Читать книгу: «Изгоняя дьявола», страница 2

Маргарет – хозяйка таверны

В Пуэрто – Рико имелась оружейная мастерская и ювелирные лавки, где изготавливали изделия из золота и слоновой кости, верфи и аптека, Маргарет была выдана лицензия на открытие питейного заведения. "Золотая Брага" – так называлась ее таверна, на первом этаже ее дома.

Выпить можно было и на постоялых дворах, где сдавались комнаты под жилье: они подразделялись на «чистые» (в них селились приезжие плантаторы, чиновники и морские офицеры) и «черные» (там находили приют моряки, рыбаки и пираты). По такому же принципу различались помещения, где угощали выпивкой…

Маргарет начала изготавливать ром по примеру чернокожих рабов, работавших на тростниковых плантациях Карибских островов: забродившая жидкость патоки тростника, нагревалась до 80 градусов Цельсия в герметичном сосуде. Нагреваясь, пары алкоголя поднимались и далее конденсировались в жидкий алкоголь. Прозрачная жидкость, после долгого хранения в деревянных бочках приобретала темный цвет.

В дистилляции была важна каждая деталь, ведь абсолютно все в этом процессе влияло на качество конечного продукта.

Карибский ром изготавливался и в других тавернах, он вскоре получил более широкое распространение, чем быстро прокисавшее пиво, да и стоил он дешево. Смешанный с фруктовыми напитками, он предохранял от цинги. Чтобы проверить качество рома, в него бросали несколько крупинок оружейного пороха и подогревали с помощью увеличительного стекла. Если ром был слишком разбавлен водой, порох не взрывался.

Потом ром окончательно вытеснил бренди, которое было повседневным напитком моряков.

Он считался напитком бедноты. Тем не менее ром долгое время использовался, для взаиморасчетов наравне с золотом.

В то время ром был дешевым напитком, резким и обжигающим, который продавался в недорогих тавернах. Его не принято было употреблять в приличном обществе и подавать на светских приемах. Тогда Маргарет решила сделать «цивилизованный» ром и начала проводить эксперименты по перегонке рома в домашних условиях с использованием разного сырья и ферментов. Она смогла через угольный фильтр удалять примеси. После многочисленных проб и ошибок ей удалось получить продукт, который отвечал ее стандартам. Ромы Маргарет были мягче и чище других, по сравнению с остальными местными ромами – те были крепче, тяжелее и больше похожи на лекарство. Удивительно легкий ром Маргарет, благодаря своему аромату и выдержке не был похож не только на другие сорта рома, но и на любые другие напитки. Ее продукция быстро приобрела своих поклонников из числа пиратов.

Пресную воду на кораблях выдавали из расчета литр в день на человека. На морских парусниках пресной воды всегда было в обрез, использовать ее для каких-либо иных целей, кроме питья, считалось преступлением. Часто ее приходилось разбавлять ромом, поскольку вода быстро протухала и начинала источать зловоние, а предохраняющие от цинги сидр и пиво быстро прокисали. Пираты разбавляли воду ромом – он-то не портился. Постепенно начинали пить уже чистый ром, который загружали на корабль в неограниченном количестве.

Считается, что название напитка «ром» впервые появилось на острове Барбадос в одной из английских колоний и происходит от «saccharum», означающем сахар. Вторая версия происхождения названия – от слова «rumballion», означающего драку или потасовку, частое последствие употребления пиратского напитка.

Ром приобрел славу пиратского напитка.

В отличие от пива и вина, ром не портился во время длительных морских путешествий, приятно согревал и моментально опьянял. Долгое время ром присутствовал в ежедневном рационе мореплавателей, как средство от цинги.

Среди пиратов ходила шутка, что ром не успевает посадить печень, потому что сначала вышибает мозги.

Проспиртованные пираты пытались делать «бормотуху» практически из всего, старательно перенимая в этом плане опыт местного населения. Из бананов делали вино. Спелые плоды замешивали с холодной водой в больших сосудах, основательно перемешанную массу оставляли дней на восемь; масса эта бродила, затем сок, который она испускала, пили, он был, как крепкое вино. Ещё брали ананасы, поджаривали и месили так же, как мякоть бананов, и в эту смесь вливают дикий мед и выдерживали ее до тех пор, пока жидкость не принимала цвет вина.

