Читать книгу: «Тайга: андроиды», страница 17

Где скрывается ложь

Донг Ли десяток раз прослушал записи с черного ящика. В первые несколько раз он задыхался, когда слышал голос своего сына, мысли в его голове тут же путались, а на глаза наворачивались слезы. Он останавливал запись, переводил дыхание, потом брал себя в руки. Он прислушивался к каждому слову, ловил каждую деталь, в своем воображении восстанавливал секунду за секундой, пока наконец не убедился – в тот день система управления вертолета Зихао дала сбой. А за несколько минут до этого бортовой компьютер полностью вышел из-под контроля. Этого просто не могло быть, по крайней мере в машинах, которые уже приняты на службу вооруженных сил. Единственное объяснение, которое приходило Донгу в голову: система, которую поставили в вертолет его сына, была недоработана. Но как такое могло случиться? Перед тем, как оснастить боевую машину новой сетью, проходят месяцы испытаний, над созданием программы трудятся десятки программистов. И в эксплуатации они уже не дают сбой, по крайней мере раньше такого не случалось. Донгу стало очевидно: байки, которыми кормили его Титов и Лебедев, были ложью, как с самого начала он и подозревал. Сочетание тумана, ветра и магнитных полей в зоне катастрофы – ничего умнее они придумать не могли.

Донг погладил фотографию сына на мониторе браслета. У него появилась идея.

Он взял машину, ввел конечную точку в навигаторе. Если Василий Павлович поинтересуется, зачем Донг отправился в инженерный корпус (а разведчик обязательно узнает, что Донг был там), тот имеет железную отговорку. Он должен больше узнать о роботах-колесах перед покупкой первой партии.

Машина остановилась у главного входа в инженерный корпус. Часовой отдал генералу честь. Донг знал, что должен протянуть подкожный чип для идентификации, но скорее всего у него нет доступа. Он решил действовать напрямую.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – громко произнес часовой.

– Вольно, – ответил Донг и пошел прямо ко входной двери. Часовой поспешил за ним.

– Виноват… – окликнул он.

Донг обернулся. Его лицо приняло грозное выражение.

– Товарищ генерал, разрешите обратиться, – повторил часовой несмело. – У меня инструкции… Ваш чип…

– Ты ослеп? Не видишь кто я? – рявкнул Ли.

– Вижу, товарищ генерал. Но у меня инструкции… – залепетал часовой.

– Я о твоих инструкциях доложу Макарову. Ты впредь думать забудешь, как мне перечить, – взорвался Ли.

– Виноват, товарищ генерал… – Часовой отступил.

Довольный собой, Донг дернул дверь и вошел внутрь. Жалко мальчишку. Тот должен был остановить Ли и потребовать разрешения. Юнец нарушил инструкции, стоило только старшему по званию повысить на него голос. Это никуда не годилось. Ли поморщился. Для него армия всегда была символом порядка и непреложного послушания, здесь следовали четко установленным правилам. Его сын боролся с системой вертолета до последнего, он не покинул борт, не эвакуировался; он поступил так, как учил его отец – до конца выполнял свой долг, даже ценой собственной жизни. Сейчас Донг как никогда гордился сыном. Он узнает, кто поставил Зихао недоработанную систему. Узнает, во что бы то ни стало.

***

Донг поднимался на лифте. Он едва ли представлял, какой этаж ему нужен. Плана не было, и он надеялся на удачу. Прежде всего следует осмотреться, поговорить с кем-нибудь, чтобы найти хоть какие-то концы. Тогда уж он потянет за ниточки, пока не размотает весь клубок.

Сквозь прозрачные стенки капсулы лифта он увидел Никки и срочно нажал на «стоп». Двери открылись.

– Никки, – окликнул он программиста.

Тот обернулся, тут же провел пальцем за ухом, включив переводчик.

– Здравия желаю, товарищ генерал.

– Вольно, – кивнул Донг. – Я пришел узнать, как продвигается работа по обучению роботов-колес.

