Читать книгу: «Истории для рассказа в темноте», страница 12

Они провели в дороге весь день, делая короткие остановки. Грегори был с Идой вежлив и внимателен, время от времени спрашивая, не устала ли она и не нужно ли ей чего-нибудь. Ида отвечала учтиво, но вместе с тем робко и кратко. Иногда они по очереди предпринимали попытки завязать разговор, но не преуспевали. Поэтому большую часть пути они, сидя друг напротив друга, неловко молчали, невольно отводя взгляды в окна, за которыми проплывали живописные пейзажи. Сперва это были в основном безлюдные вересковые пустоши, но затем стали появляться перелески и рощицы. Лес все густел и густел, пока не превратился в дикую глухую чащобу.

Грегори казался Иде слишком зрелым. Он был хмур, угрюм и мрачен, но иногда его лицо вдруг озарялось и тогда на нем отчетливее проступали приятные черты: темные выразительные глаза, острые скулы, красивые губы и волевой подбородок. Пусть Грегори не был лишен привлекательности, Ида вся содрогалась от мыслей, что ей придется провести с ним всю оставшуюся жизнь и делить с ним ложе. Кажется, еще вчера она играла в куклы и салки и спала в тесной детской вместе со всеми. А сегодня ее нарядили в подвенечное платье и вынудили изображать взрослую даму. Ида ощущала себя притворщицей и самозванкой, совершенно не готовой к семейной жизни и возлагаемой на нее роли хозяйки большого дома. Она стыдилась своей неопытности и ужасно боялась оконфузиться.

– Я слышала, Алмонд-хаус особенно прекрасен в это время года, – нерешительно заговорила Ида, припомнив какие-то невнятные расплывчатые комментарии окружающих о поместье Монтегю.

Стояло позднее лето. Пора урожая. Время на границе увядания.

– Пожалуй, – задумчиво отозвался Грегори. – Хотя, полагаю, что в любой сезон природа прекрасна по-своему. Поместье укрыто в местах заповедных, практически диких, однако в этом есть свое очарование. Уверен, вам понравятся наши сады. Они лишены всякой нарочитой искусственности, в отличие от французских с их вычурностью и идеальной симметрией… Долгое время в оранжерее выращивали миндаль, отчасти чтобы оправдать название поместья²², да и просто для красоты, пока однажды… – он вдруг осекся и помрачнел сильнее обычного.

Грегори удрученно выглянул в окно, а затем спросил с плохо скрываемой тревогой в голосе:

– Может, нам повернуть назад?..

Ида непонимающе уставилась на него. Заметив ее взгляд, Грегори тяжело вздохнул и пробормотал:

– Нет, конечно, нет… Это невозможно… Alea iacta est²³

Сказав это, он погрузился в тягостные раздумья. Ида терялась в догадках, о чем же муж размышляет и к чему были сказаны эти слова, но не посмела нарушить молчание.

До дома они добрались глубокой ночью.

Грегори первым выбрался из экипажа и подал ей руку. Спускаясь, Ида посмотрела мужу в лицо, надеясь поймать его взгляд и поблагодарить легким кивком, но Грегори, увы, даже не взглянул на нее. Казалось, он все еще пребывал во власти тяжелых мыслей и оттого печально смотрел в никуда.

На воздухе Иду пробрала мелкая дрожь то ли от холода, то ли от переживаний, которые она держала в себе всю дорогу.

Во мраке ночи Ида увидела зловещие очертания фасада дома-великана. На втором этаже горели огоньки свечей в двух окнах-глазах. А на первом уже распахнулась огромная сияющая дверь-пасть, готовая в любой момент поглотить прибывших.

Причудливый вид заворожил Иду. Она все глядела и глядела то на дверь, то на окна, не в силах сдвинуться с места. Внезапно в одном окне показалась чья-то фигура в светлых одеждах и тут же исчезла. Все случилось за считанные мгновения, но Ида отчего-то решила, что то была девушка в свадебном платье. Но откуда здесь взяться другой невесте?..

– Аделаида! – окликнул ее Грегори. Он уже стоял у порога.

Ида вздрогнула и поспешила вслед за мужем.

