Читать книгу: «Тайга: андроиды», страница 16

Слово «мама»

Антон Лебедев и Егор Макаров встречали самолет на взлетном поле.

– Ну наконец-то, – Антон обнял племянника, но Сибиряк едва поднял руки, положил на спину дяди и тут же опустил обратно.

Антон вздохнул.

– Мне очень жаль.

Сибиряк не поворачивался к самолету, он не хотел видеть. Но, как назло, прибывшие к месту посадки андроиды пронесли тело Габи мимо него. Он проводил носилки взглядом.

Капитан Носов отчитывался перед Макаровым.

– Товарищ генерал–майор, разрешите доложить. Мы сделали все возможное… – начал он.

Пепел и Сова стояли рядом.

– Я знаю, знаю, – прервал его Макаров. – Одного не пойму, как голландец успел нажать на курок?

– Мы выбрали правильный момент, товарищ генерал-майор, – вмешался Пепел. – Говнюк должен был отключиться. Но, видимо, в последний момент он все же нашел в себе силы выстрелить. Мы не могли этого предвидеть.

Макаров кивнул.

– Офицер уже был в кабине пилота, он начал затаскивать докторшу внутрь. Думаю, другого шанса оглушить врага у нас не было.

– Вы все сделали правильно, – вздохнул Макаров. – А его тело?

– Как только он потерял сознание, пилот выбросил его из кабины, мы пустили ему пулю в лоб и отчалили.

Носов упорно называл Габи «докторшей», но ни разу не делал этого при Сибиряке. Когда Сибиряк был рядом, Носов, с трудом выговаривая фамилию, все же называл ее Хельгбауэр.

– Придется тебе писать отчет, – сказал Макаров с сочувствием. – Титов в курсе, он все понимает. Соблюди формальности и свободен. – Макаров посмотрел на свой браслет. – Идите позавтракайте. И отдохните немного.

Пепел, Сова и Носов козырнули.

Сибиряк и Антон шли к автомобилю. Инвалидное кресло с Артуром катила подоспевшая Ай Пи.

Когда Сибиряк услышал про Габи и Артура, он примерно представлял, с чем ему придется столкнуться, но реальность оказалась куда хуже ожиданий. Сибиряк не был готов смириться с тем, что он видел в инвалидном кресле.

Антон все же нашел правильные слова.

– Ты не виноват, Сибиряк, – начал он. Помолчал немного, но поскольку племянник так ничего и не ответил, то продолжил разговор сам. – Я горжусь тем, как ты справился с заданием в группе. И в небе, и на земле ты проявляешь себя с лучшей стороны.

Сибиряк удрученно хмыкнул.

– Я не понимаю твоей иронии. Послушай меня. Я служу почти тридцать лет. Я бывал и в горячих точках, и в зонах эвакуации, что, если честно, примерно одно и то же. И война, и стихийные бедствия похожи в одном – полная непредсказуемость. Никогда и ничего там не идет по плану, запомни это. Единственный способ выполнить задание – это принимать молниеносные решения. Плюнуть на план, видеть перед собой только конечную цель и действовать по обстоятельствам. Что вы все сейчас и сделали. И даже тогда исход зависит бог его знает от чего. Может, от удачи, может от товарищей, а может и от угрозы, с которой вы столкнулись. Или от всего вместе.

Они остановились перед антигравом. Ай Пи поставила кресло с Артуром на стопор.

– Ты перевари все, что случилось. Поговори со мной или с кем-нибудь, а когда успокоишься, займись своим другом. Он уже знает, что кроме тебя у него никого на свете не осталось.

Сибиряк удивленно посмотрел на дядю.

– Ты это в нем почувствовал? – спросил он.

Антон покачал головой.

– Нет, племянник. Это я почувствовал в тебе. Бедолага теперь под твоим крылом.

Антон сел в машину и уехал. Сибиряк и Ай Пи проводили его взглядом. Светало, вдоль дороги один за одним гасли парящие фонари. Сибиряк обернулся на взлетное поле. Истребители и штурмовики стояли в ряд. Он вспомнил темноту и пустоту взлетного поля Амстердама. Теперь ему казалось, что там царил непроглядный мрак разрухи, гибели и безнадеги. А здесь была жизнь. И в эту жизнь по счастью попал Артур. Что бы ни случилось, Артур будет под защитой и Сибиряк о нем позаботится.

