Читать книгу: «Белоручка», страница 2

– Нет.

– Был митинг. Приехали лысые ребята – рассветовцы. Ну, из движения «Красный рассвет». Вы о них там прочтёте, – Сенчук указал толстым пальцем на папку. – И якобы стали выступать за рабочий народ. Сами, Дмитрий Кириллович, и дня не работали! А тут бах – и встали на защиту двухсот пролетариев. Да, им зарплату задержали, спорить не стану. Но всё решили оперативно. А в чём загвоздка была? А фабрику эту просто оторвать хотят! И развалить потом. Наша область, Дмитрий Кириллович, вложила в неё десятки миллионов рублей. Обеспечила заказами на пошив на год вперёд. А теперь что же? Выгодный бизнес, не так ли? А ещё эта газетёнка вой подняла. «Глашатай». Вы же знаете, как бывает. До Москвы дошло. Странно, что вы не читали… Но мы же демократы, свобода слова. Ничего не запрещаем, пиши что хочешь, но ведь и писать-то надо по чести. По совести! А выходит, что область на задворках, новый губернатор – дурак, доводит людей до нищеты, а все вместе мы катимся в пропасть… А ведь месяц не платили только! Хотя, по сути, я даже и права не имею влиять на всё это. Но кому это интересно? Вот так они работают. А ведь главное, Дмитрий Кириллович, время сейчас неспокойное. Сами знаете, что вокруг делается. Не хотелось бы отставки, прямо скажу. И не столько за себя волнуюсь, сколько за дело. Только за лето десятки проектов запустили. Вчера буквально подписал постановление о расширении круга лиц, имеющих право проходить диспансеризацию раз в год. Это наша внутренняя норма. Так что вы уж постарайтесь.

Капризов внимательно, но без особого интереса выслушал Сенчука. Все технологии, о которых говорил губернатор, он хорошо знал. Быть может, даже лучше тех, кто их применял на практике. Его этому обучали. Другое дело, специфика была тут несколько иной, а поэтому он спросил:

– А как у вас с коррупцией? Берут взятки?

Сенчук приподнял брови и криво усмехнулся.

– Ну вы, Дмитрий Кириллович, как зададите вопрос, так хоть стой, хоть падай.

А про себя подумал: «Блаженный он какой-то, что ли? Или из этих, которые идеалисты?»

– Так что же с коррупцией? – повторил Капризов.

– Я могу попросить подготовить для вас отчёт согласно прокурорским сводкам о состоянии дел. Мы находимся в двадцатке регионов, с конца разумеется, по уровню коррупции. То есть не хуже, но чуть лучше других.

– Благодарю, – сказал Капризов. – А какие ещё болевые точки? Кумовство присутствует? Есть повод беспокоиться? Обвинения поступали?

Сенчуку явно не хотелось отвечать на этот вопрос, и он поёжился.

– Дмитрий Кириллович, как вам сказать… Обвинить нас есть в чём всегда. Любая власть подвержена критике. Тем более со стороны свободной журналистики и общества. И это правильно.

– Постойте, постойте, Вениамин Фёдорович, – перебил губернатора Капризов. – Будьте любезны, я вас очень прошу отвечать на вопрос более конкретно. Вы же не интервью даёте.

Сенчук в ответ недовольно посмотрел на собеседника.

– Так откройте сайт этой газетёнки, «Уличного глашатая», да и посмотрите.

– Обязательно посмотрю, – ответил Капризов. – Но что скажете вы? Мне нужна достоверная информация. Так сказать, изнутри.

– Ничего я не скажу, – насупившись, ответил губернатор. – Нечего тут говорить. А кто на нас наговаривает – лгут. Лгут страшно. Лгут и сами же домысливают. «Возможно», «скорее всего», «есть мнение». Я бы в суд подавал, но начинать губернаторство со скандала… Они только этого и ждут. Денег у них хватит на все издержки.

– «Уличный глашатай» – это основное их издание? – поинтересовался Капризов.

– Чьё? Оппозиции? Да. Есть ещё парочка. Да там всё написано, – Сенчук вновь указал на папку.