Так текла новая жизнь Маргарет в Пуэрто-Рико. Смотря на пьяных пиратов и делая свои дегустации и эксперименты, она тоже спивалась понемногу. Приняв изрядную дозу собственную рома, у нее начинались глюки. Иногда ей казалось, что вместо пиратов сидят какие-то скелеты, и она начинала смеяться невпопад.

В одну из ночей, она лежала подвыпившая, на просторной кровати и мечтала перед сном.

– Как же хочется любви с красивым мужчиной – сказала она в пустоту комнаты.

– Что за привычка говорить мысли вслух – подумала она, закрыв глаза и повернувшись набок, задремала…

Сын дьявола

Бесконечная вселенная, бесконечные возможности, а значит, любое событие возможно, до бесконечности.

Явления, не обоснованные с научной точки зрения, имеют право на существование. Каждый из нас – человек, внутри которого каждый день в противоборство вступает добро и зло, и это скрытое противоборство зачастую куда страшнее, чем явное.

Никон – скиталец, странник, пытавшийся бороться с пороками необузданных страстей, посылаемых ему дьяволом, который является ему отцом.

Он охотится за плотскими утехами, за чувствами и эмоциями, влюбленных в него женщин и девушек, влюбленные души которых, он отдает отцу, ненасытному дьяволу. Страсть, не дававшая покоя Никону, делает из него монстра, человека – тень.

Вечно молодой монстр, вне времени.

Никон – плод запретной любви между Дьяволом Вуэльзивулом, и богиней легкокрылой радуги Эридой (дочерью богини ночи Никты), оставленный Эридой на Земле, на волю отца, Дьявола Вуэльзивула, он охотится за своими избранницами по отметинам, надписям и предметам дьявола, появляющимся в книге времени, в сезон охоты, с 1 июня до 31 августа. Словно безвольный дух, пойманный в красивую ловушку, обладая способностью, вступать в контакт с разным временем и людьми, через касание к страницам Книги Странствий, относящимся к этому времени, ему удаётся влиться в бесчисленное множество разных отрезков времени. Обладая этой магией, он невольно попадает в водоворот страстей и человеческих судеб.

Никон мечтал о ней, той самой женщине, которая подарит ему настоящую любовь. Он узнает ее по ее сияющей улыбке и огонькам в глазах. Он обязательно найдет эту светлую женщину, которую видел неделю назад, во сне. Она стояла в поле подсолнухов, в лучах летнего, всепобеждающего солнца и улыбалась ему. Но как не отдать ее дьяволу, ведь завтра 1 июня, начинается сезон охоты, его отца, дьявола Вуэльзивула.

Никон встал среди ночи, сон не шел. Начинался сезон охоты. Заглянув в Книгу Странствий, Никон обратил внимание, на засохнувший красный цветок, это был знак, появившийся в качестве закладки, между страницами Книги, начал читать, коснувшись строк, четко увидев на ожившей странице, женщину, не просто, красивую, а волшебно красивую. Его поразил, ее изумрудно – фиолетовый оттенок глаз, ее звали Маргарет.

Ночной гость

…Никон, очутившись в комнате Маргарет, с помощью книги странствий, молча смотрел на нее, как она спала, свернувшись калачиком, то ли от холода, то ли от одиночества, она была похожа на сложившего крылья, ангела и Никон невольно задал себе вопрос,

– Я непрошеный гость, среди горсти, ее, возможно, уже существующих проблем, жизненных трещин, банальных картин одиночества…кем я стану для нее в жизни? Странным мужчиной? Или подарившим радость полета, ей, забывшей и грустившей об этом чувстве? Кем для тебя в жизни, стану я?

Он еще не знал, что эта женщина станет поворотной точкой в его судьбе…

– Добрый ночи! – Услышала она его ласковый голос…

– Вы ведь хотели чего-то необычного?

