Читать книгу: «Неслучайное зачатие», страница 2
– Вы опоздали, – наехал сходу. Босс я, в конце концов, или где?
– Извините. Я не знала, что сегодня планерка.
– Не вижу связи с вашим отсутствием на рабочем месте! – рявкнул я от души так, что аж полегчало. Самойлова при этом стояла передо мной с видом мученицы, которая мужественно ожидает конца пыток.
Конца? Как бы не так. Я только начал.
– Скажите, Мария, – сменил тон на вкрадчивый. – Каковы ваши самые главные обязанности?
Она молчала несколько секунд, потом выдала едва ли не скороговоркой – так, что аж от зубов отскакивало – то, от чего я конкретно прихренел:
– Составление и своевременное размещение заказов у поставщиков, заключение договоров с поставщиками, анализ выполнения заказов и результатов поставок, логистические прогнозы и планы, управление материально-техническим снабжением и закупками…
Серьезно, блядь?!
– Стоп! – прервал я этот поток бесценной информации. Она что, издевалась?!
Самойлова буквально зачитывала мне наизусть свою должностную инструкцию и при этом напоминала школьницу-отличницу, тараторящую перед учителем.
Черт. Эта ассоциация, помешанная на злость и невинный вид Самойловой, мне очень нравилась. Особенно той части моего тела, что была пониже пояса.
Сука, мои брюки! Пришлось резко рухнуть в кресло, пока не стало заметно, как на меня подействовал этот речитатив на тему закупок и поставщиков. Я, конечно, извращенец, но не до такой же степени!
– Я в курсе, что написано в вашей должностной инструкции! – рявкнул следом и не без труда, но выпрямился в кресле, дабы производить должное грозное впечатление. – Я сам это писал!
– Что же вы тогда спрашиваете? – поинтересовалась Самойлова и по ее тону я понял, что она тоже не в духе.
Это, впрочем, ее проблемы. Свое дурное настроение пусть оставляет за пределами офиса, хватит тут и моего!
– Я спрашиваю вас, какие два главных правила у нашей фирмы? – терпеливо пояснил, хотя именно терпения почти и не осталось. И какого черта я не отгрохал себе туалет, смежный с кабинетом? Тварь я дрожащая или право имею?!
– Ну? – потребовал ответа снова.
– Не опаздывать, – наконец сдавленно пробормотала Самойлова. – И…
– И? – любезно подхватил я.
– Не заводить служебных романов.
– Именно. А вы нарушили оба.
Насчет второго я был не уверен, но Самойлова так палевно побледнела, что желание уволить Снежкова к чертям собачьим усилилось стократно.
– У меня нет ни с кем… романа, – возразила Маша, но как-то неуверенно.
А вот это уже интересно.
– Вообще ни с кем? – уточнил я, всячески делая вид, что мне это ни разу не интересно.
– Ни с кем, – подтвердила она и я понял, что брюки пропали окончательно.
– Допустим, – выдавил я, хмурясь. – Но первый пункт вы уже нарушили.
– У меня… уважительная причина! Мне надо было в больницу.
– С бабушкой, я полагаю? – стояк стояком, но ехидство так из меня так и перло.
– Нет. По личным обстоятельствам.
– Хорошо, – отозвался я тем же тоном. – Положите больничный мне на стол и можете идти домой. Зачем нам больные сотрудники?
– Даже такие ценные, как я? – припомнила мне Самойлова мои же слова.
У меня аж брови взлетели. Эта девка наглела прямо на глазах, но мне это даже нравилось. Да так, что продолжать разнос уже мочи не было, наметились проблемы посерьезнее.
– Свободна! – гаркнул я и Самойлова пулей вылетела из кабинета.
Расстегивая ширинку, я проклинал тот день, когда принял ее на работу.
Катя
К гинекологу я пришла через несколько дней после посещения кабинета шефа. Выйдя от Богуцкого, я расплакалась прямо в коридоре. Что со мной такое? Почему я так на все реагирую?
Сидя перед кабинетом врача, я чувствовала себя разбитой. Меня выводила из равновесия любая мелочь. Бабульки в очереди за карточкой, бахилы, которые порвались, болезненно набухшая грудь. И постоянно хотелось спать и плакать, причем одновременно.