Капризов кивнул и, деловито сняв очки, спросил, словно доктор у пациента:

– Ну а сейчас, Вениамин Фёдорович, что вас конкретно беспокоит? Ведь всё это, как я понимаю, пока общие вопросы. А что вас волнует конкретно на данном этапе?

Сенчук пожевал губами, поднял к потолку свои глаза и ответил:

– Сложно так сразу сказать, Дмитрий Кириллович. Даже и не сообразишь. Но знаете, есть ощущение, будто что-то витает в воздухе. Что-то такое… очень нехорошее. Мне бы совсем не хотелось скандалов, и не дай бог нам стать рассадником общероссийского бунта… А ещё хуже, если прольётся кровь! На начало сентября у них митинг назначен. Мы, разумеется, согласуем площадь…

– А требования какие выдвигают? – перебил Капризов.

– Всё то же, что давно разгоняют по нашим изданиям и на радио. Не в открытую, разумеется, намёками, но и так всё понятно. Во-первых, что я избран незаконно. И ведь какие доводы, негодяи, приводят, просто смешно…

Тут Сенчук хотел было от всего сердца пожаловаться, ибо обида, которую он затаил на своих критиков, давила на него нестерпимым грузом, но господин Капризов лишь сухо попросил продолжать.

– Потом, говорят, я устроил геноцид исторического центра, – с некоторой досадой продолжил Сенчук. – По социальной сфере, кажется, ничего, но это ведь пока…

– Митинга не будет, – твёрдо заверил Капризов.

Наступило молчание.

Эта самоуверенность невзрачного чиновника из Москвы очень удивила Сенчука. Он сперва даже не нашёл что ответить, а поэтому только развёл руками:

– Ну, если так, Дмитрий Кириллович, то вы меня сильно обяжете. Как же вам это удастся?

– Я умею договариваться.

– Это хорошо. Но вы же понимаете, что победа лишь в этом сражении не означает победу во всей войне?

– Понимаю, Вениамин Фёдорович, понимаю. Но надо с чего-то начинать.

Сенчук ещё раз посмотрел на Капризова. Сперва взгляд его упал на лысеющую круглую голову, затем на узкие плечи; заглянул губернатор и в прозрачные серые глаза Дмитрия Кирилловича, и ему вдруг подумалось, а не сумасшедший ли часом этот товарищ, приехавший к нему решать такие серьёзные вопросы? Вполне возможно, они все в Москве такие несуразные – профессионалы по части договорённостей, но какой же из него всё-таки переговорщик, если он даже стороне, от которой собирается выступать, не внушает никакого уважения?

Скривив удивлённо рот, отчего кончики губ доползли чуть ли не до квадратного подбородка, Сенчук спросил:

– Вам нужно будет что-нибудь особенное, Дмитрий Кириллович? Может быть, дать какие-нибудь распоряжения на ваш счёт?

– Да, разумеется, но только по служебной части, формально, – с готовностью ответил Капризов. – Первое… Вы пригласите, наверное, Оксану, пусть она запишет.

Губернатор хмыкнул и вызвал секретаря, и когда та приготовилась записывать, Капризов начал диктовать:

– Мне нужен кабинет. Неважно какой. Желательно с окном, но и без него можно…

– Дмитрий Кириллович, это… – хотел было вставить Сенчук, но Капризов его как будто не услышал.

– Главное, чтобы этот кабинет был где-нибудь подальше от основной массы служащих. Чтобы мне никто не мешал и я мог в любое время уходить и приходить. Это первое. Второе: мне нужен помощник. Она или он – не имеет значения. В меру расторопный, без вредных привычек. Постараюсь без сверхурочной работы, только некоторые поручения в течение дня. Письма, кофе – такая мелочь. И третье мы уже с вами начали обсуждать: мне нужна должность. Официальная. Можно даже придумать её лишь на время моей службы тут. Но чтобы она звучала как-нибудь, если так можно выразиться, погромче. Это возможно?

Секретарь перестала писать и вместе с господином Капризовым уставилась на губернатора, словно это было важно им обоим.