– Похоже ей сниться этот симпатичный мужчина. Вообще-то сон хороший, почти с иронией от одиночества и долгожданных ожиданий настоящего кавалера, а не пьяных пиратов, подумав, что это очередной бред, подумала Маргарет.

Долгое ли одиночество стало тяготить ее, захотелось ли ей найти отзывчивую душу и излить перед нею своё наболевшее сердце, она обрела островок и ступила на него.

Она с таким выжидательным видом посмотрела на Никона, что тот сразу понял её и сказал:

– Вы виновница одного из моих новых недостатков: отныне я уже не буду скромен…

– И напрасно, сударь, – смеясь, подхватила Маргарет, – предоставьте самомнение тем, кому больше нечем отличиться.

Она предложила Никону выпить, за знакомство и достала второй бокал.

Так между ней и молодым человеком завязалась беседа, и, как водится, они перебрали множество всяческих тем, событий и разные разности.

Затем разговор незаметно перешёл к обычной, неизменной теме болтовни – к любви, чувствам, женщинам.

– Мы – рабыни.

– Вы – королевы.

Более или менее остроумные фразы, произнесённые Никоном и Маргарет, сводились к весьма простой формуле всех нынешних и будущих разговоров по этому поводу. Ведь две эти фразы всегда означают: “Полюбите меня. – Я полюблю вас”.

В женщине за тридцать, есть что-то неотразимо привлекательное для мужчин; нет ничего естественнее, нет ничего прочнее, нет ничего предустановленнее, чем глубокая привязанность, возникающая между женщиной типа Маргарет и мужчиной типа Никона, – сколько таких примеров находим мы в свете! В самом деле, юная девушка полна иллюзий, она так неопытна, и в её любви большую роль играет голос инстинкта. Женщины же идут на огромные жертвы обдуманно. Первая увлечена любопытством, соблазнами, другая сознательно подчиняется чувству. Выбор этот сам по себе является чем-то безмерно лестным. Женщина, вооружённая знанием жизни, за которое она почти всегда дорого расплачивается несчастьями, искушённая опытом, отдаваясь, как будто отдаёт большее, нежели самое себя; девушка, неопытная и доверчивая, ничего не изведав, не может ничего и сравнить, ничего оценить; она принимает любовь и изучает её. Женщина наставляет нас, советует нам, девушка хочет всё познать и бывает наивна. Первая сулит, лишь однажды, одержанную победу, с другой вы принуждены вечно вести борьбу. Первая плачет и утешается, вторая наслаждается и испытывает муки совести. Если девушка стала любовницей, значит, она чересчур испорчена, и тогда её с омерзением бросают; у женщины же тысяча способов сохранить и власть свою и достоинство. Одна слишком покорна, и постоянство её наводит на вас скуку; другая теряет слишком много, чтобы не требовать от любви всех её превращений. Девичьи чары однообразны, и девушка воображает, что всё будет сказано, лишь только она сбросит одежды, а у женщины бесчисленное множество чар, и она таит их за тысячью покрывал; словом, любовь её льстит самолюбию, во всех его проявлениях. Женщину жестоко терзают нерешительность, страх, опасения, тревоги, бури, которые несвойственны влюблённой девушке. Женщина, вступив в этот возраст, требует, чтобы мужчина питал к ней уважение, она живёт только им, она печётся о его будущем, она хочет, чтобы жизнь его была прекрасна, чтобы он добивался славы; она подчиняется, она просит и повелевает; в ней и самоуничижение и величие, и она умеет утешать в тех случаях, когда девушка умеет лишь жаловаться. Наконец, женщина, помимо всех иных своих преимуществ, может вести себя по-девичьи, играть любые роли, быть целомудренной, стать ещё пленительнее. Между ними неизмеримое несходство, отличающее предусмотренное от случайного, силу от слабости. Женщина идёт на всё, порождая подлинную страсть, ибо она соединяет искусственные чувства, созданные нравами, с чувствами естественными.

