Читать книгу: «Внутри ауры», страница 2
Кирилл пребывал в состоянии оглушения. Все движения ему казались расплывчатыми и медленными, звуки отдалёнными и нереальными, а люди и окружающие предметы иллюзорными. Ему помогли подняться и, взяв его под руки, вытащили в коридор. Кирилл ничего не понимал, да и не хотел понимать. Лишь одно важное воспоминание удерживалось в его памяти. Стоило ему покинуть процедурную, он нашёл возле туалета девушку, скрестившую руки за спиной и внимательно наблюдающую за происходящим. Кирилл не мог говорить, но он нашёл силы, чтобы поднять руку и нарисовать на запястье полукруг. Девушка улыбнулась и, ссылаясь на честный спор, шёпотом, практически одними губами, произнесла имя: "Маша". Поражённый током парень улыбнулся впервые за немыслимо долгий период. Это не мог, конечно же, упустить Гена, к которому вновь вернулось уморительное настроение:
– Кирюха влюбился! Кирюха влюбился! Теперь у вас родятся маленькие батарейки!
…
Весь обратный путь Кирилл провёл в мечтах о завтрашнем дне, когда он вновь отправится на электро-судорожную терапию. Он словно воспарил над землей, и передвигался по воздуху. Перед глазами стоял образ девушки с сигаретой. Сеанс помог выкинуть весь хлам из головы и оставить только её. Маша подарила ему все человеческие эмоции заново.
– Ген, – заговорил он впервые по своей воле, – а ЭСТ будет каждый день?
– Смотря как ты себя чувствовать будешь. Тебе заметно похорошело, невооружённым глазом видно. Депрессия исчезла.
Глупо было оспаривать очевидное. Настроение и мышление улучшились. Даже рвота и боль в животе прошли. С одной стороны это радовало, с другой напрягало. Придётся разыгрывать больного, чтобы продлить электро-судорожный курс.
По мере приближения к мужскому отделению Шамиль тоже начал приходить в себя. Он поглядывал на всех разъяренными прищуренными глазами и твердил про себя проклятья.
– Чего ты там бурчишь, детина? – обратилась к нему медсестра. – Такой большой, а на кушетке верещал, как ребёнок! Вон Белов в два раза меньше тебя, а вытерпел всё, как мужчина!
Своим заявлением женщина целенаправленно задела достоинство Шамиля и тем самым отомстила ему за бессонную ночь. Злой пристыженный дух больного не мог простить подобной насмешки и начал вертеться по сторонам, разглядывая обидчиков. Ума ему хватило остановиться глазами на худощавом Кирилле, с которым его и сравнили. Кириллу было плевать на гиганта, так как голова была занята разработкой плана.
Стоило им подняться на этаж и зайти в отделение, как два пациента столкнулись. Шамиль воспользовался моментом и подобрался к Кириллу вплотную.
– Я видел, как ты пялился на ту бабу. Я её выебу.
В тот момент судьба сама преподнесла парню подарок. Он на глазах у всего персонала отделения с яростью накинулся на своего рослого протеже. На какое-то мгновение они сцепились в драке, возвращая своей нервной системе ощущения. Шамиль получил несколько ударов по лицу, Кирилл же отхватил один, но соразмерный с кувалдой.
– Вы что?! Совсем очумели?! – бросилась вместе с санитарами разнимать драку Александра Михайловна. – Устроили тут! Ладно этот, но ты то чего полез, Кирилл! Я от тебя не ожидала! Оба будете ходить на ЭСТ, пока не научитесь себя вести! Марш надевать смирительные рубашки и по разным палатам!
Шамиль одарил инициатора схватки звериным многообещающим оскалом. Кирилл же опустил голову и с довольной улыбкой последовал указаниям.
Обеспечив себе ежедневный пропуск в женское отделение, парень обрёл покой. Он не нарушал дисциплину, не пытался оспорить приговор, но и пластом больше лежать не хотел. Он неустанно исследовал углы палаты, расхаживая от одного к другому. Иногда останавливался у окна и, стоя в одном положении, разглядывал лес за ограждением. Выходил из палаты он только покурить. Первая за долгое время сигарета его осадила на пол, в головокружении он разглядел образ Маши и почувствовал запах ванили. То ли мозг изголодался по любви, то ли намешали ему в лекарственный коктейль стимуляторов, то ли судьба разыграла неожиданный поворот. Как бы то ни было, но парню нравилось. Он заставил себя, наконец, принять пищу за ужином.
