Читать книгу: «Делектус», страница 15

– А знаете что, – похоже, злить Аслу не стоило, – во-первых, я точно не говорила ему про свою записку, так что без понятия, откуда он знает то, что знать не должен, а во-вторых, Орнубий, слышала, ты был на приёме у Олероя? – Асла сложила руки на груди и выразительно посмотрела на него. – Не расскажешь, о чём беседовали?

– Но это неправда, – опешил Орнубий. – Это какая-то ошибка.

– Что именно? – поинтересовался Крам. – Ты про записку или про приём у психиатра?

– Психотерапевта, – машинально поправил его Орнубий. Потом понял, что сделал это зря.

– Так значит, вы знакомы?

– Конечно, нет! Я никогда его не видел до Игры, и уж тем более не ходил к нему на приём!

«А ведь он не лжёт, – подумала Асла. – Бред какой-то. А если он не лжёт, то…»

– Значит, ты солгал мне, – повернулась она к Олерою. – Опять. Только не знаю зачем. Какая цель у тебя была на этот раз? Ты специально сказал мне это? Специально придумал?

– О, милая, конечно, нет. Это правда.

– Только вот он утверждает, что этого не было. Это тоже «стёрли»? Вырезали холст из этой милой маленькой картины?

– Нет, милая. И, если уж на то пошло, ты тоже была у меня на приёме.

Асла замерла и уставилась на Олероя.

– Что, прости?

«Это тоже Игра, – промелькнуло в голове у Орнубия, – самая сжатая и насыщенная её часть. Как мячик в пинг-понге, туда-сюда, факт за фактом, за и против, открытие за открытием. Только непонятно, кто с кем играет».

– Инсайтовский отбор. Я проводил тесты и оценку поведения, – сказал Олерой.

Асла задумалась. Все вопросы им задавали из динамиков, картинки показывали из-за перегородки, за поведением в ситуациях наблюдали через камеры. Лица отбирающего психолога она никогда не видела. Но его голос… Приятный олероевский тембр – его ли она слышала? Голос из динамиков звучал приглушённо. Асла посмотрела на Олероя, не зная, верить ему или нет.

– Ну надо же, – сказал адвокат. – Как складно. Как банально. Mendax in uno, mendax in omnibus.

– Слишком пафосно, не находишь? – усмехнулся Олерой.

– Что он сказал? – поинтересовался Крам.

– «Лжец в одном – лжец во всём», – ответил психотерапевт. – Блеснуть познаниями в латыни – непреодолимое искушение, понимаю.

Адвокат расплылся в улыбке.

– Я что-то тебя не припомню, – сказал Орнубий, с трудом осознающий новую информацию.

– Да вы и внимания не обратили, я был проходным безличным персонажем в вашей жизни, к тому же прошёл целый год – ещё бы вы припомнили, – ответил Олерой. – Тут и «вырезать» ничего не надо, само исчезнет.

– Нет, я помню, – возразила Асла. Она и правда вспомнила. Она уже слышала его голос.

– Ну и ладненько, – сказал психотерапевт. – Как бы то ни было – это я вас посоветовал в Инсайты. Вас обоих.

– Но почему? – спросил Орнубий.

– Потому что вы подходите для инсайтства, – ответил Олерой. И, взмахом руки остановив начавшего возражать Орнубия, добавил: – Ты просто не отдаёшь себе в этом отчёта. Но ты подходишь, и весьма. А ты, – посмотрел он на Аслу, – подходишь практически идеально.

Асла посмотрела на него в ответ:

– Я даже не знаю, что сказать.

– О, это не комплимент, если что, – улыбнулся психотерапевт. – Это факт, а насколько он хорош, судить не мне. Иногда лучше быть таким как Фортр, например.

Адвокат хмыкнул.

– Вообще-то меня назначали Инсайтом, – сказал он. – Раз уж у нас тут исповеди пошли…

– Да, – сказал Олерой, – но тебя рекомендовал не я.

– Ты был Инсайтом? – поразилась Асла.

– Нет. Я отказался от инсайтства, – ответил Фортр.

– Почему?

– А зачем мне это? – удивился Фортр.

