Читать книгу: «Смирение», страница 10
– Спасибо, мы вас услышали! – резко пресекла Развозжаева судья.
– Простите, но я не договорил! – отвечал тот.
– Я сказала, хватит!
– А я хочу продолжить и рассказать о том, что…
Судья громко начала стучать молоточком, чтобы приглушить слова Петьки.
– Охрана! Охрана! Немедленно выведите из зала этого мерзавца!
– А я всё равно договорю! Ко мне приходили от Оксаны люди, обещали проблемы, если я не смогу уговорить Быкова сдаться! Я пытался, но он не согласился. И так как я его не сломал, меня избили, заставив его…
Развозжаев не успел договорить. Быстро подбежавшая охрана мигом заткнула ему рот. Он сопротивлялся. Иногда даже выбирался из захвата и кричал.
– Не трожьте меня! Саша! Я клянусь, они меня мучили, чтобы заставить… Я держался! Я не смог…
На том и закончил, так как был вышвырнут из зала. Беспомощно наблюдавший за этим Быков с горечью заметил: «Так значит вот как было! А я на него ещё обиду держал…»
Следом судья продолжала:
– Допрос свидетелей окончен, – стукнула молоточком, – сторона обвинения, вам слово для обвинительного заключения.
Оксана встала с места.
– Уважаемый суд, уважаемая публика! В ходе сегодняшнего судебного заседания было доказано, что Быков – насильник, потому должен понести заслуженное наказание – казнь через четвертование, а все нажитое им имущество должно достаться мне. Надеюсь на верное решение. У меня всё.
– Подсудимый Быков! – обратилась судья к Саше, – вам слово. Последнее. Надеюсь, в этот раз у вас есть, что сказать?
Быков молчал. Даже неожиданная новость о жестокой казни не вызвала на его лице никаких эмоций, ибо морально он даже к распятию был готов. Или даже к чему-то хуже, если подобное есть. И да, уговор с Оксаной был другой, но надеяться на то, что он будет выполнен в нынешних условиях не приходилось, а вот уверенность в худшем исходе присутствовать была просто обязана.
Зал из-за этого напрягся ещё сильнее, но не от того, что в XXI веке в самой демократичной стране мира человека собираются четвертовать, а ожидая что будет дальше. Очевидно, зритель надеялся, что этот странный русский, наконец, что-то да и ответит, раз ему дают слово, но тот просто продолжал молча глазеть в никуда, делая вид, что в своей фантазии его в этом месте просто нет. Правда ведь, он очень странный! Это последний шанс не быть казнённым. Почему он им не пользуется? В такой ситуации только красноречие и спасает порою. Быть может, придумает чего сказать, его и простят…
– Быков, это ваш последний шанс! – воскликнула судья, – Говорите!
Тот не реагировал. Возможно, продолжал убеждать себя, что судьбу не изменить, потому смирился. А может просто пытался переварить только что сказанное Оксаной про четвертование? Поналачу то речь шла о том, что он в случае, если сдастся, то просто перепишет на Оксану всю собственность в Америке, за что ему будет позволено вернуться в Россию. А теперь четвертование, которое почти во всех странах Европы к XVIII веку было отменено! Никого это не смущает этот факт из числа тех, кто сидит в зале? Да даже если и допустить, что изнасилование было, неужели они считают такую казнь оправданной?
Но внезапно Быков заговорил:
– Не знаю, что и сказать…
В зале, было, встрепенулись от волнения, но затем, услышав слова Саши, недоумевая начали переглядываться. Неужели это всё, что он хотел сказать?
– Если не знаете, то суд советует просто признаться в изнасиловании и раскаяться. Но это только если есть совесть… – отвечала судья.
– Это было бы слишком просто… – усмехнулся Быков, выдержал паузу и, пожав плечами, продолжал, – я уверен, вы этого только от меня и ждёте. Надеетесь, что сдамся. Тогда не придётся напрягаться, ведь победа уже в кармане. Это как в хоккее на последней минуте матча расслабиться при счёте 3:1, будучи уверенными, что догнать уже не получится. Можно даже попытаться забить в пустые ворота, если соперники вратаря заменили на полевого для усиления атаки. Тогда для команды, что уступает, точно всё будет кончено. Это предсказуемо и очевидно.
