Читать книгу: «Тайга: андроиды», страница 15
Инженерная башня
– А вот и ты, – воскликнул Сибиряк, увидев Четверку.
Та удивленно обернулась.
– Что вы тут делаете посреди ночи?
Четверка стояла возле стола, на котором громоздился процессор. Никки подсоединял проводки к ее запястью, в котором были открыты квадратики портов.
– Хотел увидеться с тобой. – Сибиряк встал возле стола, посмотрел на руку андроида. Если бы она была человеком, то провода казались бы трубками медицинской капельницы.
– А ты что тут делаешь? – спросила Четверка Леду.
Но Леда только пожала плечами. Она никак не могла прийти в себя после того, что она только что увидела.
Ай Пи подошла ближе к Четверке. Ее манили процессоры, зарядные устройства, коннекторы. В них была ее сила, ее жизненный сок, который не давал ей уйти в гибернацию. Словно загипнотизированная, Ай Пи протянула руку к загромождённому техникой столу, провела пальцем по железу.
Четверка с умилением смотрела на Ай Пи. Сибиряк заметил, как зажглись нежностью глаза андроида. Он тронул Четверку за плечо. Она отошла с ним в сторону настолько, насколько позволяла длина подключенных проводов.
– Ты так посмотрела на Ай Пи… – начал Сибиряк.
– Это андроид моей серии, – улыбнулась Четверка.
– Но это же не единственная причина? – спросил Сибиряк.
Четверка сымитировала человеческий вздох и закатила глаза.
– Лезешь ко мне в душу? – спросила она.
Сибиряк усмехнулся.
– Колись, подруга.
– Разве ты не находишь Ай Пи прекрасной? – поинтересовалась Четверка.
– Вот тебе раз, – прошептал Сибиряк заговорщицки. – Ты что, нашла родственную душу?
– Да иди ты, – Четверка ткнула Сибиряка пальцем в грудь.
Ее окликнул Никки.
– Четверка, давай закончим, и я тебя отпущу. Закачаем еще пару программ, и ты свободна, как ветер.
Пока Никки и Четверка колдовали над ее прошивкой, Сибиряк присматривался к Ай Пи. Та стояла недвижимо, вглядываясь разноцветными глазами куда-то вдаль. Но после того, что сказала ему Четверка, взгляд андроида казался ему не пустым, а мечтательным. И правда, были в Ай Пи и стать, и горделивая осанка, и длинная шея, и что-то еще такое, особенное.
– Ты чего смотришь? – Леда встала рядом с ним и тоже уставилась на Ай Пи.
– Смотри, какая она красивая, – ответил Сибиряк.
Леда поморщилась. Сибиряк знал, что сейчас должен был сказать. «Но ты еще лучше», или что-то в этом духе, хотя одна лишь мысль о подобном высказывании казалась ему вульгарной. Следовало придумать нечто другое.
– Но с настоящими женщинами не сравнить, – начал он неуклюже. Леда поморщилась еще сильнее. – Как бы сказать… Все женщины прекрасны…
– Ой, не продолжай, я поняла.
Сибиряк прожил на свете восемьдесят лет, но так и не научился отпускать комплименты.
По круглому помещению ходили сотрудники инженерного корпуса. Даже ночью работа здесь шла полным ходом. По полу катались роботы-помощники, крутили маленькими головами с антеннами, спешили к столам айтишников, чтобы настроить соединение или поправить кабели.
– Ты еще не спросила меня, что именно произошло между нами на лестнице, – напомнил Сибиряк.
– Я знаю что, – ответила Леда. – Я давно здесь и слышала про твоего дядю, он тоже так умеет.
Сибиряк кивнул.
– Но он гораздо сильнее меня.
– Я никогда не подавала ему руку для пожатия, – сказала Леда. – Не хотела, чтобы он знал о том сокровенном, что есть во мне.
– Тебе нечего скрывать, ты прекрасна, – искренне признался Сибиряк. Этого было достаточно, чтобы сгладить для Леды конфуз его предыдущего высказывания про всех красивых женщин. Она порозовела.
– Я и сама поразилась увиденному. Если честно, все это было похоже на сон. Сплошные символы, значение которых ты чувствуешь, пока спишь, но, когда проснулся, умом понять ничего не получается.
