Читать книгу: «Бремя версий», страница 33
35
Сеял мелкий дождик, и постоянно работавшие «дворники» всё равно оставляли на лобовом стекле мокрый след. Фары встречных машин своими лучами, отражающимися в водяной плёнке, ослепляли Сергея Юсупова. Он ехал на большой скорости, обгоняя попутные грузовики. Такая быстрая езда, да ещё в дождь, была Сергею не по душе. Он нервничал, когда при обгонах приходилось выезжать на встречную полосу дороги, потому что ночью труднее определять расстояние и легко ошибиться: пора ли уходить вправо, чтобы избежать столкновения. Будь его воля, по такой узкой дороге ночью в дождь он бы не поехал или плёлся бы с черепашьей скоростью. Но справа сидел Тахир и, переговариваясь с кем-то из земляков по телефону, всё время подгонял Сергея.
Эта поездка, как всегда, оказалась для Сергея неожиданной и, к тому же, весьма долгой. Они проехали от дома почти сто пятьдесят километров, направляясь куда-то к югу от Москвы. Дорогу показывал Тахир и всё время выбирал какие-то объездные трассы, избегая выезда на освещённые многополосные магистрали. Почему он это делал Сергей не спрашивал, но по опыту общения с Абдулло догадался, что тот дал именно такое указание.
Впереди сквозь дождевую завесу стали проглядываться огни какого-то селения. По мере приближения светлячки уличных фонарей начали расползаться вправо и влево от дороги, и Сергей понял, что это, наверное, небольшой городок.
Заезжать в него не пришлось. Тахир указал рукой на стоящий недалеко от дороги ангар со светящейся в темноте вывеской «шиномонтаж».
– Нам сюда. Приехали. Ты подожди в машине, я скоро – торопливо сказал Тахир и под непрекращающимся дождём пошлепал по грязным лужам к входу в ангар.
Ждать Сергею было не привыкать. Он откинулся в кресле и, закрыв уставшие от напряжения глаза, вознамерился задремать. В теплом салоне под мягкий шелест дождевых капель, шлёпавшихся о крышу, это казалось нетрудным. Казалось, закрой глаза, и готово дело. Но сон не приходил. Под сомкнутыми веками назойливо возникали ослепляющие огни встречных машин. Эти фантомные видения заснуть никак не давали. Сергей понимал, что причина в нервной встряске, и волна адреналина в крови не даёт ему расслабиться.
На его счастье Тахир обернулся быстро. Плюхнувшись на сидение, он сначала переводил дух, вытирая рукой дождевую воду с лица, а потом распорядился:
– Сейчас из шиномонтажа поедет «Лексус». Нам нужно ехать за ним, не отставая.
– Тахир, ты же видишь: темнота полная, дорога мокрая. Если «Лексус» рванёт вперёд со всей дури, мы за ним не угонимся, – предостерёг Сергей.
– Он тихо поедет,– успокоил Тахир.
При этих словах они увидели, что ворота ангара открываются, и из освещённого помещения выезжает чёрный внедорожник.
Из-за полностью затонированных стёкол «Лексуса» понять, сколько в нём седоков было нельзя. Переваливаясь на ухабах, заполненных водой, обе машины медленно двинулись к автодороге.
На твердом покрытии дела пошли поувереннее, и оба водителя прибавили скорость. Теперь они удалялись от города, название которого Сергей так и не узнал. По асфальту проехали примерно с километр, и шедший впереди «Лексус» внезапно свернул на уходящую в сторону грунтовую дорогу.
– Вот, чёрт, куда его несёт? – выругался Сергей, – ведь мы сейчас застрянем в этой грязи. Ему-то проще, он полноприводной.
– Ладно, остановись тут, – согласился Тахир, – подождём в машине.
В полной темноте красные пятна задних габаритных фонарей «Лексуса», покачивающегося на кочках, постепенно удалялись, а потом исчезли вовсе.
Прошло несколько минут, и в отдалении прорезались жёлтые языки пламени. На ночном фоне их свет резал глаза, но Сергей успел рассмотреть две чёрные фигурки, которые, поминутно поскальзываясь на мокрой земле, бежали к ним.
Оба новых пассажира шумно расположились сзади и старались отдышаться от бега по пересечённой местности. От их одежды резко пахло бензином.
Тахир о чём-то заговорил с ними, но Сергей, не прислушиваясь к разговору, включил заднюю передачу и на авось выруливал с раскисшего просёлка.
