Читать книгу: «Пепел Аар'Дайна. Часть II: Мосты», страница 4
6. Подозрения
Разбуженная гадким сном на рассвете, Кимри не смогла больше уснуть и села записывать в дневник события вчерашнего долгого дня. Когда проснулся Роддвар, она привычно спустилась с ним на площадку и с удовольствием позанималась акробатикой, радуясь тому, что всё внимание отнимают упражнения, и можно хоть на время перестать думать об остальном. Впрочем, прежде чем отправиться в купальню, Кимри попросила брата-северянина дождаться её.
До завтрака оставался ещё почти час, и они устроились на скамейке в алхимическом саду, окружающем башню Совета Кадая в центре замкового двора. Некоторое время они просто наслаждались свежестью утреннего ветра и ароматами буйно цветущей сирени и азалий, болтали о пустяках и о занятиях. Наконец, Кимри решилась:
– Послушай. Мне неловко просить, но… можно я посмотрю кое-что?
Роддвар озадаченно обернулся.
– Посмотришь? Это в смысле?
Кэриминка вздохнула.
– Ну… даже не знаю, как объяснить… Я научилась видеть некоторые вещи. Эмоциональные связи. Но я очень многого ещё не понимаю. Поэтому хочу посмотреть и сравнить кое с чем.
– А, – северянин улыбнулся беззаботно, – всего-то. Да смотри, конечно! Чего такого?
Кимри опять вздохнула: ей было жаль расстраивать названного брата напоминанием о погибшей родной сестре. Но и вторгаться в это тайком казалось неправильным. Так что она всё-таки пояснила, невольно торопясь:
– Видишь ли, мне нужно понять, что становится со связями, когда… когда мы теряем кого-то. Я думала посмотреть у наставника, но ему столько лет, и он окутан такой сетью, что у меня ничего не получилось. А своих родителей я потеряла слишком рано, и, наверное, поэтому не могу найти нитей, связанных с ними. И мне больше некого попросить…
Роддвар прервал её, положив тяжёлую ладонь на плечо и усмехнувшись.
– Ким, ты так оправдываешься, будто просишь меня сгонять в Яму28 за чешуёй с задницы Скитта29!
– Кого? – растерянно моргнула кэриминка.
– О'ай, Хозяина Скверны. Да не важно. Можешь смотреть что угодно. Что я должен делать?
– Ну, в общем, ничего. Наверное. Просто посиди.
– Хорошо.
Северянин снова откинулся на спинку скамьи, закинув руки за голову и глядя в небо. Кимриналь собралась с духом и сосредоточилась. Сначала ей показалось, что ничего не вышло. Но чуть изменив угол зрения, она поняла, что нити брата-северянина просто потерялись на фоне ясного неба, потому что оказались окрашены в тот же цвет. Кимри задумалась было, почему у всех нити разных тонов, и от чего зависит оттенок, но тут же одёрнула себя: этот вопрос можно и после исследовать. Сейчас нужно найти те связи, что ни к кому не ведут.
Рассматривая чуть светящиеся сплетения, Кимриналь подспудно удивилась, до чего красив и сложен оказался узор. Роддвар был так прост с виду, что она втайне ожидала и в незримом найти такую же незатейливость. Оказалось иначе – и очень гармонично, и неожиданно сложно.
Спустя пару минут Кимри разглядела нить, не ведущую вовне – та замыкалась сама на себя. И ещё одна. Кэриминка столкнулась с проблемой: она не знала, как определить, с кем связывает та или иная ниточка, и как спросить об этом, тоже понятия не имела. Если только…
– Роддвар, можно я… прикоснусь? Я не знаю, что будет, если плохо – скажи сразу, ладно?
– Давай, – кивнул он. – Не бойся.
Кимриналь протянула руку и едва-едва, самым кончиком пальца, притронулась к бирюзовой петле.
– Что это?
– Мама, – немедленно отозвался северянин.
Кимри отдёрнула руку, потом тронула другую, чуть более тёмную петлю.
– А это?
– Отец, – тут же откликнулся Роддвар и посерьёзнел, опуская руки. – Странное чувство…
– Плохо?! – вскинулась Кимриналь.
– Нее… – он нахмурился, подбирая слова. – Как будто только что видел сон про детство. Куча картинок перед глазами.