Наконец им подали машину со специальным отсеком сзади. Ай Пи завезла коляску в отсек, пристегнула и закрыла дверцу. Они сели в салон.

– Что тут было в мое отсутствие? – спросил ее Сибиряк.

– Вас не было меньше двадцати часов. Ничего нового не случилось.

Меньше суток, а Сибиряку казалось, что прошла целая вечность.

Леда ждала их у входа в жилой блок.

– Слава Богу! – она бросилась к машине. – Явились наконец.

Она обняла Сибиряка и не покраснела. Девушка так волновалась, что теперь ее не смущали даже объятия.

– А это кто? Артур? – она отпустила Сибиряка и подошла к креслу.

– Да, это он. Не спросишь, где Габи Хельгбауэр? – грустно спросил Сибиряк.

– Я уже знаю, Носов мне все рассказал. Он приехал на десять минут раньше вас. Мне очень жаль. – Леда опустилась на корточки перед Артуром, приподняла его лицо за подбородок. Глаза Артура смотрели сквозь нее.

– Пойдем внутрь, а то он замерзнет, – распорядилась Леда. Она ловко поправила плед на коленях Артура, осторожно повернула ему голову, устроила ее поудобнее в специальном подголовнике и лихо завезла коляску по пандусу.

– Взяла шефство, – констатировал Сибиряк.

Ай Пи повернулась к нему.

– Спать будешь? – спросила андроид.

– Пойду на завтрак, – ответил Сибиряк. – Аппетита нет, но хочется побыть в компании.

Они подошли к столовой. Неожиданно для Сибиряка, навстречу ему вышла Четверка.

– Ты что тут делаешь? – удивился Сибиряк, обнимая подругу.

– Я хотела повидаться с тобой. Как узнала, что вы прилетели, тут же побежала сюда.

Сибиряк посмотрел через плечо Четверки на длинный ряд блюд. Есть совсем не хотелось. Они сели за стол.

– Может, чай? – спросила Четверка.

Сибиряк кивнул, привстал со стула, но Четверка положила руку ему на плечо.

– Сиди, я принесу.

Четверка пошла было в конец очереди, но военные оборачивались к ней и предлагали пройти вперед. Глядя на толпу народа Сибиряк и не предполагал, что получит свой чай уже через пару минут.

– В следующий раз ты берешь мне завтрак. У тебя быстро получается, – он слабо улыбнулся.

– Люди так любезны со мной, – радовалась Четверка. – Кажется, здесь все относятся ко мне почти как к равной.

– Равных не пропускают без очереди, – заметил Сибиряк. – Ты не просто машина и каждому хочется проявить к тебе уважение.

– Не просто машина вроде Ай Пи? – спросила Четверка.

– Ты знаешь, что да, – согласился Сибиряк.

– Ай Пи тоже тебя ждала, – заметила Четверка.

– Ты наделяешь ее чертами, которых в ней нет. Потому что она тебе нравится.

Четверка улыбнулась, но улыбка тут же погасла.

– Что с тобой? – она всмотрелась в его лицо.

– Ты видела Артура? Это моя вина, – начал Сибиряк.

– Я еще не видела его, но представляю, что происходит. А если посмотреть на происходящее с другой стороны?

– С какой именно? – мрачно спросил Сибиряк.

– Если бы Артур тогда не лишился рассудка, разве Габи взяла бы его к себе? Если бы не трагедия на острове, у Габи не было бы сына, о котором она мечтала, а у Артура не было бы матери, которой ему так не хватало. Они прожили тридцать лет в любви, понимаешь? И потом, если бы Габи не взяла его с собой в аэропорт, разве Артур был бы в безопасности? Бог его знает, как сложилась бы его судьба, останься он тогда в здравом рассудке. Видишь, что происходит в мире? Может быть, его и на свете уже не было бы. Габи жила и знала, что ради любви к нему она должна бороться с трудностями.

– Поэтому все эти годы он говорил одно слово: мама. – Сибиряк потянулся через стол и взял руку Четверки в свою. Другой рукой он заслонил глаза и наконец дал волю слезам. Плакал он тихо, и слезы капали в чашку с крепким чаем.