– Как ты смог отказаться? Это же невозможно, – сказал Орнубий, который сам бы с радостью сделал то же, что и адвокат. – Это же преступление класса «Б»!

– Теперь да, – ответил Рут. – Благодарите его, – кивнул он в сторону Фортра.

– Ну вот не надо так уж прямо, – сказал тот, начиная чувствовать себя неудобно. – Меня назначили Инсайтом от сорок девятого на Пре-Делектус, Пробную Игру, а в то время про отказ никто и не думал. Такого пункта нигде не было. Вот я и отказался, и они ничего не могли с этим сделать. Отпустили, куда им было деваться? А потом быстренько дописали этот пункт в правила. Но меня уже не трогали.

– Ты подставил нас! – воскликнул Орнубий. – Отказался, а после этого всех нас обязали участвовать!

– Я здесь ни при чём. Это система так сработала. А что, ты бы на моём месте не отказался, если бы мог?

Орнубий промолчал.

– В любом случае, ясно было, что Совет на меня обидится и просто так мне этого не простит. Вот я и здесь, – усмехнулся Фортр.

– Отбор случаен, – напомнил ему Рут.

– О, только не в моём случае. Ни за что не поверю.

«Но это же было прописано в Памятке Инсайта», – подумала Асла.

– Да будь проклят этот Наблюдательный Совет! – взорвался вдруг Орнубий. На него внезапно нахлынула непреодолимая злость от того, что он услышал и узнал. Злость на тех, кто всё это устроил. – Если я выберусь отсюда, они пожалеют, что вообще затеяли эту Игру! Пожалеют, клянусь!

– Я бы не стал озвучивать подобное, – сказал Олерой. – В целях собственной безопасности.

– И что же ты сделаешь? – насмешливо спросил Фортр. – Перебьёшь их всех по одному?

– Нет, я… Не знаю. Я всё исправлю! – вырвалось у Орнубия.

– Ну-ну, – улыбнулся адвокат. – Спаситель ты наш.

– Пошёл ты, – отозвался Инсайт.

– Ну, ну, – вмешался Олерой. – Тише. Вы же вроде более-менее поладили с адвокатом к концу Игры, – сказал он Орнубию.

– Ничего подобного, – сказал Фортр, но скорее из духа противоречия. Орнубий промолчал.

– Было бы интересно, конечно, посмотреть, как вы общались до Интеграции, – добавил Олерой. – Но примерно представить я могу. По крайней мере, вы друг друга не убили, что само по себе радует. Ты, кстати, уже встречал Фортра раньше, – посмотрел он на Инсайта. – Но ты уже этого не помнишь.

– Вот как? Что ж я, тоже уже играл? – с сарказмом спросил Орнубий. Всё это стало походить на какой-то фарс.

Психотерапевт посмотрел на него и ответил:

– О нет, нет. Ты не играл.

– Хоть на этом спасибо, – сказал Орнубий.

Олерой улыбнулся и добавил:

– Ты входил в Наблюдательный Совет.

Глава VII. Условие завершения

Условие завершения последнего уровня Игры Делектуса – принятие Финального Решения.

Из Комментариев к Делектусу

– Это правда? – требовательно повторила Асла. Первый раз он, похоже, не услышал.

В голове Орнубия пронёсся вихрь картинок. Какие-то неясные кадры сменяли друг друга, создавая впечатление калейдоскопа воспоминаний. Но Орнубий знал, что иногда люди «вспоминают» то, о чём им говорят, хотя этого никогда не было в их жизни. Может, это как раз его случай?

– Я не знаю, – осторожно ответил он.

– О, ты ничего не вспомнил? – удивился Олерой. – Совсем ничего?

Орнубий замялся. Он не мог понять: ему не хотелось верить в то, что сказал Олерой, и поэтому не хотелось вспоминать, или же всё это очередная ложь.

– То-то я думал, рожа у тебя подозрительная. То-то ты мне не очень-то нравился с самого начала, – сказал Фортр. Подозрительной рожа Орнубия ему никогда не казалась, но сейчас он не обращал внимания на такие мелочи.

– Да быть такого не может! – воскликнул Орнубий. Но и сам расслышал неуверенность в своём голосе. Почему?