Женщины стремятся, чтобы их уважали, ибо без уважения они не существуют; поэтому они требуют от любви в первую очередь уважения. Самая развращённая женщина, продавая своё будущее, хочет прежде всего полного оправдания своему прошлому и пытается внушить любовнику, что обменивает на невыразимое блаженство уважение. Нет женщины, у которой не возникли бы такие размышления, когда она впервые принимает у себя мужчину и остаётся с ним наедине; особенно если он хорош собою и остроумен. И вряд ли молодой человек, почувствовав влечение к ней, не станет втайне оправдывать всяческими рассуждениями свою врождённую склонность к женщинам красивым и остроумным, какою была Маргарет. Она уже обладает необходимым тактом, умеет затронуть чувствительные струны мужского сердца и прислушаться к их звучанию. Молчание её так же опасно, как и её речь. Вам никогда не угадать, искренна ли она, или полна притворства, насмешлива или чистосердечна. Она даёт вам право вступить в борьбу с нею, но достаточно слова её, взгляда или одного из тех жестов, сила которых ей хорошо известна, и сражение вдруг прекращается; она покидает вас и остаётся властительницей вашей тайны; она вольна оказывать вам внимание. Маргарет и встала на этот неопределённый путь, когда Никон впервые посетил её, но сохранила высокое женское достоинство. Затаённая печаль лёгким облачком, чуть скрывающим солнце, неотступно реяла над её напускной весёлостью. Беседа с нею доставила Никону ещё неизведанное им наслаждение.

Вместо того чтобы простодушно отдаться счастью любви, Никону вздумалось играть двойную роль. Он попробовал прикинуться страстным, потом хладнокровно исследовать ход интриги, быть и влюблённым и дипломатом; но такое испытание привело лишь к тому, что он влюбился без памяти, ибо, притворялась ли Маргарет или была естественной, сила всегда была на её стороне.

Только ты

…Маргарет сидела в гостиной, за круглым столом, на котором лежали две карты: червовый валет и крестовая дама, которые, искусно вылетели из колоды Никона. Он спросил, – Маргарет, какую карту Вы выбираете?

Посмотрев на карты, она поняла, чего он хочет, и недолго думая, взяла вальта, выразив согласие…

Она начала терять сознание, то ли от возбуждения, в предвкушении чего-то, то ли от ужаса, который начинал сковывать ее тело… Никон нежно подхватил ее.

Она протянула руки, коснулась его плеч. Их губы соприкасались осторожно и нежно, как будто боялись спугнуть волшебство страстной встречи.

Он крепко обнял ее и подняв, уложил на стол. Она задвигала бедрами, как будто случайно, прикидываясь, будто не знает, чего от нее ждут? Но не выдержав, жадно, обеими руками ухватилась за его широкую спину, он прильнул губами к ее губам, она издала то ли стон, то ли вздох…

– Он может подумать, что я нескромная, но я не смогу отказаться.

Он просто взял ее на руки и понес на постель.

Волна взвинченности и горячего, обжигающего возбуждения охватила их…

Он припал губами к ее губам, огненно-горячим, мягким и сладким. Она страстно, негромко всхлипывала. Он с силой прижал ее к себе, она учащенно дышала, выгибаясь, как кошка, со стоном.

Трезво мыслить не получалось. Желание и страсть опьяняли. Лучшие минуты встречи только начинались…

Его теплое дыхание, скользившее по спине и шее, поднимало в ней жгучие волны эйфории, никогда раньше, не испытывавшей, ничего подобного. Он это делал ангельски нежно, для нее… похожей в эти мгновенья, на само божество.

Ее никогда так не возносили. Она, так удивительно, хотела отдать себя в руки кудесника. Наконец-то она могла утолить нестерпимый голод своего тела и своей души.

…Ее ноги задрожали и весь мир вдруг перевернулся, ее понесло в страну, где правят только чувства, наполнявшиеся, разливающейся терпкой эссенцией с запахом луговых трав, теплого, бархатного лета.