Опять началась гонка вслепую. Дождь так и лил, не переставая. Сергей полностью сосредоточился на дороге. Немного полегче рулить стало от того, что в такое позднее время машин на трассе осталось немного. Не доезжая до Москвы, на окраине дачного посёлка земляки Тахира попросили остановиться и вышли.
– Теперь поедем домой, – с облегчением велел Тахир.
– А что это была за машина, которую сожгли? – не сдержал своего любопытства Сергей.
– Я не знаю, Абдулло сказал приехать с тобой в тот шиномонтаж и забрать двух наших братьев, – неохотно ответил Тахир, – а какая это машина мне не сказали.
Оставшуюся часть пути они молчали.
36
Невыспавшийся после ночной поездки Сергей приехал на стоянку такси поздновато. Все клиенты были давно разобраны. Несколько таксистов, уже завершивших первые поездки, по обыкновению стоя кругом, курили и трепались.
Сергей, позёвывая, присоединился к ним. Его заспанный вид сразу стал предметом шуточек.
– Что, Серёга, невесты сна лишают? Так твоё дело молодое, да ещё по весне, терпи!
– Ладно вам, брехуны! Серёжа у нас образец. Не пьёт, не курит и с бабами ни-ни!
– Вам что, говорить больше не о чем? – рассмеялся Сергей, – скажите лучше, клиенты-то есть? Или опять простой?
– Да, не очень много, но есть. Правда, вечерних заказов поменьше стало, побаивается народ.
– А чего побаивается? – удивился Сергей.
– Ну, ты, как вчера родился. Не слышал, что ли, по ночам на трассе нападают на машины, людей стреляют. Я вчера двух полицейских подвозил, они говорят, уже человек десять грохнули. Чем-то пробивают колёса, а когда останавливаются скат сменить, расстреливают и грабят. И найти убийц до сих пор не могут. Все менты из-за этого на ушах стоят. Сказали, что рейды будут. А раз рейды, то нашему брату труба. Открывай кошелёк и откупайся на каждом шагу, потому что менты будут из других районов засланные, незнакомые. А такие самые злые, бывает, и за деньги не договоришься.
Все согласно закивали головами, подтверждая, что от рейдов ничего хорошего ждать не приходится.
Сергей из вежливости поподдакивал коллегам, ещё немного потоптался с ними, а потом вернулся в свою машину и крепко задумался.
Понятно, что эти убийства дело рук Абдулло и его людей. О том, как они умеют расправляться, он знает не понаслышке. Сам их отвозил, и тогда с китайцами и потом, когда сожгли строительную бытовку. Да теперь понятно, что и тот случай, когда Тахиру стало плохо, тоже связан с убийством. Недаром эти «тиканы» Фазлитдин мастерит. А что? Подойдут к дороге, подложат колючку и ждут, пока машина с проколотым колесом не остановится, а потом, наверное, грабят и расстреливают, чтобы свидетелей не оставалось. А вчера ночью? Зачем понадобилось «Лексус» поджигать? Тоже, небось, у кого-то отняли, а хозяина убили. Да, невесёлые дела. И он во всём этом замешан, хоть сам и не убивал, а отвечать, вместе придется. Вот ведь как обернулась его тяга к чужой вере. Справедливо написано в книге, а в жизни всё вышло по-другому. Убить человека только за то, что он не твоей веры и этим угодить Аллаху? Абдулло или Холик так и делают. Хотя Абдулло ему и помог с работой, и многое про мусульманскую веру объяснил, но становиться убийцей или даже просто помогать убивать людей Сергею совсем не хотелось. Никакого зла к окружающим он не испытывал, в какого-бы Бога они не верили. Ему продолжало нравиться то особое положение, в котором он себя ощутил, приняв ислам. Произнося молитвы, он надеялся, что они будут услышаны. Его жизнь налаживалась, появился заработок, Сергей начал чувствовать себя уверенно и считал, что это награда за искреннюю веру. Он гордился своим отказом от спиртного, от свинины, считая, что этим он становится угоден Богу. Но кровожадность Абдулло отталкивала и начинала казаться бессмысленной. В присутствии Абдулло или других братьев Сергей даже намёком не позволил бы себе коснуться этой темы, но, рассуждая в одиночестве, всё чаще приходил к выводу о том, что рано или поздно им расставаться придется.