– Это что? – шёпотом захихикал возбужденный Гена. – Ради Машки?
– Не хочу больше блевать и дристать.
3.
На следующий день в те же часы команда сопровождающих и парочка пациентов готова была выдвигаться. Шамиль пытался избежать участи и сымитировать простуду. Но все показатели парня были в норме, кроме его симулирующего воображения. Кирилл, наоборот, помылся, причесался и казался воодушевленным перед предстоящим походом. Александра Михайловна не заметила глобальной перемены в психическом здоровье парня, так как была зла на него. В тот день врач отправила двух хулиганов на исправление с совершенно спокойной душой. Шамиль стал умнее и не вступал в перепалку по дороге, предусмотрительно экономя силы. Стоило ему перешагнуть через порог, как сразу две дополнительные пары рук обхватили его мощную спину в целях безопасности.
– Ну что, дорогой? Как ты? – всё с тем же слащавым оптимизмом действовал на нервы Андрей Максимович. – Тебе же выгоднее вести себя хорошо, пока я с тобой по-доброму… Я ведь могу и по-плохому.
Шамиль молчал и не показывал эмоций.
– Будешь себя хорошо вести?
Никакой реакции.
– Хороший мальчик, ведите его в комнату боли…
Тут Шамиль начал сопротивляться. Он предполагал, что если будет казаться послушным, то сможет всех обмануть, но всё пошло коту под хвост. Когда его обрушили на кушетку, его зубы яростно вцепились в руку санитару, раздался крик боли, а затем глухие удары. Андрей Максимович резко изменился в лице и незамедлительно направился приручать животное. Двери в процедурную громко захлопнулись.
Как только сцена насилия переместилась на другую площадку, Кирилл приподнялся с лавочки и начал искать глазами Машу. Он не смог бы простить себе, если бы не увидел её. Его больное сознание не выдержало бы и вернулось в ту мрачную бездну, откуда девушка его вытащила.
– Совсем потерялся в пространстве? – раздался смешок позади его спины.
Кирилл развернулся. У него не было своего дома уже давно, но теперь данное понятие ассоциировалось с новым объектом. Парню казалось, что он знает девушку миллионы лет. Романтичные мысли в очарованном опьянении связывали и их прошлые жизни, и метафизические формы. Мозг искал сакральные объяснения их встрече и, конечно же, находил. Наверное, происходит так всегда, когда влюбляешься.
– И че ты опять уставился?
Кирилл закопошился, понимая, что в голове одна околесица.
– Прости… У тебя просто глаза… Глаза очень красивые… У меня в детстве такой аквариум был… С подсветкой…
Маша поперхнулась дымом, а потом засмеялась.
– Ну даёшь. Если это лучший комплимент, который ты придумал за сутки, то пора сменить препараты.
Кирилл замялся, но продолжил.
– А…ты здесь с чем?
– У меня здесь мама, – опустила Маша лицо, полное печали, – тяжёлая форма шизофрении в терминальной стадии. Нужен уход. Вот я и напросилась.
– Ничего себе. Не знаю, что и сказать, – он растерянно потянулся к карману, – у меня есть с собой конфеты, их дают в нашем отделении шизофреникам. Так как считается, что глюкоза не даёт так сильно инсулину убивать клетки мозга…
– Ты дурак?
– Нет, – искренне признался Кирилл, – просто мало толка в одних словах сожаления.
Маша совсем не обиделась, чувствуя в парне настоящее сострадание.
– А ты почему здесь?
– Передоз, –после паузы ответил Кирилл.
– Поэтому тебя не берут лекарства и отправляют на ЭСТ?
– Похоже на то.
Из кабинета доносились удары огромного тела о кушетку.
– У тебя вчера не было этого синяка…
– Да, – протянул Кирилл, – тот наэлектризованный парень за стенкой постарался.
– За что?
