Читать книгу: «Там, где случаются облака», страница 6
Тихое счастье
Дома Унку встретило тихое счастье. На столе стояло фарфоровое солнце с малиновым чаем, а у камина ждали новые мамины рассказы, в которых жил дедушка Тихон. В рассказе деду, конечно, звали иначе, но Уна узнала его по босым ногам, добрым словам и морщинкам.
Папа долго говорил про новых актёров и предстоящее открытие театра в конце сентября. А Унка просто слушала, она любила этот вечер. Треск полешек в камине, грубый и такой родной папин голос. Мамины руки и тепло, что поселилось у неё внутри. Она любила это время, наполненное мечтами, дружбой и запахом осени. Это было время детства, фантазий и приключений.
«Пусть вот так всегда, – думала Унка, – на всю жизнь».
Перед сном она заметила, что родители дорисовали силуэты на старых обоях. Круги превратились в пончики и планеты, а квадраты – в аккуратные домики. А Ункины родители превратились в мечтателей.
Ей снилось, будто она живёт в огромном треугольном шалаше из маминой книги и зовёт ночевать к себе Гришку, чтобы тот не скучал по лесу. Снилась Варя Ким, которая пила чай из цветочного горшка и обнимала своих солнечных медведей.
Курорт для машин
После уроков Гришка предложил съездить в северную часть города.
– Знаете, Север не такой уж и плохой, как я думал. Я, когда переехал, сразу нашел несколько интересных мест.
Ребят не пришлось долго уговаривать. Гришка и Кит поехали на новых велосипедах, а Унка на стареньком, с обшарпанной голубой краской. Мальчишки говорили, что скрипит он ужасно и, скорее всего, развалится по пути. А Унка слышала в этом скрипе мелодии, и некоторым облакам эта мелодия тоже нравилась. Один облачный поезд даже начал вилять хвостом своего состава и пританцовывать.
Мост через речку Мику в северную часть города был один. И находился он далеко от Гришкиного дома.
– Я летом буду вплавь до вас добираться, – сказал Гришка, заезжая на мост. – Тут по прямой всего минут десять, а если по мосту, минут сорок выходит, не меньше.
– А одежду как? – рассмеялась Унка.
– А что одежда? На мне высохнет.
Проехать через мост и не покидать с него камни было не принято. Ребята поставили велосипеды у перил, набрали камней и старались кинуть их кто дальше. Выиграл, конечно, Кит. Унка ничуть не расстроилась, а Гришка уже привык.
– А давайте представим, будто мост – это взлётная полоса? – предложила Унка.
По дороге, воображая, что летят, ребята чуть не сбили хмурого мужчину.
– Извините. В небе очень трудно столкнуться, поэтому мы потеряли бдительность, – сказал Гришка виновато.
– В небе? Да вы несётесь по дороге прямо на меня!
– Но когда-то именно так изобрели самолёты. Мечтали летать, понимаете? – Кит указал на небо.
Мужчина посмотрел вверх, и хмурость его пропала. Он словно вспомнил что-то очень важное.
– Пролетайте, лётчики, – сказал теперь уже улыбчивый мужчина.
Ребята пролетели книжный магазинчик, булочную и две улицы со странными названиями.
– «Улица Вишнева», – прочитала Унка на табличке. – А кто придумывает названия? – спросила она.
– Наверное, главные в городе. Улицы ведь в честь кого-то называют. В честь великих писателей, облаковедов, изобретателей.
– А кто такой Вишнев?
– Облачный скульптор старинный. Он давно жил, когда ещё моего дедушки не было, – говорил Кит, запыхавшись от того, что крутит педали в горку.
– Все на посадку! – объявил Гришка. – Добро пожаловать на курорт для старых машин.
Заехав в крутую горку, ребята оказались у массивных закрытых ворот, за которыми были сотни ржавых и помятых машин. Некоторые даже стояли друг на дружке. Жёлтые, зелёные, со стёклами и без.
– Это на металлолом. Из них потом новые машины сделают. А эти устали уже, они тут, как на курорте, отдыхают, – объяснил Гришка.
– Вот это да! – попасть в такое место было выше всяких мечтаний. Ведь второй любовью Кита (после облаков, конечно) была техника. Он мог часами копаться в сломанном тостере или магнитофоне. А его комната больше напоминала склад различной техники, чем спальню десятилетнего мальчишки.
Кит оставил велосипед на полосе посадки и пролез между прутьев забора.
– Вы что, так и будете стоять?
