Читать книгу: «Делектус», страница 14

– И что, одиннадцать раз в этой комнате убивали Игрока, а заодно и всю команду? – ужаснулась Асла.

– Ну, можно считать и так, – уклончиво ответил Рут.

– А с нами-то что теперь будет? – спросил Крам. – Нас отпустят или как?

– Сказали же, новое поселение создают, – ответил ему Фортр.

– О, нет, до этого ещё не дошло, – отозвался Смотритель. – Пока всё ещё в процессе.

– Тогда что?

– Так как это последняя Игра Делектуса, всё немного изменилось. И прошу меня простить, но то, что я вам рассказал о Делектусе, считайте, ерунда. То, чего я ещё не успел рассказать – вот это вам действительно не понравится. Поэтому давайте заранее запасёмся спокойствием…

– Да хватит тянуть уже, – перебил Рута Олерой.

– Что с Радвелем? – снова спросила Асла.

– Честно говоря, порадовать вас не могу, – ответил Рут.

«Господи», – подумал Орнубий.

– Что это значит? – ужаснулась Асла.

– Думаю, то, что вы и так подозревали.

– «Убивай – и будешь убит»? Так, что ли? Такой тут принцип? – спросил Фортр. – Флора убила Скиптия и поплатилась за это, Радвель убил Флору – то же самое?

– Вот именно, – ответил Смотритель. – С поправкой на то, что это вы указали, что Радвель – убийца. Мы лишь следовали вашим указаниям.

– Но…

– Вы должны знать кое-что ещё. Среди вас есть… Надсмотрщик. Человек, который внедрён в Делектус Наблюдательным Советом с целью оценить обстановку и дальнейшие перспективы и донести информацию до Совета.

– Иными словами, крыса, – констатировал Фортр.

– Ну, это грубовато, – заметил Рут.

– Шпион, – сказал Орнубий.

– Называйте как хотите, смысл вы поняли.

– Отличная новость, – сказал Олерой. – И кто же это?

– Только не говорите, что нам надо его вычислить, – испугалась Асла. Одного раза ей хватило.

– Нет, Совет старается не повторяться, – рассмеялся Рут.

– Слава богу, – вздохнула она. Новость о Надсмотрщике заслонила собой страх перед возможностью очередного выбора, о котором придётся пожалеть. – Я уже было подумала…

– Интересно, – сказал Фортр. – Я вот ничего такого не подумал. Чего это ты так заволновалась вдруг?

– Тебе не хватило белой комнаты? – спросила Асла. – Хотелось бы ещё? Мне вот нет. И не знаю, как тебе, но мне первым пришло в голову то, что Совет опять заставит нас вычислять. Убийцу, шпиона, кого-то ещё… Опять кого-то… убирать.

– Если это первое, что пришло тебе в голову, то ты весьма подозрительна, – сказал адвокат. – Я, конечно, тоже, но я хотя бы удивился, а ты вот, похоже, не успела – сразу ударилась в подозрения…

– Это понятно, – сказал Рут. – Когда Делектус становится частью твоей жизни, рано или поздно это происходит. Он просто не может не наложить отпечаток. Чем дольше всё это продолжается, тем он сильнее. Даже если ты об этом не знаешь.

– Что ты имеешь в виду? – удивилась Асла.

– Одна Игра – это уже стресс. Уже опыт, так или иначе отложившийся где-то в подсознании. Что уж говорить о нескольких Делектусах?

– Нескольких? Будут ещё? – воскликнула она. – Но мы же… Мы же прошли!

– «Будут»? О, я не это имел в виду. Я имел в виду те, которые уже были.

– У меня не было ничего похожего на Игру до этого, – покачала головой Асла. – Даже близко.

– Было. Вы можете думать, что никогда не играли, потому что не помните этого. То есть не просто подзабыли своё участие в Игре – вы вообще его не помните. Потому что… – Рут чуть откашлялся, – потому что вам его стёрли.

– Что значит «стёрли»? – ужаснулась Асла. Она ещё не поверила в услышанное, но оно всё равно ей не понравилось.

– Полагаю, именно то, что вы представили.

– Но это невозможно! Это… Невозможно! О чём вы вообще? Это что-то совсем… из области фантастики! – в голосе Аслы, с трудом подбирающей слова, слышалось возмущение и страх.