И тут Кимри нашла свободную нить. Она не уходила прочь, не повисала безвольно, а словно стремилась тоже свиться в петлю, тянулась сама к себе, подрагивая напряжённо. Кимриналь чуть коснулась её.
Роддвар вдохнул и выдохнул:
– Руни…
Тонкая ниточка вдруг поросла густым искристым инеем, замерцала и зазвенела – и в разум Кимри хлынул поток образов: высокая девушка-подросток, одетая в тёплую куртку из волчьего меха и песцовую шапку, бежит по снегу, хохочет, подхватывает пригоршню снега и, оборачиваясь, бросает прямо в него; та же девушка зовёт его к колодцу, склоняется над стоящим рядом ведёрком и вдруг достаёт из него ледяную корону, тонкую, с длинными прозрачными зубцами – за ночь забытая вода застыла на поверхности, вырастив ледяное чудо; а вот он неловкими пальцами сплетает кожаный шнурок, увязывает в него пихтовые шишки, ястребиные перья и сухой черноягодник – завтра у сестры день рожденья; вот они вместе лежат на огромной копне, накрывшись тяжёлым одеялом из медвежьих шкур – и смотрят в небо, обвитое трепетным зелёным огнём…
Кимриналь очнулась от глухого сдавленного звука. Роддвар сидел, закрыв лицо руками.
– Что я натворила! Прости!
– Не, – он поспешно утёр глаза рукавом и обернулся с улыбкой. – Не-не-не! Слушай, это было… Я боялся её вспоминать, понимаешь. Боялся думать о ней. И мне уже начало казаться, что кроме того дня, когда она погибла – нет и не было ничего… Праматерь Химлен! Ты натворила чудо, сестрёнка!
Роддвар сгрёб кэриминку лапищами и крепко стиснул, горячо дыша ей в макушку.
– Ты натворила чудо, – повторил он шёпотом. – Спасибо!
Кимри чувствовала себя странно. Было радостно, что она, кажется, сделала доброе. Но и слегка неуютно. Как-то много стало в последнее время объятий. Ей, сторонившейся лишних прикосновений, сложно было воспринимать их как должное. Она даже не могла разобраться, приятно ли это. Но не вырываться же, когда человек так искренне радуется…
Отпуская названную сестру, Роддвар в придачу взял её обеими руками за голову и одарил крепким поцелуем в лоб.
– Ты-то увидела, что хотела? – спросил он, пока Кимри приходила в себя.
Она кивнула:
– Думаю, да. Хотя, это нужно ещё осмыслить.
– Ну, если надо будет, ты говори. Я всегда рад помочь. А теперь пошли в столовку, а? Жрать хочу, мочи нет!
Соклубники уже сидели за столом, когда подошли Роддвар и Кимри. Эйно улыбнулся обоим, хёдин сонно промурчал приветствие. Только Лиснетта изменилась в лице и уткнулась в тарелку. Когда же северянин принёс еды себе и Кимриналь и сел рядом – рыжая отшвырнула ложку, вскочила и выбежала прочь.
– Э? Чего я опять не так сделал-то? – опешил Роддвар.
А Кимри почувствовала на себе чей-то колючий взгляд, обернулась и увидела улыбающегося Айралора. Целый вихрь подозрений взвился в голове кэриминки, но осмыслять их было некогда. Так и не притронувшись к завтраку, Кимриналь бросилась догонять Лиснетту.
Ринминка нашлась в алхимическом саду, как раз там, где только что сидели они с Роддваром. Рыжая встретила Кимри взбешённым взглядом и саркастической усмешкой, выглядевшей невероятно дико на её обычно жизнерадостном личике.
– Тут вы тискались, да? – выплюнула ринминка ядовито.
– Т… что делали? – опешила Кимриналь. – Лис! Что происходит?!
– Это я тебя должна спрашивать! Вас тут пол-Кадая видело только что! Будешь отрицать?
Кэриминка заставила себя дышать глубоко и ровно, села рядом с Лиснеттой – та раздражённо отодвинулась подальше – и, помолчав, спросила:
– Скажи, ты правда считаешь, что я стану вести себя так, как кто-то мне приписывает? Хотя, нет, не то. Ты правда думаешь, что Роддвар будет так поступать с тобой?
– Не знаю я, что думать! Вы обнимались! – выкрикнула рыжая сквозь закипающие злые слёзы.
