Читать книгу: «Ладья-UT», страница 8
– Коль, нечего там продавать, там я за дом расплачусь только через тридцать лет. Да и потом, продать дом там – не спасёт. Сам знаешь, как это говорится, «чтобы купить квартиру в Москве – надо сначала продать квартиру в Москве», верно?
– Ну да, ну да… – кивнул Коля. – В общем я чувствую, чтобы тебя перетащить сюда, надо или чтобы ты разбогател как не в себе, или чтобы в Америке совсем плохо стало?
– Не, Коль, я вобщем какие-то вялые телодвижения совершаю, готовлюсь к переезду по чуть-чуть. Мне-то вобщем там не сильно нравится, но и не сильно припекает – вполне жить можно. А вот дети… Помнишь как в том старом анекдоте, когда два коммуниста из ленинской гвардии слушают речь Хрущёва про то, что в двухтысячном году советские люди будут жить при при коммунизме, и один говорит: «Ну, мы-то до коммунизма не доживём, а вот дети… Детей жалко!». Вот и у меня что-то похожее – детей жалко, они ведь там американцами вырастут.
– Сашик, что, так не любишь американцев? – деланно удивился Николай.
– А за что мне их любить-то? – Саша остался серьёзен. – Они мне не жена и не любовница. Не за что мне их любить. Ненавидеть вобщем тоже не за что – я, Коль, с ними в разных измерениях живу. Да практически все наши там дружатся с нашими. А американцы, Коль, они не плохие. Они просто другие.
– Да ладно… американцы небось тоже разные
– Конечно, разные, Но в среднем – другие. Статистика, Коль, она вещь упрямая. Вот почему наши там дружатся именно с нашими, при наличии трёхсот миллионов прочих? Понимаю, ты сейчас скажешь – потому что по-русски общаться можно. Ан нет, самое интересное как раз в том, что в русские тусовки приходят восновном люди, которые в Штатах относительно давно, соответственно с английским у них уже всё нормально. По приезду все сначала кидаются с американцами дружить, а потом уже понимают что с нашими всё же интереснее. Я, Коль, тоже по этому пути прошёл, тоже типа пытался интегрироваться, ассимилироваться, своим стать. У Америки же, старина, по пиару первое место, все знают что Америка – она самая-самая. По всему самая-самая. Плюс к этому – да неужто я, весь такой умный и продвинутый, языку не научусь? Вот типа и кидаешься с американцами общаться на бусурманском языке. Сначала учишься понимать, потом – говорить сам. Потом – шутить. Вот научился шутить, можно смело считать что пользуешься языком в реальном масштабе времени, так ведь? И тут понимаешь что не интересно больше общаться. Всё, научился, нету там больше ничего загадочного. И интересного тоже нету, и самого в мире распрекрасного. С нашими гораздо интереснее, потому что американцы – другие. На других мультиках выросли.
– Ну да, ну да, есть ложь, есть наглая ложь, и есть статистика. – улыбнулся Коля. – А в чём другие-то?
– По личным ощущениям, Кольк, американцы – они ценят приватность выше дружбы. Типа один джентельмен к другому джентельмену в душу не полезет, и свою душу от посягательств защитит. Вот и держат все дистанцию, а получается что каждый – за себя.
– Тебя, Сашик, с такой нелюбовью к американцам скоро в Аль-Каиду там запишут.
Соломинка в Сашином стакане хрюкнула, выбирая последние капли со дна. Саша повернулся и сделал Верочке призвыный жест, поднял стакан, указал на него, потом растопырил пальцы «козой», намекая на то что понадобятся ещё два таких же. Верочка кивнула, и принялась колдовать за стойкой, смешивая напитки.