– Ты, между прочим, был заместителем Главы Наблюдательного Совета, а это не хухры-мухры. Но что-то пошло не так, – сказал Олерой.

– Это бред, – ответил Орнубий, ловя на себе взгляды Аслы, Фортра и Крама – такие, от которых хочется провалиться сквозь землю.

– То-то ты громче всех кричал, что порвёшь Совет на части, – усмехнулся Фортр. – Всё ещё мечтаешь об этом?

– Да я же…

– У тебя хороший дом? – спросил вдруг психотерапевт.

Орнубий открыл рот, чтобы что-то ответить, и застыл. Рот он закрыл, так ничего и не сказав. В желудок ударил страх. Дом у Орнубия был хороший. Свой, отдельный. Не у многих в их поселении был такой. Совсем не у многих. Но как Орнубий ни старался, сейчас он никак не мог вспомнить, откуда у него взялся этот прекрасный дом. Он как будто был всегда, не вызывая никаких вопросов.

Именно это пугало до смерти.

– Конечно, хороший, – сказал Олерой. – Как и подобает заместителю Главы. Но мне вот интересно, что ты сделал? Ты явно им как-то насолил, раз Совет запихнул тебя в Делектус. Я, признаться, удивился, когда увидел тебя на инсайтовском отборе. Отправить в Игру своего бывшего, подумать только! Жестоко они с тобой, – покачал головой психотерапевт. – Но, полагаю, ты уже не помнишь, что произошло.

– Ни черта я не помню, – ответил Орнубий пересохшими губами. Он подумал, что несколько раз за Игру что-то в голосе Аслы показалось ему знакомым. О том, что он увидел на Отборе членов Наблюдательного Совета. Как бы он их узнал, если никогда их не встречал?

«Инсайт или заместитель Главы, а всё равно похож на жалкого щенка», – подумал Фортр, но как-то беззлобно. Вид Орнубия, пытавшегося осознать, что происходит, к злобе не располагал.

– Подумать только, – сказал Крам. – Я что, один тут не играл, не назначался Инсайтом, не из Наблюдательного Совета и не работаю на него?

– Ага, – сказал Олерой.

– Класс.

– Ну, вообще-то Радвель с Флорой и Скиптием тоже ни к чему такому не имели отношения, – подал голос Рут. – Вам четверым просто не повезло. Как я и говорил, половина команды имела основания здесь находиться, и это двое Инсайтов, которые год назад получили положительную оценку на инсайтовском отборе, проводимом работающим на Совет психотерапевтом, и один неудавшийся Инсайт с Пробной Игры. Так что я, возможно, немного покривил душой – номер Олероя явно выпал неспроста.

– И мой тоже, – сказал Фортр.

– Вот об этом я ничего не знаю, – ответил Рут.

– Вздор! – воскликнул адвокат. Смотритель лишь пожал плечами.

Асла всё ещё молчала, не зная, что сказать. Что тут скажешь? Тем более если Орнубий, как и она, ничего не помнит.

Или делает вид, что это так.

– Ну, вроде всё выяснили, – сказал Смотритель. – Думаю, самое время сказать вам про условия завершения.

– Да, очень интересно опять всё это послушать, – съязвил Олерой.

– В этот раз будет кое-что новенькое, обещаю, – ответил Рут. – Тебе понравится.

– Ну тогда мы все внимание! – воскликнул психотерапевт. – Удиви же нас, Смотритель!

Рут усмехнулся. Олерой определённо был самым чокнутым из них, но это его ничуть не портило.

– Игра Делектуса состояла из пяти уровней, – сказал он. – Каждому уровню Игры присваивалось определённое условие, которое команда должна выполнить, чтобы завершить этот самый уровень. Как вы уже поняли, первым уровнем была первая комната, а условием его завершения – открытие двери.

– Да, это мы поняли, – отозвался Крам.

– Хорошо. Вторым уровнем было дополнительное задание и комната отдыха, стеклянная, как вы её назвали, а условием его завершения – принятие решение об убийстве или не-убийстве Игроков. Его вы тоже успешно завершили. Впрочем, как и все до вас.

– А третий уровень? – спросила Асла, не желая слушать про убийства. Хватит с неё.