Одет Никки был как всегда просто: джинсы и линялая майка с надписью на всю ширину груди. Смысла надписи Донг не уловил, но судя по вытянутому из сжатой кисти среднему пальцу, написано было что-то неприличное. Донг не ценил юмора на рабочем месте, тем более от человека, находящегося на такой ответственной должности, как Никки. Этот кудрявый парень всегда казался ему раздолбаем, но талантливым раздолбаем, тут уж ничего не попишешь.

Никки провел Донга в конец огромного зала.

– Присаживайтесь, – он подкатил Донгу стул на колесиках.

Генерал отодвинул грязную чашку, смахнул в урну фантик от давно съеденных снеков. Программист даже не обратил внимания, что генералу пришлось прибираться у него на столе. Никки увлеченно открывал программу сразу на трех мониторах.

Донг посмотрел на раскладку. Он ничего не смыслил в символах и кодах, и пока Никки объяснял, что конкретно они делают с боевыми колесами, Донг кивал, но думал о своем.

Наконец, Никки сделал паузу. Ею и воспользовался генерал.

– Прекрасно. Я высоко ценю вашу работу, – начал он, изобразив на лице вежливую улыбку. – Бумаги для заключения контракта на закупку будут готовы на этой неделе.

Никки удовлетворенно кивал головой.

– У вас есть какие-то вопросы ко мне? – поинтересовался он.

– Вопросов нет, спасибо. Честно говоря, я мало разбираюсь в программировании, но вы доходчиво объясняете, – похвалил его Донг в расчете на то, что главный программист станет сговорчивее.

Тот зарделся от гордости.

– Могу я у вас кое-что узнать? – Донг пожалел, что не подготовился заранее. Теперь ему приходилось в спешке подбирать слова, и он боялся сказать нечто, что может выдать реальную цель визита.

– Конечно, помогу, чем смогу, – закивал Никки.

Донг знал, что главный программист прекрасно осведомлен о том, что случилось с вертолетом его сына. Значит, даже самый небольшой намек насторожит Никки и тот непременно доложит руководству о любопытстве генерала. Нужно быть осторожным.

– Как вы знаете, многолетнее сотрудничество Пекина и Москвы предполагает обмен опытом между нашими странами. В том числе и в сфере новых технологий.

Никки опять кивнул и Донг продолжил.

– Мы только начали строить инженерные башни в наших воинских частях. До недавнего времени мы пользовались устаревшими технологиями для зарядки и починки дронов и андроидов. Ваши коллеги предоставили нам исчерпывающие документы по проектированию башен, за что мы выражаем вам искреннюю благодарность. И теперь мне бы самому хотелось посмотреть, как у вас тут все устроено. Возможно, когда я вернусь в Пекин, мне удастся внести предложения по улучшению наших новых башен.

Донг остановился. «Ну я загнул», – подумал он. Собственный экспромт его не впечатлил, но, судя по горящим энтузиазмом глазам Никки, тот обрадовался просьбе генерала.

– Конечно, я с удовольствием проведу экскурсию! – Он потер руки и тут же встал с кресла.

Никки вел Донга по этажу, показывая каждый закуток. Донг лавировал между рабочими столами, андроидами, подключенными к компьютерам, один раз пригнулся, чтобы не столкнуться с влетевшим в окно дроном, но ничто из показанного Никки его не интересовало. Донг делал вид, что внимательно слушает и впитывает бесценный опыт, а программист распалялся все больше и больше.

Наконец они подошли к лифту.

– Сколько здесь этажей? – спросил Донг.

– Двадцать три, – ответил Никки.

«Если так пойдет и дальше, я отсюда до завтра не выберусь», – раздраженно подумал Донг.

– Знаете, меня интересует организация хранилищ, – сказал он. – Министерство обороны КНР хранит очень много данных на серверах…

– Понял, – прервал его Никки. – Это наша отдельная гордость.

Он нажал на кнопку последнего, двадцать третьего этажа.

Они поднялись наверх. Инженерные башни были увенчаны светящимися прозрачными полусферами. На фоне казавшегося зеленым неба пронеслись несколько истребителей, а в вышине над куполом зависли дроны. Здесь почти не было птиц. Распуганные авиацией, они держались подальше от Мирного.