«Так вот куда придёт отдыхать трамвай из маминого рассказа», – сообразила Уна.
В тот день где ребята только не побывали! Бордовый грузовичок домчал их до моря. Туда, где Унка отдыхала с мамой и папой. Она показала им мостик, с которого прыгала в воду, и магазин с самыми вкусными арбузами на свете. Мотоцикл с коляской, вмещающей сто тысяч килограммов конфет, свозил мечтателей на шоколадную фабрику. А старенький «фольксваген» напомнил Унке про машину в Грейбурге. Машину цвета океана.
Объездив полмира, Кит с Ункой проводили Гришку до дома. А на обратном пути придумали новое название улицы.
Новая улица
Суббота была жаркой. За завтраком Лукьян объяснил Унке, что началось бабье лето.
– А что, бабам трёх месяцев лета было мало? – серьёзно поинтересовалась Унка.
Лу так расхохотался, что даже перевернул тарелку с бутербродами.
Уна подняла их, как Гришка, сдула невидимых микробов и откусила от одного.
– Так и скажи, что не знаешь!
– Признаюсь, не знаю, – Лу тоже откусил от бутерброда, но даже на него не подул. Бесстрашный.
– Пап, а у тебя есть краска? – спросила Унка осторожно, словно выжидала удобного момента.
– В сарае находил пару банок. А тебе зачем?
Унка вскочила из-за стола. Дожевывая бутерброд на ходу, она направилась в коридор. – Мы с Китом подарок дедушке Барри рисуем. У него день рождения сегодня! – крикнула Унка уже из коридора, надевая ботинки.
– Кит говорит, ему сегодня целая вечность исполнилась!
Унка копошилась в сарае, ударилась локтем о дверной косяк, споткнулась о странное изобретение Вари Ким (то, что похоже на газонокосилку) и наконец нашла две банки синей краски. Кит уже ждал её у калитки с лестницей больше него в два раза. Каждую субботу все жители города собиралась на большой ярмарке, которая проходила на главной площади. И сегодня это было очень кстати.
– Добро утро. Откуда начнём?
– С начала улицы, – заявил Кит со знанием дела. – Хорошо, что ты предложила свою улицу, тут всего одиннадцать домов. Если бы мою начали исправлять, то до самого вечера не управились бы.
Кит прислонил лестницу к первому дому, достал из кармана кисть и открыл краску. От едкого запаха у ребят даже закружилась голова.
– Давай ты писать будешь. У тебя почерк девичий, красивый.
Унка залезла по ступенькам к табличке «Малая улица», взяла у Кита кисть и аккуратно вывела:
УЛИЦА ДЕДУШКИ БАРРИ
– По-моему, звучит! – сказал Кит, – и краска яркая, то, что надо!
Облачная сова от удивления выпучила свои и до того огромные глаза.
– Нравится? – спросила Унка.
– Угу, – отвечала сова. – Угу!
За час справились со всеми домами, как раз до завершения ярмарки.
– Никит, солнце почти на девяносто градусов. Нужно встретить у леса Платона и Ташу, – вспомнила Унка.
Но одноклассники пришли к лесу намного раньше. Когда тебе говорят, что в лесу ждет тайная миссия, ты готов прийти хоть ночью. Четверо ребят, двое из них в синюю крапинку, направились за лопатой в штаб. Гришка сразу сказал, что подкоп надо увеличивать. Он сам еле залез, а Платон в три раза больше будет.
– Ребята, я не пойду, – сказала Таша у дерева со штабом, – я высоты боюсь.
– И я! – крикнуло маленькое облако в форме воробья.
Ребята рассмеялись. Над облаком, не над Ташей. Они знали, что бояться – это нормально. Платон боялся контрольных, Унка грозы, а Кит… Вот Кит, пожалуй, ничего не боялся. Он ловко взобрался наверх и спустился уже с лопатой, торчащей из рюкзака.
Чем дальше в лес уходили ребята, тем страшнее становилось Таше. Унка взяла её за руку:
– Почти на месте, не бойся.
Пока увеличивали подкоп, пришёл Гришка.
– Вы чего, как далматинцы, синие? – спросил он.
– Мы улицу в честь дедушки называли.
– Не врёте? Целую улицу?
– Целую! – кивнули синие далматинцы.
Платон не вошёл в подкоп ни с первого, ни со второго раза.
– Выкладывай всё из карманов. Они вон у тебя как топорщатся, – сказал Гришка.