– Самойлова, заходите.
Я поднялась со стула и прошла в кабинет гинеколога. Светлана Ивановна сидела за столом и заполняла чужую карточку. Плюхнув пятую точку напротив нее, я принялась ждать.
– Какие-то жалобы? – поинтересовалась она, не поднимая глаз от своего занятия.
– Гормональный сбой.
– Сдала анализы?
– Нет.
– Тогда с чего взяла это?
– Симптомы такие.
Светлана Ивановна хмыкнула, как давешний фармацевт, и отложила карточку.
– Такие – какие?
– Раздражительнось, сонливость, живот болит, грудь набухла, а тесты на беременность положительные.
Я поняла, что сморозила глупость, когда доктор выпучила на меня глаза.
– Это называется залет.
Она в выражениях не стеснялась.
– Нет. Я все еще девственница.
– Пойдем на кресло.
Сначала Светлана Ивановна пристально изучала меня на наличие девственной плевы. Как будто подозревала, что я могу имитировать невинность. Потом прощупала живот и все это время смотрела на меня с обличением.
– Половой акт был?
– С кем?
– Я не знаю, с кем. Это по твоей части.
– Не было.
– Даже попытки не было?
– Нет.
– А партнер у тебя есть?
– Нету.
– Даже никто не пытался проникнуть?
– Почему вы об этом спрашиваете?
– Потому что по всем симптомам ты беременна, Самойлова.
Это прозвучало как приговор. В голове забегали мысли о том, что нужно будет искать другую клинику. Если здесь работают настолько некомпетентные люди, зазря я ходила сюда столько лет!
– Я не могу быть беременна, я девственница.
– И что?
– Как это и что? У меня не было мужчины.
– Это ни о чем не говорит. Может ты посещала общественные места?
– Какие? Метро? Сейчас дети передаются воздушно-капельным путем?
Глупо было спрашивать о таком, лежа перед врачом с раздвинутыми ногами, но я справилась.
– Нет. Бассейн, например?
В памяти всплыл корпоратив имени босса и как все резвились в воде. Кто-то туда кончил?
– Это было три недели назад.
– Понятно. Вставай.
Что ей было понятно, я не знала. Светлана Ивановна села за стол и продолжила писать карточку, а я встала с кресла. Оделась, вернулась на свое место.
– Это направление на анализы. Будешь сдавать тест на ХГЧ.
– Что это?
– Гормон. Покажет, беременна ли ты на самом деле.
– Да не могу я быть беременна!
– Ты тут на меня не раздражайся, Самойлова. А то я тебя на учет поставлю безо всяких анализов. Сдавай ХГЧ и будем говорить.
– Но как это вообще возможно?
– Я тридцать два года в этом кабинете. И всякое видела. Поверь, возможно. А если нет, то я уволюсь завтра же.
Я схватила листок с направлением. Не верила, что это происходит со мной и так и продолжала думать о поиске новой клиники.
– Спасибо, я пойду.
Вскочив со стула, я помчалась к выходу из кабинета.
– Самойлова, ты, если что, ребеночка оставляешь? – донесся в спину голос гинеколога.
Ответить на этот вопрос я не смогла. Пулей вылетела в коридор и побежала домой.
Когда результаты анализов пришли и оказалось, что тот самый ХГЧ растет, я разрыдалась. Что со мной случилось? Как я смогла забеременеть в том самом бассейне? Или не в нем?
А может, виной тому полотенце? Кто-то же утащил его у меня. Или я его спутала с чужим?
Ревела я долго. Весь вечер и утро перед работой напролет. Искала другие клиники, но не представляла, как приду туда со своими проблемами. А если они скажут то же самое? Если анализы или узи покажут, что я залетела?
– Кать! Ты сейчас кофе на себя прольешь.
Я посмотрела на Снежкова, зашедшего к нам в отдел, и вдруг снова разрыдалась.
– Петя!
Подскочив к нему, я повисла у Снежкова на шее и, окропив слезами его плечо, завыла в голос. И плевать мне было на то, что на нас уже глазели все сотрудники офиса.
– Что случилось? – растерялся Петя, отстранив меня на расстояние вытянутых рук.
– Ужасное случилось, – засопливилась я снова, но не успела снова упасть в объятия Снежкова, как рядом оказался хмурый босс.