– Третий уровень включал чёрную комнату и самосуд. Условием завершения третьего уровня было вызволение Игрока из чёрной комнаты.

– Четвёртый – назвать убийцу? – спросил Фортр.

– Да, четвёртый уровень – это белая комната, и условие завершения – назвать имена предполагаемых убийц, в вашем случае – убийцы.

– И что, есть ещё пятый уровень? – Крам подался вперёд, поняв, что это значит; он-то думал, что всё закончилось и им раскрывают все карты как прошедшим Игру. И так думал не только он.

– Да, – кивнул Рут. – Вы сейчас на нём. Пятый уровень – Финал. Для окончания Игры Делектуса совершенно не важны какие-то там баллы, но, думаю, вы это и так уже поняли. На самом деле условие завершения последнего уровня, Финала, – это принятие Финального Решения.

– Какого? – еле слышно спросила Асла.

Раздался шум, и по пневмопочте за спиной Смотрителя откуда-то сверху пролетела капсула-контейнер, остановившись на уровне его плеч.

– Сейчас узнаем, – ответил Рут.

В капсуле было письмо. Смотритель распечатал его и пробежал глазами.

– Как я и думал, Наблюдательный Совет решил дать вам выбор.

– Опять? – всплеснул руками Олерой.

– Да… Но не совсем, – Рут ещё раз перечитал письмо. – На этот раз кое-что изменилось.

– Что за выбор? – спросил Крам.

– Как я и говорил, это была Двенадцатая, а значит, последняя Игра в цикле Делектуса, утверждённом Наблюдательным Советом. – Рут повернулся к Асле. – Так что Совет предлагает вам хорошенько подумать, прежде чем соглашаться или отказываться.

– Да о чём речь-то? – не выдержал Орнубий.

– После года Делектуса Наблюдательный Совет принял решение о продолжении своего проекта. Но уже в другом формате – двенадцать Игр показали достаточно, и они хотят двигаться дальше. Они…

– Новые эксперименты? – перебила Рута Асла. – Вы что, смеётесь?

– Подожди. Я ещё не закончил. Они пока не решили, будет ли это новый цикл или единичный этап, решение будет принято после первого прохождения. И да, можно сказать, первого экспериментального прохождения, – добавил Рут. – Разве первое из предполагаемого множества не всегда экспериментальное? От него зависит дальнейшее развитие событий.

– И что это за новый этап? – усмехнулся Олерой. В отличие от остальных, он выглядел скорее заинтересованным, чем встревоженным.

– Они пока не уверены, как его назвать. Но я слышал, что на смену Делектусу придёт Синтезис.

– Боже мой, – громко рассмеялась Асла, снова перебивая Рута. – Это просто изумительно. – Она хотела сказать что-то ещё, но не сдержалась и снова дала волю смеху.

– Похоже, это нервное, – сказал Фортр.

– Нет, это и правда смешно, – ответил Олерой и тоже рассмеялся. Напоказ или нет, но выглядело это вполне естественно. Отсмеявшись вместе с Аслой, психотерапевт перевёл дух. – Обязательно надо дать вычурное название? Знаете, о чём это говорит? – Олерой приготовился толкнуть глубокую психоаналитическую речь, но Фортр успел его остановить:

– Не важно. В чём смысл этого, с позволения сказать, нового этапа? – спросил он.

Рут покачал головой.

– Это не в моей компетенции. Я знаю только, что правила будут изменены – на то он и новый этап. Он будет отличаться от всех Игр, и цель у него будет, наверное, другая. Но точно я не знаю. Они давно обсуждали то, что будет после Двенадцатой Игры Делектуса, но я лишь примерно понял, о чём речь, я слышал только то, что они позволяли мне услышать. Полагаю, только то, что они посчитали нужным передать вам.

– Что ты можешь сказать совершенно точно? – спросил Крам. – Какие точные факты Совет соизволит нам швырнуть?

– Хорошо, – вздохнул Рут. – Факты есть. Боюсь, они вам не понравятся.

– О Господи, – всплеснула руками Асла, – можно уже без этой драматичности?

– Это не драматичность, – возразил Смотритель. – Это правда.

– Вперёд, – скомандовал Олерой. – Порадуй нас.

– Во-первых, в этот раз решение будет приниматься большинством.