Больше всего на свете Кимри хотелось бы сейчас просто встать и уйти: ничего не объяснять, не доказывать, не оправдываться. Её останавливало смутное чувство чужого недоброго вмешательства. Самодовольная улыбка Айралора не шла у неё из головы, хотя тайсомин вроде был ни при чём…
– Лис, можно я спрошу: за последнее время сколько раз ты висла на шее у Шахарро? Обнимала его, чесала за ушами. Кому-нибудь пришло в голову утверждать, будто это значит что-то большее, чем дружеское выражение эмоций?
– Это совсем другое! – возразила ринминка упрямо.
– Почему?!
Лиснетта вскочила и чуть не кинулась на Кимри с кулаками:
– Киналь сказала, он тебя целовал!
– Двойняшка Киналь? – Кимриналь в удивлении развела руками. – Подруга Айралора?
Услышав имя злосчастного тайсомина, рыжая моргнула и остановилась.
– Н-ну… да…
– Лис, пожалуйста, сядь и выслушай меня.
Кимри, мысленно проклиная всех тайсоминов разом, подробно рассказала подруге, о чём попросила Роддвара, что из этого вышло, и как он потом в порыве чувств обнял и поцеловал её в лоб.
– Ты понимаешь, что они делают? – Кимриналь заглянула в лицо растерянной ринминки. – Они пытаются нас поссорить! Лис, если мы не будем друг другу доверять, то кому вообще тогда верить? Я понимаю, что Роддвар дорог тебе. Но зачем ты его оскорбляешь такими подозрениями? Как ему вообще быть с тобой, если ты готова поверить любой гадости, которую тебе наплетут о нём?
– Н-не… не знаю! – рыжая всхлипнула и заревела. – Не знаю… она так сказала… мимоходом… меня перемкнуло…
– Аса'ю-Мать… Лис, ну, как ты можешь вообще что-то такое в нём предполагать!
– Не знаю… – пробормотала ринминка сквозь всхлипы. – Он добрый и доверчивый, ему голову заморочить ничего не стоит…
Кимри обессиленно потёрла лицо руками.
– То есть, ты считаешь его дурачком? А меня – способной зачем-то морочить ему голову?
– Да нет же! – вскинулась рыжая, но тут же поникла. – Не знаю… Рин-Рин, получается, что – да…
Кимриналь только головой покачала:
– А я-то думала, это я никому не доверяю.
– Я не знаю, что у меня в голове, – всхлипнула Лиснетта. – Прости-и!
Рыжая кинулась обнимать подругу, и та усмехнулась:
– Ну, вот. Теперь кто-нибудь расскажет Роддвару, что ты тоже обнималась не понятно с кем. Как думаешь, что он сделает?
Ринминка отпрянула, вытаращившись на Кимри, похлопала глазами и вдруг фыркнула:
– Да в морду ему даст, чтоб про меня гадостей не болтал!
– Вот. Теперь ты говоришь про Роддвара, которого я знаю, – улыбнулась Кимриналь. – Прошу тебя, Лис: если кто-то снова будет рассказывать тебе про меня и Роддвара – просто приди и спроси, что было. У меня. И у него. Договорились?
– Угу-у…
Подруги пошли обратно в столовую. Лиснетта, успокоенная, болтала как ни в чём не бывало. А Кимри вдруг поймала себя на странном чувстве: будто за последние пару месяцев внезапно повзрослела на пару лет.
Подлетев к столу, рыжая бросилась к Роддвару, без стеснения обняла за шею, поцеловала в щёку и что-то торопливо зашептала на ухо. Кимриналь невольно оглянулась на стол тайсоминов и ощутила непривычное злорадное удовольствие, наблюдая, как вытягивается физиономия Айралора. Но радость сильно потускнела, как только Кимри осознала: раз он наблюдал и недоволен, значит, действительно, попытка поссорить Лис и северянина – его рук дело. Гадко-то как…
Неприятные странности на этом не закончились. В обед за столом вдруг не оказалось Шахарро. Сначала этому не придали особого значения: у второшагов только что закончилась лекция по Пути Разделения, и хёдин вполне мог задержаться с наставником. Когда все поели, Кимри осталась отнести в моечную тарелки (по негласно сложившемуся обыкновению они делали это по очереди), и тут, в противоположном углу столовой, обнаружила сидящего в одиночестве котолюда. Он почувствовал взгляд Кимриналь, поднял глаза и нервно дёрнул усами, сморщившись в непонятной гримасе. Кэриминка неуверенно улыбнулась, но не нашла в себе сил подойти и спросить, что случилось. Кажется, она исчерпала на сегодня лимит взрослости и здравомыслия. Сложив тарелки в мойку, Кимри, так и не решившись ещё раз взглянуть на хёдина, поспешила на следующую лекцию.
