Читать книгу: «Никому не говори!», страница 7

Глава тринадцатая

Антон

Как-то странно было погружаться в это дерьмо вот так с ходу, словно с обрыва ныряешь в океан. Только несколько часов назад ты был пропитан праведностью и непоколебимостью закона, а теперь его противник. Но уходить с поста капитана я пока не спешил. Оторвавшись от аппетитной фигурки Фризер, принял душ, заскочил домой переодеться, заправил кормушку кота на целый день и отправился по адресу, что дала мне Катерина. Квартира оказалась не очень далеко от места работы девушки. Обычный панельный дом, третий этаж, окна на передний двор. Внутри всё было также как у всех. Хорошая мебель без изысков, опрятно, чисто, не воняет, как обычно в лабораториях, значит, Витечка не тут мастерил, а может и не он, хотя и на работу Жени это не похоже.

Осмотрев двухкомнатные хоромы, я отправился в участок. К делу меня не допустили, как и ожидалось, поэтому написал заявление на отпуск и протянул лист начальнику прокуратуры. В камеру к заключённому даже не думал соваться – бесполезно.

– И всё? – спросил Кузьмин, не сводя с меня изумлённых глаз.

Я кивнул.

– Ну да. А что?

Он нахмурился и осмотрел с ног до головы, пока я отстёгивал кобуру и значок.

– Ты на себя не похож, Захаров. Колись в чём дело? Что ты задумал?

Я усмехнулся. Старый хрыщ. Хорошо меня выучил.

– Отдохнуть. Слишком много всего навалилось.

Кузьмин снова окинул меня взглядом, но кивнул.

– Понимаю. Ладно. Свободен. Чуть чего… а хотя… Слушай. Ты же был знаком со вторым. Вы служи вместе. А он женат. И сын есть. Нужно сообщить родным о его смерти. И тело опознать.

Я бы заржал в голос, если бы не эта опустошённость в груди. Мой друг. Брат. Один из немногих людей, которые мне дороже собственной жизни. И его теперь нет.

– Я съезжу за ней. Больше у него никого не было из родни.

Кузьмин кивнул.

– Мне жаль твоего друга, Захаров, но если тебе есть чем помочь, то лучше разговаривай с Пертенко. Он ведёт дело.

Пертенко. Продажная тварь, каких ещё поискать надо. Теперь я точно был уверен в правильности своего решения. Эта… дыра прогнила уже насквозь.

– Мне нечем ему помочь. До встречи, Вадим Павлович.

– До встречи.

Заскочил в кабинет забрать кое-какие документы и вещи, убедил сослуживцев не переживать, скоро увидимся, а сам считал секунды до момента, когда смогу вырваться из этих стен. Уже на улице сделал глубокий вздох и побрёл к своей машине. Наконец-то. Раньше и не думал, насколько сильно было желание уйти отсюда, а теперь как груз с плеч скинул. Надоело. И ведь действительно ничего существенного не меняется. Да, некоторые вопросы будет решить труднее, но в отделе остался Сашка, а он мне по гроб жизни обязан.

Сел за руль, закурил и уставился на лобовое стекло. Нужно в мастерскую заехать, что-то борохлить начала, ворчит не по-детски старушка. Потом в клуб к Нинке, после решим дела с её подчинёнными, а потом… а потом хер его знает. Я как топтался на одном месте, так и топчусь. Куда дальше-то? Из квартиры неразумной девчонки прихватил несколько записулек, телефонных книжек, да мобильники, хотел всё это проверить в офисе, но Кузьмин на ковёр вызвал. Отчитал как мальчишку за моё исчезновение и за не готовый рапорт о проделанной работе.

Хах. Работе. Мысли снова быстро промелькнули каскадом картинок, вызывая лёгкую панику. Супермаркет, подрывник, клуб и Женька – сын Гурьянова. Мова. Куда ж ты ввязался, приятель? Почему так хотел прикончить биологического отца? Вот что-что, а излишней подозрительностью Петросян не обладал. Мать его погибла как раз тогда, когда Гурьянов начал строить свою политическую карьеру, но это не значит, что убил её именно нынешний президент – нет ни прямых, ни даже косвенных доказательств, кроме слов этой девушки.