– Господин Быков, нам совершенно не интересно знать про особенности хоккея! – помотала головой судья, – мы собрались тут по другому вопросу.
– Но хоккей – это не та игра, где есть что-то невозможное… – продолжал Быков, – в отличие от того же футбола, поле не слишком большое, игроков не так много, а кататься на коньках выходит быстрее, чем бежать. Так что история хоккея помнит моменты, когда даже на последних секундах команды оказывались в состоянии вытащить даже самые безнадёжные матчи. Этим хоккей всегда и был интересен – своей непредсказуемостью. Мотивированная команда может выиграть матч, даже когда совершенно всё идёт против их желаний и надежд.
– Если вы сравниваете сегодняшний процесс с хоккеем, то у вас есть возможность избежать четвертования. Просто признайте себя виновным и отдайте Оксане всё, что она требует. Да, это будет стыд и позор. Но только это поможет вам избежать смертной казни.
– Да не боюсь я вашей смертной казни! – воскликнул Быков, – за предыдущий век Россия два раза умирала в 1917 и 1991, но это не помешало ей воскреснуть!
– Вы не страна, а человек. Если четвертовать вас, вы не воскреснете, – рассмеялась судья. Следом за ней залился хохотом весь зал суда.
– А я говорю про Россию! Про мою страну и мой народ! И я хочу кое-что сказать своим соотечественникам.
– Про страну-агрессора, что бомбит несчастную и невинную Украину? – удивилась судья, – ну что ж… Нам всем будет интересно послушать типичнейшего представителя вашей нации, – и захохотала, – что вы, будучи насильником, скажете своему народу, насилующему другой народ?
– Я… – Быков задумался, – я повстречал недавно одного серба.
– Куда уж без них, душивших остальные народы Югославии… – развела руками судья.
Быков продолжал:
– Он умер, убитый американцами. Они заживо сожгли его за то, что он посмел приютить меня в своём доме, когда весь Нью-Йорк охотился за мной по требованию Оксаны.
– Заслуженно убили! – отметила судья.
– Так вот он, – продолжал Саша, – он сказал мне одну вещь, которую я со момента его гибели долго обдумывал, ведь немногие примут, немногие станут воспринимать всерьёз, а мне хотелось, чтоб хотя бы поняли все. Он говорил, что мы – русские… У нас всё будет хорошо только тогда, когда мы научимся себя любить и уважать. Очень простая, возможно, для кого-то даже банальная и наивная мысль, но не лишённая зерна здравого смысла. Ведь вы только вспомните сколько лет наши родители в разговорах на кухне или во время застолий бичевали самих себя за то, что не сумели сохранить великую для них страну – Советский Союз, из-за чего вынуждены были жить теперь в новой России. Свободной. Но не только от тоталитарной советской системы, но также и от достатка, моральных и нравственных ориентиров, а ещё от денег в кармане для многих из нас. Вот и кусали локти. Это самобичвание досталось нам от родителей, и многие из нас выросли в ненависти и презрении к родной стране, к своему собственному народу, к которому они принадлежат. Это ведь мы, русские, сначала собственными руками раздербанили сначала Российскую Империю, а потом и Советский Союз. И чем стали? Сам помню, как один из знакомых моего отца называл нашу страну Гондурасом с ядерным оружием. И экономика слабая, и армия ни к чёрту, и пенсионеры по помойкам побираются, пока олигархи, чиновники и богема не знают, куда свои деньги потратить. А от былого духа, возможно, даже и следа не осталось. В результате стыдимся балалаек, лаптей и своего акцента, если на английском говорим. А потом краснеем, когда Кларксон на Top Gear Ладу с Нивой разносит в пух и