Мастер Олквати учил сегодня создавать магический замок. Кимриналь и без того с трудом понимала его разъяснения, а сейчас её мысли были заняты непонятным поступком Шахарро, о котором она пока даже Роддвару не рассказала. Мастер Олквати же, как нарочно, решил потешить свою неприязнь после сцены c хашином и вызвал кэриминку первой «продемонстрировать свои удивительные таланты». Заклинание у Кимри не получилось ни с первого, ни даже с пятого раза. Мастер Олквати наслаждался. А Кимриналь чувствовала себя попавшей в центр невидимой паутины.
Самым неприятным было то, что она не решилась поделиться своими подозрениями даже с наставником. Да и чем делиться – смутными ощущениями, которые нечем подтвердить? Впрочем, вечером, в библиотеке, Эйно заметил, что Кимри рассеянна и расстроена. Поддавшись настойчивым расспросам, кэриминка всё-таки рассказала, как нашла Шахарро обедающим отдельно, практически прячась от них.
– Думаешь, ему тоже что-нибудь наговорили? – нахмурился Даррис.
– Не знаю, – вздохнула Кимри. – Мне не хватило духу подойти. Может быть, я вообще всё это себе придумала, потому что боюсь Айралора.
– Не бойся. – Эйно положил перо и взял Кимри за руку. – Даже если он в самом деле что-то замыслил – не важно. Я тебя не оставлю.
Кимриналь собиралась сказать «спасибо», но неожиданно раздавшийся за спиной звук заставил её похолодеть и застыть в ужасе.
Деревянный посох размеренно стучал о каменные плиты пола.
Вот здесь, наяву.
Прямо у неё за спиной.
Приближаясь.
Едва находя в себе силы дышать, Кимри медленно обернулась. Позади, по проходу между книжных шкафов, медленно шёл Айралор, что-то высматривая и лениво постукивая об пол длинным деревянным посохом, украшенным изящной резьбой и дорогими каменьями…
Эйно крепче сжал похолодевшие пальцы кэриминки и повторил настойчиво:
– Не бойся!
7. Примирения
Проснувшись утром тэнсамона, Кимри с досадой поняла, что её ночные блуждания по пепельным пустошам под аккомпанемент посоха-невидимки становятся неприятным обыкновением.
Сегодня она опять забрела в какие-то развалины и обнаружила там несколько человек. Один снова с воплями бросился прочь от Кимри. Может быть, это даже был тот самый, из прошлого сна. Второй скиталец оказался женщиной. Она сидела, бессмысленно глядя в стену, и только рука её непрестанно царапала ногтями бедро, не обращая внимания на сочащуюся из-под пальцев кровь – ветхие лохмотья не могли защитить израненную кожу. Сколько Кимри ни пыталась заговорить с женщиной, та так и не увидела кэриминку. Третий поднял бессмысленное лицо и жутко захихикал, мелко сотрясаясь и закатывая глаза.
Что-то было не так с их лицам. Кимриналь поняла это только сейчас, проснувшись, и стала вспоминать. Сначала покзалось, что это всё кэримины, но кожа их была не просто серой – она словно поросла коркой пепла, плотно слежавшегося и потрескавшегося…
Кимри содрогнулась, мысленно оттолкнула от себя жуткие образы и поспешила на тренировочную площадку. Там, кроме Роддвара, неожиданно оказалась Лиснетта. Заниматься она, правда, не стала, а так и просидела на бревне, болтая ногами и прикидываясь беззаботной, но подозрительно косясь всякий раз, когда Роддвар поддерживал Кимриналь. Кэриминке было неуютно под этими взглядами. Северянин, впрочем, держался спокойно и невозмутимо, хотя не мог не понимать, с чего это вдруг рыжая примчалась сюда и, вместо того, чтобы присоединиться, прожигает им спины взглядами.
Выбравшись из купальни, Кимри опять наткнулась на ринминку, сидящую на ступеньках.