Она стала неистово теребить его мягкие вьющиеся волосы, ее тело звало его, она вдруг почувствовала, что сходит с ума от этого приступа, сжигавшего ее тело. Этому неистовому желанию еще и еще, нужен был выход…Она безудержно начала ласкать и целовать его.

Она пыталась вернуть ему хотя бы капельку того исступленного восторга, которым он наполнил все ее существо, каждую ее клеточку, болезненно отзываясь в судорожно сжимавшихся мышцах. Эта потребность становилась все острее… сев на него, не сводя глаз с его лица, она стала медленно целовать его волосатую грудь, доводя его до такого же иступленного сдвига сознания, какое испытывала сама, он наконец, доведенный до края терпения, вздрогнул и бережно подняв ее над собой, перевернулся вместе с ней и мощным движением бедер, глубоко проник в нее. Она безумно долго этого ждала, целую вечность. Слившись, они просто хрипели от счастья, став рабами и владыками друг для друга.

…Она проснулась от дождя за окном. Лишь ветер качал занавески. На столе лежали две карты. – Что это было? Игра, так же внезапно закончилась, как и началась. Где этот молодой человек? – Мысли быстро пронеслись в голове.

Дождь лил вторые сутки. Она шла по улице темным вечером, прохожих давно не было видно, а на углу старая женщина продавала цветы. Она протянула Маргарет, последний синий букетик. – Возьмите на счастье, – сказала она. У Маргарет от досады навернулись слезы… – Где же он и оно, счастье то?

Никон, расставшись с Маргарет, еще не остыв от ее горячих поцелуев, твердил себе, что не может ей рассказать всю правду, о происках времени, о многом другом, во все это трудно было поверить, он твердил себе, что вернется, как только почувствует, что можно…вернуться, но даже ветер смеялся у него за спиной, так наивна и смешна, была его мечта. Так бывает, что счастье, как звонкий крик, разлетается эхом, оставляя лишь стылый шум. Куда и зачем он шел, вглядываясь в туман и представляя лицо Маргарет, что он искал? И ему подпевала только эта непогода… И тогда, он решил: – Будь, что будет, но я расскажу ей всю правду.

Он на миг представил, все, что будет дальше.

Никон появился, также, как и исчез – неожиданно…

Маргарет, не удивилась, она ждала его каждую секунду, каждое мгновенье с того утра…

Слезы обиды и радости встречи выступили у нее на лице, ее глаза, от слез, приобрели изумрудный оттенок.

– Ты что же думаешь, появился, сделал свои дела и исчез, как ни в чем, не бывало?

– Я поздно понял, что если наши отношения не сохранить, то грош мне цена, можно расписываться в собственной неспособности быть рядом с другим человеком. Лучше я расскажу тебе всю правду…

Казалось, она видит его насквозь, легко читая все мысли, вплоть до самых тайных. Она очень старалась держаться с достоинством, не забывая о недавно разделяющей их пропасти. Маргарет повернулась к нему спиной, но чувствовала, что Никон смотрит на нее и от этого теряла свою уверенность. Наконец она повернулась к нему лицом… он смотрел на нее, как умирающий от жажды смотрит на воду, как человек, который испытывает голод и знает, что никогда не сможет его утолить. Она решительно направилась в другую сторону, но ноги не шли, она споткнулась. Никон шагнул вперед, чтобы удержать ее от падения, и она с размаху налетела на него, буквально распластавшись на его широкой груди. Изогнувшись, пытаясь отстраниться, она вдруг с ужасом почувствовала, как возбудились ее соски, наливаясь и твердея. Теперь она уже не могла отодвинуться, иначе он сразу заметит ее возбуждение. Ее охватила паника. Растерявшись, она обхватила его руками за шею, ее ноги ослабели, глаза снова заволокло слезами…

– Маргарет, я один во всем виноват, – шептал он, бережно убирая прядь волос, упавшую ей на глаза. Его слова и прикосновение, вызвали в ее теле бурный всплеск удивительных ощущений.

