Читать книгу: «Смирение», страница 8

– Слишком мало мучился… – усмехнулся палач, – надо ещё.

Он ударил Гавриле по правой руке. Тот то ли коротенько завопил, то ли так выдохнул. Потом воскликнул:

– Сашка! Братка мой! Ты слышишь ли меня?

– Слышу! – не раздумывая и не задерживаясь крикнул Быков, заливаясь слезами, словно Тадич был Остапом, а беспомощно наблюдающий за его казнью Саша Тарасом Бульбой.

Взволнованные американцы посмотрели в сторону, откуда доносился крик. Сидевшие же с Быковым в овраге люди явно были недовольны его выходкой.

– Ты что делаешь?!

– Они же нас теперь убьют следом за ним! – прошипели сидящие мимо, лишь бы не сказать громче.

– А теперь мне нечего бояться! – отвечал им Саша и вытер слёзы. Потом вновь крикнул, – Гаврила, я слышу тебя!

Тадич улыбнулся.

– Никогда им не сдавайся, слышишь?! И помни, что я тебе завещал!

– Обещаю тебе! Не подведу! – крикнул в ответ Быков.

– Славно… – вздохнул довольный серб и спокойно добавил негромким голосом, – добивайте.

Фрик поначалу в рот воды набравши от шока, возможно, также от Сашиной наглости, но довольно быстро пришедший в себя, резко завопил:

– Посмотри, Быков! Его кровь на твоих руках! Твоё упрямство – твоя вина! Смотри, что сейчас с ним станет! Помни, что закончишь так же! Только не убегай! Мы сейчас даже за тобой гнаться не будем, обещаю! Лишь бы увидел, какие плоды взрастил…

Затем он кивнул палачу. Тот резкими и хлёсткими ударами начал ломать Тадичу рёбра. Поломанные окончания впились в его лёгкие, отчего Гаврила начал захлёбываться кровью, не успевая откашливать то, что набралось. Да и кашлять было столь безумно больно, что он должен был вновь потерять сознание, но не терял из-за вколотой ему гадости. Палач улыбнулся, наслаждаясь агонией жертвы, а потом начал бить по голове. Десятка два или три ударов сделал, превратив голову Тадича в обезображенное месиво.

– Снимите труп и скиньте в огонь Бафомета! – воскликнул фрик. Несколько людей взяли обезображенное тело и кинули его в пламя, после чего тот воспылал с новой силой.

– Смотрите, вот так… – воскликнул какой-то страдавший от эффекта зловещей долины из-за кучи пластически операций транс с розовыми волосами, да ещё и сидевший на гормонах, отчего его голос казался то ли хриплым, то ли писклявым, но каким-то механическим, – вот так в 1999 году горел Белград! Вот так завтра сгорит и Россия!

Метил он своими словами явно в Быкова, но тот уже не слышал. Он ушёл ещё раньше, заливаясь горькими слезами от отчаяния и ужаса. Следом за ним тут же отправились в погоню.

Глава 9

Наступило утро, над Нью-Йорком взошло солнце. Обычно каждое начало дня везде, где есть умеренный или полярный климат, после холодной ночи сопровождается наличием свежего и прохладного утреннего воздуха, которым очень легко и приятно дышать. Но в этот раз город был затянут дымкой, отчего не только вздохнуть нельзя, но и даже с трудом можно было заметить, что стоит в сотне метров от тебя. То был результат вчерашних пожаров, захлестнувших город. Как оказалось, помимо погромов в городе были и массовые беспорядки, из-за чего улицы Нью-Йорка превратились в одну огромную помойку. Притом, беспорядки эти никто не подавлял, ибо протестовать с требованиями убивать всех, кто так или иначе помогает русскому, видимо, так же справедливо, как и крушить собственные города только потому, что какой-то негр и по совместительству уголовник умер во время задержания полицейскими, фамилия одного из которых по невероятному стечению обстоятельств была Шовин – такая же, как у полумифического солдата времён Наполеоновских войн Николя Шовина, от которого и пошёл термин шовинизм. Практически как Буча, созвучная слову butcher (мясник) опять же по невероятному стечению обстоятельств.