Он посмотрел на то, как Петр придерживает меня за талию и процедил:
– Снежков – работать, Самойлова – ко мне на ковер.
И это прозвучало как новый приговор, уже без права на помилование.
Даня
– Давай, Самойлова, объяснись, если можешь.
Я буравил несчастную взглядом, а та стояла передо мной, потупившись, и будто язык свой лживый проглотила.
– Объяснить что? – наконец подала голос и шмыгнула носом.
Ну уж нет, эти бабские штучки со мной не пройдут! Идиота она, что ли, из меня делала? Сначала ночные поездки по деревенским бабкам, потом заверения, что никаких романов у нее нет, а теперь стоит тут с таким видом, будто это не она обжималась только что со Снежковым на всеобщее обозрение!
Определенно, эта девка оборзела вконец. И терпеть это я больше не собирался.
– А я смотрю, Екатерина, память-то у вас короткая, – слова цедились сквозь сжатые зубы, несмотря на попытку говорить спокойно, не роняя своего боссового достоинства, хотя от зрелища того, как Снежков лапал Самойлову, оно и так способно было упасть во всех смыслах.
– Память у меня прекрасная, – возразила Самойлова. – Рассказать вам снова должностную инструкцию?
– Только не это! – вырвалось помимо воли. Хватит с меня и одних пострадавших штанов! Сделав глубокий вдох, я пояснил, не скрывая сарказма:
– Ну хорошо, Екатерина, раз тебе вздумалось строить из себя святую наивность, я, так и быть, сделаю для тебя, как ценного сотрудника, исключение, и повторю: разве я не говорил тебе совсем недавно о том, что на работе не должно быть никаких брачных игрищ?! – на последних словах я все же не удержался и голос прогремел, наверно, так, что этот разговор уже стал достоянием всего офиса. А если учесть эффект глухого телефона, я мог весьма ясно себе представить, какой вид приобретут эти сплетни, пройдя через десяток ртов.
Похоже, пора начинать пить для успокоения нервов. Причем вовсе даже не валерьянку.
– Я не понимаю, о чем вы, – пробормотала Самойлова, все также пялясь в пол с видом невинной овечки, и тут мое терпение лопнуло окончательно.
– Все, хватит, – отрезал я. – Ты уволена, Самойлова. За нарушение корпоративной этики.
Ее потрясенный вид доставил мне мстительное удовольствие. Подумать только, передо мной строила девицу «в рот ам, а меж ног не дам», а сама терлась о Снежкова прямо на рабочем месте!
– Вы не можете меня уволить, – наконец возразила мне Самойлова и я поймал себя на мысли, что ее наглость уже даже не удивляет.
– Это почему же? – поинтересовался насмешливо, но после ответа мне стало вдруг совсем не до смеха:
– Потому что я беременна.
– Чего, б*ядь?!
Иных слов, кроме исконно русских, у меня попросту не нашлось. Вот тебе и невинная овечка! Может, она со Снежковым и зачала этого ребенка прямо тут, на работе, пока я, как порядочный идиот, портил себе брюки?!
Которые, кстати, снова грозили остаться пострадавшей стороной, только уже в ином месте. Том самом, что сейчас конкретно пригорало от мысли, что мне предпочли прыщавого четырехглазого программистишку!
Я ощущал себя в этот момент обманутым Самойловой не меньше, чем Пушкин – Гончаровой, и плевать, что между нами было только полотенце и мои тридцатикилометровые фантазии, выход из данного положения был всего один, ровно тот же самый, что и у Александра Сергеевича.
Пизд*ц Снежкову во все четыре глаза.
– Снежков, ко мне! – гаркнул я, приоткрыв дверь, и этот герой-осеменитель влетел в кабинет с такой рекордной скоростью, будто только того и ждал. Правильно, раньше сядешь, раньше выйдешь. А вот целым или по частям – за это я уже не ручался.
Прибив программиста взглядом к полу, я мысленно прикидывал во всех красках, что лучше сделать первым – душу из него вытрясти или отбить то место, которым он влез Самойловой туда, куда мне ходу не было?
– Твоя работа? – поинтересовался я, указывая на снова начинавшую всхлипывать Екатерину.
