Читать книгу: «Когда Жребий падёт на тебя», страница 14
Люди, осенённые Баркхой, имели власть над окружающей средой, умели исцелять, владели Силой. Баркха пожирала их, конец их жизни был страшен, они должны были передать Баркху вместе с талисманом, только тогда смерть успокоит их тело.
Соломенная кукла и есть Баркха. Обычно, люди, осенённые Баркхой, успевают передать знания своему преемнику, они учат их долго, как в школе. В моём же случае, меня осенило этой Баркхой, но знаний мне никто не передавал. Меня забрали и передали Илье. Не знаю, кем был Илья, но Виолетта, постоянно присутствовавшая в моей жизни, что-то знает в магии. И у неё моя Баркха. Всё, что я знаю, я собирала по крупицам, среди чужих людей. Там-сям.
Беспокойная я, успокой ты меня…
И всегда была осенённой энергией древнего существа из другого мира. Я вижу тайны через сны. Ого! Одно это понимание даёт силу, а если я добуду свою Баркху?! Ватман мне очень помогает. Он, как линза, фокусирует Силу на мне. Он, конечно, ничего не смыслит в магии, но его способности необычны и многогранны. И от него веет энергией.
Но сейчас меня волнует ещё одна проблема. Королева не знает, что ей делать со своим рыцарем! Ваня, милый и славный в начале, стал вдруг меня раздражать. Стоит только показать своё дружелюбие, так парень сразу пытается тебя застолбить! И эта его забота обо мне! Обнимашки… не думаю, что Ваня полез бы меня спасать тогда на мосту. И был бы прав, так как остался бы жив. Вот правда. А потом, увидев меня, совсем потерял голову. А тогда на трассе… Тоже правда. Мне Ватман посоветовал дать ему… шанс. Нет, это будет ошибкой! Монгол сказал опасаться влюблённого. Влюблённого дурака. Мужчины и так-то не особо умны, а если любовь затмит разум, то башню им вообще сносит. Нет-нет. Он мне такой не нужен, размякший и обласканный. Тогда с ним вообще ничего не выйдет.
Ах, Самара, городок…
– Алиса, пожалуйста, прекрати петь эту фразу! Голова лопается! – вот и Ваня отвлёк меня от дум.
– Я пела?
– Периодически.
– Забавно. Что, коньяк несвежий попался?
Мы едем к другу Акимыча-Артиста. Акимыч, отошедши от дел, авторитета не потерял. К нему по-прежнему ходили люди за советом или помощью. А когда стали пропадать подростки, он быстро выяснил, что здесь действует маньяк, но его прячет кто-то влиятельный, поэтому его никак не найдут. Прикинув ситуацию, Акимыч вышел на дядю маньяка, который оказался его знакомым. Акимыч предложил помощь, мол, твоего племянника нужно лечить. Тот согласился, и всё затихло, но ненадолго, буквально через пару месяцев снова стали пропадать подростки. Акимыч связался с дядей маньяка и предупредил, что будет действовать согласно обстановке. После этого дядя приехал и убил Акимыча.
На вопрос, знают ли они этого дядю, Марина и Егор, отведя глаза, сказали, что нет, не знают. А я вижу, что знают. И им теперь страшно оттого, что они знают. Ватман был прав. Не нужна им такая правда. Ладно. Им здесь жить. Спасибо хоть за этого друга Акимыча. Они нас, кстати, перед отъездом тоже благодарили, особенно Егор благодарил Ватмана, чуть не целовал, а Ваня при этом хмурился или ехидно улыбался.
Успокой ты меня.
Приехали. Улица Максима Горького. Дом оказался на берегу Волги. Хорошее место. Квартира на четвёртом этаже. Трёхкомнатная. Все окна выходят на Волгу. Красота. Хозяин квартиры Адольф Олегович Шабалкин. О чём думал Олег, когда называл сынишку Адольфом? Да ещё в сорок пятом году? Как говорил сам носитель имени, его отец Олег, на минуточку, Васильевич, дал ему такое имя вопреки всем. Ведь Адольф – это старогерманское имя, означающее «Благородный волк», и никакому мерзкому Шикльгруберу не удастся опорочить столь славное и почётное имя! Эх, забыл Олег Василич, где живёт. Невероятные муки претерпел хозяин квартиры за самоуверенность и начитанность своего родителя! В тюрьме его прозвали Гитлером. А кем ещё?! Может, он в тюрьму из-за имени и попал. Но Адольф наш, свет Олегович под стать имени: милейший человек, благородный волк, такой мудрый, такой загадочный! Мир вокруг не имеет ничего общего с миром Адольфа Олеговича. Адольф Олегович, весьма молодо и свежо выглядящий, постоянно что-то напевает, постоянно выдвигает какие-то лозунги. В его мире происходят все возможные революции. Когда мы пришли, он, виновато улыбаясь, выпроваживал какую-то барышню. Ай да Адольф!