– Прошу за мной, – окликнул генерала Никки.

Он поднес запястье к биометрическому замку. Первая из множества дверей, расположенных по кругу, открылась.

– Это отсек с личными данными наших военных. Всех, кто служил в Мирном, служит, или будет сюда командирован.

Смотреть внутри комнаты было особенно нечего: просто хранилище электронных документов. Везде мигали огоньки, шумели вентиляторы охлаждения серверов, в полумраке были едва различимы провода, соединяющие одни сервера с другими. Донг снова как мог изобразил на лице заинтересованность.

Никки открывал одну дверь за другой. Они не входили внутрь, оставались в коридоре. Отсек с данными подземного города, отсек с заявками на поставки вооружения. Чего здесь только не было. Необъятная картотека, в которой было записано все – от закупки роботов-пылесосов для гарнизонной столовой, до расходов на постройку тысячи километров железной дороги.

Они обошли последний этаж по кругу.

– Вот и все, – развел руками Никки. – Я показал вам всю систему хранения документов.

– Я что-то пропустил, или мы не открывали вот эту дверь? – спросил Донг.

Никки посмотрел, куда указал генерал.

– А здесь ничего нет, – ответил он как можно спокойнее. – Хранилище пустое. Запасное, так сказать.

Донг пожал плечами.

– Ну что-ж, значит, экскурсию на сегодня завершим. Я с удовольствием приду еще раз. У вас столько этажей, нам будет, о чем поговорить, – сказал он дружелюбно.

Никки расслабился.

– А я с удовольствием вам все покажу.

Программист опасался, что Донг попросит его открыть последнее хранилище, но этого не произошло. Теперь генерал понял, какая именно дверь ему нужна.

– Никки, – обратился к нему Донг. – Могли бы мы еще раз заглянуть в хранилище личных дел?

Никки повел его в другой конец башни, подальше от запретной двери.

Программист поднес запястье к замку. Донг, державший руку в кармане куртки, включил электронный считыватель. Сигнал с браслета Никки скопировался на носитель.

Теперь у Донга был ключ от всех дверей.

Дети тайги

Сибиряк прогуливался вдоль берега карьера. Он думал об Антоне и Туяре. Мысль о предстоящей свадьбе была для него непостижимой. Они с дядей прожили бок о бок пятьдесят лет в поселении, где тот не оказывал знаков внимания ни одной женщине. Сама община была небольшой, и Сибиряк предполагал, что дядя просто не мог найти подходящую женщину из тех, кто там жил. Или… Или человек предназначен для своей второй половины? Конечно, обычные люди забывают об этом, они не слышат голос своего сердца, поэтому часто влюбляются, не в силах распознать того единственного, кто предназначен им судьбой, не в состоянии проявить терпение, чтобы дождаться того, кто им уготован. Но в поселении люди умели внимать шепоту своей души. Именно поэтому союзы среди поселян совершались на всю жизнь, либо не совершались вовсе. Так и Сибиряк, за все пятьдесят лет жизни в тайге, ни разу не был влюблен. А потом появилась Ева. Он был уверен, что Ева была той единственной, и он потерял ее навсегда.

Сибиряка неумолимо тянуло к Леде, но его вера в свою половинку была непоколебимой, и всякий раз он отводил от Леды взгляд, не позволял себе протянуть к ней руку, не давал ей шанса хоть немного приблизиться к нему. Перед глазами Сибиряка вставала Ева и его чувства к Леде тут же меркли, как затухает огонек в костре холодным предрассветным часом.

– Наслаждаешься природой?

Сибиряк вздрогнул. Стоило ему подумать о Леде, и вот она, тут как тут, явилась на зов его мыслей. Между ними крепла связь, и как бы Сибиряк не отталкивал девушку, он не мог противостоять тому, что между ними формировалось.

– Привет, – улыбнулся он и перевел взгляд на водную гладь карьера.

– Я от Артура, – сказала Леда.

– Как он? – спросил Сибиряк.

– Ты его ни разу не навестил за эти дни, – осуждающе сказала она.