– Душа не говорит с разумом. У нее свой способ взаимодействия – через чувства. И даже когда ты что-то видишь или слышишь, главное обратить внимание на свои ощущения. Это единственная истина души.
Леда помолчала, глядя на Четверку.
– Как думаешь, у нее есть душа?
– У всего в мире есть душа.
Он вспомнил Еву. Девушка была лишь виртуальной проекцией давно умершей Евы, но Сибиряк точно знал, что и у нее была душа. И сейчас есть, где бы она не находилась.
– Мне жаль ее, – прошептала Леда, кивнув в сторону Четверки.
– Почему? – удивился Сибиряк.
– Даже не знаю… Эти штуки, которых мы встретили по дороге. Андроиды без рта. Когда я их увидела, мне вдруг стало жаль Четверку. Не знаю почему.
Сибиряк ничего не ответил, но подумал, что согласен с Ледой. Андроиды полностью зависят от человека, который волен сотворить с ними что угодно.
Наконец Никки отпустил Четверку. Она поставила на место указательный палец, закрыла дверки портов на запястье, опустила рукав серебристой униформы.
– Слушай, – начал Сибиряк. – Когда мы шли сюда, то видели кое-что.
– Что именно? – поинтересовалась Четверка.
– Мимо нас по дороге проехала машина с новой моделью андроидов, – вставила Леда. – Странные такие, без рта. И такие… Железные.
– Да, без биосинтетической кожи, – уточнил Сибиряк.
Четверка задумалась.
– В моей базе таких нет. Погодите. Ай Пи, – обратилась она к андроиду.
Ай Пи моргнула, посмотрела на Четверку.
– Передай мне запись своих камер. Тот отрезок, где мимо проезжает машина с андроидами.
– Хорошо, – кивнула Ай Пи. – Готово.
Четверка выкачала из системы видеозапись, прокрутила ее в своей голове.
– Хм… Действительно, я никогда не видела ничего подобного. К тому же они совершенно не похожи на андроидов шестой серии. Не совпадают по размерам головы и плеч.
– Ладно, узнаю у дяди, – сказал Сибиряк.
– Узнай. И если что, пусть их загрузят в мою базу. Возможно, это экспериментальные образцы. К тому же их автомобиль предназначен для перевозки особо опасных преступников. Такая модель в моей базе есть.
– Что тут вообще делается! Люблю тайны, – озорно улыбнулась Леда.
Сибиряк и Четверка с умилением посмотрели на девушку, она показалась им ребенком.
Лифт в виде прозрачной капсулы был установлен ровно по центру помещений башни. Четверка нажала кнопку на стойке у ограждения шахты лифта.
Все четверо зашли в кабину. Пока лифт опускался, сквозь прозрачные стенки Сибиряк рассматривал каждый этаж.
– Как много тут всего! – восхитился он.
Четверка кивнула.
– В некоторых лабораториях создают опытные образцы в единственном экземпляре. Как этот, например.
Она указала на стальное щупальце, тянущееся на два метра к потолку. Сибиряк и Леда приникли к стеклу. За то время, что кабина проезжала мимо одиннадцатого этажа, они успели увидеть, как щупальце изворачивается, покрывающие его стальные чешуи встают дыбом и превращаются в острые ножи, а из кончика высовывается длинный ствол винтовки.
– Это что? – спросила Леда.
– Не знаю, какая-то запчасть. Ее могут принять на вооружение, а могут и отвергнуть, не все новшества будут одобрены, – ответила Четверка.
– Тебе здесь нравится? – спросил Сибиряк.
– Очень, – искренне призналась андроид. – Кажется, я нашла свое место в жизни.
При этих словах Леда с тоской опустила глаза.
Когда все четверо прошли мимо часового на главном входе, тот открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не решился. Он знал, что за незаконное проникновение отвечать придется ему, а поскольку ничего страшного не случилось, он предпочел не вмешиваться.
Четверка проводила их до жилых блоков. Все время, что они шли вдоль дороги по кромке ночного леса, она держалась Ай Пи и о чем-то с ней разговаривала. Сибиряк сначала прислушивался к их бормотанию, но потом перестал. У Четверки был такой ласковый и тихий голос, что ему стало неловко подслушивать. Он и Леда ушли на десяток метров вперед, оставив андроидов позади.