Некоторые дороги были перекрыты баррикадами, витрины магазинов разбиты, припаркованные машины перевёрнуты и сожжены – такое чувство было, будто бы в городе произошёл зомби-апокалипсис, так любимый и так ожидаемый американцами, судя по количеству фильмов и сериалов на эту тему снятых. Только они сами вряд ли бы когда-нибудь смогли даже подумать, что будут вести себя аки зомби, оставаясь живыми людьми, пока будут мучительно убивать Тадича самым диким и варварским способом посреди одного из самых развитых мегаполисов мира.

Проходя по этим почти пустым, грязным и воняющим копотью улицам, можно было наблюдать лишь редких бомжей и мародёров, крадущих то, что остальные ночью не успели залутать или, говоря более понятным языком, экспроприировать. Тот же, кто на вчерашней пляске смерти побывал, тот сейчас спал, набираясь сил после прошедшего дня.

Именно поэтому уставший и почти обессилевший Быков шёл по развороченным улицам в относительной безопасности. Если остановить его и спросить, мол, куда путь держишь, то сейчас бы он уже ничего не ответил. В голове не было никакого плана или цели. В мыслях у него сейчас вообще не ютилось ничего, кроме картин вчерашнего ужаса, всплывавших в памяти вновь и вновь. Иногда Саша останавливался и прижимал ладони к ушам, лишь бы заглушить жуткие, истошные крики умирающего Тадича, звучавшие прямо в голове, но они становились всё сильнее и резали барабанные перепонки, отчего начиналась сильнейшая головная боль, от которой Быков начинал зажмуривать глаза, и тогда в полной тьме, откуда ни возьмись, зажигался огонь, освещавший силуэт Бафомета, приводивший Сашу в ужас. Он быстро открывал глаза и вновь оказывался посреди улиц Нью-Йорка – грязных и загаженных. И выглядели они будто ад наяву. И граница между видениями и реальностью постепенно расплывалась.

Иногда Быков возвращался в реальность и с ужасом спрашивал себя: «За что они так с Тадичем? За что такие мучения мне? Где вообще справедливость в мире? Почему всё происходит именно так?» Но он не искал ответов на вопросы, а более плакался сам себе на нелёгкую долю, обрушившуюся на его голову. Впрочем, а что ему ещё оставалось, если нормальных ответов на вопросы не было? Происходящее не изменить, а потому можно только смириться. Или же нет. Но вот чего можно добиться тогда?

И тут Быков сначала вспомнил слова Развозжаева, а потом поймал себя на мысли: «А что, если Петруха был прав?» Идея поначалу кажется чудовищной, потому Саша отгонял её из головы так сильно, как только мог. Как может быть прав предатель, кинувший своего лучшего друга на произвол судьбы ради того, чтобы сохранить баксы в кошельке? Но засевшую в голову мысль, пришедшую из ниоткуда, выдавить обратно в небытие уже было никак. Ведь действительно! Если бы Быков не упрямился и сдался перед всеми требованиями Оксаны, то ничего этого бы не было! И Джиао была бы сейчас в порядке, и Тадич жив! Упрямство же привело Сашу только к нынешнему жалкому состоянию, где тот не жил, а бессмысленно существовал, непонятно на что надеясь, да ещё и став косвенно виновником гибели ни в чём невиноватых людей. Так может тогда нужно всё это прекратить?

А мириться с поражением – оно всегда тяжело. Немногие выдерживают возникающую вследствие депрессию и волю победителя, а некоторым лучше пустить себе в пулю в лоб. Проще, наверное, было только Лебедю подписывать с Масхадовым перемирие в Хасавюрте, и то потому что тому предложили хороший пост при Ельцине, так что лично он только выигрывал. Ну или большевикам в Бресте сдавать Германии Россию, так как те были уверены, что все возникшие трудности будут временными. В подавляющем большинстве других случаев лучше удавиться, чем краснеть от стыда, подписывая позорный и похабный мир. Ведь как потом жить, зная, что теперь твоя участь – аки душаре в армии стирать грязные портки старослужащих.

