Цитаты из книги «Крещение огнем», страница 3

– Неисправимый ты альтруист, Золтан Хивай.

– У каждого свои недостатки.

У гордых дам присловье есть,

Мол трудно в дупла палкой влезть...

Да нет - всегда найдется тот,

Чей сук в дуплишко путь найдет.

Незнание не оправдывает непродуманных действий. Если чего-то не знаешь, если в чем-то сомневаешься, полезно спросить совета...

ну и поганый же мир!

То, что ты принимал за добро и справедливость, оказалось дрянным и паршивым под красивой маской. Тебя легко обмануть, потому что ты не хочешь замечать, что людьми движет. Их побуждений.

Дезинформация — оружие, острие которого всегда должно быть хорошо отточено и направлено в нужную сторону.

Незнание не оправдывает непродуманных действий.

Страх — свойство людей. А в этих не осталось ничего человеческого.

Потребность в искуплении, очищающем крещении огнем, ощущение вины — это не то, на что ты можешь иметь исключительное право. Жизнь отличается от банковского дела тем, что ей знакомы долги, которые можно заплатить, только задолжав другим.

Они ехали на восток, в огне и в дыму, в мороси и тумане, а перед их глазами разворачивался гобелен войны, сменялись картины.Была картина с журавлем, вознесшим черную стрелу посреди руин спаленной деревушки. На журавле висел нагой труп. Головой вниз. Кровь из разрубленной промежности и живота стекала ему на грудь и лицо, сосульками свисала с волос. На спине трупа была видна руна «Ард». Вырезанная ножом.— An’givare, — сказала Мильва, откидывая мокрые волосы с шеи. — Здесь были белки.— Что значит an’givare?— Доносчик.Была картина с сивой лошадью в черной попоне. Животное, покачиваясь, ступало по краю побоища, пробираясь между навалами трупов и вбитыми в землю обломками копий, тихо и со свистом ржало и волочило за собой вывалившиеся из распоротого брюха внутренности. Добить лошадь они не могли — кроме нее, по полю шатались обдирающие трупы мародеры.Была картина с распятой девушкой, лежащей недалеко от спаленного крестьянского двора, голой, окровавленной, глядящей в небо остекленевшими глазами.— Говорят, драка — мужская доля, — проворчала Мильва. — А над бабой не сжалятся, обязательно должны поизмываться. Герои, собачья масть!— Ты права. Но этого не изменишь.— Я уже изменила. Сбежала из дому. Не хотела подметать халупу и драить полы. И ждать, когда придут, халупу подпалят, а меня разложат на полу и…Она не докончила, подогнала коня.А потом была картина со смолокурней. Вот тогда-то Лютик выблевал все, что в тот день съел, то есть сухарь и половину вяленой трески.В смолокурне нильфгаардцы — а может, скоя’таэли — расправились с большой группой пленников. Сколько их было в этой большой группе, невозможно было сосчитать даже приблизительно. Потому что для расправы послужили не только стрелы, мечи и копья, но и найденный в смолокурне лесорубский инструмент: топоры, струги и пилы.Были и другие картины, но Геральт, Лютик и Мильва их уже не запомнили. Выкинули из памяти.Стали невосприимчивыми.