***

В это время Леда обустраивала Артура в его новой комнате.

– Значит так, – девушка встала перед андроидом-помощницей, которая должна была ухаживать за Артуром. – Я сейчас наведу тут уют, а ты жди. И сегодня я сама займусь Артуром. Буду вызывать тебя по мере необходимости.

Несмотря на внешнюю хрупкость, Леда смогла приподнять Артура с кресла и усадить его на постель. Она сняла с него одежду, порылась в стопке приготовленного белья. Она рассматривала тело Артура. Он был очень худым. Габи всегда хорошо его кормила, но за долгое время без нагрузок мышцы Артура атрофировались, и поэтому он казался немощным и слабым.

– Я сама разработаю для него меню, – заявила Леда, натягивая на Артура пижаму. Она удобно устроила его на постели, накрыла одеялом, которое заправила под матрас со всех сторон, чтобы Артур не упал, если вдруг захочет перевернуться.

– Иди, я позову, когда понадобишься, – она махнула андроиду рукой.

Нескладная машина шестой серии зашла в свою каморку и закрыла за собой дверь.

Леда уселась в кресло возле кровати, поджала под себя ноги, включила планшет.

– Та-а-ак, – протянула она. – Сейчас придумаю, чем тебя кормить. Вкусное и полезное. Согласен? – Она подняла глаза от планшета, посмотрела на Артура.

Тот лежал и пялился в потолок.

– Ну ничего, – глаза Леды горели огоньком. – Мы тебя выходим.

Кажется, в девушке просыпалась сестра милосердия, и теперь она была, пожалуй, счастлива.

Бесчеловечный эксперимент

Михаил целые дни проводил в стеклянной клетке, он не отрывался от планшета: читал, смотрел, впитывал.

– Уровень интеллекта растет не по дням, а по часам, – с удовольствием отмечала Ингрид.

Помимо бесконечных тестов по высшей математике, логике и стратегии, подопытный нуждался в простом человеческом общении. Сначала Ингрид старалась избегать разговоров с ним, но со временем втянулась. С каждым днем подопытный все больше знал о новых разработках в биоинженерии, и Ингрид стало интересно беседовать с ним.

Титов часто навещал лабораторию, внимательно смотрел на подопытного, знакомился с результатами тестов. И однажды он задал короткий вопрос:

– Скоро?

Ингрид вздрогнула, Виктор неодобрительно посмотрел на нее.

– Слушай, ты же с самого начала знала, что будет в конце, – заявил он. – Тебе еще троих привезли. Этот подопытный свою задачу выполнил.

Ингрид упорно молчала.

– Мисс Берг, – Титов перешел на официальный тон.

– Помилуй его, – тихо попросила Ингрид.

Титов мрачно посмотрел ей в глаза. Он редко проявлял эмоции, но теперь был не в силах сдержаться.

– Ты свихнулась? – шепотом спросил он. В помещении кроме них было еще несколько сотрудников лаборатории. Титов огляделся. – Пожалуйста, оставьте нас одних.

Сотрудники вышли. Как только за ними закрылась дверь, Виктор резко повернулся к стеклянной клетке. Он подошел к панели управления и отключил передачу звука. Подопытному незачем было слушать их разговор.

– Не говори так со мной, – Ингрид обиженно смотрела на Виктора. – Он изменился, стал другим человеком.

– Кто? Заключенный номер пятьсот восемнадцать одиннадцать четыре? – усмехнулся Титов. – Ну-ну.

– Я многое узнала о нем за время наших бесед, – начала Ингрид, но Титов изумленно помотал головой, словно стряхивал с себя наваждение.

– Ты мне сейчас говоришь вот это вот всё? Этот, – он указал пальцем на подопытного, – стал в сотни раз хитрее, расчетливее, умнее, прозорливее. Я тебе эпитетов вывалю целую кучу. Он сверхчеловек, эксперимент, к тому же вполне удачный. Он обведет тебя вокруг пальца так быстро, что ты сама откроешь стеклянную клетку и дашь ему уйти.

Ингрид осуждающе посмотрела на Виктора.

– Ты меня недооцениваешь, – строго сказала она.