– Я бы сказал, из области будущего. Не фантастики, а будущего, которое, между прочим, творится уже сегодня, – спокойно ответил Рут. – Вы даже не представляете, чего достигли учёные Круга. Некоторые из них – образцы чистейшей гениальности.

– И что же, вы теперь можете стереть человеку память? Вот так вот взять – и просто стереть? – Асла не могла в это поверить. Или могла, но не хотела.

– О, нет. Не «просто стереть». А избирательно и искусно, – в голосе Смотрителя зазвучала гордость. – Наша память – словно огромнейшая галерея. Представьте себе гигантское светлое помещение с коридорами, с большими и маленькими пустыми рамами на белых стенах, постепенно заполняющимися холстами. Представьте себе эту галерею, где среди миллионов картин-воспоминаний вы не всегда можете найти нужную, где одни коридоры с воспоминаниями соединяются со множеством других, и в них вы тоже не всегда можете сориентироваться, особенно если давно туда не заглядывали. Коридоры, свернув из которых в одну сторону вы увидите и вспомните одно, а в другую – другое. Представьте себе все эти прекрасные холсты – какие-то масштабные, захватывающие дух, какие-то – поменьше, а некоторые и вовсе затёртые и поблёкшие, – всё ваше богатство, вся ваша жизнь. Объём этой галереи сложно представить, но в ней, где-нибудь между коридорами, определённо есть отдельный закуток с картиной Игры. И вот этот-то холст мы и вынимали, а новый, пустой, с каждой новой Игрой Делектуса постепенно наполнялся свежими красками.

– И сколько раз вы его «вынимали»? – спросила Асла. Почему-то это прозвучало тише, чем она хотела.

– Ну-у-у… – Рут замялся и посмотрел на Олероя. Тот в ответ лишь пожал плечами.

– Ты что, всё знал?! – воскликнул Орнубий, до этого момента смотревший только на Аслу и её реакцию на происходящее. – Ты…

– Ой, да брось, – отмахнулся от него Олерой. – Он посмотрел на меня, потому что я психотерапевт, а не потому что я «всё знал». А вот ты, кажется, заранее привлекаешь внимание к моей персоне? Но это ты зря. Сейчас внимание надо заострять не на мне.

Орнубий набрал в лёгкие воздуха, чтобы высказать всё, что он думает на этот счёт, но Асла его перебила:

– Сколько раз? – снова спросила она, и прозвучало это жутковато. Орнубий подумал, что именно так, вероятно, и звучит бесконечно упоминаемый в книгах «бесцветный» голос. Жутко.

– Одиннадцать, – вздохнул Рут. – Мне правда жаль это говорить, но…

Продолжения Асла не услышала. Маленькая комната мелькнула у неё перед глазами, а потом наступила темнота.

– Раньше она так не реагировала, – пробормотал Рут.

– Наверное, впечатлило число «одиннадцать», – отозвался Олерой.

– Эй, сейчас не время расслабляться, – Фортр тряс Аслу за плечи, пытаясь привести её в чувство. – У нас тут ещё не всё выяснено.

– Это не поможет, – сказал Крам. – А вот это – вполне, – он налил большой стакан воды и протянул Фортру. Тот плеснул воду Асле в лицо. Химик был прав – это сработало.

– Господи! – воскликнула Асла, отплёвываясь. – Господи, – повторила она, оглянувшись и вспомнив, где находится.

– А теперь, милочка, объясняйся, – Крам внезапно крепко схватил её за запястья. – Ты, значит, этот чёртов шпион? Ты… Одиннадцать раз! Боже, ты играла двенадцатый раз, и всё это время…

– Успокойся, – положил руку ему на плечо Олерой, но это не произвело никакого эффекта. Скорее, только разъярило химика. Он снова набросился на Аслу, вжавшуюся в скамейку, и дал выход эмоциям.

– Всё это время!

– Она же не знала, что уже играла! – на всю комнату рявкнул Орнубий. Повисла тишина.

– Ох ты, боже мой, – рассмеялся Крам. – Защитничек нашёлся.

– Пошёл ты, – огрызнулся Орнубий.

– Может, ты тоже уже играл? Только не знал об этом.

– Нет.

– Нет? Как ты можешь быть уверен? Может, мы все тут уже по одиннадцать раз сыграли. Просто не знали об этом!

