Читать книгу: «Смирение», страница 4
– Нет, я покинул страну ещё раньше. В 2013.
– Типа вас уже тогда преследовали?
Быков усмехнулся.
– Меня и сейчас преследуют.
– КГБ Лукашенко в США? – удивился Брыльский.
– Типа того…
– Наверное, это тяжело… – вздохнул поляк, – а вас за что судили?
– Приписали мне преступление, которого не совершал.
– Ну да! В тоталитарных режимах это обыденная практика…
– Да неужели? – рассмеялся Быков.
Поляк Сашиному смеху немного засмущался.
– Извините, если чем-то обидел. Я не хотел надавить на больное…
– Ничего страшного. Это защитная реакция.
– А, да… – улыбнулся Брыльский, – я понял. В любом случае здесь вам не о чем беспокоиться. В Америке всё намного лучше с правами человека.
– Ощутил на своей шкуре, – ухмыльнулся Быков, – а вы сюда из Польши из-за чего приехали? Вас тоже преследовали?
– Упаси Господь! У нас по беспределу попасть в тюрьму невозможно. Демократия всё-таки! Я приехал на заработки. Вообще хотел стать профессиональным переводчиком, но все вакантные места были заняты, и я не растерялся. Взял в аренду автомобиль, и таксую вот уже почти 9 лет.
– Вам нравится здесь?
– В целом да, – пожал плечами Брыльский, – есть, конечно, свои минусы, но в целом хорошо.
– В Америке есть минусы? – удивился Быков и вновь ухмыльнулся, – даже не заметил…
– Вероятно, вы за американскими новостями с 2016 года не следили. До этого страна была просто рай земной. А сегодня тут творится какая-то неразбериха! Чертовщина, я бы даже сказал. Все эти негры, мусульмане, секс-меньшинства, феминистки как с цепи сорвались. Требуют прав, уважения, иногда ущемляют права натуралов даже!
– Ого… – отреагировал Саша.
– Ага! – продолжал поляк, – когда я приезжал, такого ещё не было. А сейчас ужас какой-то стал. Что ни сделай, что ни скажи, да даже сиди и ничего не делай – в любом случае ты неправ! Пошутить даже нельзя, высмеять что-то… Обязательно кого-то оскорбишь, кому-то дорогу перейдёшь. А что в Западной Европе творилось в пятнадцатом году? Столько мигрантов к себе пустили – просто ужас какой-то! Неужели они не понимают, что этим просто уничтожают свою национальную идентичность? А на христианство какие гонения начались, ой… – Брыльский махнул рукой, – просто ужас! Во всех бедах обвиняют! Вот во всех! Других религий как будто не существует! Исламских террористов тоже! Одни только христиане плохие… Ну разве так можно?
– Я тоже заметил… – задумчиво отвечал Быков.
– С женщинами так вообще ужас! На свидании не так посмотришь – всё! Ты сексист, насильник и фашист! Сразу же! Раньше про разрешение на секс только шутили, а теперь всё на полном серьёзе! Ну разве так можно?! Но и на этом не остановились! Насиловал – не насиловал, бил или не бил – всем плевать! Сначала отменят человека, сотрут в порошок, даже не разобравшись, было ли преступление, а потом только думают, виноват или нет. Идиотизм полнейший! Я, кстати, именно поэтому за Джонни Деппа болел, когда он судился с Эмбер Хёрд…
– Как и все мы… – кивнул Быков.
Пробка рассосалась. Машины поехали вперёд.
– О, наконец-то! – воскликнул Брыльский, – едем! – надавил на газ, потом продолжал, – кто бы сомневался, что адекватные люди будут за Джонни. Особенно мы с Восточной Европы. Иногда кажется, что коммунизм нам Богом был ниспослан не просто так, а чтобы мы боролись со всеми его проявлениями и сегодня. Сам же подумай! Всё, что мы наблюдаем сейчас, через всё это проходили наши страны в советское время под московитской оккупацией. У них у самих в Москве сразу после революции все эти парады были под названием «Долой Стыд» и прочее, а запад просто пытался всё это переварить, потому и впустил к себе внутрь всю эту гадость. Но, как видишь, не справляется. А для этого им что нужно? Правильно! – Брыльский поднял вверх указательный палец, – помощь тех, кто от всей этой гадости уже был привит после оккупации большевиков! А это кто? И снова правильно! Славяне! Поляки! О нас даже в Америке консерваторы стали очень хорошо говорить. Мол, только Польша западную цивилизацию и спасёт!