– Да, – согласился Сенчук. – Разумеется. А почему погромче?

Господин Капризов кокетливо покачал головой.

– Мне же надо будет как-то подписываться.

– Ясно. Хорошо. Это всё возможно. Со штатным расписанием у нас… Ладно, мы что-нибудь придумаем. Советник, например, вас устроит?

– Ваш? – уточнил Капризов скорее утвердительно, нежели вопросительно.

Сенчук кивнул.

– Да. Скажем, советник по работе с общественными проектами.

– Вполне подойдёт.

– Думаю, мы всё сможем организовать в среду.

– Договорились, – сказал Капризов, поднимаясь. – Мне как раз надо будет поработать день или два с документами, – он указала на папку. – О моём жилье не беспокойтесь. Сегодня-завтра я что-нибудь обязательно подыщу, и на основе договора мы решим вопрос о возмещении.

– Вы только особенно не шикуйте, – поспешил заметить Сенчук.

– Всё будет вполне скромно, – заверил Капризов.

И правда, жильё, которое в тот же день по объявлению снял господин Капризов, оказалось довольно скромным и за умеренную плату. Квартира, в которой поселился Дмитрий Кириллович, располагалась в новостройке в получасе ходьбы от губернской администрации.

Встретившись с хозяйкой, женщиной почти уже преклонных лет, с зализанными чёрными волосами и в огромных очках, делающих её похожей на советскую учительницу, господин Капризов сразу договорился о цене. Кроме того, хозяйка оказалась так любезна, что сделала небольшую скидку, узнав, что её новый жилец прибыл из Москвы и будет служить у губернатора советником. Договор она обещала привезти завтра.

Получив ключи и перевезя из гостиницы всё своё небольшое имущество, господин Капризов прошёлся по своему новому жилищу.

Квартира располагалось на девятом этаже трёхподъездного дома и состояла из одной комнаты, кухни, совмещённого санузла и небольшой кладовки. В общем, типичная планировка. Окна выходили на квадратный двор, в центре которого раскинулся маленький парк, обрамлённый вечно занятыми парковочными местами.

Из мебели в комнате имелись диван, обитый зелёным и кое-где потрескавшимся дерматином, покрытый прозрачным лаком сосновый стол, два стула, комод и пустой книжный шкаф кофейного оттенка. Для гардероба была отведена кладовка, и с этой целью через всё помещение была протянута металлическая штанга, прикреплённая концами к стенам.

На кухне тоже было всё по-простому: стол, два табурета, холодильник отечественного производства, микроволновая печь и кухонный гарнитур деревенского стиля с покрытыми морилкой фасадами.

Квартира в целом была чистая, светлая, несколько пустоватая, но зато со свежими обоями мягких цветов и с некричащими узорами.

Господин Капризов дважды обошёл новые владения и принялся разбирать свой скарб.

Имущества у него было совсем немного – только самое необходимое, и, однако, аккуратность и внимательность по отношению к нему не могли не впечатлить. Два костюма были отутюжены и в чехлах, бельё и прочие личные вещи разложены по герметичным пакетам, а все предметы гигиены – новые, специально перед поездкой купленные. Ещё одну пару обуви, идентичную той, которая в данный момент была на ногах господина Капризова, он сразу же вычистил и поставил в прихожей в специальную тумбу.

Окончив таким образом обустраиваться, Дмитрий Кириллович вышел на улицу и заказал обед в ближайшей закусочной. Но суп там оказался чересчур жирным, а мясо непрожаренным. Эти два факта очень расстроили господина Капризова. Поэтому, отказавшись от чая и купив в магазине молотый кофе и турку, он вернулся домой. Там на электрической плите сварил себе кофе и, взяв чашку, направился в комнату. Повесив в гардероб пиджак, а стало быть, оставшись в сорочке и жилетке, он расположился напротив окна за столом. На улице был уже поздний тёмный и душный вечер.

Достав ноутбук и толстую папку от губернатора, господин Капризов приоткрыл окно и сел за работу.

