Читать книгу: «Тайга: андроиды», страница 6

Небо

– Оденься во что-нибудь удобное, – Ай Пи открыла шкаф, высматривая одежду для Сибиряка.

– Не в форму? – спросил он.

– Нет. Можешь взять джинсы, свитер и куртку. Куртку обязательно, на улице холодно. – Андроид сама сняла с вешалки одежду и положила ее на постель.

Сибиряк проверил свой наручный браслет, но там не было новых сообщений, а в общем чате обсуждали яичницу на завтрак, которая сегодня была хороша как никогда.

– Почему приказы не отсылают мне напрямую? – Он натягивал свитер на майку. Этот свитер он привез из Ирландии. Он поднес рукав к носу, принюхался. Ткань все еще хранила запах вересковой пустоши, запах сырого камня, из которого был построен Замок. Или ему все это померещилось?

Ай Пи пожала плечами. Сибиряк знал, что переспрашивать бесполезно, однажды он все узнает сам.

– Может, мне в разведчики пойти? – спросил он Ай Пи, натягивая кроссовок.

– Это лучше спросить у твоего дяди, – резонно заметила андроид.

– А ты что думаешь?

Ай Пи что-то там анализировала, присматриваясь к Сибиряку, на сей раз она искала в его мимике и телодвижениях параметры, схожие со всеми занесенными в ее базу разведчиками. Наконец, она сделала вывод.

– Я не рекомендовала бы тебе идти в это подразделение.

– Ну вот… – Сибиряк немного расстроился. Ему оставалось только гадать, почему андроид сочла его непригодным к профессии, которую он так любил по голливудским фильмам. Сибиряк знал, что останется здесь надолго, скорее всего, навсегда. И он не мог представить себя в этом мире погон и формы, никак не мог найти подходящее для себя место. Он не был ни инженером, ни программистом, ни ученым-биологом, ни разведчиком (хотя кто такая Ай Пи, чтобы решать его судьбу?) И что он вообще умел?

К тому моменту, как, плотно позавтракав, Сибиряк в сопровождении андроида вышел из корпуса, его настроение окончательно сошло на нет.

– Ты чего нахмурился? – Леда уже ждала его на площади. Зеленая полоса на борту ее мотоцикла показывала полный заряд.

– Как думаешь, из меня получился бы разведчик? – на всякий случай спросил ее Сибиряк.

Леда задумалась.

– Мне кажется, нет, – она уже надела черный шлем и Сибиряк увидел себя в отражении ее визора.

– Нет и не надо.

Он сел за ее спиной, крепко обхватил ее руками за талию. Ай Пи села на свой мотоцикл.

По дороге они обгоняли полные строительных материалов грузовики. Леда прекрасно управляла мотоциклом, и Сибиряк чувствовал, что девушка рождена для этого.

Наконец они были у взлетной полосы.

– Сибиряк. – Дядя протянул ему руку для пожатия, они соприкоснулись ладонями. Сибиряк ощутил мир и покой, разлившиеся по его телу. Он был удивлен. Кажется, на аэродроме дядя был в своей стихии.

– Что мы здесь делаем? – Сибиряк оглядел выстроенные в ряд истребители. Десять штук парами стояли на взлетной полосе.

– Ты думал о том, кем ты будешь здесь? – спросил генерал Лебедев.

– Может быть разведчиком? – Сибиряк не мог угомониться. Отчего-то ему казалось, что дядя ответит согласием.

– Да какой из тебя разведчик, – нахмурился генерал.

Леда хихикнула, Сибиряк опустил глаза.

– Ты будешь служить под моим командованием, – Лебедев кивнул в сторону самолетов.

По спине Сибиряка пробежали мурашки.

– Я даже на гражданских летать боюсь.

Антон Лебедев никак не отреагировал на слова племянника. Похоже, он уже все решил, и страх Сибиряка не имел для него никакого значения.

Для генерала страх был пустым звуком. Сколько раз он боялся за последние тридцать лет? Не сосчитать. И сколько раз он преодолевал свой страх? Ровно столько же, сколько тот появлялся в его душе. Антон знал, что нельзя поддаваться эмоциям. Самым лучшим будущим для Сибиряка была служба в авиации под его личным командованием, поэтому мнение племянника он не спрашивал.