– Ну, это понятно, – отозвался Олерой.

– Нет, не понятно, – сказал Орнубий. – Совершенно не понятно. Мы что, будем голосовать… – он обвёл взглядом всех находившихся в комнате, – …за всех?

– В смысле? – не поняла Асла.

– За всю команду целиком?

Все уставились на Рута.

– Да, – ответил он. – Решать будете за весь состав. За всю команду. И решит большинство голосов. То есть, – указал он на них письмом, – три из пяти.

– Боже мой! – вырвалось у Орнубия. – Но почему? Почему мы должны решать за всю команду?

– Потому что Совет посчитал вас, дошедших до финала последней Игры, наиболее пригодными для следующего этапа. Наиболее интересными, – добавил Рут. – Ваш состав их устраивает.

– Поэтому теперь мы идём комплектом? – возмутился Фортр.

– Похоже на то, – отозвался Смотритель.

– Это уже перебор! – крикнул адвокат, на протяжении всей Игры сохранявший спокойствие, но сейчас, похоже, теряющий контроль. – Перебор, слышите!

– Но это так, – вздохнул Рут.

– Иди к чёрту! – снова крикнул Фортр. – Я не позволю им, – указал он на остальных, – решать за меня. Не позволю!

– Это демократия, друг мой, – улыбнулся Олерой. – Считай так.

– Демократия? – взвился адвокат. – Ты хоть знаешь значение этого слова? То, что тут сейчас происходит, – это чистейшая демархия! Это неприемлемо!

– Подожди, – сказала Асла. – Может, мы все решим единогласно.

Фортр помолчал. Потом взял себя в руки и уже почти спокойным голосом сказал:

– Да. Да, конечно. И ещё – решение будет принято единогласно или не будет принято вовсе. Так будет правильнее всего. Точнее, так будет единственно правильно.

– Нет, – возразил Рут. – Оно будет принято, как я и сказал, большинством голосов. И решить вы должны до трёх часов, иначе…

– Да чёрта с два! – опять вспылил Фортр.

– Иначе – что? – спросила Асла.

– Иначе нас всех убьют, наверное, – усмехнулся Олерой.

– Скорее, заставят поубивать друг друга, – нахмурился Орнубий. Ситуация давно вышла из-под контроля, но именно сейчас он острее всего почувствовал, в какой они ловушке.

– Вы мне дадите сказать, или нет? – возмутился Смотритель. – Вы же сами у себя отнимаете время!

Все умолкли.

– Итак, я начинаю говорить. И если кто-то меня снова перебьёт, – Рут глянул на Аслу, – останетесь без информации вообще.

Ответом ему послужило молчание, нарушенное лишь выразительным покашливанием Олероя.

– Первое. По поводу этапа. Снова. Вы должны знать, что вас ждёт нечто совершенно отличное от предыдущих Игр, что правила поменяются, но как именно – вам говорить не собираются. Что этап этот можно считать экспериментальным, так что сюрпризов там тоже может быть предостаточно. И что если вы решите участвовать в этом этапе, то именно в таком составе, как вы есть сейчас.

Рут посмотрел на них, желая убедиться, что они его услышали – вид у всех был неважный. Измотанные, измученные – не это они хотели услышать в конце Игры. Не столько открытий и новостей они ожидали. И не таких. Рут жалел их всех сердцем, и была бы его воля – он отправил бы всех домой, как они есть, но воля была не его. Поэтому он стал говорить дальше.

– Второе. По поводу решения. Вы должны будете определиться – участвуете ли в этом новом этапе или нет. Решение принимается большинством голосов. Понимаю, что вам это неприятно, но если трое из вас проголосуют одинаково, они решат и судьбу оставшихся двоих. Как только будет достигнуто большинство, голосование прекратится. Мнение остальных не учитывается.

Фортр издал горестный стон. Остальные стали внимательно изучать пол. Ситуация действительно была не из приятных. Весьма не из приятных.

– Третье, – сказал Рут. – Решение должно быть принято, как я и сказал, до трёх часов. – Все как по команде посмотрели на висящие на стене часы. Без пятнадцати три. – В случае, если ровно в три часа вы не проголосуете большинством, Наблюдательный Совет возьмёт ситуацию в свои руки и без Особого условия. В случае, если кто-то решит воздержаться и не проголосует – то же. Так что настоятельно советую всем не терять времени и начать думать над тем, как проголосовать.