– Нужно срочно оттолкнуть его! – Но ее тело откликалось на его прикосновения, соски проступали сквозь тонкую ткань, а он поглаживал вершину ее груди, и каждое его движение посылало ей волны острейших ощущений. Не об этом ли она грезила все эти два бесконечных дня, представляя себе, его ласки, и уже трепетала, возбужденная. Его пальцы уверенно отодвинули мешавшую ткань и коснулись мраморно – белой кожи, Маргарет словно пронзил разряд тока, она была поглощена единственным стремлением – утолить жажду нахлынувшего желания, почувствовать вкус его губ. Она сильнее, молча обняла Никона за шею. Они медленно опускались на пол, Маргарет была только рада принять на себя его тяжесть. Она теперь все принимала с радостью и даже какой-то жадностью, желая сберечь, как самое дорогое сокровище, каждый миг их единения. Руки Никона накрыли ее обнажившиеся груди, и она почувствовала, что теряет дыхание.

– Маргарет, я люблю тебя – прошептал он в самое ухо, в ответ она только затрепетала, не в силах промолвить ни слова, но ее молчание сказало ему все. Казалось, ее кожа разговаривает с ним, нетерпеливо откликаясь на его малейшее движение.

Когда, наконец, он прижал ее к мягкому ковру своим горячим телом, она задрожала от восторга и сладкого предвкушения. Она желала этого мужчину, желала так страстно, что, казалось, если он не овладеет ею прямо сейчас, она просто сойдет с ума. Пальцы Маргарет скользнули вдоль его позвоночника и спускались, все ниже. Он выгнул спину, упираясь бедрами в ее бедра, и жажда обладания прорвалась наружу низким хриплым стоном. Маргарет инстинктивно сжала пальцы, без стеснения впиваясь ногтями в его плечи.

Она интуитивно знала, что то, что происходит между нею и Никоном – именно так и должно быть, и у нее не осталось ни сомнения, ни страха. Тело ее нетерпеливо выгнулось ему навстречу, и она с мольбой простонала его имя.

Руки Никона спустились по ее телу, приподнимая бедра. От первых осторожных толчков она содрогнулась, – Просто удивительно, насколько они подходят друг другу, – мелькнуло у нее в голове. Это была ее последняя связная мысль, а затем осталось только желание, только нетерпеливая жажда слиться с его телом, с восторгом принимая каждое движение, уносящее ее туда, откуда был виден яркий свет, это, наверное, было, то самое счастье.

Беспомощная перед мощным натиском нахлынувших ощущений, Маргарет цеплялась за него, пружина желания внутри нее закручивалась все туже и туже, ее подхватил такой мощный вихрь ощущений, что не осталось сил даже вскрикнуть. Он ласкал ее, словно жалил, и где-то внутри у нее зародился какой-то пульсирующий родник, распространявший по всему телу волны магической энергетики. Никон, отстраняясь на миг, легко и грубо входил в нее, мокрую от возбуждения.

На этот раз, все было по-другому. Ее тело одна за другой сотрясали волны наслаждения, заставляя стонать, от невыносимого восторга.

Когда все кончилось, она долго лежала в его объятиях, не желая возвращаться к действительности. Он первым нарушил молчание. Перевернувшись на бок, он обхватил ее лицо ладонями и заглянул в глаза, они сияли огнями северного сияния, от прозрачно-голубого до темно-зеленого оттенка, у него, что-то екнуло под сердцем, сам того не сознавая, с этого момента, он принадлежал только ей.

Он положил голову ей на грудь. Она машинально расчесала пальцами свои спутанные волосы и хрипло призналась:

– Я так же, как и ты, хотела того, что произошло.

– Мне нужно не только твое тело. Мне нужно твое сердце, твоя душа, мне нужна ты вся, Маргарет и это меня убивает. Я обещал себе, что никогда не открою свою тайну и не взвалю на тебя эту ношу…

Он рассказал ей про сезон охоты…

Она всмотрелась в его лицо, пытаясь что-то разглядеть, но в его глазах были только боль и отчаяние.

– Я должен тебя покинуть на время, чтобы решить все, что я тебе открыл, – она увидела, как потемнели его глаза.