Сибиряк опустил голову, посмотрел на носки ботинок.

– Я понимаю. – Леда осторожно положила руку ему на плечо. – Но так нельзя. Тебе нужно перебороть себя и сделать Артуру приятное. Ради него, понимаешь?

Сибиряк услышал в этих словах мудрость взрослой женщины. Ему почудилось, будто с тех пор, как Леда вплотную занялась Артуром, она повзрослела. Он взял ее руку в свою. Не ради себя, а ради нее. Потому что Леде это было приятно. Он почувствовал движение ее души. Легким ветром оно пронеслось по его венам. Теперь он ощущал в Леде покой, которого не было в ней раньше.

– Читаешь в моей душе? – поинтересовалась она.

– Нет. Просто мне показалось, что ты изменилась.

Держась за руки, она сели на шезлонг. Сибиряк знал, что будет жалеть о том, что не отнял свою руку от ее ладони. Этим жестом он давал ей слишком много надежды. Надежды, которую он не сможет оправдать. Но он позволил себе слабость, и разберется с этим позже. А сейчас им было хорошо вдвоем. Поверхность воды показалась ему зеленой, цвета волос Евы, но видение пропало. Снова синяя гладь карьера смотрела в небо круглым глазом.

– Мне понравилось заботиться об Артуре. Теперь мне есть чем заняться, – порадовалась Леда. Она сжала пальцы Сибиряка.

– Ему повезло с тобой, – тихо сказал Сибиряк. – Я приду сегодня вечером. Напиши мне, когда он не спит.

– Ладно, – кивнула Леда. Она подставила лицо солнечным лучам. Ветер подул со стороны леса. – Пахнет хвоей, правда?

– Да, я тоже почувствовал, – согласился Сибиряк.

Леда сама отпустила его руку. Сибиряк испытал ноющую пустоту в том месте, где их ладони только что соприкасались.

– Может, прогуляемся по лесу? – предложила Леда. – Ты знаешь, что я тоже выросла в окружении тайги?

Сибиряк был плохо знаком с растительным миром Швеции, и не знал, какой была великая тайга в тех местах. Но вдруг он остро почувствовал особую связь с Ледой. Она знала тайгу, которая и для нее была родным домом. На секунду Сибиряк задумался, а что, если у человека есть не только одна половинка?

– Пойдем к реке? Там сейчас хорошо, – предложил Сибиряк.

Между деревьями светило солнце, яркое, всевидящее, оно разглядывало двоих заплутавших в лесу людей. Десять лет назад в начале марта здесь царили лютый холод и снежный плен. Теперь же из подтаявших белых бугорков выглядывали первые весенние цветы.

Леда склонилась к одному из крохотных цветков. Она встала на колени, джинсы измазались в мокрой земле. Наклонилась так низко, что ее светлые волосы коснулись зеленого лишайника.

– Чувствуешь запах? – она не отрывала лицо от цветка.

– Честно говоря, нет, – признался Сибиряк. Он не решался наклониться к тому же цветку, чтобы не соприкоснуться с ней.

– А ты принюхайся… – Леда подняла на него желтые круглые глаза с большими черными зрачками, удлиненными сверху-вниз.

Сибиряк пару раз моргнул, чтобы сбить наваждение, но оно не проходило. Он огляделся по сторонам. Тайга зашумела, она приветствовала своих детей, знакомых ей каждой клеточкой их человеческих тел.

– Ты всегда знаешь, кто свой, а кто не свой? – спросила Леда.

– Знаю… По запаху, – просвистел Сибиряк, взмахнув крыльями.

Он поднял длинный клюв.

Леда подняла серый пушистый хвост.

Они подошли друг к другу. Леда пахла мхом, которого только что касался ее нос, измазанный в цветочной пыльце.

– Не только по запаху. Мы распознаем своих по многим признакам. Иногда достаточно взглянуть друг другу в глаза…

Леда с любопытством посмотрела в бледно-желтые глаза Сибиряка. Он не отвел взгляд, тогда Леда немного пригнула голову, показывая, что из них двоих главный – он. Стерх на длинных ногах обошел волчицу по кругу, изучая. Она ударила его хвостом по красному клюву.