Вспоминая драки во дворе, Быков ловил себя на мысли, что капитулировать он не хотел и не умел. Однажды пару обидчиков отделал так за попытку вымогательства денег, что чуть в тюрьму не загремел, но честь и достоинство свои отстоял так, как подобает мужику! Да даже если не драки во дворе вспоминать, а обыкновенные конфликты. Никогда Сашка не сдавался, даже если соперник сильнее, и дрался до последнего. Его так учили, так воспитывали. У него прадедушка на горящем танке на таран немецкого Тигра в Великую Отечественную шёл, отец был мастером спорта по самбо и часто повторял: «Никогда не сдавайся!» Даже если толпой напали, хотя бы пытайся давать сдачи! Лучше характер и стойкость показать, чем прогибаться под сильных. Пусть не победишь, но зауважают. И неужели тут всё-таки придётся поступиться с принципами и признать, что перед чем-то ты бессилен?

Хотя впервой ли ему признавать, что по своей сути мы лишь ничтожные маленькие человечки на большой шахматной доске, способные ходить лишь там, где положено по правилам? Когда начались первые протесты на Болотной площади, Быков их встретил довольно тепло. Была надежда, что меньше коррупции, кумовства в стране будет, что заживём лучше. Кто-то решит, что это наивные сказки, но мало ли вдруг завтра бы жили в утопии? Кто знает…

А когда всё провалилось, на губах чувствовался горький вкус разочарования. После тех событий, сидя на крыше в компании друзей, Быков возмущался на то, что ничего не удалось, народ не поддержал, всё осталось как и прежде. Неужели люди у нас такие глупые? Неужели менталитет такой рабский? Неужели эти русские в своём подсознательном стремлении к личной свободе раз и навсегда выбрали носить ярмо, лишь бы вновь не 90-е?

С такими мрачными мыслями в голове об отсутствии будущего у русского народа и страны в целом Быков пребывал довольно долго. Идея эта настолько прочно засела у него в голове, что даже слова своего знакомого о том, что тот хочет жениться на девушке из Финляндии, чтобы вычистить из своего потомства всю эту грязную и мерзкую по его мнению русскую кровь, не так ужасали, как должны бы по идее. Ибо как себя можно ненавидеть настолько из-за того, какой ты есть и каким ты родился, правда? Но в то же самое время как можно быть частью народа и государства, где откровенная диктатура с репрессиями, тотальной коррупцией и запретами считается нормой, а не порицается?

Но всё изменилось в один момент, когда он собрался в компании уже новых приятелей из другой компании. Сели вместе, налили коньячку, а потом слово за слово один из них в ходе беседы с горечью на устах рассказывал историю жизни своих родителей из 90-х. Как те, будучи жителями пусть маленького, но города, собирали по округе грибы, не оставляя ни одного на десятки километров вокруг. Но не для удовольствия они это делали, а потому что денег на еду не было, а им ещё детей кормить нужно. Вот и собирали несколько лет одни лишь грибы, да питались только ими, а на сэкономленные деньги покупали еду для детей. Слушая этот рассказ, Быков вспоминал историю и своих родителей, рассказывавших, как в те же 90-е они тоже недоедали, лишь бы хватило маленькому Сашеньке денег на смесь детского питания. «Интересно, каково это было так мучиться?» – подумал Быков и тут же ужаснулся своей мысли. Жить впроголодь он точно не хотел, потому даже представить побоялся.