Материалы, предоставленные Сенчуком, были объёмны и обстоятельны. Тут имелось всё: имена, каналы финансирования, ссылки на заметки в интернете, ссылки на личные журналы и страницы в социальных сетях, краткие биографии отдельных лиц и даже серьёзные выкладки относительно возможных связей как между людьми, так и между организациями, нити которых подчас уходили аж за границу. Но что сразу с раздражением отметил господин Капризов, все эти данные носили какой-то сумбурный и непрофессиональный характер. Разумеется, несправедливо было бы требовать от администрации провинциальной губернии выдающихся результатов в сфере сбора и структурирования информации, однако же всё это можно было бы сделать аккуратнее.

Прокопавшись часа два сперва в бумагах и справках, а затем во флеш-накопителе, господин Капризов снял очки, потянулся, встал и прошёлся по комнате. Затем, обойдя стол, он полностью распахнул окно и выглянул на улицу. Глубоко вдохнув уже совсем ночной и приторный от влаги и духоты воздух, Дмитрий Кириллович отметил, что в доме напротив, который был точной копией дома, где поселился он сам, и который как бы укрывал квадратный двор с другой стороны, ни в одном из окон не горит свет. «Все спят», – решил господин Капризов. Ещё ему пришла мысль, что завтра необходимо обратиться в какую-нибудь фирму, чтобы на окна установили сетки от комаров, иначе ночью покоя не будет от этих назойливых паразитов. Впрочем, уже август, терпеть осталось недолго.

Подышав минут десять, Дмитрий Кириллович отошёл от окна и лёг на диван, закинув на подлокотник ноги.

Он задумался.

Господину Капризову с прискорбием приходилось признать, что все те материалы, которые передал ему губернатор Сенчук, никуда не годились. И что всю работу, к сожалению, предстояло делать заново. А времени на это оставалось немного. Может быть, неделя, самое большее – две. Ко всему прочему господин Капризов задумался о деньгах. Нет, не о личных, а для дела. На первое время они у него, конечно, были, но на сколько их хватит, пока он будет сколачивать воедино хоть сколь-нибудь дееспособную организацию? Это был вопрос. И если к тому времени он не сможет как следует войти в курс губернских дел, тогда ему будет туго. А пока предстояло действовать в потёмках, на ощупь, больше полагаясь на свои собственные наблюдения, интуицию и хитрость. Конечно, тут не обойтись и без провокаций, слежки, кое-какой грязной работы, которую господин Капризов считал низостью. Эх, а всё потому, что кто-то просто не умеет, да и не учится, делать свою работу. Ни на кого полагаться нельзя, а особенно на провинциальных чиновников.

Обдумывая всё это, Дмитрий Кириллович чуть не задремал, но вовремя спохватился и сел на диване. Затем, встряхнув головой, он направился на кухню за новой порцией кофе, а вернувшись, вновь уселся за стол перед стопками бумаг и горящим экраном ноутбука.

Первым делом господин Капризов принялся выписывать буквально подряд все имена, встречающиеся в досье. Их набралось около сотни. Затем он посчитал, сколько каждое из них упоминается как на бумажных носителях, так и в электронном виде, и проставил цифры. На это у Дмитрия Кирилловича ушло почти три часа. Затем он выделил из этой сотни два десятка самых упоминаемых. Посмотрев на них, господин Капризов снял очки, зевнул и взглянул на часы. Была половина шестого утра. Солнце ещё не встало, но где-то вдали небо уже начало светлеть.

Понятно, метод выборки был довольно груб, и, скорее всего, как минимум четверть этих имён окажутся случайными и для дела не пригодятся. Однако другого способа сейчас господин Капризов найти не мог. Черновой список готов, а дальше можно будет уже посмотреть, кого в нём оставить насовсем, а кого вычеркнуть.

Взяв лист с именами, Дмитрий Кириллович встал в середине комнаты и осмотрелся. Затем залез в комод и достал оттуда футляр с дорожным набором для шитья. Вынув иглу, с ней и со списком он забрался на диван и приколол список к обоям.

Спустившись и отойдя подальше, господин Капризов остался почти доволен проделанной работой и вслух сказал:

– Вот с ними в первую очередь мы и начнём работать! Да, и надо бы здесь панель какую повесить.