– Я вроде слышал, так же говорят и про русских. Тоже, мол, в пример ставят…
– Московиты то? – усмехнулся Брыльский, – какой они пример могут дать? Собственными руками две империи разрушили, жить по-человечески так и не научились, зарабатывать не умеют, живут в нищете, поголовные пьяницы, вымирают, а заместо них приходят всякие кавказцы с таджиками… Чем русские лучше немцев или французов, также пускающих в страну кучу мигрантов? Чем они лучше американских демократов, пускающих беженцев из Латинской Америки, продающих потом наркотики американским детям? Да ничем! Они только могут дать пример, как всё пропить и как целовать сапог своего пана. Или как они там их называют… – поляк почесал затылок, – вспомнил! Барин! Они их баринами зовут! Вот это всё, что они могут! Вот это всё, что они умеют!
В этот момент в Быкове проснулось непреодолимое желание врезать Брыльскому по морде. Еле удержался.
– А Польша… – продолжал поляк, – у нас на всю страну всего четыре мечети! Ни одного мигранта к себе не пустили даже под давлением Евросоюза! Верующих христиан согласно статистике больше 90%, и не разрешены никакие гей-браки! Вот нами и восторгаются. А если захотят, то мы вообще светочами разума и адекватности во всём мире станем! К нам скоро за советом будут со всей планеты обращаться, как нормальное государство строить. Вот увидишь…
– Какая интересная мечта… – подметил Быков.
– Вот-вот! Главное, чтобы наши власти и народ захотели мир вести вперёд, а не быть ведомыми! Это самое важное! Правильно ещё всякие Ницше и Шпенглеры говорили. Запад может освежить только ветер с востока! И это мы – славяне! Мы с тобой, Саша – поляк и белорус! Именно поэтому нам нужно вместе держаться, братские узы поддерживать и остальному миру правильный путь указывать! – поляк показал указательный палец.
– А русские не славяне уже?
Брыльский цокнул.
– Ну я же говорил… Ещё раз повторю. Вот что эти московиты? Что с них взять? Только диктаторов и тиранов себе во власть выбирают, сами над собой властвовать не умеют, разрушили свои государства два раза в ХХ веке, в себя верить перестали… Вот поэтому и плохо у них всё. То ли мы – маленькие славянские государства! За нами будущее! Про нас про поляков так и говорят сегодня, что мы можем стать флагманом свободной Европы заместо Германии. Думаешь, зря нам так доверились? Мы, если потребуется, все мировые вопросы решим, все конфликты уладим! А Россия что? У них внутри проблем много типа засилья мигрантов, постройки мечетей, и они не решаются годами. У нас такого нет, потому что мы к себе мусульман почти не пускаем. Если такие и есть, то только с Северного Кавказа. Это которые чеченцы там всякие и прочие, кто с русскими воевал и к нам переехал после… А как только Россия снова распадётся, все эти мусульмане к себе обратно на Кавказ уедут, и проблем у нас в Польше вообще больше не будет. Понимаешь?
– Примерно.
– Вот поэтому мы главными скоро будем сначала во всём Евросоюзе, а потом и во всём мире.
– А потянете?
– А чего ж не потянуть? – усмехнулся Брыльский, – если бы в Речи Посполитой потенциал свой не потеряли, мы уже давно круче России бы стали. И первый в космосе был бы тоже поляк! Главное, чтобы Господь от нас не отвернулся, а в остальном всё будет хорошо. К сожалению, многие даже у меня в стране с этим не согласятся. Скажут, мол, слишком неподъёмную ношу на отечество накладываешь. Но знаешь, что самое главное?
– Что?
– Я поляк! Я в Польшу верю ив народ свой! А русских в Россию веры больше нет. Вот поэтому нам быть светочами адекватности на западе, а им шиш на постном масле. А знаешь, почему они не верят?
– Почему?