Потом ещё долго переваривал и эту информацию, осознавая то, каким наивным прежде был, высмеивая страх перед 90-ми у русского человека и почтение перед фигурами Сталина и Путина. Всё ведь не так однозначно, ибо кто захочет такой жизни вновь? И даже напоминать не надо, чем были эти 90-е… Вот они перед нашими глазами, на всех экранах телевизоров в те годы, на любой кассете, где записана копия фильма «Брат» Балабанова, а в бедах этих виноваты либералы! А кто их к стенке ставил как врагов народа? Правильно, Сталин! И лучше пусть у власти будет его реинкарнация, расстреливающая либералов, чем опять всякие Ельцины у власти. Про голод 30-х люди уж если не позабыли, то сказками это считают, потому что советская пропаганда масштабы трагедии скрывала. А страдания 90-х у всех на слуху были, потому и ненависть к либералу в народе проявилась сильнее. А кто в 2000-е свой образ раскручивал после расправы над Ходорковским аки Сталина 2.0? Правильно, Путин! Только в отличие от Сталина он народ голодом 30-х не душил, да и Большого Террора не было, потому «реинкарнация» вышла даже лучше. Это почти как в Библии с милосердным Господом из Нового Завета в сравнении с вечно карающим людей из Старого, а диавол в лице либералов вечно подзатыльники получает.

И теперь не было Быкову так смешно со слов некоторых историков и политологов, что русский народ никогда прежде так хорошо не жил, как при Путине. Народ при нём в большинстве своём не голодал, бедно не жил. Так что, как минимум, в контексте истории современной России это утверждение имеет право на жизнь. Но картинка для формирования правильной идеи всё ещё не складывалась.

А встало всё на свои места в тот момент, когда Быков увидел в интернете ролик с отрывком новостей из Северной Кореи, где рассказывалось, как добрый Ким Чен Ын привёз в голодающую деревню где-то на задворках своей Великой Чучхендии пару мешков риса, а благодарные крестьяне ему за это в благодарность чуть ли не ботинки целуют, настолько они рады, что теперь не помрут с голода. Этих несчастных людей совершенно уже не волновало, почему именно они оказались в такой ситуации. Желание у них было только одно – выжить, и благодаря этим мешкам, привезённым Кимом, они продержатся ещё пару месяцев. Вот и стоило ли тогда удивляться, что для этих несчастных и отчаявшихся бедолаг душитель свободы корейского народа смотрелся буквально аки ангел, спустившийся с небес с дарами от богов?

И когда в следующий раз Быков вновь собрался в компании тех старых знакомых, с которыми они некогда ужасались этому необъяснимому русскому раболепию, то вновь соглашаться с ними чуть ли не в каждом слове он уже не смог. И в момент, когда они вновь говорили про рабский менталитет, он резко пресекал все разговоры и объяснял, что русские – обычные и нормальные, такие же как и все. Просто история и судьба распорядились так, что сытные путинские 2000-е стали народу как мешок риса в голодной корейской деревне. И винить в этом нужно не столько его, сколько предыдущую власть, что до такого состояния страну довела, где проклятый мешок риса стал спасательным кругом в океане нищеты, тотального позора и беззакония. А уж удивляться, почему старшее поколение Америку ненавидит и кормит этой ненавистью своих детей с молоком матери, вообще не стоит. Это они сидели перед экранами телевизоров в своих облупленных коммуналках с почти пустыми холодильниками, наблюдая за выступлением Ельцина, где тот просил Бога благословить Америку. Разве не чудовищно ли это смотрится со стороны, когда теперь осознаёшь весь этот ужас и абсурд, в каком жили эти несчастные люди в голодной корейской деревне, в которую превратилась Россия?

– Мне показалось, или ты сейчас Путина пытаешься оправдать?

– Да думай, что угодно! – твёрдо отвечал Быков, – зато теперь я свой народ хотя бы понимаю и желаю ему лучшего будущего!

– Да чтоб распалась твоя Россия вместе с твоим народом! Нет у неё будущего!

– Может у вас тут будущего и нет, ведь вам говорить легко: завтра кто в Германию уедет, кто в Америку, кто в Израиль, и плевать вам и на Россию, и на русских – на всех, кроме самих себя! Зато у тех, кому уехать отсюда никак, кто английского не знает, кто не хочет покидать родные края будущее здесь быть просто обязано! Не смогут они жить в мире, где нет России! Будь умными людьми, то поняли бы! А вы тут собрались то ли тупицы, то ли эгоисты! Тошнит от вас…

С этими мыслями, попутно разругавшись с бывшими друзьями и попутно с клеветниками России, Быков и уезжал в НХЛ за лучшей жизнью, за деньгами, за свободой, за славой, за пресловутой американской мечтой, ставшей брендом и синонимом успеха во всём мире, понимая, что изменить в России ничего не сможет. Народ свой выбор сделал. Пусть тысячу раз неправильный, но теперь Быков хотя бы понимал, что не от глупости природной и не от раболепия русский человек этот крест понёс.