– Вот ты, Колюня, смеёшься, а они с этим терроризмом задрали совсем. Помнишь старинный политический анекдотец, когда американец говорит что в Союзе нет свободы слова, а в Штатах есть? И что он, американец, может запросто выйти на площадь перед Белым Домом и крикнуть «Рейган – дурак!» А русский отвечает: «Я тоже могу выйти на Красную Площадь и крикнуть что Рейган – дурак». Ну так вот, есть такой чувство что сейчас ситуация изменилась с точностью до наоборот. Американцы когда администрацию ругают – голос понижают и через плечо оглядываются. Да не смейся, кроме шуток есть такой эффект. Ну, сейчас-то полегче стало, да и администрацию ещё не за что как-бы ругать, все в надеждах. А при Бушике действительно гайки закрутили так что не забалуешься. И ведь действительно большинство верило что ни за что – ни про что весь мир обернулся террористами и на Америку кинулся. Они ж, Коля, умудрились на этой волне Буша на второй срок переизбрать. Буша, которого вся Америка на момент ругала, однако перевыбрали его, отца нации блин, защитника от бородатых арабов. У американцев же иммунитета от прессы нету. Мы, советские, когда что-нибудь в газете или по телеку видим, сразу прикидываем – зачем нам это сказали, и где нас пытаются обмануть? А американцы послушали что им СиЭнЭн или Фокс Ньюз скажут, поверят прям как дети независимой прессе, и с криками «Ура-ура!» пойдут делать что им скажут. Афганистан захватывать, или Ирак бомбить. Или протестовать против как-бы агрессии России, которая миролюбивую Грузию обижает. Они ж, Коля, американцы-то – люди вобщем неплохие, и это делают на голубом глазу, от чистого сердца, просто веря новостям. Наивные они. Верней, не наивные, а зашоренные.
– Ну да, Штаты себя вобщем ведут, мягко говоря, нехорошо… – согласился Коля. – вобщем примерно как обычно. А с другой стороны, любая страна начнёт беситься после того как её самолёты в её же небоскрёбы втыкать начнут.
– Да с этими терактами тоже не всё прозрачно как бы. Я, Колюня, во всякие теории заговора не верю обычно, и уж никак не хочется верить что всё это какими-нибудь американскими спецслужбами подстроено, уж слишком бесчеловечно получается. Но ряд вещей смотрятся откровенно странно. Например, тот самый самолёт, который в Пентагон попал. Ты представляешь сколько камер с Пентагона в разные стороны смотрят, просто из соображений безопасности? А видео прессе отдали – на нём не видно ничего. Какая-то фигня попадает в здание – ничего не разглядеть. По пологой траектории попадает кстати, что с идеей о том, что террористы искали Пентагон визуально, как-то не лепится.
– Да, если бы пилоты искали цель глазками, то они должны были это делать с высоты, чтобы «мне сверху видно всё, ты так и знай», и траектория должна была бы быть крутая. А я ещё читал где-то, что оба двигателя выгорели напрочь, ничего от них не нашли, а там титановые турбины были. И дырка в Пентагоне получилась как от крылатой ракеты.
– Угу, вот я и говорю – странностей изрядно, но поводов для борьбы с терроризмом более чем достаточно. А я, Коль, вообще думаю, что теракты в Америке не происходят не от доблести спецслужб, а от того что террористы ленятся. Граница с Мексикой – практически прозрачная, типа «входи кто хочешь – бери что хочешь». Объектов для атаки – и и не сосчитать. Взрывчатку сделать может любой дурак, в Инете рецептов навалом, а в некоторых штатах её вообще можно купить без лицензии, или с лицензией строителя. Химзаводы, нефтехранилища, исследовательские реакторы в университетах – взрывай что нравится.
Верочка принесла новые стаканы с Блади Мэри, пообещала что горячее будет с минуты на минуту. Забрала пустые стаканы, выждала паузу, и, не получив дополнительных заказов, удалилась.
– Или, например, – продолжил мысль Саша, проводив взглядом Верочкины ножки. – уронить грузовик со взрывчаткой на атомную подлодку, выходящую на патрулирование из Чессапик Бэй. Есть там такой залив, в заливе – военно-морские базы, а выход из него узенький и мостами перекрыт. Мелко, лодке не нырнуть. Её конечно так не утопишь, но паники будет изрядно. Ведь всё боятся когда что-то взрывается рядом с реактором. А терроризм – это как раз людей пугать, убийство там вторично, и используется исключительно как инструмент, как источник страха.