– Здравия желаю, товарищ генерал. – Женщина лет сорока стояла позади них. На ней был летный комбинезон, а на локте висел круглый болотно–зеленый шлем.

– Здравия желаю, полковник Соколова. Вот, привел тебе новенького. Посмотришь?

Соколова обошла Сибиряка вокруг, прищурилась.

– На тебя похож, Антон.

– На брата моего больше, – возразил Лебедев. – Покажешь ему небо?

Сибиряк почувствовал, что земля уходит у него из-под ног, но он понял, что не может подвести дядю. Он еще слишком мало знал о том, что здесь происходит, но уже понимал, что ему придется смириться с решением генерала.

– Я Туяра, для тебя полковник Соколова. Пойдем, переоденемся в форму. Полетишь со мной ценным грузом.

– Балластом, – пошутил Лебедев и оба засмеялись.

– Смотри, Антон, сброшу ведь, если что.

– Я тебе сброшу, – Лебедев погладил ее по плечу, и не будь Сибиряк так напуган, он непременно обратил бы внимание на этот жест.

Сибиряк оставил куртку, свитер и джинсы в раздевалке ангара. Ему выдали летный костюм, в котором он чувствовал себя непривычно, но достаточно свободно. Ему нравились и широкий крой, и пространство, и воздух внутри. Он раскинул руки в стороны, задрал их и опустил, как птица.

– Разминаешься? – полковник вошла в раздевалку, не постучавшись.

– Так точно, товарищ Соколова, – отрапортовал Сибиряк необычно громким голосом. На самом деле ему хотелось закричать и сбежать отсюда. Перспектива сесть в истребитель вселяла настоящий страх. Он действовал словно на автомате: шел за полковником след в след, не глядя на механиков и обслуживающий персонал. Людей здесь было много, самолетов еще больше. Повсюду сновали стронгботы – железные собачки без головы. Пристегнутые тросами к фюзеляжам, они вытягивали из ангара истребители, в сотни раз превышающие их собственный вес.

Фонарь¹ поднялся, Соколова легко запрыгнула на крыло и нырнула внутрь. Сибиряк оглянулся на смотровую площадку. Дядя помахал ему рукой и поднял вверх большой палец. Леда сделала то же самое.

Их истребитель был в первом ряду. В остальные самолеты тоже запрыгивали летчики. Кроме него в небе будет десять опытных пилотов. В такой компании Сибиряку стало немного спокойнее.

– Надевай шлем. Маску пока не надо.

Полковник надела свой шлем первой. Ее круглая голова теперь загораживала Сибиряку обзор. Шлем оказался легче, чем он думал. Почти невесомый, с мягкими подушечками на уровне ушей. Маска болталась тут же, пристегнутая с одной стороны ремнем. Сибиряк пощупал скулу. К ней плотно прилегала пластиковая лопатка костного наушника.

– Готов? – он услышал голос словно у себя в голове. Лопатка костного наушника едва заметно вибрировала, когда Соколова говорила.

– Готов, – с трудом откликнулся Сибиряк.

Его шлем был отключен от общей сети. Соколова отдавала распоряжения, ей отвечали, но Сибиряк ничего не слышал и не хотел слышать. Он мечтал только о том, чтобы все это поскорее закончилось. И о том, чтобы дядя понял, что летчик из Сибиряка никакой и отпустил бы его в сухопутные войска.

Они выехали на взлетную полосу так же, как и стояли до этого, рядами по двое. Внутри кабины было тихо, двигатели работали почти бесшумно, а если понадобится, они вообще не будут производить ни звука. Сопла повернулись вниз, светоотражающие фюзеляжи заблестели на солнце.

Их истребитель начал подниматься, медленно, спокойно, давая Сибиряку время привыкнуть к воздуху. Он с силой сжал боковины своего кресла. Через прозрачный фонарь было видно небо. Светоотражающее покрытие делало небо сине-серым, каким бывает океан после бури.