Он живёт в одной из комнат, мне выделили вторую, а в зале разместился мой двор в лице Ватмана и Вани. Вечером опять были посиделки, устроенные Адольфом Олеговичем, смотрины, как их назвал Иван. На смотринах хозяин блистал! Я так думаю, то были не смотрины, а наоборот – показ. Адольф Олегович пел, Адольф Олегович читал стихи, Адольф Олегович смешил анекдотами, Адольф Олегович сыпал тостами, Адольф Олегович учил танцевать танго зашедшую в гости Леночку. Совсем не ту, что он выпроводил при нашей первой встрече. Ай, да Адольф! К нему каждый раз приходит новая барышня, и он обхаживает каждую, сыплет комплиментами, всячески показывает им, что они любимы и значимы. Я даже завидую им, Адольфовым дамам, простушкам, толстушкам, дурнушкам. Мне такого в жизни никто не говорил! Вряд ли они к нему за сексом приходят. Каждой женщине хочется быть любимой и значимой. Квартира дышит жизнью и позитивной энергией. Мне здесь очень хорошо.
Пока обустраивались, от Гоши пришла новая инфа. Ребятам ничего не сказала, там всё про меня.
Читаю:
«Код 0184
005-му от 017-го
11.10.1990
Дело 08563/А «Каравай». Категория «Наждак».
Витя, девочку получили. Её мать в коме, подключили к аппарату для поддержания жизнедеятельности. Девочка слаба, но угрозы жизни нет. Всё под контролем. Её бокс находится за стенкой бокса матери. Соломенную куклу забрали в Лиловый отдел для анализов.
017-й.
Код 0184
005-му от 17-го
11.11.1990
Дело 08563/А «Каравай». Категория «Наждак».
Плановый отчёт: ребёнок растёт здоровым, тонус мышц в норме, держит головку, значит, опасения на счёт генного фундамента напрасны. Наоборот, электромагнитные исследования показывают необычные колебания на эпсилон-уровне.
Мать, по-прежнему, в коме. Крайне незначительная деятельность на всех уровнях, исключая эпсилон-кривую! Её заметили случайно. Активность проявляется в виде разового импульса в течение 0,5 миллисекунд – практически незаметный штришок. Это позволяет подозревать некую связь между матерью и ребёнком. Витя! Это же…!!!
017-й.
Резолюция:
Есть!!! Я знал, я верил, что получится! Каравай и есть – каравай!
017-й, что за неуставные обращения?! Я для всех 005-й. Для всех! По делу: отличная работа. Кто уследил эту кривую? Все данные мне, премию, и доверьте ему более подобающую задачу. Кадры решают всё!
Вами доволен, продолжайте в этом же ключе.
005-й.
Код 0184
005-му от 017-го
11.05.1991
Дело 08563/А «Каравай». Категория «Наждак».
Невероятно! Она будто проверяет свои способности! Ей от роду шесть месяцев, она ещё не может связно говорить, а мы замечаем проявления Силы. Они быстротечны, и мы не успеваем снять показания. Например, в один день она воспламенила спиртовку. Только мы приготовились к рецидиву, подключили и настроили датчики, чтобы снять данные по пирокинезу, а на следующий день она левитирует и все датчики отваливаются. А она хихикает!
Сегодня она заставила меня кормить её грудью! Не скажу, что это приятно. Гипноз? Я немного в шоке. Камеры не снимают! Приходится тупо записывать на бумагу и мерить температуру. Как алхимики!
Заметили, что эти вспышки имеют связь с эпсилон-колебаниями матери. Они идут с шестичасовой задержкой. Мать, через шесть часов девочка. Это помогает приготовиться к опыту, но она совершенно непредсказуема. Остаётся просто наблюдать.
Я бы очень хотел генетическую лабораторию. Новейшую. Как у американцев или лучше. Наша не годится. У меня есть подозрение, что она может управлять своей ДНК! Если это так, то это – Прорыв! Наша лаборатория не годится – совершенно новые параметры!