Глава 2. Капризов обустраивается

Выделенный губернатором кабинет пришёлся господину Капризову по вкусу. Как и просил Дмитрий Кириллович, он оказался очень уединённым и располагался довольно далеко от основных рабочих мест других служащих, хотя и в том крыле здания, куда ещё не добрался современный ремонт. Для того чтобы попасть из этого кабинета в основную часть администрации, необходимо было пройти несколькими заброшенными и пыльными коридорами, закатанными протёртым кое-где до дыр линолеумом, а затем подняться на один этаж по безлюдной запасной лестнице. Но в ту сторону, где главным образом кипела чиновничья служба, господин Капризов часто ходить не намеревался. Зато он с удовольствием обнаружил, что со двора имеется чёрный ход, открыв железную дверь которого можно было сразу попасть на ту самую тёмную и безлюдную лестницу, а дальше беспрепятственно и никого не потревожив добраться до своего рабочего помещения. Этот факт особенно обрадовал господина Капризова, и он решился начать обустраиваться.

Сам кабинет представлял собой обшарпанное и тусклое, но, впрочем, внушительных размеров квадратное помещение с одним грязным, с рассохшимися рамами окном и стенами, до половины покрашенными жирной масляной краской цвета зелёной оливки. Оттого что здесь давно никто не обитал, а соответственно, не проветривал, воздух в помещении был затхлый и сухой, отдающий старой мебелью и разлагающейся бумагой.

Самой мебели в кабинете было немного. У окна стоял громадный дубовый стол – весь побитый и в трещинах, с разорванным зелёным сукном на крышке; рядом стул, такой же потрёпанный, но без видимых изъянов. У стены возвышался книжный шкаф с одним разбитым стеклом в дверце, а за ним притаился высокий напольный сейф, весь по краям проржавелый, зато с ключами в замке.

В общем, картина отрывалась довольно плачевная, но господин Капризов даже не собирался возмущаться по этому поводу, хотя начальник отдела хозяйственного обеспечения – коренастый мужчина с лысиной и уставными усами, – знакомя нового хозяина с его рабочим местом и осознавая всю ущербность последнего, заметил:

– К сожалению, более ничего подходящего под ваши требования подобрать не смогли. Ну, ничего, обживётесь, попривыкните. Зато тишина, покой.

– Вы пришлёте кого-нибудь убраться? – спросил Капризов, прохаживаясь по полу, покрытому выцветшим линолеумом, и оставляя за собой следы в плотном слое пыли.

– А надо? – удивился хозяйственник. – Могу прислать, конечно, – кисло добавил он, – да только здесь работы… Пару раз тряпкой провести.

Господин Капризов провёл пальцем по когда-то белому подоконнику, на котором остался след, а к пальцу пристала чёрная пыль.

– Нет, нет, это невозможно, – возразил Дмитрий Кириллович, вытирая грязь с пальца белым накрахмаленным платком. – Будьте любезны, обязательно пришлите.

– Добре, – недовольно согласился хозяйственник и как бы в отместку добавил: – Но новой мебели не ждите.

– Хорошо.

– Если какая понадобится, – смягчился снабженец, – то возьмите из соседних кабинетов. Там её полно стоит, никому не нужная. Может быть, найдёте даже получше этой. Просто кабинет самый приличный оказался. Здесь у нас раньше начальник юридического отдела сидел – последним отсюда съезжал, поэтому всё более или менее в форме осталось.

– И пришлите ещё, пожалуйста, – проговорил Капризов, задумчиво глядя на пустую стену, – парочку работников с перфораторами. Мне нужно тут кое-что повесить.

– Что?

– Пока ещё не знаю, но вы пришлите.

– Добре. Да, по поводу техники: она будет только завтра. Телефон, компьютер, факс. Если что откопировать, то…

– А где будет сидеть мой помощник? – вдруг вспомнил Капризов и обернулся.

– Какой помощник? – удивился хозяйственник. – На этот счёт меня никто не предупреждал. Хотя… да вот же, – он указал на угол у двери. – Кабинет большой, места всем хватит.