– Что это значит? – спросила Асла.

– Это значит, что просто так они нас не отпустят, – ответил Орнубий.

– Верно, – кивнул Рут. – У Совета нет ни времени, ни желания формировать новую группу для нового этапа, потому что…

– Тогда какой во всём этом смысл? Какой смысл, если мы ничего не решаем? – воскликнула Асла. – Зачем всё это?

– …потому что им хочется поскорее начать дальнейшую работу, – невозмутимо продолжил Рут. – Но даже Совет не может противоречить своим собственным правилам. А по правилу, установленному ими самими же, решение, принятое большинством, вступает в силу незамедлительно. Любое решение, – подчеркнул Рут.

– То есть мы можем проголосовать против продолжения и уйти домой? – удивился Олерой.

– Да, – кивнул Смотритель. – Но только если большинством, – снова повторил он.

– А если мы не проголосуем, то нас отправят на дальнейший этап-эксперимент, – сказала Асла.

– Да.

– Но это странно, – подал голос Орнубий. – Понятно же, что мы проголосуем против. Почему они думают, что мы можем не определиться?

– Не говори за всех, – возразил Олерой.

– Ты что, хочешь и дальше быть их марионеткой? – изумился Орнубий.

– Я лишь прошу не говорить за всех, – холодно ответил психотерапевт.

– Но это же очевидно, – посмотрела на него Асла. – Тебе-то уж точно должно быть понятно, что мы не захотим участвовать в этом извращении снова, особенно после всего, что мы узнали.

– Может, ты и права, – отозвался Олерой.

– Может, и нет, – сказал Рут.

– Что? – опешила Асла. – Думаешь, кто-то захотел бы продолжения?

– Думаю, что это возможно, – ответил Смотритель.

Асла всплеснула руками:

– Да если бы так вдруг и произошло, в чём я очень сомневаюсь, то уж точно это не было бы решено большинством!

Рут посмотрел ей в глаза и сказал только два слова, от которых у всех пробежал холодок по спине:

– Мне жаль.

Асла хотела что-то ответить, но из груди вырвался только выдох. То, с какой интонацией произнёс Рут эти слова, её задело. Кажется, ему действительно было жаль – а у них не было ни единого шанса на что-то хорошее. В комнате повисла пугающая тишина. Часы на стене затикали слишком громко. Асла уже готова была закрыть глаза и опуститься на пол, как чей-то голос вернул её в реальность.

– Условие. Это из-за Особого условия, да?

Крам. Асла посмотрела на него и поразилась, насколько у него усталый вид. У всех них, если уж на то пошло. Игра измотала их. Практически до смерти. Как можно добровольно согласиться на что-то, что, возможно, будет ещё хуже Игры?

– Да, – сказал Рут. – Из-за Особого условия.

Пять пар глаз воззрились на него с ужасом и недоверием.

– Как я и сказал, – Смотритель снова заглянул в письмо и процитировал оттуда строчку: «Наблюдательный Совет возьмёт ситуацию в свои руки и без Особого условия». Если вы отказываетесь от продолжения Делектуса на её новом этапе, вы можете покинуть Паноптикум и делать со своей жизнью что захотите. При этом вам «вырежут» холст с Игрой, и вы не вспомните ничего из того, что здесь происходило, и никого из тех, кто вам здесь встречался. Для кого-то это будет не впервые. А для участия в новом этапе будет сформирована новая команда. Кому-то очень не повезёт. Если же вы соглашаетесь на участие в продолжении проекта, то вам гарантируется Особое условие: ваша память не пострадает. Она становится неприкосновенной. Вы будет помнить всё, что происходило последние дни. Будете помнить, почему решили продолжать. Ну а если вы не проголосуете или не достигните большинства, то Особое условие отменяется. Вы продолжите участвовать в проекте, но не будете помнить ничего, что касается Игры или голосования. Просто очнётесь неизвестно где, не узнаете друг друга и будете продолжать, даже не подозревая об этом. Два в одном, так сказать.