017-й.
Резолюция:
017-й, работа по новой генлаборатории ведётся в усиленном режиме. Для вашего проекта не будут жалеть ни средств, ни сил. Только работайте.
Главное, чтобы всё оставалось, как есть. Прогнозы на будущее весьма неблагонадёжны. Что-то будет…
005-й.
Код 0184
005-му от 017-го
11.07.1991
Дело 08563/А «Каравай». Категория «Наждак».
Шеф, уже около месяца ничего не происходит. Развитие ребёнка идёт своим путём, но исчезли эпсилон-отклонения. Как у матери, так и у ребёнка. Возможно, будь у нас лаборатория, мы и выяснили бы что-нибудь ещё. Возможно, и скорее всего, что-то происходит, но мы этого не видим.
Настаиваю, чтобы ей вернули соломенную куклу. Напоминаю, что куклу для изучения взяли в Пурпурный отдел. Им занимается 011-й. Считаю, что талисман может повлиять на подопытную.
017-й.
Резолюция:
В Пурпурный отдел: соломенную куклу вернуть девочке. Отчёты по нему – мне не стол. 011-й ответственный.
Если близость матери уже не влияет, Талисман должен повлиять.
Проклятье! Снова какая-то комиссия! Когда комиссии одна за другой – жди беды!
005-й.
Код 0184
005-му от 017-го
11.08.1991
Дело 08563/А «Каравай». Категория «Наждак».
Всё как я говорил: Талисман сработал. Способности вернулись. Теперь они стали менее спонтанны, и нам удалось снять показания, и произвести измерения. Шеф, почему-то сегодня обесточили лабораторию на пятнадцать минут! Это неслыханно! Аннушка же на аппарате! Пришлось вести реанимацию вручную. В моменты клинической смерти Аннушки, был визуально отмечен факт левитации девочки, к тому же подача энергии возобновилась через три минуты, хотя дополнительный генератор чинят уже неделю, а ток пустили только через пятнадцать минут! Невероятно, но смерть Аннушки делает дитя сильнее. Какие будут выводы, Шеф?
Резолюция:
Что-то у них там наверху совсем неладно – в секретном институте вырубают свет! Аннушка. Аннушка. Может, пора уже, Аннушке-то? Жаль, необратимый процесс! Но с другой стороны – она уже мертва. Только аппарат её поддерживает. Всё это не вовремя: завтра зовут на ковёр.
17-му: подготовьте Аннушку к Отпуску. Приступите по моей команде.
005-й.
Код 0184
005-му от 017-го
18.08.1991
Дело 08563/А «Каравай». Категория «Наждак».
Шеф, всё готово. Аннушка в прежнем состоянии. Никаких ответных реакций. Девочка чувствует себя хорошо. Талисман уверенно поддерживает её пики. Думаю, сегодня можно будет отключить Аннушку.
017-й.
Резолюция:
17-му: делайте своё дело. Даю добро.
Не могу дозвониться до Самого. Что у них там творится?!
005-й.
Код 0184
005-му от 017-го
19.08.1991
Дело 08563/А «Каравай». Категория «Наждак».
Шеф, решили отключать аппарат Аннушки в полночь. Так что, сейчас двадцать минут первого. Аннушка мертва. Измеряем активность девочки. Она спит.
017-й.
Резолюция:
Хоть здесь всё в норме. Аннушку отпустили. А в Кремле творится что-то несусветное: танки в столице! Причём, отнюдь, не вражеские. Неужели, опять гражданская? Страна перманентной гражданской войны…
017-му: тщательно следите за процессом. Вы писали, что задержка эпсилон-импульса до шести часов. Несмотря ни на что продолжать эксперимент!
Чёрному отделу: выставить посты к лабораториям. При попытке вооружённого проникновения вести огонь на поражение ИМЕНЕМ РЕВОЛЮЦИИ!
Мать их так! Развели бардак! Напущу на них семь Казней Египетских!
005-й.
Код 0184
005-му от 017-го
19.07.1991
Дело 08563/А «Каравай». Категория «Наждак».