– Но… ты не можешь, мы только что…

– Я знаю, – перебил он и невесело усмехнулся. – Теоретически я могу остаться, но на самом деле это невозможно.

Она впервые поняла, что сойдет без него с ума.

– Именно, потому что ты меня любишь?

– Да. Господи, – в голосе Никона звучала такая безысходность, что она чуть не расплакалась.

– Не надо, ничего говорить, – сказала она, – Обещай, что дашь мне знать, если… если появится возможность вернуться.

– Я ни о чем так не мечтаю, как о том, чтобы увидеть, тебя снова.

Ком в горле мешал ему говорить. Он коснулся губами, дрожащих ресниц, Маргарет, – Я тебе буду сниться, – сказала она, взяв его ладонь и вглядываясь в складки, увидела букву «М», это первая буква ее имени, – Значит он мой, значит мы будем вместе, – думала она, шепча ему прощальные слова.

Он сделал глубокий вдох, словно набираясь решимости: – я тебя люблю и всегда буду любить… всегда – они ещё с минуту постояли молча, героически стараясь преодолеть душевную боль.

И в этот миг между прошлым и будущим, в воздухе витала песня "Наша любовь":

 
Он, – Мир необычный, совсем другие звуки С тобою все иначе, нам было не до скуки Все перевернулось в новый узор С тобой, в разноцветный калейдоскоп И что было раньше и будет потом Тобой не заменит, наверно никто Миг расставанья, а что впереди Коснусь я губами, дрожащих ресниц Она, – «Тебе буду сниться» Он, – Прочту я в глазах Там впереди, зазвенит пустота Она, – Не исчезай. Дай мне свою ладонь. Зачем, зачем терять любовь? А может быть нам затеряться в городе? Хотя бы на сутки забыть адреса Забыть о разлуке и неизбежности Хотя бы на сутки ее задержать А может быть маски откинуть игривые? И стать на сутки такими как есть Свободными и счастливыми Давай будем честными именно здесь Гулять в этом полуночном городе И видеть улыбку твою и глаза Спаси меня от разлуки и холода Хотя бы сутки, сутки мне дай

Он, – Когда небо застелет и в горести Буду бредить во мраке и тьме Иссыхающей невозможностью Сохрани меня в себе Ты не увидишь, как я догорая Сначала буду подолгу молчать И от случайных дам, порой забываясь Искать какой-то другой причал Ты не увидишь, как я догораю Когда и скучать перестаешь…
Призрачной тенью в мире скитаясь
Когда больше уже ничего не ждешь.
 

Демоническая сила овладела, ослабевшим от разлуки Никоном, он не отдал душу Маргарет дьяволу, за это Вуэльзивул издевался над ним с присущей ему жестокой улыбкой, посылая Никону страдания и душевные муки. Никон искал чего-то в полном бреду. Мелодии цеплялись за его сознание, стараясь успокоить и наполнить гармонией, его больную душу. Он понемногу начал выстраивать цепочку из четверостиший, пробуя петь, чтобы хоть как-то отвлечься от боли.

Мелодия нарастала все сильнее и сильнее, набирая четкий ритм… И вот, он уже не один, их уже двое. Он и… музыка.

 
Я у разлуки себя отрываю и в кровь Я на осколках надежд танцую Новая музыка, новая роль Тень разрисована на стене От силуэта луны в окне А за окном мне подплясывает
Хлестко дождь косой Незримый друг ты музыка со мною ты, ты есть во мне С тобою этой ночью не пропасть Тебе я верю
Как себе Я просто не ищу предлог К тебе всегда открыта дверь И фразы переходят на фальцет Музыка делает новый отсчет и Неважно что там осталось за мной Новая музыка, новая роль Когда мой путь никуда не ведет Музыка делает новый отсчет А за окном мне подплясывает
Хлестко дождь косой Незримый друг ты музыка со мною ты, ты есть во мне С тобою этой ночью не пропасть Тебе я верю, как себе Я просто не ищу предлог К тебе всегда открыта дверь И фразы переходят на фальцет На фальцет
 

Он растаял вместе с эхом, для соблазна дам, в угоду дьяволу.