Столько вопросов, я не могу дождаться, когда встречу Тима. Еще одна подлая мысль грязным червяком царапает мои мысли. А что если он меня уже не ждет? Трясу головой, прогоняя ее, или загоняя глубже, чтобы не мешала мне позитивно представлять нашу встречу.
Мама не прерывает моего печального молчания, она лишь всматривается в мое лицо, пытаясь разобрать мою тоску. А тем временем, солнце уже поднялось высоко в небе, и наш путь вскоре должен привести нас к стене. Нас встретят в этот раз, или нам придется снова самим идти по мосту? Когда я представляю, что мне снова придется идти по этим мокрым и хлипким доскам, то все внутри съеживается от страха. А ведь мне нельзя бояться. Теперь со мной мама, которая должна увидеть во мне проводника, чтобы самой не запаниковать перед препятствием. Успокаиваю себя тем, что мне не впервой этим заниматься, и все должно пройти хорошо!
– А тебе дорог этот Тим. – Скорее утверждает, чем спрашивает мама. Она понимает мое чувство к нему? Или это просто любопытство?
– Да, мне дороги все, кого я знаю, кто мне помогал все это время. Это Тим и Лён, и еще Су. – Увожу маму от скользкой темы наших отношений, в которых сама еще не разобралась. – А так же маленькая Рон, которую похищали вместе со мной. Мы мало общались, но я успела к ней привязаться. Она чудесная девушка. А еще Кара, она помогла мне сбежать из помещения, в котором нас закрывали. Но я не знаю, что с ней стало. Я бросила ее, когда шла к Зоину. Мы обе слишком устали, но она поранила ногу и не смогла больше идти. А когда Зоин за ней вернулся, то было уже поздно. Ее увели с того места и теперь я не знаю ее дальнейшей судьбы. Скорее всего, она меня презирает за предательство. Я не должна была оставлять ее там. – Я раскрываю душу перед мамой, и мне становится немного легче, что кто-то еще сможет разделить мои переживания вместе со мной.
– Ты не должна себя винить. Ведь ты сделала все возможное, чтобы ей помочь?
– Да, но этого оказалось недостаточно.
– Думаю, она поймет. – Заключает мама, даря мне надежду. Это то, чего мне так не хватало. Поддержка и понимание. Одной, мне было бы сложнее перенести как этот путь, так и те мысли, которые бродят в моей голове, не имея пристанища. – Смотри, там вдалеке не стена, о которой ты говорила?
Я напрягаю глаза, и действительно, вижу стену. Она далеко от нас, но все же уже проявилась на горизонте. Теперь идти становиться намного проще, когда видишь цель, до которой нужно добраться. Даже не сговариваясь, мы прибавляем шаг и идем намного быстрее, чем раньше.
– Вот оно, второе дыхание, – смеюсь я, – а раньше я не могла понять смысла этого выражения, как бы мне не объясняли. Теперь я знаю.
Мама тоже смеется, наверное, вспоминая, как я мучила ее просьбами объяснить, что могут значить эти слова.
А стена приближается с каждым нашим шагом, и вскоре предстает перед нами своим величием.
– А что теперь? Как мы перейдем на другую сторону? – Спрашивает мама, осматривая стену, высоко подняв голову. Здесь и в округе никого не видно, значит, нам самим придется добираться до Коммуны.
– Ты хорошо залезала на дерево, думаю, и стена тебе покориться. – Объясняю маме и смеюсь, глядя на ее задумчивое выражение лица.
– Ну что ж, попробуем.
Я начинаю первая. Цепляюсь за выступы и неровности, которые образовались за все время существования рукотворной преграды, поднимаюсь все выше над землей, и мама взбирается следом за мной. Не смотря на свой возраст и отсутствие натренированных мышц, мама движется, не уступая мне, временами опережая. Хоть меня это удивляет, я рада, что у мамы не возникло проблем со стеной. Может и мост ей не будет страшен, как мне. Но когда мы оказываемся на вершине стены, а под нами бушует река, протекая и переливаясь на солнце, на лице мамы я замечаю выражение тревоги. Пытаюсь ее успокоить.
– Нам нужно аккуратно двигаться по стене к мосту, который в той стороне. – Я указываю рукой направо, другой крепко цепляясь за край стены. Я помню, к чему приводит неосторожность. – Если будем крепко держаться за стену, то доберемся, до моста, не упав. Я уже имела неосторожность свалиться вниз и потом долго пролежала в больнице Коммуны, но со мной все в порядке. – Успокаиваю я маму, понимая, что это высказывание было лишним, и теперь она волнуется еще больше как за меня, так и за себя.
Мы медленно движемся в направлении моста, не делая резких движений. Я собрана и внимательна, присматриваю за мамой, но вижу, что она неплохо справляется и с этой задачей. А мост становиться все ближе и реальнее, выплывая из дымки речных брызг, укрывавших его.
– Нам надо перебраться на приступок у моста, осталось немного. – Я кричу, чтобы мама разобрала мои слова, и продолжаю цепляться руками и ногами за выступы стены, передвигаясь. Когда моя нога касается поверхности выступа стены, становиться спокойнее. Я помогаю маме, протягивая руку, и мы обе готовы идти дальше, немного отдышавшись.
– Нужно держаться как можно крепче за канаты, нога может соскользнуть и застрять между досок, тогда мы надолго застрянем в этом месте. – Припоминаю все свои ошибки. – Ты готова?
– Не совсем, но надо идти. – Она соглашается и идет следом за мной. Я должна была предупредить маму об опасности, но чувствую, что только сильнее напугала ее, и уже жалею о сказанных словах. Но зато она знает, что я могу застрять, как это случалось раньше, и будет готова к этому.
Мост пугает, он, как и прежде, не внушает мне особого доверия. Неужели за все время нельзя было придумать переправу надежнее этой? Ноги ступают твердо, а руки, до боли сжимают канаты. Я смогу перейти, не застряв снова. Уговариваю себя, пытаясь не смотреть вниз, на волнующуюся и шумящую реку. Думала, что после вчерашнего, мне уже ничего не будет страшно – ошибалась. Часто оборачиваюсь, чтобы проверить, как там мама. Она мне посылает улыбки, но они настолько нервные, что я вижу в них не ободрение, а жуткий страх. Выходит, мы обе боимся одинаково, и моя мама не герой, способный преодолевать любые препятствия. Она, как обычная женщина, имеет слабости, о которых, впрочем, не задумывалась ранее. Но и мост нам удается пройти без происшествий. Впервые я чувствую легкость за все время пути, ступая ногой на твердую почву. Я сажусь на землю и растираю свои руки, которые все еще трясет от страха, перенесенного на мосту. Мама, так же как и я, усаживается рядом и мнет свои руки.
– Ну как? – Спрашиваю ее.
– Впечатляет. Если бы не ты, шагающая так уверенно по этим сырым доскам, я бы не решилась пройти по мосту и шагу.
Мама смотрит на меня, а в ее глазах я читаю гордость и любовь, обращенную ко мне. Она и вправду считает меня такой смелой? Если бы она представляла, насколько я боюсь этого моста, то не пошла бы за мной. Это к лучшему, что во мне она увидела силу, которой не было в тот момент. Возможно, этим я помогла ей больше, чем своими наставлениями.