Шеф, через шесть часов после смерти Аннушки произошло возгорание непосредственно Аннушкиного тела! Это было стремительно и очень необычно: тело горело, как термитный заряд! Чтобы любой труп горел, нужно постоянно и интенсивно поддерживать рядом с ним очень высокую температуру. В нашем случае, тело Аннушки горело само! Причём, жар расплавил металлическую кровать так, что она растеклась лужей, как будто была сделана из льда! В это время девочка очень уверенно левитировала. Она явно испускала какие-то сигналы, но вся электроника вышла из строя. Потом от тела Аннушки всё загорелось. Быстро и мощно. Еле успели спасти девочку. Когда принесли её в запасной бокс, обнаружили в её правом кулачке крепко зажатую куклу.
Шеф, что дальше? Лаборатория уничтожена! От тела Аннушки осталась горстка пепла. Конечно, мы собрали её, но для исследования этого явно не хватит.
017-й.
Резолюция:
Твою Мать! Танки перед зданием правительства! Жертвы!! Что же творится?!!! Не может быть! Не может быть никакой связи между смертью Аннушки и пожаром! Пожаром и ГКЧП! Ровно в 6:00 было объявлено о недееспособности Гормачёва и учреждении Государственного Комитета по Чрезвычайному положению! Шесть часов прошло после смерти Аннушки! Это дошло до девочки! Пожар и ГКЧП! Нет! Совпадение?…
017-му: срочно изымите у девочки Талисман, чтобы она ещё чего не натворила!
011-й: В., определяю девочку под твоё крылышко. Раз она показала такие чудеса, предлагаю назвать её Алисой. Банально, не правда, ли? Но в том-то и суть банальностей – бить не в бровь, а в глаз! Да, ещё! Возьми её куколку. И лучше, чтобы она не знала про неё. Остальное, лично!
Что же с нами будет?!!!
005-й».
Я так и знала!!! Баркха у Виолетты! Дядя Витя! Так это ты убил мою мать! Ты приказал, а Семнадцатый – убил!!! Кто? Кто этот Семнадцатый?!
2.
Во сне прискакал Монгол на своём скакуне. Вообще-то, это кобыла, и зовут её Хурдан, что значит Стремительная. Монгол, пока не назвавший себя, но назвавший кобылу Хурдан снова вынырнул из полумрака и заговорил на своём:
– Цэврюютсэ́н, гарга́х зура́г – Льдинка, что делает картинку, – смеётся, похоже, сам не понимает, что говорит.
– Цэврюютсэ́н сюнси́йг харуу́лж байна́ – Льдинка укажет духов, – снова смеётся, Хурдан ржёт с ним хором.
– Сюнснюю́д нь яри́х – Говори с духами, – Снова смеётся – Оло́н зура́г нэг цэврюютсэ́н – Картинок много, а льдинка одна, – сказал всю эту ерунду и ускакал, дробно стуча копытами!
Тьма уже поглотила меня, а копыта всё дробно стучали. Аккуратно и настойчиво. Словно боясь разбудить.
Я просыпаюсь от аккуратного, но настойчивого стука в дверь. Сто процентов, это Иван. Ватман бы открыл дверь и разбудил.
– Входите, – говорю.
– Привет, соня! – точно, Иван.
– Я не Соня, я Алиса!
Смущается. А мне даже приятно видеть, как ему неудобно!
– Зачем разбудил? Ведь знаешь, что мои сны важны для нас, – понимаю, что выгляжу сурово, но этого совсем не хочу.
– Именно поэтому я и здесь! Мне тоже приснился сон! Мне снилось, что я езжу по городу и фотографирую.
Льдинка, что делает картинки! Линза фотообъектива! Да! Фотографировать духов и говорить с ними! Точно!!!
– Отлично, Ваня! – вызываю на его лице счастливую улыбку, – Мне только что снился Монгол, и он сказал про фотографии.
– Я уже и план придумал. Вам же с боссом нельзя выходить в свет. А я могу по городу ездить, как во сне, и снимать на твой чудо-аппарат. Я куплю себе велик! Давно мечтал!
– Здо́рово! Нужно подумать, где старую фотолабораторию сыскать с химикатами.
– Об этом я уже позаботился. Забил в поисковик сканер, что фотоплёнку сканирует. Так мы избавимся от фотолаборатории. Завтра встречусь с человеком.
– Ваня, ты – золото! Что б я без тебя делала?
– Реактивы искала бы, – улыбается. Остряк-самоучка.
Ему приятно. Что ж, главное, чтобы свита была счастлива.
Достаю фотоаппарат.
– Я там сделала снимок. Ещё тридцать пять фото.
– Хорошо. Ты спи. Босс дрыхнет. А я съезжу за ве́лом. Постараюсь сегодня поснимать. Снимать, кстати, что надо?
