Читать книгу: «Белоручка», страница 3
– Ясно, – снисходительно протянул Сенчук, как это бывает в разговоре с теми, у кого не вполне в порядке с головой.
– Я могу идти? – осведомился Капризов.
– Да, пожалуйста, – ответил задумчиво губернатор.
Господин Капризов поднялся и пошёл к двери. Но Сенчук окликнул его:
– Постойте, голубчик, а как же ваше письмо в управление? Вы, я надеюсь, больше не будете туда их посылать без крайней необходимости и не посоветовавшись со мной? Да и какая может быть у вас крайняя необходимость?
– Я пока жду ответа, – неопределённо возразил Капризов.
– Так, голубчик, ответ уже есть. Не ждите писем и сами не тратьте бумагу попусту, когда существует такой чудесный аппарат, как телефон. Мы с Борисом Аркадьевичем уже всё обговорили. Будут вам завтра два человека. Часам к десяти прибудут в полное ваше распоряжение. Вам останется только их проинструктировать – и всё.
– Благодарю, – искренне ответил Капризов.
– И ещё, Дмитрий Кириллович, я смотрю, вы уж как-то прямо не на шутку взялись за своё дело. Это, разумеется, хорошо и похвально. Но не перенапрягайтесь, пожалуйста. Всё-таки не шпионов ловим. Все на виду.
Капризов рассеянно кивнул и вышел.
– Ну и что ты о нём думаешь, Максим? – спросил губернатор у своего референта, когда за Капризовым закрылась дверь.
– А что мне думать, Вениамин Фёдорович? Я его первый раз вижу. А по поводу чего он писал в управление?
– Да чудак-человек, честное слово: просил представить ему список уволенных недавно сотрудников и указать причину их увольнения. А заодно и тех, кто вышел на пенсию.
– Зачем? – удивился Рихтер.
– Чёрт его знает. Как мне Комоедов объяснил, скорее всего – так он между строк понял, – чтобы нанять кое-кого из них для себя. Что-то вроде оперативной работы. В шпионов играть, видимо, собирается. Ну, ему и пришлют двоих.
Рихтер задумчиво постучал ручкой по блокноту.
– Странный он, – сказал референт. – Намучаемся мы с ним. Мутный. Себе на уме.
– Именно что мутный! – хлопнув по столу, Сенчук встал и подошёл к окну. – Прислали бы хоть кого-нибудь понятного. А этот ни рыба ни мясо, а гордости, кажется, на целого министра. Отчёта держать не хочет, забиться в угол решил.
– В каком смысле? – переспросил Рихтер.
– Да я говорю про тот кабинет… Ну, ты знаешь, где начальник юридического того… Теперь этот там поселился.
– А, понял. А про шпионов вы верно подметили, – глядя в спину своему начальнику, запищал Рихтер. – Мне тоже теперь кажется, что он несерьёзный какой-то. Будто в игру какую играть собрался. Послали его к нам не глядя, лишь бы кого прислать.
Сенчук обернулся и почесал голову.
– Не поможет он нам, Максим, в нашей беде, – уверенно заявил губернатор. – Только не навредил бы теперь своим инфа-тле… инфант-лиз… Тьфу ты, чёрт! Ин-фан-ти-лизмом! Ты уж присмотри за ним, Максим, очень прошу.
– Как скажете, Вениамин Фёдорович, – с готовностью отозвался Рихтер.
– Так, ну что там у нас ещё? – Сенчук вновь сел за стол.
…Собеседование с присланным из экспедиции молодым человеком господин Капризов провёл быстро. Дмитрию Кирилловичу всё стало ясно, как только этот паренёк заглянул в его кабинет.
После неуверенного стука обшарпанная дверь кабинета приоткрылась и из щели высунулась глупо улыбающаяся голова с каштановыми вихрами и вздёрнутым носом.
– Можно войти? – спросила голова неожиданно ломаным, чуть с хрипотцой голосом.
– Да-да, – отозвался Капризов.
Дверь отворилась, и паренёк проскользнул внутрь целиком.