– Побежали? – Леда потянулась на передних лапах, выгнула спину, готовясь к забегу.

– Полетели. К плотине? – Сибиряк осторожно ткнул клювом ей в бок.

Волчица ничего не ответила, она смотрела вперед. Ее острый нюх почуял воду и песок на берегу реки. Ее острый слух за несколько километров уловил звук падающей с плотины воды.

Она бежала между деревьями. Стерх следовал за ней. Его широкие крылья в полете едва не задевали стволы деревьев. Пару раз ему пришлось бежать по земле на тонких ногах. Он пригибался под ветками, стараясь не потерять из виду высоко поднятый серый хвост волчицы, и снова взлетал.

Леда ярко ощущала запахи. Хотя бежала она быстро, но успевала заметить все, что происходит вокруг. Вот ягода. Еще не спелая и крепко сидит на веточке, что питает ее соком жизни. Ягода скоро нальется, почернеет, станет мягкой и податливой, а внутри нее забродит красный терпкий сок, от которого сводит язык. Это знание пронеслось в голове Леды за секунду. И вот она уже в паре метров от синих цветов горечавки. Она слышит, как внутри что-то жужжит. Не пчела, что-то иное, с тонкими прозрачными крыльями. Чашечка горечавки глубока, как пиала, и на ее дне скопился солнечный нектар. Горечавка осталась позади. Леда снова принюхалась и тут же услышала запах Сибиряка. Его крылья пропитались ароматом леса, весенним ветром. Волчица вдруг остановилась, окунулась мордой в пожухлые иглы погибшей старой сосны, разбросанные вокруг трухлявого ствола. Стерх приземлился и с разбега прыгнул на волчицу – та валялась в сосновых иголках и повизгивала от удовольствия. Она легонько укусила его за белую шею. Стерх засвистел и отпрянул. Волчица встала. Она кружила вокруг стерха, не сводя с него глаз, словно готовилась напасть. Но по ее вихляющему хвосту он понял, что волчица просто решила его подразнить.

Стерх крутился на месте, чтобы не упустить волчицу из виду. Под его длинными ногами пружинил плотный ковер сосновых иголок. Волчица остановилась на секунду, и вдруг бросилась прямо на него. Стерх расставил мощные крылья. Он открыл красный острый клюв, но волчица не испугалась. Она повалила его на спину, прижала его крылья к земле.

– Сдаешься? – прорычала она, наклонившись к нему.

Вместо ответа стерх прихватил ее клювом. Он почувствовал вкус ее шерсти. Они замерли. Волчица оскалилась и неожиданно ударила его лапой по животу. Стерх хлопнул крыльями, перевернулся на ноги, но волчица набросилась на него сбоку, схватила за шею и повалила обратно на землю. Он ощутил четыре острых клыка, впившихся в его перья. Но волчица была аккуратной. Как только стерх засвистел, она ослабила хватку, разжала челюсти и пару раз примирительно лизнула его клюв языком. Стерх помотал головой, потряс крыльями, отряхнулся от иголок. Волчица смотрела на него своими желтыми глазами, долго и внимательно.

Они прислушались. Уже недалеко та самая плотина.

– Бежим? – просвистел он.

– Летим, – прорычала волчица.

Она уже не бежала, а беззвучно трусила по мягкой земле, принюхиваясь к заячьим следам. От запаха грызунов и зайцев у нее разыгрался аппетит, но времени на охоту не было. Солнце уже почти зашло. У них оставалось еще полчаса до темноты, чтобы насладиться друг другом, запахами, звуками, свободой.

У реки Ирелях волчица остановилась. Стерх приземлился рядом с ней. На другом берегу окончившие работу люди и андроиды шли к своему лагерю. Справа от них высилась плотина. Построенная, чтобы защитить местность от повышающегося уровня воды, она пропускала оглушительные водопады через пять распределительных отверстий. Выше по течению Ирелях совсем вздулась.

– Водное божество будет довольно, – проскулила волчица, глядя на воды реки.

– Ты его знаешь? – Стерх прижался клювом к ее боку.