– Нам нужно снимать город. Первую плёнку, думаю можно пустить на то, чтобы сфотографировать город панорамно, свысока. Увидим на плёнке, что-нибудь, и будем действовать. Духи всё расскажут.
– Ага! Значит, куплю карту и проедусь по ней, поснимаю всё подряд, что попадётся. Так?
– Логично. Молодец. Действуй, а я пока ещё посплю.
В тумане послышался цокот копыт. Из молочной пелены сначала появилась голова Хурдан, потом проступило лицо Монгола. Он молчал, только смотрел на меня. Его глаза настолько узки, что, если бы я не чувствовала колючек его взгляда, я бы подумала, что он спит. Он смотрел на меня, а я на него. Так долго я никогда его не наблюдала, а сейчас вижу, что это уже не тот удалец, коим он представился мне ранее, а дядя почтенного возраста. Отсутствие бороды и усов на его лице обманывает, сбрасывая добрых три десятка лет. И узкие щели между век, в них не углядишь возраст. Только предательские пучки серебра в косах, да густая ветвящаяся сетка морщин в углах глаз. Я не понимаю, зачем он пришёл. Раньше он врывался в сон на Хурдан, которая вела себя так, будто под ней жерло вулкана, выкрикивал свою монгольщину, и снова исчезал. Сейчас всё по-другому: вкрадчивое появление, молчаливый высасывающий взгляд и молчание. Мелькнула мысль, что тогда он был не трезв, а сейчас у него похмелье…
Хурдан спокойна, она всхрапывает, опускает голову в поисках корма, чего напуганное животное не будет делать никогда.
– Танд дэлхи́йн, – говорю.
Всадник встрепенулся, его плоское румяное лицо подверглось неуловимому движению, и он сказал:
– Я рад, что ты постигла язык повелителей! Ты пожелала мне мира на моём языке, а я желаю тебе мира на твоём языке… всего мира!
И тут лошадь снова начинает плясать под ним.
– Зургаан зуун жаран зургаан! – выкрикивает Монгол, – у нас это совершенно ничего не значит! У нас даже нет такого неудобного числа! Для счёта овец вполне хватит мянган – тысячи! Зачем дробить такое божественное число? Зургаа́н зуу́н жара́н зургаа́н! Не звучит! Шестьсот шестьдесят шесть! Теперь это число зазвучало! Сразу пошли ассоциации! Тьфу! С твоим языком я нахватался какого-то кизяка! Тьфу!
И снова Хурдан показывает качество выездки, изрядно поднадоевшие из-за неожиданного во сне страха пораниться.
– Зургаа́н зуу́н жара́н зургаа́н! Шестьсот шестьдесят шесть! – истошно кричит Монгол, потом будто что-то услышав, замолкает, прислушивается и говорит:
– Тави́н долоо́н… тавин долоон – и исчезает.
Пятьдесят семь… пятьдесят семь
Появляется Ватман.
– Спроси его в следующий раз, в какой фазе луна! Спроси!
Меня рывком выбрасывает в наш мир. Я открываю глаза надо мной склонился Ватман. Он не вызывает раздражения, скорее, наоборот, я ему очень рада, и так хочется узнать, что он говорил в моём сне.
– Доброе утро, – говорит он.
– Привет! Я только что видела тебя во сне!
– Интересно! И что я там делал?
– Ты требовал, чтобы я спросила у Монгола, в какой фазе луна.
– И что это значит?
– Не знаю, ты же говорил!
– Но я говорил в твоём сне!
Некоторое время мы смотрим друг на друга. Да, нелепо как-то…
– Фаза луны… фаза луны, – Ватман пытается что-то вспомнить, – точно! Этот маньяк действует под луной, как и я. Только я охочусь в полнолуние, а он – неизвестно. Если тоже в полнолуние, то хорошо, в полнолуние я полон сил. А если в новолуние? Я никогда не выходил охотиться на чёрную луну. Я не вижу бесов! Наверное, это я имел в виду в твоём сне.
– И что-то мне подсказывает, что эта сволочь выходит именно в новолуние.
– Да, жизнь не блещет справедливостью, так что нам нужно идти по трудному пути. И у нас мало времени. Нужно скоординировать наши ощущения.
– Монгол.
– Что, снова приходил?
– Приезжал. Сказал: шестьсот шестьдесят шесть и пятьдесят семь… два раза повторил пятьдесят семь. При этом он так скривился, будто он чего-то горького вкусил. И он теперь разговаривал со мной по-русски, а я с ним – по-монгольски. Я ему пожелала на его языке мира, а он мне тоже мира. Всего мира.