Он был небольшого роста и одет весьма странно – в широкий, не по размеру, коричневый пиджак и рубашку, застёгнутый ворот которой был велик до такой степени, что оголял шею чуть ли не до основания тонких ключиц. Весь вид у паренька был какой-то неряшливый, а оттого выглядел он потешно. Прямо-таки беспризорник, какими их рисовали в советских фильмах.
– Я явился, как вы и заказывали, – выговорил он.
– Вы курите? – сразу спросил Капризов.
Парень замялся, но затем бодро рапортовал, смотря Дмитрию Кирилловичу прямо в глаза:
– Да, но планирую бросить.
– Врёте, – без злобы ответил Капризов.
– Так мне тогда идти? – тут же расслабившись, будто ему ничего и не надо было, спросил парень и начал уже поворачиваться к выходу.
– Постойте! Сколько вам лет?
– Девятнадцать. А как вы узнали, что я курю?
– Голос прокуренный уже.
– Верно, – криво улыбнулся парень.
– В армии служили?
– Нет.
– Почему?
– Здоровье.
– Как зовут?
– Павел Николаевич, – гордо ответил парень.
– Как Милюкова? – усмехнулся Капризов. – Это хорошо. А фамилия?
– Меркулов.
– Тоже ничего. Представляете, чем я тут буду заниматься?
– Не особенно, – честно ответил Меркулов.
Капризов вздохнул.
– Ну что ж, разберётесь по ходу действа. А теперь первое задание. Вы без блокнота? Держите и записывайте. И пусть он будет всегда при вас.
Капризов кинул казённый блокнот Меркулову, и тот ловко ухватил его. Ручку он достал из нагрудного кармана рубашки, который болтался у него почти на животе.
– Итак, первое: найдите себе в соседних кабинетах стол и установите его вон в том углу. Затем выбейте для себя оргтехнику. Чтобы всё было в лучшем виде. И разыщите мне контакты вот этих людей, – Капризов протянул листок, который Меркулов так же быстро подхватил.
– Не все контакты нам пригодятся, – добавил Дмитрий Кириллович, – но все они должны быть под рукой на всякий случай. Всё понятно?
– Да, – ответил Меркулов.
– И ещё: очень прошу, бросьте курить. Это стоит того, чтобы работать у меня.
Меркулов быстро закивал головой и вышел за дверь.
Господин Капризов, разумеется, понимал, что курить его новый помощник не бросит, но дать указание он посчитал себя обязанным. Затем он потянулся и, поставив локти на стол, сцепил свои ухоженные пальцы. Советник задумался.
Несмотря на то что всё шло более или менее сносно, пусть даже с небольшой задержкой, Дмитрий Кириллович день ото дня становился всё беспокойнее и беспокойнее. Прошло уже чуть больше недели, как он находился в городе, а, собственно, ничего не было готово даже для того, чтобы только начать главный процесс. Но что тревожило господина Капризова ещё больше, так это полная неясность с тем, откуда он сможет получать финансирование. Впрочем, как мы уже знаем, на первое время деньги у него имелись, но это были его деньги. Они лежали в небольшом банке, филиал которого имелся в Рошинске. Господин Капризов заранее об этом разузнал, а иначе предусмотрительно переложил бы деньги в другой банк, филиал которого наверняка находился бы рядом.
Сумма, которую он сумел собрать, представляла собой довольно неплохой капитал, если судить о нём как о капитале одного человека. И совершенно ничтожный, как думал сам Дмитрий Кириллович, для организации и воплощения в жизнь его замысла.
Финансовые средства для своих целей господин Капризов начал собирать уже давно. И нельзя сказать, чтобы они достались ему легко. И уж совершенно невозможно было бы утверждать, что получил он их абсолютно законно.
Владея благодаря своему служебному положению некоторой информацией, а также удачно воспользовавшись такими особенностями своей внешности и характера, как невзрачность и заурядность, господин Капризов, служа в Москве, сумел организовать довольно примитивную, если не сказать пошлейшую, схему по извлечению денег из государственных бюджетов разного уровня.