– Лис, что случилось?
Рыжая поморщилась, перебрасывая с ладони на ладонь подобранный с земли камушек.
– Да вроде ничего, – вздохнула она. – Честно, не знаю, чего меня таращит. Вот вижу, что он и правда с тобой как с сестрой обращается, а прям не могу, зубы искрошить хочется! Ну, вот что, ты не можешь с Эйно тренироваться?
Кимриналь села рядом, увязывая волосы в узел и спрятав под этим предлогом лицо от подруги.
– Даже не знаю… – проговорила кэриминка и после паузы всё-таки призналась: – Мне неловко.
– Ой, да ладно! У вас же всё сладилось! Будто я не знаю, что вы каждый вечер вместе возвращаетесь после гонга.
Кимри стало неприятно, и она ответила напряжённо:
– Лис, я не знаю, что такое «сладилось». Да, мы допоздна переводим дневник йоши Генбу в библиотеке. Можешь спросить Мал Нитси.
Ринминка фыркнула так язвительно, что Кимри стало совсем обидно, а рыжая ещё добавила:
– Ким, ну, что ты меня за дурочку держишь! Я понимаю, что ты скромница и не любишь личное обсуждать, но чего отрицать-то очевидное?
Кимри поднялась, чувствуя, как кровь приливает к лицу, и проговорила, невольно сжимая зубы, чтобы не выдать охватившую её дрожь:
– Не знаю, Лис, что для тебя очевидно. Но знаю, что есть и чего нет между мной и Эйно. Да, он для меня больше, чем просто товарищ. Да, я вижу, что тоже интересна ему. Да, мы вместе проводим время за работой и много разговариваем. И нет – между нами нет того, на что ты намекаешь. Можешь думать, что хочешь.
Рыжая, кажется, искренне удивилась:
– Рин-Рин, да чего ты вскипятилась, будто я тебя в ужасе каком обвинила? Все целуются и обнимаются, когда влюблены! Чего такого?
– Ничего, Лис. Кроме того, что этого нет, а ты считаешь, будто я лгу.
– Да потому что так не бывает! – убеждённо заявила ринминка. – Либо ты влюбляешься, и у вас всё вот это – либо это не любовь, а я не знаю, что.
Кимри отступила на пару шагов, чувствуя, как слёзы закипают на ресницах; голос дрожал и срывался, как она ни старалась его унять.
– Извини, Лис, но ты не была у меня в голове и ничего обо мне не знаешь. Я больше не буду тебе объяснять – ты всё равно не веришь. Думай, что тебе нравится. Только, пожалуйста, избавь меня от своих домыслов.
Развернувшись, кэриминка бросилась в замок, задыхаясь, взлетела по лестнице, вбежала в спальню и с грохотом захлопнула за собой ширму. Минут пять она металась по тесной, в несколько шагов, комнатушке, потом села на кровать, закрыв лицо руками и тщетно пытаясь усмирить кружившую в голове мешанину из сомнений, гнева и обиды.
Пора было идти на завтрак. Но стоило только представить, какая сейчас будет напряжённая атмосфера за столом… Хоть совсем из комнаты не выходи. Однако она всё-таки поднялась, поплескала в лицо прохладной водой из умывального кувшина, переоделась в робу и отправилась завтракать.
Подойдя к столу археологов, Кимри увидела, что место хёдина снова пустует.
– А где Шахарро? – спросила она.
Ей ответили дружным пожиманием плеч. Кэриминка постояла нерешительно, потом повернулась и пошла на другой край зала, туда, где видела котолюда вчера. Так и есть – вон он, за другим столом, ещё дальше. Кимри прикусила губу, потом всё-таки подошла и села напротив. Хёдин слегка наморщил нос, но ничего не сказал и продолжил есть. Кимриналь пришлось сделать над собой серьёзное усилие, чтобы голос прозвучал ровно и спокойно, когда она спросила:
– Шахарро, почему ты здесь? Мы чем-то тебя обидели?
Хёдин вздохнул, понимая, что объяснений не избежать, и отодвинул тарелку.
– Постаррайся не счесть меня пустым истерриком, если сможешь, – произнёс он после затянувшейся паузы.