– Да не может этого быть! – вспылил Орнубий. Вся эта ситуация начисто смела у него в голове какие-либо представления о стратегии поведения. Он даже не знал, что сейчас думать, не то что говорить или делать.

– Вот! Конечно, не может. Поэтому я и говорю – она всё прекрасно знала, – указал Крам на Аслу. Та уже пришла в себя после его вспышки, но всё ещё молчала.

– Молчишь? – химик повернулся к адвокату. – Молчание – знак согласия, так ведь?

– Не всегда, – ответил Фортр.

– Не всегда, – повторил Крам. – Тогда скажи нам, прекрасная Асла, наш с Олероем Инсайт, что тут происходит?

– Я не знаю, – ответила Асла. – Правда.

– Та записка, – вспомнил Орнубий. – Ты сама себе её написала?

– Я… Похоже на то.

– А ты откуда знаешь? – поинтересовался Крам.

– Что? – удивился Орнубий.

– Откуда ты знаешь про записку? Когда Асла нашла её, мы ещё были отдельными командами.

– Ну… – Орнубий задумался. – Я даже и не помню, откуда, – признался он.

– Какая ещё записка? – поинтересовался Фортр.

– Неважно, – Крам даже не взглянул на него. – Она уже не актуальна.

– Нет, важно! – возмутился адвокат. – Кто там кому что написал? Я лично ни о какой записке не знаю.

– Да ты и не должен! – отмахнулся от него химик. – А вот ты… – он пристально посмотрел на Инсайта от сорок девятого. – Тоже проблемы с памятью? Знаете, я изначально не был в восторге от этой Игры и от всех вас, и о каком-то доверии говорить не приходилось, но сейчас это вот всё уже чересчур, – сказал Крам.

– Согласна, – отозвалась Асла. Воцарилось молчание.

– Согласна? – переспросил Крам.

Асла вздохнула. Ей хотелось бы, чтобы всё это поскорее закончилось, но она даже не знала, что «это» и что им делать дальше.

– Да, согласна. То есть, – спохватилась она, – я имею в виду, что всё это… Я даже не знаю, что происходит. И я клянусь, что ничего не помню о том, что уже играла, если это вообще правда, – Асла выразительно посмотрела на Рута. – И для меня это такая же новость, как и для вас. Клянусь.

– Допустим, – ответил Крам. Он начал понемногу остывать. Он доверял ей полностью и потому почувствовал себя преданным больше, чем остальные. Он вспылил, но, похоже, она не виновата. Химик не мог не признаться себе, что как Инсайтом Аслой он был доволен. И вообще она ему нравилась. – То есть она двенадцать раз была на Отборе…

– Каждый раз как в первый, – не удержался и довольно едко перебил химика Фортр.

– …и никто не заметил этого? Никому из Аппликантов не показалось подозрительным, что Инсайт от пятьдесят первого один и тот же? Или как минимум никого это не заинтересовало? – закончил Крам.

– Конечно, нет, – ответил за Рута Олерой. – Ведь список Аппликантов каждый месяц был разным. Они просто не пересекались.

– Именно, – кивнул Смотритель. – И если хотите увидеть фотографии предыдущих одиннадцати Отборов, это можно устроить.

– Фотографии можно подделать, – сказал Орнубий.

– Да, но зачем?

– А мне откуда знать?! – воскликнул Орнубий.

– Да вам многое неоткуда знать, – ответил Рут.

– Сделай одолжение, – Инсайт глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы усмирить закипавшую в нём ярость, – просвети нас.

Рут сложил руки на груди и посмотрел на потолок. Выглядел он уставшим.

– Мне рассказать, или это сделает кто-то из вас? – спросил он, не отрывая взгляда от потолка. Ответом ему послужило молчание.

– А знаете, мне это уже надоело. Разбирайтесь сами. Этот идиотский Делектус мне уже осточертел! – вспылил он вдруг. – Не скажу больше ни слова. Разбирайтесь сами, – повторил Рут и сел за стол, демонстрируя полное безразличие к происходящему.

– Прекрасно, – рассмеялся психотерапевт. – Браво!

– Пошёл ты, – усмехнулся Рут. – Мерзкий докторишка.

– Ого! – воскликнул Олерой. – Сильно!

– Знаете, кое-что я вам всё-таки скажу, – обратился Рут к Орнубию. – Бедняга Радвель был не при чём.