прах. Разумеется, что тут себя не сильно полюбишь. Спорить с этим бессмысленно, потому что это правда. Слишком долго тянется эта чёрная полоса, а света в конце тоннеля многие не видят. Так многие и задаются вопросом, мол, что же в нас всё-таки не так сегодня? В чём причина неудач? Может, это мы по природе своей такие, и стоит только очиститься от русской крови, как всё встанет на свои места? Признаться, мне сама эта мысль ужасна, но и её я тоже слышал из уст таких же как и я русских людей, не понимая, как они пришли в своих суждениях к такому ужасу! Нас же учили, что мы не виноваты в том, кем и где рождаемся, потому и стыдиться себя нечего! Но чего ж снова и снова так рьяно себя ненавидим? Почему слушаем и внимаем словам тех, кто нас в этом так упорно пытается убедить? Быть может, пора хотя бы попробовать научиться любить себя такими, какие мы есть? А ведь мы русские ни плохие, ни хорошие – такие же обыкновенные, как и все в этом мире. Да, ничем не лучше других. Но и не хуже! Мы те же самые – из плоти и крови! Потому имеем право себя любить, ценить и уважать такими, какие мы есть. И здесь сегодня я стою перед вами, русские люди, обвинённый в преступлении, которого не совершал, как вас обвиняют в том, что вы не легли насмерть под ударами полицейских дубинок, дабы свергнуть Путина, или смеете поддерживать армию, любить свою страну и свой народ. Обвиняют те, кому свобода досталась по блату, и те, кто за своё будущее в этом жестоком мире может не переживать. Может хватит их слушать и ненавидеть себя?! Потому то я и обращаюсь ко всем вам, русские люди! Неважно, кто вы – либерал, консерватор или социалист! Я хочу попросить вас всех! Да, мы пережили несколько революций, два распада, две мировые войны, репрессии, три голода и нищету. Да, быть может, вера в эту страну, в нашу Россию у вас из-за этого шаткая. Но я прошу вас не стесняться себя и своего происхождения, не стесняться быть теми, кем вы являетесь – русскими людьми! Не краснейте из-за кажущегося иностранцу грубым языка, или из-за лаптей! Любите себя такими, какие вы есть! Любите ближних своих! Какой ужас завтра ни настанет, что с Россией ни произойдёт, куда нас ни завернёт, верьте в себя и не стесняйтесь быть детьми своей земли, своего народа! И вы… Я клянусь вам, вы даже не представляете, какое прекрасное будущее будет ждать нас завтра! Вы увидите! Надо только научиться снова не стесняться того, кто мы есть! И всё у нас будет хорошо! Вот увидите! Я клянусь вам! Вот увидите… Увидите…
Судья кивнула, потом засмеялась.
– Русским не стесняться себя… Это довольно забавно. Ещё есть, что сказать?
– Да. Я хочу сказать Оксане!
– Говорите.
Она испуганно взглянула на Быкова. Тот посмотрел на неё и улыбнулся, излучая всё тепло и всю любовь, что в нём к своей жене ещё таилась, несмотря на то, что творилось в последнее время.
– Оксан… Я скажу тебе только одно. Такой, какая ты есть, тебя кроме меня больше не полюбит никто в этом мире. Остальные будут пользоваться и ноги об тебя вытирать. Вот увидишь! Тогда и поймёшь. Надеюсь, уже понимаешь…
Только Быков закончил, Оксана сразу же стыдливо закрыла лицо руками и заплакала.
– Вот мерзавец… – судья взглянула на Оксану, – довёл нашего ангелочка до слёз. Ну не переживай! Мы заставим его ответить!
– И ещё кое-что… – начал было Быков, но судья резко его перебила, постучав молоточком.
– Довольно! Вы уже достаточно сказали!
– Нет! Не всё сказал! Слишком долго молчал, но теперь не буду! Я хочу обратиться к американцам!
– Я сказала хватит! – гавкнула судья, но Быкова было уже не остановить.