Так он и смирился с тем, что желание голодного крестьянина из нищей северокорейской деревни набить желудок было сильнее стремления жить в стране без кумовства, коррупции и произвола чиновников с силовиками. Вот и пример, где пришлось сдаться и признать, что бессилен. А будь упрям, куда бы это его привело? В тюрьму как Навального, в эмиграцию как Варламова с Кацем или на тот свет как Немцова? Вот и причина, почему иногда нужно прогибаться под изменчивый мир, иначе тот сам нагнёт и набутылит…

Ну а раз так, то смысл упрямиться судьбе и пытаться бороться с Оксаной в стремлении доказать Америке и остальному миру, что Быков не насильник и не арбузер? Вчера было прекрасно видно: рассчитывать на честный и гуманный суд здесь теперь бессмысленно. Может, это вчера Америка и была прекрасной страной, где можно было говорить и делать всё, что вздумается, да при этом тебя никто не осуждал. Сейчас она точно стала, как минимум, не лучше. И вот где теперь сможет дышать полной грудью русский человек, если кислорода больше нигде на этой планете и не осталось, ибо везде в той или иной степени ущемление государства, если не диктатура, а космического корабля, чтобы улететь в другой мир, под рукой нет?

Пожалуй, да. Пора сдаваться. Лучше уж так, чем разбиться в лоб в беспонтовой борьбе, где уже абсолютно все в этом чудесном прогрессивном западном мире сделали свои далеко идущие выводы про Сашу и Оксану, а потому слушать Быкова не станут. Упрямство приведёт только к новым жертвам тех, кто решил его поддержать, а Быков брать на себя такую ответственность ну уж совершенно не желал – не к таким испытаниям его жизнь готовила.

Но поднять ручки вверх и показать, как хорошо ты их помыл перед едой, это одно. А вот что дальше? Остаться без трусов, дабы уплатить то, что отсудят Оксане – это ладно, это перетерпится. Но как жить в мире, где тебя никто не уважает и не воспринимает всерьёз? Сколь плохо ты себя будешь чувствовать, если каждая тварь начнёт плеваться в спину? Надо бы спросить бывшего одноклассника Валю Зайцева. То был ботан, над которым в школе издевался каждый, кто хотел. Плевали в спину, заталкивали в туалет для девочек и там запирали, выбрасывали его учебники в мусорку – это далеко ещё не самые безобидные вещи, какие только приходили в голову местным школьным чертям. Зайчишка, как его все называли, каким-то чудом всё это перетерпел и доучился до самого конца, даже не попытавшись перевестись в другую школу. На вопрос, мол, а зачем это терпеть, он сам говорил: «Какой смысл, если там всё будет то же самое…»

Быков, несмотря на то, что слабых старался не обижать, в своё время также над ним угарал. Потому что Зайчишка по жизни лошара, а Саша же не мать Тереза, чтобы жалеть всяких сопляков! Теперь же он окажется на его месте. Возможно, даже уже оказался, просто ещё не осознал. А как теперь жить с этим? Как людям в глаза смотреть, не отворачивая стыдливо взгляд?

И вдруг Быков вспомнил, что Зайчишка, несмотря на то, что в Бога не особо то и верил, но в тяжёлые моменты всегда молился и крестился. Одноклассники над ним по этому поводу всегда угарали: не уж то Зайка надеется, что Бог ему поможет избежать тёмной в туалете? И каждый раз в такие моменты старались доказать, что если Иегова, Христос, да Святой Дух таки слышат людей, то Валю точно нет. И сразу тащили в туалет, натягивали пакет на голову, да окунали в унитаз, а потом смывали, показывая этим, что для них этот живой организм, способный на мышление и переживания, является всего лишь говном и мочой, но никак не человеком. Зайчишка после этого, разумеется, плакал, а потом вновь молился. Только зачем, если Господь не слышит? А если кому-то из малолетних дебилов хватало бесстыдства подойти и спросить, он им отвечал, что ему так легче, ибо хоть кто-то, если в него поверить, может его послушать в тяжёлый час, пущай тот и не отвечает.