– В Швеции я часто видела его отражение в реке.

– Это была ты, просто непричесанная, – просвистел стерх и тут же пожалел об этом. Волчица встала на задние лапы. Она показалась ему огромной. Ее серый живот, мягкий, горячий, теперь был прямо перед ним. Она молниеносно опустила лапы на его грудь и толкнула назад. Со свистом стерх покатился к реке, вниз с отвесного берега. Волчица боком спускалась за ним, оскалив зубы. Она была в ярости. Стерх вскочил на ноги и бросился в воду. Ирелях пахла песком и тиной. Волчица уже мчалась по воде, и брызги вокруг нее светились искрами заходящего солнца. Подумав немного, стерх позволил ей себя нагнать. Они плескались в Ирелях, пока тьма не вступила в свои права, а небо не обсыпало звездами. Когда они окончательно вымокли и выдохлись, стерх прихватил волчицу за ухо.

– Все, хватит. Ты все перья из меня выдрала.

– Это тебе за водяное божество, – волчица высунула длинный розовый язык.

Они отряхнулись, взобрались по покатому склону. Волчица затрусила обратно к военному городку, стерх летел над ней.

Речное божество вздохнуло с облегчением. Оно было ворчливым и не любило гостей в своих водах. Пригладив лохмы, оно отправилось в свой дозор вниз по течению.

Купол над Москвой

Оба самолета поднимались вверх одновременно, держась на небольшом расстоянии друг от друга.

– Группа вылетает через пятнадцать минут следом за нами. – Антон сверился с планом в наручном браслете. – Мы должны расчистить для них дорогу.

– Знаю я, – буркнула Туяра в микрофон. – Сто раз уже повторяли.

Когда она волновалась, то становилась раздражительной.

Маршал стоял на смотровой площадке, Василий Павлович был тут же. Титов чувствовал, что разведчик не одобряет его выбор, но молчит. Василий Павлович никогда не обсуждал приказы маршала, пока тот сам не поинтересуется его мнением. Но сейчас Титов не хотел ни о чем спрашивать. Судьба решиться в ближайшие пару часов, и, если все пойдет по плану, то никаких обсуждений не понадобится.

– Удачи, – пожелал маршал в коммуникатор.

Туяра и Антон были уже высоко в небе.

– Давай, Антоша, – добавил Титов. Он никогда не называл Антона так при других, но сейчас чувствовал, что Лебедеву нужна моральная поддержка.

– До победного, – ответил Антон в коммуникатор. В наушнике Титова раздался щелчок. Это Антон закрепил кислородную маску на лице.

– До победного, – откликнулась Туяра.

– Я в тебя верю, Туяра, – ответил маршал.

Два истребителя скрылись из вида в мгновение ока. В эфире наступила тишина.

Группа из тридцати истребителей ждала ровно пятнадцать минут на взлетной полосе. Техники ходили вокруг машин, проверяя готовность. В сотый раз, но так было спокойнее.

Титов повернулся к Василию Павловичу.

– Сегодня решающий день.

Василий Павлович прищурился. В стеклах его очков отражался маршал и небо над его головой.

– Решающий для всех нас и для страны.

Титов кивнул.

– Поехали. У нас двадцать минут, пока Туяра и Антон долетят до точки назначения. К тому времени надо быть в кабинете.

Они сели в машину. Смотровая площадка опустела.

***

Под толстыми летными перчатками Туяра чувствовала обручальное кольцо на пальце.

– Захожу первым. Ты прямо за мной, – голос Антона, искаженный коммуникатором, прозвучал в ее наушниках.

– Нас попытаются сбить, – сказала Туяра.

– Не сразу. Никки активирует маскировку. Пройдет до десяти минут, пока они поймут, что кто-то снял купол.

– Я буду смотреть в оба, как ты учил.

Антон не ответил. Она слышала его дыхание в кислородной маске.

– Зачем он поставил нас вместе? – спросила Туяра.

– Титов? Не знаю. Два лучших командира в авангарде, под обстрелом. Черт его знает, что будет, если он потеряет нас обоих.