– Ну… Если кратко, то мне могли запретить ходить сюда, но за буйное поведение курс автоматически продлевается, поэтому драка показалась неплохим вариантом…
Маша поняла, к чему клонит парень и усмехнулась.
– Ты всегда говоришь правду?
– Нет. Недавно начал.
– Почему сейчас?
Двери открылись и отрешенное от реальности тело вывели в коридор.
– Давай ещё одно пари, – придумывал Кирилл на ходу, – если ты меня сможешь взять за руку после сеанса, то я отвечу на твой вопрос.
Маша растерялась, не понимая в чем подвох.
– А тебе это зачем?
– Судороги быстрее пройдут. Чувство не из приятных.
Он поспешил зайти в кабинет, чтобы не привлекать разговором особо внимания и добровольно лёг на кушетку.
– Странный ты какой-то, – поморщился Андрей Максимович, – у тебя маниакальная стадия что ли началась?
– Походу! – усмехнулся Кирилл. Он знал, что не забудет вопрос и ответ на него.
Процедура прошла быстро. Голову окутало опустошение. Ноги превратились в пружины. Кирилл, подобно Франкенштейну, встал и зашаркал ногами к выходу. Он переставлял тяжёлые конечности вперёд, пока не ощутил теплое нежное прикосновение руки, помогающей якобы ему идти. Он повернулся и увидел глаза, похожие на планеты.
– Я го…гов…говорю правду…потому что мне нечего… терять, – еле смог побороть он заикание.
В тот момент Кирилл был похож для всех на слабоумного зомби, но только не для Маши.
4.
Следующее утро началось с новости, что сеанса ЭСТ не будет по каким-то техническим причинам. Кирилл не сдержался и напрямую возмущённым тоном заявил:
– Как это не будет?! Почему не будет?!
Мимолетная встреча, ради которой он жертвовал своими нейронами в голове, накрылась медным тазом. Парню ясно дали понять, что на ближайшие пару дней терапия приостановлена. Он сразу изменился в лице и принялся безостановочно бродить по общему коридору. В голову полезли мрачные мысли о дальнейшем развитии событий. Маша могла в любой момент покинуть больницу, ведь её здесь держала только больная мама. Девушка могла запросто уйти и не вернуться больше никогда. Кирилл ничего о ней не знал, кроме имени. Хватило часа, чтобы у парня родился план, который мигом овладел его сознанием.
Распорядок рабочего дня медсестёр всегда проходил чётко по пунктам. Они равномерно распределяли время между пациентами и своим личным досугом. После ужина Кирилл притаился за углом сестринской комнаты, и как только последний медработник отлучился на традиционное чаепитие, парень пулей метнулся в кабинет и достал из заначки дополнительный трёхгранный ключ, подходящий к большинству дверей больницы. Надеясь, что его нарушение правил осталось незамеченным, он укрылся в своей палате и спрятал ключ под подушку.
– Кирилл…
Парень испуганно обернулся и увидел перед собой Гену.
– Ч…чего?
– Я анекдот новый придумал.
Кирилл выдохнул.
– Давай.
– Знаешь, где алкаши и наркоманы делают онлайн-заказы?
– Где?
– Алкаш на делирии-клаб, а наркоман на ананасовом алиэкспрессе.
Уголок рта полез вверх. Даже смехотворный товарищ ни о чем не догадывался.
…
Кирилл специально не принял своё снотворное. Когда часы пробили отбой, он был уже наготове. Александра Михайловна ушла с большей частью персонала домой, в ординаторской и сестринской потушили свет, последние шаги притихли уже около получаса назад. Парень тихо спрыгнул с койки, окинул взглядом спящих душевнобольных и на цыпочках рванул в коридор. Двигаясь уверенно и целеустремленно в сторону туалета, он резким движением свернул налево к выходной двери, которую профессионально отпер ключом. Пролетев два пролёта лестницы и, открыв ещё одну дверь, он оказался на улице. Затем начался марафонский бег. Кирилл сам не ожидал от себя подобной скорости. Подобно метеору, он незаметно пронёсся мимо корпусов и примерно через минуту с начала старта, уже внимательно оглядывался возле нужного здания. Политика охраны здешнего места оставалась неизвестна, но он надеялся, что санитарки здесь такие же необремененные лишними заботами.