Кимри пожала плечами в недоумении и выжидающе подняла брови. Шахарро засопел и, полуотвернувшись, выговорил с большим, чем обычно, акцентом:
– Чувствую себя лишшним. У всех интеррес, цель. А мне зверрски скушшно! Весь этот тррёп про оррден Мэгуми… Не настолько мне это интерресно, чтобы хвост в трри узла завязывать: рыться в аррхивах, чихать пылью. Тосска…
– Ну… ты же можешь и уйти из клуба, это не обязательные занятия. Я не забыла, что ты пошёл туда только из-за меня, и благодарна тебе – тогда это здорово меня поддержало. Но ты не обязан оставаться, если тебе скучно. Только зачем ты совсем от нас уходишь? Мы же можем быть друзьями и без клуба!
– Не понимаешшь?
– Нет, – честно ответила кэриминка.
Хёдин опять вздохнул и признался с досадой:
– Я завидую! Хоррошо иметь увлечение.
– А Путь Разделения?
Шахарро передёрнул плечами и вскинул хвост на колени.
– Прросто выбррал то, што показалось пррактичнее. Если честно, я бы пррямо сейчас нанялся охранником в торрговый карраван и свалил куда-нибудь в Китано или, наоборот, в Аранно! Я сюда-то не столько учиться рвался, сколько из Минамонского30 болота удррать. Если б не прриняли, так бы и ссдох там.
– Вот как. А я-то думала, ты, как Лиснетта – из благополучной хёдинской семьи, приехал из Нишино31…
Шахарро презрительно фыркнул:
– Из Нишино… В жизни там не был. Да и семейку мою благополучной не назовёшшь: отец на слане32, мать от сыррости вечно злится и шипит, из дома не выйди – того гляди кинжал в бок ткнут. Пока ждал ответа из Кадая, чуть не ррехнулсся.
Кимри не сдержала изумлённого возгласа, и хёдин оскалился в недоброй усмешке.
– А ты как думала? Коты ненавидят гекконов, гекконы котов, людскую стражу бесят и те, и другие. А если ты отказываешься ненавидеть врагов – сам сстановишшься вррагом и прредателем. Как ессть сдох бы. Думал, сбегу – будет классно, весело, интерресно. А на деле опять болтаюссь, как дрраный хвост в луже. Только мешаюсь всем.
– Аса'ю-Мать, кто тебе сказал, что ты мешаешь?! – изумилась Кимриналь.
Шахарро примолк и неожиданно покосился куда-то в центр столовой. Проследив его взгляд до стола тайсоминов, Кимри чуть не вскочила от возмущения.
– Что?! Он тебе это сказал? Шахарро, ты с ума сошёл? Да что же это такое, почему все так легко верят любой гадости, которую он болтает!
Хёдин фыркнул и ответил:
– Может, потому что он прав?
– В самом деле? – Кимриналь в ярости стиснула кулаки и пристукнула ими по крышке стола, с усилием заставляя себя говорить потише. – Значит, когда он тебе, как Лиснетте, скажет, что я «отбиваю» у неё Роддвара – ты тоже в это поверишь?
– Шшштоа!? – вытаращил глаза хёдин.
– А завтра он пустит слух, что я ещё и с тобой заигрываю – тоже скажешь, правда?!
– Э-э-э… Ким, успокойся… Я же не знал, шшто этот черрвяк взялся сплетни рраспускать…
– Значит, теперь знаешь, – кэриминка хмуро уставилась на свои руки, всё ещё сжатые в кулаки, и с трудом сглотнула комок в горле, мешающий говорить. – Вот и думай, какова цена его словам. И, пожалуйста, возвращайся к нам! Все беспокоятся о тебе и не понимают, что не так.
– Ладно. Я сглупил, – признал Шахарро.
Кимри покачала головой:
– Не совсем. Но, кажется, я понимаю, что происходит. Он определённо пытается нас всех перессорить!
– Ну, ушш нет, этой ррадости я ему не доставлю, – проворчал хёдин и встал, подхватив поднос с остатками завтрака. – Пошшли!
Шахарро встретили радостными улыбками. К облегчению Кимри, он сам извинился за странное поведение и объяснил, что ему нужно было обдумать своё отношение к клубу и тому, чем он тут занимается. Хёдин даже признался, что всерьёз подумывал уйти, но решил не спешить. Лиснетта с радостным писком повисла у него на шее, остальные обрадовались не менее искренне, и Шахарро, кажется, окончательно поверил, что принял правильное решение.