Эх, Женька, Женька. Куда ж ты нас втянул. Ведь ты знал, где я работаю. Знал, что по любому там буду. Знал, и всё равно сделал это. Не дал нам выбора своей смертью. Почему не пришёл? Почему не рассказал? Ты же знал, что все вместе мы справимся! Какого хера, Жень?!

Завёл мотор и двинул в салон. Что дальше-то? Что мне делать? Пока парни рылись в «органах» моей крошки, я рылся в бумагах и заглянул на почту. И на последнем меня ждал сюрприз. Не то, чтобы я редко заглядывал в соцсети, но вот именно здесь я был в последний раз около месяца назад. И ладно бы письма поклонниц засоряли ящик или спам хотя бы, но за весь месяц только одно письмо с вложенными туда файлами. Интересно. Принял всё, проверил адресат, который оказался неизвестным и покопался в полученных данных. Там было видео, несколько фотографий с картами местности и личностями и какие-то документы, похожие на компромат. Запустив видео, офигел от полученной информации и набрал Вадиму, попросил о встречи на моей квартире, но не вдавался в подробности. Сам же взял такси, оставив машину до вечера, и отправился домой. Уже подъезжая, увидел такчку Чернова напротив подъезда, но его самого нигде не было. Друг ждал меня уже внутри весь всклокоченный и злой как чёрт. Странно. Обычно он всегда был спокоен как удав, а тут.

– Ты чего? Случилось что?

Он неопределённо махнул рукой и, хмурясь, уставился на меня.

– Мать опять крышу двинула своей Сашекой, ну, той, что работодатель её. Не хочет на пенсию выходить и всё. Что у тебя-то? Ты говорил что-то серьёзное.

Я кивнул и включил на телефоне полученное видео. Из динамиков послышался знакомый голос. Женька пытался улыбаться и казаться беззаботным, как и всегда, но глаза были пустыми. Чернов просмотрел запись два раза, пытался найти нестыковки, хотел уцепиться хоть за что-то говорящее о монтаже, но без толку. Это к Климу надо везти, чтобы он проверил, а наших знаний слишком мало.

Выключив телефон, Вадим поднимает на меня глаза.

– Надо ребятам сообщить. И Ксюше. Эти документы, – качает головой, – там имена-то такие. Громкие. Миллиардеры да бандиты, – усмехается, – и Орлов там. Почему я не сомневался?

Хмурюсь, забирая телефон.

– Что за Орлов? Ты его знаешь?

Он опять качает головой.

– Орлов Константин, кажется, Николаевич. У него жена есть. Александра. Владеет херовой тучей фабриками по производству мебели в нескольких городах. Мама на неё работает. Сначала на отца её, а потом и на девку эту. Но эти фабрики что-то вроде приложения к холдингу её свёкра. А вот он тот еще тип.

Понятно. Его матери скоро полтинник стукнет, а Чернов бесится, что та пашет как проклятая личным секретарём тридцатилетней девушки. Понятия не имею, чего он так в штыки Александру эту воспринимает. Он её даже в глаза не видел, а недолюбливает, будто она его самый злейший враг. Хотя… в свете последних событий из его личной жизни, Чернов, кажется, ненавидит всех особей женского пола.

Кивнул его словам и полез в мобильник.

– Я Кириллу и Климу позвоню, а ты остальным. К Ксюшке я сам вечером заеду.

– Я с тобой. Да и пацаны, скорее всего, тоже приедут поддержать её. Жалко девчонку. И пацана.

Он сжал переносицу, а я принялся копаться в телефонной книжке. Мы можем скорбеть по этому поводу сколько угодно, но это не решит проблемы. Нужно действовать и как можно скорее, иначе, чую, просрём что-то очень важное.