– Да, вобщем если в страну можно втащить своих людей, и достать взрывчатку, то объём разрушений ограничивается только фантазией.
– Вот-вот, Кольк, я и думаю, получается что теракты в Америке не происходят потому что их никто устраивать не хочет, а не потому что Бин-Ладины всякие заняты игрой в прятки и ничего гадкого устроить не в состоянии. Да я вообще думаю что Бин-Ладин давно мёртв.
– Как это?
– Ну смотри – вот попадёт он в плен, и начнут его допрашивать, а ну как выяснится что теракты одиннадцатого сентября не он устроил? А если ещё и не к американцам попадёт, а к каким прочим натовцам? В Афганистане-то силы как-бы многонациональные. Поймают его какие-нибудь испанцы, или немцы – тогда Бин-Ладину и рот ведь будет не заткнуть. По-этому я и думаю, что американцы его и в плен брать не стали, тихонько заколбасили да и всё. И факт этот не афишировали, чтобы всегда можно было и дальше народ пугать. Типа враг не дремлет, сидит себе этот бородатый где-то, и гадости против светоча демократии замысливает.
– Вобщем, логично, думаю американцы так и попытались бы сделать.
– Полагаю, Коля, уже сделали. Ты обратил внимание, что от Бин-Ладина в последнее время приходят сплошные аудио-обращения, а не видео? Сам понимаешь, в наше время камера от диктофона размерами практически не отличается, и по сложности что видео записывать, что аудио – разницы нет. Так вот на месте Бин-Ладина я бы записывал именно видео, типа вот он я какой, сижу, жив-здоров на страх врагам и на радость соратникам. А на месте спецслужб американских я бы делал от имени кого-либо именно аудио-записи, потому что их подделать проще чем видео. Кстати о спецслужбах. Коля, тут меня тут недавно американская военная разведка вербовала…
На Колином лице его отразилось несколько больше тревоги чем планировалось, и Саша успокаивающе улыбнулся и подмигнул. Верочка, закончившая расставлять тарелки с горячим, неспеша двинулась к стойке бара, ловко покачивая бёдрами.
– Да не, Коль, не волнуйся, вербовала-вербовала, да не выве… тьфу, чёрт. Да не вы-вер-бо-вала. Вобщем, они мне типа: «А давайте-ка поговорим», а я им: «Давайте, только я потом ФСБ наябедничаю». Короче, как прилезли – так и отлезли. А я теперь об этом всем рассказываю, чтоб они точно знали что я – тот самый «болтун-находка для шпиона» и есть, и дел со мной никаких вести нельзя.
– Смотри, голова, поаккуратней там…
– Колюнь, я как всегда – предельно аккуратно. А мы с тобой всё ж к разговорам о политике-то скатились. Ладно, теперь, за едой – ни слова о драконах. Рассказывай, как сам, как Юлька, как дочки?
Верочка вернулась за стойку бара, оглядела зал, убедилась что всё в порядке. За дальним столиком посетители были заняты принесённым Верой горячим, и стаканы у них полнёхоньки. Только что вошедшая парочка делала заказ напарнице – Вике. Самое время для перекура. Хозяин кафе запрещал персоналу курить в помещении для посетителей, и официанткам приходилось выходить в кухню или на улицу. Впрочем, Верочке надо было выйти в любом случае.
Саша был совершенно прав, считая Верочку умницей. Девушки, не попадающие в категорию «умница» не заканчивают школу с золотой медалью, не приезжают в Столицу из города Чебоксары, не поступают в институт с первого захода, и не умудряются зацепиться в Москве, работая и учась одновременно. Работу в этом кафе Верочка нашла ещё до отъезда в Первопрестольную – хозяин кафе был знакомым знакомой. В этом заведении вообще почти все были из Верочкиного родного города.