– Так ты поговорил с Четверкой о чем хотел? – спросила Леда.
– А, точно, – вспомнил Сибиряк. – Нет, совсем забыл.
– Что-то важное? – поинтересовалась девушка.
– Нет. Просто мы с Четверкой многое пережили вместе, и сегодня я вспоминал наших общих знакомых. Вот и хотел с ней увидеться.
– Ясно. У меня тоже так бывает, – подтвердила Леда. – Но кроме мамы мне не с кем вспомнить старые времена.
– Я искал Четверку, чтобы хоть ненадолго воскресить прошлое, но когда зашел в инженерный корпус и увидел ее, такую занятую, обновленную, то понял, что прошлого не вернуть. Даже на секунду. И какой смысл говорить о нем.
– Лучше отпустить? Как думаешь?
Сибиряк посмотрел в лес. За деревьями ему снова померещилась тоненькая фигурка. Ева стояла там, в темноте, в вечном ожидании. Она стала памятью тайги. Она навсегда стала памятью Сибиряка.
– А получится ли отпустить то, что нам дорого? – задумчиво спросил Сибиряк.
Леда ничего не ответила. Откуда ей было знать, что получится, а что нет. Пока что не получилось ни у кого.
Того, что помню, больше нет
Туяра и Антон пришли проводить Сибиряка.
– Тебе идет, – с гордостью проговорил Антон, любуясь на племянника.
Вместо летного костюма на Сибиряке была надета полная пехотная экипировка. Каска и бронежилет делали его крупнее на вид, а перекинутый через плечо автомат придавал Сибиряку особенно мужественный вид.
– Ты умеешь всем этим пользоваться? – поинтересовалась Туяра. Она провела рукой по стволу автомата, постучала по бронежилету.
– Надеюсь, не придется, – вздохнул Сибиряк.
– Не придется, – кивнул Антон. – Макаров лично договаривался с охраной голландского аэропорта. Они привезут Хельгбауэр прямо ко взлетной полосе.
Сибиряк не мог дождаться, когда наконец увидит Габи, но кое-что его смущало.
– Тогда зачем со мной летят еще трое вооруженных ребят? – Он оглянулся на самолет. Перед трапом стояли военные, они получали последние указания от генерал-майора Макарова.
– Мало ли что, – туманно ответил Антон. – В Амстердаме очень неспокойно. Мягко говоря.
– Судя по новостям, – добавила Туяра, – там полным ходом идет эвакуация. Ты сам понимаешь, что это значит.
Сибиряк понимал. Это означило хаос. Сотни тысяч людей пытаются спастись от наступающей воды, голода, жажды и болезней. Сколько раз за последнее время он видел в интернете толпы беснующихся людей, для которых попасть на самолет или корабль – единственный шанс выжить и спасти свои семьи.
– Будем надеяться, что на взлетном поле у вас не будет сюрпризов, – вздохнул Лебедев. – Если что, у пилота есть приказ разворачиваться и улетать как можно скорее.
Сибиряк больше всего на свете надеялся, что им и это не понадобится.
Экипировка была слишком тяжелой, особенно оружие. Он с нежностью вспомнил свободную, легкую униформу летчика. Поправив автомат, Сибиряк попрощался.
– Ладно, мне пора.
Туяра неожиданно поцеловала его в щеку. Сибиряк удивился.
– И как мне вас называть, командир? Тетя Туяра? – пошутил Сибиряк. Но Антон неожиданно кивнул.
– Именно так.
Туяра показала правую руку.
– О! Ну ничего себе! – воскликнул Сибиряк.
На безымянном пальце Туяры красовалось умное обручальное кольцо. Оно транслировало фотографии Туяры и Антона – тонкая полоска крохотных фото.
Эта новость взбодрила Сибиряка. Он обнял Туяру и Антона.
– Стерх! – Его уже ждали. – Хватить обниматься, полетели, товарищ лейтенант!
Стерх… У него был свой позывной, за воздушный бой над Арктикой ему присвоили звание лейтенанта, и Сибиряк, гордо расправив плечи, пошел к самолету.