– Какая работа? – не понял Снежков, даром, что технический гений.
– Бл*дь, и этого человека я нанял ведущим разработчиком?! – ругнулся, поражаясь тупости горе-любовника.
– Не ругайтесь матом при ребенке! – подала голос Катя и разрыдалась.
– Каком ребенке?! – воскликнули мы со Снежковым одновременно и тут я понял, что новость о грядущем отцовстве до программиста еще не дошла. Ну, порадуйся, папаша!
– Он все слышит! – взрыднула опять Самойлова, и я понял, что этот цирк-шапито пора сворачивать ко всем херам.
– Снежков – уволен, Самойлова – справку на стол! – повелел я категорично и жестом указал обоим на дверь.
– Это не я! – возопил Снежков, что есть мочи. – И пальцем Катю не трогал!
– А пальцем дети и не делаются! – съязвил я. – Ты что, будешь мне тут рассказывать, что это не твои шаловливые головастики осчастливили Самойлову до глубины души и прочих мест?
– Не мои! – поспешил откреститься Снежков, будто от страшного греха и разве что челом бить не начал.
– А чьи? – это уже любопытствующая голова Марьи Михайловны проникла в кабинет, чтобы поучаствовать в разворачивающейся драме. Ну как же, такая Санта-Барбара и без благодарного зрителя!
Но досматривать эту бурду у меня лично не было никакого желания. Какая разница, кто этот несчастный, если это явно не я?
– Всем работать! – рявкнул и для пущей убедительности трахнул. Увы, всего лишь кулаком по столу. – А ты, Самойлова, неси справку!
Вот и все. Можно было больше не беспокоиться за свои брюки, потому как пользовать беременную от не пойми кого женщину я собирался еще меньше, чем трахать своих сотрудниц. И откуда только, черт забери эту Самойлову, взялось странное разочарование по данному поводу?..
Катя
Я превратилась в раскисший и истекающий соком помидор. Постоянно плакала и не знала как остановить этот процесс. В другой клинике, куда я обратилась, не веря в непорочное зачатие, мне подтвердили диагноз. Я была беременна, у меня в животе жил ребенок, а от кого он завелся я знать не знала.
Босс постоянно изводил Снежкова, а вот меня не трогал, и это тоже было поводом для постоянных рыданий.
– Петь… я так больше не могу, – всхлипнула я, присев напротив Снежкова. Тот вскочил с места и заозирался по сторонам. Шефа, что ли, с ружьем рассчитывал увидеть?
– Что не можешь?
– Ну, сама увольняться хочу. По собственному желанию.
А если это был Петя? Если его дите жило в моем чреве? Или ребенок Бориса Леонтьевича, выпивохи и балагура? Господи, пусть мой ребенок будет не от него!
– Почему? Ты замуж выходишь?
Прекрасный вопрос. Вполне правильный, ведь именно об этом шушукаются все сотрудники нашего офиса. Марья Михайловна оказалась прыткой на то, чтобы донести новости до всех ушей. Лучше бы ее прыть работала в сторону спортивного зала.
– Не выхожу. Я не выхожууууу!
Я снова разревелась, превращаясь в тот самый помидор. Почему ассоциировала себя именно с ним? Не знаю. Но к томатам у меня теперь была особая страсть.
– Он тебя бросил? Одну? С ребенком?
Снежков склонился ко мне и по его взгляду я поняла, что он на что-то успел настроиться. Собрался жениться на мне, что ли?
– Никто меня не бросил! – выкрикнула я, что стало новым достоянием для ушей вездесущей Марьи Михайловны. – И я иду работать.
Вот так я и жила. Меня бросало как на американских горках. Настроение то падало вниз, то взлетало вверх и с этой нестабильностью ничего поделать я не могла. Я часто задавалась вопросом, не стоит ли избавиться от этого плода, и знала, что он для меня не плод. Он уже ребенок, и я собиралась родить его вопреки всему.
– Рассказывай срочно!
– Что рассказывать?
– Все, за чем позвала. Ты беременна?
Я опустила глаза и стала рассматривать узор на скатерти. Моя подруга Вика смотрела на меня во все глаза, мне даже не нужно было это видеть.
– Беременна.
– У-лала! От кого?
– Я не знаюююю.