«О, – Орнубий почувствовал, как гулко забилось его сердце, – только не это. Только не это», – подумал он.

– Не может быть.

– Ещё как может, – чуть печально улыбнулся Рут и начал внимательно изучать графин с водой.

– Но если это не Радвель, – начал Фортр, – то…

– Асла, – сказал Орнубий, – похоже, мы ошиблись с выбором.

Асла посмотрела на него и закрыла лицо руками. До этого момента она старалась не думать, правильно ли они поступили, но теперь этот груз вины будет преследовать её.

– Но ошиблись – это одно дело. Другое – кто же должен был занять его место? – спросил Орнубий. И посмотрел на химика. Тот выдержал его взгляд, но ничего не сказал.

– Вот кто, – сказал Рут, вынул из пиджака чёрный конверт с именем убийцы и молча протянул Асле, стоящей к нему ближе всех. Бумага приятно холодила руки. «Если не Радвель, то кто?» – думала она. Прямо сейчас они узнают, кто из них убийца. Кто смог обмануть их. Её. Асла всё ещё не могла представить кого-то из них в этой роли, но если бы её спросили прямо сейчас, она бы поставила на Фортра. Орнубий вряд ли смог бы совершить убийство, хотя психолог из неё тот ещё, а вот Фортр… О том, что это всё-таки химик, она старалась не думать. Крам был очень убедителен. Ей хотелось верить ему. Очень хотелось.

Асла медленно вынула из конверта карточку размером с визитку. Чувствуя на себе взгляды остальных, она собралась с духом, чтобы прочитать имя вслух, но не смогла. Буквы не скакали у неё перед глазами, ничего нового на карточке написано не было, и подсознательно она, наверное, должна была быть к этому готова. Должна была, но не была.

– Ну кто же? – с нетерпением спросил её кто-то. Асла как-то странно ссутулилась и закрыла глаза.

«Я психотерапевт, а не убийца, милая».

Дура.

Глава VI. Основания

При наличии противоречий между Памятками Инсайта/Игроков и Комментариями к Делектусу положения последних имеют преимущественную силу.

Из Комментариев к Делектусу

Орнубий вырвал из её рук карточку и разразился бранью, параллельно с этим схватив психотерапевта за футболку и прижав к стене. Тот невозмутимо ждал, пока Орнубий проорётся, затем, когда тот разжал руки, демонстративно разгладил на себе футболку и сказал:

– А вы что, правда думали, что это химик или баскетболист? Вы ведь даже не были уверены, что они виновны. Вам предложили сделать выбор, и вы его сделали, – но варианты-то были вам навязаны. Почему всех всегда так привлекает иллюзия выбора? Успокаивает, даёт почувствовать, что вы что-то решаете? – в голосе Олероя сквозило разочарование.

Крам покачал головой. Фортр молча смотрел на психотерапевта, что-то обдумывая. Асла стояла, не в силах пошевелиться, и чувствовала, как внутри неё разрастается какая-то чёрная дыра.

– За Особое задание начисляли по десять баллов, – возвестил Рут. – Ну а если учитывать, что Наблюдательный Совет всегда соблюдает установленные им правила – в данном случае, например, для успешного выполнения задания нужно было убить Игрока противоположной команды, а баллов вам начислили двадцать, – то… – он пожал плечами.

Олерой лишь кивнул.

– Мы положились на твои показания, – взорвался Орнубий. – Мы…

– О, нет. Вовсе нет. Вам просто было удобно это сделать. Вряд ли вы дали себе труд обдумать мои слова и поискать в них подвох. Тень? Господи! Вам нужно было решение – и вы его получили, что не могло вас не обрадовать. А дальше… Дальше уже вы всё сделали сами. Без моей помощи.

– Почему Радвель? Потому что это было удобно? Или потому что он был не из твоей команды? Ты спасал своего химика? В этом дело, да?

– Нет, – ответил Олерой. – Мне было совершенно всё равно. Главное, чтобы не выбрали меня, – рассмеялся он. – Но баскетболист оказался самым удачным вариантом. Ну и спасибо адвокату.

– Так значит, ты специально тогда говорил с химиком, чтобы я это услышал? – спросил Фортр.

– Ну конечно, – ответил Олерой. – Я в состоянии отследить, кто прошёл коридор, а кто нет. И уж тем более если бы я не хотел, чтобы мои слова достигли чужих ушей, я бы осмотрелся получше.