По привычке он подошел к кабине пилота. Олег Носов громко засмеялся.
– Куда ты, товарищ лейтенант! Давай к нам, простой пехоте.
Команда захихикала, а пилот из кабины поднял вверх большой палец.
Сибиряка подтолкнули в спину – в тяжелом обмундировании он с трудом влез на высокий трап. В брюхе самолета было просторно. Он сел на жесткую скамью, пристегнулся ремнями. Носов сел напротив.
– Готовы? – спросил Носов громко.
– Готовы, товарищ капитан! – ответила команда хором.
Носов включил коммуникатор, встроенный в шлем.
– Заводи шайтан-машину!
В который раз Сибиряк удивился разнице между высшим командованием и младшим офицерским составом. В кабинете Титова генералы не позволяли себе общаться подобным образом, там редко шутили и соблюдали субординацию. Здесь же он чувствовал себя свободно и легко, ему нравилось смеяться вместе с командой, чувствовать себя школьником в кругу одноклассников.
Взлета он даже не почувствовал, самолет поднялся вертикально. Но как только двигатели повернулись, самолет рванул вперед и Сибиряка дернуло вбок.
– Младший лейтенант «Пепел», – представился молодой военный. – У твоего такой же ход? – поинтересовался он.
– У моего истребителя? – уточнил Сибиряк. – Нет, мне кажется, здесь немного по-другому, будто я в кузове грузовика. В истребителях такое чувство, будто плывешь по волнам, а тут я замечаю все воздушные ямы.
– Голландский трип начался, да, Сова? – усмехнулся Носов.
– Н-да, – произнес Сова. – Того Амстердама, который я помню, уже нет.
Все притихли.
Во время полета они переговаривались о чем-то своем. Сибиряк не слушал, он думал о Габи. С тех пор, как она согласилась приехать в Мирный, Сибиряк старался не вспоминать об Артуре. По сведениям разведки, Артур был в очень плохом состоянии, и Сибиряк чувствовал себя виноватым перед другом. Если бы тогда ему удалось спасти Тобиаса, то Артур не потерял бы рассудок. Значит, на совести Сибиряка уже двое. Эта мысль отравляла его, как отравляет море разлитая в нем нефть. Огромное черное пятно на его душе росло и ширилось, разъедая душу.
– Пять минут до посадки. – Сибиряк услышал голос в своем коммуникаторе.
В фюзеляже не было иллюминаторов, а Сибиряку так хотелось посмотреть на Голландию с высоты птичьего полета.
– Помните знаменитые поля тюльпанов? Я был еще мальчишкой, когда впервые увидел Голландию из самолета. Сидел у окна и тыкал пальцем в стекло. Всего пятнадцать лет назад, – вздохнул Сова.
– Да что старое вспоминать, – махнул рукой Носов. – Одно расстройство.
– «Чтоб вы жили в эпоху перемен», гласит древнее китайское проклятие, – вставил Пепел.
– Чертовы мудрецы, – нахмурился Носов. – Посмотрели бы они, что у нас сейчас творится.
Сибиряк почувствовал, как самолет пошел вниз. Наконец, они коснулись взлетной полосы.
По откинутому трапу все четверо вышли наружу.
– Нас должны были встретить, – заметил Носов. – А тут пусто.
Сибиряк огляделся. Вдали в отстойниках стояли гражданские самолеты. Рядом в вечерних сумерках он разглядел всего два военных самолета НАТО, и больше никого.
– Начинаются сюрпризы, – вздохнул Сова.
– Командир, – Носов подошел к пилоту. Тот открыл фонарь и снял шлем.
– Я вижу, – нахмурился летчик. – Мне было четко сказано: на полосе нас встречают, забираем двоих гражданских и домой. А теперь что?
– Свяжись с Лебедевым, пусть разруливает. А я Макарову доложу.
Летчик кивнул.
Сибиряк ходил вокруг самолета. Он глубоко вдыхал воздух, к которому почему-то примешивался запах гари. Он вынул из кармана бинокль.
– Что там? – спросил Пепел.
Сибиряк протянул бинокль ему.
– Зарево, – прошептал Пепел. – Что-то горит.