– Мне хотелось бы дать вам больше, чем имею, потому что за годы проживания в Америке успел полюбить и эту страну, и ваш народ, пускай Россия мне и ближе. Но увы сейчас у меня для вас нет ничего кроме искренней правды. И я скажу её. Когда Советский Союз распадался, вы и ваша страна были для нас примером почти во всём. Как надо жить, одеваться, как кино снимать, музыку писать. Даже как шутки шутить, наверное. А ещё что говорить и как, чтобы творить историю. Для многих не только у нас, но и в мире ваша страна была ориентиром, проповедующим ценность семьи, христианской веры, свободы и демократии. Сейчас же сами видите: Трампа не сегодня, завтра посадят, Такеру Карлсону затыкают рот, выборы начали подделывать, а на ваше право как именно воспитывать детей каждый день посягают те, кто желает внушить неприятные вам ценности, хотя страна эта создавалась отцами-основателями местом, где каждый будет жить так, как он захочет без опаски, что ему и его потомству навяжут чуждые ценности. Как же так вышло, что вы не защитили свою страну? Как так вышло, что здесь сегодня людей отменяют, плевав на презумпцию невиновности? Как так вышло, что сегодня рассказывавшие правду, скрываемую от вас властью, Джулиан Ассандж и Эдвард Сноуден для вашей страны не герои, а по какому-то недоразумению преступники? Разве за это боролись ваши предки, строившие демократию в Америке? Чтобы защитить ваше право жить так, как вы хотите, вам и ввели вторую поправку, разрешающую владеть оружием. И клянусь, в отличие от платной медицины тут я вашей стране и вам искренне завидую, потому что у нас в России так нельзя. Надеюсь, что когда-нибудь мы научимся брать у запада только лучшее. Да и вообще прекрасно понимаю, что Путинский авторитаризм не подарок, потому вряд ли в вашем представлении я имею право критиковать вашу страну и власть. Но говорю как человек, выросший в стране во времена, когда Америка была для нас маяком всего лучшего, что может произойти с государством. Сегодня ваша страна беспощадно испортилась! Сегодня здесь плюют на все права и свободы, ломая жизнь не только тем, кто шестого января штурмовал Капитолий, но даже и тем, кто им просто сочувствует, людям с консервативными взглядами, верующим в Христа и тем, кто не собирается и не желает каяться за рабовладельческие времена тёмного прошлого вашей страны, ибо дико требовать от детей отвечать за грехи своих отцов, как и дико требовать с русских отвечать за преступления коммунистов. Потому сегодня я и говорю вам здесь и сейчас: так больше нельзя! Эта страна должна снова стать цивилизационным ориентиром для остального мира, вернуться в старое лоно и не стесняться своего прошлого. Настал тот день, когда сегодня не только мы, но уже и вы должны вновь научиться любить и уважать себя! И если хотите сохранить… Да ладно мир… Если хотите сохранить основу и суть построенного отцами-основателями государства, если не хотите превратить мир в пародию на «1984», где Океания будет до скончания веков воевать с Остазией, то прошу вас… Выходите на улицы! Боритесь за свою страну! Боритесь за демократию! Не дайте им сожрать меня – невинного человека! И только тогда в этой стране сохранится то, что и было сияющей в небесах звездой для всего остального мира, народы которого только так и смогут следовать в верном направлении свободы и демократии. Я верю в это!
Судья рассмеялась. Следом захихикали люди в зале, но только уже почему-то робко и застенчиво, будто не над чем было на самом деле смеяться.
– Довольно забавная речь от человека, в чьей стране Алексея Навального отравили новичком! Но мы это учтём, а пока…
Тут внезапно судью перебил ворвавшийся в зал полицейский.
– Стойте! Стойте! – кричал он, бежавший через проход со всех ног.
– Что такое? – взволнованно спросила судья.
– Остановите трансляцию! Остановите!
– Почему?
– Речь этого русского… Америка взбунтовалась! Консерваторы вышли на улицы! Боевики из Движения Ополчения устроили вооружённые мятежи почти во всех штатах! Перед зданием суда толпа, они пытаются пробиться сюда!