– Потому что страна нищая была, есть и будет. Народ там бедный, оттого и злой. Национальная идея на чём должна стоять? На том, что нация обязана свои богатства сохранять и преумножать. А что у русских есть? Аб-со-лют-но ни-че-го! – произнёс по слогам Брыльский, – у них всё сначала царь отнимал, потом большевики, теперь олигархи. Откуда ж в них вера в себя появится?
– Не знаю, – сухо отвечал Быков, недовольно глядя в окно на магазинчки и ресторанчики первых этажей небоскрёбов, мимо которых проезжало такси. В своё время у него подруга хотела такой же, но от этой идеи после подсчётов отказалась, потому что аренда и налоги весь доход сожрут.
– Вот и я не знаю, – пожал плечами Брыльский, – Ежели когда народ там в себя поверит, то тогда сильным вновь и станет. Но, надеюсь, уже никогда. А то не дай Бог русские снова в Варшаве будут, даже не знаю, как потом буду в лицо деду своему смотреть.
– А что с твоим дедом?
– Он одним из самых известных диссидентов в Польше был, когда она ещё под оккупацией большевиков находилась. Одним из участников «Солидарности» являлся. Конечно, не на главных ролях был, но крови у красных в Польше попил достаточно. Он же столько сил отдал, чтобы отчизна вновь свободной стала, и при его жизни что ли вновь наблюдать, как русские оккупируют Варшаву и Краков? Да он скорее удавится!
– Было бы неплохо… – недовольно буркнул себе под нос Быков.
– Что-что? – переспросил Брыльский, не расслышав.
– Я говорю, долгих лет жизни ему!
– А! Спасибо! Ему было бы приятно! – улыбнулся поляк.
На короткий промежуток наступило неловкое молчание. И в этот момент Быков задумался над тем, что после развода с Оксаной у него тоже опустились руки и потерялась вера в себя. Тренировки сразу после пропустил, последнюю игру сезона отыграл так плохо, даже сам не ожидал, что так плохо откатает. Потом Оксана предъявляет ультиматум, в связи с обвинением, которое, скорее всего, никак не получится оспорить, а лучший друг бросает, потому что смысла нет помогать и так пропащему. Теперь и деньги утекают как песок сквозь растопыренные пальцы. И смотрел Быков сейчас на всё вокруг, да чувствовал, как душу его переполняла бессильная злоба, которую сейчас он мог снять только единственным способом – дать в челюсть Брыльскому. Да так, чтобы тот зубы по салону своего такси искал.
И вот, кажется, он сейчас не выдержит и задушит этого поляка прямо за рулём, как вдруг раздался телефонный звонок.
– Так, это чей? – спросил Брыльский, глядя на свой смартфон.
– Мой! Мой! – отвечал Быков.
Он достал гаджет и посмотрел, кто звонит. Это был Макмастер – президент Нью-Йорк Рейнджерс. Саша напрягся. Если звонит он собственной персоной, то ничего хорошего от разговора ожидать явно было не нужно.
– Алло. Мистер Макмастер?
– Да, привет, Саша. Рад тебя слышать. Активно сейчас слежу за твоей ситуацией. Даже представить не могу, каково тебе…
– Сложно.
– Понимаю. Понимаю. Ну-с… – Макмастер вздохнул, – ситуация становится тяжелее с каждым часом. Тебя чуть ли не в розыск объявили.
– Да я знаю.
– Да… – Макмастер снова вздохнул, только на этот раз тяжелее, – слушай, я даже не знаю, с чего начать, потому что сам знаешь – ты мне как сын – не раз это тебе говорил, говорю и сейчас, чтобы не забывал. И… Мне очень хочется помочь, но дело принимает всё более тяжёлый оборот. Я звонил адвокатам твоей бывшей, пытался замять дело деньгами, но они непреклонны. В этой ситуации… – он снова вздохнул, ещё тяжелее и глубже, – в этой ситуации мне нужно думать о сохранении клуба. Понимаешь? Я ведь рассказывал тебе, насколько велика и продолжительна история команды?
– Да, сэр, вы рассказывали.
