Читать книгу: «Песочница», страница 3
Время пролетело незаметно.
В 2.02 маленькая луна начала смешно вибрировать в углу экрана, рассыпая трели хрустальных колокольчиков. Маре коснулся луны, и экран заполнил интерьер лаборатории Селин.
Разговаривая с кем-то, его жена возникла в поле зрения. Она повернулась к экрану, и увидела Маре.
– Пьер, здравствуй, дорогой!
– Здравствуй, моя рыжая луна! Подожди секунду…
Услышав голоса, заворочалась Клео, просыпаясь. Маре подхватил ее и посадил себе на колени.
– Привет, мама́, – сказала Клео хрипловатым со сна голоском.
– Мое сокровище! Папа взял тебя с собой! Какое счастье! Я так скучаю по тебе!
– И я, мама! Когда ты вернешься к нам?
– Осталось недолго – всего четыре месяца! Уже скоро.
– Хорошо. А мы с папой завтра идем в бассейн…
Двадцать минут сеанса связи летели стремительно. Маре слушал болтовню своих девчонок, отвечал на вопросы жены, как Клео ест, чем занимается, как ее дела в садике, и понимал, что еще более счастливым будет чувствовать себя лишь в тот момент, когда обнимет вернувшуюся на Землю Селин.
– Ой, – спохватилась та, когда до конца сеанса оставалось минуты три. – Принцесса, ты позволишь поговорить нам с папой?
– Конечно, мама, – ответила Клео, но и не подумала слезать с коленей отца.
– Полюбуйся, Пьер, – Селин включила запись в углу экрана. Белая крыса, обвешанная датчиками, гуляла по прозрачной клетке, время от времени упираясь передними лапками в стенки и принюхиваясь. – Смотри на манометр и состав воздуха.
Маленькое табло на клетке показывало давление внутри 230 мм рт.ст. и соотношение газов, наполняющих клетку: азот – 92%, кислород – 6,2%…
– Мне можно верить своим глазам? – Маре почти уткнулся носом в экран. – Это не розыгрыш?
– Давление – треть от земного, содержание кислорода – чуть больше четверти от земной атмосферы. Наша Блонди чувствует себя прекрасно до получаса пребывания в таких условиях, – торжествующе сказала Селин.
– Это, если не ошибаюсь, прорыв? – осторожно спросил Маре.
– Ты не ошибаешься, дорогой, – Селин даже захлопала в ладоши. – И это меньше, чем за год работы! Я даже представить себе не могла такого!
Внимательный взгляд ее мужа в это время заметил на записи примечательную деталь – возле Селин, склонившейся над клеткой, возник высокий блондин, невзначай положивший свою руку поверх руки жены Маре.
– Дорогая, а кто этот милый юноша?
Селин заметила, куда смотрит муж, и выключила запись.
– Ты неисправим! Я рассказываю тебе о потрясающем открытии, но ты и здесь нашел повод для ревности!
– Селин, а как я должен реагировать?
– Пьер, только не устраивай сцен! – страшным шепотом прошипела Селин, сделав большие глаза. – Здесь всем все слышно!
– Папа, – укоризненно сказала Клео, обернувшись к отцу, – не устраивай маме сцен!
Маре взял себя в руки.
– Хорошо, рыжая, прости меня. Я неправ.
Селин потянулась вперед и чмокнула губами в объектив камеры.
– Время кончается. Увидимся через две недели. Люблю вас!
– Любим тебя, – в унисон произнесли отец и дочь.
Экран погас. Теперь на нем красовалась лишь заставка операционной системы.
– Поехали домой, принцесса, – сказал Маре.
Прихватив с собой купальник и шапочку для Клео, с утра они поехали в спорткомплекс. В фойе девушка, похожая на Сусанну, только очень спортивная, что-то объясняла нескольким взрослым, причем Маре с радостью увидел знакомые лица из обсерватории, а дети с криками и визгом носились по просторному помещению.
– Бонжур, друзья! – вклинился Маре. – Здесь записывают детей в бассейн?
– Да, подходите, – отозвалась спортивная девушка. – Меня зовут Альбина, я тренер по плаванию. А вы папа Клеопатры? Сусанна говорила мне про вас.
Альбина составила список детей.
– Пойдемте, я покажу вам бассейн, – сказала она. – Вообще родителям в зону плавания нельзя, во время занятий вы будете ожидать детей в фойе, но сегодня вы можете посмотреть, где будут заниматься ваш ребенок. Пожалуйста, оденьте бахилы.
Они прошли по короткому коридору и вышли к детскому бассейну.
– Вот наш «лягушатник»! – с гордостью сказала Альбина.
Маре знал, что русские иногда презрительно называют французов «лягушатниками». Почему-то суровым славянам очень не нравилась галльская привычка употреблять в пищу этих земноводных. Он остановился в растерянности – обижаться или нет?
– Лягушатник? – на всякий случай переспросил Маре у Альбины.
– Ну да, – ответила она. – Ах, да, вы же из Франции! «Лягушатником» у нас называют детский бассейн – они там, как маленькие лягушата.
– О, же ву компран, – смутился Маре. – Я вас понимаю.
Детям помогли переодеться и они с воплями восторга попрыгали в бассейн. Родители вышли в вестибюль. На большом стенном экране шел выпуск новостей, про завершение Большого шелкового пути – скоростной магистрали от Лиссабона до Гонконга через русский Транссиб. Теперь, с отменой виз с Китаем, европеец или азиат мог проехать от Атлантического океана до Тихого без остановок.