– О, еще как дооцениваю! Ты женщина, у тебя доброе сердце, ты можешь сострадать. И поэтому тебе мерещится, что такой человек может измениться. Вот скажи мне, хоть один из психиатров, что был на тестах и говорил с ним, заявлял, что подопытный стал другим человеком?

– Нет, не заявлял. Но я вижу…

– Черта-с два ты видишь, Ингрид. – Титов вздохнул поглубже. Он чувствовал, что его злость только отдаляет Ингрид от него. Нужно было быть с ней помягче. – Прости, я погорячился.

– Тебя бесит, что я испытываю симпатию к подопытному? Считаю его человеком с тяжелым детством, который не виноват в том, каким он стал. Если бы он воспитывался в других обстоятельствах, его характер и наклонности были бы совершенно иными. Мы попробуем дать ему шанс реабилитироваться, тем более сейчас, когда его личность может измениться!

Маршалу казалось, что он сейчас взорвется, но он держал себя в руках из последних сил.

– Ты доктор биологических наук, а не психиатр. Чисто по-человечески ты откликаешься на слова, которые говорит тебе этот человек. Но ты не понимаешь, что его интеллекта достаточно, чтобы лгать, и делать это блестяще. Он был приговорен к пожизненному заключению без права на УДО. Нет такого закона, по которому он может раскаяться в содеянном и выйти на свободу, потому что мы знаем, как легко изобразить раскаяние, которого нет.

Умом Ингрид понимала, что, возможно, она не права, а Виктор видит ситуацию гораздо лучше нее. Она допускала, что за время, проведенное с подопытным, она могла потерять объективность. Со стороны видно лучше, тем более такому человеку, как маршал, который привык оценивать людей с первого взгляда. Но сердце говорило ей совсем другое, и оно никак не могло найти общий язык с ее разумом.

– Значит, ты не дашь ему шанса? – на всякий случай в последний раз спросила Ингрид.

– Знаешь что, – мягко сказал Титов, – давай сделаем так. Василий Павлович найдет для тебя контакты родителей девочки, которую изнасиловал и замучил до смерти твой раскаявшийся Михаил, а ты им позвонишь. Сама позвонишь и спросишь, стоит ли давать ему шанс. Если они скажут «да», я напишу рапорт с просьбой его освободить. Согласна?

Ингрид знала, что никогда не сделает того, что предложил ей Титов, потому что исход разговора был и так понятен. Для нее все вдруг встало на свои места. До этого момента она видела перед собой только заключенного, его глаза, полные раскаяния, его голос, полный боли. Но теперь перед ней предстала его жертва, и жалость к подопытному как рукой сняло.

– Ты прав, – примирительно сказала Ингрид. – Прости, что была такой наивной. Не сердись на меня.

Виктор слегка улыбнулся.

– Ты не виновата, – сказал он ласково. – Хорошо, что ты умеешь сострадать. Сейчас многие утратили эту способность. Все мы иногда ошибаемся в людях, это неизбежно. И хорошо, когда есть кому нас остановить прежде, чем мы совершим ошибку. Не вини себя.

– Ты никогда не ошибаешься в людях, – уверенно сказала Ингрид.

– Да брось, – усмехнулся Виктор. – Бывает. Просто все свои ошибки я тщательно скрываю от окружающих, чтобы не показывать своих слабостей. Пусть думают, что я безгрешен.

Ингрид помолчала. Но все же решилась спросить.

– Не хотела говорить об этом с Михаилом, – начала она. – Но у тебя спрошу. Он действительно знал, что его ждет в конце эксперимента? Что вы ему рассказали?

Титов кивнул.

– Да, он знал. Мы не обманываем подопытных.

– А почему они соглашаются? – удивилась Ингрид.

– Все они достаточно молоды. Представляешь, каково это провести всю жизнь в тюрьме? Людям, живущим на свободе, кажется, будто за жизнь нужно цепляться всеми способами, но многие приговоренные к пожизненному мечтают покончить со всем этим.

– Ясно, – вздохнула Ингрид. – Тогда мы закончим эксперимент, и я займусь новыми заключенными.

– Давай, время поджимает. Хочется уже наладить процесс.

Ингрид кивнула. Но тут она кое-что вспомнила.

– А что это за андроиды, которые доставили зеков сюда? Они жуткие. Я таких чудовищ в жизни не видела.