Он открыл дверь и слился с тишиной. Возведя осторожность до максимума, парень с учащённым от пробежки сердцебиением начал медленно пробираться к отделению. Выглянув из-за поворота, он чуть не упал замертво от испуга. Перед ним предстал силуэт женщины, освещаемый отблесками фонарных огней. Она была голая и абсолютно невозмутимая. Женщина стояла на одном месте, рассматривая незваного гостя.
– Прости… Прости, что ворвался сюда… Я не хотел тебя увидеть голой…
Каменной фигуре оказались не интересны оправдания. Женщина продолжала лунатить.
– Слушай, – решил попробовать Кирилл, – а ты не могла бы позвать Машу?
Надежды на успех было мало, но других вариантов у него просто не было. Неожиданно для парня, да и, кажется, для самой себя, девушка спустя секунду выдала быстрой писклявой скороговоркой ответ:
– Да, конечно.
После этих слов она ушла. Кирилл не мог понять: начинать ему паниковать или радоваться. Он решил подождать, иначе всё им совершенное было бы зря. Прислушиваясь к каждому постороннему шороху, нарушитель сохранял бдительность. За окном чирикали ночные птицы. Листья деревьев колыхались, подобно волнам при прорыве ветра. Иногда собака лаяла где-то за пределами территории. Кирилл внимал образ летней ночи и предвкушал с содроганием встречу.
– И что ты тут делаешь? – раздался из темноты вопрос.
Кирилл сразу узнал знакомый голос.
– Да вот, пришёл на сеанс, но, видимо, опоздал.
Маша вышла из тени и показалась полностью.
– А я подумала, что тебе отшибло память и ты забыл, какого пола.
– Очень смешно, – передразнил её Кирилл.
– Курить будешь?
– Давай.
– Пойдём тогда укроемся в туалете.
Она приблизилась в плотную, обдавая его своим головокружительным ароматом.
– Главное, чтобы лунатизму Тамары не пришла идея здесь принять ванную.
– Она нас не сдаст?
– Думаю, она про нас уже забыла. Мы для неё часть сна.
– Ясно.
Парочка зашла в уборную и прикрыла за собой дверь. Разместившись на кафеле, они попали под лунный свет, озаряющий южную сторону корпуса. Белая прозрачная мантия накрыла Машу, превращая её кожу в молоко, а волосы в пепел. Кирилл просидел бы всю вечность здесь под угрозой любого наказания.
– Пахнет мочой, – заверила Маша.
– По сравнению с нашим запашком, это – освежитель воздуха.
Девушка усмехнулась, пуская дым по поверхности холодного пола.
– У меня к тебе есть один вопрос, – начал Кирилл.
– Какой?
– Я тебя вчера слюной не испачкал, когда ты меня за руку взяла?
– Нет, но выглядел ты, скажем прямо, не очень.
– Я старался себя держать в руках.
Они оба опустили головы и лёгкие улыбки появились на их лицах.
– Тогда у меня к тебе тоже вопрос.
– Давай.
– Зачем на самом деле пришёл?
– Тебя увидеть.
– Зачем?
– Мне с тобой хорошо.
Она подняла глаза, но он продолжал смотреть, поражая искренностью и непосредственностью.
– Правда влюбился что ли?
– Не знаю. Наверное. Просто хорошо с тобой. Как дома.
Она тоже решила не отрывать взгляда.
– Как всегда говоришь правду?
– Да.
Молчание и новый поток ветра за стеной, приводящий в движение траву.
– Но один раз я соврал.
– Когда?
Кирилл ещё раз затянулся. Скрытая тайна его на сейчас не тревожила.
– Я попал сюда не из-за передоза.
Маша молча продолжала слушать.
– Я убил своего отца. И хотел убить себя.
– Как?
– Оставил открытым газ. Отец спал в стельку пьяный, так и помер. Меня откачали.
Глаза парня машинально обратились к лунному изображению на небе. Ему хотелось знать – почему об этом сейчас так легко говорить.
– По решению суда меня доставили сюда с диагнозом маниакально-депрессивный психоз.
– А твоя мама?