Работа в смену оставляла время для учёбы, и давала достаточно денег, чтобы снимать маленькую однокомнатную квартирку около метро ВДНХ. В этой квартирке Вера жила уже два года, причём последний год – вместе со своим молодым человеком Андреем, и дело вовсю шло к замужеству. Верочку даже официально представили родителям Андрея, который, ко всем своим достоинствам, был ещё и москвичом. Он был на три года старше Верочки, и в этом году заканчивал учебное заведение, которое в стародавние времена называлось Высшая Школа КГБ СССР, а сейчас – Академия ФСБ России. Вернее, учился Андрей в Институте Подготовки Оперативного Состава, том самом широко известном в узких кругах ИПОСе, в вышеозначенную академию входящем.
Вера была влюблена в Андрея как кошка, а кроме того, даже взирая на ситуацию с прагматизмом современной девушки, считала его выгодной партией. Абрамовичей на всех не хватит, а ФСБ теперь снова в моде, и у каждой жены лейтенанта есть шанс стать генеральшей. Хотя, так далеко Вера конечно не загадывала даже в самых смелых планах, потому что в наше нестабильное время мечтать про далёкое далеко – занятие бессмысленное.
Верочка вышла на улицу через служебный вход, раскрыла прихваченную по пути сумочку, достала сигареты и телефон. Чиркнула зажигалкой, затянулась. Нажала на мобилке кнопку быстрого вызова.
– Алё, котик? Привет, Андрюшечка. А у меня тут такой посетитель интересный – американец. Нет, во-первых, английский у меня нормальный, может ещё и получше чем у некоторых. А во-вторых, он по-русски трещит – русский американец-то. Трёт про какие-то военные проекты. А ещё говорит – его штатовская разведка вербовала…
07. Три девятки
Впрочем, на Лубянке Валерий Мурадович бывал нечасто, его рабочий кабинет находился в другом, совершенно неприметном здании. Снаружи – обычный московский особнячок с вывеской нейтральной госконторы, и машины перед особнячком соответствующие – не бедные и не богатые, не Майбахи и не Запорожцы, как раз такие, которые бывают у удачливых госслужащих – средние в общем машины. Правда, припарковаться случайному автомобилисту перед зданием не дадут. Вежливый, но настойчивый гаишник (вернее – инспектор ГИБДД) укажет полосатым жезлом на знак, запрещающий стоянку, и отправит перепаковываться куда-нибудь в другое место. Милиционеров, регулирующих движение, перед особняком всегда двое, и днём и ночью.
Особо-наблюдательный человек, располагай он возможностью круглосуточного наблюдения за этим особнячком, отметил бы, что после смены милиционеры входят в здание, а через некоторое время выходят в гражданской одежде и отправляются домой, чтобы через какое-то время снова вернуться в цивильном, и, переодевшись в милицейскую форму начать патрулирование. Впрочем, наблюдательные люди с такими нешуточными возможностями и так знают, что в настоящем, «родном» удостоверении этих милиционеров написано не «лейтенант МВД», а «прапорщик ФСБ». Эти «гаишники» – первая линия безопасности.
Войдёшь в особнячок – наткнёшься на вторую, у входа за вполне обычным столом сидит вполне обычный охранник, как это принято теперь в обычной частной или обычной государственной конторе. Свои покажут ему пропуск, а чужих, забредших случайно, он решительно, но аккуратно выпроводит. А за углом от него, скрытая от взглядов случайно вошедших – вторая дверь. На этот раз – металлическая, с бронестеклом. А под бронестеклом – небольшой, с сигаретную пачку, лючок – бойница. За этой дверью – тоже охранник, тоже в гражданском, но вооружённый пистолетом-пулемётом «Бизон». А что делать? – безопасность прежде всего. В такое время живём. Если бы во времена, когда Зарипов был не подполковником, а курсантом Высшей Школы КГБ, кто-нибудь сказал, что когда-нибудь милиционеры будут ходить по Москве с дубинками, или, не дай бог – с автоматами, такого пророка подняли бы на смех, а может отправили бы в психушку на обследование. Вот как жизнь повернулась однако…
Впрочем, курсантом Валерий Мурадович был почти четверть века назад, да и подполковником ему ходить оставалось недолго. Уже два месяца подполковник Зарипов руководил небольшим, но важным подразделением, и должность эта – полковничья, так что третья большая звёздочка не за горами.