Вот. Снова поток слез, который не унять. Сама не знаю, почему рыдаю, то ли гормоны, то ли от горя. Хотя должна бы от радости.
– О, как!
– Да.
– И с кем ты так потрахалась?
– Ни с кем.
Вика посмотрела на меня с укором. Видимо, считала, что я ей вру.
– Ни с кем. Я девственница, была у двух гинекологов.
Между нами образовалось молчание. Мне хотелось плакать, желаний Вики я не знала.
– То есть, ты не участвовала в групповухе?
– Нет!
– Ладно, прости. И выкладывай все, что знаешь.
И я выложила. С самого начала и до самого конца обо всей этой вечеринке (мне больше не на что было списать беременность).
– Угу. Значит, ты залетела в бане.
– Скорее всего.
– Врач говорит, что это возможно?
– Да. И я в инете этот вопрос изучила. Разные случаи бывали.
– Так. А что ты от меня хочешь?
Она задала правильный вопрос. Муж Вики был экспертом-криминалистом, а они у себя на работе могли сделать очень разные анализы.
– Помоги узнать, кто отец.
– Как я это сделаю?
– Ну…
– Ну?
– Я думаю, что могла забеременеть, когда в душе вытерлась полотенцем.
Я никак не ожидала того, что сделает Вика. Она расхохоталась, а я смотрела на нее, так и думая о том, чтобы встать и уйти.
– Прости. Это все так странно, – досмеявшись, сказала подруга.
– Мне не до веселья.
– Прости, я понимаю. А где это полотенце?
– Оно у меня в сумке.
– Сколько там хранилось?
– Почти месяц. Уже ничего нельзя узнать?
– Когда твой муж криминалист – узнать можно все. И даже больше. Завтра привези это полотенце.
– А если я беременна не от него?
Как же ужасно это прозвучало! Беременна от полотенца! Даже в страшном сне не приснится.
– Ты беременна не от него, – успокоила меня Вика. – Ты можешь быть беременна от того, кто им воспользовался, но не от полотенца.
– Разве это возможно?
– Когда ты живешь с криминальным экспертом, должна знать, что все возможно.
Снова приговор, но теперь от лучшей подруги.
– Я все узнаю у Васи. Но будь готова предоставить то самое полотенце, – добавила Вика.
Слова прозвучали слишком жестоко, но теперь я знала, что выбора у меня не осталось.
Даня
Есть такая пословица: «с глаз долой – из сердца вон». В последние дни я только и делал, что проверял ее на истинность и в итоге могу ответственно заявить, все это – ложь, вранье и провокация.
Чем больше я пытался забыть о существовании осемененной невесть кем Самойловой, тем острее становилось то, что чувствовал. Тот факт, что она носила в себе чужого ребенка, вызывал у меня отторжение, но вместе с тем и еще большее влечение. Запретный плод, чтоб его.
Впрочем, несмотря на то, что Снежков напрочь отказался признавать себя виновником этого демографического прорыва в отдельно взятой моей конторе, от меня не укрывались продолжавшиеся между ним и Самойловой интимные перешептывания. Возможно, прямо в рабочее время эта парочка нагло выбирала имя будущего наследника и прочие памперсы и пеленки, и от подобных мыслей у меня аж зубы сводило.
Можно было бы, конечно, поразвлекаться очередными угрозами уволить счастливого папашу, но тот при моем появлении на горизонте и так уже под стол лез, а то и под юбку Марьи Михайловны. А там было где развернуться. Поэтому на некоторое время я решил поумерить свои репрессии в сторону более удачливого соперника.
И что она только в нем нашла? Ну, допустим, он не дурак (хотя положение Самойловой ставило это утверждение под вопрос), но ведь мозги в постели особой роли не играют. Для меня было удивительно уже одно то, что Снежков вообще знает, как вставить куда надо что-то более весомое, чем флэшка.
Хотя беременность Екатерины, подтвержденная справкой, говорила о том, что этот очкастый гений умел взламывать весьма интересные места.
Ну и хрен с ними! У меня и помимо чужого размножения были свои собственные интимные проблемы. С которыми пора было что-то делать.
Например, навестить проверенную любовницу.