Сибиряк посмотрел вниз и покрылся холодным потом. За плавным подъемом он не заметил, как высоко они оказались. Взлетная полоса выглядела как штрих, прочерченный в поле аэродрома. Тайга слилась в единое целое: не деревья по отдельности, но зеленая неподвижная масса простиралась до края Земли. Залюбовавшись, Сибиряк на секунду забыл про свой страх. Они еще поднимались вертикально, теми же парами, но небо никак не приближалось к ним. Казалось, они будут двигаться так вечно, и никогда не погрузятся в сине-серую глубину, в этот перевернутый вверх ногами зависший над землей океан.

Группа наконец двинулась вперед.

– Ты в порядке? – спросила Туяра, немного взволнованная. – Ты сидишь тихо.

– Все в порядке, – он кивнул, и на сей раз его ответ был более-менее честным.

Они летели плавно, будто прогуливались. Туяра показывала Сибиряку небо, а небу – Сибиряка, знакомила их друг с другом. Здесь все было иначе, чем в гражданской авиации. Огромные пассажирские самолеты с висящими под крыльями дополнительными капсулами, не давали людям того слияния с воздухом, какое давали эти юркие, остроносые железные птицы. Один на один с высотой, истребитель чувствовал воздушный поток, соединялся с ветром. Сибиряку казалось, что они качаются, как корабли на волнах. Страх постепенно отступал, маленькими шажками, неохотно. Группа начала обгонять их самолет. Сибиряк не видел пилотов в кабинах, но знал, что они там точно есть, и отчего-то знал, что они полностью погружены в небо душой и телом, невозмутимо смотрят вперед через опущенные визоры, и летят туда, куда им приказано лететь.

– У нас с тобой сегодня простая программа. Генерал просил не пугать тебя фигурами высшего пилотажа, так что мы с ребятами просто налетаем часы, отдохнем за штурвалом. А ты немного обвыкнешь. – Самолеты направлялись в сторону солнца, и она опустила визор.

«Отдохнем», – повторил Сибиряк. А ведь и правда, почему бы нет? Он тоже опустил визор. Внизу лес, вверху небо, и все было так правильно и хорошо, что он вдруг почувствовал прилив радости, а на глаза навернулись слезы.

– Товарищ полковник, – позвал он. – Давайте полетаем нормально, пожалуйста.

Он не знал, правильно ли выразился, но ему вдруг захотелось почувствовать все сразу. Восторг и страх бурлили в нем пьянящим коктейлем, и он совершенно забылся. Больше не было никакого Сибиряка, не было ни прошлого, ни будущего. Не было ничего на свете, кроме неба и группы из десяти самолетов, разошедшихся птичьим клином.

– Сам напросился, – засмеялась Туяра, и, прежде чем надеть маску, передала остальным: «Наш брат дает добро. Покажем ему, на что мы способны!»

Сибиряк не знал, каким был их ответ, но она быстро откликнулась.

– Да нет, давайте-ка полегче. Первый раз ведь…

Сибиряк надел маску. Он почувствовал, как она прижалась к его лицу, покачал головой в легком круглом шлеме, повертел запястьями и хрустнул костяшками пальцев.

«Наш брат»… У него такая большая семья, теперь он не одинок.

Соколова набирала скорость. Они неслись все быстрее, и Сибиряк чувствовал, как его вжимает в кресло. Она потянула штурвал на себя, перед его глазами небо вдруг стало темнее, и ему показалось, что сейчас они вылетят в космос. Глупость, конечно, но у него перехватило дыхание, в животе ухнуло, он на секунду ощутил каждую свою кость, налившуюся неимоверной тяжестью. Перегрузка была серьезной, но не долгой. Туяра снова потянула штурвал на себя, самолет задрал нос, потом перевернулся, и теперь вверх тормашками они неслись навстречу зеленому лесному ковру. Тело исчезло, вместо него лишь пустота, в которой, казалось, вот-вот захлопают струи воздуха. Свободное падение. Сибиряк делился на атомы, он был и не был одновременно.