– Погибла ещё раньше. Несчастный случай…
Маша не задавала больше вопросов. Она словно моментально всё поняла. Она протянула руку и коснулась локтя Кирилла, надеясь, что этот жест всё ещё может помочь.
– Я тебе тоже соврала, – глаза показались стеклянными, – у меня не лежит здесь мама. Здесь я – пациентка.
– С чем?
– Эпилепсия.
Кирилл понял, что и настоящую боль он уже давно не ощущал.
– Кажется, это наследственное. У папы диагностировали два года назад раковую опухоль головного мозга. На фоне этих событий мама сошла с ума. Отец умер, а мама ушла в глубокое помешательство и тоже вскоре скончалась. Центр терморегуляции был нарушен, её мозг сварился.
Маша говорила словно в поддержку, но Кирилл в этот момент больше всего сострадал ей.
– Так что у меня тоже никого не осталось.
Ни он, ни она не могли поверить в столь невероятное и ужасное совпадение. Они молчали, но лишь потому, что без слов понимали друг друга.
– Неужели у жизни настолько плохое чувство юмора, – уткнулся глазами в пол Кирилл.
– Зато у судьбы оказывается хорошее, – дополнила Маша.
Птицы запели громче и звёзд за окном стало больше.
– И как ты с этим справляешься? – спросил он.
– Никак. Я свыклась с мыслью, что то, что происходит, просто происходит. Без особого значения, смысла. Покончить с собой мне не дают заложенные родительские установки, а жить нормальной жизнью не позволит моё заболевание. А ты?
– Тоже никак. Я ведь сюда пожаловал с неудачной попыткой суицида.
Она с нарастающим интересом рассматривала собеседника.
– Ты не похож на суицидника, который бежит от жизни. Это ведь правда?
– Нет. Это чувство вины.
– За отца?
– За мать.
Они достали по ещё одной сигарете.
– Когда умер папа, я наглоталась его таблеток и слушала группу Crystal Castles. Даже не плакала, – призналась Маша.
Кирилл усмехнулся.
– Я с ними в наушниках засыпал, когда дома оставил все газовые конфорки открытыми.
– Серьёзно?
– Да. Кажется, их треки могут передать самые сильные человеческие чувства.
– Безысходность, – помогла Маша, – она может подарить и свободное от всего счастье, и ничем неутолимую грусть.
– Точно.
– Сколько надо сожрать наркоты, чтобы добраться до истины…
– Или просто утратить всё самое любимое.
Они чувствовали друг друга. Пришло неожиданное осознание, что с каждой потерей приходит что-то новое.
– Как бы ты прожила эту жизнь?
Маша взялась за голову и мечтательно сказала:
– Врачи мне напророчили прогрессирующее течение заболевания. Ухудшаться здоровье будет быстро и в какой-то момент я останусь недееспособным инвалидом…
Кирилл не перебивал и ждал, вскоре Маша сказала то, к чему вела.
– Поэтому я бы просто жила каждый день в удовольствие. Вечно пьяной, вечно смеющейся, вечно открывающей для себя красоту. Мне почему-то кажется, что это единственный существующий смысл жизни у человека, который познал смерть.
Кирилл находил в ней больше, чем человека. Из памяти вылетело на миг всё прошлое, и он знал, что это благодаря ей.
– А ты? – спросила Маша с лёгкой улыбкой.
Кирилл хотел сказать, что просто хочет жить ради кого-то, но улыбнулся в ответ и сказал:
– Хочу побывать на всех фестивалях мира. Танцевать, петь, путешествовать и праздновать, сколько хватит сил.
Маша посмеялась:
– Кажется, ты просто спер и перефразировал мою мечту.
– Я не виноват, что ты крадешь и мои любимые музыкальные группы, и мои мечты.
Маша потушила окурок.
– Значит первобытные потребности победили?
– У каждого своя правда, к которой он сам пришёл и за которую сам будет расплачиваться.
– Наверное, те, кто видел смерть, приходят по итогу к одному.
– К пониманию, что ничего кроме удовольствия не имеет в жизни цену. Всё совершается под маской прикрытия ради него. А нам больше можно не врать самим себе.
– Это точно.