В карманах, и правда, оказалось море всего. Ракушки с берега Мики, маленький карандаш, катушка от ниток, колесо от машинки и стёклышко для секретика, завёрнутое в кусок газеты. Он выложил всё, и на этот раз получилось! Ребята оказались на поляне, где их ждали насос и загадочные ступени.
Платон, кажется, мог качать воду вечно. Гришка и Кит сменяли его, когда им становилось совсем скучно. А девочки просто рассказывали истории. Унка про дедушкину обсерваторию, а Таша – про всё на свете. И как только можно знать столько всего сразу?
«В конце лета у меня не было ни одного друга, – думала Уна. – А сейчас целых четыре. Да ещё и целое небо облаков».
Ребята всё гадали, что же их ждёт на дне. И за один только день увидели три новые ступеньки. Ункин термос с мятным чаем давно опустел, солнце звало по домам. На прощание Платон подарил каждому по ракушке.
– На память, – сказал он смущённо. – Спасибо вам за тайну.
На этом хорошие моменты для Унки и Кита закончились (как они думали). На улице «Дедушки Барри» толпился народ. Кто-то махал руками и кричал, а кто-то не знал, что ответить. Первыми оказались жители домов и глава города. Вторыми были родители Унки и сам старик Барри.
Двое синих далматинцев подошли к толпе. Они решили ничего не говорить, ведь их внешний вид говорил намного больше, чем любое признание. Толпа в недоумении смотрела на детей. А старик Барри изо всех сил прятал свою улыбку в седой бороде.
– Вы знаете что бывает за порчу имущества? – спросил высокий мужчина в мятом пиджаке.
– Нет, товарищ голова города, – ответил Кит. – Но мы ничего не портили. Мы сделали подарок.
– Подарки рисуют на бумаге! – крикнул кто-то из толпы.
– Мы просто подумали, – Унка сделала шаг вперед (и даже Кит поразился её храбрости), – мы подумали, что скульптору Вишневу было бы приятно узнать, что в честь него назвали улицу. Но как, по-вашему, он должен узнать об этом, если улицу назвали через сто лет после его смерти? А дедушка Барри ещё величе…, величее… Он вообще самый великий скульптор в Клаудинге, мне на экскурсии рассказывали.
С этим никто из жителей не спорил, а некоторые даже начали кивать в знак согласия.
– Зачем называть улицу в честь дедушки через пятьсот лет, если можно сегодня на его день рождения? – Кит тоже сдал шаг и сравнялся с Ункой.
Унка думала, что все злятся потому, что в честь них не названа ни одна улица на свете, даже самая крошечная. Но, похоже, уже никто не злился…
Голова города смотрел на детей, на синие надписи и на улыбающихся жителей домов. Он подошёл к скульптору и пожал ему руку.
– С днём рождения Барри! Кажется, сегодня у нас появилась новая улица.
На следующий день таблички сменили. Ровные напечатанные буквы говорили прохожим:
Ул. Дедушки Барри
Самая маленькая и самая лучшая улица в городе.
Обнять облака
Каждое бабье лето у Кита и дедушки Барри была традиция – уходить в поход с ночёвкой. И не в лесок у фабрики, а в огромный лес, что за Громкой горой. Громкой её прозвали потому, что с её вершины облака было слышно громче в несколько раз. А когда низкая облачность, можно даже коснуться облаков рукой. Кит уговорил дедушку взять Унку.
В дни похода открывался маленький театр Лукьяна. А если Кита и Уны не будет в городе, то вероятность того, что всё пройдет хорошо, увеличивается почти в сто раз.
Унка положила в рюкзак всё, что считала нужным в походе: гуашь, мешочек для воспоминаний, тёплые вещи, старенький термос с вмятиной на боку, баночку с мятой, две шоколадки и дедушкин фонарик. Спальник для неё взял Кит, поэтому места в рюкзаке оставалось очень много. Тогда Унка решила взять с собой две банки яблочного варенья. И ещё сорвала три листочка алоэ (на всякий чрезвычайный случай)
Дорога до Громкой горы шла вдоль озера. Осень танцевала опавшими листьями, и Унка влюблялась в этот танец на всю жизнь. Дедушка Барри рассказывал о растениях и птицах, которые встречались на пути. Он оторвал маленькую иголочку пихты и растёр её в ладони. Потом закрыл глаза и вдохнул этот сладкий запах.