Надо заметить, что для этой цели ему всё-таки пришлось учредить две фирмы (на подставных лиц, разумеется). Компании господина Капризова по бумагам являлись субподрядчиками, оказывающими заказанные государством услуги в социологической сфере, а именно: опросы, мониторинги и анализ общественного мнения. Чаще всего фирмы господина Капризова брались за те подряды, информацию о закупке которых размещались на региональных порталах. Конечно, деньги там были небольшие, зато и внимание к торгам минимальное. Стоит ли говорить, что никаким анализом, а уж тем более опросами или мониторингами фирмы господина Капризова не занимались. А данные, представляемые ими государственным органам, чаще всего либо брались из материалов, датированных прошлым годом, либо и вовсе были куплены за бесценок у какого-нибудь небогатого местного института или иного подобного бюджетного учреждения. Тем не менее деньги на счета господина Капризова всё равно шли.
Стоит повторить: да, схема эта являлась пошлейшей. И казалось, что не воспользоваться ей мог только очень глупый или очень честный человек. Особенно это относилось к государственным закупкам на местах, то есть не в столице, а в регионах. Ведь сложно даже представить, что в провинции отсутствуют как класс собственные господа капризовы, которые спят и видят, как им самим откусить лакомый кусок от бюджетного пирога. И вот тут в дело вступало служебное положение Дмитрия Кирилловича. Он, являясь человеком, по сути, маленьким, серым, человеком, у которого иногда кондукторы даже не брали плату за проезд в автобусе, ибо просто не замечали его в толпе пассажиров, вдруг разворачивал бурную эпистолярную деятельность. Подготовленные им письма как снег на голову начинали сыпаться в регион – в органы местной власти, намеревавшиеся устроить аукцион в отношении той или иной государственной закупки, на которую, в свою очередь, положил глаз господин Капризов. В письмах, как правило, не говорилось ничего определённого или подозрительного. Весь смысл сводился к тому, что из Москвы пристально следят за регионом, за работой местных властей и что услуга им необходимая, на которую они решили открыть конкурс, является крайне важной вехой в развитии местного государственного управления. Правда, в конце, только намёком, между строчек, упоминалось название фирмы Дмитрия Кирилловича и говорилось, что эта фирма однажды превосходно выполнила подобную работу там-то и там-то. Этих нескольких строчек в письме было достаточно, чтобы господин Капризов в лице своих организаций получил желаемый субподряд без лишних проволочек и вне зависимости от того, кто именно претендовал на победу в конкурсе. Любая региональная власть, желающая и дальше получать обильные дотации из федерального бюджета, и, что главное, не получать лишних неприятностей, отлично понимала, с кем ей следует поделиться и кому поручить непосредственное выполнение социологического опроса, мониторинга или анализа.
Возникает резонный вопрос: но как же господину Капризову удавалось отправлять такие письма? Кто ему позволил? Не подделывал ли он подписи? Или, может быть, писал их от своего имени? Разумеется, нет. Господин Капризов уже давно зарекомендовал себя на государственной службе как честный и порядочный бюрократ. Никогда и ни при каких условиях он не нарушал инструкций, регламентов или законов. И к этому все так привыкли, в том числе и начальствующие персоны, что подчас даже не обращали внимания на то, что подносит им невзрачный господин Капризов. Все ему доверяли и серьёзно относиться не могли. Бывали даже случаи, когда начальствующая персона только что подпишет господину Капризову какой-нибудь документ, словно бы так, между делом, а потом вдруг очнётся, позовёт секретаршу и спросит:
– Слушай-ка, Валечка, а кто это у меня сейчас был?
– Так это же Капризов из департамента социологических связей.
– Да? Ты уж будь добра, – смущённо скажет тут начальствующий, – посмотри потом, что я там подписал. Он что-то приносил, а я и подмахнул не глядя.
– Хорошо.
– А впрочем, не стоит. Это же Капризов. Наверное, очередная безделица какая-нибудь. Пустяки.
Приблизительно так и сумел сколотить свой начальный капитал господин Капризов, и тем не менее денег для достижения поставленных им целей всё-таки было недостаточно. Особенно для будущего дела. А первые траты были запланированы уже совсем скоро. И средства должны были пойти на тех двух человек, которых обещал прислать начальник управления министерства внутренних дел по региону Комоедов.