Хозяйственник усмехнулся в усы своей находчивости.

– А другие кабинеты не сгодятся. Там только ремонтом дело поправишь. А тут вы и поближе друг к другу будете, и если что, даже вызывать не надо.

– Но стол… – хотел было возразить господин Капризов.

– Я же говорю, – перебил его находчивый снабженец, – в других кабинетах мебели – во! Берите что глазу приглянётся.

– Я вас понял, – вздохнув, ответил Капризов и отошёл к окну.

Начальник хозяйственного отдела ещё какое-то время постоял молча, а затем, кашлянув, развернулся на военный манер и ушёл выполнять новые распоряжения.

Окно кабинета выходило на улицу Свободы. С высоты первого этажа, который по современным меркам строительства можно было бы принять и за второй, господин Капризов смотрел вниз, на улицу, на проносящиеся по ней автомобили, и думал. Так, замерев, простоял он минут пять, пока вдруг, словно бы опомнившись, не вздрогнул. Выйдя в коридор, он какое-то время блуждал там, заглядывая в соседние кабинеты и разыскивая подходящую для его замысла вещь. Наконец найдя её, он с грохотом, пыхтя и чихая от поднявшийся пыли, втащил в двери огромную крышку от какого-то разбитого стола. Прислонив её к стене, он достал из портфеля блокнот, нацарапал на листке слово «повесить» и, вырвав лист, приложил его к своей находке. Осмотрев всё инспекторским взглядом и решив, что на сегодня его рабочий день в этом здании окончен, покинул своё новое рабочее помещение.

Но если с материальным обеспечением у господина Капризова всё шло более или менее гладко, – правда, свой кабинет он смог занять только спустя два дня, а всё из-за нерасторопности и откровенного саботажа начальника отдела хозяйственного обеспечения, – то вот кадровый вопрос встал перед ним необычайно остро.

Дело в том, что все кандидаты в помощники, которых присылал губернатор своему советнику, господин Капризов категорически отвергал. И это обусловливалось той неразберихой в понимании целей и средств, которые каждый из них вкладывал в понятие «помощник».

Первой, кого отверг Дмитрий Кириллович в качестве своего личного секретаря, оказалась молоденькая девушка с маленькими чёрными глазками и в клетчатой юбке много выше колен. Господин Капризов, сидя за огромным столом в своём начисто вымытом кабинете, в котором теперь вместо затхлости в воздухе витал запах лаванды, готов был сразу указать девушке на дверь и только из учтивости перекинулся с ней парой ничего не значащих фраз, после которых вежливо распрощался.

Второй кандидат был полной противоположностью первому. И если у девушки с маленькими глазками главным достоинством оказалась короткая юбка, которая, по идее, должна была волновать господина Капризова и побуждать к проведению с ней приятного досуга, то вот мешковатые штаны второй кандидатки ничего, кроме скуки, не вызвали. Новая соискательница была почти что седая, с длинным горбатым носом и сутула. Весь её вид говорил о том, что она на своём веку насмотрелась на стольких начальствующих капризовых, что ещё одним новым её не удивить, а значит, ещё неизвестно, кто перед кем тут будет раскланиваться. Разумеется, Дмитрий Кириллович отправил и эту соискательницу восвояси, даже несмотря на весь её очевидный профессионализм.

После третьего кандидата, который был послан Капризову и которого, как и первых двух, Дмитрий Кириллович отклонил, губернатор не выдержал и сам вызвал своего советника к себе.

– Голубчик, что же вы со мной делаете? – начал Сенчук, едва Капризов вошёл в его кабинет и сел за приставной столик у стола. – Мы так с вами не сработаемся! Откуда же мне для вас сотрудников набирать, если вам ни один не подходит?

В этот раз, кроме самого Капризова, в кабинете губернатора находился ещё один гость. Незнакомец сидел за столом напротив и что-то записывал. Этого человека Сенчук представил как Максима Гедеоновича Рихтера, своего личного референта. Также между прочим губернатор сообщил, что в его отсутствие или же при отсутствии связи с ним господин Капризов может положиться на этого субъекта, ибо тот всегда в курсе всего и своё дело превосходно знает.