– Спросишь его, когда вернемся.

– Если вернемся, – буркнул Антон.

Туяра не любила в нем эту черту. Антон никогда не был оптимистом, если дело касалось боевых вылетов. Ей хотелось услышать от него слова поддержки, но вместо этого Антон хотел, чтобы его самого убедили, что все будет хорошо. Ей казалось, что Антон боится спугнуть удачу, или не хочет давать своим людям пустых обещаний. Все они знают на что идут, и чем все может закончиться. Каждый сам для себя решит на что надеяться.

– Пять минут, – сдавленным голосом сказал Антон.

– Не волнуйся, мы справимся, – мягко сказала Туяра, но ее голос предательски дрожал.

– Четыре минуты, – продолжил считать Антон.

Они неслись на огромной скорости. На мониторах высветился сигнал маскировки. Теперь их самолеты стали невидимы для глаза и для радаров.

Антон сделал глубокий вдох.

– Туяра, две минуты, – сказал он.

– Система видит купол. – Туяра бросила взгляд на монитор приборной панели.

Вдалеке над Москвой возвышалась стена защитного купола.

– Пора! – распорядился Антон. – Тимур?

– Я здесь. Начинаем, – откликнулся адмирал. На палубе таркра «Петр Великий» заработали локаторы. – Минута.

– Мы врежемся в купол! Быстрее! – Антон тяжело дышал. – Туяра, сбавь скорость.

– Есть! – быстро ответила Туяра.

– Тридцать секунд! – Тимур был на связи.

Локаторы на борту его крейсера поймали сигнал.

Туяра и Антон приближались к прозрачной стене.

– Сигнал пошел, – сообщил Тимур. – Десять секунд.

– Снимай! Мы разобьемся! – закричал Антон.

Стена защитного купола высилась прямо перед ними. Подозревала ли Москва о вторжении, была ли готова к нему?

– Купол распадается. Пять секунд, – отчитался Тимур.

Датчик компьютера Туяры засек в куполе первичные бреши. Слишком маленькие, чтобы направить в них самолет.

– Задену крыльями, – прошептала Туяра.

– Три секунды. Жди, – приказал Антон.

Бреши в куполе росли.

– Давай! – Антон первым направил самолет в распадающийся купол.

С таркра неслись сигналы, единственные в мире, что были способны разрушить защитный купол над столицей России. Как только Туяра и Антон прорвались в образовавшиеся зазоры, Тимур Унаров наконец выдохнул.

– Снимаем полностью! Скоро пойдет группа. Через пять минут даже следа от купола быть не должно.

– Так точно, товарищ адмирал, – откликнулась команда.

В окно капитанской рубки Тимур видел бешено вращающиеся локаторы, передающие сигнал.

«Если у нас не получится, меня посадят», – он расстегнул верхнюю пуговицу кителя.

Антон и Туяра неумолимо приближались к центру города.

В кабинете Титова Никки с головой погрузился в коды, но, несмотря на его усилия, уязвимость в маскировке самолетов дала о себе знать. Недоработанная программа сбоила и два истребителя проявились в небе.

– Слева! – закричал Антон в коммуникатор.

Туяра дернула штурвал, в паре метров от борта пронеслась ракета. Бортовой компьютер запищал.

– Нас засекли! Четыре ракеты сзади, – она потянула штурвал на себя. Плечевые ремни прижали ее к креслу.

– Выше бери, – вдруг спокойно сказал Антон.

Туяра сразу же вспомнила, каким он становился в самые ответственные моменты: спокойным и хладнокровным.

– Ушла, – сказала она нервно. – Под тобой!

– Ушел, – Антон накренил самолет. Под тем местом, где секунду назад было его брюхо, взорвалась ракета.

– Думал, будет хуже, – выдохнул Антон. Но тут, как насмешка над его словами, по его крылу ударила ракета. – Черт!

Туяра на секунду перестала дышать. Антон еле выровнял машину.

– Посыпалось, – мрачно заключил Антон, глядя, как в воздух с земли поднимаются все новые ракеты.

– Как ты? – спросила Туяра.