* * *
В десять часов утра, как и обещал губернатор, эти двое сидели на запылённых стульях в кабинете Капризова перед его столом. Из-за этой встречи Дмитрий Кириллович специально отправил Меркулова подальше, хлопотать по оставшимся организационным делам, а сам занялся двумя бывшими оперативниками.
– Т-товарищи, – с запинкой начал Капризов, ещё окончательно не решив, как к ним обращаться, – я правильно понимаю, что сейчас вы официально являетесь безработными? То есть никакого отношения к системе правоохранительных органов не имеете?
В воздухе повисла долгая пауза, пока наконец один из бывших сыщиков лениво и глухо не заявил:
– Нет. Я, например, на пенсии.
Сказав это, он нахмурился и развалился на стуле, скрестив руки на большом животе, обтянутом клетчатой рубашкой.
Господин Капризов в ответ лишь отвёл глаза и растерянно кашлянул. А растеряться было от чего: перед ним сидели два человека, и вид этих людей наводил господина Капризова на мысль, что произошла досадная ошибка. Или, хуже того, над ним кто-то жестоко посмеялся, прислав двух очень подозрительных субъектов, которые тут только выдавали себя за бывших сотрудников внутренних дел.
– Хорошо, – сказал Капризов, не зная, как подступиться. – Давайте сперва познакомимся. Меня зовут Дмитрий Кириллович Капризов, я…
– Мы осведомлены, кто вы, – ворчливо перебил пенсионер, который говорил с лёгочным присвистом. – Не будем тратить время на долгие прелюдии. Меня зовут Григорий Брагин. По батюшке – Семёнович. А его, – он указал на соседа на стуле, – Берёза. Это фамилия, но и её будет достаточно. Вас, я вижу, что-то смущает?
– В некотором роде, – вежливо ответил Капризов.
– Наш внешний вид?
– Н-да, – неохотно признался Капризов.
– Почему это вас беспокоит?
Господин Капризов задумался. Облик этих двух отставных сотрудников никак не состыковывался в голове с тем образом, который он нарисовал себе ранее и который позаимствовал из книг и фильмов, в том числе исторических и документальных. В его наивном представлении сотрудники силовых структур почему-то всегда выглядели молодыми, ну или хотя бы среднего возраста, высокими и подтянутыми, аккуратными и ухоженными. Тут же выходило всё с точностью до наоборот.
Пенсионер, который представился Брагиным, хоть по возрасту и не походил на среднестатистического пенсионера, был толстым мужчиной годам к пятидесяти, с лохматой головой, лохматыми бровями и кустистой бородой цвета пыльного мешка из-под картошки. Рубашка с коротким рукавом еле стягивалась на животе, а пуговицы, казалось, держались на последнем издыхании. Под мышками явственно проступили тёмные пятна пота. Его же коллега, что сидел рядом, был, напротив, тощим и испитым человеком, с немытыми, зачёсанными назад волосами и красным, с синими прожилками носом. Глаза его беспрестанно слезились, а рот с большими губами неприятно причмокивал. Он был моложе Брагина, но определить возраст точнее не позволяло его, очевидно, давнее и болезненное пристрастие к алкоголю.
– Ну, как сказать… – начал было Капризов.
– Как есть, так и говорите, – перебил Брагин.
– Его, наверно, беспокоит, – вдруг вкрадчивым голосом пояснил Берёза, повернувшись к коллеге и говоря как бы в пол, – что мы в таком виде не сможем выполнить его поручение.
Сказав это, испитый человек поджал под стул ноги, обутые в совершенно новые белые кроссовки.
– А вам вид или работа нужна? – грубо осведомился Брагин. – А может быть, вы надеялись, что вам пришлют людей в парадной форме с красными лампасами? И чтобы грудь колесом?
– Нет, собственно, к виду я претензий не имею, – смущённо ответил Капризов.
– Это хорошо, – тупо смотря в пол, саркастически проговорил Берёза. Он, кажется, что-то соображал.