– Ну, вот… – Макмастер теперь вздохнул так, что, казалось, задыхается, – слушай, Саша. Ты запомни главное. Я за тебя, я тебе верю. Убеждён, что тебя оболгали, но… – цокнул, – Репутация клуба важнее, понимаешь?
– Понимаю.
Макмастер облегчённо выдохнул.
– Если что, выгонять тебя с позором из-за этой шлюхи никто не намерен. Я пока временно приостановлю твой контракт, акционеров постараюсь попросить, чтобы твоя зарплата сохранилась. Надеюсь, ситуация урегулируется со временем, ну или юристы придумают выход. Но пока так. Этот сезон, к сожалению, ты пропустишь.
– Ничего страшного… – вздохнул Быков.
– Саша, ты даже не представляешь, как тяжело мне далось это… Ты за эти десять лет стал сердцем этой команды, почти привёл нас к Кубку Стэнли. Ты даже представить не можешь, насколько тяжело мне было принимать даже такое решение…
– Спасибо вам, сэр.
– И тебе спасибо за всё, сынок. Мы тебя не бросим и продолжим работать. Надеюсь, удастся реабилитировать. Господь поможет.
– Господь поможет…
Макмастер бросил трубку. У Быкова ни капли сомнений, что это временное решение легко превратится в его увольнение, если ситуация начнёт ухудшаться. Всё будущее, старательно выстраивавшееся в течение долгого времени упорными тренировками, красноречием, травмами и даже пролитой на лёд кровью – всё последовательно падало в соответствии с эффектом домино. И конца или края этому ужасу видно всё ещё не было.
– Что у вас? – спросил Брыльский, увидев, что Саша совсем поник.
– Меня только что уволили с работы! – улыбнулся Быков.
Поляк усмехнулся.
– Никогда не видел, чтобы увольнение становилось причиной такой лучезарной улыбки.
– То ли ещё будет.
– О, нет… – вздохнул Брыльский, глядя на дорогу.
– Что там? – Быков посмотрел вперёд из-за переднего сиденья и увидел стоявшие впереди машины.
– Вот это заехали… – вздохнул поляк и шлёпнул ладонями по рулю, – опять пробка! Сейчас попробую выехать.
Он осмотрелся и собрался уже было повернуть, как вдруг сзади дорогу преградили уже другие машины, которых становилось всё больше. Теперь они точно застряли.
– Выехать никак? – поинтересовался Быков.
– Похоже, что никак…
– Зараза…
– Ладно! Постоим пока… – улыбнулся Брыльский, высунулся из окна и посмотрел на экраны. Там крупным планом красовалось лицо Быкова с подписью:
НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ПОМОГАТЬ
– Парню не повезло… – рассмеялся поляк и помотал головой, – очередной русский дурачок, но хоккеист реально хороший. Очень любил смотреть, как он играет. Увы, видимо, песенка его спета.
– Видимо… – сухо отвечал Быков.
– Будь его другом, я б ему посоветовал с украинками ни в коем случае не водиться. У моего брата жена с Винницы была, так она его без штанов оставила. Украинки – они бабы очень своенравные, их нужно на цепи держать и не давать ножки свешивать, иначе вот живой пример… – Брыльский показал рукой на экран с Быковым, – и ладно ещё оставят с голой жопой. Так ещё же глотку могут во сне перерезать…
– Серьёзно? – удивился Быков.
– А то! Это ж они наше племя на Волыни в сорок третьем резали и даже извиниться не подумали. От них подлости только и ожидай. И знаешь, что я скажу? Русские хоть и мерзавцы, но правильно делают, что хохлов бьют. А те молодцы, что русских бьют. Надеюсь, перебьют друг друга, и врагов у Польши меньше станет.
– И чтобы к ним белорусы присоединились, я правильно понял? – рассмеялся Быков.
– Кстати, да. Они тож… – Брыльский неожиданно замялся, потом мило улыбнулся и захихикал, – ой, так вы же белорус… – потом обернулся, чтобы извиниться и пожать руку, – извините пожалу…
Тут у поляка глаза на лоб налезли, а с лица резко пропала улыбка. Он посмотрел сначала на Быкова, потом на экран, где засветилось его лицо, потом снова на него и вновь на сообщение.
Брыльский робко пробормотал:
– Ты… Он!