Унка повторила за дедушкой Барри. «Запах как живой», – подумала она, но говорить вслух не стала. Такая в лесу была красивая тишина, что разрушить её словами было даже страшно. Ункина ладошка пахла сладко до самой Громкой горы. Подъём был не из лёгких. Унка уже пожалела о варенье, которое она положила в рюкзак.
– Мне раньше тоже тяжело было, – подбадривал её Кит. – Когда нам целая вечность исполнится, мы будем так же ходить, – он указал на старика, который был уже далеко впереди.
Барри что-то напевал себе под нос. Ему подпевали облака, и с каждым шагом казалось, что они поют всё громче. Когда ребята дошли до вершины, дедушка уже налил три кружки чая.
– А вон и наш Клаудинг, – сказал он с любовью в голосе.
Унка обернулась и увидела город, который умещался у неё на ладошке. Мика отсюда была голубой ниточкой, а озеро отражало солнце и напоминало большое зеркало. Трубы на фабрике выпускали облака, и где-то там сейчас открывался театр Лукьяна Ааль.
Кит сделал глоток чая. «Смородина с мёдом», – догадался он.
– Ты отлично начал играть, – сказала Уна.
С горы ребята не шли, а летели и через час уже стали на стоянку возле речки, которая тоже впадала в огромное озеро у фабрики. Дедушка с Китом заготавливали дрова на вечер, а Унка раскрашивала гуашью шишки. Когда солнце спряталось за горой, в лагере разожгли огонь.
«Наверное, это лучшее занятие, – думала Унка, – сидеть вот так вечером у костра, слушать, как журчит река, измазаться в углях и есть печёную картошку».
В этот вечер дедушка Барри молчал. За него говорила тишина. Тишина вообще гостеприимное пространство для фантазий. Унка с Китом мечтали, сидя под неколючим шерстяным пледом, и дым прятался в Ункиных волосах. Ночью спалось так, как никогда не спится дома. Сверчки пели колыбельную и охраняли палатку до самого утра. А когда ребята вышли из палатки, дедушка уже приготовил на костре рисовую кашу и грелся на осеннем солнышке.
– Доброе утро! А вы везунчики! – он указал на небо. – Глядите какая облачность низкая.
Но не успела Унка поднять голову, как Кит от счастья запрыгал на месте, а потом подхватил сонную Уну под мышки и начал крутить: – Облачность низкая! – кричал он. – Идём обнимать облака!
Позавтракав кашей с яблочным вареньем и собрав наспех вещи, все двинулись на вершину горы. Сегодня подъём давался намного легче.
– Легко идти в горку, когда тебя ждут на вершине, – поделилась мыслями Унка.
Издалека было видно, что облака ненадолго задерживались на вершине горы и отправлялись дальше в своё странствие.
– А какие они, облака? – спрашивала Уна.
– Есть вещи, которые невозможно описать. Их просто нужно обнять, хотя бы разок! – Кит перескакивал с камня на камень, обгоняя дедушку.
На вершине сидело большое облако, похожее на белого кролика. Кит подбежал к нему сбоку и уткнулся щекой в лохматый бок. Унка никогда в жизни не видел облака так близко. Она подошла к кролику и осторожно коснулась его ладошкой. Какой же он был тёплый! Тысячи тёплых капелек касались Ункиной руки. Она крепко обняла кролика двумя руками, закрыла глаза и стояла так не дыша, словно боясь его спугнуть. Унке казалось, что её сердце за один только месяц стало больше в десять раз. Иначе как оно могло вместить столько любви? Лёгкий ветерок подхватил облако и понёс в сторону Клаудинга. Ребята махали ему рукой, а облако махало ушами.
– Лев Гурьевич прав, – сказал Кит. – Облака – это самое лучшее, что может случиться в жизни!
Мост невидимка
В классе было тихо, каждый погрузился в свой рисунок. Унке хотелось умесить на одном листе огромную белую птицу, кролика, Громкую гору и костер.
– Не бойтесь ошибаться, – говорила учительница рисования. – Любая ошибка может стать произведением искусства.
«Какое там искусство, – думал Платон, – скорее бы перекусить и пойти после школы на чердак Вари Ким».
Уна пыталась нарисовать кролика тёплым и мягким, но поняла, что слова Кита – это правда. Описать облака просто невозможно.
Потом она посмотрела в окно на потолке. По небу плыл кот с гитарой.
«Вот было бы здорово просто обвести облако», – думала Уна. В этот момент она вдруг вспомнила старую оконную раму с рисунками, что стоит посередине чердака. «Невероятно! Варя Ким уже всё изобрела! На этой раме Варя обводила облака, которые были видны в окно, и дорисовывала их». – Как же Унка мечтала с ней познакомиться.