Фортр улыбнулся.

– Я просто использовал тебя, глупый спесивый адвокатишка, – усмехнулся Олерой.

– И меня, – сказал Крам. Олерой кивнул.

– А я ведь тебе поверил.

– Это не твоя вина, – ответил психотерапевт.

Асла молчала. Что она могла сказать? Слова Олероя, заставившие её поднять тогда руку, звучали в её голове. Она достаточно поговорила, защищая своих Игроков, защищая слепо, сердцем. И куда оно её привело?

– Почему ты убил её? – спросил Орнубий. – Из-за баллов, да? Из-за этих чёртовых баллов?

– Между прочим, твоя Флора убила именно из-за них, – ответил Олерой. – Но нет, я сделал это по другой причине. Ну, так уж вышло. Я, честно говоря, не планировал.

– Не планировал? – воскликнул Орнубий. – Да ты с самого начала всё знал и всё продумал!

– Ничего подобного, – возразил психотерапевт. – Я не собирался никого трогать. Мы договорились, – взглянул он на Аслу, – и я хотел, чтобы хоть в этот раз что-то изменилось. Но не судьба.

– Что ж ты её, в состоянии аффекта убил? – поиронизировал Фортр.

– Можно и так сказать, – неожиданно ответил Олерой.

Асла подняла на него взгляд, полный разочарования, но в нём проскользнул отблеск надежды. «Может, это была самозащита. Может, у него не было выбора. Может, он всё-таки не… Не убийца. Не совсем».

– Я проснулся, когда Флора как раз собиралась покинуть нашу половину. Признаться, я ожидал увидеть кого угодно, но только не эту вашу феечку. Что ж, она времени зря не теряла. Это-то меня и разозлило – именно тогда, когда я решил, что мы обойдёмся без жертв, какая-то цветочная девка втихаря прокрадывается к нам, чтобы один из нас уже не открыл глаза. Я просто не мог позволить ей уйти. Это было бы как минимум несправедливо, – сказал психотерапевт. – У меня не было выбора.

– У тебя был выбор! – воскликнул Орнубий. – И ты предпочёл её убить?

– За нашего Игрока.

– Но подожди… – спина у Аслы заледенела, в горле застрял ком. – Ты её… Ты сказал, что проснулся, когда она уходила? Значит, она только что подложила ту отраву Скиптию?

– Похоже на то, – ответил психотерапевт.

– И ты что, не увидел этого проклятого листа ваккацении у него под носом? У нас же даже свет не был выключен! Асла специально оставила его, нельзя было не увидеть! – разволновался Крам. Ему всё это не нравилось.

– Увидел, – вздохнул Олерой. – Увидел, конечно.

– Почему не убрал?! – всплеснул руками химик. – По-твоему, в этом не было ничего подозрительного?

– Да было, что уж тут. Всё понятно было, – ответил психотерапевт и замолчал.

– Но ты… – Крам запнулся, слова не хотели складываться в беспощадный вопрос.

– Ты просто оставил его умирать? – с ужасом спросила Асла. – Ты… ничего не сделал?

Олерой покачал головой.

– Господи, ты же мог его спасти!

– Нет, не мог, – ответил психотерапевт. – Игроки не имеют права вмешиваться в ход Игры Делектуса.

– Ты и так вмешался, когда убил Флору, – сказала Асла.

– То, что я убил Флору, классифицируется как выполнение задания, а не как вмешательство в Игру. Я не мог ему помочь.

– Ты… Мог! Ты – мог! – сорвалась Асла. – И ты не сделал ничего… Ты бросил его, хотя мог его спасти! И что, ты спокойно лёг спать, зная, что происходит? Зная, что будет потом? Ведь в чёрной комнате всё было бы по-другому, если бы ты…

– К сожалению, даже если бы я спас Скиптия, браслета Флоры у нас уже не было бы. А он… Он всё равно был обречён.

– Нет, не был!

– Был, милая. В тот самый момент, когда флористка приняла решение. Дальнейшее уже не важно. Такова Игра.

– А если бы это была она? – показал на Аслу Крам. – Если бы это была она? Ты бы тоже оставил её валяться, пока она не умерла?

У неё замерло сердце. Асла посмотрела на Олероя, тот выдержал её взгляд, потом повернулся к химику и спросил:

– А ты думаешь, она чем-то отличается от Скиптия? Тем, что она Инсайт? Тем, что она девушка?