Вспоминал это Быков и чувствовал стыд. Осознал, что зря Валю унижал с остальными. Лучше бы тем, кто его обижает, рожи бы поразбивал. Ловил себя на этой мысли и усмехался: вот раньше думал, каково это – быть лошарой, а сегодня им и оказался. Вот так судьба-злодейка и развлекается с несчастным человеком.

Но, главное, помимо стыда вдруг понял, что кроме Бога ему больше никто не поможет. Конечно, Быков не был преисполнен уверенности, что он вообще существует. Но если таки есть, то… Как там говорят? Мы русские – с нами Бог? Сашка тоже русский, и коль Всевышний существует, то надо ему всецело и отдаться. Пусть уже там наверху решают судьбу Быкова. Коль страдать – так страдать. Коль мучиться – так мучиться. А если будет Господь благосклонен, то он не бросит. Так пущай же ведёт. Надо ему чтобы Быков сдался – чёрт с ним, так уж и быть! А если вступать в борьбу, то и умереть пытаясь не страшно. Только бы Бог подал знак, что Сашке делать и как поступить…

И тут внезапно Быков вздрогнул, почувствовав, как завибрировал смартфон в его штанине. Он достал трубку: на проводе Оксана. «Что надо этой гадине…» – помотал головой Саша и ответил на звонок.

– Алло.

– Привет Саш? Как развлекаешься? Слышала, ты пребываешь в восторге…

– Пока ещё жив.

– А вот про твоих друзей так не скажешь. Я ж тебе говорила: упрямство тебя и погубит! Не стыдно их так подставлять было?

– Я свою жизнь пересмотрел за последние сутки. Мне за многие вещи стыдно. Но не перед тобой и не перед всем облизывающим тебя миром.

– Эх, Сашка! Упираешься ты всё ещё! Неужели тебя всё это не достало? Поверить не могу, что ты и правда такой стойкий… Если в танки на компьютере проиграешь, мне потом под ухо ноешь весь остальной день, какие у тебя тиммейты раки. А теперь в позе гордеца стоишь. Как-то странно это всё. Хотя… А может ты уже сломался, просто прикидываешься? Короче, Склифасовский, если появилось желание сдаться, жду тебя до вечера в нашей квартире. Если нет, то следующей ночью мои сторонники тем, кто хотя бы посмотрит на тебя с сочувствием, устроят Варфоломеевскую Ночь. Ты меня понял?! Время, чтобы до меня дойти, у тебя есть. Жду.

Оксана бросила трубку. Быков сначала посмеялся с её вечного хохлятского хыкания, а потом аж ахнул от удивления, как осенило: «Вот же он – знак от Бога! Идти к ней!» А как доберётся, так новый знак и увидит! А там ему Господь или покой даст, или новые испытания. Как ему угодно. Но что произойдёт, Саша поймёт только там, стоя перед ней.

Посему, не теряя ни минуты, двинулся в некогда их с Оксаной квартиру. Благо, идти было недолго.

***

Как только дошёл, увидел перед входом в небоскрёб, где находилась квартира, огромные толпы людей. Только Быков появился, те сразу начали скалиться на него то ли как собаки, то ли как зомби. Но в глазах ничего человеческого уже не осталось, так что точно, считай, не люди. Как только Саша робко и осторожно приблизился, то удивился: бесноватые в отличие от прошлой ночи вели себя на удивление сдержанно и не нападали, несмотря на всё кажущееся желание. Так вело себя только единственное одомашненное животное, потому других ассоциаций больше не осталось: «Собаки! Точно собаки!» – подумал Быков.