Кирилл положил ладонь на локоть Маши, тем самым отвечая взаимностью. Он продолжил держать свою руку, даже когда послышались торопливые шаги. Несколько пар ног стремительно приближались, но ни один мускул на лице парня не дрогнул. Кирилл хотел пробыть рядом с ней как можно больше времени.
– А ну открой! Немедленно! – раздался злобный крик разбуженных санитаров.
– Кажется, – улыбнулась Маша, – тебе пора.
– Я вернусь.
– Не сомневаюсь. Ты ведь ещё тот сумасшедший.
Кирилл получил эмоциональный заряд и с полной невозмутимостью направился в лапы правосудию.
– Чем это вы тут занимались?! – выдал самый дерзкий паренек. – Подобных себе делали?!
Кирилл объяснять не стал и всю свою накопленную энергию поместил в кулак, направленный в лицо шутнику. Он знал, что ему не избежать наказания, поэтому решил воспользоваться шансом. Через мгновение он уже лежал, скрученный на полу, пытаясь прикрыться от многочисленных ударов.
– Теперь ты точно попал!
5.
Долгое время Кирилл пробыл без сознания. Его поместили за устроенный беспредел в карцер и накачали сильными нейролептиками. Порой он приходил в себя, предпринимал попытки шевельнуть связанными конечностями, но вскоре вновь погружался в небытие. Его часовой подсчёт окончательно сбился, в памяти зафиксировались лишь визиты медсестры с новыми порциями уколов. Но одна из них как-то отвлеклась и забыла закрыть дверь, тем самым породив новую цепочку событий. Шамиль знал о случившемся в женском отделении инциденте и внимательно наблюдал за карцером. Как только выпала возможность, парень мигом метнулся внутрь. Кирилл как раз находился в сознании и, даже если бы захотел, то не успел бы закричать. Удавка оказалась на его шее. Петля сжимала горло с нечеловеческой силой, мешая и мельчайшей доле кислорода добраться до лёгких.
– Послушай сюда, – раздался знакомый ему звериный рык, – я знаю, что ты каким-то образом пробрался в тот корпус.
Тело напрягалось, но в привязанном состоянии отпор было дать нереально.
– Ты поможешь мне туда попасть сегодня ночью, понял?! – сдавливал до посинения шею Шамиль. – Мне нужно разобраться с этим хуем! Я поджарю ему мозг его же игрушкой! Я тебя освобожу, и ты меня проведешь, усек?!
Кирилл знал, что аффективный Шамиль мог запросто покончить с ним, так же, как и понимал, что его собственное пребывание в психиатрической больнице обречено на заточение и тотальный надзор, исключений которым не будет. В тот момент под действием адреналина у него и родился в голове план. Кирилл бы и сам его однозначно когда-нибудь воплотил в жизнь, но раз подвернулся под руку мстительный абориген, то дело могло ускориться.
– Так ты поможешь мне?! – зарычал Шамиль.
Кирилл кивнул и тот расслабил хватку.
– Только, – кашель подступал к горлу, – чтобы всё получилось, тебе надо будет кое-что сделать…
– Что?
…
Настал вечер. За окном стемнело. Александра Михайловна зашла напоследок попрощаться к Кириллу.
– Я очень рада, что ты вышел из депрессии, но это не значит, что тебе теперь дозволено нарушать установленную дисциплину. Ещё пару дней побудешь в изоляции. До завтра.
Парень не произнёс ни слова. Завтра его уже здесь не будет. Самому бы под столь сильным наркотическим опьянением от препаратов ему это не удалось, но с помощью хитрой эксплуатации Шамиля вполне. Недавний враг добровольно пошёл на сотрудничество и уже через час пожаловал к нему в карцер.
– Ну что, Ромео, соскучился? – принялся освобождать союзнику руки.
– Всё сделал, как я сказал? – перебил его вопросом Кирилл.
– Да. Я всем сказал, что тебя траванули и готовят к секретным опытам по расчленению. Все пересрались за собственные шкуры и ни одной таблетки за сегодня не приняли.
– Собрал таблетки?
– Да. Держи.
Шамиль отдал напарнику пакетик с множеством пилюль, тот их спрятал в штаны.
– А напомни, – здоровяк почесал репу рукой, демонстрируя оставшуюся от мизинца культю, – зачем это всё нужно было?