Скидывая одежду на первое время в спортивную сумку, решил сперва набрать Кириллу. Весть его, конечно же, не обрадовала. Да и кого из нас обрадует. Долгое молчание начало меня нервировать, и я стал выкладывать события в прямой последовательности. Стас не перебивал. Я слышал его дыхание, давился собственной болью, но говорил. Мне это было нужно. Отпустить тот грёбанный день и начать мыслить здраво, хотя бы ради Женьки. Рано или поздно все узнают, что он поступил так, потому что я на том захвате был, потому что он понимал, что от меня не уйти, что я найду, догоню и поймаю. Только от этого на душе в сто раз хуже. Хотел выть волком и заставить своих друзей сказать эти слова вслух – ты виноват, Захаров, только ты. Но услышал только обратное.

– Я приеду завтра из Градсбурга, – подал голос брат, когда я озвучил планы на сегодня. – Ты не виноват, Пёс. Так вышло.

– До связи, Кирилл.

С Климом всё обошлось не так «гладко», но и желаемого я не добился. Он задавал вопросы, силясь понять, почему Петросян так поступил, но и мы не знали ответа на этот вопрос. Всё казалось слишком запутанным клубком, и я понятия не имел смогу ли его распутать. Слишком много громких имён, слишком мало зацепок, но достаточно улик. И если раньше я не знал с чего начать своё расследование, то теперь не знаю, куда податься в первую очередь. Казалось бы, чего сложного – бери да делай, но разве я могу просто завалиться в штаб и вывались всё на своего начальника в призрачной надежде, что мне дадут зелёный свет? Нет, тут была нужна осторожность, деликатность. А кто у нас достаточно деликатен и пугающе осведомлён о всех грешках фаворитов Гурьянова? Правильно – Нина, мать её, Фризер. Мне снова нужна её помощь.

Собрав оставшиеся вещи и прихватив с собой карточку, где всё ещё лежали деньги с контрактов, вышел к Вадиму, который только закончил говорить с кем-то из ребят. Он поднял на меня растерянный взгляд и сунул телефон в задний карман джинс.

– Мне нужно заехать домой – предупредить мать и собрать шмотки.

Я кивнул.

– Езжай. Мне нужно в «Люкс» и машину забрать. Встретимся на выезде из города.

Я уже направился к выходу, как Чёрный задал вопрос в лоб:

– Что у тебя с Фризер?

А что у меня с Фризер? Вчера она отлично дала понять, что между нами что-то есть, но она не пойдёт на лишний риск. Для неё важен её клуб. Чёртова куча кирпичей. Что она за них так ухватилась? Я не стал просить о большем, чем просто секс, не стал давить и заставлять решать, потому что мне и самому это было не нужно. Такие недоотношения меня вполне устраивали, даже если и не были в моём стиле. Просто секс без обязательств и обещаний. Всё, что нужно она может получить шантажом, ведь так? Всё просто, и надумывать лишнего нет смысла.

– Ничего. Почему ты спрашиваешь?

Я вышел в подъезд, почесав за ухом кота, и пропустил Вадима.

– Она опасна.

Я хмыкнул. Если б ты знал насколько, но сейчас она единственная надежда. Моя надежда.

– Я знаю, – ответил, закрывая двери и начиная спускаться, – но у нас сделка, и я ещё не выполнил свою часть уговора.

– И каковы условия?

– Пустяковые. Не парься. Тут всё чисто.

Даже слишком чисто, учитывая о ком мы говорим. Я не сказал бы, что Фризер способна потянуть то будущее, о котором я мечтал все годы с момента окончания службы, но и не думал, что её увлечение мной продлиться больше тех самых семи дней. Она молода. Переболеет, перебесится, переживёт. А вот я… Я не был уверен, что моя жизнь станет прежней. Слишком прочно она засела в мозгах.

На улице я с удивлением заметил свою машину у подъезда, а рядом автомеханика, которому доверил тачку. Заметив меня, молодой парнишка помчался навстречу с самой обворожительной улыбкой, заискивающе вглядываясь в глаза.

– Ваша машинка полностью готова, господин Захаров. Приносим наши извинения за задержку.

Я нахмурился.

– Я её час назад к вам доставил. Какая задержка?

– Для нашего сервиса не позволительная роскошь так затягивать с ремонтом авто таких важных людей как вы, господин Захаров, – пролепетал парнишка, явно чем-то напуганный, и чуть ли не насильно втюхивая мне мои же ключи. – Все вопросы уже улажены, документы оформлены, оплата получена. Всего вам наилучшего!