Сибиряк ничего не ответил. Беда не приходит одна. Стоит разразится какой-нибудь катастрофе, как за ней следует такое, что и в кошмарном сне не приснится.
– Может, поэтому к нам никто не пришел? Зарево нехилое, наверняка все силы бросили на борьбу с пожаром, – предположил Сова.
Сибиряк не успел ответить, как вопрос разрешился сам собой.
– Стерх, я с Лебедевым говорил, – окликнул Сибиряка летчик.
Команда собралась у кабины.
– Лебедев связался с теми, с кем они договаривались – охраны в аэропорту почти нет, все военные находятся в зоне тушения огня. Вам придется войти в здание и самим искать своих гражданских, их привезли в аэропорт и оставили там ждать вас.
– Вот черт, – пробурчал Носов. – Только этого не хватало.
– Лебедев не может нами распоряжаться. Нам нужен приказ Макарова.
– Есть приказ, – Носов повернул к ним планшет. – Макаров дает добро. Делать нечего, пошли. Если что, не рискуем, сразу обратно, ясно?
– Есть, – хмуро ответил Пепел.
– Проверяем оружие, – распорядился Носов.
Сибиряк повертел автомат в руках.
– Вроде работает, – пробормотал он.
Носов снял с плеча Сибиряка автомат, передернул затвор.
– Норм, – коротко сказал он и отдал автомат Сибиряку. – Пошли.
– Держите связь, – попросил летчик и закрыл фонарь.
К зданию аэропорта пробирались неосвещенными дорогами. Электричество горело только на основных полосах. Когда они шли мимо гражданских бортов, Носов заметил на взлетном поле человеческие фигуры.
– Может, это работники аэропорта? – предположил Сибиряк.
Носов достал бинокль, приложил к глазам.
– Нет, – он перешел на шепот. – Это непонятно кто. На них нет униформы. Похожи на мародеров.
Сибиряк достал свой бинокль. Оранжевое зарево пожара разлилось по всему горизонту.
– Держимся от них подальше. Будьте наготове. Если что, стреляем, – приказал Носов.
– По людям? – удивился Сибиряк.
– По сведениям Макарова в здании аэропорта, да и во всем городе сейчас полный писец. Мы не знаем на кого нарвемся. У многих есть оружие. В случае опасности Макаров приказал стрелять на поражение.
Сибиряк слабо кивнул.
Уже у здания аэропорта они услышали гул.
– Сколько там людей! – ужаснулся Сова.
Сотни, тысячи, человеческая масса. Внутри двигались, стучали в стекла, всматривались в темноту летного поля.
– Вот отчего они так взбеленились, – Носов кивнул в сторону полосы по которой выруливал на взлет пассажирский лайнер с двумя дополнительными капсулами под крыльями.
– Семьсот счастливчиков, которые отсюда выберутся, – вздохнул Сова.
Они уже почти подошли к запасному входу в здание, как услышали за спиной хриплый голос.
Все четверо быстро провели рукой за ухом, активировали переводчик, и повернулись в сторону голоса.
– Стоять!
На них были направлены три пистолета.
– Твою мать, – прошипел Носов.
– Что делаем? – едва слышно спросил Пепел.
– Оружие к бою, – одними губами произнес Носов.
Сибиряк краем глаза увидел, как на автоматах его спутников зажглись зеленые огоньки. Он незаметно провел пальцем по стволу своего автомата, датчик тоже загорелся зеленым.
Люди с пистолетами подошли ближе. Их было трое. Старшему не больше двадцати пяти, а младший был совсем подростком.
– Бросайте оружие! – услышал Сибиряк.
– Это что за перцы? – поинтересовался подросток.
– Военные какие-то, – тихо ответил старший. – На нашивках флаг России, может Франции…
Сибиряк надеялся уладить дело миром.
– Солдаты Российской армии, – сказал он на-английском.
Трое мародеров переглянулись.
– Отдавайте оружие и технику, – прошипел старший. – Все гоните, быстро!
Носов кивнул.
– Хорошо, – сказал он спокойно. Он положил руки на автомат, приподнял его, начал стягивать ремень с плеча.
Сибиряк выдохнул с облегчением.