Внутри дома царил торжественный полумрак, пахло деревом и душистой смесью цветочных ароматов, среди которых угадывался сладковатый запах розы, пряные нотки флокса и тонкое благоухание дельфиниума.

Проводив Иду в ее покои, Грегори вручил ей свечу, пожелал доброй ночи и растворился во тьме коридора.

Оставшись в одиночестве, она вздохнула с облегчением и огляделась. Вся комната была заставлена пышными букетами в роскошных вазах, и оттого цветочное благовоние ощущалось здесь сильнее, чем во всем доме. С одной стороны, Иде польстило такое внимание, но с другой – она сожалела, что все эти цветы сорвали лишь затем, чтобы доставить ей удовольствие, когда как век срезанных растений так короток. Куда больше Иде понравились бы цветы в горшочках, за которыми она смогла бы ухаживать. Уж они бы радовали ее намного дольше…

Ида ожидала, что все, накопившееся за день, выльется в слезы, но плакать совсем не хотелось. Лишь тихая тоска по семье и отчему дому заполонила грудь. Как скоро они теперь смогут увидеться? Этого Ида не знала, но надеялась, что Грегори позволит ее родным хотя бы изредка наезжать в Алмонд-хаус… А еще Ида лелеяла хрупкую надежду, что со временем они с Грегори полюбят друг друга и будут жить душа в душу так же, как ее дражайшие родители.

Несмотря на усталость, Ида долго не могла уснуть. Свернувшись калачиком на краю громоздкой кровати с балдахином, она прислушивалась к каждому скрипу, к каждому шороху и прочим незнакомым звукам дремлющего старинного особняка Монтегю.

В какой-то момент в коридоре послышались чьи-то шаги. Некто остановился у порога Иды. Она почему-то решила, что это Грегори, и вся сжалась, тревожно ожидая, что он вот-вот постучится к ней. Но этого не случилось. Неизвестный, кем бы они ни был, немного постоял за дверью, а затем тихонько ушел.

Ида не заметила, как уснула. Ей снилось, что она лежит на холодной каменной плите и не может ни глаз открыть, ни пошевелиться. Пахло ладаном и затхлостью. Рядом сидела какая-то девушка. Напевая грустную мелодию, она неспешно расчесывала Иде волосы гребнем. Голос незнакомки туманил голову.

Пусть ничего страшного не происходило, Иде почему-то было не по себе. Она хотела бы остановить это странное действо, но не могла. Она чувствовала, как проваливается куда-то в тягучую темноту, но изо всех сил боролась с этим. Измучившись, она уступила и погрузилась в забвение.

Наутро Ида проснулась усталой и разбитой. При свете дня она увидела, что все чудесные цветы, заполнявшие ее комнату, увяли за минувшую ночь.

II

Прошло около двух недель, как Ида поселилась в Алмонд-хаусе. За это время ее постигло смутное разочарование. Что-то было не так, но Ида не могла внятно объяснить сама себе, что именно и в чем причина.

Пожалуй, она чувствовала себя чужой и лишней. Здесь, в этом огромном особняке с дубовыми панелями, узорчатыми коврами и тысячей тысяч удивительных бесценных диковинок, расставленных по бесчисленным комнатам, Иде словно не было ни места, ни занятия. Все жило и работало без ее участия. А слуги, привыкшие обходиться без хозяйки, с ледяной вежливостью пресекали любые попытки Иды вмешаться в сложившийся распорядок.

Своих соседей, хозяев ближайших поместий, Ида не знала и не могла посетить их, не будучи им представленной. А те не спешили ни с приглашениями, ни с просьбами о визите в Алмонд-хаус. Видимо, слухи о нелюдимости Грегори оказались правдивыми.

Даже письма доходили сюда крайне редко. Ида получила лишь одно – от Дороти Ллойд. Подруга, со свойственной ей непринужденностью, засы́пала Иду неудобными вопросами о замужестве и о новом доме, но Ида не торопилась с ответом.

С Грегори они виделись редко. В основном только за завтраком. Муж целыми днями где-то пропадал, не посвящая в свои дела никого из домашних. По ночам он также не приходил. Если сперва Ида списывала все на тактичность, то теперь ей вдруг стало казаться, что Грегори ее сознательно избегает, что она не нужна ему. Но зачем тогда было жениться?.. Увы, Иде совершенно не с кем было посоветоваться и поговорить по душам, а доверить бумаге подобные откровения она не могла.