Подразделение, в которое Зарипов пришёл давным-давно зелёным капитаном Валеркой, и которое теперь возглавлял, сделавшись Валерием Мурадовичем, а за глаза – «Мурадычем», занималось тем, для чего госбезопасность предназначена в первую очередь – контрразведкой, то-есть, как гласит энциклопедия: пресеченим разведывательной деятельности других государств. Верней, в данном конкретном случае государство было одно, зато какое… Всем государствам – государство. Валерий Мурадович со товарищи работал против Поднебесной, сиречь против КНР – Китайской Народной Республики.
Тот же особо-наблюдательный человек, обладай он вертолётом, или даже простым телескопом на крыше одной из московских высоток, легко бы догадался о присутствии в особнячке некой структуры, проявляющей повышенный интерес к Китаю – на крыше особнячка располагалось небольшое антенное поле, и большинство антенн было недвусмысленно нацелены на посольство Китайской Народной Республики. Однако подразделение Зарипова не занималось ни радиоперехватом, ни аналитической работой – на то были другие структуры. Люди Валерия Мурадовича были оперативниками – теми, кого кормят ноги, глаза и уши. Однако интересы оперативников тоже в первую очередь естественно сосредотачивались именно там, куда указывали тарелки антенн – на китайском посольстве, очень символично расположенном на улице Дружбы.
Любое посольство любой страны в первую очередь – база разведки, и уже только потом – дипломатии. Под видом консулов, атташе и секретарей всегда работают профессиональные разведчики, въезжающие в страну абсолютно легально, и добывающие информацию совершенно бесстрашно, ведь поймать их можно, а посадить – нет, потому что сотрудник посольства – лицо, защищённое дипломатическим иммунитетом, соответственно – неподсудное в стране пребывания. Правда, у этого бесстрашия перед длиннющими сроками по шпионским статьям есть и оборотная сторона – работать таким легальным разведчикам труднее, потому что контрразведка в свою очередь прекрасно знает что это – именно разведчики, и изначально обращает на них повышенное внимание.
Причиной, заставившей Валерия Мурадовича сегодня задержаться на работе, был как раз один из таких легальных шпионов – господин Лю Джень, атташе по культуре. Милейший человек, вечно улыбающийся из-за блестящих круглых очков невысокий китаец, выглядящий ровнёхонько так, как рисуют азиатов в американских комиксах, появился в Москве почти два года назад, и сразу стал головной болью для контрразведки.
Господин Лю вёл себя по китайским меркам совершенно нестандартно. Вернее, по тогдашним китайским меркам – двухлетней давности. Дело в том, что китайское контрразведывательное направление всегда считалось относительно тихим и безсобытийным. Советские, а потом и Российские спецслужбы сталкивались с китайскими от начала времени, но китайцы даже во время самых плохих советско-китайских отношений, пиком которого стала битва за остров Даманский, вели себя тихо, что называется «в рамочках». Ва-банк не играли, на шпионские скандалы не нарывались, не доводили дела до высылки дипломатов, шпионили себе ни шатко ни валко, и с китайской вежливостью тырили только ту информацию, которая лежала на видном месте, и которую не поднял бы только ленивый. Да и чего ожидать от разведки страны, у которой от хронического безденежья посол по совместительству является и резидентом, то-есть руководит дипломатами, а факультативно – ещё и разведчиками.
Однако два года назад ситуация начала радикально меняться. Из оперативных сводок Зарипов знал, что по всему миру почти каждое китайское посольство получило несколько новых молодых волчат, кинувшихся в разведдеятельность с совершенно некитайским рвением, грубо и нагло – так, как и американская разведка не позволяла себе действовать.