«Факт за фактом, открытие за открытием, мячик в пинг-понге», – снова устало подумал Орнубий и закрыл глаза.

– Серьёзно? Ты сказал, что условие завершения Игры – это принятие этого долбанного решения! Но оно почему-то подразумевает в том числе и продолжение Игры! – Крама, кажется, понесло.

– Условие завершения Финала Игры, – сказал Рут. – Да. Но не самой Игры. О, Делектус имеет огромный потенциал, и ограничивать его двенадцатью раундами было бы нецелесообразно. В этом я понимаю Наблюдательный Совет. Синтезис является логичным продолжением Делектуса.

– Точнее, потенциал имеет не Делектус, а мы, – поправил его Олерой. – Так ведь?

Рут кивнул.

– Но почему, если Совет даёт нам право вернуться домой, он тут же грозиться вернуть нас в Игру, да ещё и стерев всем память, если мы не проголосуем? – спросила Асла. – Они ведь уже дали нам это право!

– Потому что нужно уважать Наблюдательный Совет и голосовать, если он предлагает голосовать, – ответил Смотритель.

– А то ещё дисквалифицируют, – добавил Олерой. Рут снова кивнул.

– И что? Вы правда собираетесь голосовать? – ужаснулась Асла. Мысль о выборе из двух зол меньшего никогда ей не нравилась, но в данной ситуации просто пугала. Особенно при количестве выбирающих.

– Выбора у нас, похоже, нет, – сказал Фортр. – По крайней мере лично я не хочу получить два в одном.

– Боюсь, что он прав, – подтвердил Крам.

– Ну конечно, надо воспользоваться этой замечательной возможностью, раз уж нам её так любезно предоставили, – сказал Олерой. – Только вот есть небольшая проблема.

– Небольшая? – переспросил Орнубий. – Такая вот совсем небольшая, безобидная, совсем даже и не проблема вовсе. Да. Пожалуй, есть.

– Я об очерёдности, – ответил Олерой и обвёл взглядом остальных.

«Очерёдность?» – подумал каждый из них.

«Очерёдность?!» – начал осознавать каждый из них.

– О, боже, – вырвалось у Орнубия. – И что мы будем делать?

– Я проголосую третьим, – сказал Олерой. – Не хочу, чтобы первая тройка решила мою судьбу при единогласии, не дав мне возможности даже проголосовать.

«Чёрт, – подумал Орнубий. – Это всё неправильно. Мы переругаемся ещё до голосования».

– Размечтался, – сказал Фортр. – С чего это ты решил, что можешь выбирать свою очередь?

– А почему бы и нет? – разозлился Олерой. – С чего это ты решил, что…

– Подождите, – перебила его Асла. – Раз уж мы собрались проводить голосование, пусть оно будет тайным. Пусть будет иметь значение только результат.

– Чёрта с два, – сказал Фортр. – Если большинство вдруг будет за следующий этап, я хочу знать, кто меня туда отправит.

– Не думаю, что большинство проголосует за… – начала говорить Асла, но теперь Олерой перебил её:

– Так ты, значит, собрался голосовать против? – посмотрел он на Фортра.

– А ты, значит, за? – их взгляды пересеклись, и за какие-то пару секунд в них зародилась уже почти осознанная ненависть.

– Вообще-то я тоже не прочь посмотреть, кто как проголосует, – подал голос Крам. – Мне кажется, в нашей ситуации мы должны это знать.

– Знать врагов в лицо, – сказал Фортр.

– Это будет сложнее, – пробормотал Орнубий.

– Почему? – удивился Крам. – По-моему, если ты принял решение, то уже не важно, тайно ты его выскажешь или при всех.

– Да, но… – Асла осеклась, не зная, стоит ли это говорить, но под взглядами остальных продолжила: – Это прибавляет ответственности. Когда голосуешь тайно, снимаешь с себя часть ответственности. Она становится… неявной. Когда решаешь при всех, да ещё в нашей непростой ситуации, да ещё с такими вариантами выбора, это… напряжённее.

– Кажется, это ты минуту назад предложила голосовать тайно? – спросил Олерой. – Хотела снять с себя ответственность?