Я никогда не опускался до того, чтобы трахать первых попавшихся девок. Срабатывала природная брезгливость к тому, что было легкодоступным и прошедшим через хрен знает сколько рук. И если бы только рук! Поэтому искать удовлетворения своих потребностей предпочитал у женщины, которую хорошо знал.
Такие девушки, как Света – ровно то, что нужно мужику в конце непростого дня. Никакого мозготраха, истерик или задрипаннных халатов. Она всегда выглядела и вела себя так, будто вся цель ее жизни – это доставлять мужчине удовольствие. Одним словом, была идеальной любовницей.
– Ты давно не приходил, – промурлыкала Светлана, притягивая меня к себе за галстук.
– Некогда было, – пробормотал в ответ, поддаваясь ее движению.
Еще бы! Где уж тут взять время на любовницу между банными забавами, поездками по каким-то деревням и селам и Санта-Барбарой с Самойловой в главной роли, чью беременность столь бурно обсуждал весь офис? От этого недолго было тронуться умом, ну или в рамках ассоциации – впасть в кому от происходящего серий на двести. Последнее я бы сделал с удовольствием, но мне было никак нельзя – яжебосс.
– Хочешь выпить? – предложила Света, игриво толкнув меня на диван.
– Нет, – покачал головой, протягивая к ней руки. – Тебя хочу.
Соврал безбожно, но Светлане знать о том, кто был истинной виновницей моего стояка, было необязательно.
– Мне это нравится.
Она была понятливой. Мгновенно оседлав мои бедра, Света потерлась о возбужденный член, одновременно приникая к моим губам поцелуем, и я уже был готов с облегчением перейти к тому, ради чего и пришел, но тут случилось страшное.
Попытка расстегнуть молнию на брюках с первого раза оказалась безуспешной. Как, впрочем, и со второго, и с третьего – тоже.
– Сука! – выругался я в сердцах, дергая несчастную собачку, но Светлана восприняла эту реплику по-своему и томно выдохнула мне на ухо:
– Да! Оскорбляй меня! Ты знаешь, как я от этого завожусь!
Пизд*ц! И не смущала же ее моя перекошенная мукой физиономия!
– Молния застряла, – выдохнул со свистом сквозь зубы, но Света и тут не растерялась:
– Ооо, мы играем в недоступного мальчика!
Дура, бл*дь! Если мы во что и играли, то только в «освободи член, не порвав брюк». Но Света правил игры явно не просекла.
– Давай я помогу, – предложила она и решительно схватила меня за ширинку. Твою ж мать! Я и не подозревал в ней раньше садистских наклонностей!
– Расстегнуть помоги! – буквально прорычал, снова начиная дергать замок и Света наконец сообразила, что играет не в ту игру.
– Может, ножницами? – предложила она, в свою очередь, после бесплодной попытки расстегнуть проклятую молнию.
– Только не брюки! – взревел я. Не то, чтобы мне было накладно купить новые, но сколько можно, в конце то концов?!
– Ладно, я могу и через них, – предложила Света, склоняясь к моему паху.
Я застонал. Но, увы, не от удовольствия.
А от того, что, едва прикрыв глаза в надежде наконец расслабиться, увидел перед собой картину того, как Самойлова сосет тарталетку. И в моем воображении она при этом еще мстительно улыбалась.
Бл*, да за что мне это все?!
– Сука! – снова выругался я, и тут же об этом пожалел – Света мгновенно завелась не на шутку.
– Да! Назови меня так еще!
Раздался треск – в неистовстве Светлана все же порвала мои несчастные брюки. Да ну нахер!
– Вот что, Света, хватит, – я решительно отстранил ее от себя и встал. Попытка спастись от Самойловой в компании другой женщины провалилась с треском.
– Но ты же… – Света указала на торчавший из порванной ширинки стояк, но я только отмахнулся: тихо сам с собою рукою и нет проблем. Благодаря Самойловой я в последнее время занимался этим больше, чем за всю предыдущую жизнь!
Идея трахнуть беременную женщину показалась вдруг даже привлекательной. В конце концов, во всем этом имелся явный плюс – забеременеть еще раз ей уже явно не грозит. А значит, можно запросить у нее еще одну справку об отсутствии венерических заболеваний и послать к херам презик!
С какой стороны ни посмотри – сплошные плюсы.