– То есть оставил бы, – констатировал Крам.

Олерой оставил это утверждение без ответа. В комнате повисла тишина. Рут подпёр подбородок рукой и рассматривал каждого из них. Такие разные – и такие похожие в условиях Игры. Все они. Адвокат поймал его взгляд, и Рут посмотрел на Аслу. Но не сразу.

– Проклятый убийца, – Орнубий сжал кулаки. – Ты…

– Это Флора твоя проклятая убийца, не я, – перебил его Олерой.

– Сейчас перед нами стоишь ты, не она!

– Да, мне повезло больше, чем Скиптию, – спокойно ответил психотерапевт.

– Вы бы поуспокоились, – сказал Рут. – Я, конечно, всё понимаю. Но… Да, убила Флора. Да, убил Олерой. Но их особо никто и не отговаривал. Никто прямо-таки жёстко не запрещал и не следил за ними. Всё пустили на самотёк – признайтесь, подсознательно вы хотели получить баллы, но при этом не хотели марать руки и выставлять себя убийцами, поощряя кого-то другого. Не говоря ничего конкретного, не устанавливая вето, показывая свои сомнения, вы надеялись, что кто-то сам возьмёт это дело в свои руки. Ваш расчёт оказался верным; наш, к сожалению, тоже.

– Но это не так, – ужаснулась Асла.

– Ты уверена?

– Конечно! – воскликнул Орнубий.

– А теперь всё-таки подумайте над этим, – отозвался Рут.

Инсайты замолчали и действительно подумали. Смотритель вздохнул и окинул взглядом команду. Все сейчас размышляли над его словами, это было видно по их лицам. Хуже всех выглядели Асла с Орнубием – он видел, что они, конечно, не верят его словам. Не хотят верить, не хотят осознавать о себе подобные вещи. Но он знал, что прав. Всегда оказывался прав.

Асла решила не думать о словах Рута, потому что боялась, что согласится с ним. Она старалась вспомнить хоть что-то из прошлых Игр, но в голове на этот счёт была пустота. Впрочем, если верить Руту, так и должно быть. Она думала о том, что они первая команда, дошедшая до Финала, и о том, что во всех предыдущих раундах она тоже была Инсайтом от пятьдесят первого. И она не сделала ничего, чтобы её команда дошла до конца. Не сделала или не смогла сделать? Неужели Инсайты от другого поселения тоже не смогли? Асла вспомнила свои ощущения в белой комнате. Да, определённо, такое уже было, но она списала это на приступы лейкофобии, которая, к слову, давненько уже не проявляла себя. А списывать надо было на то, что она там уже бывала. Но…

– Разве я не бывала уже в белой комнате? Ты сказал, что за одиннадцать Игр до нас никто не отказывался от баллов. Но до этого ты сказал про белую комнату – «мало кто доходил до этого этапа». Значит, мы всё-таки доходили? – спросила она.

– О, – отозвался Рут. – Да. Один раз. Но я его не посчитал, потому что он в итоге мало что дал. Мы его не считаем. Один раз, с большим трудом вы всё-таки вытащили Игрока из чёрной комнаты. В тот раз там была не ты, и ты смогла убедить остальных. Но только в тот раз – в другие не смогла. Вы дошли до белой комнаты, но дальше не продвинулись. Что там началось, когда вы стали обвинять друг друга в убийствах! В этот раз, к счастью, всё прошло поспокойнее. А в тот – в ход пошла и доска, и тренога, которую от неё отломали, в общем, без жертв не обошлось. Игра была прекращена.

– Какой ужас, – сказала Асла, представляя, как она наотмашь бьёт кого-то доской по голове и раздумывая, не было ли такого на самом деле.

– Да, – ответил Рут. – Но зато когда появился шанс на то, что дойти до белой комнаты в принципе возможно, настроение у Совета поднялось. Ты этому поспособствовала. А вообще, видимо, у Наблюдательного Совета на тебя какие-то планы. Иначе ты бы сейчас здесь не стояла – в Третьем Делектусе в чёрную комнату отправили тебя, и единогласно же там тебя оставили. Как и в Седьмом. В Одиннадцатом решили не единогласно, но всё же. Ты уже знаешь, что это значит. Совет до сих пор сохранял тебе жизнь – с этим могу тебя поздравить. Ты хорошо себя проявила. Во всём.