Кирилл поднялся на ноги и несколько секунд боролся с помутнением в глазах.
– Те, кто не принимал таблетки, будут возбуждены и непослушны. Я их выпущу, и они устроят суматоху, привлекая к себе внимание. Нам среди хаоса получится затеряться и совершить побег незамеченными.
– Ну ты голова! А выглядишь, как ишак!
– Ты не лучше.
Обменявшись любезностями, парни выбежали из карцера. Кирилл достал спрятанный ключ и по очереди начал отпирать закрытые на ночь палаты, где сегодня никто даже думать не мог о сне. Пациенты были преисполнены бодростью духа и расстройством психики. Отсутствие необходимой дозы лекарственного препарата позволило безумию материализоваться. Шизофрения пустилась в пляс то громко скандаля со стеной, то танцуя с горшками цветов, то устраивая перегонки друг с другом кувырком. Кирилл открыл все до единой палаты, позволив сокамерникам дать волю творческому началу. На неистовый шум выбежали перепуганные медсестры и кинулись в очумевшую толпу с криками и угрозами. Усмирить даже одного пациента не получилось бы и при большом желании, так как тот подпитывался энергией царившей общей атмосферы.
Шамиль гыгыкал за спиной, радуясь содеянному и предвкушая минуту расплаты. Кирилл убедился, что весь медперсонал сосредоточен на их детище и направился к выходу.
– Кирюх, ты что опять уходишь? – раздался позади него голос.
Это был его добрый товарищ, единственный не участвовавший в переполохе.
– Ген, – кинул ему Кирилл с искренней доброжелательностью, – мне надо идти. Я, кажется, смысл жизни понял.
– Только не говори, какой, – поспешил прервать он, – а то вдруг я перестану шутить и радоваться жизни.
– Думаю, он в этом и заключается.
Гена был счастлив за друга.
– Хочешь на прощание анекдот расскажу?
– Давай.
– Приходят врачи к суициднику и спрашивают: " Вот зачем ты себя покалечил?". Он им отвечает: " Жить не хотел." Приходят на следующий день и спрашивают: "А сейчас себя зачем покалечил?". А он им: " За то, что вчера пытался покончить с собой, ибо жизнь то прекрасна."
Кирилл с громким смехом покинул мужское отделение, в котором провёл в общей сложности полгода своей жизни и в которое больше не собирался никогда возвращаться. Вместе с Шамилем они подобно диким ночным кошкам бросились сквозь тьму к цели. По параллельной дороге в противоположную сторону мчалась подмога санитаров и охранников, среагировавших на происшествие. У входной двери преступники затормозили и взглянули друг другу в лицо:
– Ты хоть и ишак, но тебе уважение моё за то, что не зассал.
– Мне самому нужна была помощь.
– Ты ведь за девчонкой?
– Точно.
– Береги её. В мире много психов, как я.
– Мы с ней сами такие же.
После этого Кирилл вставил ключ в дверной замок и распахнул со звучным эхом железную дверь. Шамиль, переполненный гневом и жаждой мщения, кинулся без каких-либо размышлений на свидание с ненавистным заведующим отделения. Кирилл же ускорился следом и, включив свет во всём отделении, начал заглядывать в палаты в поисках Маши. Спустя две решётки он нашёл знакомые недоумевающие черты лица. Девушка не могла поверить своим глазам, когда сумасшедший парень уже второй раз ворвался к ним в обитель, а в этот раз уже добрался и до её койки.
– Я не знаю каким образом…, – впопыхах присел перед ней на корточки Кирилл. – но кажется, ты мне открыла истину. Я знаю, что от нас хочет вселенная, мироздание, Бог, без разницы…
Кто был в палате и находился в своем уме, уставились на пришельца выпученными глазами. С таким ещё никому не доводилось сталкиваться.
– Он… Они хотят, чтобы мы каждый день были счастливы. При любых обстоятельствах, в любых условиях искали новую радость…
– Кажется, это первый в мире случай, когда депрессия перешла в сумасшествие, – в аффекте только и смогла выдать Маша.
– Давай сбежим?