Привыкшая к постоянному шуму и оживлению отчего дома, Ида чувствовала себя неимоверно одинокой в Алмонд-хаусе. Если бы не идеальный порядок, который поддерживали малозаметные слуги, особняк Монтегю казался бы совсем необитаемым.

Томясь от скуки, она безрадостно коротала дни за книгами (благо их в библиотеке было в избытке) и рукоделием, а еще регулярно прогуливалась по окрестностям.

Грегори не кривил душой, когда говорил о красоте поместья. Искусная рука садовника устроила все так гармонично и естественно, словно сады сложились сами собой. Тенистые аллеи, извилистые дорожки, очаровательные пруды с островками и туфовыми мостиками, декоративные готические постройки, перголы, увитые плющом и девичьим виноградом, душистые клумбы гортензий, пионов, георгинов, лилий и роз… Любоваться всем этим великолепием можно было бесконечно.

Однако оранжерея, о которой упоминал Грегори, произвела на Иду удручающее впечатление: грязные, помутневшие стекла, кое-где поросшие мхом, брошенный заржавелый садовый инструментарий, неубранные мертвые деревья миндаля и сухая трава… Ида решила при случае предложить мужу навести здесь порядок.

– Отчего оранжерея заброшена? – спросила она служанку.

– Никто точно не знает, мадам. Говорят, земля вдруг утратила плодородие, хотя садовники утверждают, что на то нет никаких причин. Странное дело, ведь растения начали увядать сразу после смерти миссис Монтегю… Я имею в виду первую жену хозяина – Александру. Она так любила это место…

Ида знала, что до нее у Грегори было еще две жены, но обе скоропостижно скончались от болезней. Перед свадьбой Дороти, страстно любившая всякие жуткие байки, не уставала мягко подтрунивать над Идой по этому поводу: «Смотри, как бы твой загадочный жених не оказался навроде Синей Бороды. По приезде лучше сразу проверь подвал. Вдруг тела его женушек все еще там!»

Вернувшись с прогулки, Ида направилась в свои покои, но по пути вдруг услышала знакомый мотив из снов. Сперва она подумала, что ей чудится, но мелодия не утихала. Ида, движимая любопытством, пошла на звук. Мрачные запутанные коридоры вывели ее в ту часть дома, где она еще ни разу не бывала.

Ида увидела приоткрытую дверь и зашла в комнату, оказавшуюся дамской спальней.

Здесь было так пыльно, что казалось, будто сюда давно никто не заглядывал. На туалетном столике стояла открытая музыкальная шкатулка, инкрустированная сапфирами и брильянтами. Внутри нее красивая пара кружилась в механическом танце. Как завороженная, Ида смотрела на искусно сделанные фигурки до тех пор, пока мелодия не прекратилась.

Оглядевшись, Ида обратила внимание на висевший на стене портрет дамы в белом. Холст был испорчен и свисал уродливыми шматками в районе лица.

Перетащив банкетку к стене, Ида хотела было встать на нее, чтобы получше разглядеть портрет, но тут за ее спиной раздался шум.

– Что ты здесь делаешь?! – прогремел Грегори.

Вздрогнув, Ида обернулась. Муж стоял на пороге. Хмурый, как грозовая туча. Разгневанный, как всадник Дикой Охоты, чью добычу спугнули. Лицо его исказилось и побагровело от ярости. Ида впервые видела его таким.

– Я лишь… Я лишь… Шкатулка играла… Дверь была открыта, – с трудом промямлила она, перепугавшись.

Громкими размашистыми шагами, сотрясающими пол, Грегори прошел в глубь комнаты.

– Ты трогала здесь что-нибудь?! – Муж принялся судорожно осматривать вещи на туалетном столике. – Отвечай! – рявкнул он, грубо схватив Иду за плечи и тряхнув.

Ида задрожала, на глазах выступили слезы. Она не понимала, чем так рассердила мужа. От страха она не могла вымолвить ни слова.

– Эта комната обычно заперта! Кто тебя впустил?! Черт возьми, неужели дом недостаточно велик, чтобы не найти другого места?.. Отвечай, когда я к тебе обращаюсь! – не унимался он.