Осталось только подкараулить тот момент, когда Самойлова не будет рыдать или распивать кофе и прочие чаи со Снежковым, чем она, кажется, в последнее время только и занималась.
То есть – вызвать ее еще раз на ковер.
Катя
На встречу с Викой я ехала с замиранием сердца. Она позвонила утром в выходной и восторженным голосом сообщила, что у нее для меня море новостей. Этот день я собиралась проваляться в постели, но пришлось вставать, собираться и ехать на встречу с подругой.
– Ты сонная, – охарактеризовала меня Вика, когда мы сели за столиком кафе.
– Постоянно хочется спать.
– У беременных так бывает.
– Выяснилось что-то?
– Да!
Вика позвала официанта и пока делала заказ, я успела себе отбить всю задницу, потому что подпрыгивала на стуле от нетерпения.
– Рассказывай! – воскликнула я, когда заказ был принят.
– Скажи спасибо своей неряшливости, – покачала Вика головой.
– О чем ты?
– Понятно, еще и соображалка плохо работает. Типичная беременная. Я о полотенце.
– А что с ним?
– А оно было ужасного вида. Но муж все добыл.
Я зажмурилась от ужаса. Под словами «все добыл» мне виделся еще один мой приговор.
– Ну? Не тяни резину.
– Сперма там действительно была. Во всем этом многообразии остального.
– Чья сперма?
– Ну откуда мне это знать? Ты считаешь, что я ходячая лаборатория?
Соображалка у меня не работала, в этом Вика была права. Я нещадно тупила.
– И как теперь понять, кому она принадлежит?
– С этим как раз никаких проблем не будет. Муж уже ждет остальной биоматериал.
– Чей?
– Чей муж или чей биоматериал?
Я закрыла глаза и досчитала до пяти. Меня начинало мутить. Это был еще один признак беременности, в которой я теперь не сомневалась. Значит, на полотенце нашлась сперма. Но кто в него кончил? И мое ли оно было?
– Чей биоматериал?
– Потенциальных отцов. Подойдет все. Ногти, волосы, слюни, сперма.
– Вика, перестань.
Закрыв рот рукой, я вскочила и побежала в сторону туалетов. Меня тошнило. Как я буду собирать это все? Воровать чашки, предлагать сделать маникюр или прическу? По поводу спермы даже думать не хотелось.
Вернувшись обратно с порядком опустошенным желудком, я села на свой стул и сказала:
– А может не выяснять ничего? Рожу сама по себе и буду воспитывать.
– Даже не думай! А алименты?
– Он же не виноват в зачатии.
– Не виноват? Нечего свои сперматозоиды по общественным местам разбрасывать.
Может, Вика и была права. Да и оставлять ребенка без отца мне не хотелось. Хотя если это все же Борис Леонтьевич…
– Хорошо, я буду тебе приносить биоматериал, как только добуду.
Я вздохнула и запила противный вкус глотком каппучино.
– Ой, Самойлова! Ты не представляешь, какой у меня азарт проснулся!
Вика ошибалась. Я представляла. И ее азарт, и азарт конторы, в которой работал ее муж. Вот бы и у меня проснулось хоть что-то.
Проще всего было с первым образцом. Я просто пришла и украла чашку с кофе у Стаса, менеджера по продажам. Он был женат, и я плохо представляла себе, что скажу его супруге, если отцом моего ребенка окажется он. «Я мать ребенка вашего мужа, но мы с ним не спали, я просто вытерлась полотенцем, в которое он кончил»?
Как бы то ни было, чашка была надежно спрятана в ящике моего стола, а о том, что скажет Стас, когда обнаружит пропажу, я не волновалась. Не станет же вызывать полицию из-за исчезнувшей посуды?
Дальше у меня по плану был Снежков. Кофе он пил так часто, что почти не выпускал свою кружку из рук. Да и сразу две пропавших чашки могли вызвать подозрения. Поэтому я решила действовать как-то по-другому.
– Петя! Кто тебя стриг? – воскликнула я, когда зашла к Снежкову во время брейка. – Это же ужас!
Он посмотрел на меня так, как будто подозревал, что я сошла с ума, и был не далек от истины.