– Лететь могу, – констатировал Антон.

Увернувшись от очередной порции ракет, Туяра приблизилась к Антону. Части крыла не было, но повреждения не смертельны.

– Берегись! – крикнул Антон.

Туяра бросила взгляд на монитор. Увернулась. Ракета взорвалась прямо над ней. Ее тряхнуло.

– Ушла, – отчиталась она.

Теперь они были почти у цели. Она посмотрела на часы. Пятнадцать минут истекали.

– Наши летят, – выдохнул Антон.

И точно, на три минуты раньше, чем они рассчитывали, в эфир вышел командир второй группы.

– Идем за вами. Мы решили поторопиться.

– Отлично, – с облегчением сказал Антон. В эфире раздался взрыв. – Что у вас?

Сплошные помехи.

– Кого-то подбили, – сказала Туяра.

– Рассчитываем на себя, – сказал Антон. – Только ты и я.

– Так точно, товарищ генерал, – подтвердила Туяра.

Яркое солнце слепило глаза. Туяра опустила визор, Антон сделал то же самое.

– Неужели это была вся защита? – с сомнением сказал Антон. – Все командование перешло на сторону Титова?

– Не может быть, – ответила Туяра. – Должны бы…

Она не успела договорить. Антон заметил, как справа от него полыхнуло красное пламя.

– Туяра! – позвал он, но ему не ответили.

Теперь он остался в небе один.

– Нет, нет, нет! – в отчаянии кричал Антон. На радарах никого не было.

Руки тряслись. Он с силой вцепился в штурвал. «Нужно вернуться, вернуться за ней». – Антон чувствовал, что его душат слезы. Он летел над городом так низко, что мог рассмотреть крыши домов. Система запищала. На радаре появились еще борта.

– Туяра? – спросил он зачем-то, хотя знал, что это не она.

– Это вторая группа, товарищ генерал, – откликнулись в эфире. – Садимся через две минуты.

– Да, – глухо отозвался Антон. Больше всего на свете ему хотелось вернуться туда, где он увидел взрыв. Но он не имел права.

Купола больше не было. Под завязку напичканная оружием боевая техника Макарова, рассредоточившись по дорогам, на максимальной скорости двигалась к Москве.

Титов в своем кабинете ждал, чем все закончится.

– Хорошо, – шептал он. – Очень хорошо.

Генерал-майор Макаров и Донг Ли тоже были здесь.

– Никто из наших командующих не подвел, – сказал Титов. Он говорил о генералах, которым пообещал вакцину от старости. Ни один из них не отдал приказ перехватить людей Титова. Каждый из них сделал вид, что не замечает идущую на столицу многотысячную армию. Как и договаривались. Если бы хоть один из них предал Титова, бойня началась бы знатная. Но, как и рассчитывал маршал, обещания прожить пару сотен лет действуют на людей гипнотически. Поэтому он почти беспрепятственно совершил то, что готовил так долго.

Антон садился на Красной площади, за ним приземлилась вторая группа. Оставшиеся от их команды двадцать семь самолетов встали на брусчатку молчаливо и угрожающе. Скоро к ним по всем дорогам прибудут бронемашины, танки, реактивные системы залпового огня для пущего устрашения. Они займут столицу. Они возьмут власть.

Маршал ликовал, Василий Павлович потирал руки, генералы, преданные маршалу, наливали победные стопки.

Антон выбрался из самолета, ступил на землю, пошатнулся. Он снял перчатку. Кольцо на пальце проецировало крохотные фото. Они с Туярой на Алдане, они в летном училище, они у борта ее первого самолета. Они там, они тут, они повсюду. До того, как они с Туярой встретились, он спокойно прожил без нее восемьдесят лет. А теперь не мог представить, как проживет без нее хотя бы день.

Кольцо на руке горело золотым светом. Прерывисто сияя, оно напоминало ему, что где-то там осталась его Туяра, и он должен ее найти. Антон запрыгнул в кабину. Ему было безразлично, что подумают о нем остальные командиры. Прожигая соплами брусчатку, он поднялся в воздух и через минуту уже исчез в небе.