И он рысью припустил прочь со двора. Я наблюдал за этой нелепостью с огромнейшим изумлением, не понимая, какого чёрта происходит. Но, кажется, не понимал только я один.

– Говоришь, ничего тебя не связывает с Фризер? Надеюсь, ты не согласился с ней работать?

– Её связи могут мне пригодиться, – уклончиво пробормотал я, понимая, откуда ноги растут. Неужели запугала? Пацан выглядел напуганным, да, но не помятым, и, зная Нину, я не особо понимал хорошо это или плохо.

– Тоха. Ты хоть в курсе, что она за штучка?

Я покачал головой.

– Уже не особо.

Я помнил слова Катерины. Живой ящик Пандоры, который хранит грешки, может быть, не всех, но многих не последних лиц Петры, а может и не только. Насколько она опасна с такими знаниями? Насколько опасны для неё другие с такими знаниями? И что из этого пугает меня больше?

– Её отец владелец крупного холдинга «MEDcorporation», который специализируется на медицинских разработках. У него клиники и лаборатории по всей Республики, и ты сам должен понимать, что бизнес таких масштабов просто не может иметь иную сторону. Он по любому связан с преступной деятельность или нелегалом. И что-то мне вообще подсказывает, то кокс в клубе Нинки именно папашкин, потому что лет десять назад её маман откинулась на тот свет от передозировки. Не исключу, что это дело рук её отца, потому что именно после этого дела Фризера-старшего пошли в гору.

Мысль имела полное право на существование. Возможно, мать Нины просто узнала что-то о муже и не захотела мириться с этим, а муж не стал церемониться и просто избавился от неё. А может, мамаша просто сама подсела на какие-нибудь препараты и покинула бренный мир, который был «слишком не справедлив» к ранимой обдолбанной душонке. Кто поймёт этих нариков, что у них в головах?

Через час я уже был в клубе и нашёл Нину в её кабинете вместе с Пашей. Бывший спецназовец протянул мне руку для пожатия, и я не стал пренебрегать. Он был мне по душе – серьёзный верзила с трезвым умом и довольно правильным взглядом на жизнь для бандита. Вот только меня беспокоила его одержимая жажда оберегать Нину. Он, словно помешанный, трясся над всем, что связано с её безопасность, но сейчас мне было это на руку. Я не знал, на сколько задержусь с подготовкой к похоронам Женьки, поэтому просто нуждался в этой его болезни.

Циничный взгляд женщины прошёлся по мне, зацепившись за сумку и ноутбук на плече, и бровь скакнула вверх. Сегодня на ней было не менее изумительное чёрное платье с вырезом лодочкой и открытыми руками, а волосы собраны в незамысловатую прическу на затылке. И вот вроде ничего особенно не увидел, а стоило пройтись по плавному изгибу шеи и ямочки между ключицами, как желание дёрнулось в штанах.

Ну что в тебе такого? Почему от одного взгляда на тебя в венах закипает кровь?

– Куда-то собрался, Захаров?

Я кинул взгляд на её раба и кивнул.

– Надо поговорить. Наедине. И не здесь.

Она нахмурилась моим словам, а потом кивнула Паше, который выскочил за дверь, словно за ним тысяча чертей неслась. Девушка поднялась на ноги и, цокая каблучками, подошла ко мне. Шоколадные глаза впились в мои, а я позорно сдался, уставившись на её губы, вспоминая, что она вытворяла вчера. Чёрт. Моё желание стало ещё больше.

– Почему не хочешь говорить тут?

Я пожирал её взглядом и сходил с ума от желания всего лишь прикоснуться к ней, поцеловать, почувствовать мягкость её тела и податливость горячего рта.

– Это важно. Нужно чтобы знала только ты.

Сделать её базой хранения всей нужной мне информации было опасно, но в то же время правильно. Всю свою жизнь она собирала в своей голове кучу разных компроматов и выживала, значит, ещё один ей не повредит. Но сейчас моя собственная голова была явно ниже пояса, потому что я не знаю как объяснить тот факт, что я посадил её на стол и впился в эти чёртовы губы, показывая, насколько я на ней повёрнут. А её податливость и мягкость… Она сводит меня с ума.