Господин Капризов приподнялся и пожал холодную и влажную руку Рихтера. Человек этот ему не понравился. Рихтер был вертлявым блондином с прилизанными волосами, тонкой длинной шеей и невероятно, просто комически длинными носами ботинок. Капризов прикинул и решил, что ботинки этого Максима Гедеоновича имеют размер не меньше сорок пятого.

– Совершенно верно, Вениамин Фёдорович, на меня можно положиться, – подхватил Рихтер тонким голоском, словно подтверждая мысль, что его худая длинная шея и не могла произвести звуков более весомых.

– Ну, раз с церемониями покончено – продолжим, – закрепил Сенчук и загудел: – Хорошо, Дмитрий Кириллович, пусть первых двух вы отвергли, может быть, заслуженно… Хотя Татьяна во всех отношениях очень способная.

Сенчук нездорово улыбнулся, и Капризов понял, что губернатор говорит о короткой юбке, потому как сам даже имена соискательниц не стал запоминать.

– Но последний, голубчик… Можно сказать, от себя оторвал! Ко мне помощником просился, а я к вам направил. Мужчина толковый, в самом расцвете лет! Два высших образования. На повышение квалификации в Москву каждую зиму ездит. И тут я вам как будто не угодил! Нет, голубчик, так дело не пойдёт. Выбирайте из того, что есть, а больше я вам служащих прислать не могу, так и знайте!

Капризов промолчал в ответ, при этом с раздражением отметив резкую смену тона губернатора по отношению к нему. Если в конце первой встречи Сенчук делал только попытки покровительственного обращения, то теперь уже откровенно общался с ним свысока. И это при посторонних! Впрочем, Капризов догадывался о причинах такой метаморфозы.

– Затем, – продолжал губернатор, – вы это, голубчик… не того… Что ж это вы через меня шагаете?

Сенчук сделал паузу, надеясь, что Капризов задаст нужный вопрос, но тот промолчал вновь.

– Я понимаю, вы командированы к нам из столицы, но вы должны понимать, что у нас здесь свои порядки. Вы бы обратились ко мне по интересующим вас вопросам, и я бы непременно, слышите, непременно и с радостью вам помог.

Сенчук встал и прошёлся вдоль стола, заложив за спину руки.

– А то выходит, что вы даже отчёта передо мной держать не желаете. Нехорошо, голубчик, нехорошо!

– Теперь вы понимаете, – заговорил наконец Капризов, который, как правило, когда волновался или был раздражён, говорил короткими, рублеными фразами, – как мне необходим помощник. Я не могу лично писать каждое письмо. Это меня отвлекает. Искать адресатов в вашей базе – мука. Она непростительно устарела!

– Так возьмите себе Таню, – почему-то обрадовавшись, вновь предложил девушку в короткой юбке Сенчук.

Это потом стало известно, что Таня, которую так настоятельно пристраивал к Капризову губернатор, приходится ему дальней родственницей, и что таким образом он мечтал отправить её в Москву багажом вместе с Дмитрием Кирилловичем, когда у того закончится командировка.

– Не могу, – ответил Капризов. – Я так не привык работать.

– Ну знаете что, – рассердился Сенчук, – больше у меня для вас кандидатов нет. Берите что есть. К тому же, Дмитрий Кириллович, ещё раз прошу на будущее через мою голову не перешагивать! Сегодня мне звонят из областного управления внутренних дел – и что же? Спрашивают о вас, голубчик! Спрашивают, кто вы такой, откуда взялись! А я знать не знаю, ведать не ведаю: что, почему… Соединяют с Борисом Аркадиевичем… Комоедовым. Начальник наш. Между прочим, душевный человек, скажу вам. Ни разу мне не отказал ни в чём! Дочь троюродной сестры замужем за его сыном. Можно сказать, чуть ли не родственники. А он мне и говорит: мол, от вашего советника передо мной письмо лежит. От вас то есть. И он очень удивлён, что мы – иными словами, я лично – вдруг перешли на официальный язык. Говорит, ты бы… Вы бы, говорит, мне позвонили, я бы распорядился немедленно к вам прислать пару человек. Такие люди имеются у него всегда. А вы, голубчик, прям так и официально… Некрасиво, Дмитрий Кириллович. Ох, с этого начинать некрасиво.