– Я… Я ничего не трогала, с-сэр. Т-только переставила банкетку. Х-хотела взглянуть на портрет поближе… П-прошу, отпустите. Мне больно… – только и смогла выдавить из себя Ида, а затем, не сдержавшись, громко всхлипнула. Слезы заструились у нее по щекам.

Грегори словно опомнился. Ярость в его глазах уступила место смятению. Он отпустил Иду и понуро повесил голову.

– Сюда никому нельзя, Аделаида… Никому… Пожалуйста, уходи и не смей заходить сюда вновь… – с неимоверной горечью в голосе проговорил он.

Прикрыв глаза, Грегори замер, словно мраморное изваяние. Ида ощутила, что нечто причиняет ему неимоверные страдания. От этого она на мгновение забыла о страхе.

– Н-но… – Ида тихонько сжала запястье мужа, желая как-то поддержать, как-то утешить его.

Грегори небрежно отнял руку, снова вспыхнув:

– Убирайся! Чего тебе непонятно?!

Ида попятилась, а затем, достигнув порога, побежала прочь, сдерживая рвущиеся из груди рыдания.

Жгучая обида, боль и непонимание перемешались в ней. Она чувствовала себя глубоко несчастной. Она ничем не заслужила такого отношения! Она не сделала ничего дурного! Сперва Грегори не замечал ее, а теперь это! Ида не знала, что делать. Ей казалось, что она в ловушке. Как бы ей хотелось собрать свои немногочисленные пожитки и уехать, но она не могла. После свадьбы ее жизнь всецело принадлежала мужу, и Ида никогда не обрекла бы себя и свою семью на позор и бесчестье. Кроме того, ее родные нуждались в деньгах, которые Грегори уплатил им…

Она заперлась в своей комнате и проплакала до ночи. Несколько раз стучалась служанка, предлагая ей перекусить, но Ида не откликалась.

За окном давно стемнело, когда она снова услышала тихие шаги в коридоре, как в свою первую ночь в Алмонд-хаусе. На этот раз в дверь постучали. Ида не отозвалась.

Стук повторился, а затем послышался встревоженный голос Грегори:

– Аделаида, это я… Прошу, открой. Нам нужно объясниться… Я поступил очень дурно, обидев и напугав тебя. Ты не заслужила моего гнева. Прости меня… Я пойму, если ты не захочешь меня видеть, но тебе нужно поесть…

Пусть в словах мужа звучало искреннее раскаяние и даже нежность, но этого Иде было мало. Она все еще ощущала острую досаду и не могла просто так снести столь вопиющую несправедливость.

Грегори еще какое-то время провел у ее порога, пытаясь уговорить ее впустить его, но Ида стоически держалась и молчала, несмотря на то, что ее юное доброе сердце оттаивало с каждой минутой. К несчастью, когда Ида наконец решилась простить Грегори, он уже ушел.

Увидев безлюдный темный коридор и серебряный поднос с провизией, Ида тяжело вздохнула. Не повела ли она себя слишком упрямо?.. Бесчисленные наставления матушки и тетушек перемешались в голове. Она помнила, что должна быть послушна, но ведь он накричал на нее ни за что ни про что… С чего бы ей его слушаться?..

Внезапно за окном раздался какой-то шум. Ида подошла к балконной двери и опешила. По ту сторону стекла стоял Грегори, очевидно перебравшийся с соседнего балкона на ее балкон. Он приложил ладонь к стеклу и посмотрел на нее взглядом, полным сожаления.

Какое-то время Ида вглядывалась в печальные темные глаза мужа, а затем приложила свою ладонь к его ладони через стекло.

«Прости меня», – прочитала она по его губам.

– Я думала, такие серьезные джентльмены, как вы, сэр, не лазают по стенам и балконам, – мягко проговорила она, приоткрыв дверь. – Я не хочу, чтобы вы сорвались и переломали себе все кости, поэтому, так и быть, заходите…

Помирившись, они пол ночи проговорили обо всем на свете. Грегори рассказал о своей учебе в Тринити-колледже, о путешествиях за границу, о занятиях живописью, которые не поощрялись его отцом, а также о любви к своей первой жене.