– Меня даже это не касается, – продолжал оправдываться советник, а сам с отвращением посмотрел на пыльные и стоптанные чёрные ботинки Брагина. – Это всё ваше дело.
– Именно, что наше, – подтвердил Брагин и огромной пятернёй зачесал назад спадающие на лоб вьющиеся тёмно-русые, без блеска волосы. – Поэтому давайте, как я просил, без прелюдий. Что вам нужно?
– Если хотите знать, – подняв голову, вдруг встрепенулся Берёза, который как будто бы до этого что-то не понимал, а теперь ему всё стало ясно и потому обидно, – мы не абы кто! Если хотите знать…
– Ладно, успокойся, – положив огромную руку на узенькое плечо своего коллеги, сказал Брагин.
– Погоди ты! – огрызнулся Берёза, высвобождая своё плечо. – Ну и что, что вид такой?! Да! Такой вид. Да! Нас жизнь побила. Очень била! А между прочим… Между прочим, если хотите знать, Гришка был лучшим в своём деле долгое время. Но на пенсию его отправили не поэтому! Вернее, по другой причине. По инвалидности. А меня вообще из-за ранения. И что теперь? Мы перед вами отчитываться должны?
Берёза встал со стула, упёрся руками в бока и демонстративно затопал ногой, обутой в свежую кроссовку. Всё это начало походить на театральное представление.
– Поживите с наше, – продолжал он, дёргая руками, – и посмотрим, каким вы станете! Вы ещё не знаете, молодой человек, что вас самих ждёт в будущем. А будущее – это вещь никому не известная! Это вы сейчас сидите тут в чистом пиджачке, а завтра вас, как вот нас, жизнь прожуёт и выплюнет! Завтра же к нам и придёте! Приползёте, может быть… А мы работу свою делали на «отлично». Меня наверх, туда, приглашали! Можете не верить и смеяться.
Но господин Капризов и не думал смеяться, а лишь пытался отвести глаза и не смотреть на этот постыдный спектакль.
– Но это я вам правду говорю, – продолжал доказывать Берёза. – А я не пошёл. И он не пошёл. А знаете почему? А потому, что нам не нужна вот эта ваша кабинетная работа!
Берёза сделал шаг к столу и принялся поочерёдно поднимать бумаги, лежащие перед господином Капризовым, и зачем-то демонстрировать их ему.
Но тут наконец не выдержал и сам советник и тоже приподнялся навстречу, желая прекратить балаган, извиниться и сказать, что он вовсе никого не хотел обидеть. И что он предлагает отставному оперативнику сесть обратно. Господин Капризов даже открыл рот, чтобы вставить свою реплику, но, приглядевшись к выступающему Берёзе, сел обратно молча. А ещё он почувствовал в своём кабинете устойчивый запах перегара.
– Потому что мы привыкли на земле работать! – будто трагик, стуча себя кулаком в грудь, меж тем не унимался оратор. – Мы там, где ни одна ищейка проползти не сможет. Мы все улицы знаем, нам каждый мерзавец известен! За то нас и ценили, и почитали! А вы? А вы, значит, нас презрением решили обложить… Как вам не стыдно?! К совести вашей взываю, к чести! Ваш же покой берегли! А вы как будто и за руку с нами здороваться не хотите!
Вся та наигранность, всё то показное паясничество, которое демонстрировал в кабинете господина Капризова Берёза, с прискорбием сообщало лишь об одном: он был пьян. И судя по тому, как раздражённо реагировала его нервная система на любое, даже лишь предполагаемое замечание в его адрес, выпивал он по утрам уже не первый день.