– Не может быть! – ужаснулась судья, – что позволяют себе эти бузотёры?! Они же разрушат нашу страну!
– Ваша честь, наслушавшись речей этого проклятого русского насильника, они решили, что, наоборот, спасают Америку, а не рушат! – отвечал полицейский.
– Скорее! – воскликнула судья, – зовите полицию, армию! Если надо, то примените по бунтовщикам ядерное оружие!
Но было уже поздно. Оцепление вокруг здания суда было прорвано. В зал ворвались американцы с оружием и флагами своей страны в руках. Один из них тут же воскликнул, показав пальцем на судью:
– Арестовать чертовку!
– А что делать с остальными зрителями в зале? – спросил его один из своих.
– Кто против нас, того – расстрелять! Остальных под стражу и в тюрьму, чтобы не мешали нам спасать страну.
Быков только лишь успел во всей этой суматохе взглянуть в сторону Оксаны. Охранники тут же увели её вместе с судьёй, попутно устроив перестрелку с бунтовщиками. Остальных протестующие тут же повязали и вывели из зала.
– Мистер Быков! – раздался позади Саши голос. Он обернулся и увидел того самого охранника Эдди Робертса, что помог ему выбраться из торгового центра.
– Поверить не могу…
– Я тоже. Ваша речь вдохновила всю консервативную Америку. Во всех штатах восстания, бунтуют и в армии.
– Много?
– Половина страны, так что это надолго. Как вам удалось сказать такие чудесные слова? Люди до сих пор под впечатлением!
Быков улыбнулся.
– Сначала смирился с судьбой, потом безропотно отдался воле Бога, а затем… Затем я просто поверил в себя. И слова стали появляться сами собой.
– Это чудесно, мистер Быков! Идём скорее! Надо показать вас народу, ведь вы стали символом борьбы!
Тут к ним подбежал один из бунтовщиков.
– Сэр, мы поймали Оксану! Она пыталась спастись на автомобиле, но её выкинули оттуда, так как он был переполнен…
– То есть её бросили?
– Да, сэр!
Услышав её имя, Быков тут же взволнованно обратился к Эдди:
– Пожалуйста, приведи меня к ней. Как закончим, сразу выйдем к народу.
– Ты уверен? Она же тебя оболгала! Можем сразу её на месте прикончить, и дело с концом.
– Нет. Пожалуйста, не надо.
– Ну… Как скажешь! – пожал плечами Эдди, – я бы даже сына не пожалел, попробуй он против меня пойти.
В голове у Быкова эти слова эхом откликнулись речью Тараса Бульбы перед убийством сына: «Ну что, сынку, помогли тебе твои ляхи?»
– Я доведу! – кивнул минитмен, – за мной!
Они пошли через коридоры здания в сторону чёрного хода, ведущего на задний двор. Как вышли на улицу, там Быков и увидел, что Оксану уже поставили на колени, приставив к затылкам стволы. Она не успела сбежать с остальными: чёрной пассией Развозжаева, поляком таксистом, судьёй и прочими, кому удалось залезть в переполненный автомобиль. Те решили, что тонущую лодку можно спасти только одним способом: оставить кого-то за бортом. Вот Оксана и осталась одна, а в мыслях Тарас Бульба уже шептал ей на ушко: «Помогли тебе твои ляхи?»
– Не рыпайся, шлюха! Или убью! – кричал на неё один из минитменов.
– Не трогай меня своими грязными руками, ублюдок! Мразь! Сволочь! – кричала она в отчаянии.
– Стой, не трогай её! – воскликнул Эдди.
Быков тут же подбежал к Оксане и обнял её, поглаживая по голове.
– Всё, всё, всё, всё, всё! Не бойся… Всё кончилось. Тебя больше никто не обидит.
Та в свою очередь пыталась вырваться из его объятий, лупила Сашу по спине и постоянно кричала.
– Сволочь! Ублюдок! Отпусти! Оставь меня в покое!
– Пожалуйста, Оксан, успокойся. Я ж люблю тебя глупую! – удерживал её в объятьях Быков.