– Охренеть, правда? – расхохотался Быков.
– Ах, ты курва! Ты как смел девочку несчастную изнасиловать?! Мерзавец! Подлец! – поразительно было то, как поливавший до этого украинских женщин самыми последними словами поляк вдруг преисполнился неудержимого гнева, готовый прямо здесь прибить Быкова, было б чем.
– Московит! – гордо поднял подбородок Сашка и улыбнулся, – надеюсь, тебе в самых жутких кошмарах снюсь…
– Пошёл вон из моей машины, курва! Пошёл вон!
– С радостью. Осталось только сдачи дать за поездку.
Быков хлёстким ударом кулака ломает Брыльскому нос и тут же выскакивает с криком:
– Вы нам ещё гады за Сусанина ответите!
– Ай… – простонал Брыльский. Тут же открыл дверь машины и прокричал на всю улицу, показав на Сашу пальцем, – Это Быков! Это тот самый московит! Хватайте его, пока не убежал! Хватайте!
А тот быстро заскочил в бургерную и сразу направился в уборную. Там включил кран и принялся отмывать кулак от соплей и крови Брыльского. По ходу дела смеялся и радовался искренне, как мальчик, впервые поучаствовавший в драке и вмазавший обидчику смачной оплевухи.
Вот казалось бы… Сколько всякого дерьма свалилось на его голову за последние несколько дней. Буквально несколько минут назад уволили из «Нью-Йорк Рейнджерс» – клуба, в котором играл сам Уэйн, мать его, Гретски! Клуба НХЛ, в котором Быков мечтал играть с самого детства, только взял в руки клюшку. Буквально пару часов назад его лучший друг, которому он помог построить карьеру в США, предал его, согласившись оговорить, дабы его не выперли из Рейнджеров и не лишили заработков. Буквально два месяца назад его любимая жена Оксана не только подала на развод, но обвинила Быкова в изнасиловании, потребовав за прекращение преследования его квартиру в Нью-Йорке и 90% всех заработанных денег. И вот казалось бы, есть ли повод выходить из той бургерной чуть ли не в припрыжку и ловить при этом снисходительные и насмешливые взгляды сидевших там обывателей?
Несомненно, Быкову было так плохо, как, наверное, никому другому за исключением, пожалуй, только солдат обеих сторон на фронтах Бахмутской мясорубки. Ничто не могло удержать его от уныния и абсолютного морального истощения, но всего один удар в рожу наглому Брыльскому буквально второе дыхание Быкову подарил. И шёл он дальше с яркой, искренней, радостной улыбкой, слушая за спиной проклятья и жалобы истерично визжавшего подобно свинье поляка со сломанным носом и окровавленной рожей.
Глава 5
Каким бы счастливым Быков ни уходил, врезав Брыльскому по носу, положение его это никак не улучшало. Чем дальше он шёл, тем больше народу его стали узнавать. Кто-то даже пытался остановить, но тоже получал по роже, что для этих несчастных подарком не было: Саша был одним из самых крепких и габаритных хоккеистов, поэтому встреча чей-то морды лица с его кулаком не могла окончиться для жертвы ничем хорошим. В лучшем случае их ждал фингал под глазом. В худшем – валяющиеся по полу окровавленные зубы.
Но даже Быков, как бы ни старался себя этим порадовать или приободрить, не мог не понимать, что долго так не сможет. В лучшем случае устанет и сам в конце концов огребёт, в худшем поедет в полицейский участок и познакомится со всеми прелестями американского правосудия, какими он их себе представлял из рассказов Виктора Бута и Марии Бутиной.
Вместо этого он решил затеряться в толпе и не нашёл ничего лучше, кроме как сделать это в торговом центре. Сетовал на то, что ну кто его там найдёт! Авось повезёт…
Добравшись до одного крупного ТЦ, он быстро заскочил туда, заранее накинув капюшон и решив идти медленно и спокойно, чтобы не показаться подозрительным.