– И я до боли хочу тебя, Фризер.

Глава четырнадцатая

Нина

Этот перескок от полного равнодушия к обжигающему желанию сбивал меня с ног в прямом смысле. Если бы не стол, я бы села на пол от его напора. Его губы жадно терзали мои, причиняя боль и обжигая. Язык уверенно и настырно пробился внутрь, заставляя мой двинуться ему навстречу. Все мысли были готовы вот-вот покинуть мою голову, но я ещё слабо цеплялась за них, заставляя себя отстраниться, но тело предательски льстилось к нему, извергая стоны. Чёрт! Это сумасшествие какое-то! Я теряю волю рядом с ним!

Но я не смогла остановиться, даже когда его губы сместились на мой подбородок, скулы, шею… Они порабощали меня своей грубостью и нежностью, лишали возможности одуматься, а руки умело управляли мной, распаляя в венах адское пламя желания. Чёрт, чёрт, чёрт! Давай же, Нина! Включай остатки мозга!

– Антон!

Ладони сжали бёдра, усаживая меня на крышку стола и прижимая к нему ближе. Жар и твёрдость его намерений чувствовались даже сквозь три слоя ткани, и я сдавленно застонала. Господи! Дай мне сил!

– Антош…

Но судорожное дыхание стало мне ответом, и я почувствовала его пальцы на моём клиторе. Ровно за одно прикосновение я забыла, как сопротивляться и дышать. Ровно одного прикосновения хватило, чтобы превратить меня в податливую безвольную игрушку. Я ненавидела его за это. И боготворила. Стаскивала с него одежду и так хотела придушить голыми руками, но вместо этого насаживалась на его пальцы, выкрикивая его имя, но этого было так мало. Я лихорадочно расстёгивала ремень на джинсах, стаскивая их вниз, а потом упивалась видом беспредельного удовольствия на его лице, когда моя ладонь задвигалась на его члене. Дыхание стало глубже и медленнее, вырываясь со свистом сквозь сжатые зубы. Пальцы уже медленнее и нежнее лакали клитор и лоно, удерживая меня на грани и не давая ни упасть, ни взорваться. Проницательный взгляд впивался в мои глаза, и я видела, как радужка меняет цвет с чёрного на тёмно-синий. Невероятно! Разве должно быть не наоборот?

Вторая рука легла мне на лицо, и большой палец очертил контур моих губ, спустился по щеке, вернулся обратно к губам.

– Как ты прекрасна, – прошептал этот великолепный мужчина настолько тихо, что услышать могла только я.

На мгновение, всего лишь на мгновение я позволила себе отдаться чувствам, наполняющим меня слишком сильно, и услышала его судорожный вздох. Его прикосновения стали ещё нежнее и трепетнее, щекоча кожу под глазами. В его взгляде столько тепла и нежности, что у меня даже щемит сердце.

– Шшш, моя девочка. Всё будет хорошо. Верь мне.

А я смотрю на его губы и киваю, потому что действительно верю. Только ему и верю. Он накрывает мой рот в поцелуе, распаляя неутихающий огонь ещё больше. Я запутываюсь пальцами в его волосах, чувствуя то же самое. Весь мир перестаёт существовать. Самое важное сейчас передо мной. Его чувства ко мне исцеляли душу, а ласки дарили покой. Вот он – мой дом. И не важно, где я окажусь в будущем, моя вселенная зацикливается только на этом мужчине.

Я откинула голову назад с долгим стоном, когда Захаров медленно наполнил меня. Близость с ним была похлеще кокса или любой другой забористой дряни. Я нуждалась в нём, подсев настолько сильно, то уже не представляла, как буду жить потом, когда он уйдёт. А он уйдёт. В этом нет сомнений. Как только решит задачу с Женей сразу исчезнет, потому что моя помощь ему будет больше не нужна. Я двигала бёдами ему на встречу, упиваясь новыми ощущениями защищенности и единения, будто мы сливались с ним воедино с каждым вздохом и стоном. Я целовала его губы, подставляла ему шею, шептала его имя, дышала его дыханием и разбивалась на осколки в оргазме, который умел дарить мне только он. Только с ним я была жива.