– Когда Аликс не стало, я был сам не свой… Я оставил ту комнату в том же виде, в каком Аликс покинула ее. Я почти не захожу туда и не позволяю остальным. Не знаю, почему дверь была открыта, но уверен, что ты здесь не при чем. Еще раз прости за мою грубость… Если хочешь, я прикажу все там убрать и закрыть мебель чехлами. Возможно, уже пора… Да и мало кому понравится такое соседство.

Ида не ощущала ревности, только сочувствие. Поэтому она накрыла ладонь мужа своей и сказала:

– Нет, пусть все останется как есть, пока ты сам не сочтешь нужным что-либо поменять. Меня эта комната ничуть не смущает… Выходя замуж, я знала, что ты вдовец и приняла это, как и все твое прошлое. Оно не должно тяготить меня и мешать нашему будущему.

– Ты мудра не по годам, Аделаида… Я сразу понял это, когда впервые увидел твои глаза.

– Ида, – смущенно улыбнулась она. – Пожалуйста, зови меня просто Ида, раз уж мы теперь одна семья…

– Хорошо, Ида, – чуть улыбнулся он и словно помолодел.

Прикрыв глаза, они чуть соприкоснулись лбами, крепко держась за руки. Тут Грегори нежно поцеловал ее в лоб, а затем хотел было поцеловать в губы… У Иды перехватило дыхание. Она еще ни разу в жизни не целовалась! Но вдруг порыв ветра распахнул прикрытые двери балкона, отчего одна ваза упала и разбилась вдребезги.

Ида с мужем невольно отпрянули друг от друга.

Не зная, куда деваться от смущения, Ида бросилась к осколкам, чтобы убрать их, но Грегори остановил ее.

– Не нужно, оставь до утра. Не хватало еще, чтобы ты порезалась. Уже поздно, Ида. Тебе нужно отдохнуть.

Грегори снял с мизинца простое железное кольцо и надел его Иде на палец. Оно оказалось ей великовато, но все-таки держалось.

– Я хочу, чтобы оно было у тебя, – задумчиво сказал он. – Это оберег. Не снимай его. Хорошо?

Ида обещала не снимать.

– Спокойной ночи, милый друг, – ласково сказал он, поцеловал ее руку и ушел.

– Спокойной ночи… – чуть слышно прошептала Ида ему вслед, чувствуя странное тепло, растекающееся от груди по всему телу.

III

Пролетело еще две недели. Казалось, лед тронулся. Ида и Грегори все больше узнавали друг друга и потихоньку сближались, однако что-то все еще стояло между ними. Какая-то незримая преграда, не позволявшая их сердцам и душам соединиться. Поэтому супружеских отношений между ними по-прежнему не было.

Тем не менее, жизнь понемногу налаживалась. С той памятной ночи, когда Грегори подарил Иде железное кольцо, ее больше не мучили кошмары. Она спала хорошо, порой даже сладко, а проснувшись, всегда чувствовала прилив сил… Ида также нашла общий язык со слугами, и была представлена соседям, которые оказались премилыми людьми. А еще пришли теплые письма из отчего дома… В общем, все способствовало тому, чтобы Ида воспрянула духом.

Они с мужем часто выезжали в открытом экипаже. В такие моменты Грегори всегда преображался. Но стоило им повернуть к дому, как к нему возвращалась привычная угрюмость, словно он вспоминал о каком-то тайном бремени, которое вынужден был нести. Ида все замечала, но пока не решалась расспросить мужа о том, что его тревожит, боясь испортить зарождавшиеся отношения.

Ида любила пешие прогулки и регулярно совершала их. Изредка вместе с мужем, а чаще в одиночку. В тот день она пошла новым маршрутом, и извилистая тропинка вывела ее к старому кладбищу.

Осень уже вступила в свои права, окрасив первые листки золотом и багрянцем. Ида задумчиво брела мимо поросших мхом могил. Здесь было тихо, безветренно и удивительно спокойно.

В голову Иды вдруг закралась мысль о фамильном склепе Монтегю. И, побродив немного, она нашла его скрытым в тени деревьев.

При входе, словно стражи, стояли мраморные ангелы с прекрасными лицами. Портал украшал резной картуш с цветами миндаля и надписью: «Sepulcrum Familiae Montague²⁴».