Соблюдая мусульманские запреты, в одном он не смог себя полностью ограничить – в отношениях с женщинами. Привыкший следить за собой, Сергей был аккуратен в одежде и внешне вполне привлекателен. Мужская природа требовала сексуальной разрядки, но отсутствие постоянного жилья и, в целом, бытовая неустроенность не давали выстроить с кем-либо длительные отношения. Приходилось пользоваться услугами тех девиц, что промышляли древнейшей профессией на автомобильных дорогах. Такса у этих секс-специалистов, так называемых «плечевых», сложилась весьма приемлемая, и Сергей время от времени себе такие траты позволял. Но после скоротечных совокуплений в кабине «Газели», а потом и своей «Дэу-Нексии» наступали опустошённость и презрение к себе за то, что проявил слабость и не устоял.
Проходили дни, и желание вновь подкрадывалось и охватывало все его чувства, заставляя вновь и вновь покупать себе партнёршу. К слову сказать, кабина «Газели» была куда удобнее для нецеломудренных занятий, чем кабина легковушки, но привыкших ко всему «плечевых» давно ничто не смущало. Поговаривали, что и свое название они обрели оттого, что производственную деятельность осуществляли в кабинах дальнобойщиков прямо на трассе, а эти водилы исстари называют путь из точки в точку «плечом».
Погружённый в свои мысли и от этого слегка задремавший Сергей очнулся от стука в стекло водительской дверцы. Молодая женщина стучала слегка, но на пальце было кольцо, и поэтому звук получился металлический и резкий, такой, что Сергей от неожиданности вздрогнул.
Когда он приоткрыл дверцу, склонившаяся к машине женщина улыбнулась и сказала:
– Извините, что испугала. До дома довезёте?
– Довезём, – растерянно согласился Сергей и, крутнув головой, увидел, что на стоянке он стоит в одиночестве. Остальные таксисты уже разъехались, пока он предавался размышлениям.
– Куда едем? – наигранно-бодро поинтересовался он.
– В Сипягино, это недалеко, – объяснила женщина, – только сначала давайте к торговому центру. Мне нужно покупку забрать. Сколько будет стоить?
– В Сипягино – триста рублей.
– Хорошо, поехали.
Женщина обошла машину спереди, и Сергей получше её рассмотрел. Лет тридцати, среднего роста, с каштановыми волосами, в обычной коричневой куртке. По виду мать семейства. Он нагнулся вправо и, щёлкнув замком, галантно распахнул пассажирскую дверь.
Покупкой оказалась большая коробка из белого картона, на широких сторонах которой имелось цветное изображение самого товара – швейной машинки.
Ну, точно: мать семейства, снова подумалось Сергею, который вышел, чтобы помочь в погрузке. Коробка оказалась довольно тяжёлой, но легко поместилась в багажнике.
В дороге молчали, и только перед самым въездом в Сипягино Сергей попросил:
– Вы подсказывайте, как к вашему дому проехать.
– Сейчас прямо, а у церкви поворот направо и до конца улицы, синий дом напротив пруда.
Когда машина остановилась прямо у калитки, женщина протянула Сергею три заранее подготовленных сторублёвки. Он забрал деньги и предложил:
– Давайте, я вам коробку в дом занесу, а то штука увесистая.
– Спасибо, да я сама, неудобно вас гонять.
Сергей, понимая, что сказано это из вежливости, открыл багажник и взялся за самодельную ручку из липкой ленты, обмотанной вокруг коробки:
– Ну, показывайте, куда нести?
– Вот сюда, идите за мной.
Женщина немного опередила его и, поднявшись на крылечко из трех ступенек, отперла навесной замок.
Сергей следом за ней вошел в маленькую низкую прихожую и старательно потоптался на стареньком половичке, очищая подошвы от весенней грязи.
– Да вы проходите в комнату и ставьте коробку на диван, – сказала женщина, – спасибо вам большое, что помогли. Вот купила. Давно собиралась. Шить я умею, а вот машинки своей не было.
– Понятно, – улыбнулся Сергей, и попросил, – а водички у вас можно попросить? Что-то пить захотелось.
– Давайте я вас лучше чаем напою, если не торопитесь.
– Не тороплюсь. Готовых заказов на сегодня нет, а если понадоблюсь, диспетчер позвонит.
– Тогда снимайте куртку и проходите в комнату, – с этими словами она скрылась в кухне, которая отделялась от прихожей занавеской из плотной ткани.