Мозг начинал работать по крупицам. Шарик за шариком заводился механизм, отрезая меня от минутной сказки. Захаров тяжело дышал, прижимая меня к себе, и массировал мне затылок, пока я лежала на его плече, уткнувшись в изгиб шеи. Удивительно. В этот раз моё белье не пострадало, а просто было сдвинуто в сторону. Даже платье благополучно пережило ураган под именем «Антон».

– Мне нужно уехать на несколько дней, – услышала я его голос над ухом, чувствуя, как ладонь гладит мне спину. – Я могу доверить тебя Павлу?

Я хмыкнула на это заявление и поцеловала его в щеку.

– Паша был со мной с раннего детства и предан только мне. Он вырастил меня. Да, ты можешь доверить ему меня.

Он переместился, взяв моё лицо в руки и заставив посмотреть на него.

– Я должен быть уверен, что рядом с тобой надёжные люди, Лисёнок. Должен быть спокоен за твою безопасность.

Я нахмурилась. Так просто Захаров не стал бы печься об этом. Неужели что-то нарыл своим упрямым носиком.

– Всё серьёзнее, чем я ожидала?

Разговаривать с ним, пока его всё ещё, а, может быть, уже твёрдый член находиться во мне, было слегка трудно, потому что низ живота уже сводило жаром желания, заставляя меня сводить мышцы плотными кольцами. И это не скрылось от Антона, потому что его губы тут же накрыли мои.

– Не думай об этом, – прошептал мой мужчина, прижимаясь губами к моему виску. – Ни о чём не думай. Я справлюсь сам.

Сам? Тогда что он делает тут? Неужели… Я отогнала от себя непрошенные мысли о том, что его влечёт ко мне, и заставила себя немного отстраниться и посмотреть на него.

– Не надо так относиться ко мне, Антон. Я тебе не училка по геометрии, которую нужно опекать.

Он усмехнулся, пробираясь пальцами мне за спину, и потянул молнию вниз.

– Лучше бы ты была училкой по геометрии. Всё было бы проще.

Это неприятно царапнуло в груди, но я снова откинула ненужную злость, а потом легла на стол, приподнимая бёдра и прижимая его к себе, пока он стягивал лиф платья вниз, освобождая грудь. Он прошёлся языком по твёрдому соску и втянул его в себя, а из меня вырвался стон. Как в бреду я пошарила руками по столу, выискивая нужную кнопку на приборе и заглушая любую связь в радиусе моего кабинета её нажатием.

Никто не должен нас услышать! Никто не должен нас увидеть!

Я вцепилась в волосы Захарова, ревностно царапая ему кожу, и слушала его тяжёлое дыхание, пока он медленно выходил из меня, чтобы снова заполнять пустоту резкими толчками и замереть. Горячая влага медленно стекала по ягодицам, щекоча кожу, но это было приятно. Приятно понимать, что это мужчина полностью пропитал меня собой. Заставлял меня принимать тот факт, что я принадлежу ему.

Его руки мяли мне рёбра и сжимали плечи, удерживая на месте, пока он вколачивался в меня с громкими шлепками. Я стонала и кричала под ним, уже не заботясь о посторонних ушах, отдаваясь ему без остатка, и упивалась звуком его стона, когда почувствовала, как он изливается в меня. Его дыхание опаляло кожу на груди, а пальцы причиняли боль на ягодицах, но мне это чертовски нравилось.

Я сделала глубокий вдох полного удовлетворения, выравнивая дыхание, и запустила пальцы в его волосы. Жёсткие, как и он сам, но послушные. Он слегка повернул голову, словно кот подставляя себя для ласки, и вышел из меня, но не отстранился.

– Долго тебя не будет?

Он просунул руки мне под поясницей и сильно прижал к себе, целуя ложбинку между грудей.

– Точно не знаю. Дня три. Может, неделю.

Я кивнула, испытывая потребность задать ещё кучу вопросов, и не стала себя в этом упрекать. Я имею право знать. Имею право требовать. Но не имею право истерить. Ему нужна моя поддержка, а не страх.