– Ну почему чудовищ. Просто на них нет биосинтетической кожи.

Ингрид ждала, что он продолжит, однако Титов закрыл тему.

– Ладно, бери новых зеков в оборот. Жду от твоей команды детальный отчет.

Он развернулся и вышел из комнаты.

Ингрид подошла к стеклянной клетке, включила микрофон.

– Михаил?

Он поднял голову от планшета. Ингрид показалось, что его глаза зловеще сверкнули, а лицо скривилось в гримасе ненависти, но тут же стало таким, как и прежде – вполне дружелюбным.

«Господи, неужели Виктор прав?» – спросила она себя. – «Или мне показалось? Какая же я внушаемая».

Михаил подошел к бронированному стеклу.

– Мисс Берг?

– Мне очень жаль, но наш эксперимент сегодня заканчивается.

Михаил смотрел на нее в упор.

– И вы решили лично сообщить мне об этом? – спросил он ледяным тоном.

– Ну… – Ингрид растерялась. Она хотела добавить, что за последнее время они сблизились и она хотела чисто по-человечески сама объявить ему страшную новость. Но тот, кто теперь стоял перед ней, уже не располагал к откровенности.

– Что вы «нукаете»? Что вам от меня нужно?

– Ничего. Я просто решила вам сказать. И сказала. – Ингрид хотелось поскорее бежать отсюда.

Она думала, что Михаил что-то ответит, но он плюнул в стекло, ровно на уровне ее лица. От неожиданности Ингрид отшатнулась, развернулась и быстрым шагом вышла из комнаты.

«Ты был прав», – Ингрид напечатала Виктору сообщение в наручном браслете. Она думала, что его реакция будет победная, что-то вроде «я же говорил», «я всегда прав», или нечто в этом духе. Браслет запищал.

«Не расстраивайся. Я горжусь тобой».

Ингрид тут же стало легко на душе.

Она направилась к стоянке самокатов. Подземные ходы научного города были длинными, а Ингрид любила прокатиться по пустынным коридорам. Она сняла самокат с зарядной базы, выставила конечную точку в навигаторе и встала на платформу.

Пока самокат вез ее по тоннелям, Ингрид думала о дочери. Пару часов назад они общались по видеосвязи, и Леда выглядела очень довольной. Больше всего Ингрид хотела, чтобы дочь нашла здесь свое место, и кажется, теперь девушка была на верном пути.

Самокат привез доктора Берг в другое крыло. Здесь было холодно, и тусклый свет производил угнетающее впечатление. Ингрид поежилась. На входе в тюремный блок у стальной двери стояли те самые андроиды без кожи. При ее появлении они сделали шаг вперед. Их красные круглые глаза вперились в Ингрид, ей стало жутко.

Она с опаской протянула им запястье. Один из андроидов просканировал ее подкожный чип. Ингрид была на две головы ниже этих существ, и в два раза уже в плечах. В отличие от маленьких нескладных андроидов шестой серии, эти железные твари казались огромными. Их стальные тела двигались ловко и бесшумно, а пластикой они напоминали ящериц. Заделанные стальными заплатками нижние части лица, на том месте, где должны быть рты, производили неприятное впечатление. Их лишили права говорить, хотя Ингрид понимала, что подобным машинам незачем этим правом пользоваться.

Андроиды расступились, дверь открылась. В темном помещении стоял еще один такой же андроид. В стеклянных клетках сидели трое заключенных. Изможденные, они посмотрели на Ингрид. Она узнала этот взгляд. Три пары холодных, ненавидящих глаз вперились в доктора Берг, и у нее по коже побежали мурашки.

***

Генералы молчали, глядя на Титова. Они знали, что их вызвали не просто так.

– Судя по вашим лицам, вы догадываетесь, почему я вас собрал, – сказал маршал.

Все дружно закивали. Здесь были только доверенные лица. Даже генерал Донг Ли как посол от союзного государства, был посвящен в планы командования. Титов доверял Донгу, по крайней мере в военных вопросах. Виктор знал: чтобы раскрыть детали смерти сына, Донг пойдет на что угодно. Но это было его личное дело. А в том, что касалось дел чести и договоренностей между союзниками, Донг был человеком, на которого Титов мог рассчитывать.