Впрочем, если подумать философски, наверное удивляться тут нечему. Китайцы знамениты своим умением копить по зёрнышку, побеждать врага терпением, продумывать ситуацию на сто ходов вперед, и начинать что-либо только обладая многократным запасом прочности.
Экономически Китай – супердержава уже давно, а политически – ноль без палочки. Сидит Китай тихо, как мышь под веником, в чужие дела не вмешивается, знай – богатеет, технологии новые осваивает, производственную базу развивает. И вот только совсем недавно начал доводить свои вооружённые силы до супердержавного уровня, причём делает это без резких движений, чтобы не вспугнуть конкурентов. Оружием не позванивает, громких заявлений не делает. И ведь станет-таки военной супердержавой лет так через пяток – с его-то экономическим потенциалом. Вот тогда и ломанётся Китай в большую политику как БТР сквозь кусты. Вот, наверное, и с разведкой что-то похожее получилось – загодя начал Китай, подготовил, подучил разведчиков, а вместе с ними дипломатов, связистов, аналитиков, и весь прочий обеспечивающий персонал, отработал процедуры и коммуникации. И уже потом прыгнул, ошеломив врагов и друзей. Вернее: только врагов, не бывает у сверхдержав друзей, бывают только временные союзники, а враги – все остальные.
Вот и господин, точнее – китайский товарищ Лю Джень был из этих, молодых и перспективных. Буквально сразу по приезду в Москву, в перерывах между открытиями китайских выставок, и всяких там дней памяти утки по-пекински, где атташе по культуре присутствовать как бы положено по чину, Лю развил самую бурную деятельность. Нналаживал контакты с сотрудникам «почтовых ящиков», военными, и политиками, демонстрируя открытое презрение к деятельности контрразведки, и частенько уходя от наружного наблюдения воткрытую. Конечно, наружка тоже не лыком шита, и на любого самого хитрого Лю найдётся что-нибудь с винтом. Но если просто, например, раз десять выскочить из вагона метро после слов «Осторожно, двери закрываются», то у любой наружки просто закончатся агенты подстраховки. А Лю – он ведь не один такой, и привязывать к нему каждый день пятьдесят сотрудников и двадцать машин – роскошь непозволительная. Да если честно, и не было в подразделении Зарипова такого количества людей и машин.
Выслать бы его, мерзавчика, за такие выходки, ан – нельзя. Во-первых, мы с Китаем нынче дружны, вон – даже учения вместе проводим, НАТО хором поругиваем, в Шанхайской организации рядом сидим. Так что обострять российско-китайские отношения высылкой дипломата сейчас никак невозможно – наверху не поймут и не одобрят.
Во-вторых: а что толку-то? Ведь пришлют следующего, такого же ногастого волчару. А у этого хоть контакты кое-какие выявлены, телефоны известны и поставлены на прослушку, наружка к привычкам и методам приноровилась и кое-какие оперативные контр-меры выработала. В общем – пусть лучше этот бегает, декадент азиатский, чем нового такого же разрабатывать с нуля.
Вот и сегодня Лю рядом грубых, но эффективных ходов оторвался от «хвоста», и пропал. Случилось это около семи часов вечера, и Зарипов, только что добравшийся до дома, как ответственный начальник и отец-командир, в связи с ЧП был вызван на работу. Валерий Мурадович приказал дежурному действовать по варианту «Чинара» , а служебную машину, выехавшую за ним – отозвать, всё равно она в пробках два часа простоит. И пошёл от своего дома (того самого, который «дом на Первой Мещанской в конце», где когда-то жил Высоцкий) в сторону метро Рижская.
Добравшись через полчаса до своего кабинета в том самом неприметном особнячке, Зарипов с некоторой гордостью узнал, что «Чинара» был правильным ходом. По этому сигналу наружка перестала чесать мелким гребнем район где объект наблюдения оторвался, и рассредоточивалась по известным контактом объекта, надеясь подобрать его там. Конечно не по всем контактам – на такое никаких ресурсов не хватит, а по контактам приоритетным. Один из самых приоритетных и сработал.