Туяра пересеклась с другим самолетом и попала в его воздушный поток. Их весело тряхнуло, Сибиряк дернулся, как кукла на веревочках, его онемевшие конечности подпрыгнули и вернулись на место. Они неслись вниз, и когда он подумал, что все кончено и успел перепугаться, полковник снова потянула штурвал. И, как только самолет пошел куда-то вперед и немного вверх, она завертела истребитель вокруг своей оси. Они кружились и кружились, Сибиряка, пристегнутого ремнями, мотало в кресле, размякшего и такого счастливого, каким он никогда еще не был. Только через несколько секунд он понял, что кричит от восторга, голосит без смущения, а довольная Туяра кружит его в железной птице, ввинчивая в небо, в которое теперь он был влюблен по уши.

Жить двести лет

Туяра спала на той половине постели, что была дальше от окна. Лунный свет прошелся по простыне, добрался до пододеяльника, но так и не коснулся ее оголенной спины. Антон вдруг подумал, что у Туяры трогательно узкие плечи. Неужели он никогда раньше этого не замечал? Она младше его на семьдесят лет, но на вид разница между ними не так уж заметна. Антон помнил, как принимал ее в авиацию пятнадцать лет назад. Он растил из нее пилота-асса, на которого всегда сможет положиться.

В окне жилого блока ставки горел свет.

– Титов никогда не спит, – подумал Антон. – Или делает вид, что не спит. Маршал – мастер иллюзии. Среди солдат о Титове ходят легенды, которые он с удовольствием подогревает.

Лебедев встал, оделся. Приложив запястье к биометрическому замку двери, тихонько вышел. Он оглянулся на Туяру: потянувшись, она перевернулась на другой бок.

Он шел пустынными коридорами. Мало кто выходил из своих комнат по ночам – здесь казармы, а не студенческое общежитие. И, хотя никто официально не запрещал перемещаться внутри блоков даже после отбоя, в присутствии командования воинский состав вел себя сдержано. Парни были молоды, но уже чувствовали, что скоро им предстоит сделать выбор: повзрослеть, научиться выдержке и дисциплине, или погибнуть.

«Все в жизни – выбор. Ты выбираешь между трусостью и отвагой, между любовью и ненавистью, согласием и отказом. Такая простая истина. Порой хочется притвориться, что кто-то все решает за нас. Что мы – марионетки, которыми управляет некто всемогущий и невидимый. А мудрость приходит лишь тогда, когда мы понимаем, что во всем дерьме своей жизни мы виноваты сами, потому что однажды сделали неправильный выбор». Антону было больше ста лет, и он иногда позволял себе немного философии.

– Не помешал?

– Заходи, – маршал Титов и впрямь не спал. Он читал донесения на планшете. – Сейчас вызову Егора и сразу начнем. Выпьешь?

Лебедев подошел к бару у стены, открыл деревянную лакированную дверцу, достал бутылку и три стакана.

Титов поставил на стол транслятор. Из отверстия в крышке протянулся голубой луч, расширился, и перед ними возникла трехмерная карта России. Титов увеличил карту.

– Разрешите войти, товарищ маршал?

– Заходи, Егор. – Титов изучал проекцию карты.

– Это схема расположения опреснителей по всей стране, – догадался Лебедев.

– Совершенно верно, – ответил Титов. – Наши военные геологи прислали ее сегодня.

– И сколько пресной воды башни могут производить в месяц? – спросил Макаров.

Титов повел рукой, схема медленно завращалась, проецируясь до самого потолка.

– На сто пятьдесят миллионов человек. Больше никак, – ответил маршал.

– Но этого хватит только на граждан нашей страны. У нас договор с Европой о взаимопомощи и приеме беженцев…

– Я знаю, – прервал Макарова Титов. – Это максимальные мощности, которые мы можем себе позволить в ближайшие годы. Такое оборудование производили в странах, где сейчас затоплены и остановлены заводы. Новых опреснителей не будет, а свои мы сделать не можем – не хватит комплектующих.

– Что это значит для нас? – спросил Макаров, хотя уже догадывался, каким будет ответ.

Титов помолчал, повертел стакан в руке.

– Это значит, что парламенту придется отменить все договоренности, подписанные с Европой. Мы не примем беженцев.