Стыдливо осознавая свой жалкий вид, свои слезящиеся глаза, своё красное лицо и даже свои новые кроссовки, которые купила ему жена, чтобы он выглядел хоть сколько-нибудь пристойно на собеседовании, ибо ботинки носить он не мог из-за ранения, – всё это признавая, Берёза не знал, как ему вести себя, чтобы не позориться. Вернее, не то чтобы не знал, а забыл. Словно бы разучился достоинству. Ему параноидально казалось, что все на него как будто бы изучающе смотрят и непременно потешаются. Словно бы помнят о том, каким он был раньше, а теперь, видя, до чего он докатился, исподтишка довольно посмеиваются и бесцеремонно указывают пальцем. А при этом ещё и думают чёрт знает что! Правда, что именно думают, несчастный Берёза не смог бы даже предположить, но обязательно что-нибудь ужасное, а от этой мысли становилось ещё обиднее и страшнее. А сам страх быть осмеянным, презираемым, справедливо попрекаемым в никчёмности и, что самое жуткое, честное определение «алкаш» душили Берёзу и заставляли его лоб покрываться испариной. В такие моменты, якобы защищаясь, даже тогда, когда на него никто и не думал нападать, он вдруг превращался в отъявленного фигляра и оратора. Он, точно рассуждая, что если уж так превратно о нём думают, что держат его за ничтожество, то пусть так и будет, и он сейчас всем покажет… Впрочем, следует напомнить: никто так не думал. И Берёза принимался кривляться и натужно лицедействовать, говорить глупые речи, зачем-то врать и иногда специально указывать на те свои недостатки, над которыми, как ему казалось, зубоскалит публика.
Берёза стоял перед господином Капризовым и специально дышал на него перегаром. Специально топал свежей кроссовкой, чтобы Дмитрий Кириллович видел, как это всё глупо и что Берёза не боится показаться глупым. Что он такой и есть на самом деле и другим становиться не желает. А то, что жена специально купила ему новую обувь, чтобы он смог получить работу, похожую на ту, которую он действительно любил и которой отдал часть своего здоровья, Берёзу не волновало. Пусть смотрит этот молодой щегол. Пусть насмехается. Да, так и надо. Так и есть.
– Сядь, прошу тебя! – наконец прервал поток бессмысленной речи своего коллеги Брагин.
Для этого ему даже пришлось привстать и почти насильно усадить Берёзу на место.
– Или, если тебе не интересно, – добавил Брагин, – выметайся отсюда сам. А не устраивай тут цирк.
Берёза сел и гордо отвернулся от Капризова.
– Когда все высказались, – подытожил Брагин, – прошу вас, Дмитрий Кириллович, изложите свои пожелания.
Господин Капризов в смущении потёр руки, зачем-то нацепил очки и начал:
– Товарищи, мне нужна от вас некоторая услуга. Уверен, что вы уже сталкивались с подобного рода работой, но если ранее она носила общественно полезный характер, то теперь это необходимо мне – можно сказать, частному лицу.
– Короче, – тяжело вздохнул Брагин и полез в карман, доставая сигареты.
– Здесь курить нельзя, – робко заметил Капризов, переводя глаза с пачки сигарет на лицо Брагина и обратно.
– А что вы мне сделаете? – ответил вопросом Брагин и закурил.
Сизый дымок поплыл по воздуху, и господин Капризов почуял острый и сухой запах дешёвого табака.
– Вы рассказывайте, рассказывайте, – подбодрил Брагин Капризова, со снисходительной усмешкой смотря на него из-под густых бровей.
– Хорошо, – зло ответил Капризов и, поднявшись из-за стола, открыл гремящее стёклами в рамах окно. – В общем-то, мне ничего особенного не нужно…
– Ко-ро-че! – рявкнул вдруг Брагин.
Господин Капризов опасливо сел обратно за стол и, набрав воздуха в лёгкие, выпалил:
– Я дам вам список людей, мне нужно знать о них по возможности всё. Куда ходят, чем живут, с кем спят, с кем просыпаются…
– Компромат? – опять перебил Брагин.
– Да, и не только.
– Дайте посмотреть список, – вдруг неожиданно серьёзно подал голос Берёза.
Капризов протянул ему листок с подготовленными фамилиями.
Берёза с любопытством начал изучать список.
– Что ещё? – спросил Брагин, выпуская струйку дыма и ничуть не интересуясь листком.
– А? – не понял Капризов.
– Что ещё, кроме компромата? Вы говорите, не стесняйтесь. Теряем время.