Сергей вернулся в прихожую, повесил куртку на старинную проволочную вешалку, прибитую к бревенчатой стене, и снял ботинки.
– Зачем же вы разулись? – всполошилась хозяйка, выходя из кухни с чашками в руках, – я сейчас вам тапочки найду.
– Я лучше так, – пробормотал Сергей, но тапочки пришлось взять, хотя и оказались они женскими и размера на три меньше. Покрутив их в руках, Сергей аккуратно отложил тапки на полку для обуви и прошел в комнату.
У накрытого жаккардовой скатертью стола стояли два стула, у стены диван, над ним, на стене, ковёр. Между двумя небольшими окнами, выходящими на улицу, приткнулся фикус в кадке. Вот и вся обстановка.
Сергей присел на диван рядом с коробкой и, оглядевшись, вдруг понял, что всё здесь напоминает его родной материнский дом. Те же оклеенные желтыми обоями стены, та же лампа с красным шёлковым абажуром под потолком и даже двойные рамы окон с положенной ещё на зиму между ними ватой. И точно как у матери, в эту вату поставлена гранёная рюмка, доверху наполненная серой солью. У них в деревне тоже считалось, что соль поглощает влагу, и это помогает от изморози на стёклах. Но помогал этот дедовский способ не очень. В сильные морозы окна всё равно покрывались ледяным узором, и Сергей любил подолгу разглядывать сотворённые природой картинки, похожие на переплетённые еловые лапки.
Женщина продолжала хлопотать, собирая на стол.
– Может быть, я чем-нибудь помогу? – спросил Сергей, почувствовав некоторую неловкость от своего безделья.
– Сидите, отдыхайте, я сама управлюсь, – отозвалась она и вдруг сказала, – меня Татьяна зовут.
– Меня – Сергей, – представился он.
– Будем знакомы, Сергей. Время обеденное, а вы, наверное, голодный?
– Ну не так, чтобы очень.
– Обед у меня готов, я только разогрею. Вы уж посидите ещё
Сергей и впрямь после этого разговора почувствовал голод, да такой, что рот наполнился слюной.
Татьяна проворно, как умеют хозяйки, выставила на стол миску квашеной капусты с мелко нарезанным репчатым луком и сдобренную подсолнечным маслом, две глубоких тарелки с лапшой на курином бульоне и нарезанный тонкими ломтями хлеб.
– Садитесь к столу, – пригласила Татьяна, – у меня с праздников осталась бутылка водки, но вы, небось, за рулём.
– И за рулём, и вообще я спиртного не пью, так что не беспокойтесь.
– Тогда приятного аппетита, а то лапша остынет…
– И вам.
Ели молча. Сергей старался не звякать ложкой и, неся её ко рту, подстраховывал снизу кусочком хлеба, чтобы не капнуть на скатерть.
Когда первое подошло к концу, Татьяна спросила:
– Вам сколько котлет к картошке положить?
– А котлеты из чего?
– Из мяса.
– Я понимаю, – улыбнулся Сергей, – а мясо какое?
– Свинина с говядиной, а что?
– Да нет, ничего, но мне тогда лучше одной картошки положите, хорошо?
– Конечно. Как хотите. Картошка у меня со своего огорода, не покупная.
Жареная картошка действительно Татьяне удалась, и Сергей с удовольствием её ел, прихватывая вилкой и квашеную капусту, которая в таком сочетании пришлась очень кстати.
Только перейдя к чаепитию, Сергей повнимательнее рассмотрел хозяйку дома. Разглядывать её в упор он постеснялся, но несколько раз вскользь глянул, в основном в те моменты, когда Татьяна выходила из-за стола или меняла приборы.
Как и показалось ему сначала, Татьяне на вид было слегка за тридцать. На кругловатом бледном лице выделялись серые внимательные глаза. Яркой косметики, которой всегда грешили его мимолётные партнёрши, она не применяла, только губы слегка красила помадой кораллового цвета. Недлинные каштановые волосы, зачёсанные назад, были стянуты на затылке красным бархатным колечком с резинкой. При невысоком росте худышкой она не выглядела, бежевая шерстяная кофта с застежкой-молнией у горла плотно облегала высокую грудь.
Собрав со стола остатки посуды, Татьяна вынесла их на кухню и, судя по звяканью чашек, принялась её мыть.