В мгновение ока Носов направил автомат на троицу, не дав им опомниться, и короткой очередью уложил всех. Сибиряк закрыл глаза, а когда открыл, на асфальте распластались три бездыханных тела.
– Заходим внутрь, – приказал Носов.
Покорно, будто кукла на веревочках, ошарашенный Сибиряк последовал за группой.
Капитан открыл дверь черного хода. Они вошли в темный холл. Никого. Сверху доносились неразборчивые голоса и крики.
– Где нам их искать? – спросил Сибиряк у капитана. Ему пришлось собраться с мыслями.
– По сведениям Макарова, докторшу с сыном оставили в зале ожидания. Оттуда есть выход на взлетное поле, но естественно он заблокирован. Доберемся до зала ожидания и попробуем их найти.
– А если их там нет? – спросил Сибиряк.
– Тогда выбираемся отсюда и улетаем. Мы не будем рыскать по всему городу.
Сибиряк был уверен, что как только они появятся в зале ожидания, крики и паника тут же прекратятся. Военные с автоматами действуют на перепуганных людей усмиряюще. Но он ошибся. Они поднялись по лестнице, вынырнули из двери черного хода и попали в настоящий ад. Никто не обращал на них внимания. Пепел и Сова перепрыгивали через чемоданы. Рядом завязалась драка и появление военных ничего не изменило. Ничто не могло утихомирить беснующуюся толпу.
Вдруг их окликнули.
– Кто вы такие и что тут делаете? – Расталкивая людей, к ним пробирался человек в форме камуфляжной расцветки.
Носов представился. Солдаты отдали честь. В хаосе эти привычные жесты немного успокаивали.
– Распоряжений у меня нет, но вы сами видите… – Голландский офицер обвел рукой огромное помещение. – Все заняты на пожаре в городе, связи с командиром нет.
– Помогите нам найти и забрать гражданских, и мы тут же вылетим обратно, – пообещал Носов.
– Идите за мной, – офицер махнул рукой и, расталкивая людей, повел группу Носова через толпу.
– Стерх, – Носов повернулся к Сибиряку. – Смотри в оба. Ты узнаешь докторшу быстрее всех.
Сибиряк шел, вытянув шею, высматривал Габи и боялся моргнуть, чтобы не пропустить ее. Столько раз он видел в толпе рыжеволосые женские головы, но то была не она.
Они обошли весь зал ожидания.
– Ничего? – спросил офицер.
Сибиряк покачал головой.
– Есть громкая связь, – предложил голландец.
– А чем это пахнет? – спросил Носов, принюхиваясь.
Все остановились.
С первого этажа, покрывая эскалаторы густой пеленой, валил дым.
– Черт, – выругался офицер. – Ветер в нашу сторону. Это дым от пожара.
– Что будет с людьми? – спросил Носов.
Голландец пожал плечами. Как и он, Сибиряк знал, что вывести отсюда людей, которые пробивались в аэропорт с боем, невозможно. Значит, каждый будет принимать решение сам. Еще десять минут, и народ будет метаться по зданию, устроив смертельную давку.
– Забегайте! – Офицер отпер дверь офиса. В темной комнате Сибиряк разглядел микрофон. Шум снаружи усиливался.
Офицер захлопнул за ними дверь, и, не зажигая свет, чтобы не привлекать внимание, полез в шкаф. Он достал униформы сотрудников аэропорта, свернул брюки и пиджаки, заткнул щель между дверью и полом.
– А то задохнемся от дыма, – пояснил голландец.
– Как их зовут? – спросил он, включая микрофон.
– Мисс Габи Хельгбауэр. Ее вызывайте, – попросил Сибиряк.
Во всех помещениях здания раздался громкий голос.
– Мисс Габи Хельгбауэр, вас ожидают на втором этаже у пятнадцатых ворот. Мисс Габи Хельгбауэр…
Сибиряк приник носом к стеклу. Люди снаружи двигались хаотично. Кто-то бежал, спотыкался о чемоданы, падал. Упавших поднимали или перешагивали через них. Дети плакали, собаки в клетках лаяли, на освободившейся скамейке одиноко стояла переноска с котом. Воздух стал белым, и несмотря на все предосторожности офицера, дым уже просачивался в их комнату.