Выглядел тот торговый центр абсолютно так же, как и прочие.Ничем не отличался от той же самой Питерской «Галереи» рядом с Площадью Восстания и Московским вокзалом. Находился ТЦ в большом 5-этажном здании в стиле модерна. На первом этаже находился «Walmart», на втором магазины одежды и аксессуаров, на третьем детские игрушки с электроникой, на четвёртом кинотеатр и развлекательная зона, а на пятом множество ресторанов быстрого питания, кафешек, кофеен и пиццерий.
Оказавшись на втором, Быков сразу побежал в один из бутиков и выбрал себе солнцезащитные очки. Посмотрев в них на себя в зеркало, всё никак налюбоваться собой не мог. Выглядел как Вин Дизель на постере фильма «Вавилон Н. Э.» – глупое, клюквенное кинцо с невнятной и странной концовкой, но с Дизелем в главной роли, потому все грехи прощаются.
Далее Быкову захотелось чего-нибудь съесть. Он поднялся на пятый этаж и купил себе немного спагетти и бифштекс с апельсиновым соком. Нашёл столик на самом краю, чтобы не бросаться на глаза, и с удовольствием начал свою трапезу. Пока ел, вспоминал, как же вкусно готовили его родители: отец жареную картошку и шашлык, а мать всё остальное. Особенно выпечку! Просто отпад были все эти мамкины пирожки и сосиски в тесте! Потом в памяти начала всплывать бабушкина пицца, тёткин холодец, запечёная в углях походного костра картошка и старая добрая ларьковая шаверма!
Пока смаковал кусочек за кусочком и вспоминал вкус детства, думал, мол, вот бы сейчас вернуться в то беззаботное время туманной юности, когда вообще ни о чём не думал и не переживал, спокойно дёргая девчонок за косички и шлёпая их по попе без опасности, что будешь осуждён за харрасмент, буллинг, хренулинг и прочую чушь, которой раньше и не существовало вовсе. Мир в одночасье стал другим, непривычным и чужим, а Саша стал представителем потерянного поколения. Хотя точнее будет сказать потерявшегося в новых веяниях времени. Ведь раньше хоть и не радужно было, но примерно понятно, по каким правилам работает мир. А сейчас попробуй разберись без 100 наркомовских, согласна ли партнёрша на секс, или её мурлыкающее и сопящее от удовольствия «нет» действительно является отказом?
И ладно у Быкова от современных реалий голова кругом шла, но как бы охренел его отец, узнав, что это сексизм – заставлять мать готовить ему борщ и стирать носки. Также он, всю жизнь работавший за копейки в шахте и посадивший там себе лёгкие, а искреннюю радость ощущавший только после поимки какой-нибудь упитанной щуки на рыбалке, наверняка бы изрядно удивился, узнав, что угнетает всех женщин на планете своей патриархальной цисгендерностью и белыми мужскими привилегиями. Услышав подобное, покрутил бы у виска и посетовал бы на белую горячку у того, кто это ему говорит. Ну а как бы охренела мама, услышав, что, мол, она – жертва патриархата, считавшая при этом нормальным гладить и убираться в доме,ни разу в своей жизни не работая и полностью находясь на содержании мужа! У Быкова мать ещё и шовинисткой была, так как кавказцев терпеть не могла, да гомофобкой, ибо не то что два целующихся мужика, но даже две целующиеся девки вызывали у неё искреннее тошнотворное омерзение. По современным меркам её в США и Европе вообще бы расстреляли без суда и следствия, а она даже не поняла бы, за что.
И вот в такой патриархальной семье взрослевший Быков, в таком патриархальном обществе живший… Теперь с шуток про Барнаул ему действительно было не смешно, так как его сексистские и мизогинные ночные кошмары здесь и сейчас стали реальностью, а ощущение чужеродности в новом для себя мире только нарастало.
В довесок к переживаниям на фоне развода с Оксаной Быков вдруг внезапно осознал, что идея попытаться раствориться в торговом центре с маскировкой даже хуже, чем у Супермена в образе Кларка Кента, была одной из самых плохих, если даже не дурацких за всю его жизнь. Закончив кушать и оглядевшись по сторонам, он вдруг заметил, как за ним в оба глаза следит охрана. И это был не один, не два, а целых десять или двадцать охранников, приглядывавших за Быковым из разных концов зала. Казалось бы, зачем столько на одного? Но то и дело оборачиваясь, он замечал всё новые и новые глаза, пристально следившие чуть ли не за каждым его движением. При этом Быков ещё после покупки солнцезащитных очков чувствовал, что за ним явно кто-то наблюдает, но значения этому не придал. Теперь стало даже страшно, ибо слишком много их было, и все выглядели такими напряжёнными, будто объект их слежки атомную бомбу в кармане носил.