Сначала осторожно, чтобы не спровоцировать, потом с каждым шагом по чуть-чуть, но неумолимо смелее Саша пошёл до входа в небоскрёб, проходя через толпы обезумевших от ярости и безнаказанности американцев. К ещё большему изумлению, его не просто не трогали, но ещё и пропускали, давали дорогу. Скалились на Быкова, шипели, чуть ли не лаяли, но не нападали – ну точно цепные псы. Такие же послушные, каким и нужно быть собакам, готовым насаждать демократию всем и везде, где только найдут нефть. Саша же меж ними проходил, словно огромный корабль сквозь девятый вал. «Сломать хотят…» – подумал он и кротко улыбнулся.

Пройдя через толпу, он оказался в здании, захламленном и разбитом, где были выбиты двери всех апартаментов и офисов, из которых всё ценное налутали мародёры. Если присмотреться, то по углам можно было обнаружить валяющихся в грязи голых молодых парней и девушек, хорошо проводивших время друг с другом. Стены исписаны нелепыми граффити, на весь холл стоит вонь перегара, мочи, экскрементов и рвоты. Очевидно, кто-то при попустительстве полиции здесь хорошо оттянулся и даже смог поднять какие никакие деньги с продажи награбленного.

Быков зашёл в лифт, нажал на кнопку последнего этажа и начал медленно подниматься наверх. Внезапно из динамика услышал смеющийся мужской голос, отчего вздрогнул.

– А вот и гадкий утёнок вернулся в нашу цивилизованную западную семью! Поприветствуем! – следом послышалось множество кричащих голосов и звон бокалов вина с шампанским, а потом снова тот же голос, – не смущайся. Это мы празднуем твою капитуляцию. Как поплачешься в подушку, можешь присоединяться, если у тебя будут деньги на выпивку, конечно!

Лифт поднялся на последний этаж, двери открылись, и взору его предстала картина настоящей вакханалии. Уже прямо в коридоре употребляли всякую наркотическую дрянь, пили алкоголь и занимались сексом десятки гостей, будучи обнажёнными или в накинутых на тело простынях на манер античных тог, либо хламисов. Отличительной особенностью каждого было ношение белых масок с открытым ртом и подбородком, чтобы не мешали пить, есть, целовать и ублажать сексуальных партнёров.

Поначалу на Быкова никто даже внимания не обратил, но стоило ему пройти первые шаги, как тут же он стал объектом пристального внимания со стороны кутёжников, оглядывавших его с ног до головы, аки некоего инопланетянина. Кто-то Сашу трогал с любопытством первобытной обезьяны, а кто-то робко выглядывал из-за угла, побаиваясь встретиться с ним взглядами.

Иногда из открытых квартир и комнат доносились чьи-то да более знакомые голоса и выкрики. Один из них по манере речи, интонации и другим особенностям голоса, видимо, принадлежал известному миллиардеру Говарду Эссексу, как-то заходившему в раздевалку и поздравлявшему Быкова с трёхсотым голом за карьеру в НХЛ. Также Саша обратил внимание на стоявшую неподалёку женщину; она одна из немногих, у кого на груди был натянут лифчик в отличие от остальных дам, щеголявших вообще без одежды. Если присмотреться, было видно, что у неё не было одной из грудей, а из-под чашечки лифчика с трудом, но просматривался край послеоперационного шва. Когда же она заговорила, Быков сразу же понял, что это конгрессвумен от демпартии Элизабет Джонс, безуспешно пытавшаяся купить Сашу для утех на одну ночь после того, как Быков сфотографировался в нижнем белье в одном из журналов. Увидев его рельефное тело, та неоднократно пыталась предлагать за секс большие деньги, но Быков отказал ей, так как на тот момент уже был помолвлен с Оксаной. Видимо, та была очень обижена, раз сильнее всех политиков в СМИ ругалась на Сашу после того, как Оксана обвинила его в изнасиловании. Голос у неё был довольно узнаваемый, писклявый. К тому же она полгода назад объявила, что удаляет левую грудь из-за обнаруженного рака молочной железы. А когда она пристально посмотрела на Сашу, оскалившись, то сомнений не осталось: это была она.