– Ещё мне надо… Чёрт, даже как-то неловко об этом говорить. Вы, может быть, и не согласитесь.
– Ну-ну! – вновь подбодрил Капризова Брагин, внимательно рассматривая сигарету и стряхивая пепел на пол.
– А мы по ним работали, – толкнув локтём своего коллегу, пробормотал Берёза, всё ещё рассматривая фамилии. – Не по всем, но почти.
– Погоди, – отмахнулся Брагин. – Так что нужно-то? Говорите яснее!
Капризов поднял руки кверху, словно сдаваясь, и сказал:
– Наркотики, может быть, или ещё что-нибудь в этом роде у них сможете найти? Я не знаю, как это делается… Мне это неприятно, если честно…
– Какой должен быть результат? – не поведя и глазом, прямо спросил Брагин. – Вы хотите, чтобы мы собрали на них компромат, – это я понял. А зачем вам, чтобы мы у них что-нибудь находили? Вы желаете, чтобы их отправили в тюрьму?
– Не-е-ет! – протянул Капризов. – Как бы сказать… Ну, чтобы нашли тогда, когда нужно будет.
– Это грязная работёнка, – заметил Брагин, почесал голову и забрал у Берёзы лист. Пробежал глазами по фамилиям.
– Я знаю, – согласился Капризов. – Скажу прямее, если вы всё время на этом настаиваете: мне нужна настолько грязная работа, насколько это только возможно. Допускается, чтобы было даже то, чего на самом деле и не было.
– Боюсь, мы вам тут не поможем, – заключил Брагин и вернул листок Капризову.
– Почему? – удивился советник.
– Это не наш профиль.
– Зато, если хотите, – удивительным образом перейдя на деловой тон, вмешался Берёза, – я, за отдельную плату разумеется, смогу порекомендовать вам пару-тройку человек, которые за любую пакость возьмутся. Но и им нужно будет хорошо заплатить.
Господин Капризов был обескуражен. Он не знал, как ему поступить в данной ситуации. Прежде всего его напрягало, что пришлось раскрыть некоторые свои планы двум совершенно посторонним людям, которые отказываются с ним дальше работать, а значит, свободно могут передать информацию третьим лицам. Впрочем, это было ещё не так страшно, ибо он всегда предусмотрительно допускал такой пассаж. Больше его тревожил другой факт – что теперь, скорее всего, ему придётся иметь дело не с бывшими кадровыми сотрудниками правоохранительных органов, а с обычными подонками, то есть с людьми такого рода, с которыми он никогда дела не имел и не знал, как себя с ними держать.
– Но подождите, товарищи, – решил сделать ещё одну попытку Капризов. – Может быть, вы сможете стать, скажем, посредниками между мной и теми господами… Ну вот которые смогли бы мне помочь в моём деле.
– Исключено, – отрезал Брагин и отвернулся. Ему стал неинтересен разговор.
– Понимаете, в чём дело, Дмитрий Кириллович, – заговорил Берёза, – если мы окажем вам услугу такого рода, то мы, как люди, ещё недавно служившие и у которых, несмотря ни на что, остались некоторые обязательства, просто должны будем сообщить куда следует.
– На меня? – испугался Капризов.
– При чём тут вы? – недовольно буркнул Брагин. – Вы понимаете, о чём вы нас просите? Хорошо, допустим, мы что-нибудь найдём у этих ваших – и что?
– Кстати, помнишь, мы же, кажется, в телефоне тогда кое-что накопали, – с усмешкой добавил Берёза. – Кажется, у этого.
Он вновь взял лист и ткнул в него красным опухшем пальцем.
– Да, было дело, – подтвердил Брагин. – Короче говоря, это не наш профиль. Нужно будет кого-нибудь защитить, изловить… Найти или проследить – пожалуйста, обращайтесь.
– Постойте-постойте, у кого вы, говорите, нашли в телефоне? – оживился Капризов, схватив лист и ручку. – Я запишу.
Брагин в ответ пристально посмотрел на него.
– Это не важно, Дмитрий Кириллович, – сказал он и, поднявшись, выбросил окурок в окно.