– Вон она! – закричал Сибиряк и начал стучать по стеклу.
Габи обернулась.
«Как она постарела», – невольно огорчился Сибиряк.
Габи развернула инвалидное кресло с Артуром, Носов открыл дверь, Сибиряк выскочил наружу, схватил кресло.
– Господи, я уж думала все, – выдохнула Габи, в ее глазах стояли слезы.
– Рад встрече, Габи, – улыбнулся Сибиряк. – Надо быстрее уходить отсюда.
– Я провожу, выберемся коротким путем, – предложил офицер и пошел вперед.
Группа Носова шла за ним. Сибиряк катил кресло с Артуром, Габи схватила Сибиряка за локоть, чтобы не потеряться. Пепел и Сова держались сзади, постоянно оглядываясь. Дым разъедал глаза.
– Сюда! – позвал офицер.
Они скользнули к лестнице. Пепел подхватил коляску спереди, и они с Сибиряком потащили Артура вниз.
– Тяжелый, черт, – пыхтел Пепел.
– Еще немного, – успокоил его Сибиряк. Через пролет уже виднелся выход на взлетное поле.
Как только они оказались на улице, Сибиряк попытался глубоко вздохнуть, но тут же закашлялся. Дым теперь был повсюду. Габи тоже начала кашлять.
– Закройте нос, – предложил голландский офицер и Габи достала из рюкзака шарф. На ходу она обмотала тканью лицо Артура. Тот не издал ни звука. Он равнодушно смотрел вдаль. Габи подняла ворот водолазки, прикрыла нос.
– Куда? – спросил офицер.
– Вам не обязательно провожать нас, – ответил Носов. – Мы сами.
Офицер покачал головой.
– Нет, мне потом влетит от начальства, – сказал он строго. – Если был приказ отправить вас домой в целости, я прослежу, чтобы так оно и было.
– Спасибо вам, – сказал Сибиряк.
Он взглянул на Носова в ожидании, что он тоже поблагодарит офицера за помощь, но выражение лица капитана ему не понравилось.
Теперь в отстойнике для гражданских бортов не было ни единого самолета. Пока они искали Габи, последний шанс на спасение тех, кто был в здании, вылетел в неизвестном направлении. Сибиряк быстро катил коляску. Голова Артура моталась, руки безвольно лежали на подлокотниках. Габи шла рядом.
– Постарели? Мы с Артуром… – спросила она.
Сибиряк видел только ее большие голубые глаза. Он не решался рассматривать Артура. Его другу было уже под пятьдесят, и, судя по его состоянию, если бы не Габи, он не дожил бы до этого возраста.
– Я очень его люблю, – запыхавшись, рассказывала Габи. – А он произносит только одно слово: мама. Вот так.
На глаза Сибиряку навернулись слезы. Каким бесконечно виноватым он себя чувствовал. Габи погладила его по спине. Сибиряк едва ощутил ее прикосновение под панцирем бронежилета. Но все же ощутил.
Офицер вел группу неосвещенными дорогами. Наконец Сибиряк узнал то место, куда они приземлились. Их самолет был уже недалеко. Завидев их, пилот тут же включил двигатели, из сопел вырвалось синее пламя.
– Мы на месте. – Носов неожиданно остановился и пристально посмотрел на офицера.
Тот тоже остановился. Он вдруг выхватил пистолет и приставил его к виску Артура. Габи рванулась к нему и попыталась оттолкнуть, но офицер схватил Габи за шею. Захват был таким сильным, что ее лицо тут же покраснело.
– Что вы делаете? – закричал Сибиряк.
Теперь пистолет был направлен в голову Габи.
– Все вы, оружие на пол! – приказал офицер.
Носов печально вздохнул, Пепел выругался, Сова плюнул на асфальт и презрительно уставился на офицера.
– На пол, – повторил тот, еще сильнее сжимая шею Габи. Она задыхалась.
Сибиряк смотрел на Носова. Тот кивнул, не отрывая глаз от офицера. Группа сложила оружие. Сибиряк тоже снял автомат и положил слева от себя.
– К самолету, – приказал офицер. – Лицом ко мне.