Ватман смотрит в мои глаза, и лицо его светится мальчишеским задором. Если бы не эта дурацкая шапочка!
– У нас мало времени, – говорит он, – куда делся Иван?
– Поехал за велосипедом.
– За велосипедом? – удивлённо открыл рот, будто я сказала «за бронепоездом».
– Ну да. Мне Монгол посоветовал воспользоваться моим фотоаппаратом. А Ване приснился сон, что он фотографирует город.
– А мне приснился велосипед!
А, так вот почему он так удивился.
То, что мы видим, ощущаем и предчувствуем одно и то же значит то, что мы сошли с ума и у нас одинаковые глюки, или мы стоим на верном пути.
– Как всё сходится, – говорит он, – даже волосы на загривке дыбом встают!
Он, кстати, тоже изменился за эти дни: всё такой же нелепый, странный, но появился в нём какой-то внутренний жёсткий каркас – как у жуков, только внутри. Глаза его стали глубже, черты лица суше, острее. Что-то загорелось в нём.
– Нам нужно учиться, – говорю.
– Да, – кивает он, – техническую часть вопроса мы можем со спокойной душой доверить Ивану. А вот духовными вещами придётся заниматься нам.
– Дух Акимыча взывает о помощи, – говорю, – Предотвратив преступление, мы успокоим покойника и всё население. Чем не миссия?
Кивает.
– Слушай, – говорю я внезапно в непонятном, сходном с невесомостью порыве, – сними свою шапочку.
Его глаза тускнеют.
– Там ничего интересного.
– Это для тебя. – Как могу, делаю умоляющий вид.
– Ну, если это поможет делу, – стаскивает с головы шапочку.
Она прячет под собой исполосованную шрамами белую голову, поросшую неровными островками волос тёмного цвета. Я улыбаюсь. Он, глядя на меня, тоже пытается улыбнуться. Боже, у него, оказывается немного оттопыренные уши! Из-за этого он сразу делается подростком робким и неопытным. И эта его неумелая улыбка! Сколько ему лет?
– Так намного лучше! – говорю искренне. Ведь, правда, лучше, чем эта дурацкая шапка.
Он гладит голову ладонью со смущённой улыбкой подростка.
– А на затылке у меня ничего не растёт.
Действительно, затылок у него полностью лысый, а внизу у шеи – длинный поперечный шрам.
– Там под кожей титановая пластина. Ударили чем-то по затылку.
Я слегка прикасаюсь к страшному шраму и кончики пальцев пронзает уколами электричества. Он тоже вздрагивает. Моё дыхание застыло. Он смотрит прямо мне в глаза. Повисает щемящая тишина… он отводит взгляд. А я вижу, причину, повлёкшую вживление в него титановой пластины. И это вовсе не табурет. Я ясно вижу воронёный, потёртый на гранях ствол пистолета Макарова.
Но всё-таки, что же сейчас такое было? Этот взгляд, это оцепенение, это ожидание? Почему меня тянет к этому человеку? И почему он меня сторонится? Я же приехала к нему! И он пришёл за мной, и спас меня! Разве не он мой Ноён? Никак не может Иван быть Ноёном!
– Нам нужно больше заниматься, – говорит он, – мы должны подсказать друг другу свои методики, ты же заметила наше взаимное усиление?
Ещё бы я не заметила! Когда ты нёс меня под дождём, тогда, когда нас преследовал пёс, я почувствовала, что только ты сможешь дать мне то, что я хочу. Я повелась было на Ивана, но… он, как все, а ты не как все…
– Да, я стала сильнее, благодаря тебе!
– И я… благодаря… тебе.
– А как тебя зовут на самом деле? А то Ватман, Ватман… Бэтмен в ватнике.
Снова у него смущённое лицо школьника. Будь у меня младший брат, он так же пялился бы в никуда, так же морщил бы нос в поиске ответа… у меня снова замирает сердце.
– Я не могу вспомнить. По паспорту я Непомнящий Сергей Филиппович.
– Ужасно! Это ещё хуже, чем Ватман!
Кривая улыбка:
– Поэтому Ватман.
– С чего начнём, Ватный Человек?
Он смеётся! Ватман-Мраморное Лицо – смеётся! Его глаза при этом так сияют, что совсем не замечаешь криво изогнутых, будто сведённых судорогой губ.