– Партнеры этого так не оставят. Территория, подобная нашей, теперь дороже золота. Будет война, – ответил Макаров.

– А парламент ни за что не нарушит договор с Европой, хотя все протоколы были подписаны еще до критического ухудшения обстановки, – добавил Лебедев.

– Теперь ты знаешь, Егор, зачем я пригласил тебя сюда, – начал маршал. – Я объяснил парламенту, что, если в страну хлынут миллионы людей, у нас не хватит ни лекарств, ни продуктов, ни воды. Они фактически обрекут россиян на смерть.

– Что нам теперь делать? – Егор прикрыл глаза ладонью. Он думал, но ничего путного не приходило ему в голову.

– Если парламент не в состоянии принять волевое решение, значит, его должен принять я, – ответил Титов.

– Но ты подчиняешься парламенту, – заметил Егор и посмотрел на Антона. Тот, невозмутимо пил свой виски.

– Только до тех пор, пока я сам не встану во главе страны. – Маршал приподнял уголки губ, но и этого было достаточно, чтобы он еще больше стал похож на хищного ястреба.

Глаза Егора Макарова округлились.

– Государственный переворот? – шепотом спросил Егор. – Антон, ты давно в курсе?

Когда маршал и Лебедев утвердительно кивнули, на лбу генерал-майора Макарова выступил холодный пот.

***

Башенный кран перетаскивал длинный блок магнитных рельсов: за пределами Мирного начали строить сверхскоростную железную дорогу с магнитной левитацией. Сибиряк подумал, что через несколько лет железные дороги как паутина раскинутся по всей республике Саха, и на высоте двадцати метров над землей, в вакуумных тоннелях на скорости тысяча километров в час будут проноситься маглевы.

– Сибиряк! – Лебедев окликнул племянника. Антон шел в его сторону со странно озабоченным лицом.

– Что случилось?

– Маршал хочет видеть тебя на совещании, – сказал Антон.

– Зачем я ему? – удивился Сибиряк.

– Скоро все сам узнаешь… – ответил Антон. – Пойдем, не то опоздаем.

Они шли к главному корпусу. Сильный ветер трепал штандарты на крыше.

Все кресла в кабинете были отодвинуты в ожидании участников совещания. Сибиряк с дядей подошли к окну.

– Смотри, сколько бронированных машин. Сегодня тут будут командующие со всей страны. На аэродроме с утра была суета, теперь она переместилась сюда, – усмехнулся Лебедев.

– Слушай, – Сибиряк повернулся к нему. – Я по твоему лицу вижу: тут что-то готовится.

– Просто сиди и молчи, – попросил генерал. – Это совещание повышенной секретности. Я отвечаю головой за то, что ты не произнесешь ни слова о том, что услышишь здесь. Ты понял, что это очень серьезно?

– Понял, – глядя во все глаза, испуганно согласился Сибиряк.

Новые и новые командующие на своих бронемобилях парковались у подъездной дорожки. В кабинет входили высшие офицерские чины, которых он раньше здесь не видел. Дроны охраны зависали над крышами машин, двери распахивались, из них первыми выходили вооруженные андроиды, и только затем выпускали своих подопечных из салона. Андроиды провожали офицеров до входа в здание и, вместе с другими умными машинами, приложив автоматы к плечу, вставали по сторонам от входной двери.

– Ну что, товарищи, начнем? – Маршал Титов вошел в кабинет, и все присутствующие поднялись со своих мест и отдали честь.

Сибиряк потихоньку пробрался к стулу у дальней стены. Он посмотрел на дядю, стоящего по правую руку от Титова. Дядя был хмурым и настороженным.

– Вольно, – сказал Титов.

Сибиряк оглядел комнату. Начальник разведки Василий Павлович, как всегда в сером свитере и серых брюках, сидел в самом темном углу и внимательно наблюдал, стараясь быть как можно незаметнее.

Пока генералы говорили, Сибиряк их разглядывал. Все они включили проекции орденов и медалей на груди. Докладывая, генералы смотрели на Титова, изучали его реакцию, но бледное лицо маршала было как всегда каменным, словно выточенным из мрамора. Его ястребиный профиль, когда он поворачивался в сторону окна, выдавал в нем человека упорного, властного, не терпящего неповиновения.