Кит рисовал город-странник, а Таша чертёж (но что это за чертёж, не понял ни один четвероклассник).
После школы, по пути до Ункиного дома, ребята рассказывали про поход.
– И что, опять не встретили лису? – спросил Гришка?
– Нет, – помотал головой Кит. – Дед говорит, они только в глубине леса водятся.
Если бы Унка узнала о лисах раньше, она бы в этот поход ни за что не пошла. Не принесла бы домой запах костра в волосах и такие важные воспоминания.
– Мама, похоже, с папой в театр уехала, – сказала Унка, заходя домой. – Можете не мыть руки.
Ребята зашли на кухню и съели полтора пирога с вишней (кажется, что целый пирог съел один только Платон). Унка показала, как плинтусы возвращают закатившиеся куда-либо вещи, и пошла знакомить всех с солнечными медведями. Кита они не заинтересовали, зато он был в восторге от старой техники.
Медведи мирно спали и грели своими солнечными боками стенку. По полу были разбросаны разноцветные пуговицы и различные камешки. Платон споткнулся об один из них и схватился за книжный стеллаж, из которого посыпались блокноты. Таша начала их читать, а Гришка нервничать.
– Не нравится мне всё это. Варя Ким – она странная! Я её с детства боюсь. И это озеро со ступенями, а вдруг кто-то узнает?
– Вечно ты осторожничаешь! – возмутился Кит.
– Между прочим, эта моя осторожность не раз нас спасала!
– Да это же про мосты! – воскликнула Таша, указывая ребятам на запись в блокноте. – Эти слухи про мосты никакие не слухи. – Таша листала помятые страницы. – Тут настоящие координаты! У каждой точки в нашем городе есть координата. Понимаете? Мы это на географии через год изучать будем. Первая цифра – это долгота, а вторая ширина. Только вот карты нет.
Кит взял блокнот, перевернул его вверх ромашками и начал трясти. Листок, свёрнутый в несколько раз, вылетел из блокнота и упал к Ункиным ногам.
– Разворачивай скорее!
Уна села на пол и развернула карту Клаудинга. Мика, площадь, фабрика. Ребята всё узнали.
– Смотрите, – Таша указала на координатную сетку. – Вот тут широта 56.8619, а вот тут долгота 60.6122. Получается…
– Это же недалеко от моего дома! – крикнул Кит.
Гришке показалось, что даже медведи проснулись.
– Идём искать! Чего ждать-то?
– Пойти искать невидимый мост? Отчего же не пойти, – бубнил Гришка. – Ой, не нравится мне всё это.
Ребята шли по улице и старались не привлекать внимания. Но с высоким Платоном сделать это было трудно. Когда подошли к берегу Мики, Таша достала карту.
– Чуть левее, – направляла она. – Вот где-то здесь должен быть.
Кит взял на берегу длинную палку и пошёл с ней вдоль берега. Ребята не шевелились и наблюдали. Щёлк! Палка обо что-то ударилась. Почти над самой водой возвышался узенький мост, в ширину как две детские ножки. Он был сделан из прозрачного материала (ребята надеялись, что очень прочного). Разглядеть мост было почти невозможно.
– Существуют, – прошептала Унка.
– А давайте Платона первым пустим, – предложил Гришка.
Платон недоверчиво на него посмотрел:
– Почему сразу меня?
– Если ты пройдёшь, тогда под нами точно не сломается. Да я же шучу, чего ты?
– Я пойду, – отозвался Кит. Он постучал палкой по мостику, как будто проверял лёд. И сделал первый неуверенный шаг. Унка зажмурилась от страха, а Гришка прикусил губу.
– Вечно я за двоих боюсь. А он то с тарзанки падает, то в пещеру лезет. Сейчас вообще по невидимым мостам ходит, – ругался Гришка.
Когда Кит оказался на середине пути, голова у него закружилась.
– Не смотри вниз! – кричала Таша. – Прямо смотри!
Кит уцепился взглядом за дерево, что стояло на противоположном берегу. Он начал так быстро шагать, что не заметил, как оказался на земле.
– Ура! – кричали ему ребята. – Получилось!
– Знаете, если верить координатам, – сказала Таша, – ещё один мост находится напротив театра Лукаьяна Ааль.
В тот день Унка поняла: раз Варя Ким изобрела мосты-невидимки, то возможно вообще всё на свете!