– Вовсе нет, – вспыхнула Асла. – Не хотела, чтобы мы поубивали друг друга.

– Ну-ну, – усмехнулся психотерапевт. – Присоединяюсь к Фортру и Краму – голосуем при всех, громко и чётко. И вот наше первое большинство – на тот случай, если наши дорогие Инсайты захотели бы высказаться против, мы уже решили за них.

Орнубий посмотрел на Аслу и подумал, что не будет ничего комментировать. Асла тоже промолчала. Всё равно они уже решили.

– Остался лишь вопрос с очерёдностью! – весело провозгласил Олерой.

– Избавлю вас хотя бы от этого, – сказал Рут, до этого молча наблюдавший за ними. – Будете голосовать по жребию, по старинке. Напишу ваши имена на бумажках и буду вытаскивать. Больших возможностей у нас сейчас нет.

– Ну-у, – недовольно протянул Олерой. – Так не интересно.

– Зато честно, – возразила Асла.

– Честно? – воскликнул Фортр. – Честно, если он не вытащит меня в числе первых трёх, а эти первые три проголосуют одинаково?

– По крайней мере, мы все будем равны, – пожала плечами Асла. – Имя любого из нас могут вытащить первым, третьим или ещё каким-нибудь.

– А если эти первые три, которые всё не дают тебе покоя, проголосуют не только одинаково, но и так, как хотел бы ты? – насмешливо посмотрел Олерой на Фортра. – Тогда бы ты, наверное, не расстраивался так оттого, что тебе не дадут высказаться?

– Наверное, нет, – язвительно ответил Фортр.

Рут оторвал от стены кусок обоев и разорвал его на пять одинаковых по размеру клочков. Достал из внутреннего кармана пиджака ручку и написал на каждом по имени.

Олерой усмехнулся, смотря на это, подумал о пиджаках, ручках во внутренних карманах, теориях, которые он мог бы озвучить, но промолчал. Сил обращать внимание на такие, хоть и любопытные, но всё-таки мелочи, уже не было. Да и остальным, похоже, было совсем не до этого. И Олерой их понимал. Наблюдать за ними было забавно, но сейчас начнётся самое интересное.

Асла как заворожённая смотрела на Рута, выводящего их имена на кусках обоев. Что, если её имя он вытащит первым? Она ведь даже не узнает, кто как относится к тому, что им предстоит. А что хуже всего – она ещё не приняла решение. Не могла выбрать. Если Фортр, похоже, уже определился, да и Олерой, кажется, тоже, то она всё ещё не могла решиться на что-либо. А времени оставалось всё меньше и меньше…

Фортр внимательно следил за тем, чтобы Рут ничего не подтасовал, но, похоже, ему было это не нужно. Решение Фортр уже принял, и необдуманно, да и неосознанно, выдал его, но это его не волновало. А вот что волновало – кто с ним? А кто – с Олероем, который, очевидно, проголосует противоположно? И не факт, кстати, что не назло. Этот психофанатик может выкинуть что угодно и с каким угодно мотивом. Но неужели кто-то его поддержит?

Крам смотрел на своего Инсайта и чувствовал то же, что и она. По крайней мере, по лицу Аслы он видел, что она ещё не приняла решение, и то же самое было и с ним. Крам взвешивал все за и против, но получались почему-то сплошные против. Почему-то он вспомнил Скиптия. Потом самосуд. Мозг выдавал одно воспоминание за другим, пытаясь отвлечь Крама от принятия важного решения. Но, возможно, этим он и помогал.

Орнубий смотрел в пол. Если он и правда работал в Наблюдательном Совете, значит, он часть этого кошмара. Пусть его уволили и забросили в Игру, всё равно – когда-то он был с ними. С теми, кто играет теперь их жизнями, кто даёт иллюзию выбора и отбирает её, кто не хочет останавливаться. Теперь он уже не сомневался – он действительно когда-то был с ними. И если бы не произошло что-то, чего он уже не помнит, возможно, он был бы с ними и сейчас. Заместитель Главы явно принимал бы во всём этом участие, с интересом следя, как подопытные убивают друг друга и продолжают играть, как они ссорятся, принимая решения, как они радуются, дойдя до конца.

И как они понимают, что это всё ещё не конец.