Контакт кстати был весьма интересный – некто Антон Михайлович Ищенко 1976го года рождения, не судимый, однако известный правоохранительным также как Тоша Большой и Тоша Свинорез. Людей такого типа в Москве девяностых было хоть пруд пруди. А вот в наше время беспредельщик, начавший локальный передел мира (и делающий карьеру восновном с помощью автомата) был личностью уникальной.
Теперь Москва поделена на сферы влияния, а самый большой и сильный зверь – не какая-нибудь ОПГ (Организованная Преступная Группа), или говоря по-человечески – банда, а всё же тот, кому и положено – государство. В общем, к великому переделу собственности девяностых Тоша не успел по возрасту, однако сейчас старался вовсю.
Кто знает, может быть, попадись ему в жизни другие люди, другие книги и фильмы – и нашла бы Тошина страсть к авантюрам какое-нибудь «мирное» применение. Получился бы из него отличный офицер спецназа, или сыщик, или МЧСовский спасатель. Впрочем нет, не получился бы, потому что кроме бесстрашия и нечеловеческой везучести, Тоша прославился ещё и изрядной жадностью в смеси со стремлением применять насилие где надо и где не надо. Нет, садистом, или убийцей-маньяком он конечно не был, но если стоял выбор между переговорами и стрельбой, Тоша неизменно предпочитал сначала пострелять, а потом уже переговариваться.
Каким образом атташе по культуре Лю Джень познакомился с этим бандюгой, подполковник Зарипов пока не знал. Не было известно и конкретное дело, по которому Лю встречался с Тошей-Свинорезом, однако какое-то конкретное дело было наверняка. Любая разведка стремится установить контакты с сильными мира сего, включая и преступников. Однако Тоша в число сильных не входил, не был он «крёстным отцом», «доном» мафии, так что китайцу устанавливать с ним контакт просто так, на всякий случай не было смысла. Теоретически, Тоша мог бы и выбраться однажды на самый верх, но когда это случится, и случится ли вообще – неизвестно. Гораздо более серьёзные шансы были за то что Тошу шлёпнут те, кто уже был на самом верху преступного мира, и кому он с завидной регулярностью наступал на хвост своими идиотскими выходками со стрельбой и взрывами.
Ну, а раз дружить с Тошей «на будущее» китайцу вроде бы смысла не имело, оставалось предположить что есть между ними какое-то совершенно сиюминутное дельце. Может быть Тоше в руки попали какие-то секретики, и он, игнорируя классику «советская малина врагу сказала нет», решил торгануть их китайцу. Возможно, интерес Лю был каким-то образом направлен на недавнее приобретение Тоши – «карманный» банк, весьма удачно расположенный на территории одного ещё недавно совершенно закрытого НИИ.
Зарипов всерьёз подумывал о том, чтобы вербануть Тошу. Такой ход открывал неплохие возможности для оперативных игр – можно было начать кормить китайца дезинформацией, а если до таких изысков дело и не дойдёт, по крайней мере будет понятно какие-такие интересы толкнули нашего восточного друга в объятия московского бандюгана. Конечно, немного настораживала Тошина «безбашенность», а вот беспринципность и жадность оного была только на пользу – Тоша явно не станет отказываться от сотрудничества из-за блатных законов жития, на принципы плюнет, и поступит так, как на данный момент выгоднее. Тем более, что крючок для вербовки был на подходе.
Дело в том, что неделю назад машину, в которой ехали Тоша с корешем, была остановлена для проверки документов. План «Перехват» был объявлен совсем не по Тошину душу, однако тот об этом естественно знать не мог. Вот и не проявил никакого желания досмотреть сцену до конца, чтобы узнать – закончится всё извинениями и пожеланием счастливого пути, или же, напротив – тыканьем мордой в асфальт, заламыванием рук и препровождением в следственный изолятор. Как-бы вежливо выйдя из машины навстречу милиционеру (дочитав отчёт до этого места, Зарипов в очередной раз отметил, что обнажение пистолетов американскими полицейскими при любой попытке водителя выйти из машины не лишено доли рационализма) , Тоша с приятелем выхватили стволы, и ранили милиционера, проверявшего документы, и двух ОМОНовцев, усиливающих пост.