Только Кимри молчала, сама не своя. Айралор, садившийся неизменно лицом к их столу, смотрел прямо на неё со своей извечной презрительной ухмылкой. Магический посох, разрешённый по правилам Кадая только с третьего шага, снова был при нём. Тайсомин постукивал им об пол и с удовольствием наблюдал, какой эффект производит этот звук на обомлевшую кэриминку. Поведение Айралора было столь странным, что даже его друзья после нескольких безуспешных попыток заговорить смолкли и лишь озадаченно косились на него.
Эйно, заметив неладное, бросил короткий взгляд в сторону тайсомина и продолжил обмениваться репликами с друзьями, но нашёл под столом руку Кимриналь и крепко сжал. Чувствуя, что тихо сходит с ума, Кимри бездумно вцепилась в его пальцы, пытаясь разобраться, что вообще творится. Она могла понять, почему Айралор взялся ссорить их: разумеется, он чувствует себя униженным, хоть его и отпустили из тюрьмы. Но – посох… Ведь он явно знает, что делает, когда стучит именно в том самом ритме! Но как? Как он может знать? Это ведь её сны!..
На лекции Кимри побрела, так и не поев. На Пути Жизни сегодня начали большую тему исцеления отравлений, и кэриминка заставила себя сосредоточиться. Клан Торайни, к которому принадлежал Айралор, известен как родоначальник Пути Веществ и искусства составления ядов, так что было бы очень глупо пренебрегать знаниями, позволяющими защититься и с этой стороны. Правда, к концу лекции Кимри лишь с горечью поняла, что понадобится очень много времени, чтобы изучить только самые основы. Количество ядовитых веществ и, тем более, их комбинаций, превосходило всякое разумение. Кимриналь невольно задумалась: не существует ли некого, объединяющего все яды, магического элемента или силы, являющейся противоположностью исцеляющей жизненной силе? Но противостоит жизни – смерть, то, к чему обращаются некроманты, и это совсем не имеет отношения к ядам… Кимри со вздохом оставила размышления, чувствуя, что ей уже не хватает ни сил, ни времени разбираться ещё и в этом.
На уроке Пути Разделения изучали заклинание янагиха33 – разбивающее доспехи. Пока тренировались, Кимриналь, помня о задании наставника, изучала новые сплетения сил, создающие рисунок заклинания. Ближе концу занятия, договорившись с Роддваром, она потренировала очищение. Правда, мастер Инх Шэк чутко уловил нехарактерный звук и на несколько секунд вперил в кэриминку немигающий взгляд круглых стеклянно-золотых глаз, но ничего не сказал против. Кимри подумала про себя, что экидины34 всё-таки очень странный народ, ещё менее понятный, чем хёдины – у тех хотя бы есть мимика. Кажется, никогда до конца не узнаешь, что кроется за этим прозрачным взглядом и пёстрой бронёй чешуи…
Гонг, возвестивший конец дообеденных занятий, прервал её размышления. Снова вспомнив обиду на Лис и поймав себя на тоскливом нежелании сидеть за общим столом, Кимри разозлилась. Да, ей всё ещё неприятно вспоминать резкие суждения рыжей. Мало того, что они касались слишком личного – они грубо отрицали существование того, что было сейчас для Кимри одним из самых важных и серьёзных чувств; они вламывались в самое хрупкое и терзали сомнениями, сеяли панику, вынуждали снова и снова напоминать себе, через что уже довелось пройти ради Эйно. Глупая Лис. Она и правда думает, что в любви самое главное – поцелуи?
Кимри было досадно, что она не может, просто не в силах пускаться в разъяснения. Но помириться с ринминкой нужно обязательно. Пусть подшучивает, болтает свои глупости и допытывается до несуществующих подробностей – всё это не важно. Им нужно держаться вместе. Нельзя поддаваться попыткам тайсомина всё сломать!
Ох, снова его посох стучит по каменному полу… Так и кажется, что сейчас раздастся сумасшедший хохот. Но – нет. Это всего лишь Айралор. Злой, мелочный гордец. И она не доставит ему больше удовольствия видеть её страх.
Кимри заставила себя выпрямить спину и сосредоточиться на дыхании. Войдя в столовую, она подошла к уже сидевшей за столом Лиснетте и проговорила:
– Лис, послушай. Извини, что нагрубила тебе утром. Я не хотела тебя обидеть.