Сергей, пересевший на диван, понимал, что дольше задерживаться у гостеприимной хозяйки не очень-то удобно, но все откладывал минуту, когда ему надо будет встать и, поблагодарив, откланяться. Сам дом, похожий на дом матери, казался ему таким родным, что уходить никак не хотелось. Но не это главное, он вдруг почувствовал влечение к женщине, которая и красавицей не была, и возрастом постарше его. В простоте её одежды и спокойной манере общения он увидел что-то настолько понятное и близкое, что, кажется, и слов для объяснения подбирать не нужно.
Решившись, Сергей вошел на кухню. Татьяна при звуках его шагов не обернулась, но недомытую чашку медленно опустила в тазик с мыльной водой. Сергей положил руки ей на плечи и мягким движением повернул лицом к себе. Татьяна, ничего не говоря, посмотрела ему в глаза.
Он молча склонился к ней и начал целовать в губы. Она ответила на поцелуй и неловко обняла мокрыми от мытья посуды руками, что он сразу почувствовал через тонкую рубашку.
Остаток дня и вся ночь принадлежали теперь только им. Вынужденное одиночество накопило в каждом из них море фантазий, и чувственность наконец раскрепостившись, проявлялась всё новыми и новыми ощущениями. На Сергея одна за одной накатывали волны желания, и Татьяна, раз за разом, своей страстью усиливала их. Растворившись друг в друге, они с удовольствием чувствовали, что их «я» поглощены этим новым состоянием и радостно принимали это.
Рано утром Сергей заторопился на работу, и Татьяна, чтобы не отпускать его голодным, на скорую руку приготовила глазунью. Пока он ел, она стояла за его спиной и ласкала тёплыми ладонями его шею и плечи. Он ёжился и жаловался на щекотку, но она не слушалась и, запустив руку за ворот рубашки, гладила его грудь, ощущая глухие удары мужского сердца. Потом несколько раз поцеловала в затылок и прошептала в самое ухо:
– Мусульманин-то ты у меня ненастоящий.
– Как это? – не понимая спросил он.
– Ну, водку ты не пьёшь и свинину не ешь, но все, что нужно, у тебя на месте.
– Да я недавно верующим стал, а для того, о чём ты сказала, надо операцию делать…
– А ты и не делай. Ты мне, таким как есть нравишься.
– Ладно, там видно будет, – отрезал Сергей, желая, чтобы последнее слово осталось за ним.
37
Игорь Климов после ночёвки в служебном кабинете мучился от боли в рёбрах. Всё-таки стулья, даже с мягкой обивкой, плохая замена кровати. Пользуясь тем, что в такой ранний час в коридорах главного следственного управления никто ещё не наблюдался, Игорь как был, в трусах и майке шмыгнул в мужской туалет, где успел наспех побриться и умыться. Своих собригадников он встречал уже в костюме, хотя рубашку пришлось надеть вчерашнюю. Предстояло объясниться с Мариной и забрать из её квартиры оставшуюся там одежду. Игорь этот трудный разговор думал отложить на потом. Зная характер Марины, было понятно, что она сама первая звонить не станет.
Но события вдруг начали развиваться так, что неприятные разговоры пришлось на какое-то время отложить. Старший следователь по особо важным делам Кулагин неожиданно срочно собрал у себя в кабинете всю следственную группу и объявил, что поступила информация о новых убийствах.
– Неделю назад в области в строящемся коттеджном посёлке у деревни Исаково днём возник пожар в строительном вагончике-бытовке. Когда пламя сбили, внутри обнаружили четыре трупа строителей-таджиков. Тела обгорели, поэтому на месте причиной смерти сочли отравление угарным газом и ожоги. Только на следующий день в морге при судебно-медицинском вскрытии установили, что у всех четверых имеются пулевые отверстия. Тогда местный следователь вернулся на место пожарища и провёл повторный осмотр. С металлоискателем отыскали три гильзы калибром девять миллиметров. Баллистики вчера дали заключение, что две из них выстрелены в пистолете, который применялся при нападениях и убийствах на дорогах. Дело о групповом убийстве передают нам. Сейчас Климов и Никулин выезжают на место и начинают тщательный осмотр сгоревшего вагончика и прилегающей местности. Туда уже уехала группа следователей-криминалистов со всей необходимой поисковой техникой. Оперативники из главка МВД тоже уже отзвонились. Они ждут нас там и пока пытаются выяснить любые малейшие подробности этого нападения. Всё, по коням – махнул рукой Кулагин, – я доложусь начальству и с остальной группой приеду следом.