– Прошу тебя, не надевай больше эту шапку.
Долго смотрит мне в глаза, снова отводит взгляд.
– Хорошо. Но на улице я её буду надевать, а то очень заметно.
– Неужели? Думаешь, твои шрамы кто-то замечает в этом уродливом мире?
– Не в этом дело. Шапка легко может стать маской. Это её главная функция.
– То есть ты постоянно носишь с собой маску?
– А ты?
– Слушай, а ведь так ты настраиваешь всё что тебя окружает против себя.
– Чем?
– Тем, что ты отгораживаешься от него, ждёшь от него подвоха. Чего ждёшь, то, обычно, и приходит. Подвох. Ты же так на страже уже долго?
– Да, давненько.
– Получается, что ты сам всё это притягиваешь. Вот и меня притянул к себе.
– Вот тут прошу поподробнее, – он в порыве напяливает шапку, потом стягивает её, суёт в карман штанов.
– Как меня занесло, сначала к тебе на тот мост, за четыреста вёрст, а теперь сюда?! Ты очень силён энергетически, и вызвав своей готовностью весь негатив на себя, привлёк меня.
– Ты тоже негатив? – я чувствую, как его воля раздувается, словно пузырь, вытесняя мою.
– Ну, по законам физики друг к другу притягиваются разнозаряженные частицы, так что я, всё-таки, позитив. Да, если даже негатив, то минус на минус дают плюс.
Не знаю, зачем я сейчас несу этот бред, просто так наши характеры притираются друг к другу. Не зря говорят: в споре рождается истина. Мы перебрасываемся с ним шуточными подколками, наше эго, воля вытесняют друг друга. В воздухе нарастает ощущение грозы. И вдруг это ощущение исчезает. Будто два мыльных пузыря, сросшись, превратились в один. Наступает покой. Наши сенсоры открыты. Сеанс начинается. Мы проникаем друг в друга, постигаем сущность и становимся одним целым. У нас нет тайн, нет скрытых уголков. Мы едины, в этом слиянии – счастье и ужас, боль и радость познания, открытия иных миров, эйфория, экстаз, напряжение всех сил, желание идти ещё дальше и вдруг – взрыв, всплеск энергии, разъединяющей нас, каждый снова стал сам собой, но мы уже на другом витке спирали, я знаю, мы вместе навсегда. И вот обессиленные, беспомощные смотрим друг другу в глаза. Это невозможно передать словами. Такого опыта у меня ещё никогда не было. Я переполнена им до самой макушки. С ума сойти! Похоже, я знаю, как он лечит людей.
3.
Всё-таки, несмотря на то, что я злюсь на Ивана, он оказался очень нужен. За два дня устроил здесь целую типографию, и теперь я рассматриваю снимки Самары. Не знаю, на кого я злюсь больше, на Ивана с его сюсюканьем, или на Ватмана с его безразличием!
Именно Иван разгадал ребус Монгола: пятьдесят семь и пятьдесят семь – это координаты. «Все цифры, это либо даты, либо координаты», – сказал он. Иван вбил цифры в GPS-навигатор. Карта показала село Молёбки. От Самары до точки на карте шестьсот шестьдесят шесть километров! Село Молёбки славится паранормальными явлениями. Похоже, это ещё одна точка нашего маршрута. Но сначала нужно закончить дело со стариком в бабочке.
– Как тебе удалось сделать такие снимки? – фото распечатаны на листах А4. Город на них, как на ладони, сфотографированный с разных ракурсов.
– Это теле– или радиовышка. Забрался туда и сфотографировал.
Все снимки покрыты точками, пятнышками, разводами. И все они колют в ладонь при сканировании их рукой. Трагедии. Несчастные случаи. Аварии, Внезапные смерти. Пожары. Все снимки изъедены, как сыр дырами. Я смотрю снимок за снимком, словно выпуск зловещих новостей, ход косы Жнеца.
Вот пьяный водитель сбил женщину с коляской. Женщина умерла на месте, ребёнок остался жить, но тяжело травмирован.
Вот обторчанная молодежь напугала беременную женщину. Выкидыш. Женщина выбросилась из окна.
Вот молодой парень умер от передозировки.
Вот пенсионер упал. Инфаркт. Его можно было спасти, но, думали, пьяный, и не помогли.