– Любите вы… Ага! Все вы врёте только! Все на меня только и смотрят как на кусок мяса! Человека во мне вообще не видят! А эти уроды… Этот мерзавец меня вообще тут одну оставил, хотя в любви клялся, обещал в Лондон привезти! А в итоге использовал и бросил, как страшно стало! Урод! Ненавижу его! Всех ненавижу! И тебя, Быков, тоже ненавижу всем сердцем!
– А я тебя всё равно люблю!
Силы медленно оставляли Оксану, она сопротивлялась всё меньше, крики её были слабее, а голос осип.
– Какое люблю?! Какая в этом мире может быть любовь?! Фальшь сплошная! Все лгут! И ты лжёшь!
– Не лгу!
– Ну всё, отпусти!
– Не отпущу, пока не успокоишься.
– Да как тут с тобой успокоиться! Со всеми вами… Вы… Осточертели… Все… – глубоко вздыхая, Оксана ослабла и окончательно успокоилась, лишь тихонько заплакав.
Быков взял Оксану за плечи, посмотрел на её чудесное лицо, блестевшее от стекавших по щекам капелек слёз, потом вытер их и отвечал:
– А я тебя дуру всё равно люблю…
– Да ну те… – не успела она ответить, как тут же Саша её поцеловал. Она поначалу сопротивлялась, мычала, но потом сдалась, и уста их слились в горячем поцелуе, да так страстном, будто делают это в последний раз.
Когда закончили, Оксана воскликнула:
– Дурак! – и надавала Быкову пощёчин, потом взглянула на его глаза полные к ней искренней любви и попросила, – поцелуй меня ещё раз!
И вновь на радость себе и окружающим они страстно поцеловались.
– Вот так и затыкают рот обнаглевшим фемкам… – кивнул довольный Эдди.
– Не вздумай больше от меня уходить. Поняла? – улыбнулся Быков.
– Дома поговорим… – отвечала ему расплывшаяся в довольной улыбке Оксана.
После Саша повернулся к Эдди.
– Ну всё! Выходим к народу!
***
Площадь вокруг суда и улицы были сплошь заполнены американцами с флагами США, кепками «MAGA» и жёлтыми знамёнами со змеёй и красовавшейся подписью «Don`t Tread On Me». Было их просто огромное количество, но ещё больше разошлись по Нью-Йорку, отбивая город у леваков, которым уставшие от всех этих леволиберальных новшеств типа туалетов для трансгендеров, покаяния перед неграми, чудовищного роста преступности и потакания во всём феминисткам консерваторы устроили столь ненавистным им демократам и иже с ними настоящую кровавую баню, не жалея никого кроме женщин и детей, если те не сопротивляются. Такова была месть консервативной Америки за тридцать лет ада, устроенного демократами, Black Lives Matter и иже с ними.
Но вот они до этого буйно кричавшие о мести теперь затихли, только завидев выходящего к ним Быкова. Что он скажет им? Вдохновит ли на новые подвиги или осудит за излишнюю жестокость? Даст ли он им ответ, что делать дальше и как построить старую добрую Америку заново, хотя казалось бы, долго ли заново изобретать велосипед?
Последнего вопроса Быков особенно ждал, с иронией вспоминая вновь старую байку о том, что в России строят специальные города для белых американцев, дабы спасти их от ассимиляции с неграми, поглощения ЛГБТ-повесткой и от многого другого. В толпе наверняка стояли те, кто в это верил, читал про закат западной цивилизации и свежий восточный ветер. И вот что им сказать?