На одной из массивных дверей висела табличка с еще одной латинской надписью, которую Ида перевела так:

«За этими дверями вечным сном спят члены славной и благородной семьи. Будь почтителен, не тревожь усопших и помни о смерти».

Ида потянула за тяжелые кольца и двери поддались.

Из склепа повеяло холодом и сыростью. Поежившись, Ида заглянула внутрь. Истертые ступени тонули в полумраке.

Пожалуй, спускаться туда одной было не лучшей идеей. Тем более, без дополнительного источника света, полагаясь только на остроту собственных глаз и дневные лучи, проникавшие через двери и небольшие решетчатые окошки у самой земли. Однако у Иды возникло странное навязчивое желание увидеть могилы почивших жен Грегори.

Нетвердой походкой она спустилась в подземелье. В полутьме угадывались очертания саркофагов, крестов, чаш, ваз и незажженных лампад.

Иде бросились в глаза два саркофага из белого мрамора. На крышке одного из них было выбито: «Alexandra (Alix) Montague», на крышке другого – «Cordelia Montague». На обоих лежали чуть подвядшие цветы.

Опустив ладонь на холодный камень, Ида погрузилась в раздумья. Если об Аликс она кое-что знала по рассказам Грегори, то о Корделии почти ничего, кроме того, что бедняжка умерла через месяц после свадьбы. Любила ли она Грегори и любил ли он ее?..

– Какая жалость, когда умирают молодыми. Не правда ли? – Раздался чей-то вкрадчивый голос.

У Иды душа ушла в пятки. Она быстро обернулась. Рядом стояла незнакомка в белом. Ее лицо скрывала вуаль.

– Ах! Вы меня напугали, – призналась Ида. – Я совсем не ожидала встретить здесь кого-нибудь.

– Даже на кладбище можно кого-нибудь встретить, – загадочно отозвалась девушка. – Я вам не помешала?..

– Нет, ничуть.

Незнакомка подошла к саркофагу Аликс с другой стороны, провела пальцами по надписи и тяжело вздохнула.

– Говорят, ее безутешный муж чуть не умер от горя… Дабы заглушить боль, он женился снова, но вторая жена его не утешила, а совсем наоборот. Кто же знал, что она так мало продержится и погибнет так скоро…

Ида украдкой поглядывала на собеседницу. Ей хотелось рассмотреть ее получше, но слишком многое этому препятствовало: и скудное освещение, и низко надвинутая вуаль, и правила приличия, не позволявшие таращиться в открытую. Ида отметила лишь высокий рост, царственную осанку и золотистые локоны.

– Вы верите в призраков? – внезапно спросила девушка и тут же продолжила: – Верите, что душа умершего может по той или иной причине задержаться на этом свете?

– А вы? – уклончиво переспросила Ида.

– Я верю во все на свете! – усмехнулась собеседница. – Например, в то, что мертвые могут ходить средь живых, создав бесплотную иллюзию своей прижизненной оболочки. Или в то, что они способны поднять свой прах из могилы. И в то, что мертвец с сильной волей, связанный узами с кем-то из живых, может даже поддерживать свое мертвое тело нетленным и пользоваться им время от времени… А кое-что я знаю наверняка. Знаю, что обе миссис Монтегю погибли из-за своего мужа! О, он дурной человек! Вы разве не замечали, как он страшен в гневе?.. Берегитесь, Аделаида! Берегитесь! Это обязательно случится снова! Вот-вот настанет ваша очередь! – сказав это, она разразилась безумным дьявольским смехом.

Ида растерялась, но затем ощутила, как волна возмущения прокатилась по телу. Это придало ей сил.

– Не смейте так говорить! Пусть вам откуда-то известно мое имя, но вы ничего всерьез не знаете ни обо мне, ни о моем муже! – обескураженно воскликнула она.

– А много ли о нем знаете вы?! Если не верите мне, так сами проследите, куда он пойдет этой ночью!

Ида шагнула к незнакомке, хотела приподнять ее вуаль, чтобы заглянуть ей в глаза, но девушка ловко увернулась. Края легкой ткани, взмывшие в воздух от резкого движения, промелькнули перед самым носом Иды. Она попыталась ухватиться за один из них, но пальцы словно прошли сквозь материю. При этом Иду обдало странным холодом. Она остолбенела.