Вот рабочий на стройке рухнул с шестнадцатого этажа, по ходу зацепив с собой сварщика на десятом. Сварщик был в защите, поэтому отделался лишь переломом ребра. Они повисли на его защите. Несчастный полторы долгих минуты сползал вниз, до самой обуви сварщика.
Вот коллекторы хотели припугнуть должника и бросили на балкон кусок горящей пластмассы. На балконе спал младенец в коляске. От удушья он умер.
Десятки, сотни картин. Я уже не могу на всё это смотреть, а я ещё не нашла то, что нужно.
– Эти я самые первые сделал позавчера, – говорит Иван, – а здесь вчерашние, просто ездил и фотографировал. А сегодня как раз выезжать собираюсь.
Дверь открылась и вошёл Ватман. В присутствии Ивана он не снимает шапки.
– Ваня, – говорит он с ходу, – а нет ли где фотографий жертв? Может, помогут. Привет, Алиса.
– Привет.
Ваня уходит делать новые фото. Даю снимки Ватману. Пусть посмотрит, может, чего увидит. В его присутствии происшествия становятся чётче, острее, обрастая сомнительными подробностями. Какое-то время мы на пару смотрим программу происшествий. После просмотра всех изображений, я предлагаю ему потанцевать.
– Зачем? – удивился, даже испугался Ватман.
Он больше не идёт на контакт. Постоянно сторонится.
– Ты заметил, что для успеха сеансов нам нужно почувствовать друг друга, войти в резонанс.
– Да, заметил.
– Давай сегодня потанцуем. Мне хочется потанцевать. Разве тебе не хочется? Я хочу ещё раз войти в транс.
И снова перетягивание каната. Он упирается, я настаиваю. Он медленно соглашается. Сеанс начался.
4.
Снова выглядывает из дымки знакомое лунообразное лицо Монгола.
– Долгих вёсен, госпожа!
– И тебе, Монгол!
– Мне вёсны теперь ни к чему, как не страшны зимы. А зовут меня Октай. Понимающий.
– Мир тебе, Октай.
– Поздравляю тебя, госпожа. Ты нашла господина. Та Ноён олох.
И вдруг мои глаза наполнились слезами, смывая изображение всадника.
Подушка оказалась мокрой, всё-таки я плакала наяву, а не только во сне. Даже Монгол Октай сказал, что я нашла его. А он сопротивляется! Избегает меня! Видит же, как я к нему отношусь, ну почему он так ведёт себя со мной? Иду умываться. Смотрю на своё отражение. Что ему не нравится? Может, что я лысая? Что не так? Эх, Октай, Октай, твои слова, ему бы в уши. Мне кажется, что чем он лучшее меня узнаёт, тем дальше отстраняется!
Выхожу из ванной. Конечно, не успеешь в себя прийти! Иван. Тут как тут!
– Доброе утро, королева! Я тебе новые фотки подвёз.
– Спасибо.
– И вот, как босс просил, фото жертв. Какие нашлись.
Стопка фоток улиц и три детских лица. Девочки. Двенадцать, одиннадцать и тринадцать лет. Две мёртвые. Одна в «дурке». Белый фургон. Дядя Саша.
– Ох ты! – вырывается у меня.
– Что?
– Видения пошли.
Раскладываю фото улиц вереницей, а сверху кладу фотографии детей.
– Босса разбудить?
– Не надо, пусть спит, без него обойдёмся.
Ему бы всё спать!
Вот! Фотография с остановкой городского транспорта и парочкой бесформенных пятен, похожих на фото пламени. Одно – старушка, замёрзшая здесь и пятно, что оставила вот эта девочка. Вероника. Двенадцать лет. Белый фургон остановился. Подошёл лысоватый, круглолицый, полнощёкий дяденька, чем-то похожий на актёра Евгения Леонова. Дядя Саша. Стук двери.
– Ты сможешь вспомнить, где это место?
– Незачем вспоминать, у меня на карте отмечено. Видишь, в углу фотографии шифр?
– Молодец! Как у тебя всё схвачено!
– А то!
– Тогда срочно вези меня туда!
– Сейчас. Ключи возьму. Босс не нужен?
– Нет.
Босс! Босс! Барбос!!! Неужели он не понимает?! Нет, ну как он может не понимать?! Он же всё видит! Видит всё! «Всё» не просто слово. Я ж перед ним как на ладони! Он же понимает, что не просто так я пришла на мост! Тогда почему?
– … ехать.
Передо мной вопрошающие глаза Ивана. Мы в машине, он за рулём.
– Что?