– «Хорошо»? – переспросила Асла. – Каждый раз мы кого-то убивали в стеклянной комнате, и это «хорошо»?

– Ты старалась. Пыталась отговорить. Но либо тебя не слушали, либо ошибку совершала другая команда. Так или иначе, убийство происходило, просто действующие лица менялись.

– Но я… Я ведь никого не убивала? – с замиранием сердца спросила Асла.

– Нет, – покачал головой Смотритель, но секунду он всё же помедлил.

– Но почему именно я? Почему спасали и возвращали в Делектус именно меня, а не одного из других Инсайтов? – в голосе Аслы послышалась паника. – А та записка… Её правда написала я?

– Если захочешь, про записку я расскажу. Но позже. Сейчас эта информация для тебя не в приоритете. А Инсайты сорок девятого не оправдали ожиданий, – отмахнулся Рут.

– Но этого просто не может быть! – в отчаянии воскликнула Асла.

– В Игре может быть всё, – ответил Рут. – Но не расстраивайся, кроме тебя у половины Игроков есть основания находиться сейчас здесь.

– Что это значит? – насторожился Крам. – Какие ещё основания?

– Ну, конкретно тебя это не касается, – махнул рукой их Смотритель, – но вот за других не скажу.

– За кого это за других? – поинтересовался Фортр.

– За других.

– Очень информативно, – констатировал адвокат. – Похоже, у тебя страсть к интригам и недоговариваниям.

– Всему своё время, – ответил Рут.

– А что насчёт той необычайно полезной информации на шкафу-холодильнике? – вспомнил Фортр. Поймав удивлённый взгляд Аслы, объяснил: – То, что тебе Орнубий принёс почитать про психотерапевта. В какой-то момент дверца шкафа-холодильника стала функционировать как сенсорная панель, и можно было выбрать информацию о ком-то из обеих команд. Полагаю, для того чтобы в очередной раз внести разлад или типа того.

– О, ну конечно, – отозвался Рут. – О каждом из вас собрали пару-тройку неприглядных фактов. Если бы вы получили информацию обо всех, Игра вряд ли смогла бы нормально продолжаться. По крайней мере, как команды вы бы уже плохо функционировали, тем более – как одна. А так – небольшая изюминка о ком-то на ваш выбор.

– И почему же вы выбрали меня, позвольте спросить? – поинтересовался Олерой у Орнубия. Тот промолчал, а Фортр улыбнулся и сказал:

– Да это случайно вышло. – Вдаваться в подробности он не стал – пощадил своего Инсайта. То есть бывшего Инсайта. То есть одного из своих Инсайтов. Вот же бред!

– Понятно, – разочарованно протянул психотерапевт.

– Да, твоя персона нас не интересовала, – усмехнулся адвокат.

«А зря», – подумал Орнубий.

– Ну и ладно, – махнул рукой Олерой.

– Правда, твои методы кажутся немного необычными, – признал Фортр. – Но ты ведь у нас и сам необычный, верно?

Олерой рассмеялся. Всё-таки они с адвокатом порой были на одной волне.

– Да это всё ерунда – то, что они выловили. Самые задушевные беседы, которыми я даже горжусь, вам не представили. Ну, понятно, почему – записи я уничтожил. От греха подальше. Всё-таки практику терять пока не хочется. Вот там да, там совсем… – он запнулся, обнаружив, что все смотрят на него чересчур пристально. Олерой понял, что сказал лишнего.

– Ну да ладно, это всё не так уж интересно, – свернул он тему.

«Господи», – подумала Асла. Она не знала и не хотела знать, чем там Олерой занимался со своими пациентами, но перестать думать об этом теперь не могла.

Смотритель усмехнулся. Снова внимательно посмотрел на каждого из них. Он ждал письма от Наблюдательного Совета, но они этого ещё не знали. Как и кое-чего другого.

– Ладно, с убийствами разобрались, – сказал Фортр, которого беззастенчивые рассматривания Рута начали вдруг раздражать. – А кто тут у нас сливает всю инфу Наблюдательному Совету?

– Вот именно, – сказал Орнубий, обрадовавшись, что можно свернуть разговор с неприятной темы вины и халатности Инсайтов и нечаянного выбора профиля Олероя. Хорошо, что Фортр ничего не сказал. – Кто? – И он почему-то посмотрел на Аслу.