– Когда? – коротко спросил Антон Лебедев.

– Завтра, – так же коротко ответил Титов.

– Все готово, – спокойно отозвался Василий Павлович. Он сидел на стуле у стены, как всегда незаметный до тех пор, пока он не понадобится маршалу.

– Я сообщу Туяре, – сказал Антон. – Хотя… Если вы не против, может, кто-то другой мог бы заменить ее? – Во взгляде, обращенном на Титова, читалась просьба.

Но Виктор покачал головой. Он не мог сделать Антону замечание при всех, но обязательно скажет свое слово наедине. Такому важному для армии человеку, как генерал Лебедев, нельзя проявлять слабость в решающую минуту.

– Понял, товарищ маршал. – Антон опустил глаза. – Я сообщу полковнику Соколовой.

Титов еще раз оглядел собравшихся, посмотрел на Василия Павловича. Тот встал со своего места, подошел к маршалу и остановился по правую руку.

– В связи со сложившейся ситуацией, прошу никого из вас начиная с сегодняшнего дня и до окончания событий не покидать город и отключить все свои средства связи.

– Понятное дело, – пробурчал один из генералов. – Надо соблюдать меры предосторожности. Кстати, Антон, а что ответил Тимур?

– Адмирал Унаров согласен. – ответил Лебедев.

– Наш человек, – отметил Макаров.

Титов посмотрел на генерала Ли.

– Я прошу вас доложить руководству только тогда, когда все закончится. Так безопаснее. Информация не должна покинуть пределы этого кабинета.

Донг согласно кивнул.

– Лебедев, – произнес маршал, – ты свободен. Иди, тебе и Туяре нужно отдохнуть. Если ко мне нет вопросов, то давайте разойдемся. Завтра будет трудный день.

Генералы отдали маршалу честь, кабинет опустел. «Может быть не надо было ставить Антона в пару с его любимой женщиной… Бог его знает, что может случится, если все пойдет не по плану. Они оба будут принимать решение не головой, а сердцем. Может, я совершил ошибку?» Мучаясь этими мыслями, Виктор нажал на вызов. Ему хотелось поговорить с Ингрид, о чем угодно, лишь бы услышать ее голос. Конечно, Виктор не мог рассказать ей о том, что его беспокоило, но само ее присутствие в его жизни было для него важным.

Ингрид ответила почти сразу. Экран ее браслета спроецировал 3D изображение Титова. Она была в лаборатории.

– С совещания? – догадалась она.

– Как ты поняла? – удивился Виктор.

– Ты не выключил проекцию орденов на кителе, – улыбнулась Ингрид.

– Точно, – засмеялся Титов. – А ты чем занята?

Ингрид подняла пластиковую прозрачную заслонку с лица, опустила руку с браслетом, чтобы Титов мог увидеть лежащую на столе обезьяну. Объемная проекция Виктора наклонилась над столом.

– Пилишь? И что там?

– Да, распилила череп. Хотела посмотреть, как прижилось. Мы отработали новую процедуру вживления, безболезненную и почти без шрамов. Пока опять на макаках, но скоро перейдем на опыты с человеком.

– Успешно? – поинтересовался Виктор.

– Очень даже, – ответила Ингрид. – И биосинтетический мозг прижился, и заживление после процедуры прошло быстро. – Одной рукой она расстегнула ремни, которыми к столу были привязаны лапы макаки.

– Обезьяны еще нужны? – спросил Виктор.

– Нет, спасибо, мы почти закончили. Тех, что есть, вполне хватит. – Она столкнула трупик со стола, и Виктор услышал, как тот шлепнулся в шуршащий пакет. Шуршание усилилось – система закатывала биологические отходы в черный полиэтилен. – Ты что звонишь? Что-то случилось?

Ингрид посмотрела на проекцию Виктора.

– Ничего особенного. Просто решил узнать, как у тебя дела.

Ингрид сняла медицинские перчатки, потерла руки и вернулась в свое кресло. Они говорили долго, ни о чем особенном, но от неспешной беседы Виктору стало спокойно на душе. Ингрид чувствовала, что на самом деле что-то происходит, но не задавала лишних вопросов. Она знала наверняка: в трудные минуты Виктор нуждался в ней, и для Ингрид этого было достаточно.