Так что жалел он, что вообще сюда зашёл. Ведь драться можно до посинения даже с сотней – сами будут друг другу мешаться, стараясь толпой одного задавить, но рано или поздно или устанешь, или на молоток кувалда найдётся. Быков же не Стивен Сигал в конце концов, десяток подкаченных охранников, да ещё вооружённые резиновыми дубинками с электрошокерами скрутят его, сколько ни сопротивляйся. А он внутри торгового центра, откуда может просто не выйти. Если заблокируют двери или ещё какую подлость устроят – убежать или спрятаться не получится.
Вот и сидел сейчас Быков, нервно царапая тарелку вилкой. Делая это, он даже и не заметил, что его гостям сейчас слушать создавшийся скрежет было крайне неприятно.
– Молодой человек, прекратите! – гавкнула на него рассерженная пожилая женщина.
– Извините… – пробормотал напряжённый Быков. Увидев, как один из охранников сдвинулся с места, чтобы приблизиться ближе к Саше, он вскочил с места и быстро направился к эскалатору. При этом старался действовать как можно спокойнее, чтобы не спровоцировать охрану, но чувствовал, что с трудом может это делать от волнения, да и не особо это помогало: охранники ещё пристальнее начали следить за Быковым. Он шёл медленно, и они также, шёл быстрее – и они ускоряли шаг.
При этом может они боялись нападать, может стеснялись – сказать трудно, но охрана не задерживала Быкова, возможно даже пыталась взять в импровизированный мешок и с его помощью выпроводить из торгового центра. А может полицию ждали? Что у них в голове творится, сказать сложно. Но, благодаря из бездействию, Саше удалось спуститься сначала на четвёртый этаж, потом на третий.
И уже там он увидел прямо перед собой ещё троих охранников, загородивших путь. «Вот теперь точно будут брать…» – подумал Быков.
Стараясь избежать негативного сценария, он свернул в коридор. Там быстро побежал к лестнице для персонала, надеясь спуститься вниз по ней до первого этажа, а там уже сориентироваться, как выбраться. Охранники ринулись за ним, но с учётом, что Саша был весьма быстрым хоккеистом, то, соответственно, и бегал хорошо. Разогнавшись, он быстро побежал по коридорам, стараясь везде, где можно, сворачивать, чтобы охранники потеряли его из виду. Бежать при этом было весьма сложно, так как уложенная на пол гладкая плитка ощущалась словно гладкий лёд, а на ногах совсем не коньки были надеты, потому не покидал страх поскользнуться. В итоге цели своей добился. Спрятавшись за углом, он смотрел, как пара охранников побежали по другому коридору. Вот теперь, кажется, можно было перевести дух.
Но внезапно Быкова схватили и затащили в какой-то кабинет. Он пытался сопротивляться, но его соперник оказался очень крепким физически, да и ещё хорошо владел бойцовскими приёмами, заломав Саше правую руку. Чтобы не смог вскрикнуть, зажал ему рот.
– Тише! Тише! – шёпотом произнёс незнакомец, – я вам не враг. Расслабься.
– Харафо, – промычал Быков.
– Я отпускаю. Обещаете вести себя спокойно?
– Аха.
– Если обманете, позову охрану. Понятно?
– Да.
Незнакомец отпустил Быкова, тот развернулся и увидел перед собой на удивление мило улыбающегося охранника телосложением как Шварцнеггер и ростом почти в два метра, да и стрижка с цветом волос были похожи на ту, какую Железный Арни носил во время съёмок первого Терминатора. Завёл он Сашу в пункт наблюдения, где стояло множество экранов, вещавших изображение с видеокамер, натыканных по всему ТЦ.
– Ты кто? – прошептал Быков.
– Тише.
Внезапно заработала его рация.
– Эдди, у тебя как обстановка? Этот русский не пробегал мимо тебя?