По-ворошиловски отстрелявшись, бандиты ударились в бега – в буквальном смысле этого слова. Происходило это всё внутри Садового Кольца, примерно в два часа дня, когда машина не роскошь, и не средство передвижения, а мышеловка, зажатая в московских пробках – вот Тоша с корешем припустили проч «на своих двоих» с энтузиазмом испуганной кошки.
Однако второй милиционер, гревшийся в УАЗике ПМГ, и, соответственно, под стрельбу не попавший, открыл ответный огонь, правда – с большим запозданием. Однако, Вильгельм Телль этакий, из табельного ПМа метров с тридцати влепил убегавшему Тошиному приятелю пулю ровнёхонько между лопаток и убил наповал. А вот Тоша ушёл. Пробежал ещё метров пятьдесят, выскочил за угол на людную улицу, нырнул в метро и был таков.
Если это был, конечно, именно Тоша. Однако по описанию, данному милиционером из УАЗика – похож. Убитый бандит, опять же – из его ближайших соратников, можно сказать – первый заместитель по безопасности. Инкриминирующих отпечатков пальцев, правда, не нашлось. В машине, принадлежавшей убитому бандиту – конечно наляпаны Тошины «пальчики» , но там они – сугубо мотивированные, бандит с Тошей был близко знаком. Мало-ли когда они на машине этой катались?
А вот на отстрелянных гильзах Тошиных отпечатков нет. Вообще никаких нет – очевидно патроны были тщательно протёрты, и заряжание производилось в перчатках – предусмотрительный, гад. Но если улики отыщутся, или раненые патрульные Тошу опознают – то статья тому светит расстрельная, точнее, по нынешнему мораторному времени – пожизненная, так что есть чем торговаться. Если Тоша будет паинькой, начнёт исправно втюхивать китайцам дезу, и докажет свою полезность, то контрразведка сумеет сделать так, чтобы прокуратура об этом деле забыла. А ведь скоро заступничество спецслужбы Тоше ой-как понадобится. Милиция сейчас носом землю роет, она теперь слава богу стрельбы по своим не прощает. Доказательства собирает по прочим эпизодам где Тоша так или иначе «засветился»,а главное – агентуру трясёт в авральном режиме.
Раньше агентов чаще называли «Секретные Сотрудники», но теперь Зарипов этого слова избегал, особенно в общеупотребительном сокращении «СекСот». Уж больно слово по нынешним временам мерзкое, подленькое, и Гулагом отдающее. Гораздо лучше отражает ситуацию «негласный источник информации», или просто «источник» – ведь без агентов ни милиция, ни контрразведка, ни любая другая служба работать не могут, потому что преступников отлавливают чаще всего не благодаря экспертам, собирающим пылинки с места преступления, и не благодаря аналитикам – виртуозам дедуктивного метода. Нет, конечно же и их работа важна, особенно позже – в суде, где надо вину доказать. А вот найти преступника чаще помогают именно «источники» – информаторы, агентура оперативников.
Это только маньяки убивают совершенно незнакомых людей без всякого видимого повода, потому их так сложно вычислить, а обычные убийцы и бандиты нелогичных ходов не совершают, потому как работают для собственной выгоды. А какой бы ни был искомый бандюга разудалый Кудияр и Робин Гуд, или какой прочий флибустьер и сорвиголова – он же не в вакууме живёт, потому что один, как известно, в поле не воин. Надо преступнику где-то прятаться, от кого-то узнавать о том где что плохо лежит, и кому-то это самое плохо лежащее продавать, а значит агентура рано или поздно что-то увидит, услышит, узнает, и куратору своему эту информацию доведёт. И московское лежбище Тоши-Свинореза рано или поздно найдётся, если конечно тот в бега не ударился. А ведь как раз и не ударился – нашёлся Тоша, сидит с китайским товарищем Лю на конспиративной квартирке, загодя выявленной сотрудниками Зарипова.