Через час довольные дети высыпали из раздевалки. Альбина вышла вместе с ними – пообщаться с родителями.
– У Клеопатры очень хорошие задатки, – сказала она Маре. – Если вы будете ходить регулярно, то я вижу у вашей девочки большие перспективы.
– Тебе понравилось? – спросил отец у дочери, суша ей волосы феном.
– Папа, – Клеопатра вдруг погрустнела. – Плавать так сложно. Антон и Мари уже умеют, а мне кажется, что я никогда не научусь… – Ее глаза стали наполняться слезами.
Маре присел, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами Клео.
– Что ты, милая! Конечно же, научишься! Запомни, главное – верить в себя. Я верю в тебя. Альбина говорит, что ты уже скоро будешь очень хорошо плавать. Все у нас получится. А я тебе помогу.
– Папа, это тре бьен! – повеселела Клео. – Прекрасно! Я люблю тебя!
Она обвила тонкими ручками шею Маре и прижалась щекой к его лицу.
5
В Ночь Волны Маре оставил Клео ночевать у соседей. Сергей Антипов и его жена Аня работали в обсерватории вместе с Пьером. Поцеловав дочь, Маре сел в машину к Сергею, и они поехали в ПРОГОН. Маре обернулся и помахал рукой Клео с Аней, стоявшим на крыльце.
Почти весь научный персонал был на своих местах. Прохождение фронта волны ожидалось вскоре после часа ночи по Москве, и затем, затухая, она должна была фиксироваться детекторами еще в течение нескольких месяцев.
Маре прошел в Центр управления. Перед огромными экранами, как в Центрах управления полетами космических агентств, за мониторами компьютеров сидели люди – русские, украинцы, грузины, немцы, французы, итальянцы. Маре тянули руки, здороваясь.
Он подошел к академику Илецкому, руководителю обсерватории.
– Здравствуйте, Пьер, – сказал тот. – Волнуетесь?
– Да, Андре, конечно, волнуюсь, – ответил Маре. Его ощутимо мандражило.
– Ну, не волнуйтесь, нас на Волне качать не будет, – пошутил тот. – Расчеты проверены, все у нас с вами сходится. Пусть космос волнуется, а мы послушаем, а? – и он подмигнул французу. Маре прошел дальше в зал.
– Как связь? – крикнул Илецкий.
– Отличная связь, Андрей Максимович, – отозвался один из техников. – LIGO и eLISA22, VIRGO, KAGRA, SELIN, – все в готовности, системы синхронизированы.
– Отлично. Тогда прозвоните еще раз системы, чтоб без сбоев у нас.
– Добро, товарищ Главный, – ответили хором с нескольких сторон.
Маре сел за свой стол. Времени до прохождения фронта Волны оставалось еще больше двух часов. Не успел он чем-нибудь себя занять, как завибрировал телефон. Звонил отец. Маре посмотрел на часы – у отца в Японии было чуть больше пяти утра. Он нажал «ответить на звонок».
– Привет, пап. Не спится?
– Старческая бессонница, сын. И тебе доброй ночи. – Отец был, как обычно, суховат и сдержан в общении.
– Да ладно прибедняться, какой ты старик (отцу было уже под девяносто). Вот когда будет сто двадцать, тогда можно уже говорить.
– Ждете Волну? – ушел от темы отец.
– Ждем. А как там твой ILC23? Мышей ловит? Гравитон24 еще не поймали?
– Как бы вы его первыми не поймали, – хмыкнул Жюль Маре.
– Не думаю. Но мы будем стараться. Хотя мы сегодня ловим волны, а не частицы.
– Квантово-волновой дуализм25 никто не отменял, если ты не в курсе. Как там Селин, как дела у Клео?
– Все хорошо, пап. Давай я тебе завтра позвоню и расскажу, – Маре заметил какое-то оживление в зале.
– Давай. Маме позвони тоже. – Мать ухаживала за домом и садом в Гренобле, и ее круг общения мало пересекался с отцовским. Она проводила время с театралами, художниками и артистами, ее друзьями. Маре часто думал, что могло привлечь ее и отца друг к другу, таких разных по сути людей.
– Хорошо. До связи.
– До связи, Пьер. – Но отец не разъединился. Он помолчал пару секунд, и сказал:
– Я горжусь тобой, сын. – И в трубке пошли короткие гудки.
Тревога оказалась ложной, люди в зале Центра управления через несколько минут успокоились. Маре тихонько включил Дассена, музыка успокаивала и снимала часть напряжения.
– Ностальжи? – понимающе кинул сидящий за соседним монитором лазерщик Миша. – Скучаете по дому?
– У меня отец любил его слушать, когда я был мальчишкой, – кивнул Маре.
Принесли кофе и выпечку на выбор. Маре взял себе несколько круассанов и дымящуюся чашку, и вернулся за свой стол. Время тянулось нестерпимо медленно, в зале негромко переговаривались между собой специалисты. Миновал час ночи, потом два.
Некоторые сотрудники, из тех, кому не особенно было чем заняться, клевали носом. Маре подумал, что было бы лучше на ночь отпустить персонал по домам, чтобы утром люди пришли на работу со свежей головой. Миша, откинувшись на спинку кресла, начал со свистом похрапывать.
– Мишель, – потряс Маре его за плечо. – Мишель!
– Что, – тот подхватился, моргая на Маре сонными глазами. – Пьер? – Он перевел взгляд на монитор, и по волшебной случайности, как часто бывает, ровная линия регистрации сигнала вдруг всколыхнулась по вертикали, заосциллировала перепадами частот.
– Волна! – заорал Миша. – Пошел сигнал!