– У него были родственники?

– Только жена – Оксана. Их сыну пять месяцев.

Чёрт! Нахрена я это спросила? Грудью заполнили странные эмоции от жалости до горячи. Ребёнок так и не увидел своего отца, а жена до сих пор ждёт мужа домой. Что может быть хуже?

– Почему он это сделал? Почему не остался с ними?

– У него не было выбора.

Он поднимает голову, упираясь подбородком в меня, но не давит, чтобы не причинить боли, а я всё продолжаю играть с его волосами.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала для меня.

Я вскинула бровь и усмехнулась, потому что прозвучало это как «я очень хорош, детка, так что будь паинькой и порадуй папочку». Не такой уж ты и правильный, Захаров, раз идёшь на такие уловки.

Он достал из заднего кармана свой телефон, что-то там понажимал и протянул мне. Это был список имен. Сильный список. Депутаты, криминальные личности, бизнесмены, звёзды. Я прочла каждое имя с особой тщательностью, уже предвидя его просьбу.

– Что это?

– Не важно. Мне нужно, чтобы ты его запомнила.

Удивило, что уж скрывать. Я-то думала, он попросит инфу о них.

– И всё?

– И всё.

Я нахмурилась.

– Запомнила. Зачем это тебе?

Он сдвинул сенсор пальцем, не забирая мобильник из моих рук и переключая между файлов. Видео. На нём лицо того же парня, что убил себя перед входом в мой клуб. Он находился в какой-то тёмной комнате, свет был выключен, и в картинку вмещалось только его лицо, широкие плечи и руки, сложенные перед ним.

– Взгляни. Ты поймёшь.

Я взглянула. И чем больше я просматривала запись, тем сильнее был мой страх за жизнь любимого. Это не просто осиное гнездо. Это стая самых голодных и кровожадных акул.

«Привет, брат, – начал голубоглазый блондин, неловко улыбаясь и не зная, куда деть глаза. Стыдно? От чего? – Хотелось бы сказать «если ты это видишь, значит, меня нет в живых», но соль в том, что я по любому сдохну. Я хочу попросить тебя… – в его глазах появилась боль. Ужасная боль. И тоска. Эти эмоции резали сердце без анестезии. – Позаботься о Ксюше и Димке. Скажи им, что я люблю их. Очень сильно. Что мне жаль. И Ксюша… Пусть она живёт дальше. Я знаю, ей будет больно. Моя смерть сломит её. Но вы будете рядом, я знаю. Вы моя семья, Пёс. Мои братья по оружию, по нашей пролитой крови, по жизни. Мы вместе прошли через многое дерьмо, и мне жаль, что я не оставляю вам выбора, но с этим сможете справиться только вы. Я всего лишь дал вам смысл продолжать жить. Хоть и без меня. Простите меня, – он взъерошил волосы и протёр лицо ладонями. – В общем, они вышли на меня два месяца назад через какую-то секретную службу. Им выдали всю информацию о нашем отряде – скольких мы спасли, скольких убили, сколько заработали, даже на какие сделки шли с гражданскими, – но это не «КМП»[?] и даже не «УБРР»[?], наши бы так грязно не сработали. Так вот, их было двое. Поначалу я не знал кто они такие, а утырки и не спешили представляться. Предложили подработку в одном из кадетских учреждений в Мове в качестве куратора. Я согласился. И чем дольше я с ними работал, тем больше понимал, что вся эта шарага не так проста, как кажется, и что я обучаю террористов и преступников, а не молодых людей, решивших посвятить себя военному делу. Я попытался слиться, на что получил прямолинейную угрозу жизни Ксюшки и моего сына. Они следили за ними. Камерами и жучками утыкан весь мой дом. А ты знаешь, что я для них всё сделаю. Я согласился на все условия, потому что даже при всём желании не успел бы их защитить. Да, я мог сообщить вам и вместе мы что-нибудь бы придумали, но не в этот раз. Они слишком сильны и их больше. Многим больше. В прикреплённых к видео файлах я выслал тебе всё, что успел нарыть на них, до остального тебе придётся додуматься самому, – парень вдруг рассмеялся, потирая заднюю часть шеи. – Они втюхивают мне, что Гурьянов мой отец и что он убил мою мать, потому что ребёнок на стороне был чёрным пятном на политической карьере. Я нашёл своего отца. Он двадцать лет как мёртв. Алкоголизм. И моя мать не справилась с управлением, потому что была пьяна. Я видел все записи и общался со всеми живыми свидетелями лично. Сомнений нет. Понятия не имею, с чего они несут этот бред, может, пытаются склонить меня на свою сторону? Не знаю, – он тяжело вздохнул и почесал затылок. – За главного у них некий Михайлов. Знаю только фамилию. Но чтобы до него добраться, нужно подмять под себя всю Мову, Тоха. Ты должен поставить этот город на колени, брат. Слишком много в нём дерьма. Бандиты прикрывают свои делишки частными фирмами, торгуя женщинами и детьми. В клубах процветает наркоторговля. А между границами возят контрабандой алмазы и органы. У них очень слаженный механизм, брат. Ты должен быть осторожен. И не действуй один. Найди сильных союзников, которые прикроют твою спину. И никому не доверяй. Даже себе. Тебя будут пытаться убрать с дороги, но я тебя знаю. Ты, сука, Пёс! О твоей чуйке и живучести легенды слагали в штабе. Я восхищался тобой, брат. Поэтому уверен, только ты справишься. Этому должен прийти конец, – он тяжело вздохнул, ещё раз провёл руками по голове и улыбнулся. – Передай Ксюхе, что я люблю её. И сына безумно люблю. Я хочу, чтобы они были счастливы. Пусть без меня. Но они должны продолжать жить. Я бы хотел сказать это сам, но «они» догадаются. Тоха. Помоги им пережить это. Помоги Ксюхе не сломаться. У нас ведь есть сын, она должна жить хотя бы ради него. И простите меня за то, что не дал вам выбора».