Вот было б в России всё хорошо, чтобы он их поучал, как жить надо! Несмотря на то, что жил в Америке, связи с Родиной же не терял, за новостями следил. Чем наши проблемы с насилием со стороны кавказцев и мигрантов из Средней Азии отличаются от американских проблем с латиносами и неграми? Да ничем. Разве что только в Америке от них можно отбиться огнестрельным оружием, с которым в России беда. Но разве свободное владение пистолетами спасло США от преступности? Кто-то вспомнит, что у них вот геи. Когда Быков тренировался в Москве сам был свидетелем, как блюстители морали избили какого-то из этих, бывшего по слухам любовником одного из больших шишек в Госдуме. Так сразу на консерваторов наехали полиция и ФСБ, дали мужикам сроки, а тот гей потом в клуб с охраной ОМОНа ходил. Такая у нас борьба против ЛГБТ? А ещё вот в Америке нападки на христианство. Так и у нас семьдесят лет научного атеизма даром не прошли. У них если коррупция – у нас, пожалуй, с этим вообще беда. Так можно перечислять схожие проблемы бесконечно, да в итоге придёшь к тому, что научить американцев и нечему. Самим бы учиться, только было б у кого…
И вот что тогда сказать Быкову? Может правду, что есть у нас, у русских обида за проигрыш в Холодной войне? Саша вспоминал и себя в школьные годы, и одноклассников, желавших Америке так же развалиться, как это сделал в своё время покрывшийся плесенью и липовым мёдом Советский Союз. Или начать льстить, призвая к миру между нашими странами и народами, а потом в российских СМИ читать, из уст блогеров слышать сравнения себя с мальчиком из Нового Уренгоя в Бундестаге, посмевшего заявить в немецком парламенте, что не все немцы были во Вторую Мировую мерзавцами, убивавшими в промышленных масштабах евреев и славян? Но как при этом их упрекнуть в варварских бомбардировках Белграда и Багдада? Да и вообще как же слова Гаврилы? Как же звучавший в голове голос Марка Порция Катона, буквально требовавший от него: «Ceterum censeo Carthaginem delendam esse»… И плевать, что будет завтра с Америкой и миром без мирового гегемона и жандарма, сколько войн разразится, сколько крови пострадавших от геноцидов прольётся – Карфаген должен быть разрушен!
Сложно молвить слово и при этом никого не обидеть. Лучше бы вообще молчать. И Саша молчал, более всего желая лишь снова вернуться к Оксане, знатно помириться перед сном, а потом утром проснуться и сделать вид, что вся эта история была дурацким сном, всего лишь кошмаром, так и не ставшим, к счастью, явью. Чтобы в действительности между ними не было разлада и ссор, а Россия и Украина никогда не проливали бы кровь своих сыновей, продолжая в интернете делиться мотивирующими картинками о братстве восточных славян, как в далёком 2012 году. Завтра он и она проснутся в одной постели, поцелуют друг друга, потом Саша принесёт Оксане завтрак в постель, они включат телевизор на фоне и будут целый день не вылезать из постели, только лишь обнимаясь и целуясь. А завтра она соберёт его на тренировку, и он забьёт заветные 900 голов в НХЛ. Или даже тысячу, обогнав Овечкина. Кто знает, как повезёт? Если Ови может, значит сумеет и Быков!
Вот чего искренне хотел и желал Сашка, потому просто стоял и молчал, чуть искривив губы в глупой ухмылке, представляя как держит в левой руке над головой тяжеленный кубок Стэнли, а правой обнимает любимую Оксану. Он даже и не замечал, как ему кричат:
– Ну чего ты молчишь, русский?
– Русский, говори!
– Нам нужно знать, что будет дальше!
Сзади Быкова плечом поддел Эдди. Саша обернулся и недоумённо посмотрел на своего американского друга. Рядом с ним стоял с разбитым носом и выбитым зубом, но радостный Развозжаев.
– Говори! Люди ждут! – прошептал он.
– Пора сказать! – улыбнулся ему Петька, похлопав по плечу.
– Когда ты успел подраться? – удивился Саша.
– Потом расскажу, брат. Сейчас говори.
«Скажу что-нибудь приятное…» – подумал Быков, ещё раз пожалев, что не поступил на журналиста, а потом начал свою речь, транслируемую на весь мир. И все люди планеты, начиная от ребёнка, до старика, от бездомного на улице и до президента с миллиардером начали внимать каждому сказанному Быковым слову. И не было в тот момент равнодушных к тому, что он говорил.