Капризов со злостью взглянул на Брагина.
Вслед за коллегой поднялся Берёза.
– Так что всего вам хорошего! – сказал он и, опять начав кривляться, раскланялся.
Господин Капризов задумался. Его лицо вдруг исказилось в неприятной, почти что страшной гримасе, и он провёл руками, словно умываясь, по тонкой гладкой коже щёк.
– Господа! – крикнул он, словно бы решившись на что-то.
Берёза и Брагин были уже в дверях, но оба обернулись.
– Признаюсь честно, – продолжал Капризов, доставая из-под стола свой портфель и начиная вынимать из него пачки денег, – я не умею вести переговоры таким образом. Что называется, на словах. Да и не знаю здешних порядков. Зато я хорошо усвоил, что всегда отлично работает в твою пользу, – он указал на две пачки банкнот своими тонкими холёными пальцами. – Уверен, вы и так рассчитывали, что я, нанимая вас, оплачу ваши услуги. Но я также уверен, что вы не догадывались, в каком размере. Мне крайне необходимы профессионалы. Кроме того, мне необходимы молчаливые профессионалы. А я вижу, что вам можно доверять. Поэтому я предлагаю вам ещё раз подумать над моим предложением с учётом вновь появившихся факторов.
Брагин и Берёза внимательно смотрели на пачки банкнот. И если первому, казалось, всё это действо было по-прежнему не интересно, то у второго глаза стали загораться.
– Это лишь начало, – пояснил Капризов, стоя за столом как фокусник, который устраивает представление для публики. – Я намереваюсь продлить наше сотрудничество на весь срок моего пребывания тут. А это, верьте мне, срок немалый. Поэтому ещё раз предлагаю подумать, прежде чем вы решите уйти. Что же касается затрат непосредственно на выполнение того или иного поручения, то они также будут компенсированы, можете быть уверены. Вам предоставляется полная свобода действий. Желаете нанять какую-нибудь шпану – пожалуйста, ваше право. Но, разумеется, не посвящая её в детали. Так что скажете, господа?
Брагин, тяжело сопя, подошёл к столу, взял две пачки денег, лист со списком и вернулся к двери. Одну пачку он отдал Берёзе, и тот быстро затолкал её в карман брюк.
– Значит, эти? Ну что же. В общем, конечно, они те ещё мерзавцы. Попробуем. Когда вам нужна информация?
– Через неделю. Самое большее – через две. Возьмите визитную карточку.
За карточкой подошёл Берёза.
– Хорошо, – сказал Брагин, и оба бывших сотрудника силовых структур вышли из кабинета.
Оставшись в одиночестве, господин Капризов сел на своё место, откинулся на спинку кресла и закинул ноги в начищенных ботинках с пряжками на стол.
Его начинало точить сомнение. С одной стороны, он наконец бесповоротно вступил на тот путь, который должен был привести его к триумфу. А вместе с тем сразу же возникли трудности, связанные с зависимостью от людей ему посторонних. Впрочем, близких людей он и так не имел – ни друзей, ни семьи у него не было. Но теперь, когда приходилось разворачивать и усложнять своё предприятие, господин Капризов осознал, как тягостна ему та связь, которая только что здесь зародилась и которую ему придётся поддерживать до самого завершения своего плана. Нельзя сказать, что он этого не предвидел, не был к этому готов, и всё-таки теперь ему было несколько тревожно, неприятное чувство тяготило Дмитрия Кирилловича.
Господин Капризов был педантичным и рассудительным человеком. И так как эти качества он в себе ценил и развивал, то первое, о чём он подумал, когда двое сыщиков покинули кабинет: как ему будет лучше порвать с ними в самом конце? Раньше у него не получалось разработать подобный сценарий, ибо он просто не представлял, с кем будет иметь дело. Но теперь, когда первые игроки определились и вышли на свет, уже можно было потихоньку продумывать план прекращения обременительных отношений.
– Их самих надо будет каким-то образом сдать властям, – сказал сам себе господин Капризов, ещё не подозревая, что сделать это ему не удастся.