Хорошо, что тёплые куртки и сапоги Игорь и Никулин хранили в багажнике Игоревой «Альмеры». Долго собираться не пришлось, только заехали в ближайшее кафе за хот-догами и чаем.
Дожевав свой завтрак, Никулин неожиданно спросил:
– Ты чего, Игорь, сегодня какой-то встрёпанный?
– Да так, пришлось в кабинете переночевать.
– Совсем Кулагин озверел: по ночам работать заставляет…
– Кулагин не при делах, так получилось…
– Что Марина выгнала?
– Не выгнала. Я сам решил уйти.
– А вот и напрасно. Ну, разбежитесь вы каждый в свой угол, вместо того, чтобы сесть и всё обсудить, а потом увидите, что оказываетесь всё дальше и дальше друг от друга. Я со своей вот так и развёлся. Поругались-то из-за пустяка, а она свалила к маме. Сначала перезванивались, вместо того, чтобы мне, дураку, её за руку взять и домой вернуть. Потом всё реже и реже, а потом у неё хахаль объявился из числа прежних ухажёров. Хотел я с ним разобраться, даже подрались, но она не вернулась и на развод подала. Так и развели, хорошо ещё, что детей нет, а то бы и их делить.
– Мы с Мариной не расписаны. Поэтому разводиться не придётся.
– Ну, это слабое утешение, потом оба будете жалеть. Смотри, вон у поворота полицейская машина стоит, значит нам туда, – указал направление Никулин.
Сгоревший вагончик, от которого осталось несколько листов искорёженного пламенем листового металла, окружало черное угольное месиво из грязи и головешек. Казалось, тут пронеслась кавалерийская дивизия. Игорь, прикидывая предстоящий объём работ, только присвистнул.
Но уже через час дело с мёртвой точки сдвинулось. Выручили полицейские опера. Какие методы убеждения они применяли, осталось тайной, но пятеро строителей переключились с возведения коттеджных стен на расчистку места происшествия. Они притащили грохот, на котором обычно просеивают песок для штукатурных работ, и установили его возле цистерны с водой. Под чутким наблюдением Никулина работяги стали лопатами срезать верхний слой раскисшей земли и носилками доставлять этот грунт на грохот. Пятый, самый молодой из них, со шлангом в руках размывал комки водой, чтобы, как при поисках золота, обнаружить драгоценные доказательства. Постепенно, метр за метром площадка у вагончика начала расчищаться.
Игорь не отходил от места промывки и каждый подозрительный комочек расковыривал черенком подобранной здесь же алюминиевой ложки. Один из следователей-криминалистов, бродя с металлоискателем, старался подсказать копающим самые перспективные для поиска точки.
К моменту приезда Кулагина треть нужного участка успели очистить.
Игорь продемонстрировал руководителю следственной группы свой улов, состоящий из горсти гнутых обгорелых гвоздей и шурупов и десятка пустых консервных банок. Комментировать тут было нечего, поэтому и Кулагин, и Игорь промолчали.
Игорь опять согнулся, продолжая высматривать в сетке грохота хоть что-то относящееся к делу, а Кулагин отправился разыскивать старшего из полицейских. Когда Игорь в очередной раз распрямился, чтобы передохнуть, он с удивлением увидел, что около пятнадцати человек в форме и без, неровной цепью прочёсывают прилегающие к посёлку поля. Кулагин, видимо, решил полностью задействовать все наличные силы, пока светло и дождя нет.
Работы на месте четверного убийства затянулись до темноты. Все старания Игоря отыскать хоть что-нибудь относящееся к делу пропали даром.
Поблагодарив своих помощников, которые хоть и недобровольно, но честно отмахали лопатами весь день, Игорь устало побрёл к своей машине. Вытащив случайно завалявшийся в машине пакет с влажными салфетками, он попытался оттереть въевшуюся под ногти угольную пыль, но безуспешно.
Из стоявшего неподалёку микроавтобуса-криминалистической лаборатории его окликнули. Игорь забрался внутрь и увидел набившихся туда, как сельди в бочку, своих коллег. От курток и сапог пахло гарью пожарища, многие вдобавок дымили сигаретами. В замкнутом пространстве было не продохнуть, что называется – хоть топор вешай. Глаза у Игоря даже заслезились и он не сразу рассмотрел сидевшего возле откидного столика Кулагина. Тот, улыбаясь, протянул ему пластиковую чашку с горячим чаем:
– Смотри не обожгись, сейчас ребята бутерброд тебе слепят.