Капризов вперил свой взгляд перед собою в стол и пробормотал:

– Я привык работать официально. Чтобы не было никаких недоразумений.

– Так вот эти официальные бумаги и есть недоразумение! – воскликнул Сенчук. – Вы поймите, у нас тут не как в Москве. Здесь все друг друга знают, на охоту вместе ездим каждый год. А вы сразу с официальным письмом лезете. Ладно бы хоть через мой аппарат прошло… Да вот хотя бы через Максима Гедеоновича.

Рихтер услужливо кивнул.

– Согласно поручению я имею право действовать по своему усмотрению, – резко возразил Капризов.

– Знаю, знаю, – заволновался губернатор, опять садясь за свой стол. – В курсе, извещён, но ведь посоветоваться, Дмитрий Кириллович, не грех, верно? У меня же тут для этого целый аппарат работает. Вам дали справочник? Так набирайте номер любого.

– Нет, справочника ещё не имею. Есть только ваша устаревшая база.

– А был бы помощник – уже получили бы. Максим Гедеонович, распорядитесь, чтобы это дело как-то ускорилось.

– Будет сделано, – пискнул референт и записал что-то в блокнот.

– Мне нужен молодой сотрудник, – сказал вдруг Капризов.

Сенчук приподнял брови.

– Молодой? – переспросил он. – Хорошо, продолжайте. Так Танюша…

Капризов повернулся к губернатору и заговорил:

– Нет-нет. Вы не поняли. Мне нужен молодой сотрудник. Пусть даже студент. Но желательно человек, отслуживший в армии, и не старше двадцати одного – двадцати двух лет. До этого нигде не работавший, но расторопный и сообразительный. Голодный до службы, даже пусть без особого опыта – главное, чтобы более или менее понимал делопроизводство и быстро записывал. Есть у вас такой во всей администрации?

Капризов сделал особое ударение на слово «всей». Сенчук усмехнулся.

– Странные критерии, – удивлённо произнёс он и пристально посмотрел на Капризова. Почти таким же взглядом, каким он смотрел на него во время первого визита. – Я свяжусь с кадровой службой, и, быть может, вам такого найдём. У нас таких, может быть, даже много. В экспедиции обычно ошиваются. Бездельники.

– Есть такой, – вдруг радостно вставил Рихтер, когда губернатор уже потянулся к телефону. – И как раз в экспедиции. Делать ничего ещё не умеет… Ну как не умеет. Учится. А пока его к нам наверх гоняют как курьера. Письма, то-сё. За сигаретами иногда бегает.

– Ну что ж, это хорошо, – одобрил Сенчук. – Ты, Максим, тогда распорядись и по этому вопросу.

– Обязательно, – заверил Рихтер и, неожиданно резко обернувшись, уставился на Капризова и спросил: – Позвольте всё-таки узнать, Дмитрий Кириллович, а почему такие странные требования вы предъявляете к своему желаемому подчинённому?

Закончив фразу, Рихтер, как ученик, сложил руки на столе и принялся внимательно слушать.

– В самом деле, Дмитрий Кириллович? – подхватил губернатор. – Это такая мода теперь? Или, как бы это выразиться… Короче говоря, сколько у вас людей в подчинении было там, в столице?

Капризов обвёл сидящих взглядом и как-то успокоился.

– Есть у меня одна теория на этот счёт, – заговорил он, глядя прямо на Рихтера. – Но зачем о ней говорить – вдруг она окажется неверной? Будет успех – обязательно поделюсь с вами. А пока что будет некоторой самоуверенностью рассуждать об этом. Так мне кажется.

– А… – хотел повторить свой вопрос губернатор.

– А что касается подчинённых, – перебил Капризов, – то если смотреть формально, то у меня их как будто и не было вовсе.