– Куда? – хлопала Маша ресницами, украдкой наблюдая, что за бунт творится в коридоре.
– Не знаю, – Кирилл понял, что совершенно не заготовил убедительную речь. – Будем жить в удовольствие. Столько, на сколько нас хватит.
– Ненадолго нас хватит.
– Я убеждён, что к тем, кто понял истину, судьба благосклонна. Вон как я легко к тебе добрался! – Парень ускоренно жестикулировал руками, пытаясь подобрать слова своим чувствам. – Мы же ни от чего не зависим, нам нечего терять. То, что мы знаем о смерти, нас лишь делает свободнее с каждой минутой. Просто свалим и дадим шанс исключительно тому, что мы любим. Веселиться, путешествовать и любить всё вокруг. Только это достойно нашего внимания.
Девушка со сканирующим взглядом задала важный для неё вопрос, влияющий на исход:
– Зачем тебе тогда я?
Кирилл приблизился к ней вплотную, демонстрируя свой ответ в глазах. Маша всё поняла и улыбнулась.
– Без тебя не случилось бы озарения. Так что я тебя не брошу. Пусть это и кажется бредом, но всякая истина поначалу имеет бредовую природу. И наша такова – мы будем от жизни брать всё возможное! Пока она с нами не покончит…
Девушка слушала и в подсознании видела будущее их короткого, но невероятного приключения.
– Видимо долго репетировал, – подшучивала Маша.
– Пусть и так, но я убежден в этом помешательстве как никогда. Мы отныне не будем себе позволять грустить, вспоминать и понимать что-то лишнее. Ведь и тебе, и мне это чревато летальным исходом.
Он взял её крепко за руку.
– Просто будем постоянно счастливы и не позволим друг другу чувствовать другое.
Вокруг зашумели растроганные сценой восхищённые голоса. Пациентки прыгали и кричали от восторга. Маша взглянула на них и сказала:
– Мне не простят, если я откажусь.
– Меня усыпят, если ты откажешься.
– Тогда получается, я тебе жизнь спасаю? – лукаво подмигнула она.
– Я в долгу не останусь.
Маша вскочила с кровати, кинула книгу и тёплую одежду в сумку, и, деловито уткнув руки в бока, заявила:
– Ну и чего ты тогда стоишь такой в себе уверенный? Пора уже уносить отсюда ноги!
Глава 2. Как я стала такой.
1.
Мне постоянно говорят:
– Хватит летать в облаках.
Я им говорю:
– А как мне по-другому ещё летать?
Они меня спрашивают:
– А зачем тебе вообще летать?
И я им отвечаю:
– А как же я буду ворон считать?
Другого разговора от Маши Фёдоровой и не следует ожидать. Она в любом случае ответит не по делу и добавит щепотку сарказма. Это ее защитная реакция на необоснованное нападение.
Раньше я была скромной, застенчивой, доброй девочкой. Всё бы ничего, если бы не моя чрезмерная меланхоличность вперемежку с любовью к фантазиям. Я постоянно отвлекалась на уроках: вместо занятий отправлялась в другое пространство. Моё внимание оставалось в полной доступности для учителей, но его надо было завоевать. У меня не получалось притворяться и имитировать тягу к знаниям. Я с нетерпением ждала перемену, где находила себе одного или двух таких же фантазеров, как и я. Компания "не от мира сего" носилась по территории школы, выполняя какие-то свои миссии и обряды, известные только им. Поражали детали того выдуманного мира, в котором не могло случиться ошибки. В отличие от реального. Возвращаясь домой, я раскладывала игрушки на полу и, импровизируя их голосами, погружалась в авторский спектакль до самого вечера. Я не замечала время. Бывало так, что в первый раз посмотрю на часы: стрелка там, где пора обедать; посмотрю во второй раз: стрелка там, где должны уже вернуться с работы родители и проверять сделанные уроки. Конечно же, мама с папой меня не ругали.
Что могло получиться из людей, которые сами до мозга костей преисполнены творческим началом. Маме только и дай поболтать, а папе… Это он научил меня свою странность оборонять юмором.
– Если чувствуешь, что к тебе плохо отнеслись, переиграй этот момент в шутку, – как-то однажды посоветовал он. – Никому не будет больно.