Через час, когда последний из выступающих доложил обстановку, Титов встал, прошелся по кабинету. Вдруг он подошел к Сибиряку: руки за спиной, худой и высокий, он смотрел на Сибиряка сверху вниз. Уголки его губ приподнялись в подобие улыбки.

– Товарищ рядовой, – сказал он спокойно. Все в удивлении повернули головы в их сторону. Сибиряк покраснел. – Могу я называть тебя «мальчик»? Хотя, наш Сибиряк никакой не мальчик. Прости. Тебе уже восемьдесят лет…

В комнате раздался шелест голосов. Присутствующие знали и про Антона Лебедева, и про его племянника, но генералов все равно поражала невероятная способность этих двоих сохранять молодость и жить почти до двухсот лет.

– Сибиряк, – Титов приглашающе махнул рукой, развернулся и пошел к своему месту. Сибиряк последовал за ним. Он встал с правой стороны от маршала, поближе к креслу дяди. Антон смотрел на него спокойно, он уже знал, о чем сейчас пойдет речь. Как только маршал сел, в кабинете наступила полная тишина.

– Товарищи, – начал маршал. – Поговорим о том, что касается всех нас, о том, что перевернет нашу жизнь… – он выдержал паузу. – Как вы знаете, мой дорогой друг Антон Лебедев и его племянник, наш новый сослуживец, будущий военный летчик, несут в своих генах удивительную способность жить два столетия. При этом они сохраняют молодость в разы дольше, чем обычные люди.

Генералы переглянулись, им не терпелось узнать, что задумал маршал.

– Мало кто из вас знает, что тридцать лет назад Сибиряк был частью эксперимента в Нью-Йорке, в одном из лучших в мире институтов генетических исследований. Из его крови генетики получили так называемую «Вакцину от старости».

Генералы насторожились, они знали о существовании вакцины: много лет назад об этом открытии заговорил весь мир. Но они и предположить не могли, что вакцина была сделана на основе крови Сибиряка. Титов продолжил.

– Да, я тоже был несказанно удивлен этим фактом. Так вот, пресса пошумела о вакцине несколько лет, но потом сведения о ней стали появляться все реже, пока разговоры не стихли окончательно. Правительство Соединенных Штатов распорядилось больше не выпускать статьи на тему вакцины, и сделало все возможное, чтобы мир забыл о ней. Но военные не забыли. Российская сторона много лет работала над тем, чтобы получить формулу, аналогичную созданной в институте Карпентера, и усовершенствовать ее. Дело в том, что в первоначальном виде вакцина давала побочные эффекты, не совместимые с жизнью. И те, кто хотел продлить свое существование, через несколько лет неожиданно отходили в мир иной. О вакцине и ее создателе забыли, идею забросили. Но не у нас на Родине. Наши ученые потратили почти тридцать лет на то, чтобы довести вакцину до ума. И мы наконец добились положительного результата без побочных эффектов.

Никто не проронил ни слова. Затаив дыхание, все смотрели на маршала.

– Товарищи, – продолжал маршал, – я бы хотел наградить вас и тех командующих, которые сегодня не смогли здесь присутствовать, но верой и правдой служат России в это нелегкое время. Я предлагаю каждому из вас, если вы, конечно, согласитесь – выбор всегда за вами, и вы можете отказаться – принять мою благодарность в виде вот такой маленькой ампулы с эликсиром молодости. – Он достал из кармана запечатанную ампулу, внутри плескалась золотистая жидкость.

– Но мне понадобится от вас одна услуга. Сейчас возможность наградить вас по достоинству не в моей компетенции. Сегодня я – всего лишь маршал. Но в тот день, когда я стану Верховным Главнокомандующим, я смогу выполнить обещание. Если вы поддержите меня в грядущих событиях, вы получите то, о чем не могли даже мечтать.

Генералы были ошарашены, они не отводили глаз от золотистой жидкости, способной подарить им еще как минимум сто пятьдесят лет жизни, а Виктору Титову – безграничную власть над огромной страной.