Так Быков и понял, что на этаже его квартиры Оксана и её нынешний хахаль из Англии решили устроить развратную вечеринку для политических и бизнес элит США – в своих фантазиях и представлениях демиургов мира сего, желающих править другими народами аки фигурками на шахматной доске, а на деле морально падших и разложившихся уродцев, уверовавших в собственную исключительность.

В качестве прислуги и эскортниц использовались молодые девушки из Восточной Европы, хорошо ценимые на западе, так как в большинстве своём куда привлекательнее европеек западных, да и не чурались подчиняться мужу, ибо в отличие от женщин запада воспитывались преимущественно в патриархальной традиции. Ну и готовы были на многое ради денег – вероятно, нищее социалистическое прошлое давало о себе знать чуть ли не на генетическом уровне.

Правда, пройдя чуть дальше, Быков ещё больше ужаснулся, так как были среди них представители властей и бизнеса также и Канады, остальной Европы и прочих стран. Что самое удивительное, среди них были даже российские политики и бизнесмены! Даже те, кто официально находился под санкциями, но на деле продолжал быть членом клуба всемогущих мира сего! Это простому народу во всём мире показывали спектакль про принципиальную борьбу, где никаких больше Бугатти, курортов Монако и дорогих бриллиантов для агрессоров. На деле же родившиеся в советской нищете, а потому завистливые от природы богатому западу во всём, получив в свои руки огромные суммы денег, были готовы сорить этими самыми деньгами налево и направо, лишь бы дворец и яхта выглядели шикарнее, чем у соседа. Так какой смысл западному бизнесу обрубать себе такой неисчерпаемый источник дохода, как русский министр или олигарх, либо их дети, ворующие у простого народа, если те готовы раскошелиться на то, что политик и миллиардер западный никогда не подумает тратить деньги за отсутствием смысла тратиться на дорохобохатое фуфло?

Аки нищие негры из гетто в Америке, заработавшие на продаже рэп-альбомов, обезумевшие от запаха свежей типографской краски новеньких долларов, а потому бездумно скупающие Ламборгини и кресты с инкрустированными в них бриллиантами, российские миллионеры, миллиардеры, блогеры, продюсеры и творческие элитарии также бегут приобретать дорогие машины, тапочки от Гуччи, сумочки Луи Виттон, лишь бы выделиться и больше никогда не ассоциировать себя с этой нищетой и кучкой неудачников, оставшихся в той задрипанной хрущёвке на грязной окраине своих родных Мухосрансков. На деле же, неспособные экономить, развиваться, инвестировать и нравственно расти, они только показывают этими непомерными и бесполезными тратами всё своё внутреннее свинство, зародившееся в них из жадности. Таких Быков узнавал сразу. От таких у него тут же начиналась тошнота. С такими он старался за одним столом не сидеть.

Вся эта морально падшая гадость танцевала голышом у него в квартире, развлекая Оксану и его англичанина турецкого происхождения. А уже тех в свою очередь узнать было легко. Он сидел в центре на кресле, смуглый с волосатым телом, тёмными волосами и орлиным носом, а ошалевшая от всякой наркотической дряни Оксана на корточках у его ног в заблёванной розовой футболке и в салатовых трусах-шортах. Тот держал её на поводке. Когда та слишком отдалялась от него, притягивал к себе и лупил. Если же во всём беспрекословно слушалась, то получала новую порцию белого порошка, в наркотическом угаре, вероятно, представляя себя Хюррем – любимой женой султана Сулеймана.

Увидев Быкова, англичанин дёрнул Оксану.

– Смотри! Твой бывший муж пришёл! – та, будучи полностью расслабленной и опьяневшей, нехотя взглянула в сторону Саши, но, казалось бы, не заметила его, будучи не в состоянии сфокусировать взгляд. Англичанин фыркнул, дёрнул за поводок, влепил Оксане пощёчину и сказал, – не заставляй меня десять раз повторять!