Рыжая вскочила и порывисто обняла кэриминку, протараторив:
– Да-ладно-тебе-я-не-обиделась-ерунда-какая! Мир-мир, закатим пир? – Отстранив подругу, ринминка протянула согнутый указательный палец и объяснила: – Надо сцепить пальцы и ответить: «Цепь-крепь не отпереть!»
Кимри улыбнулась, сцепила с рыжей пальцы и повторила детскую мирилку.
– А у нас хвосты сплетают, – заметил Шахарро.
– А что говорят? – полюбопытствовала Лис.
– Не знаю, не слышал ни рразу.
– А у нас идут в таверну мёд пить, – вставил Роддвар.
– Што, даже дети? – не преминул ухмыльнуться хёдин.
– Так мёд разный бывает, не только пьяный.
– И почему я не удивляюсь?
Обстановка разрядилась, за столом археологов снова стало легко и весело. Кимри не удержалась и тайком поискала глазами Айралора, но его не оказалось среди обычной компании и, кажется, вообще в столовой.
После практики Пути Переноса и лекции по истории соклубники дружно отправились на раскопки. Мастер Эшши-Дан выслушал в пересказе Эйно информацию из дневника Итто Генбу и одобрил идею учеников попытать счастья в Архиве Рикухэй. Затем все спустились в уже расчищенный и укреплённый коридор. Пока Эйно и Кимри оставались в лазарете, остальные потрудились на славу. Им даже удалось добраться до шкафа, который освобождали Роддвар и Шахарро перед самым обвалом и добыть из него несколько книг и свитков. Правда, от того холмика, что раскапывали Кимриналь и рыжая, не осталось и следа. Мастер Эшши-Дан указал им другое место, и подруги принялись за работу.
Копаясь в земле, Кимри размышляла об опыте, проведённом с помощью Роддвара. Она никак не могла решить, стоит ли попросить мастера Эшши-Дана присоединиться сегодня к её разговору с наставником, или сначала обсудить увиденное только с мастером Эттилором. По здравом размышлении выходило, что нет смысла тянуть время. Но тогда нужно после занятия подойти к хашину и… после того ночного разговора это было ужасно неудобно. Кимри встряхнула головой и в очередной раз мысленно одёрнула себя: сколько можно быть такой трусихой?
Под ножом, которым рыжая рыхлила землю, что-то глухо скрежетнуло, и Кимриналь, отбросив на время размышления, взялась помогать. Среди комьев земли серебристо блеснул изогнутый металлический край. Лиснетта азартно пискнула и с удвоенным рвением принялась освобождать находку. Вскоре они достали кубок: тяжёлый, но удобно ложащийся в руку округлой чашей. Снаружи едва проглядывал сквозь чёрные окислы необычный орнамент.
– Что у вас? – раздался прямо над головой голос хашина.
Лис даже вскрикнула от неожиданности и выронила кубок. Мастер Эшши-Дан успел его подхватить и одарил заполошную ринминку гневным взглядом. Наверное, он разразился бы очередной раздражённой тирадой о том, что суета может уничтожить ценные предметы, но тут подошёл Эйно и, взглянув на кубок, уверенно сказал:
– Это кофуминский, из Хайно. Я видел такие. Надо будет его почистить…
Хашин задумчиво покрутил находку в руках потом протянул Даррису.
– Полагаю, вы знаете, как это делать. Займитесь.
Покончив с сегодняшней частью работы, археологи потянулись мыть руки, поливая друг другу из кувшина, который стоял теперь у выхода с раскопок. Лис и Роддвар дурачились с полотенцем, перетягивая его друг у друга, хёдин беззлобно ворчал на них, Эйно бережно ополаскивал кофуминский кубок. Пользуясь тем, что на неё никто не обращает внимания, Кимриналь подошла к хашину и попросила подойти через полчаса к мастеру Эттилору. На долю секунды лицо Малларена разгладилось. Кивнув, он чуть тронул кэриминку за плечо и ответил, что, может быть, минут на десять задержится, но непременно придёт.
Кимри вернулась к соклубникам и поймала на себе взгляд Шахарро, но не поняла его выражения. На её вопросительную мимику котолюд лишь дёрнул усами и отвернулся, отбирая полотенце у хохочущей Лис.