Все попятились к самолету. Пилот в кабине напрягся. Сибиряк надеялся, что хотя бы у него имеется ствол, но летчикам своего оружия не полагалось.
Сибиряк вцепился в ручки инвалидного кресла. Под шарфом глухо мычал Артур. Его глаза так и смотрели вниз, на асфальт, но похоже он чувствовал: что-то происходит.
Жар от двигателей был нестерпимый. Чем ближе они подходили к самолету, тем больше по спине катился пот. Сибиряк весь взмок, а на глаза лилось со лба. И вдобавок этот вездесущий дым от пожара.
Безоружные, они стояли под кабиной пилота.
– Пусть откроет кабину, – приказал офицер. Габи в его руках уже обмякла, ее ноги волочились по земле.
– Ты ее так сильно не сжимай, – сказал Сибиряк по-английски. – А то нечем будет торговаться.
Офицер ослабил хватку. Габи судорожно втянула воздух.
Фонарь отъехал.
– Убирайся из кабины, – приказал офицер.
Пилот кивнул, быстро переглянувшись с Носовым. И Сибиряк понял, что у них есть план.
Офицер подошел к кабине, волоча Габи за собой. Кое как, держа ее на мушке, он залез внутрь.
Сибиряк увидел, как пилот ударил себя по шлему. В то же мгновение Пепел, Сова и Носов сделали то же самое. Молниеносное движение, щелчок по каске. Уши всех четверых тут же покрыло синее свечение, а Носов нажал что-то на своем рукаве. Прежде, чем потерять сознание, Сибиряк услышал выстрел, затем второй.
***
Сибиряк очнулся. Он лежал на земле. Звуки вокруг сливались в неразборчивый навязчивый шум. Перед глазами стояла белая пелена, голова кружилась. Он хотел что-то сказать, но язык будто окаменел. Его потащили куда-то положили, навалили что-то сверху.
– Эй, ты как! – Носов навис над Сибиряком.
Накрытый одеялом, Сибиряк лежал в самолете на полу.
– Х-х-х-х, – прохрипел он. Носов не ответил.
– Артур тут, не волнуйся, – Пепел склонился над Сибиряком.
– Хееее… – просипел Сибиряк, но ему опять не ответили.
Зрение медленно возвращалось, шум в ушах тоже начал стихать. Сибиряк попробовал встать, но его трясло, как в лихорадке.
– Лежи, лежи, – Пепел осторожно взял его за плечи и уложил обратно, поправил одеяло.
– Скоро пройдет, – пообещал Носов. Сибиряк повернул голову: кресло с Артуром стояло у скамейки, пристегнутое ремнями безопасности.
– Габи, – прошептал Сибиряк.
Пепел вздохнул.
– Мне очень жаль, – он опустил глаза.
Сибиряк затрясся еще больше. Ему казалось, что так сильно он не мерз никогда в жизни.
– Это шок, потерпи немного. Тебе нужно было активировать защиту на каске, – сказал Пепел. – Это звуковое оружие, оглушает мгновенно. Враг теряет сознание и делай с ним, что хочешь.
– Где Габи? – прошептал Сибиряк настойчиво.
Пепел наклонился поближе к уху Сибиряка, чтобы не травмировать его громким голосом.
– Лежит там, под покрывалом. Приедем, похороним, – Пепел сглаживал согласные, его слова звучали мягко и уши у Сибиряка не болели.
Сибиряк отвернулся. Ему не хотелось смотреть. Ему вообще ничего не хотелось. Он бы заплакал, но знал, что Пепел, Сова и Носов сделали все, что смогли, и он не имеет права обижать их слезами.
Через полчаса пути Сибиряк наконец окреп. Он выбрался из-под одеяла. В углу под сеткой лежало покрывало, а там… Он отвел глаза. Подошел к Артуру, встал перед ним на колени.
– Привет, дружище, – сказал он по-английски, погладил Артура по щеке.
– Мама, – промычал Артур и затих.
Сибиряк уткнулся носом в его колени и закрыл глаза. Пока они не приземлились, он так и лежал головой у Артура на коленях. Может быть, Артуру было от этого легче. Во всяком случае, Сибиряку хотелось в это верить.