«Что это было?! Обман зрения или?..» – тревожно пронеслось у нее в голове.

Тем временем незнакомка стремительно покинула склеп.

Еще несколько долгих мгновений потрясенная Ида стояла неподвижно, но внезапно сорвалась с места и бросилась вдогонку. Ей необходимо было понять, с кем или с чем она столкнулась.

Выбравшись на воздух, Ида принялась смотреть по сторонам, но незнакомки уже и след простыл. Однако где-то поблизости громко хлопнула дверь.

Звук донесся со стороны старинной капеллы, стоявшей на небольшом пригорке. Туда Ида и направилась. По пути к склепу Монтегю она мельком видела это небольшое сооружение, но в тот момент решила оставить его осмотр на потом. Что ж, теперь время пришло.

Бегом добравшись до капеллы, Ида уже коснулась дверей, как вдруг за ее спиной послышался голос Грегори:

– Вот ты где, Ида! Что ты здесь делаешь?

Она обернулась, собираясь рассказать мужу о том, что произошло, но внезапно передумала.

Вероятнее всего, она столкнулась с душевнобольной, но что, если в ее безумных словах был смысл? Что, если Иде и вправду грозила опасность? Что, если Грегори замешан в гибели предыдущих жен?.. Если задуматься, Ида все еще мало знала о муже. В основном только то, что он сам рассказал о себе… Ида запуталась. Зловещее предсказание поработило ее разум, сковало сердце. Ей хотелось верить, что Грегори не способен на злодеяния, но воспоминания о его вспышке гнева из-за комнаты Аликс только подогревали подозрения.

– В чем дело, милый друг? На тебе лица нет. Ты будто привидение увидела, – обеспокоенно проговорил Грегори, прервав мысли Иды. Он мягко приобнял ее за плечи.

– Я… Я просто гуляла, а затем услышала, как кто-то зашел в капеллу и…

– Должно быть, тебе послышалось. Капелла очень старая. Все местные знают, что она нуждается в ремонте, поэтому не суются туда.

Ида хотела было возразить, но не решилась. Видя ее растерянность, Грегори продолжил:

– Если хочешь, можем заглянуть, не заходя. Если там кто-то есть, то мы увидим его, ведь здание совсем небольшое, там негде укрыться.

Ида согласилась. Вместе они приоткрыли двери, посмотрели внутрь, но никого там не нашли.

– Вот видишь, пусто… – сказал он ласковым отеческим тоном, словно Ида была напуганным ребенком, которому привиделось что-то страшное. – Вечереет. Пойдем домой.

Взяв Иду под локоть, Грегори повел ее прочь. Она не сопротивлялась.

Словно чувствуя ее подавленное состояние, он произнес:

– Не стоит тревожиться. В таких уединенных местах у всякого может разыграться воображение.

IV

Весь вечер Ида томилась мрачными размышлениями, ее обуревали дурные предчувствия. Грегори же как будто был к ней более нежен и внимателен, чем обычно. Он что-то говорил, пытаясь развлечь и воодушевить ее, но она то и дело невольно выпадала из разговора, уходя в себя. В такие моменты Ида понимала речи Грегори не более, чем шепот вереска на ветру.

Время от времени Ида вглядывалась в лицо мужа, пытаясь найти в его чертах какое-то подтверждение, что все в порядке, что ей не о чем беспокоиться, но тщетно.

И все же спустя пару часов Ида смогла взглянуть на ситуацию иначе. Она рассудила, что если бы в смертях Аликс и Корделии было что-то подозрительное, то это почти наверняка заметили бы. Многих уносят болезни и в этом нет ничего удивительного. Земные тела, пристанища душ, столь непрочны, что Господь нередко прибирает к себе самых юных и самых цветущих… Иде стало стыдно за свои подозрения и за то, что она приняла слова безумной так близко к сердцу.

«Довольно блуждать в потемках прошлого, – решила она про себя. – Важнее всего то, что происходит здесь и сейчас. Грегори добр ко мне. Нет повода в нем сомневаться».

– Грегори, я хочу попросить тебя кое о чем, – внезапно сказала она мужу.

– Я весь во внимании.