Видео останавливается, когда парень тянется к кнопке, и экран замирает. Я судорожно листаю файлы назад, просматривая все белые листы и офигивая. У них схвачено всё. Фирмы для перевозок, склады для хранения, покупатели и продавцы, даже ментовки специальные есть. Огромный механизм с кучей бабла и власти. На половину из них у меня есть многочасовая лекция со списком их грехов, а остальные были для меня белыми листами – о них я не знала ничего, но и это не проблема. Куча людей готовы отдать жизни, лишь бы забыть, что находятся у меня под колпаком. Стоит шепнуть, и получу желаемое в кратчайшее сроки, лишь бы избавиться от меня.

Не сразу понимаю, что сижу на столе и уже одета, а Захаров стоит, уперев руки по бокам от меня. Меня охватывает страх. Бешеный и липкий. Я никогда так не боялась, а теперь была готова выть от этой несправедливости. Если я веду войну со своим отцом, то Захаров собирается развязать бойню с целым городом тварей, рискуя своей жизнью.

– Антон…

– Нет.

Я поджала губы, уставившись в его чёрные глаза. Не хочет, значит. Не будет отступать. Ладно. Я спрыгиваю со стола и иду к сейфу. Оттуда достаю чистый бланк с разрешением на ношение оружия и заполняю его. Печати уже стоят и он официальный. Оттуда же дотаю «Глок» и протягиваю все Антону, но в глаза не смотрю. Не хочу. В голову лезут разные мысли, и одна хуже другой. Мне нужно всё это переварить, обдумать и сделать выводы, а рядом с ним я не могу сконцентрироваться.

Захаров забирает всё, но убирает туда, где сидела я перед ним, а затем притягивает меня к себе. Я комкаю ткань на его плече, но смотрю на губы, которые приближаются ко мне и целуют так, что мир вращается в сто раз быстрее.

– Мне нужна только ты, Нина. Ни твои связи. Ни знания. Ни власть. Только ты. Поняла?

Время покажет. Главное, чтобы не стало слишком поздно. Но я послушно киваю, как делаю это всегда перед отцом. Даю иллюзию, что у Антона всё под контролем, и я не собираюсь причинять ещё больше хлопот. Но если всё не так, как он говорит, если он обманывает, плата будет слишком велика.