– Я с этой стрижкой уже три месяца хожу, – пробурчал Петя. – Точнее, без нее.
– Вот именно! Это нужно исправить!
Достав из кармана маникюрные ножницы я приблизилась к Снежкову.
– Не нужно мне ничего исправлять! – вскричал он. – У меня все хорошо!
– Я только немножко.
Трюк, который я сделала, оказался очень опасным. Пока Петя прикрывал голову руками и пытался спрятаться от меня подальше, я успела клацнуть ножницами и отхватила у него из прически приличный клок волос. Ножницы сложила, волосы спрятала в руке.
– Самойлова! Снежков! Может, уже прекратите свои брачные игры двух бабуинов? – взревел рядом голос шефа. И как только у него получается появляться рядом в самый неподходящий момент?
– Трех бабуинов, – поправила его я, и на лице Богуцкого появилась кислая физиономия.
– Самойлова, идем ко мне, – процедил он.
– На ковер снова? – обреченно уточнила я, думая о том, как собрать материал у шефа. Стричь себя он точно не даст.
– Только смотрите, чтобы узор на спине не отпечатался, – томно и с насмешкой проговорила Лизочка Старикова, еще одна телезрительница нашей Санты-Барбары. Она проходила мимо, фыркнула и удалилась, пока я подбирала слова, чтобы достойно ей ответить.
– Самойлова, мухой ко мне в кабинет! – отдал команду босс и я, переглянувшись со Снежковым, вжавшимся в свой стул, обреченно поплелась за Богуцким.
– Итак, я позвал тебя по важному делу, – с места в карьер взял шеф, когда я с осторожностью села на указанное им место. Не уложил на ковер и хорошо.
– Какому? Если вы по поводу Снежкова… – Я незаметно спрятала клок добытых волос Пети в карман пиджака.
– Нет. Вернее, да. И по поводу Снежкова тоже.
Богуцкий сделал вид, что задумался. Я смотрела на него во все глаза, не представляя, что еще за тему для обсуждений тет-а-тет он придумает.
– Я, как босс этой конторы, просто обязан знать все о своих сотрудниках.
Я продолжала глазеть на Богуцкого, он смотрел на меня. Я что-то должна была понять из его сентенции? Наверно, Вика была права, я стала ужасно тормозить.
– Вы, как босс этой конторы, обязаны все знать о своих сотрудниках, – напомнила я шефу, не зная, что еще сказать.
– Да. И я спрашиваю тебя сейчас прямо, Самойлова. Ты намеренно утаиваешь отцовство Снежкова?
Чтоооо?
Я даже подскочила на ноги. Шеф только что обвинил меня во лжи?
– Корпоративная этика не позволила бы мне вам врать! – выпалила я в сердцах. – Вам ли этого не знать, Даниил Леонидович?
– Тогда кто его отец, черт бы все побрал? – вскричал в ответ Богуцкий, в обличительном жесте указывая на мой, пока еще плоский, живот.
Ну что я ему могла сказать? Я не знаю, но пытаюсь это выяснить и вы тоже в числе подозреваемых? И тут на меня с ужасающей ясностью нашло озарение. Шеф просто не может быть отцом моего ребенка, потому что никогда в жизни бы не пошел куда-то с полотенцем, в которое бы потом кончил. У него для этого имелась Лизочка Старикова, или еще какая-нибудь буферообразная дамочка. Это опять довело меня до состояния раскисшего помидора. Я рухнула обратно на стул, как подкошенная и, закрыв лицо руками, зарыдала.
– Вы… вы его не знаете!
Я и сама его не знала. Пока что. Но не говорить же и это шефу, который вдруг решил, что подробное досье на всех сотрудников – это единственная цель его жизни?
– Ну хватит рыдать, Самойлова… Катя.
Он что, трепал меня за плечо? Прорыдавшись, я подняла на шефа взгляд. Даниил Леонидович протягивал мне стакан воды, который я схватила и жадно выпила.
– Вы его не знаете. И вообще я не обязана докладывать вам обо всем, что творится в моей жизни.
Я всхлипнула в последний раз и, вытерев лицо салфеткой, которую мне подал шеф, поднялась со стула. И уже почти решила идти и работать дальше над добыванием нового биоматериала, когда услышала то, что пригвоздило меня к месту.