– Давай приведем оранжерею в порядок. Грустно, что она в таком запустении.

Ее слова, казалось, озадачили его.

– Ее уже пытались восстановить, но безуспешно, – начал Грегори с задумчивым видом, но тут лицо его осветилось надеждой, и он продолжил: – А впрочем, почему бы не попробовать снова? Возможно, на этот раз все получится. Я завтра же обо всем распоряжусь.

– Я признательна за твою доброту. И прости, что сегодня рассеяна. Мне было неспокойно после прогулки по кладбищу, но все уже позади, – сказала Ида, прильнув к мужу. Преодолев смущение, она поцеловала его в щеку, а затем в уголок губ.

Он посмотрел на нее чуть удивленно, крепко обнял, и тут они впервые соединились в горячем поцелуе. Томная нега расползлась по телу Иды, неясные желания сдавили грудь.

Рука об руку они вошли в спальню. Сердце Иды трепетало… Но не успели они дойди до кровати, как прогремел гром. С такой неимоверной силой, что старый особняк Монтегю будто бы содрогнулся.

Грегори встрепенулся и хотел было отстраниться, но Ида удержала его. В глазах мужа читалась взволнованность. Она его не узнавала. Он словно сделался растерянным юношей, впервые поцеловавшим возлюбленную.

– Это всего лишь гром, дорогой… – как можно ласковее проговорила Ида.

– Всего лишь гром, – повторил он, кивая. – Всего лишь гром…

Они снова слились в объятьях и поцелуях. Раскаты грома не утихали, но всякий раз Иде удавалось отвлечь Грегори, и вскоре они уже не обращали на шум никакого внимания.

Но тут случилось нечто странное. Сперва за дверью послышались чьи-то шаги, а затем заиграла музыкальная шкатулка.

Вырвавшись из объятий, Грегори бросился к двери и распахнул ее. Шкатулка стояла открытой у порога. Миниатюрная пара кружилась в заученном танце.

Ида вся похолодела от страха.

«Что за жестокая шутка?! Кто мог принести шкатулку сюда?! Неужели кто-то пытается расстроить наш союз?!» – промелькнуло у нее в голове.

– Уже поздно, Ида… Я должен идти, – сказал Грегори упавшим голосом.

– Нет! – Она кинулась к нему, схватив за запястье. – Нет, пожалуйста, не уходи! Мне страшно, Грегори! Не оставляй меня одну!

Как будто не в силах выносить ее умоляющий взгляд, муж посмотрел куда-то в сторону.

– Тот, кто принес шкатулку, заходил в комнату Аликс… – с трудом проговорил он. – Я должен выяснить, кто ослушался моего приказа…

– Неужели это никак не может подождать?.. Прошу, останься! Или возьми меня с собой!

Грегори угрюмо выслушал ее мольбы и увещевания, но все-таки ушел один, сказав на прощание:

– Ты должна остаться здесь, Ида. Покуда ты в этих стенах, а на твоем пальце железное кольцо, тебе нечего бояться.

За окном бушевала гроза. Расстроенная Ида сидела на кровати и тревожно прислушивалась к каждому звуку. Ей казалось, что она слышит, как муж бродит по первому этажу.

Происходящее Иде решительно не нравилось. Она чувствовала какую-то неведомую угрозу… Она вдруг подумала, что Грегори все это время будто пытался защитить ее от чего-то. Иначе как объяснить его подарок и неясные речи? Ведь для джентльмена его положения довольно необычно носить украшения из железа, как и дарить их супруге. Значит, в этом был какой-то особый смысл.

Внезапно ей вспомнились слова незнакомки, встреченной в склепе: «А много ли о нем знаете вы?! Если не верите мне, так сами проследите, куда он пойдет этой ночью!»

А что, если эта особа как-то связана с Грегори? Отвергнутая поклонница или любовница?.. Это бы объяснило ее попытки отвратить Иду от мужа… Ида не знала, что и думать. Тревога, охватившая ее, все усиливалась. Ида решила, что обязана во всем разобраться.

Вскочив с кровати, Ида накинула шаль на плечи, и пошла искать мужа. Спустившись на первый этаж, она услышала, как скрипнула входная дверь. Ида нахмурилась. Кому понадобилось выходить в такую непогоду? Неужели Грегори?