Игорь двумя пальцам осторожно принял на верхний край мягкостенную посудину и втиснулся между сидящими на самый краешек сиденья, дожидаясь обещанного бутерброда. Есть хотелось неимоверно, и неровно отрезанный ломоть белого хлеба с толстым куском варёной колбасы показался райским угощением.
Глаза его привыкли к полумраку, и он заметил, что в задних рядах из рук в руки переплывает водочная бутылка. Ребята, как могли, снимали дневной стресс. Ему предстояло сесть за руль, и спиртного Игорю не предлагали.
Кулагин, дождавшийся, когда Игорь утолит первый голод, поинтересовался:
– Доложи, как успехи?
– Отработали честно, но ничего криминального не нашли. Пряжка от ремня, какие-то пассатижи обгорелые, кастрюли эмалированные, ну, и куча гнутых гвоздей – вот и весь улов за день. Гильз не нашли. Пули, если были свинцовые, как во всех наших случаях, могли запросто расплавиться. А у вас, Андрей Иванович, что-то прояснилось?
– Конкретного, признаться, мало, – устало ответил Кулагин, – до пожара незадолго видели какую-то иномарку. Одни говорят светлая, другие тёмная, но, скорее всего, тёмно-серая: обычный легковой седан. Здесь работают в основном таджики, по-русски почти не понимают и разговаривают плохо, так я и не добился подробностей. Машину видели издали, там, наверное, около двухсот метров, что тут можно рассмотреть? Хотя все в один голос утверждают, что пассажиров в ней сидело несколько, по крайней мере, больше, чем двое. Вот и вся информация. Никаких камер видеонаблюдения поблизости нет. Прочёсывание территории тоже ничего не дало. В общем, пора сворачиваться и ехать на базу.
По жёсткому правилу всех следственных выездов: кто с кем пришёл, тот с тем и уходит, чтобы никто не потерялся, спутником Игоря снова оказался Никулин. Коля, намотавшись за день, подвыпил, вдоволь накурился и теперь был склонен мирно отоспаться в дороге. Игорь и сам бы подремал, но подвести итоги дня ему хотелось.
– Вот ты скажи: если этот случай – через применённое оружие – тоже связан с убийствами на дорогах, то, что между ними общего? – старательно объезжая колдобины допытывался Игорь.
Засыпающий Никулин, которому тряска машины мешала полностью расслабиться и отключиться, вяло пробормотал:
– Нету общего. На дорогах нападали на машины, прокалывая колёса. Всегда в темноте. Здесь всех грохнули днём, и «Жигули» погибших целы остались. Я специально все баллоны проверил, когда осматривал. На дорогах все убитые – славяне, здесь все таджики и даже, вроде, родственники. Может это месть за что-то? Чего-то не поделили?
Игорь уже выехал на ровную дорогу, машина пошла плавно, и последнюю фразу Никулин выдавил из себя, окончательно засыпая.
Подъезжая к кольцевой автодороге Игорь, которому торопиться было некуда, потряс Никулина за плечо, чтобы разбудить и предложил:
– Коля, давай я тебя до квартиры довезу.
– Давай, вези, добрый человек, – обрадовался пробудившийся Никулин, только по пути в магазин завернём, пельмешек на ужин купим и пивка, а?
– Хорошо, адрес свой говори, а то я этот район плоховато знаю.
– Послушай, Игорь, ты оставайся у нас. Моего соседа, по-любому, посылают в командировку на Кавказ, а это месяца на два. Ты его долю за аренду комнаты возместишь, вот и всё. А пока он не уехал, на раскладушке перекантуешься. Всяко лучше, чем в кабинете. Соглашайся! И мне веселее будет.
– Ладно, там видно будет, – усмехнулся такому повороту своей судьбы Игорь, – а вообще, спасибо, что позвал. А то у меня в Москве и родительский дом, и девушка любимая с квартирой, и кабинет в Следкоме, а голову преклонить негде, прямо как бомж.
Шутка вышла невесёлой, и дальше эту тему не развивали ни Игорь, ни Никулин, понимавший, что другу сейчас непросто.