И тут Быков выпучил глаза, уверенный, что этот чёртов Эдди сейчас его сдаст. Поди специально зубы ему заговаривает, что не желает ему зла, чтобы потом в самом конце по голливудским канонам красиво обломать последнюю надежду на спасение и сдать своим, когда кажется, что до столь желанной свободы рукой подать. Ноги от страха у Саши буквально подкосились и стали словно ватные. На лбу появилась испарина.
– Нет. Я ничего подозрительного не видел, – неожиданно отвечал охранник. У Быкова от этих слов гора будто с плеч.
– Если что, будь на связи. А то он куда-то исчез. Не можем его найти.
– Ну он явно не мог как сквозь землю провалиться… – улыбнулся Эдди, глядя на Быкова.
– Короче, продолжаем искать! Все! Ищем этого ублюдка! Как поняли?
– Принял, – отвечал Эдди и выключил рацию.
– Какого чёрта?! – возмутился Саша.
– Извините, что так вышло. Но по-другому вас никак было не спасти. Вы же тот самый Алекс Быков?
– Да, я… – отвечал удивлённый Саша.
– Меня зовут Эдвард Робертс. Ну или для друзей просто Эдди.
– А мы друзья? – нахмурился Быков, подозрительно разглядывая Робертса.
– Ну… На самом деле я всегда хотел бы быть вашим другом. Как вы появились в Нью-Йорк Рейнджерс, я ваш большой фанат. Даже поверить не могу, что вы сейчас здесь рядом со мной, – Эдди улыбнулся, преисполненный буквально детской радостью, будто Санта Клаус на день рождения подарил велосипед, щенка или X-Box.
– Ну… Это приятно, – засмущался Быков.
– О, чёрт! – внезапно всполошился его новый знакомый, – сразу попрошу, пока не забыл, а то времени на самом деле у нас немного, – Робертс подошёл к тумбочке, достал оттуда спортивный журнал. На обложке было фото 2013 года с Быковым на льду в экипировке из одного спортивного журнала.
Он ту фотосессию хорошо запомнил, как и интервью, что давал журналистам. Это было ещё на заре Сашиной карьеры в Рейнджерах. Тогдашнего главного тренера и президента клуба обвиняли, что те из легендарной команды пытаются сделать русско-коммунистический сброд, приглашая в состав множество игроков из России, да и к тому же сам Быков всегда играл довольно жёстко, потому воспринимался спортивными журналистами как не просто волк в овечьей шкуре, а настоящий монстр. Интервью это было призвано доказать, что Быков – человек, русские – не чудовища, а план руководства клуба оправдан. В целом материал был признан довольно удачным, и, как минимум, патриотически настроенные фанаты Рейнджеров успокоились. Но вышел он на фоне первого обострения между США и Россией на фоне войны в Сирии, так что омрачился весьма громкой тогда темой с Белыми Касками. Один из обозревателей едко осадил клуб комментарием, мол, потные носки Быкова, если их кинут в раздевалки к командам противника, будут сродни применению Асадом химического оружия. А потом руководству клуба придётся оправдываться, как пытаются обелить трагедию в Сирии некоторые пророссийские лоббисты в американском истеблишменте. Прочитав тот материал, Быков был в ярости и недоумевал, почему был обязан доказывать всем, что он человек, а не чудовище. Мол, лучше бы врезал тому уроду своим фирменным апперкотом в нижнюю челюгу. Пусть лучше соперники других команд трясутся от ужаса, только увидев его на льду, нежели его на страницах спортивных журналов будут так унижать. Но тогдашний президент клуба попросил стерпеть во имя общего блага, хотя Быкову было нереально обидно, что оставил те строчки от журнашлюхи без ответа. Но потом в Рейнджерах сумели убедить Быкова, что он – лицо России, а потому всё испортить буйным скандалам было бы неправильно. Со временем он и сам согласился с этими доводами, но тогда искренне не понимал, почему должен терпеть и улыбаться каждой встречной мрази, пытающейся вытирать о него ноги, только за то, что он из России. Сейчас он эту историю вспоминал с иронией, учитывая, что в сравнении с ситуацией нынешней та была просто детским садом.