Та удивлённо пожала плечами.

– Ладно, раз уж речь обо мне, – сказал Олерой, желая отвлечь их от мыслей о его пациентах, – признаюсь: шпион – это я. Но звучит это как-то некрасиво.

– Ну конечно, – рассмеялся адвокат.

– Господи, – вырвалось у Аслы. Она вновь почувствовала себя донельзя уставшей. И как она могла быть так слепа?

– Да-а, – с каким-то злорадством протянул Рут. – Он у нас шпион Совета. Следит за вами, анализирует всё и вся, отчитывается перед Советом. А это его вторая Игра Делектуса. Я имею в виду как Игрока.

– Разве анализом занимаются не психоаналитики? – недоверчиво спросил Орнубий.

– Я могу всё, – ответил Олерой.

– Ты просто полон сюрпризов, – усмехнулся Фортр.

– Да и ты тоже можешь кое-что рассказать, – сказал Олерой.

– А с ним что? Тоже играл, что ли? – удивился Орнубий.

– Боже упаси, – ответил адвокат.

– Значит, ты знал, что двери разблокируются. Ты мог спасти Скиптия ещё тогда, если бы сказал нам! Если бы сказал хотя бы мне! – в отчаянии воскликнула Асла. – Я бы глаз не сомкнула!

– Я думал об этом. Нет, конечно, напрямую я бы тебе не мог сказать, иначе это было бы вмешательством, но, например, споткнуться об твою кровать и разбудить тебя, чтобы ты увидела, что блокировка отключена, я мог, – отозвался Олерой.

– Почему не сделал этого? – устало спросила Асла. У неё совсем не осталось сил.

– Да потому что ты не знала, что у другой команды такое же задание. Ты не знала, что от них может исходить угроза. И ты вымоталась – всё равно заснула бы, ведь что может случиться с особенной командой, которой даже дали допзадание? А утром бы ты корила себя ещё больше – за то, что оставила всё как есть, зная, что блокировка снята. Ничего не изменилось бы – финал был предрешён.

Асла помолчала, обдумывая его слова. Ей очень хотелось верить, что она и правда ничего не изменила бы, но это было лишь проявлением слабости. Неспособностью принять. Принять всё то, что она узнала.

– Значит, ты тоже играл до этого? – спросила Асла психотерапевта.

– Да, играл. В Первой Игре. Остальные разы просто наблюдал. Ну и для заключения – сейчас вот с вами в Двенадцатой.

– И как тебе? – не удержался Крам.

– Прогресс определённо есть, – сказал Олерой.

– И ты видел меня? Я правда играла? – в голосе Аслы слышалась надежда, но она была напрасной.

– Да, милая, – кивнул психотерапевт. – Правда.

– И ты всё помнишь? – спросила она.

– Конечно. Это же моя работа. Что бы я делал без воспоминаний?

Ей вдруг стало невыносимо грустно. Нет, «грустно» – совершенно не то слово. Она была опустошена. Асла помолчала, а потом тихо сказала:

– А у меня вот не осталось ничего.

Орнубий растерянно переводил взгляд с Аслы, игравшей уже двенадцатый раз, на Олероя, убившего Флору, игравшего второй раз и анализирующего их для Наблюдательного Совета. Честно говоря, несмотря на заверения Аслы, несмотря на то что он поначалу защищал её, после некоторых размышлений Орнубий начал склоняться к тому, что именно она сливала информацию Совету, но либо и правда не помнила этого, либо не хотела признаваться. Ну действительно, одиннадцать раз играть! Не ради ли информации? Оказалось, что нет. Почему-то этого он не ожидал.

От Аслы не укрылось выражение лица Орнубия. Он был… Удивлён? Разочарован? Расстроен? Точно сказать было нельзя, но причину она, похоже, поняла. Увидела в его глазах.

– Ты думал, это я? Да?! – Асла начала злиться, и Орнубий, как и в начале Игры, снова уловил что-то смутно знакомое в её тоне. Но почему?

– Ну… – Инсайт вздрогнул – она бесцеремонно нарушила ход его мыслей, словно прочтя их. – Нет… Я просто подумал… – он почувствовал, что снова начал мямлить, что это его выдаёт и что Аслу это только злит. – Не то чтобы…